Средиземье - мир Толкина

—Теперь ты успокоился? Уже немного поздно начинать беспокоиться об этом. А теперь слушай внимательно, как только мы доберемся до города, любой признак слабости приведет к тому, что нас могут убить. Вот что не так сделали "уважающие Гэндальфа" , — твердо сказал Больг. — Только мы вдвоем показываем, что мы храбры, наши подарки показывают, что мы щедры, и мы заключаем сделку на все меха, которые они могут нам дать.

— Но что, если что-то пойдет не так? — спросил молодой орокуэн.

— В таком случае мы застрелим столько из них, сколько сможем, а остальных зарежем. Легко, — ответил Больг с уверенной улыбкой. — Теперь просто убедись, что наши ружья заряжены.

Дальнейший путь они продолжили молча.

В тот вечер их встретила большая группа дунландцев, они были хорошо вооружены тяжелыми арбалетами, кинжалами, тяжелыми кожаными доспехами и короткими толстыми копьями. Судя по их виду, они были недовольны появлением двух орков на их территории.

Проводники Дунландии спокойно посмотрели на них: что бы ни случилось, им, скорее всего, позволят уйти живыми. Их руки сверкали на торговых знаках, которые позволяли торговцам, как тиланцам, так и скрелингам, общаться по всему континенту.

— Приветствую вас, воины Тысячи Рек, — сказали проводники, когда около двадцати тяжеловооруженных воинов образовали полукруг вокруг них. — Мы приходим с подарками и предложениями о торговле.

Воины говорили на высоком тональном языке Дунланда. Ни Больг, ни Балкмег не поняли, о чем говорилось, но восприняли это как обнадеживающий знак того, что оружие все еще было в ножнах. Они терпеливо ждали, что будет дальше.

Наконец старейший из дунландцев сказал: — Почему здесь мальчики орки?

Больг встал и посмотрел прямо на лидера. — Мы хотим торговать с вашим народом. У вас есть много вещей, которые нам нужны, и мы предлагаем честную сделку, — завершил он.

— Ты хочешь рабов? — спросил лидер

— Никаких Рабов. Хан и Император из наших земель строго запретили торговлю невольников. — Больг твердо посмотрел на дунландца, хотя в душе у него был некоторый страх перед суровым мужчиной.

Лидер склонил голову, причудливо дёрнув бровями. Быстро покачав головой, заставив кедровые орехи в его бороде задребезжать, он прокричал команду.

— Приезжайте, еще поговорим в городе, — заключил он.

Больг и Балкмег попытались скрыть свое облегчение, когда первое препятствие было преодолено. Взяв свои рюкзаки, они последовали за воинами, а проводники подхватили остальных.

Город Тарэн был окружен полем, торговцы не знали большинства растений, растущих в нем, в основном они представляли собой короткие листовые кусты и ягоды, для посадки которых было мало смысла или цели. Тропа была покрыта мелким пеплом, а в поле было несколько обгоревших деревьев. Некоторые дети бегали по растениям, отпугивая птиц и играя в игру с круглым камнем размером с голову вечно недовольного Язнега.

Десятки лам и карликовых слонов были огорожены недалеко от города, вдали от поля. Их содержали небольшими группами в отдельных загонах, окружающих город. Вероятно, их было более сотни каждого типа. Собаки лаяли и играли вокруг них, следя за тем, чтобы никто не приближался слишком близко.

Мощный частокол поднялся в воздух на 15 футов. Черепа животных, големов и некоторых людей были размещены через определенные промежутки вокруг частокола. Большие ворота были открыты, и дунландцы входили и выходили с разными поручениями. Они были легко одеты, в большинстве случаев в простой кожаный килт или пончо, с сумками из коры или кожи.

Лидер по имени Аодхаган выкрикнул приветствие с края поля настолько громко, что задел уши юношей. Ответный крик раздался почти мгновенно. Охранять вновь пришедших вышла небольшая группа стражников, вооруженных так же, как и воины. Безмолвно они провели торговцев и их проводников через деревню.

Дома были маленькими и теснились друг к другу. Они были встроены в землю, а дверной проем представлял собой простую лестницу или пандус, ведущий вниз. Над поверхностью каменные стены были всего метр высотой, а остроконечные крыши были сделаны из сосны, покрытой грязью и лосиной шерстью для прочности. Большинство жителей Тарэна пели во время работы. Их голоса повышались и снижались в такт их активности. Трудно было разобрать какую-то отдельную мелодию, но казалось, что у каждой работы есть своя песня.

Больг и Балкмег пересчитали дома и людей. Предполагалось, что этот город будет самым большим в Кровавом Лесу и на территории совета Альянса Тысячи Рек, ведущей группы в этой части континента. Это казалось точным: Больг приблизительно подсчитал, что население составляет 5000 человек. Многие из них, похоже, охотились, охраняли отдаленные стада, торговали и ловили рыбу, но город все еще был довольно активным. Дунландцы обменивали сушеного окуня из своих частных прудов на лекарства. Также они занимались резьбой кожи для будущих перчаток и мастерили утюг для мокасин.

