Лига буровиков и нефтяников

В первых двух частях я описал хронику развития нефтегазовой отрасли Туркмении в постсоветских период, пришло время рассказать о будущих и утерянных перспективах.

Власти Туркмении буквально до последнего времени не теряли надежды найти нефть, очень много нефти, чтобы стать среднеазиатским эмиратом, Кувейтом и Катаром в одном флаконе. Эти надежды связывали с открытием новых больших запасов в глубокозалегающих нижнекрасноцветных отложениях Западно-Туркменской впадины в диапазоне 4000–7000 м и более. Наиболее перспективной считалась площадь Узынада, расположенная неподалеку от уже открытых крупных нефтегазовых шельфовых месторождений.

Какое же было разочарование когда разведка нижнекрасноцветных пластов плиоцена выявила только малые и средние по запасам месторождения, да еще и с очень низкими емкостно-фильтрационными свойствами из-за глиняного состава пород — Алтыгуйы, Демиргазык Готурдепе. Такие геологические условия делают экономически рискованной разработку открытых месторождений. Например, опытно-промышленная разработка Демиргазык Готурдепе требует $600 млн, а предполагает получение всего 6,9 млн т нефти. Геология очень напоминает доманиковые отложения Оренбуржья, только вот запасы там несопоставимы - более 70 млн т нефти и 23 млрд м3 газа.

Но самый большой удар по нефтяным планам Ашхабада нанесли результаты разведки Узынады. Первая скважина, пробуренная в 2017 г. на глубину 7150 м, дала притоки газоконденсата. Туркмены принялись за строительство еще двух скважин, надеясь, что открыли газовую «шапку», помимо которой смогут обнаружить залежи черного золота. Но следующие открытия, сделанные на глубине более 7000 м в мае 2019 г., тоже выявили лишь газ и конденсат.

Ничего уникального и неожидаемого в этом нет, как раз все было предсказуемо, если брать общерегиональные особенности. На глубинах 7 км и ниже залегают газообразные углеводороды, но не жидкие. Потому что там очень высокие температуры и давление, в результате нефть распадается на более легкие газовые фракции, а остатки растворяются в газе в виде газового конденсата.

Классический пример таких же процессов — азербайджанское месторождение Шах-Дениз. Оно расположено неподалеку от гигантов Азери, Чираг, Гюнешли, но на вдвое больших глубинах — около 7000 м. В результате АЧГ остались нефтяными месторождениями, а Шах-Дениз превратилось в газоконденсатное.

С тех пор окончательно стало ясно, что надежды стать Катаром у Туркмении нет, есть возможность только продавать газ. Но куда. В Россию транспортируются очень малые объемы, Китай забирает по договору о разделе продукции львиную долю доходов, Иран за долги не платит. Тогда вновь стали говорить о транспортировке газа в Европу.

Эта иедя не нова, еще при Сияющем отце нации Туркменбаши хотели попасть на самый "вкусный" на тот момент премиальный европейский рынок. Планировалось газ брать в Иране, Узбекистане, Туркмении и Азербайджане и через Турцию транспортировать в Европу

Но в 2006 на Иран наложили санкции из-за ядерной программы, потом демократии не стало хватать в Узбекистане. Чтобы удешевить строительство хотели кинуть трубу по дну Каспийского моря, но Россия наложила на это вето в 2009 году. Готовили проект с 2002 года, начало строительства газопровода было намечено на 2011 год, а окончание — на 2014 год. Реализация «Набукко» откладывалась из-за разногласий с потенциальными экспортерами топлива. По этой причине сроки запуска проекта переносились, а потом и вовсе на нем был поставлен крест. Кроме того, стоимость «Набукко» постоянно пересматривалась, и в итоге выросла почти вдвое — с 7,9 млрд долларов до 14 млрд. Поэтому он был закрыт.

После этого неоднократно возникали новые идеи по строительству газопровода в ЕС. Последний по времени — Рамочный договор о поставках туркменского газа в Европу, который разрабатывается с 2017 г.

Географическое препятствие для Туркмении снято — получать разрешение всех прикаспийских государств для строительства газопровода через Каспийское море больше не надо (хотя можно по экологическим мотивам). Но вопросы все равно есть. Самый насущный — кто оплатит проект?

Компании и банки ЕС готовы взять на себя инвестиции в строительство Транскаспийского газопровода (ТКГ) и других трубопроводных звеньев, необходимых для соединения Туркменистана и Европы с пропускной способностью 30 млрд куб. м в год. Взамен Ашхабад должен отдать в разработку европейским инвесторам на условиях СРП Галкыныш.

