Сообщество фантастов

Всем привет :)

Буду краток. Очень рад, что так оперативно образовалось сообщество начписов. В связи с тем, что форма постов в этом сообществе будет иметь вид текстов (а также для того, чтобы не нарушать правила сообщества), предлагаю вашему вниманию пару удобных онлайн-сервисов для хранения текстов. Было бы здорово, если бы админ (если есть такая возможность) закрепил этот пост. Если нет - то добавил бы ссылки в правила сообщества. Итак:

http://pastebin.ru - довольно удобный онлайн сервис, хотя и используется в основном, насколько я знаю, для хранения кодов. Можно настроить параметры хранения - приватность, сроки и т.д. Из минусов - не очень приятный шрифт (субъективно), зато не нужно регистрироваться.

http://www.docme.ru - так сказать, усложнённая версия. Можно хранить документы в различных форматах, такие как pdf, doc, и прочие популярные и не очень форматы. Из минусов - для комфортного пользования необходима регистрация.

UPD.

http://online.orfo.ru, http://text.ru/spelling - сервисы онлайн проверки орфографии. Простенькие, понятно как пользоваться, кому-то, возможно пригодится (возможно, и этому посту тоже:))

UPD2.

http://www.adme.ru/zhizn-nauka/24-poleznyh-servisa-dlya-pish...

Больше (24) различных сервисов, много полезных, и не только для художественной литературы. Смысла перепечатывать всё сюда не вижу, итак всё собрано в одном месте.

Предлагаю следующую форму постинга - пикабушник (ца) выкладывает отрывок из своего опуса, а сам опус заливает на вышеуказанные сайты и даёт ссылки. Так посты будут выглядеть прилично, не будет "стен текста".

Собственно, наверное всё. Если есть, что добавить - пишите в комментах.

P.S. Надеюсь, я правильно понял систему сообществ:)

Глава 4

- 1 -

Окружной комиссар Гендерсон не скрывал своего недоверия.

- В жизни не слышал ничего подобного! – в десятый раз повторил он. – Какой-то сумасшедший стрелок, какой-то таинственный яд! Вы уверены в том, что говорите? Все эти ваши пробирки, химикаты… Дьявольская кухня, ей-богу. Мне кажется, очень легко ошибиться.

С обычным своим бесстрастным видом Чжоу Сухини посмотрел комиссару прямо в лицо.

- За последние двадцать лет службы я ни разу не слышал обвинений в некомпетентности, - сухо сказал он.

- Знаете что, не передергивайте, - раздраженно сказал комиссар. – Я этого не говорил. – Он побарабанил пальцами по столу, смахнул с рукава несуществующую пылинку. – Просто, согласитесь, это все очень необычно! К вам приходит Уильям Колмен… я, кстати, хорошо его знаю и не слишком высокого мнения о нем, как о полицейском... Приходит и делает фантастическое заявление о том, что его свояченицу и жену отравил один и тот же маньяк, причем самым фантастическим образом. С чего он так решил, интересно? Как додумался до такого?

- Я не отвечаю за мыслительную деятельность бывшего офицера Колмена, - сказал Чжоу. – Со своей стороны могу заверить, что его догадка насчет… скажем так, яда… подтверждена мною лично.

- А что за яд? Конкретно?

- Мы над этим работаем, сэр.

- Работают они… Вот и работайте! И вообще, с чего вы решили, что это дело рук таинственного стрелка? Я, например, считаю, что тут замешан сам Колмен. Перемкнуло ему крышу на пенсии, вот и подался в убийцы.

Комиссар Гендерсон был расстроен донельзя, вот и нес непростительную для профессионала ахинею. Причем сам прекрасно осознавал это, но остановиться не мог.

- Навряд ли это Колмен, - с сомнением произнес молчавший до этого Айвен Смит, первый заместитель окружного комиссара. – Ну, ладно, отравил он своих женщин… так ведь все прошло без сучка, без задоринки. Сиди себе тихо, изображай безутешного вдовца. Зачем же шум поднимать?

- Я не исключаю такую возможность, сэр, - Чжоу по-прежнему смотрел на комиссара. – Колмен вполне может оказаться убийцей… а шум поднял потому, что жене яд попал случайно, он не хотел ее убивать. Колмен очень сильно любит свою жену, мне так кажется. Предположим, что у него нет противоядия, или оно не существует в принципе. Как спасти жену? Разумеется, обратиться к профессионалу. И его расчет оправдался – у Патриции Колмен новое сердце, она уверенно идет на поправку.

- Господи! – потрясенно произнес комиссар. – А ведь похоже на правду!

- Похоже, - согласился Чжоу. – И чтобы окончательно подтвердить или опровергнуть эту версию, мне нужна третья жертва.

Воцарилось молчание, комиссар и его заместитель настороженно смотрели на Чжоу.

- Э-э-э… в каком смысле? – осторожно поинтересовался Гендерсон.

- Мистер Васильев. Подвергшийся нападению стрелка и скончавшийся от сердечного приступа месяц назад.

- Ах, да, - с облегчением сказал комиссар. – Вы говорили… Третья жертва, надо же! Я уже черт знает что подумал. – Внезапно он помрачнел. – То есть речь идет об эксгумации?

- Совершенно верно.

Комиссар как-то жалобно вздохнул.

- Не люблю я это дело. Словно бы исправляешь свои же ошибки. И родственники… это же всегда скандал. Скажите, мы можем обойтись без эксгумации?

- Вполне, - хладнокровно ответил Чжоу. – Только распорядитесь, пожалуйста, чтобы с сегодняшнего дня всех, кто умрет от сердечного приступа, отправляли ко мне.

Комиссар и его зам переглянулись. Одна и та же картина предстала перед их глазами – жертвы неизвестного маньяка множатся день ото дня, пресса обвиняет полицию в бездействии, обыватели требуют крови виновных…

- Ну, что смотришь на меня? – буркнул Гендерсон. – Звони, давай. Ты мой зам, тебе и отдуваться.

- Я пошлю запрос, - Смит выглядел очень несчастным. – Думаю, очень скоро мы узнаем номера родственников.

- Телефон дочери Васильева указан в моем отчете, - сказал Чжоу. И добавил в ответ на вопросительный взгляд Смита: - Мне его дал Колмен.

- Ах, так? – вскинулся Гендерсон, и ноздри его хищно раздулись. – Опять Колмен? Не слишком ли этом в деле много Колмена, господа?

- Патриция училась у Васильева. Она ходила к старику на похороны. Вполне естественно, что она…

- Это неважно! Главное, что Колмен…

- Остынь, Руди, - буркнул Смит. – Моя дочка тоже училась у него. Полгорода училась у него, – Он нашел номер, потянулся к коммуникатору. – Только бы его не кремировали, - вздохнул он.

***

Мистер Васильев не был кремирован. Более того, он даже не был похоронен – влюбленный в науку (увы, без взаимности), ей же он завещал свое тело. И вот, пока скорбящие родственники обзванивали больницы и университеты, предлагая столь необычный подарок, а там мямлили, тянули резину и вообще ломали головы, как поделикатнее отказаться от сомнительного счастья обладать свежим покойником, сам мистер Васильев полеживал себе в морге больницы, в отдельном боксе.

- А это деньги, - грустно сказала дочь старого учителя, очень милая пожилая женщина. – Каждый день пребывания тела папы в морге стоит денег. И не таких уж маленьких, если брать всю сумму.

Узнав, с какой просьбой ей позвонили, женщина заколебалась.

- Но он точно послужит научным целям? – почти умоляющим тоном спросила она и явно обрадовалась, услышав твердое комиссарское «Да».

- Более того, - вдруг неожиданно вмешался Чжоу. – Я вам со всей ответственностью заявляю, что тело именно вашего покойного отца может помочь совершить величайшее открытие.

- Ну, тогда это именно то, о чем мечтал папа, - с огромным облегчением сказала она. – Забирайте хоть завтра, я распоряжусь.

- Сегодня, - быстро сказал Чжоу. – Я заберу его сегодня в течение двух часов.

Он встал, сделал несколько шагов к двери и вдруг остановился.

- Совсем забыл. Колмен утверждает, что и в его жену, и в его свояченицу стреляли в четверг.

- Да? – удивился Айвен Смит. – Ну и что?

Чжоу пожал плечами.

- Ничего. Просто сегодня тоже четверг.

На этом, явно посчитав свою миссию выполненной, Чжоу коротко поклонился начальству и быстрым шагом направился к двери.

- Да-да, идите, конечно, - расстроено буркнул комиссар Гендерсон ему в спину. – И не копайтесь там, - бросил он властным тоном.

Чжоу остановился, не донеся ладонь до сенсорного замка. Он ни слова не произнес, он даже не обернулся, но комиссар вдруг смутился.

- Ну, вы понимаете, что я хочу сказать, - пробормотал он. – От вас сейчас очень многое зависит.

- Я всегда работаю быстро, но не в ущерб качеству, - ровным тоном произнес Чжоу и вышел.

- Уф-ф, - комиссар откинулся в кресле и ослабил воротник форменного кителя. – Меня от него в дрожь кидает. А ведь это я ему начальство, а не наоборот.

- Сильная личность, - согласился Айвен Смит, и в голосе его прозвучало уважение. Он придвинул к себе отчет Чжоу, нахмурился. - Четверг. Ну скажи на милость, при чем тут какой-то четверг?

Гендерсон лишь сопел и молчал.