Однако у них не было возможности внимательно что-либо расследовать, их охрана следила за тем, чтобы они продолжали маршировать к центру города, где их ждало большое здание без окон.

Аодхаган остановился у небольшого бокового входа.

— Лидеров здесь нет, — сказал он. — Вы будете ждать в фахверке, пока не придут Лидеры. Вы и ваши вещи под защитой, пока с вами не поговорят Лидеры. Вам дадут еду и воду. Не отставайте.

Он открыл дверь, ведущую в комнату, похожую на камеру. С дурным предчувствием Больг и Балкмег вошли в камеру. Их проводники не последовали за ними. Когда дверь закрылась, они остались в полной темноте.

Два орокуэна с отвращением уставились на свою еду. Запеченный фермерский окунь был покрыт ягодным соусом из черники и лосося, спорыш гальпийский был приготовлен в сосновом соке, а бисквит был сделан из внутренней коры ели и измельчённых корней рогоза, что делало его твердым, как камень. Для дунландцев это была респектабельная еда, для жителей Оркостана сладкий и хвойный вкус почти вызывал у них рвоту. Тем не менее, они храбро съели его, чтобы проявить должное уважение к принявшем их хозяевам.

Посреди комнаты стоял большой плоский гранитный камень с хлопчатобумажными подушками, набитыми пухом рогоза, вместо сидений. В середине гранитного стола было вырезано небольшое углубление, обугленное до черноты от использования. В холодные зимние дни его наполняли древесным углем, чтобы согреть посетителей и сохранить еду горячей.

Когда они получали еду, им давали керамические миски, широкие медные ножи и короткую палку с заострённым концом.

К счастью, они заранее приготовили еду и столовые приборы, иначе ее было бы практически невозможно есть. Это также давало им понять, что с ними обращаются как с потенциально опасными, но уважаемыми гостями.

Вскоре после того, как их поместили в зал ожидания, им предоставили кожаные фонарики, что позволило им осмотреться. Пол и низкие кровати были устланы ароматными еловыми ветками, а на стенах свисали легкие кожаные одеяла. Там торговые товары ставились у одной стены, по обычаю, чтобы показать, что у них ничего не отнимут. Даже ружья и порох им отдали после того, как их осмотрела любопытная охрана.

В общем, все было для них относительно хорошо. Если бы еда ещё была вкуснее.

Дверь открылась вскоре после того, как они закончили есть, вошла невысокая дунландка и без приглашения опустилась на колени на подушку. Она была хорошо одета: красное шелковое платье с разрезом почти до талии, позволяющее свободно двигаться, ее белокурую голову покрывала сетчатая шапка из бронзы и серебряных звеньев, а на шее свисал маленький железный кинжал в украшенных драгоценными камнями кожаных ножнах.

Двоим юношам стало не по себе, когда она сидела и молча смотрела на них из-под своей тяжелой брови. Они не были уверены в том, что происходит и что им следует делать, решив, что осмотрительность — лучшая часть доблести, и смотрели на нее, пытаясь выглядеть неопасной.

— Вы торговцы? — внезапно спросила она по-орокуэнски.

Больг и Балкмег уставились на нее широко раскрытыми глазами. Они никогда раньше не слышали, чтобы чистокровные дунландцы говорили на орокуэнском или ханаанском языке, только пронзительный визг на их языке и диалекте скрелингов. Она говорила с сильным акцентом и голосом плачущего ребенка, но речь женщины была более-менее понятной.

— Да, мы торговцы, — наконец сказал Больг.

— Чего ты хочешь? — спросила она, наклоняясь ближе, чтобы увидеть его.

— Нам нужны меха, бобров, выдр и ваших известных золотых ласк, — сказал он, изо всех сил стараясь не отвести взгляд.

Длинный нос белокурой женщины дёрнулся, как будто она что-то учуяла, насколько Больг знал, что это так. Она внезапно встала и поднесла к столу одну из кожаных ламп, осветив его лицо.

— По какой причине орокуэнам понадобились меха? — спросила их со слегка хриплым голосом дунландка.

— Люди в наших странах хотят их. Они лучше других и теплее, — сказал он, стараясь говорить просто, чтобы не обидеть женщину.

— Что нибудь ещё? — спросила дунландка.

— Нет, только меха, — сказал Больг, догадавшись, что она имела в виду.

— Как насчёт рабов? — предложила дунландка. — У меня много рабов.

— Никаких рабов. Император Рхуна Чэнг и Хан Великой Степи Азог запретили рабов, — сказал Больг.

Женщина коротко "залаяла", дверь внезапно открылась. Вошла молодая дунландка с волнистыми рыжими волосами и в колючей на вид тунике из слоновой шерсти. На шее у нее был толстый железный ошейник. Белокурая женщина что-то сказала, и девушка быстро сняла тунику, обнажая мускулистое обнаженное тело. Двое парней в шоке переглянулись.

— Рабыня хорошая. Хороша в постели. Хорошо готовит. Я дарю её тебе. Пользуйся на здоровье, — она встала, чтобы уйти.