Проще говоря, европейцы предлагают туркменам такой же интегрированный экспортно-добычной бизнес, какой те имеют с китайцами.

Но Галкыныш - крайне сложное в разработке месторождение, требующее огромных затрат. Сырье залегает на глубинах свыше 4000 м и содержит около 6% серы. Добыча и доведение смеси до товарного состояния обходится очень дорого, а реальная доходность незначительна. Экспорт галкынышского газа в Китай растет, но полученных денег на освоение месторождения не хватает. В результате 1-й этап освоения был официально завершен в 2014 г., а фактически — только в 2018 г. Завершение 2-го этапа намечалось на 2015 г., а фактически начали только в 2019 году.

Туркмены, сознавая низкую рентабельность разработки Галкыныша, справедливо полагают, что на условиях СРП они вообще не получат прямых доходов от сотрудничества, и поэтому отвергают его. А европейцы не хотят инвестировать в строительство ТКГ без Галкыныша, как предлагают туркмены.

К тому же европейцы с 2009 года начали переводить ценообразование на биржевые рельсы, отказываясь от нефтяной привязки в газовых контрактах. Это невыгодно странам-производителям газа. Это нужно, чтобы получить гарантии возврата инвестиций, вложенных в разработку газовых месторождений, строительство инфраструктуры. Поэтому все хотят заключить долгосрочные контракты лет на 10–15. Так делает Китай и азиатские страны, но европейцы на это не идут, поскольку рассчитывают вскоре вообще отказаться от газа. Есть еще один вопрос: способна ли Туркмения обеспечить стабильные поставки на Запад? Неоднократно отмечались случаи, когда в зимний период Туркменистан недопоставлял газ в Китай.

Кроме того, есть США, им европейский рынок нужен самим, они не заинтересованы в продаже туркменского газа Евросоюзу. Поэтому не факт, что в Туркмении скоро может оказаться катастрофически мало демократии, чтобы хватило на наложение на них санкций, как на Иран.

Помимо трёх основных импортёров – Китая, Ирана России, Туркменистан также рассматривает и направление проекта газопровода ТАПИ (Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия), начатого в декабре 2015 г. В союзнической главному интересанту проекта – США – Индии уже создана необходимая инфраструктура для приёма туркменского газа, но будущее строительства афганского и пакистанского участков газопровода остаётся туманным.

Что мы имеем в сухом остатке. А имеем мы то, что обладать ресурсами - это не всегда самое главное. Не менее важно умение их продать, это целое искусство. А не попасть в кабальную зависимость от одной страны. Ей Богу, мне это напоминает ситуацию в еще одной стране, гораздо большей по размеру и с большими запасами газа. Которые складывали яйца в одну корзину чуть ли не до последнего времени, менеджеры жирели и выдавали победные реляции о том, как все хорошо и вообще аналогов нет.

Хорошо, что хватило ума в последние годы диверсифицировать потоки, начать развивать промышленность и отказаться от кабальных соглашений о разделе продукции. Это внушает осторожный оптимизм и надежду, ну не может быть такого, чтобы две страны, имеющие самые крупные запасы газа в мире, не смогли бы найти покупателя

И тень и прохлада в туркменских садах;
И неры и майи пасутся в степях;
Рейхан расцветает в охряных песках;
Луга изобильны цветами Туркмении.

В зеленом ли, алом ли пери пройдет —
В лицо благовонною амброй пахнет.
Возглавлен мудрейшими дружный народ,
Гордится земля городами Туркмении.

В прошлой части я описал развитие туркменского нефтегаза, которое пришлось на времена Сапармурата Туркменбаши, который скончался в декабре 2006 года. И его место занял более молодой, но гораздо менее опытный Аркадаг Гурбангулы Бердымухамедов. Примечательно, что по образованию он врач, доктор медицинских наук. Это наводит на мысли, что иметь медицинское образование далеко не всегда хорошо для политика и государственника

К тому времени у властей Туркмении планов было громадье. Надо отдать должное Туркменбаши, он не только золотые статуи ставил и "Рухнама" писал. В воздухе витал проект Nabucco и ТГК, строилась ветка в Иран Довлетабат-Серахс-Хангеран, но, самое главное, еще в 2002 году между Туркменистаном и Китайской нефтегазовой корпорацией (CNPC) начали формироваться тесные энергетические связи и в 2007 начался старт строительства трубопровода Туркменистан–Узбекистан–Казахстан–Китай.

Почувствовав себя на коне, Гурбангулы начал ссору с Газпромом, который тогда покупал и транспортировал 90 процентов туркменского газа. Камнем преткновения стал газопровод "Восток-Запада", на строительство которого дал предварительное соглашение еще Туркменбаши.