- Он что, намекал на серию? Таинственный яд. Привязка к определенному дню недели. У нас что, маньяк завелся? Слушай, Руди, я что-то нервничать начинаю.

- Да? - сквозь зубы проговорил Гендерсон. – Представь себе, я тоже.

- 2 -

Перси аккуратно положил винтовку в тайник, швырнул сверху перчатки, задвинул крышку и поспешил домой. Он чувствовал себя виноватым.

Это все погода, убеждал он сам себя. На редкость отвратительный выдался вечер – холодный, дождливый. Да еще и ветер поднялся. Неудивительно, что в парке так мало народу. Но я сделал все, что мог. Даже Ник не сделал бы лучше, хоть он вечно хвастается своей меткостью. И уж тем более не моя вина, что…

Где-то рядом звонко залаяла собака. От неожиданности Перси шарахнулся, вломился в какие-то кусты, обдавшие его ледяным дождем, выругался и прибавил шагу. От быстрой ходьбы он согрелся и повеселел.

Ничего я Нику не расскажу, подумал он. С какой стати? Он мне кто? Командир? Проверяющий? И, между прочим, тоже ведь неизвестно, как на самом деле он охотится! Может, он по ушам мне топчется, а я, как дурак, верю!

А вообще, честно говоря, не вижу особой проблемы. Одна ли цель, другая – какая разница? Если масса приблизительно одинакова?

- 3 -

Чжоу Сухини, оправдывая свою безупречную репутацию, и в этот раз оказался на высоте. Его отчет, краткий и точный, ждал окружного комиссара с трех часов ночи. Едва войдя в кабинет, Гендерсон увидел сигнал высшего приоритета, включил защищенный режим, прочитал отчет и без сил рухнул в кресло.

Старый учитель Петр Антонович Васильев, заслуженный, но почти позабытый, умер точно такой же смертью, что и молодая, но очень известная Эмили Саркози. У них обоих в крови были найдены пустые кардиомаркеры (у Васильева немного меньше). И сердца обоих были повреждены одинаково – разрушенные клетки ничем друг от друга не отличались.

Несколько раз прочитав отчет, Гендерсон вызвал Смита.

Они долго потом молчали. Говорить, собственно, было уже не о чем, они все обсудили не по одному разу и пришли к неутешительному выводу, что другого выхода у них просто нет. Потом Айвен Смит вздохнул.

- Представляю, какая поднимется паника, - пробормотал он.

- Постараемся свести ее к минимуму, - без особой уверенности сказал Гендерсон. – Я подготовлю заявление, свяжусь с мэром, а ты начинай подготовку.

- Да, - сказал Айвен Смит, - конечно.

Он встал и, тяжело ступая, направился к двери. Обернулся.

- Знаешь, я бы не торопился с этим Колменом. Если он замешан, спугнем раньше времени. Если ни при чем, только зря обидим человека.

- Но поговорить-то надо? – возразил Гендерсон. – Как-никак, это он подкинул нам информацию.

- Головную боль он подкинул, - буркнул Смит. – А поговорить, это обязательно.

- 4 -

В субботу двадцать первого августа жители небольшого славного городка Медона с удивлением и все возрастающим беспокойством слушали обращение мэра по единому новостному каналу.

- Дорогие мои сограждане, - говорил мэр глубоким бархатным голосом, чуть налегая на букву «Р». – Все мы любим наш родной город и все, в меру сил и способностей способствуем его процветанию. Мы сделали его прекрасным местом для жизни, уютным и безопасным. Но всегда найдется отщепенец, авантюрист, которого не устраивает спокойная размеренная жизнь. Ему становится скучно, ему не хватает перчика! – Мэр сердито нахмурился, осуждающе покачал головой. – В большей степени это относится к подросткам, молодым людям. Они совершают ошибки, свойственные юности, и наша с вами задача помочь нашим детям осознать эти ошибки, стать достойными членами общества. – Вдруг его речь изменилась, ушел отеческий тон, мэр говорил теперь решительно и жестко. – В последнее время в городе объявился стрелок. Под покровом темноты он устраивает засады на беззащитных стариков, на любителей спорта, на женщин. И не имеет значения, что вместо реального оружия у него пейнтбольная винтовка. Не имеет значения, что мирных жителей поражают не смертоносные пули, а шарики с краской. Этому надо положить конец! И мы положим! С вашей помощью, дорогие мои друзья! Я призываю всех, кто стал жертвой этого хулигана, явиться в полицию. Сделайте это, друзья, потратьте немного своего времени. Я надеюсь на вашу сознательность. Вместе мы сделаем наш город лучше!

Стоп-кадр с улыбающимся мэром отъехал на задний план, появилась хорошенькая дикторша.

- Я уверена, что мы все настоящие патриоты нашего города, - прощебетала она. – И всех, кто пострадал от нападения стрелка, ждут в центральном полицейском управлении по адресу…

Айвэн Смит подобрал отвисшую челюсть, отшвырнул недопитый чай и, с грохотом опрокинув стул, бросился к коммуникатору.

- Ты спятил? – завопил он. – Какого черта?

- Это он спятил! – окружной комиссар Гендерсон был вне себя от ярости. – Дебил! Скотина! Я же ему все разжевал и в рот положил! Я текст с ним два раза прорепетировал! Придурок! Политик

хренов!

Первый заместитель вдруг успокоился.

- Все понятно – выборы на носу… Что делать-то будем?

Гендерсон покусал губу.

- Я сам сделаю заявление, - сказал он решительно. – Мало им не покажется!

- Мэр будет недоволен, - заметил Айвен Смит.

- Плевать! – отрезал Гендерсон. – Мы не имеем права рисковать жизнями людей… У тебя, кстати, все готово?

- Разумеется. Наш ведомственный госпиталь в состоянии полной боевой готовности: оборудование, врачи… Там Чжоу всем распоряжается. Я посчитал, что так будет лучше всего.

- Отлично, - одобрительно кивнул Гендерсон. – Он этих разгильдяев эскулапов вот где будет держать, - окружной комиссар выразительно сжал кулак. – Попозже съезжу туда. А пока вызови мне пресс-секретаря. Как его там? Борн?

- Бьерн, - поправил Смит. – Тори Бьерн.

- 5 -

Если заявление мэра вызвало у жителей города легкую обеспокоенность и общее недовольство (совсем хулиганье распоясалось, куда только власти смотрят?), то выступление окружного комиссара повергло их в шок. Как? Этот хулиган вовсе не хулиган, а самый настоящий маньяк? И краска, которой он обстреливает свои жертвы, на самом деле опасный яд? Да что же это такое делается? Куда смотрит полиция? Спасайтесь, люди добрые!

И все бросились спасаться. И те, кто оказался реальной жертвой Стрелка, как окрестили его журналисты. И те, кто не прочь был побегать с пейнтбольной винтовкой. И даже те, кто с пейнтболом ни разу не сталкивался, и даже слова такого не слышал.

- Обязательно надо провериться, - уговаривала подругу старенькая миссис Пибоди. – Эта зараза может быть повсюду, буквально повсюду! И в магазине, и в парке, где угодно! Разве нам скажут всё? Да ни за что! Мой Генри говорит, что контактный яд самый опасный. Достаточно лишь прикоснуться к чему-нибудь, хоть кончиком пальца, и все! Ты уже подцепил эту гадость. И даже знать ничего не будешь.

- Но в таком случае должны быть жертвы, - неуверенно возражала подруга. – А я лично ни о чем таком не слышала.

Миссис Пибоди мрачно покачала головой.

- Их сотни, дорогая. Просто от нас скрывают, чтобы не вызывать паники.

И юная Бэтти тоже страшно переживала за своего Тома.

- Ты должен пройти обследование, - твердила она. - Ты же вечно пачкаешься в этой ужасной краске.

- Но это же обычные соревнования, - возражал Том. – Нас там куча народу, и все в краске. А полиция ясно сказала – речь идет об одиночном стрелке! Который подстерегает одиночные жертвы в укромных местах.

Мэри сморщила нос.

- Полиция, - пренебрежительно фыркнула она. – Да что они понимают в маньяках?

- Да уж побольше твоего, крошка, - добродушно заметил Том.

- Да? – воинственно вскинулась Мэри. – А я вот читала, что все маньяки – это психи. И нипочем не догадаешься, что им в голову взбредет. Вдруг этот Стрелок переключился на массовые мероприятия? Вдруг ему надоело возиться с одиночками? Размаху захотелось? Чтобы за один раз сразу много жертв? И откуда ты знаешь, кто там рядом с тобой бегает и стреляет? И, главное, чем? Обычной краской или ядом?

Лицо Тома приняло озабоченное выражение.

- Пожалуй, ты права, - сказал он. – Пожалуй, мне и в самом деле стоит обследоваться.

- Счастье! Кому счастья? - Звонкий голос наполнил улицу, прорвался сквозь гул толпы, звон трамвая на углу и даже заглушил вечные крики разносчиков мороженого. Город словно вздохнул и замер, а над брусчаткой, рельсами, шляпами и крышами летело певучее:

- Кому счастья? На пробу даром, а больше - как повезёт!

Городской аптекарь (ну и кое-кто ещё, но он не любил афишировать это) Викентий выглянул в приоткрытое окно. Очередной шарлатан? Порт-Аскольд видел их немало. И голос как у мальчишки, звонкий. Таким песни хорошо распевать на пляже вечером, когда праздные отдыхающие уже побрели в гостиницы, моряки расползлись по кабакам, а песчаное полукольцо берега бухты целиком принадлежит ватагам пацанов.