Рабыня села на землю и предстала перед двумя мужчинами, а белокурая дунландка открыла дверь.

Оба орокуэна вскочили и побежали к женщине, прежде чем она успела уйти, схватив ее за плечо, пытаясь не обращать внимания на рыжую девушку на земле.

— Что это значит? — потребовал от женщины ответа Больг. — Нам не нужны рабы, нам нужен только мех. Вы понимаете?.

Женщина спокойно посмотрела на них, изучая, как любопытный ребенок изучает жука. Они тут же оглянулись, давая ей увидеть гнев, который они чувствовали. Она улыбнулась им.

— Аодхаган был прав, ты довольно неплох собой. Я зайду сегодня к тебе, а может и нет, — сказала она, хлопнув в ладоши.

Обнаженная девушка встала и быстро надела тунику. Она заняла позицию позади невысокой женщины, при этом все время не проявляя никаких эмоций.

Пообедав вместе с парнями, женщина сказала: — Вы встретитесь с лидерами за ужином. Хорошо одевайтесь и хорошо разговаривайте, мы готовы торговаться. Сейчас ты возьмешь свое оружие и покажешь его воинам. Вы наши гости и благополучно уедете.

Не сказав больше ни слова, она ушла вместе с рыжей девушкой. Два орка с изумлением посмотрели друг на друга.

— Думаю, им не нравятся работорговцы, — сказал наконец Балкмег.

— Может быть, именно поэтому гондорианцы и умерли: они любят женщин почти так же сильно, как "великий сердцеед" Гэндальф, — со смехом сказал Больг.

Двое орков пошли со своими дунландскими проводниками на тренировочную площадку недалеко от города.

Они заметили десятки небольших вольеров с утками, индюками, курами, ангмарскими свиньями и золотыми ласками. Было также больше карликовых слонов и горбатых лам, их летняя шерсть все еще была короткой из-за того, что зимнюю шерсть слонов гладили и сбривали два месяца назад, а о ламе заботились по выходным.

Между вольерами и вдоль тропинки росли кучками и рядами ели. Некоторые дунландцы подрезали их железными ножницами.

Дунландские воины были с обнаженной грудью и носили килты и мокасины, которые были обычной летней одеждой в этом регионе. На левой руке у них была толстая кожаная полуперчатка, закрывавшая только пальцы, на толстой бочкообразной талии висел колчан, набитый не менее чем тридцатью арбалетными болтами. Каждый из них нес на спине тяжелый на вид арбалет. У орков были ружья новейших рхунских моделей и мешки, полные дроби и пороха.

На поле они положили свое оружие на низкий стол, а самый молодой воин побежал расставлять мишени. Аодхаган сразу же взял в руки ружьё «Ганди», осмотрев его опытным глазом.

— Как быстро оно стреляет? — спросил он, неловко держа ружьё в руках, чтобы особо не напрягать их.

— Опытный орк может быстро произвести четыре выстрела, — ответил Балкмег. — И это точно на 100 ярдах, — немного преувеличил он.

— Слишком медленно, — ответил Аодхаган.

— Ну, — Больг пытался поладить с мужчиной, — этому легко научиться, и он быстрее, чем тяжелый арбалет, и обладает большей останавливающей способностью, чем легкий арбалет.

— Мой самый медленный воин может стрелять из арбалета быстрее, чем твое оружие, и так же сильно, — похвастался Аодхаган.

— Могу я увидеть ваш арбалет? — спросил Балкмег.

Аодхаган положил ружьё и передал арбалет Балкмегу. Парень заворчал от веса оружия. Конечности арбалета имели длину чуть более 4 футов и делались из дерева и железа, вдоль приклада располагались железные ленты, укрепляющие легкое дерево. Железная ложа на прикладе оружия делала его эффективной дубинкой для людей, достаточно сильных, чтобы ею размахиваться. Толстая конопляная веревка казалась слишком толстой, чтобы ее можно было эффективно использовать.

— Аодхаган, как ты натягиваешь арбалет? Я не вижу ничего, что могло бы помочь ослабить верёвку, — сказал Балкмег.

— Мы пользуемся руками, — ответил ему дунландец, показывая руку в перчатке. — Как вы орки делаете это?

— Мы используем шкивы и рычаги, — ответил Бакмег, вызвав смех воинов. — Как быстро и сколько стрел ты сможешь выпустить из арбалета?

— Я могу выпустить 10 болтов за то время, которое вам понадобится, чтобы выстрелить 4 из вашего оружия, — похвастался воин.

Осознав проблему, Балкмег кивнул головой: — Хорошо, давайте посмотрим, кто сможет сделать пять выстрелов быстрее и точнее.

Дунландцы с нетерпением принялись делать ставки друг с другом, пока эти двое заняли позицию. Некоторые фермеры и рабочие, находившиеся неподалеку, пришли посмотреть, что происходит. Больг внимательно наблюдал за дунландцем, интересуясь тем, насколько хорошо работает арбалет: он был размером с некоторые осадные машины.