Но Великий Аркадаг 24—25 марта 2009 года, в ходе визита в Москву отказался это делать. 3 апреля 2009 года Туркмения объявила международный тендер на проект газопровода, хотя ранее предлагалось передать эти работы российскому «Зарубежнефтегазу».

Отношения накалились настолько, что произошел взрыв газопровода в буквальном смысле этого слова. Стороны обвиняли в случившемся друг друга — правда, речь шла не об осознанной диверсии, а о несогласованном изменении объемов пропуска газа. Так или иначе, транзит пришлось временно приостановить.

На протяжении нескольких месяцев Иран оставался единственным покупателем туркменского газа. В декабре 2009 года был запущен долгожданный трубопровод в Китай.

Аркадаг ликовал и решил своими понтами переплюнуть понты самого Туркменбаши. Он решил, ни много, ни мало, построить на берегу Каспийского моря курорт мирового уровня.

И ему это удалось, тогда было заложено основание нового города Аваза, о котором он грезил с 2007 года. Бердымухамедов точно решил сделать второй Кувейт, только вот идея оказалась провальной изначально. Все дело в том, что на этом участке Каспийского моря практически ежегодно случается апвеллинг, когда из глубин моря поднимается холодная вода. И происходит это в июле-августе, самом разгаре пляжного сезона. Желающих искупаться в ледяной вожде оказалось мало, у рядовых туркмен на это нет денег, а у приезжих возникают проблемы с получением визы, да и цены похлеще, чем на Красном море. Поэтому курорт как бы есть, но толку от него нет. Но понты очень красивые

Россия вернулась в число покупателей в январе 2010 года, но объемы закупок были значительно снижены. «Газпром» оказался на третьем месте в списке покупателей после Китая и Ирана.

В 2016 году между «Туркменгазом» и «Газпромом» вновь возник спор о цене, на этот раз без всякого взрыва приведший к прекращению сотрудничества. Туркменистан хотел сохранения цен на газ, не желая уменьшать цену на газ сообразно общемировому снижению стоимости. А на следующий год по такой же причине прекратил подачу в Иран.

Но к тому времени стало понятно, что Аркадага просто кинули и он совершил очень большую ошибку, поссорившись с Газпромом. Не смотря на то, что Россия была только третьей страной по объемам покупаемого газа, а Китай покупал порядка 80% туркменского газа, именно наша страна давала Туркмении давала больше всего ликвидных валютных средств. Иран накопил свыше двух миллиардов долларов долга. Туркменгаз в августе 2018г. начал арбитражное разбирательство с Национальной газовой компанией Ирана, которое продолжалось до июня 2020 г., когда было вынесено окончательное решение в пользу туркменской компании.

А вот китайцы кинули Туркмению сильнее и красивее всего. В 2018 г. в КНР было отправлено 34 млрд куб. м туркменского газа, но свыше 15 млрд куб. м из них — доля китайского ТОО «Амударья», аффилированного с CNPC. Китайцы на условиях СРП добывают углеводороды на Правобережье реки Аму-Дарья и до сих пор окупают инвестиции более чем в $4 млрд, не деля доходы с Ашхабадом. На долю собственно Туркменистана в лице госконцерна «Туркменгаз» в последние годы приходится менее 20 млрд куб. м, которые продаются по $165 за 1000 куб. м. Это приносит примерно $3,3 млрд в год.

Большая часть этих средств уходит на погашение внешних кредитов. Только Китаю Туркменистан должен более $12 млрд. Поэтому китайцы газ качают, а платят слезки.

Осознав все это, Аркадаг пошел на попятную. В апреле 2019 г., когда был подписан краткосрочный договор о поставках газа. До 2009 года «Газпром» закупал у Туркменистана до 40 миллиардов кубометров в год, с 2010-го — по 10 миллиардов кубометров, и лишь в 2015-м, перед самым разрывом отношений, закупки были сокращены до 4 миллиардов кубометров. Обеим сторонам 3 июля 2019 г. удалось подписать новый пятилетний контракт на поставки газа, но в существенно сниженном объёме, чем ранее (до 5,5 млрд кубометров ежегодно по сравнению с 10-11 млрд кубометров в 2009-2016 гг.).