Тогда море пахнет загадкой и ветром, а не солью и йодом, как сейчас, с утра.

- Кому счастья? Вам, господин?

Викентий едва не поперхнулся утренним кофе. Но нет. Несмотря на неожиданный и, главное, неуместный вопрос поставил чашку на столик и высунулся теперь уже по пояс, глядя вниз. С его второго этажа продавец неведомого счастья был как на ладони: разумеется, мальчишка. Лет пятнадцати, с вихрастой головой, задранной сейчас назад, в застиранной матроске - уже не белой с синими полосками на рукавах, а чёрт знает какого серого оттенка. Такого же цвета, как глаза, которыми паренёк серьёзно разглядывал аптекаря.

И босиком. Совсем нищий, его ровесники уже стеснялись ходить без обуви, всё же не дети. А он - запросто.

- Почём отдашь? - шутливо спросил Викентий.

У мальчишки на плече висела чиненая-перечиненная сумка из парусного холста. Судя по размерам, там не могло оказаться ничего крупнее пригоршни гальки. Или пары раковин. Для отдыхающих и это товар, но зачем называть дары моря счастьем?

- А вам какого? - совершенно серьёзно уточнил мальчишка. - Простого человеческого или там... деловое какое нужно? Чёрных радостей не продаю: чтобы у врага горе случилось или ещё чего-нибудь эдакое. Только чистый продукт.

Викентий крякнул. Только хотел прикупить чужой беды, есть кому пожелать, есть, а тут такая закавыка.

- Ну... Давай, что ли... Впрочем, нет! Подымайся-ка сюда, поговорим.

Мальчишка кивнул, поправил сумку, чтобы не сползала с плеча, и пошлёпал по горячим камням ко входу в особняк аптекаря. Первый этаж - торговый, на втором комнаты для прислуги и апартаменты самого Викентия. А под крышей мансарда, видевшая немало опытов с лекарствами, минералами, привезёнными издалека сушеными травами и прочим потребным в его деле товаром.

Шустрый паренёк уже показался в дверях. Аптекарь кивнул ему на стул, допил-таки кофе: остывший только вылить, а заварен он был вкусно.

- Садись, садись... Расскажи-ка... Хотя нет. Как тебя зовут?

- Миклаш.

Аптекарь повторил редкое, неместное имя про себя, словно покатал в закрытом рту леденец, потрогал языком. Мик-лаш. Любопытно.

- Ты не местный?

Мальчишка сидел на самом краю стула, не касаясь спинки. Будто собирался вскочить и сразу бежать дальше.

- Нет. Я странник, господин. Сегодня здесь, завтра там. Земля большая, а счастье нужно повсюду.

- Логично. И ты говоришь, что можешь продать счастье?

- Не продать. Подарить, поменять, потерять у вас под ногами, чтобы только наклонился, протянул руку - и вот оно. С ним же всё сложно, со счастьем, но у меня большой опыт.

Хм. Большой... За последние пятнадцать лет Викентий еле-еле освоил второй круг Высшей магии, а для этого тощего вихрастого скитальца эти полтора десятилетия - вся жизнь.

- То есть деньги тебе не нужны?

Миклаш помотал головой.

- Забавно. Ты какой-то странный мошенник, дружок. Тогда зачем тебе это всё?

- Это моя судьба, - просто ответил он. - Моя дорога. Очень долго объяснять, да и... мне кажется, именно вы не поверите. И я, конечно, не мошенник.

Викентий обхватил пальцами подбородок, как делал всегда, столкнувшись с непонятным.

- Почему?

- Ну... - Миклаш вдруг ярко улыбнулся, сверкнув ослепительными зубами. - Вы привыкли, что миром правят деньги. Серьёзные люди. Знакомства и власть. Одиночество и расчёт. Так почти все взрослые думают.

Улыбка была не насмешливая. Только это и остановило аптекаря от визгливой ругани на весь Порт-Аскольд, которой иной раз побаивался даже мэр. Добрая улыбка. Душевная. От такой на душе светло.

- А разве не так?

- Нет, конечно. - Миклаш сунул руку в сумку, позвенел там чем-то, потом вытащил сжатые в кулак пальцы. Протянул Викентию:

- Возьмите на пробу!

На распахнутой ладони лежал... лежало... Шайтан побери, если аптекарь знал хотя бы, что это. А в заморских диковинах он был сведущ как никто.

Дрожащий подобно пламени или облачку тумана белёсый цветок, будто сотканный из паутинок и смоченный каплями росы, трепетал на грязноватой ладошке Миклаша. Даже аптекарь, человек суховатый и - да-да! - паренёк не ошибся, ставящий превыше всего власть и деньги, заворожённо застыл на месте.

- Это... счастье? - осторожно уточнил он.

Миклаш рассмеялся: опять же необидно, звонко, словно услышал хорошую шутку, от которой никому не стало больно.

- Нет, конечно! Счастье - оно внутри вас. Меня. Всех людей. Нужно просто открыть замок, а это... ну, ключ, наверное. Вам подойдёт.

Он слегка подбросил трепещущий цветок вверх подобно мячику. Тот подскочил, развернулся в воздухе навстречу Викентию и внезапно исчез, пахнув неожиданной в нагретой комнате свежестью.

Ничего не изменилось. Аптекарь даже призвал некоторые гм... силы, о которых не стоит говорить посторонним, но и они ничего не обнаружили. Пусто. Фикция. Кругом обман.

- Хороший фокус, дружок, - сухо сказал он, - но даже я могу гораздо интереснее.

- Всему своё время. Это же маленькое счастье, а не последний шарик мороженого. Потерпите немного. Час, два... Всё зависит от вас.

Аптекарь неожиданно разозлился. И так сегодняшнее утро не обещало ничего хорошего, а тут ещё... Он шагнул ближе и приподнял мальчишку за шиворот. Тот не сопротивлялся, да и вообще был совсем лёгким, словно ребёнок.

- Пошёл вон отсюда! У меня дел по горло...

Викентия прервали. Внизу кто-то нервно теребил дверной колокольчик, требуя открыть аптеку. Под окнами скрипели колёса, заржала испуганно лошадь, ругались два подвыпивших матроса, а продавец мороженого заорал: «Кому фиалковое? А вот кому фиалковое? Последние шарики!».

Обычный, в общем-то, гвалт, но как он помешал сейчас вдумчивой беседе, по итогам которой маленького оборванца неплохо было сдать стражникам. Пара недель в местной тюрьме за бродяжничество и обман, потом высылка куда подальше.

В довершение ко всему вдалеке часто-часто зазвенел трамвай, прогоняя зазевавшегося прохожего с рельсов. Сумасшедший дом на колёсах.

- Мастер Викентий! Хозяин ждёт, выходите! - заорал снизу грубый голос. - К девяти часам обязали быть.

Аптекарь отпустил мальчишку. Тот несуетливо встал, вовсе не обидевшись и - уж тем более - не испугавшись смены настроения хозяина дома. Снова улыбнулся и вышел из комнаты. Сумка так и болталась на плече, босые ноги шлёпали по начищенному служанкой полу.

Викентий вздохнул и выкинул всё из головы.

Были дела, были. И они действительно поважнее маленького мошенника: аптекаря ожидал глава купеческой гильдии. Именно его слуга и ревел внизу пропитым басом. А предводителю всех торговцев Порт-Аскольда, почтенному Крадобору, от Викентия требовался один страшноватый обряд. И деваться некуда: лучше поссориться со всем городом, чем с одним главой гильдии. Дешевле выйдет.

Всё дело было в зависти. Крадобору шёл шестой десяток, его уже взрослые дети подобно щупальцам осьминога расползлись по всей стране, везде делая неплохие деньги. Нет числа разорённым купцам, бывшим конкурентам, нет жалости и сочувствия - как и научил их отец. Уж наживаться на чужих бедах он умел.

- Да выходи уже, клистирная трубка! - взревел внизу слуга. - Почтенный ждать не любит!

И вот теперь на старости лет этот жирный паук решил жениться. Мало ему трёх преждевременно умерших жён: люди поговаривали, что он нещадно колотил их там, за высоким забором своего дворца на окраине, рядом со складами и собственной пристанью. Мало денег. Мало власти. Крадобор, которого и называть-то почтенным было противно, решил отобрать жену у императорского посланника. Однако, не всё было просто: золота у графа завались, силой через две полуроты стражи и личный отряд охраны бандитам Крадобора не пройти, поэтому...

Ну да. Магия.

Тёмная, как сердце самого купца, которой в должной мере владел в окрестностях Порт- Аскольда только аптекарь. На свою беду, конечно, потому как изучение этого непростого ремесла затевалось не в столь гнусных целях.

А потом, когда граф умрёт неведомо от чего, купец своего не упустит.

- Марта, буду к обеду. Феликс... Нет-нет, сиди, я поеду на повозке Крадобора. Вон кучер колотится, морда бородатая. Заложишь после обеда, съездим к Лейшницу, я приглашён на раут.

Он спустился вниз, подхватил собранный ещё с вечера саквояж, решительно выдохнул и вышел под палящее солнца, с порога наорав на грубого слугу купца. Тому было плевать, лишь бы выполнить задание почтенного хозяина вовремя.