Когда они оба были готовы, один из дунладцев Астерикс крикнул, объявляя о начале состязание. Балкмег быстро начал заряжать ружьё, срезая как можно больше углов во имя скорости.

Аодхаган схватил толстую верёвку рукой в перчатке и сильно потянул, слегка кряхтя. Прикрепив тетиву к спусковому механизму, он поставил затвор на место, прицелился и ослабил затвор. Он летел быстро, и когда он поразил мягкую деревянную мишень на расстоянии ста метров, металлический болт прошел насквозь, попав в песчаную отмель еще в двадцати метрах.

Он уже готовился к третьему выстрелу, когда Балкмег выстрелил первым. Шум ружей напугал дунладцев, они слышали о них, но не имели возможности увидеть их в использовании так далеко на севере. Похоже, это повлияло на Аодхагана, поскольку его третий удар прошёл мимо цели. Дунландец быстро пришел в себя и продолжил стрелять из арбалета.

В конце концов Аодхаган выпустил пять болтов, а Балкмег выпустил две пули. Больг мысленно вычеркнул ружьё из списка возможных предметов торговли. К счастью, все дунландцы дружелюбно улыбались.

— Это хорошее оружие, но слишком медленное, — вынес вердикт Аодхаган

— У тебя тоже прекрасное оружие, но только для твоего вида, — добродушно ответил ему Больг.

— Воистину. Вы, Орки, слишком слабы в вооружении для хорошего дунландского оружия, а оно у нас лучшее. Сделано давным-давно нами. Лучше, чем луки Южан Истерлингов, — хвастался Аодхаган. — Из вашего оружия это бесполезно, — указал мужчина на ружьё, — но большое оружие на ваших кораблях могло бы быть хорошим. Я слышал, что они могут разрушать каменные стены и разбивать армии, это правда?

Больг улыбнулся, это могло стать началом прекрасной дружбы.

* * *

Больг вошёл в юрту Горбаг Хана, низко склонив голову и широко раскинув руки в знак уважения к двум правителям города Дашхабат. Его глаза не отрывались от гранитных плит, образующих тропу к тронам-близнецам местных правителей. Танцоры, певцы и музыканты, день и ночь разыгрывающие историю Пармистана, притихли в отношении гостя, но не прекратили свое выступление.

Юноша остановился, когда гранит превратился в тонкий лист аметиста, на который могли наступить только дворяне Сем'Хе-Тоо, и сегодня ему пришлось вести себя как можно лучше. Он ждал больше минуты, принимая нелепую почтительную позу, его малиновый льняной плащ был слишком горячим на шее для такой жары. По крайней мере, его хлопчатобумажная рубашка и брюки выглядели красиво. Капелька крови протекала с его левой щеки, но Больг заставил себя не дергаться и не трясти головой.

— Ты можешь подняться Больг, — ласково сказала ему на своем диалекте Джана.

— Спасибо, госпожа, господин, — ответил ей Больг на том же диалекте, показывая уважение в отношении Хана и его жены, которые также правили Дашхабатом.

Они оба понимали общий язык, и Джана могла говорить на нем, но как и Горбаг, она явно выражала свое недовольство тем, что на нём часто общались гномы, известные своими недавними действиями.

Благодаря своей харизме, Горбаг имел связи со многими важными представителями различных государств Востока, которые могли бы помочь орку из Пармистана справиться со своими врагами. Горбаг пытался найти способ помешать будущим гномьим торговцам даже высадиться в Сем'Хе-Тоо, являющимся важным стратегическим местом для пармистанцев. Это быстро привело к созыву Курултая, на котором присутствовал Больг — сын Азога Хана, и представлял интересы Кайнчи.

Ожидая разрешения высказаться, он рискнул оглянуться вокруг. Богато украшенный зал мог вместить более ста орков и был заполнен до отказа. Стражи, как орки, так и истерлинги, стояли вокруг дверей и трона. Истерлинги в тяжелых доспехах держали на поясе тесаки, похожие на мечи, они могли проломить ими череп шерстистого слона хорошим ударом, а их железные доспехи заставили бы сильного гондорского воина пошатнуться под тяжестью. Орки охранники были более легко вооружены кольчугами и имели длинные легкие копья, предназначенные для пронзания цели, оставаясь при этом вне их досягаемости.

Двадцать певцов и танцоров исполняли свою пьесу под большими окнами из дымчатого стекла в боковой части комнаты. Пока Больг смотрел, на сцену вышли еще двадцать артистов, ярко одетых в золотые и серебряные ленты, с красными лицами. Первые певцы, вспотевшие от выступления, тихо покинули сцену, при этом пение и не думало прекращаться.

Тихий ропот поднялся среди других гостей: купцов Умбара, дворян Мордора и священников из Ангмара. Прошло целых две минуты, а Хан и его супруга все еще не разговаривали. Шуршание лент и тихое позвякивание колокольчиков, украшавших одежду суетящихся гостей, тревожно дополняли пение.

Наконец Джана сделала небольшой жест, и все разговоры и ерзание среди публики прекратились.