И это приносит Туркмении порядка 1 миллиарда долларов в год. Сравните сами, продажа 34 миллиардов кубометров газа приносит от китайцев 3,3 миллиарда, а 5,5 кубометров, проданных России - порядка 1 миллиарда. Да уж, китайцы не зря одна из самых древних цивилизаций на земле, умеют торговать и заключать выгодные контракты, есть чему получиться Миллеру и Сечину

На фоне этого начались серьезные проблемы в добыче. Потому что для этого нужны технологии и деньги. Своих технологий у Туркмении особо нет, и с деньгами проблемы. Падение в первом полугодии 2019 года составило порядка 5 процентов, но нефть просела еще сильнее. Хотя этому есть обоснование, все же разработка ведется еще с 50-х годов прошлого века, сверхгигантских месторождений типа Самотлора у них нет, а для интенсификации с помощью методов увеличения нефтеотдачи (МУН) не хватает средств.

На сегодня у меня пока все. Вас ждет третья, заключительная часть, в которой поговорим о перспективах Туркмении в вопросах нефтегазодобычи.

Вчера стало известно, что в 6:00 утра по местному времени была полностью остановлена добыча на некогда крупнейшем газовом месторождении Европы - Гронингенском.
https://lenta.ru/news/2023/10/01/gasostanovl/

Впервые данные о потенциальной газоносности региона появились в 1959 году. Геологоразведчики из компании Nederlandse Aardolie Maatschappij (NAM) пробурили скважину Slochteren глубиной три километра, из которой пошел фонтана газа.

Четыре года спустя началась промышленная эксплуатация, одновременно шла дооценка потенциально извлекаемых запасов. Она оказалась более чем внушительной - 2,8 триллиона кубических метров. Но как оказалось далее, оценка была неточной, на настоящий момент извлекаемые запасы составляют более серьезную цифру - 4,2 триллиона кубических метров, что делает его одним из крупнейших месторождений не только в Европе, но и мире.

Сначала добыча была небольшой, каких-то 35 миллиардов кубометров в год. Но уже в начале семидесятых добывали порядка ста миллиардов кубометров. К восьмидесятым добыча немного снизилась, до 80-85 миллиардов кубических метров ежегодно.

Голландия буквально купалась в газовых деньгах, что пагубным образом отразилось на ее экономике. Этот явление получило название "голландской болезни" и заключается в том, что национальная валюта сильно укрепляется, что приводит к снижению конкурентоспособности промышленности, затем начинается рост инфляции и безработицы.

По идее правительство Нидерландов могли бы снизить добычу, денег все равно было с избытком. Но оно исходило из неверных ставок на будущее энергетики. В те времена считалось, что вскоре углеводороды будут никому не нужны, вся энергия будет вырабатываться на АЭС.

Как показало будущее, эти предположения были неправильными. Хотя картина собственно не меняется, сейчас ставят на альтернативную энергетику, но роль газа уже не недооценивают, относя его к энергоносителям переходного периода.

Правда настоящая опасность оказалась не в пресловутой "голландской болезни", не в истощении запасов и падении добычи, а совершенно в ином.

Гронинген стал опасен для самой страны.

Первым сигналом бьло невиданное в такой равнинной стране землетрясение, которое произошло в декабре 1994 года. Оно было небольшим, всего 2,4 балла по Рихтеру. В какой-нибудь Японии на него бы никто бы и внимания не обратил. Но Голландия - не горная страна, она расположена в глубокой впадине на Европейской платформе. И никаких геологических оснований для этого быть не могло. Здесь не граничат тектонические плиты, нет их смещения, нет гор. Провели исследование и пришли к выводу, что это так называемая техногенная сейсмичность, вызванная деятельностью человека

В Голландии причиной землетрясений оказалась индуцированная сейсмичность. Она вызвана деформационными процессами, возникшими при добыче газа Возникшие напряжения изменяют структуру и выделяется энергия. Если перевести на простой язык, то если взять нетронутое месторождение, в них газ и нефть находятся под давлением и создают противодавление на вышележащие массивы пород. Когда газ и/или нефть выкачивают, то пластовое давление снижается, опустевшие пласты просто осыпаются под давлением вышележащих, они смещаются и в результате возникают локальные небольшие землетрясения.

Кстати, такие процессы неоднократно происходили и у нас. Например в ХМАО. Но никто не бьет тревогу так как они локальные и слабые. Другое дело Голландия. 26 процентов территории находится ниже уровня океана и его нашествие сдерживается десятками дамб. Большинство из них старые и при их постройке никто не учитывал возможность землетрясений. Вполне вероятен сценарий, когда в результате разработки может произойти серьезный сдвиг пород и тогда тряхнет посильнее, чем на 4 балла по Рихтеру. Для зданий и людей нет особого ущерба, а вот дамбы могут быть разрушены. И тогда в Голландии проблемы будут куда серьезнее, чем голландская болезнь, поклонники радужных утех и любители травки - она попросту станет первой в мире подводной страной.