Ехали долго. Улицы Порт-Аскольда и сами по себе узкие, а ещё пешеходы, торговые палатки в самых неожиданных местах, другие повозки, новомодные трамваи, велосипедисты и редкие всадники. Шум. Гам. Смесь звуков, запахов, солёного ветра с близкого моря и чисто южной суеты, когда ни слова тихо, ни жеста без того, чтобы не толкнуть соседа.

- Па-а-астаранись! - взрёвывал бородатый слуга Крадобора. Вытирал рукавом потное красное лицо, фыркал лошадям, иногда нахлестывал их вожжами. - Куда лезешь, зар-раза, пошёл вон!

Они миновали центр, широкую торговую площадь, свернули у ажурного дворца наместника, где и жили ничего не подозревающие граф с графиней. Флаги на башнях, верхушки деревьев, равнодушные лица стражников у стены. Копыта лошадей цокали уже по выложенной крупными камнями набережной, повозку подбрасывало на них, но Викентию было не до того. Даже на море, бескрайнее, спокойное, зеленовато-голубое, он не обращал внимания, хотя всегда любил этот простор и эту нечеловеческую красоту.

Он вообще любил тишину. Красоту. Маленькие достижения, изобретение новых лекарств и постижение бесконечной в своей глубине магии.

- Пошли, пошли, ленивые! - орал кучер. Набережная была почти пуста, можно и разогнаться. Впереди показались склады Крадобора, обнесённые, как и всё, что ему принадлежало, высоченным забором. Повозка подпрыгивала, как бы губу не прикусить. Аптекарь плотно сжал зубы.

Вся идея ему не нравилась ещё больше, чем раньше. Наместника не особенно жаль, он с ним сталкивался всего пару раз, а вот графиня... Она явно любит мужа, его смерть станет для неё ударом. А их двое детей: удивительно похожий на графа сынишка лет пяти от роду, закутанная в шелка и ленты совсем крохотная дочь, в чём они будут виноваты, какая судьба их ждёт? И ведь ради чего, этого жирного упыря, который не знает, чего бы ему ещё возжелать...

Тьфу. Шайтана ему в гнилое сердце.

Викентий не любил людей, но при виде детей - особенно совсем маленьких - в душе всё же шевелилось нерастраченное тепло. Женат он не был, женщин вообще сторонился, своих наследников ожидать не приходилось.

Повозка на всём ходу влетела в предусмотрительно раскрытые ворота дворца Крадобора - массивные, окованные толстыми полосами железа изнутри и снаружи. Крепость, а не жилище главы гильдии. Невидимые отсюда, глухо лаяли сторожевые псы, звенело оружие, отчаянно воняло сгоревшей кашей и давно несвежей рыбой. Башни нависали над двором подобно грозовым тучам.

- Слезай, алхимик! - рявкнул подбежавший слуга, подхватывая лошадей под уздцы. Кучер согласно кивнул, осклабился и задрал бороду. - Слезай, говорю, хозяин заждался!

Вот же псы цепные. Викентий нарочито неторопливо выбрался из коляски, не забыв прихватить саквояж. Постоял немного, борясь с дурнотой внутри после поездки по камням. Потом выдохнул и пошёл ко входу, откуда уже торопливо махал руками Зеро, астролог купца. Человечек ничтожный, всего боящийся, но именно он рассчитал, что сегодня утром самое подходящее время для магического действа, которое будет крайне важным для Крадобора. Аптекарь отмахнулся от Зеро саквояжем: этот низкорослый, всегда пованивающий чем-то тухлым человечек норовил пожать ему руку как равному.

Ещё чего. Обойдётся.

- В зал, в зал! - пришепётывал Зеро (имя это или кличка? - вдруг подумал аптекарь), ничуть не обиженный поведением гостя. Скалился пеньками гнилых зубов, неприятно обнажая противно-розовую верхнюю десну. - Жертва готова. Хозяин в ярости, устал ждать. Обещал золота! Обещал запороть плетьми до смерти! Почтенный - такой затейник...

Стражники у дверей равнодушно расступились. Астролог подпрыгивал, забегал вперёд и что-то говорил, говорил, говорил, не умолкая. У Викентия вдруг заболела голова от всей этой суеты, но шёл он спокойно, стараясь казаться важным.

- Пришёл, мошенник? - рыгнув, окликнул его почтенный донельзя Крадобор. Опустил пустой кубок, вытер губы рукой и заржал. На людях он старался быть с аптекарем более- менее вежливым, а тут - чего стесняться? Все свои. - Мог бы и поторопиться, когда хозяин зовёт.

Этот жирный ублюдок искренне считал всех вокруг слугами. Викентий побелел от ярости, но молча поклонился.

Крадобор с трудом, в три приёма, вылез из-за стола, не предложив даже стакан воды. Косолапя, подошёл к аптекарю. Жирные пятна на дорогом костюме, запах крепкого вина и надоедливый, вразнобой, звон многочисленных украшений при каждом движении.

Сало в шёлке и золоте.

- Вон, в углу, собачка ихняя! - рявкнул купец. - Ты говорил, надо что-то для их семьи важное попользовать, попрёт, значит. Мурака раздобыл, кучер. Зеро тебе там поможет, а я погляжу.

Он ткнул аптекаря толстым пальцем в грудь, как бы ставя точку в приказе.

Викентий посмотрел на привязанную к грубоватой, зато массивной статуе крохотную комнатную зверушку. Наполовину придушенная верёвкой, она лежала на боку, тихонько повизгивая. Да, вполне, вполне для того ритуала, который заказал Крадобор. Если потом не вырвет исполнителя, конечно: к людям Викентий был в целом равнодушен, а вот беззащитную собаку жаль почти до слёз.

Само собой как-то пришло в голову, что ничего он для этого жадного урода делать не станет. Но и отказаться прямо сейчас - прямая дорога в подвал, откуда уже не выйти. Вон десяток преданных стражников у стен как смотрит, только дёрнись. Значит, будем хитрее. Магия - она разная бывает.

- Давайте начинать! Солнце полностью в созвездии Пахаря, первый квадранс почти пройден, - заверещал Зеро. - Не тяните, мастер маг, только не тяните время! Самый момент!

Викентий решительно подошёл к статуе, отвязал собачку и подхватил на руки. Саквояж мешался, но тут уж ничего не поделать. Отнёс грядущую жертву на специально приготовленный грубый стол, под которым виднелся таз для слива крови: предусмотрительные какие, чувствуется опыт. Пусть не в магии, но в делах разбойных - точно. Положил собаку на бок, погладил потный бок, почувствовал, как трепещет под кожей сердечко. Колотится, да...

- Так, - наконец сказал аптекарь. - Зеро! Расставляй свечи на полу. Одна пентаграмма, шире неё вторая. Да не так! Просто от каждой свечи внутренней отступи шаг и ставь. Как бы звезда в звезде, понял? Ты ж в звёздах-то должен разбираться, не кучер, чай! Как его, дурака? Мурака, ага.

Один из советников купца за столом мерзко засмеялся. Жрут-то жрут, но наблюдают внимательно. Чувствуют важность момента.

Астролог вздохнул, но свечи начал ставить по схеме. А вот Крадобор вернулся за стол и продолжил неопрятно завтракать. Тесный круг советников на возню с пентаграммами, собакой и прочими незначительными делами дальше уже не отвлекался. Плотный завтрак в любом случае важнее.

Эти люди привыкли получать то, что хотят? Пора перейти к сюрпризам.

- Мелом выводи линии, мелом! И ровнее, - прикрикнул Викентий. Зеро суетился вовсю, за столом чавкали, смеялись в голос, звенели посудой. Стражники статуями застыли у стен.

Пентаграммы в задуманном Викентием были даром не нужны, но требовалось как-то отвлечь астролога. Пусть мечется, меньше вреда. Аптекарь открыл саквояж и достал несколько металлических чаш - тоже реквизит для совсем другого спектакля, играть в котором не собирался. В сторону их, в сторону, места полно. Потом подсвечник на пять свечей. Ритуальный кинжал. В сторону. Шкатулку с чёрной заморской солью. Всё в сторону.

Ага, вот они!

Викентий выудил два резиновых кольца и плотно замотал ими лапы собачки: передние, потом задние. Не хватало ещё ловить её потом по всему залу, когда в себя придёт. Связанная тихо тявкнула.

Готово. Всё было готово. Не бог весть какой он маг, конечно, но и не совсем профан. Задача была проста и понятна: усыпить на время купца и его банду, стражников, отбить им память по возможности, да и смотаться подальше. На большее сил не хватит.

Или?.. Аптекарь вдруг почувствовал, что внутри него разгорается странное белое пламя, словно тот самый цветок, освоившись, вдруг придал сил, налил его скромные магические таланты мощью и позволит сейчас всё. Или почти всё.

Терять время было нельзя: Викентий на глазах изумлённого купца и его шайки взмыл в воздух посреди зала, в последний момент подхватив на руки связанную собаку. В полной тишине - только у одного из стражников упала, загремев, на пол алебарда - он поднялся к потолку, пронзил его, словно пущенная вверх стрела облако, взмыл в горячий воздух.

Где-то далеко внизу под ним уродливым многосторонним узором застыл дворец Крадобора, гусеницы складов, паутинки дорог. Всё это мерзкой опухолью прижалось к морю, будто на берег выбросило гигантское чудовище, уже мёртвое, которое теперь гнило и мешало дышать всему живому.

- Да будет так! - то ли самому себе, то ли солнцу над головой шепнул Викентий, прижимая к себе маленького комнатного пса.