— Больг из Великой Степи, — начала она, — за последние несколько дней ты разговаривал со многими людьми в Пармистане. Я хотела бы знать, что беспокоит твой разум. Ее рука в черной перчатке нежно погладила символ ее власти — серебряно-медный скипетр в форме богато украшенной кисти для письма.

Больг снова склонил голову, прежде чем заговорить:

— Хан и Хатан Дашхабата, я говорю с вами сегодня как главный торговец Шёлкового Пути в Сем'Хе-Тоо. С помощью коммерческих писем, которые я пишу и отправляю своим союзникам, мне подвластны многие выборы и предложения, как официальные, так и неофициальные от различных организаций, включая посольство Мордора. — тут взгляд Больга упал на мордорийских дворян.

Горбаг поднял в одной руке свой символ власти, железный меч длиной с человека, и положил его себе на колени. Больг знал, что он функционален и Горбаг может использовать его так же легко, как он использовал свой собственный меч, гораздо меньший по размеру. Богато украшенная сбруя из серебряных, бронзовых и золотых колокольчиков зазвенела, когда Горбаг наклонился вперед.

— Мы понимаем. Ты можешь говорить спокойно, — осторожно сказал он высоким голосом. Он откинул свои длинные каштановые волосы с глаз, прежде чем откинуться на спинку своего трона из камня и кожи.

— Очень хорошо, Горбаг Хан. — сын Азог Хана был уверен в том, что Горбаг будет на его стороне. — Торговцы из страны Гондор недавно высадились в Пармистане и обменяли несколько тонн оружия, стекла, овечьей шерсти и вина в обмен на слоновую кость, мех барса и шерсть носорога. Шелковый Путь был единственным торговым партнером между Восточном и Западным Средиземьем на протяжении последних тысячи ста двадцати трех лет. Мы честно торговали лично с тобой, и ты много от этого заработал. Мы научили вас чудесам железа, позволяющим побеждать врагов. Мы подарили вам овечью шерсть, которая намного удобнее вашей собственной слоновьей шерсти. Мы привезли вам красители лучше, чем в Тиле. Мы снабдили вас серебром и золотом, которых не хватает в ваших землях. Мы даже помогали вам, когда ваши враги на юге атаковали ваши города и корабли.

Он сделал паузу, позволяя своим словам осознать себя.

— Теперь появилась новая страна, которая желает торговать с вами. Я знаю большую часть этой страны, а ты ничего о ней не знаешь. Теперь я скажу вам честно то, что знаю. Этому Гондору нельзя доверять. Король слаб и находится под контролем своей знати, которая постоянно борется друг с другом. Однажды они скажут, что они ваши кровные братья, затем другой лорд получит власть, и вы станете их злейшим врагом. Сделка, согласованная и подписанная кровью перед священником, для них ничего не значит, их дворяне лгали, обманывали и наносили друг другу удары в ответ на протяжении поколений, чтобы контролировать свою собственную землю, короля и народ. Они лжецы, пригодные только для того, чтобы служить тем, кто выше их, и находиться под контролем железной руки. — Больг надеялся на благоразумие Горбага и Джаны.

Джана разгладила свою короткую летнюю юбку из синего хлопка с золотой нитью, после чего снова посмотрела на Больга:

— Ты принес нам много вещей и многое получил взамен. Когда купцы из Рхуна впервые пришли в нашу землю, они носили только простые туники из шерсти, мы давали им хлопок. Наша слоновья шерсть вызывает зуд, но гораздо теплее, чем овечья шерсть. Мордорийцы дали нам серебро и золото, мы дали им слоновую кость и сладкий мед, которым может позавидовать весь мир. Умбарцы дали нам железо, мы дали им наёмников. Ангмарцы дали нам защитную краску, мы дали им жемчуг. Ты помог нам в борьбе с нашими врагами, мы сделали тебя богатым. — тон орчанки был спокойным, но в нём чувствовались недовольные ноты.

Горбаг наклонился вперед, а Джана откинулась на свой мягкий трон. Хан Дашхабата подписывал документы и при этом говорил на общем языке Средиземья: — Ты сообщаешь, что эти гондорианцы ненадежны, у них слабый король и они стремятся к власти. Хорошо, если они похожи на Малые Королевства, окружающие нас, то мы разберёмся с ними и их хитростями. Если им удастся обмануть одного из наших торговцев, они заслуживают проигрыш. Если они станут проблемой, мы закроем для них наши порты. Они могут отправиться на Центральные Острова и найти таких же, как они. Если они захотят иметь с нами дело как с настоящими торговцами, мы будем приветствовать их, как и тебя Больг, — он махнул рукой в знак завершения.

— Хан и Хатан Дашхабата, — сказал Больг, — Орки из Великой Степи всегда поступали с вами справедливо и предлагали помощь, когда это было необходимо, теперь мы просим вас о помощи. Учитывая нашу историю, очень прискорбно видеть, как вы положили конец особым отношениям, которые были между нашими странами. Я прошу вас лишить гондорианцев каких-либо торговых прав в вашей стране. У них нет таких дружеских уз, как у нас, и они не знают ваших путей, как мы.