Вообще теоретически этого можно было избежать, если бы добыча шла с заводнением. То есть на место добытого газа закачивают жидкость. Но, во-первых, такое редко практикуется при добыче газа. Газовые месторождения чаще всего эксплуатируют на истощение, то есть они сами дают газ из-за разницы в давлении. Как правило закачку воды используют при добыче нефти.

Во-вторых, это неизбежно бы привело к удорожанию добычи. Ну и в третьих, это только снижает вероятность появления землетрясений, но не гарантирует их полное отсутствие. Так на Газлинском газовом месторождении в Узбекистане неоднократно наблюдались подобные землетрясения. Это связано с неравномерным расположением ГВК - газоводяного контакта. Перевожу на русский: ГВК - это условная граница в месторождении, над которой находится преимущественно газ, ниже -вода. Считается, что землетрясения были вызваны его неравномерностью. То есть в отдельных частях месторождения уровень выше, чем в других, в результате возникала разница давления и как следствие - обрушения пласта и тектонические толчки. Да и при заводнении газовых месторождений возможно так называемое "самозадавливание" скважин, когда накопление воды приводит к ухудшению фильтрации газа, скелет пласта разрушается, жидкость скапливается в призабойной зоне (забой -дно скважины), а разрушенные частицы пласта образуют песчано-глинистые пробки, которые рано или поздно перекрывают ствол скважины. Добыча на скважинах сначала падает, а потом и вовсе прекращается, для восстановления работы нужен дорогостоящий ремонт.

То есть, чтобы избежать землетрясений на Гронингене, надо было было создать очень сложную систему добычи, заводнения (поддержки пластового давления) и мониторинга, и вести добычу так, чтобы ГВК смещался равномерно. Стоила ли бы тогда овчинка выделки - не знаю.

Встал острый вопрос - а что же делать. Ведь вложены огромные деньги, разработана серьезная инфраструктура: 258 скважин, 20 УГКП (установка комплексной подготовки газа) и около 20 наблюдательных, пьезометрических и прочих вспомогательных скважин. Да и отдача была неплохая, уже 31 год, с 1963, Нидерланды стали нетто-экспортером природного газа. При этом на среднестатистического голландца приходилось куда больше газовых денег, чем на жителя СССР или России.

Так в 2010 году Россия от экспорта газа получила порядка 47,139 миллиарда долларов, а Голландия - 14,756. Хотя добыча у нас в разы выше, но больше половины уходит внутренне потребление, а в Нидерландах наоборот, большая часть газа уходит на экспорт. На каждого жителя нашей страны пришлось 329,86 доллара доходов от продажи газа, а на каждого голланда - 869 доллара. А если брать распределение на единицу площади, то разница вообще удручающая - в 128 раз в пользу Нидерландов. При этом только не ленивый не писал тогда про купающуюся в деньгах Россию, но никто не писал такого про Нидерланды.

Поэтому было принято решение продолжать добычу без снижений, видимо надеясь, что проблема сама собой разрешиться. Но проблема осталась, время от времени Гронинген и окрестности трясло, но слабо. Так продолжалось до августа 2012 года, когда в деревне Хейзинге (Huizinge - мне одному кажется, что вторая буква все же "у"?) тряхнуло землетрясение магнитудой 3,6 балла, рекордного для Голландии масштаба.

Тогда то правительство королевства обеспокоилось по настоящему и потребовало у операторов снизить добычу. И два года спустя снижение началось. Но у стихии свои законы, добыча продолжала снижаться, а вот землетрясения становились все чаще и чаще. На 2019 год было зафиксировано уже порядка тысячи землетрясений.

Royal Dutch Shell и ExxonMobile организовали поиск других газоносных участков на территории страны и на шельфе, но они не увенчались успехом. Стояла острая дилемма - продолжать добывать газ и зарабатывать деньги. Или прекратить добычу, потерять деньги, но сохранить страну. Выбрали второй вариант. Добычу продолжили снижать и в 2018 году Нидерланды стали нетто-импортером газа. Правительство страны поставило задачу окончательно закрыть месторождение в 2030 году, но как видим выполнила план досрочно. Хотя правды ради добыча на Гронингене со вчерашнего дня приостановлена, но не прекращена, предусматривается возможность частичного восстановления добычи этой зимой при сильных холодах.

В целом его судьба предопределена, огромное месторождение, которое обладает остаточными запасами в 2,7 триллиона кубических метров, его можно разрабатывать минимум еще 50 лет при средних показателях добычи, судя по всему будет закрыто навсегда.