Пламя вырвалось изнутри и залило всё, вспыхнув нестерпимо ярко. Собака заскулила, но, кроме этого, звуков почти не было - лишь тихое шипение внизу, словно кто-то вылил воду на раскалённые камни в костре.

Раздался треск. Владения Крадобора начали сжиматься, будто из надувной игрушки выпустили воздух, стягиваться в одну точку, корчиться и мельчать.

Викентий понял, что внизу происходит нечто страшное. Но то, что он поступил по-своему, оправдывало всё на свете. Уже не видно было зданий, массивных башен, крытых тёсом крыш складов и казармы, они исчезли, оставив на берегу светло-жёлтое пятно нетронутого песка, как и выглядел берег задолго до появления здесь человека. Словно новая кожица затянула ожог, как бы говоря: жизнь продолжается.

Осталась еле различимая тёмная точка на песке, к которой он падал сейчас с высоты.

Подлетев ближе и мягко опустившись на песок, аптекарь увидел, что там стоят все владения Крадобора, вероятно, с ним самим внутри: миниатюрная, не больше небольшой шкатулки, копия замка купца, дома, башни, заборы, ворота. Если присмотреться, можно было увидеть совсем уж крошечных людей, в панике мечущихся по двору. Поднялось и опало облачко от выстрела, но самого звука слышно не было.

Викентий опустил собаку на песок рядом и размотал резиновые кольца, освобождая лапы.

- Потерпи. Отведу тебя к графине, всё будет хорошо. А купеческие хоромы с собой прихвачу, у меня давно в кабинете столик пустует.

Он принюхался: еле заметно от результата его магических опытов тянуло сгоревшей кашей и давно несвежей рыбой.

- Придётся колпаком сверху накрыть. Стеклянным. Зато на века сработано.

Викентий рассмеялся и сунул странную копию исчезнувшего дворца подмышку. Собака, фыркая, семенила рядом, иногда отдёргивая лапки от чересчур уж горячего песка. Иногда им казалось, что где-то далеко-далеко звонкий мальчишеский голос выкрикивает: «Счастье! Кому немного счастья?». Тогда аптекарь останавливался и прислушивался, а комнатный пёс просто приподнимал уши и смешно водил в воздухе остроносой мордочкой.

День ещё не перевалил через середину, а маленькое счастье, обещанное Миклашем, уже состоялось. Внезапно Викентий понял, что давным-давно мечтал об этом дне, мечтал стать свободным от чужого зла. Оставалось немало плохого и внутри, но... Маленькое счастье - быть самим собой. Не лучшим из людей, конечно, это пустые мечты, мальчишество. Пусть Миклаш старается, у него же... большой опыт. Но и не худшим из них.

Достойным того цветка, что танцует на ладони каждого; главное, посмотреть вовремя.

© Юрий Мори

Источник

НовоЯз - язык тоталитарного общества

*подсказано пикабушником Quaruzinio

антиутопия "1984" стала вновь провидческой. термин НовоЯз даже вошёл в словари

НовоЯз (новый язык) — речевой стиль административно-бюрократического характера, перенасыщенный разноплановыми иноязычными заимствованиями, существенно затемняющими смысл высказывания (определение из словаря)

все слова из новостей "токсичный", "нерукопожатый", "монописуальный", "анальный", "пиндосы", "оппы" (*устаревшее) и прочие формируют отношение публики к тому или иному событию, тому или иному персонажу

суть НовоЯза в том, что  Язык в антиутопии "1984" служит тоталитарному режиму и призван сделать невозможным оппозиционный образ мышления или речи («мыслепреступление»)  путём исключения слов или выражений, описывающих понятия свободы и т. д. Новое общество, сменившее в «1984» капитализм, напрочь отрицает автономию и свободу личности, подавляет и всецело контролирует всех и каждого.

1. "Большой брат следит за тобой" - предсказание о тотальной слежке из романа Оруэлла "1984" - это только начало

с одной стороны: залог порядочности -это страх

и камеры эффективно распознают нарушителей законов в больших городах

но теперь что же получается покакал в неположенном месте - в тюрьму?

с другой стороны - хочешь полного порядка во всём, будь готов стать прозрачным

продолжение следует...

Существует мнение что в ходе развития прогресса и широкого внедрения роботов, классовая теория тупо умирает, а почему? Все очень просто. Это же роботы, они работают вместо людей!

Вот характерный пример таких рассуждений:

Сейчас идет такая автоматизация производственного процесса, что будет совсем другая проблема: как прокормить толпы безработных.
Водителей скоро не будет, матросов тоже, военных не будет и т.д. Автопилоты во всю разрабатываются и очень успешно, корабли тестят без персонала, эти робот-паук с винтовкой на спине заменит 1000 солдат.
Вы видели прототипы боевых роботов? Читали, что дрон недавно принял решение застрелить человека без санкции оператора?
И что сделают “крестьяне” с топорами и митингующие с камнями против такого? Да ничего!
Общество расколется на три части:
Будут "умненькие", которые изобретают и обслуживают машины.
Будут "глупенькие или нищие", от которых особого толка нет.
И небольшая часть владельцев машин - "богатенькие", которые платят "умненьким", без которых они не смогут обойтись
И это будет прочная конструкция, т.к. охранять "богатеньких" будут какие-нибудь роботы-пауки с винтовками, которые без колебаний застрелят "глупенького" с вилами и разум возмущенно у него не закипит.
Что будет с "глупенькими" - не знаю. Надеюсь, что будет безусловный доход, иначе - резня голодных, но не могущих заработать деньги.
И если богатенькие не дураки, они заплатят глупеньким безусловный доход, которого хватит худо бедно прожить. Хочешь большего - иди к умненьким.
И самое главное это наконец полностью похоронит бредовые идеи Ленина, т.к. окончательно исчезнет само понятие "пролетариат"

Вроде бы все стройно и логично?

Но есть кое какие нюансы, а дьявол как обычно кроется в мелочах.

Что нам проталкивают теоретики данного взгляда? Опять старую классовую систему: “богатые”, “умные”, “нищие”, под новой оберткой. Мало того предполагая ее устойчивость и неизменность, они тем самым предрекают ей кастовость!

Есть и еще одна проблема.

Как раз классовые системы все время дико неустойчивы, из-за сильных противоречий. А есть ли в данной системе противоречия?

Да их полно! “Богатым”(олигархам) все принадлежит и они в своей маленькой кучке постепенно вырождаются. Так как задача по укрупнению богатства лучше всего работает, если вы все время женитесь на богатых (спасает институт гаремов - но он так хреново работает, что лучше бы без него). Даже по биологии маленькие популяции все время стремятся к деградации и вымиранию, а если твой круг очень узкий, то сам не заметишь, как ты деградируешь. И это естественно даже социально, если ты в маленьком обществе -единственный, кто прочитал одну книгу - ты априори самый лучший и тебе не к чему стремится. (когда главный герой из фильма “Мимино”, внезапно узнал, что он не самый лучший, выйдя за круг села).

Естественно существует очень острая конкуренция узкого круга богатых, если ты не можешь женится, то почему бы не попробовать отнять эти богатства, вывод же очевидный! А это значит война. Что есть война? Продолжение экономической политики другими методами - военными, так сказать, империалистический мир в виде постоянной “холодной войны” или “гибридной войны” как ее сейчас модно называть.

А для войны малочисленным рыцарям войны “богатым” нужны псы войны - наемная пехота.

А значит для этой борьбы надо активно привлекать “умненьких”, для войны между собой.

Но нужно ли богатым, чтобы специалисты составили им конкуренцию? Нет, у них и так своих проблем полно. В итоге, богатенькие как само собой разумеющие, организуют кастовую систему (классовую), настроенную на то чтобы туда не будут пускать умненьких, все как сейчас с олигархами. Лучше богатые вдвоем будут есть поросенка, чем вдесятером его кости и потроха, так как величина богатства - есть более высокая гарантия выживаемости в этом жестоком конкурирующим мире.

Думаете Сечин сможет настроить боевого дрона? Нет. А вот купить его вместе со специалистом может.

Но покупать “богатым” надо самых новейших и продуманных роботов, так как в ходе конкурентной войны выдвигаются каждый раз новые тактики и стратегии. Совершенно неожиданно недавний перспективный и лучший робот через пару лет окажется полным отстоем, с неадекватным АИ. То есть без поддержки и разработки от самых “умных”, “богатому” никак не выжить в этой войне.

Но “умненькие” так просто у данной системы не получаются, для их получения, требуется в их обучение вкладывать кучу средств и ресурсов, а также вести их активный поиск. У богатых есть острая нужда в высокообразованных кадрах - у которых стоимость воспроизводства, как рабочей силы - высокая. Ведь без хороших специалистов, других богатых не победишь.

Но у самого класса “умненьких” тоже есть проблема - их круг более широкий чем у богатых, но тоже сравнительно узкий, а значит им все время надо рекрутировать своих людей из самой широкой популяции людей - из “нищих”, ведь только большая популяция может дать самых лучших людей. Приток кадров будет идти к умным, только от бедных, так как их много. Богатые должны этот поток обеспечивать, а это значит, что им надо поддерживать социальный мир у “нищих”, давать им хорошее образование, ради рекрутирования “умных”, а хорошее образование требует соответствующего высокого уровня жизни, выходит что “нищие” должны жить хорошо, а не бомжевать на помойках киберпанка.

Есть проблема, если богатые это каста (что мы наблюдаем даже сейчас), то к другим кастам они относятся как к пыли, ненавидят и презирают, стараются унизить и обмануть при малейшей возможности. А от старого “умного” быстро избавляются, убивая (как секретоносителя) или переводя в нищих.