— Ваши торговцы и моряки имеют досадную привычку драться в наших городах, приставать к нашим гражданам и прекращать торговлю с любым торговцем, который проявит к вам величайшее смирение, — устало вздохнула Джана. — Купцы Гондора проявили уважение и предложили гораздо более справедливые цены, чем ваши собственные люди — истерлинги племени Бардани. Благодаря нашей истории купцы Великой Степи приветствуются и будут желанными гостями в Пармистане, но они должны понимать, что купцы Гондора также будут желанными гостями. Если это станет проблемой, наши особые отношения будут пересмотрены. — Джана провела рукой по своим длинным пшеничным волосам, звеня колокольчиками и драгоценностями, покрывавшими ее, словно вуалью. Горбаг высказал свое одобрение.

Больг стиснул зубы и заставил себя сохранять спокойствие:

— Хан и Хатан Дашхабата, как только Азог Хан и его нукеры услышат, что Гондор торгует в Сем'Хе-Тоо, начнется война. Союз был создан только благодаря торговле с Рхуном. Когда это произойдет, все гондорианские корабли будут атакованы, и тысячи жизней будут потеряны. Если вы просто не позволите гондорианским купцам торговать, не будет причин для войны. Ваше решение здесь спасет бесчисленное количество жизней и позволит торговле продолжаться без помех. — Юноша всеми силами пытался переубедить Горбага.

— Значит, — вынес Горбаг, — мы теперь являемся одним из ваших подданных государств, которые могут решать простые вопросы сами, но должны выпрашивать разрешение на серьезные дела?.

— Нет, Горбаг Хан, — сказал Больг. — Вы можете торговать с кем пожелаете. Но когда дело доходит до Великой Степи или Рхуна, моя страна сделает все возможное, чтобы защитить свои рынки. Если вы желаете нам помочь, мы будем вам очень признательны. Если вы переждëте войну, это тоже будет приемлемо, но мы будем помнить, как вы относитесь к своим друзьям.

— Для нас это приемлемо. То, что вы делаете в Рхуне — Джана медленно произнесла последнее слово, — это ваша забота. Мы не будем вам помогать или мешать. Но не переносите свою войну в наши города и порты. Мы поделимся своими взглядами с Азог Ханом на равных на следующем Курултае. Не пытайтесь изменить мнение наших торговцев.

— Джана Хатан, пожалуйста, подумайте еще раз. — Больг начал сильно нервничать.

Эта аудиенция окончена, — сказал Горбаг. Он махнул рукой, чтобы показать завершение разговора. Певцы и музыканты наполнили комнату своей песней.

— Подождите, я должен вам сказать, — Больг говорил во весь голос, делая шаг вперед.

Его нога не коснулась аметистового пола. Двое охранников Горбага быстро подошли к нему, подхватили его, взяли по одной руке под каждую, и подняли в воздух с легкостью, как ребенка. Публика отвернулась, чтобы "защитить" его достоинство, но Больг увидел несколько веселых улыбок.

Когда дверь захлопнулась перед его носом, он увидел, что Горбаг и Джана уже записывают инструкции на хлопчатобумажной ткани, которую они использовали вместо бумаги.

* * *

— Вот это да! — Больг начал разговор на всеобщем языке. — Где слоновья шерсть и драконья кость, которые должны были меня ждать? Вы ожидаете, что я буду ждать в этой кишащей мухами гавани, когда спокойно смогу вернуться домой?

Юноша спокойно пригладил свои прямые светлые волосы. Ему уже надоело заниматься торговыми вопросами, и хотелось поскорее уйти, чтобы повидаться с сестрой.

— Господин Больг, произошла задержка. Пожалуйста, будьте терпеливы, мой коллега сейчас перевозит сюда ящики. Ваш корабль все еще разгружается, поэтому нет причин беспокоиться из-за этой незначительной задержки. Пожалуйста, присоединяйтесь ко мне, чтобы выпить, и может быть, насладиться обществом женщин? — сказал ему дунландец, при этому стараясь улыбаться.

Тут на лице Больга тоже появилась улыбка, сменившая его обычное суровое выражение на дружелюбное.

— Хорошо, я ждал здесь два дня, так что хорошее вино может помочь. Думаю что и тебе нужно выпить. Но мне не нужна одна из этих холодных женщин, я хочу нормальную девушку, — сказал он, глядя на загорелое лицо мужчины.

— Конечно. У дунландских женщин есть некоторые привлекательные черты, но, как и вы, я предпочитаю женщину, которая не может сломать мне руку, — ответил он.

— Лучшее заведение довольно далеко, Мы поедем на повозке. — Взгляд Больга остановился на ящиках с сухим чаем. — Думаю после вина можно будет посидеть в местной чайной, заодно обсудим дальнейшую торговлю.

— А вот и наш уродец…

Морлока было видно невооруженным взглядом: покрытый коричнево-оранжевой шерстью, с маленькими глазами, безносый, даже не пытался скрываться, он свободного вышагивал по хрустящему снегу в сторону полуразрушенного храма. При нем был лишь большой каменный молот и ни намёка на какое-либо острое оружие.

— Как же это глупо.

Том припал к оптике, аккуратно высматривая окрестности. Уродец явно был не один: уж слишком легко и свободно он шел по лесу, даже не пытаясь осматриваться по сторонам, словно за ним надежно присматривали свыше. Свыше? Точно, пещера.

Тролль усмехнулся:

— Ну да, конечно.

Неопытный коблитт расположился на выходе из глубокой дыры, вероятно, совсем позабыв о том, что линзы его очков могут отбрасывать солнечные блики, которыми он себя и выдал. Нет, конечно, коблитты всегда отличались трусостью, и старались больше стрелять по своим врагам, а там уже морлоки добивали их, что правда не исправило отвратительные взаимоотношения между первыми и последними. Нет серьёзно, коблитты до жути ненавидели морлоков, а волосатые твари рассматривали носатых коротышек в лучшем случае как протухшие куски несвежего мяса. И как только им удавалось проводить совместную работу? Однако позиция выбрана вполне грамотно, но совершить столь глупую ошибку коблитта — равносильно смертному приговору. И судьей ему станет сам Том. Вот только не стоит торопиться и лететь впереди парового поезда, потому что поспешные действия могут нарушить весь план, спугнув тем самым добычу. Сейчас главное — выждать.

«Снежный Человек» вальяжно подбирался к приманке, не догадываясь, что там его не ждёт ничего хорошего. Но это не удивительно, ведь желтые ящики с яблочным сидром всегда притягивали к себе внимание воров и мародеров, стремящихся добраться до них самыми первыми, но в итоге встречавших только свою смерть. Вообще, такая ловушка была довольно распространённым явлением у периферий древних городов троллей и орков. Точнее того, что осталось от городов. "Спасибо" принцу Теодену, что приказал уничтожать последние поселения орков в западном Средиземье. Однако, дураков хватало везде и эти ребята не были исключением, раз рассчитывали поживиться такой вкуснятиной. Да и притом в такое время, даже роханцы могли попасться в ловушку. Ясное дело, никакой человек в жизни не сможет приготовить сидр как тролли.

Голубые, большие глаза Тома уставились на механические часы, что лежали перед ним. Стрелки под мутным стеклом медленно тянулись к полудню, знаменуя о скором ухудшении погоды. Эта аномалия всегда была пунктуальной, приходя и уходя в одно и то же вовремя, а вместе с ней и пять ударов молнии. В основном, именно на них тролль и полагался, скрывая выстрелы в грохоте грома. Поэтому, при самом удачном стечении обстоятельств, можно было бесшумно убрать шесть целей, не поднимая паники. А сейчас в его поле зрения их было всего две. Удобно.

Когда тучи насытились тёмно-серым окрасом прозвучал первый удар, ярко осветив то, что осталось от храма после многочисленных войн и аномалий. Следующий наступил довольно скоро, позволив троллю-егерю совершить свой первый выстрел. Палец легко спустил крючок, пуская в ход несложный механизм убийства, заставив горный арбалет выпустить длинную стрелу со смертоносным ядом. Он со свистом раскрошил лобную кость неудачника, что пялился в оптику в тщетных попытках отыскать хоть малейший признак врага.

Ему не повезло. Смерть собрала свою первую жатву и с нетерпением ожидала следующей. И она будет довольно скоро.

Следить за «Снежным Человеком» было не обязательно, ведь если тот ничего не подозревал, то уже попался в нехитрую ловушку, подготовленную Томом задолго до того, как эти двое пришли в эту часть леса. Мужчина не просто так выбрал наполовину разрушенный храм Тулкаса, где частично не хватало стен. В таком месте легко было замаскировать небольшую дыру в полу, а огромный проём вместо окна давал отличную видимость на стоящий внутри желтый ящик, словно дракона с гоблином занесло туда совершенно случайно. Такая приманка проста, но вполне эффективна, о чем говорила нынешняя ситуация. Но тут взгляд Тома переместился на совершенно другой "объект".

— Хм, маленькая орчанка?

Девочка бежала по снегу словно сумасшедшая, стараясь быстрее добраться до храма, куда пытался зайти «Снежный Человек». В руках она сжимала большую красную книгу, от которой, вероятно, можно получить знания и сейчас неслась сломя голову чтобы сберечь себя. Естественно, она не могла знать о том, что в это время морлок тоже был там, ведь упасть в яму мог кто угодно и без чьей-либо помощи. Да и вряд ли девочка думала о морлоке, учитывая четверых людей бежавших за ней. Если морлок заметит их, то сегодня определено будет кровавый день. Людей не жалко, но тролль не мог допустить смерти маленькой орчанки. Именно сейчас был отличный шанс для Тома узнать сколько же целей на самом деле.