Вот и выходит что классы “умных” и “нищих” постоянно пересекаются, из-за необходимости рекрутирования “умных” оттуда и сброса их туда.

Возникает вопрос, а “умным” нужны богатые, когда их место можно занять самому? Конечно нет! Умный, который отвечает за функционирование данной системы, может сделать это запросто!

Зачем умному терпеть диктатуру тупых богатых? Нахрен надо!

Начинает работать принцип: убей богатенького быстрее, пока он тебя не убил.

Умненький этого богатого уберет, как в учитель "Во все тяжкие" убил мафиози и сам будит варить, делать дроны. Естественно при сохранении данной системы, захватившие власть “умные” превращаются в “богатых”, которые быстро закрывают входы и выходы в их новообразованную касту. Но они так же быстро деградируют в тупых олигархов, даже за одно поколение. Пока до очередного умного, поднявшегося из низов не дойдет простая идея, опять грохнуть этих нео-богатых. И так бесконечно, при сохранение неизменно этой классовой системы.

Выходит, что “умные” все время будут против них поднимать мятежи, так как они умные и богатые им нахрен не упали. “Умные” все время будут привлекать к борьбе “нищих” так как эти классы взаимосвязаны через производственные (учебные) процессы и родственные (“умников” набирают из “нищих”, все связи родственные и дружеские у них остаются).

В итоге выходит, что против класса “богатых” борются все низшие классы “умненькие” и “нищие”, они являются союзными классами. А вот силы класса “богатых” все время подтачиваются из-за неразрешимых противоречий между“богатыми”, из-за вечной конкурентной борьбы за все большее богатство и влияние, они будут временами критично ослабляться ниже порога выживаемости.

Система основанная на “богатых” все время стремится к деградации и чем дальше она развивается, чем сильнее ее начинает трясти из-за их всеобщей конкуренции и некомпетентности - и система все время будет разваливаться - ее все время приходится воссоздавать заново, через систему постоянных переворотов, мятежей, майданов.

То есть выходит замкнутый круг из крови и мяса.

Мы видим что такая система будет ни фига не устойчивой, ее все время будет трясти от мятежей и революций. Так какая система лишена справедливости и логики, что будет вызывать постоянную ненависть у подчиненных классов и вызывая ответный неадекватный террор "богатых". Так как богатенькие будут во всем всех подозревать, но ни фига не рубить фишку, что здесь происходит.

Какую политическую систему мы в итоге видим, которая будет складываться? Да обычную схему сословного управления классического феодализма. То есть футуристическая экономическая система маскирует обычный банальный феодализм! Является ли феодальная система устойчивой и незыблемой? Нет, ее все время колбасит от феодальной распри и мятежей “крестьян”.

Что прекрасно раскрывается фантастами в “Дюне”, “Звездных войнах”, Бушков и т.д.. Все что у них получаются при такой системе: вселенная вечной войны и мятежей. Особенно хорошо описан пример Дюны - где богатенькие не справляются над умненькими.

Несомненно выходит даже у фантастов, что такая классовая система - очень хлипкая и непрочная, ее все время будет колбасить.

А какой выход из этой системы вечной войны и мятежей? Создание бесклассовой системы, ибо в данной системе “богатые”(олигархи) это лишняя и ненужная деталь - анахронизм, которая все портит и против которых все, все время воюют, то удачно, то неудачно.

Вот и выходит в итоге, что нам под видом роботов опять проталкивают старую классическую систему Маркса, со всеми старыми противоречиями и классовой борьбой:

“богатые” - капиталисты

“умные” - классический пролетариат. (стражи, интеллигенция, рабочая аристократия)

“нищие” - резервная армия труда, то есть тоже пролетариат.

Ничего удивительного что в этой системе начинается активная классовая война, которую просто обожают описывать фантасты! Где-где, а противоречий и событий здесь до фига.

Ну а то что роботов нельзя эксплуатировать как людей и что ими нельзя подменить пролетариат, в виду невозможности извлечения прибавочной стоимости (то есть роботов нельзя обманывать и заставлять их вырабатывать излишек), даже упоминать не будем.

Опустим также вопрос, как так может быть, что развитие капитализма перетекает в феодализм, а не коммунизм, как предрекал Маркс? Никакого противоречия тут нет, все эксплуататорские системы похожи друг на друга в момент кризиса. А если революция пролетариата при развитии капитализма не получилась, то система уходит в жесткую реакцию и только система похожая на феодализм может дать хорошую жестокую тиранию, эффективно подавляя любые революционные движения. И такая система по сути неотличима от фашизма. Именно непереносимый гнет такой системы в виде одиноких тиранов, в итоге рождает коммунизм по Марксу, в ходе эпического развития капитализма (массовой роботизации).

Вывод

Под видом вселенной роботов, под управлением богатых, нам проталкивают классическую феодальную систему, которая является самой неустойчивой системой.

Феодальная вселенная роботов является вселенной вечной войны и мятежей, сюжет которой сильно заезжен и за эксплуатирован писателями фантастами. Удивительно, почему этого никто из "увлекающихся политикой" не замечает.

Вселенная роботов, под управлением богатых, рождает классическую классовую борьбу по Марксу в самой ее острой и явной фазе - предреволюционной ситуацией (когда низы не могут жить по старому, а верхи не могут управлять как прежде).

Увеличение количества и качества роботов, только приближают коммунизм и уничтожает капитализм, превращая его в анахронизм древних времен.

Выход из постоянных войн и мятежей вселенной роботов, под управлением богатых, есть только один - создание бесклассового общества.

Глава 3

- 1 -

Доктор Чжоу Сухини выслушал бывшего коллегу с непроницаемым лицом. Впрочем, расскажи ему Билл самый свежий, самый смешной анекдот, выражение его круглого лица нисколько бы не изменилось. Таков уж он был, один из самых известных на планете криминальных экспертов. Билл с надеждой глядел на него.

- Я помещу вашу жену в одну частную клинику, - сказал наконец Чжоу. – Это очень хорошая и очень дорогая клиника, там работает мой сын. Разумеется, вам это ничего не будет стоить.

- У меня есть деньги! – возмутился Билл, но Чжоу не обратил на его слова никакого внимания.

- Вашей жене будет проведено самое полное обследование, - продолжал он. – Я лично проконтролирую. И если хоть что-то с ней не в порядке, мы это выясним, будьте уверены. Идите домой и собирайтесь, а я позвоню сыну. Отдельная палата будет ждать вас завтра. – И добавил после секундной заминки: - Только у меня к вам ответная просьба. Не распространяйтесь пока обо всем этом. Есть шанс, что эти случаи не более чем совпадения, но если об этом узнают обыватели… Паника бывает страшнее любой заразы. А уж мы сделаем все, что в наших силах и даже больше.

Билл Колмен почувствовал огромное облегчение. Его Пат, его малышка, будет спасена, а остальное не имеет значения. Он встал, протянул руку.

- Спасибо, - ото всей души поблагодарил он. – Я ваш должник по гроб жизни.

Доктор проводил Билла до двери, убедился, что тот зашел в лифт, потом вернулся в свой кабинет, плотно закрыл дверь и от души выругался. Потом еще раз и еще. И всякий, кто знал Чжоу Сухини лично, был бы удивлен случившейся с ним переменой.

Успокоившись, он набрал номер сына.

- Завтра у тебя будет одна пациентка. Необходимо обеспечить ей отдельный изолятор.

- У меня только один бокс и он занят, - сказал Чжоу-младший, и лишь один психолог из ста уловил бы в его тоне скрытый намек на неудовольствие.

- Старик Пьеркин? Гони симулянта в шею, его дерматит вполне можно лечить в обыкновенной отдельной палате. Он просто скрывается от кредиторов, так ему дешевле. А у меня настоящий пациент.

- Хорошо, отец, - почтительно ответил Чжоу-младший, и в этот раз уже десять психологов из ста уловили бы его удивление – он едва ли не впервые в жизни слышал от отца столь эмоциональную тираду.

- Я скину тебе список необходимого оборудования. Если чего-то не хватает, закупи. Можешь воспользоваться моим счетом.

Тут уже вовсе не надо было быть психологом, чтобы понять – Чжоу-младший ошеломлен, потрясен и раздавлен неслыханной щедростью обычно скуповатого отца. А Чжоу-старший отключил связь, заблокировал все входящие каналы и погрузился в размышления.

Что ж, перед собой он может быть честным до конца – смерть Эмили Саркози, молодой здоровой женщины, потрясла его до глубины души. Не тем, что скончавшаяся была молода – он видел смерти детей, что в сравнении с этим смерть тридцатилетнего человека. И не тем, что произошла она внезапно и на фоне полного благополучия – «доктор мертвых» по собственному богатому опыту знал, что нет абсолютно здоровых людей, а есть недообследованные.

Нет, смерть Эмили Саркози потрясла его своей необъяснимостью. Обширный инфаркт… что ж, надо же хоть что-то написать в заключении, а этот диагноз ничуть не хуже других и до какой-то степени похож на правду. Во всяком случае, он указывал на сердце как на причину смерти. И при этом имел отношение к истине не больше, чем древняя лучина к термоядерной реакции.

Сердце Эмили Саркози словно бы взорвалось. Нет, не так – взорвались все кардиомиоциты, каждый сам по себе и все вместе, одномоментно. Во всяком случае, это было очень похоже на взрыв – цитоплазма перемешана с ошметками ядра, вакуолей, митохондрий и прочих органелл. А вот оболочки кардиомиоцитов сохранились прекрасно, отчего само сердце представляло собой оформленное кладбище мертвых клеток. И при этом никаких следов биологических, химических и любых других агентов, способных вызвать такую катастрофу!

Впрочем, положа руку на сердце (Чжоу суеверно сложил пальцы в охранном жесте), до недавнего дня подобное явление он не мог себе представить даже в самой буйной фантазии.

Заключение о смерти Эмили Саркози он составил особенно тщательно, стараясь, чтобы не проскользнуло ни малейшего намека на необычность этого дела. И отправил по стандартному каналу. И следом, но уже выделенным каналом, отправил свое особое экспертное мнение со всеми подробностями, запечатав его аж тремя личными кодами! Увы, начальство, как и положено начальству во все времена, оказалось неповоротливым и никак пока не отреагировало на его сообщение. И пока Чжоу размышлял, идти ли к начальству лично или подождать, заявился этот увалень Билл Колмен со своей невероятной информацией.

Доктор Чжоу недолюбливал старшего офицера Колмена, и у него были на это причины. Но, как говорится, враг моего врага – мой друг. Пусть даже временно. Дело в том, что опытный патологоанатом боялся.

Я сохранил сердце Эмили Саркози, подумал Чжоу. Я был настолько поражен увиденным, что лично вскрыл его. Как в старину. В обычных перчатках, в обычной маске, в обычном халате. Медсканнер вещь, без сомнения, превосходная, но даже он не дает ответы на все вопросы. Например, осталось невыясненным, что же именно явилось причиной гибели клеток. Редкая инфекция? Неизвестный токсин? Стандартная, пусть даже весьма обширная база данных оказалась бесполезна… значит, надо искать самому. Изучать, думать, выдвигать гипотезы и проверять их. Но уже с соблюдением всех мер безопасности!

Доктор Чжоу посмотрел на свои руки и вздохнул; он с трудом боролся с желанием отдраить их с мылом и щеткой. Во-первых, поздно. И во-вторых поздно, и в-третьих… Если уж он подцепил неведомую заразу, то это случилось не сегодня и даже не вчера.

У меня есть образцы тканей Эмили Саркози, думал Чжоу. Скоро у меня будут образцы ее сестры. Если понадобится, я раздобуду образцы старого учителя. Как его там? Васильев, кажется? Если, конечно, его не кремировали.

У меня будет очень много образцов, думал Чжоу. Предстоит гигантская работа, но я к этому готов, потому что я обязан получить ответ на самый главный вопрос – угрожает ли что-то лично мне? И я надеюсь, очень надеюсь, что у меня есть время, что я успею… Билл Колмен, конечно, дурак и паникер, но мало ли что…

Много повидавший доктор Чжоу Сухини знал, как хрупка человеческая жизнь. Даже при современном уровне развития медицины.

- 2 -

- Ничего, - хриплым от усталости голосом сказал Чжоу-младший.

- Ничего, - повторил Чжоу-старший и потер слезящиеся глаза.

Шли вторые сутки пребывания Патриции Колмен в изоляции, и все это время отец и сын Сухини трудились, как проклятые, позабыв про сон и еду. И - ничего. Ни малейшего следа хоть какой-нибудь серьезной инфекции. Даже полная база ядов, токсинов и прочих веществ, способных причинить вред человеку, оказалась бесполезна – то, что убило Эмили Саркози, пока оставалось тайной за семью печатями. Впрочем, на быстрый результат они и не рассчитывали.

Чжоу-младший встал и, страдальчески кряхтя, сделал несколько наклонов, разминая затекшие мышцы.

- В университете Лабрини есть штамм лихорадки Эсса, - сказал он. – В некоторых случаях она вызывает патологию миокарда с изменением морфологии клеток. Я напишу Генриетте, пусть поделится.

- Пусть, - кивнул Чжоу-старший, и в шее его громко хрустнуло. Он страдальчески сморщился и вдруг взорвался: - Ну при чем тут Эсса? При ее-то вирулентности? Да у нас бы уже полгорода в лежку лежала!

Сын опустил голову, ему было стыдно. Он хватался за соломинку и прекрасно знал это. Отец прав, нулевой пациент с лихорадкой Эсса, будь он даже самым нелюдимым интравертом, способен в короткие сроки вызвать настоящую эпидемию. К тому же, патологическая морфология этого редкого заболевания (редкого потому, что вакцина замечательно себя зарекомендовала!) хорошо известна, описана во всех учебниках и не имеет ничего общего с той картиной, которую они наблюдали в случае с пациенткой Саркози. Зато ее сестра чувствует себя прекрасно, никаких признаков патологии, если не считать обычных возрастных изменений. И это успокаивает.

Чжоу-младший включил камеру изолятора. Патриция Колмен, удобно устроившись на ортопедической кровати, с аппетитом грызла яблоко и читала. И выглядит она хорошо, отметил молодой врач. Во всяком случае, получше, чем мы.

Он искоса взглянул на отца. Тот стоял, сцепив руки за спиной, и с бесстрастным выражением лица пристально рассматривал пустую стену цвета заварного крема. Есть хочется, подумал Чжоу-младший, и в животе у него громко забурчало. Когда я в последний раз ел? Не помню…

Раздался негромкий отрывистый писк, возвещающий что пришли результаты очередного анализа.

- Что там? – словно бы через силу поинтересовался Чжоу-старший.

- Пришел генотип.

- И?

Чжоу-младший, опершись локтями о стол, наклонился к монитору.

- Ничего, - после продолжительной паузы ответил он, и в голосе его явно прозвучало разочарование. – Возможен диабет второго типа, но она знает об этом и наблюдается… ну и прочая ерунда…

- Ерунда, - повторил Чжоу-старший. – Сделай-ка мне распечатку.

- Всю? – удивился сын.

- Всю.

Чжоу-младший пожал плечами, но подчинился. Только начал с заключения, как наиболее информативного. Приемный лоток стал заполняться страницами, испещренными символами, непонятными любому нормальному человеку. Чжоу-старший взял тонкую стопку пластика, подержал в руке, словно прикидывая ее вес.

- Знаешь, - сказал он, - было там что-то. У этой Саркози. Непонятное, но не опасное.

- Что? – с надеждой спросил сын, но отец лишь покачал головой.

- Не помню. Помню, что удивился… но не так, чтобы очень… Пойду-ка навещу я нашу пациентку. А ты сделай анализ ДНК митохондрий.

- А митохондрии тут при чем? – искренне удивился Чжоу-младший.

- Сделай, - повторил Чжоу-старший и вышел.

Он тоже хватался за соломинку, вот только сыну об этом знать было незачем.

Чжоу-младший всю жизнь преклонялся перед отцом, безоговорочно признавая его авторитет.

Но сейчас тот явно шел по ложному пути. Впрочем, кто может сказать, какой именно путь приведет их к истине? И что это будет за истина?

У него вдруг сладко защемило в груди. Ах, что за открытие, что за грандиозное открытие! Небывалое, уникальное явление, не описанное ранее никем и никогда! И пусть пока не ясны причины, вызвавшие массовую гибель клеток сердца, был ли это какой-то внешний агент или уникальная генетическая патология, это неважно. Само открытие уже состоялось и будет носить имя отца. «Патология Чжоу»! Звучит? Еще как! А если они еще докопаются до истоков, то место в истории им обеспечено. Ради этого стоит пахать без сна и отдыха сутками напролет.

Ну, что ж, митохондрии так митохондрии. А почему бы и нет? Раз уж никаких других идей пока нет? Самое очевидное уже отработано, результаты нулевые, теперь можно позволить себе интеллектуально побезумствовать. Тыкать пальцем в небо бывает весьма увлекательно.

Душераздирающе зевая, Чжоу-младший поставил перед анализатором очередную задачу, откинулся на спинку кресла и прикрыл воспаленные глаза. Я только на минуточку, подумал он, просто небольшая передышка. А потом снова в бой.

- 3 -

Доктор Чжоу принял душ, побрился, переоделся в чистое. Достал упаковку стимулина. Одна таблетка или две? Наверное, две, он ведь так устал. Да и возраст сказывается – сутки без сна были буквально написаны у него на лице.

Одну, решил доктор Чжоу. Я не должен выглядеть слишком бодрым и свежим, пациент может решить, что доктор развлекается в свое удовольствие вместо того, чтобы заниматься его проблемами. Но и быть похожим на выжатый лимон тоже не стоит, это может встревожить пациента, навести на мысли, что все так плохо, что хуже некуда. А вот так в самый раз, подумал доктор Чжоу, критически разглядывая себя в зеркало. Уставший, конечно, но в меру, и видно, что он полон сил и решимости бороться за пациента до конца. Полностью удовлетворенный, Чжоу отправился в изолятор.

- Здравствуйте, доктор, - жизнерадостно поприветствовала его Патриция Колмен. – Ну, как у меня дела? Что скажете? Есть новости?

Доктор Чжоу придвинул стул к кровати, уселся, аккуратно поддернув брюки на коленях, и посмотрел на Пат со своим обычным бесстрастным видом.

- Новости есть, - сказал он и замолчал.

Пат ждала продолжения, но его не последовало, доктор задумался о чем-то. Пат нетерпеливо заерзала, потом кашлянула.

- Да, - доктор словно бы очнулся. – Увы, миссис Колмен, я ничем не могу вам помочь. В вашем случае медицина бессильна.

Пат вскрикнула. Она поднесла руку к губам, глаза ее были полны ужаса. Доктор Чжоу наклонился к ней и, четко выделяя каждое слово, произнес:

- Потому что вы абсолютно здоровы. Я бы сказал, возмутительно здоровы. Так что мое искусство вам без надобности.

Пат сначала не поняла, а потом до нее дошел смысл сказанного, и на лице ее отразилось огромное облегчение.

- Ну и напугали же вы меня, доктор, - нервно смеясь, сказала она. – Господи, я же чуть не умерла от страха. Юмор у вас, знаете…

- Профессиональный, - любезно подсказал Чжоу. Он улыбался доброй, слегка усталой улыбкой.

Эту улыбку он отрепетировал много лет назад и надевал ее, как надевают служебную униформу – строго по необходимости. Непривычные мышцы быстро уставали, но на десять-пятнадцать минут их обычно хватало. А шутку он подслушал в каком-то шоу. Лично он считал ее примитивной, но народ смеялся. Патриция тоже достаточно примитивна, значит, тоже должна засмеяться, так решил Чжоу и не ошибся.

Они принялись болтать. Пат была, конечно, рада, что с ней все в порядке, но ее сильно беспокоила смерть сестры. Чжоу был рад, что разговор сложился именно так, он задавал вопросы, самые разные, все, что приходило в голову, и Пат добросовестно отвечала. Чжоу внимательно слушал, подбадривал, наводящими словами подталкивал пациентку к интересующим его темам, а где-то на краю сознания неотвязно крутилась одна мысль – что же такое он увидел? Что его удивило, но не насторожило? Что-то малозначительное… но теперь это представлялось ему чрезвычайно важным. И у него была надежда, что разговор с сестрой погибшей девушки наведет его на нужную мысль. Ведь это было так близко.

- Когда меня выпишут, доктор? – спросила Пат.

- А разве вам здесь плохо? Лежите себе, отдыхаете от домашних забот, на всем готовом. Честное слово, я бы не отказался на недельку залечь в эту прекрасную палату. Хоть отоспался бы.

- Скучно, - пожаловалась Пат. – И на воздух хочется.

- Ну, что ж, - словно только что все решил, сказал Чжоу. – Тогда давайте так. Через три дня будут готовы последние анализы, и мы вас выпишем.

Лицо Пат разочарованно вытянулось.

- Три дня?

- Что, много?

- Ужасно много! Я же с ума тут сойду от тоски.

- А на сколько вы согласны здесь задержаться?

- Ну… дня на два.

Пат умоляюще посмотрела на доктора, а тот засмеялся и махнул рукой – знай, мол, мою доброту.

- Веревки вы из меня вьете, - добродушно сказал он. – Ладно, через два дня.

- Спасибо, доктор! – радостно вскричала Пат.

На самом деле, что два дня, что двадцать два, без разницы, подумал Чжоу. Все параметры с пациентки сняты, все пробы надежно хранятся в криокамере. В принципе, эта женщина ему совершенно без надобности, она, если так можно выразиться, скопирована и размножена. Но Чжоу хотелось еще немного подержать в клинике. Под рукой, так сказать. Мало ли что еще придет ему в голову?

Чжоу встал и, прощаясь, ласково похлопал Пат по руке.

- Милое какое колечко, - сказал он, заметив на безымянном пальце Пат кольцо с камешками.

На самом деле, он понятия не имел, милое оно или нет, дорогое или дешевка, он вообще в этом не разбирался, а сказал так, чтобы сделать женщине приятное. Маленький комплимент, он же никогда не бывает лишним. Пат зарделась от удовольствия.

- Билл подарил мне его, когда сделал предложение. Так волновался, бедняга, что путался в словах. Знаете, что он мне сказал? «Не выходи за меня!» Представляете, каково девушке услышать такое? - Пат весело рассмеялась и с нежностью поглядела на кольцо. – Он купил его на распродаже в супермаркете. Специально ездил за ним в другой город, чтобы я ничего не узнала. Но я, конечно же, узнала, только ему ничего не сказала. У него тогда совсем не было денег, а за мной начал ухаживать один милый молодой человек, вот Билл и испугался, как бы я не выскочила замуж за другого. Купил дешевое кольцо и сделал мне предложение. Конечно, я согласилась. Ну а что? Сколько можно было тянуть?

- Что вы сказали? – резко перебил ее Чжоу.

- Когда?

- Только что!

- Я сказала, что согласилась. Сколько можно…

- Нет, до этого! Что-то про кольцо.

- Про кольцо? Ну, что оно дешевое. Что Билл купил его на распродаже…

- В супермаркете! – выкрикнул Чжоу в величайшем возбуждении и выскочил из палаты.

Пат с опаской посмотрела ему вслед.

- Сумасшедший, - пробормотала она.

- 3 -

Он влетел в лабораторию и бросился к компьютеру. Открыл нужный файл, вчитался глазами, напрочь позабыв о голосовом вводе, а потом ударил кулаками по столу и издал торжествующий вопль.

- Супермаркет! – не своим голосом орал доктор Чжоу. – Маркер! Нашел, черт возьми!

Подброшенный акустическим ударом, Чжоу-младший свалился с кресла и теперь сидел на полу, очумело хлопая сонными глазами, гладя, как его отец, сама сдержанность, сама невозмутимость, отплясывает какой-то дикий танец, топча листы распечаток и потрясая воздетыми кулаками.

- Нашел! – ликующе кричал он. – Нашел!

Он бросился на колени рядом с сыном, схватил его за плечи и встряхнул.

- Маркеры! – крикнул он ему в лицо. – У этой Саркози были кардиомаркеры! Ты понимаешь, что это значит?

- Что она принимала сердечные препараты, - четко, как на экзамене, ответил Чжоу младший.

Мне бы они тоже не помешали сейчас, подумал он. Черт, я же чуть инфаркт не схватил от его воплей. Маркеры, тоже мне открытие. Да сейчас почти любой препарат оснащается соответствующим маркером. Да, лекарство становится чуточку дороже, зато бьет прямо в цель.

- Она не принимала сердечных препаратов! Так все говорят.

- Они могли не знать, - возразил Чжоу-младший, поднимаясь с пола и помогая встать отцу.

- Это неважно, - отмахнулся Чжоу-старший. – Ты действительно не понимаешь. Есть кардиомаркеры. Уже пустые. То есть они донесли до сердца некое вещество. Так?

- Ну… так, - осторожно согласился Чжоу-младший, все еще не понимая, куда клонит отец.

- А это вещество, вместо того, чтобы помочь пациентке, убило ее! Да еще таким невероятным способом! И я предполагаю, что это не была трагическая случайность, связанная с передозировкой или подобной чепухой. Это вещество ей ввели умышленно, ожидая определенного результата! Одним словом, сынок, это убийство!

- О! – потрясенно воскликнул сын. – Но – как? Почему?

Чжоу-старший отмахнулся.

- Об этом пусть у полиции голова болит. А сейчас мне нужно проверить на кардиомаркеры Патрицию Колмен.

- У меня есть образец ткани, - с готовностью сказал сын.

- Нет, - рявкнул отец. – Мне нужны сегодняшние данные. Иди и сделай! Немедленно! Впрочем, вчерашние данные тоже не помешают. Интересно посмотреть на динамику.

Но Чжоу-младший последних слов отца уже не слышал, его словно ураганом вышвырнуло из лаборатории.

Уже через час ужасная картина немного прояснилась. В крови Патриции Колмен тоже были обнаружены кардиомаркеры, причем пустые. А это значит, что таинственное вещество, убившее ее сестру, было доставлено и в ее сердце.

- Как они попали к ней? – ломал голову Чжоу-младший. – Она утверждает, что никаких таблеток не принимала уже давно.

- Да как угодно, - отмахнулся Чжоу-старший. – Еда, питье… Как угодно.

Или шарик от пейнтбола, подумал он. Контактный способ доставки маркеров… необычно, неудобно, но вполне возможно.

- Мы не знаем, как кардиомаркеры попали в кровь жертв, - продолжал он. – Мы не знаем, что именно они переносили… но узнаем, я в этом нисколько не сомневаюсь. Но уже сейчас мы точно знаем одно – наличие пустых маркеров является признаком смертельной опасности. А это означает, что миссис Колмен умрет в ближайшее время. Если не принять соответствующие меры.

- Согласен, - кивнул Чжоу-младший. – Надо срочно оповестить всех ведущих специалистов. Может быть, если мы возьмемся все вместе, мы успеем…

- Есть и более простой способ.

Чжоу-младший задумался. Отец ему не мешал, прихлебывал жиденький чаек и наслаждался отдыхом.

- Не знаю, - признался наконец сын. – Ничего не приходит в голову.

- Я бы попробовал пересадку сердца. Уверен, что вся зараза сосредоточена именно там, ждет своего часа. И если мы уберем пораженный орган, с вероятностью девяносто девять процентов мы тем самым спасем пациента.

Чжоу-младший с восхищением посмотрел на отца. Ты – гений, аршинными буквами читалось на его лице.

- Я немедленно займусь подготовкой к операции.

Он встал и решительным шагом направился к выходу.

- Постой, - недовольно окликнул его Чжоу-старший. – Ты забыл самое главное!

- Да, папа? – с готовностью повернулся сын.

- Ты забыл проверить на кардиомаркеры меня.