Тролль вновь спустил крючок, но в этот раз метя в ноги морлока. Орчанка покатилась по снегу, оставляя за собой пятна крови. Она кричала от боли, терзая книгу в руках, то ли зовя на помощь, то ли в попытках предупредить об опасности. Но ей уже не с кем было связываться, ведь её родители были убиты, а старший брат с порезанным горлом давно покоился на крыше сгоревшего дома. Тянуть время всё равно не стоило, поэтому арбалет был бережно собран Томом в специальную сумку, а на смену ему пришел верный и безотказный кинжал Максимус. Он должен был завершить начатое, после чего стоило помочь ребёнку.

Когда-то белая накидка девочки окрасилась алыми пятнами, а кожа теряла свои краски, всё больше и больше походя на мрамор. Стрела роханца зацепила бедренную артерию, а это означало, что девочка долго не протянет. Тролль не видел благородства оставить ребенка умирать, и принял момент истины. С криком тролль бросился на морлока. Шерстяной уродец даже не успел оглянуться, как большой блондин кинулся на него, а затем опрокинул на землю. Морлок рычал и сопротивлялся, но тролль прижимая его одной сильной рукой, успел достать второй длинный кинжал. С трудом перерезав крепкую шею морлока, Том поднялся на ноги и пошёл в сторону девочки. Мужчина не собирался бросать ребёнка в этом холоде, тем более орка, решив подарить ей хоть немного ласки.

— Прошу... — девочка со страхом смотрела на своего палача — я ни в чем не виновата…

Разумеется она не виновата, но Ламберта не переубедить. Он и трое охотников из Форноста уже давно планировали устроить "уродливым монголоидам" запоздавшее правосудие. Его отец гном всегда говорил, что орки чистое зло и был абсолютно прав. Парень злобно рассмеялся и был готов убить маленькую орчанку.

Громкий выстрел оборвал бессмысленные мольбы. Застывший Ламберт упал в глубокий снег, а охотники в ужасе переглянулись.

И сейчас наступает не самый приятный момент всей операции — уничтожение. Том ненавидел это, но понимал, что иначе орчанке не выжить. Иначе она падет жертвой точно таких же людей, либо ещё хуже, когда морлоки случайно встретят её, что приведет девочку к судьбе пострашнее смерти.

Нужно было действовать.

Улов с четырёх тел был не большим, но и это можно назвать "золотом" для тролля-егеря: немного ножей, пару стрел, фляга с водой, лишняя одежда, новый арбалет и парочка полных мешков с фунтами стерлигов. Возможно, этого хватит до следующего захода, а возможно и нет. Том уже не думал ни о чем, ведь до боли знакомая ему дверь находилась всего в нескольких метрах, которые он преодолеет с неприятном чувством. Морлок — глупая скотина, поцарапал ему ногу. Когти у морлоков сильные, но зубы еще опаснее, так что ему повезло. Миниатюрная девочка без сознания лежала на его крепких руках. Том улыбнулся. Дети, самое главное сокровище для всех рас Средиземья. Тролль даже в страшных снах не мог представить, что проснувшись его сородичи скажут что дети исчезли. Мужчина никогда этого не допустит. Он и его братья будут защищать детей и слабых друзей до последнего. Единый и верховный отец Тулкас доверили его расе силу для защиты слабых, и Том всегда будет следовать этому кодексу.

Привычные ему четыре кратких стука и финальный пятый после секундной тишины — их совместно придуманный код. За этим следовал приятный лязг замка и скрип сосновой двери. Из дверей родного дома дохнуло теплом на морозную улицу и на пороге появился высокий силуэт. Берт был напуган. Он тут же принялся осматривать рану своего старшего брата. Том знаком попросил его помолчать, а потом указал на маленькую орчанку. Берт удивился находке брата, однако потом опомнился и принялся искать лекарство для ребёнка. Закончив обрабатывать рану девочки, Том принялся перевязывать свою ногу. Царапины были глубокие, однако тролль может стерпеть боль и восстановить силы, в отличие от маленькой орчанки. Том посмотрел грустным взглядом на ребёнка. Он молился Богу и хранителю Тулкасу об её жизни. Затем поцеловав лоб девочки, Том начал изучать карту отмеченных мест, где ещё могли бы появиться морлоки. Мужчина уже и не помнит когда тролли и морлоки были одним народом. Сейчас в это с трудом верится.

Когда вернулся Билл, Берт уже закончил с приготовлением ужина, после чего отправился в сарай чинить свой арбалет. Том проверил девочку. Она пришла в себя, но всё ещё была напугана. Братьям пришлось постараться чтобы расположить девочку к себе. Постепенно орчанка начала успокаиваться. Съев вкусный ужин и выпив горячий шоколад, девочка рассказала троллям свою историю. Её зовут Микаэла, и она жила в городе Далайлама, ныне известный как Форност. Охотники под предводительством роханца полукровки Ламберта решили убить последних орков в городе. Вся семья Микаэлы была убита, а её друзей скорее всего продали в рабство. Девочка начала плакать. Том обнял ребёнка и пообещал ей, что они никогда её не бросят. Билл с сочувствием посмотрел на маленькую орчанку.

* * *

– Чистое полотенце на полке, — подсказал Берт.

– Благодарю, — Микаэла вытерла лицо и оставила полотенце на раковине.

– Он жив? — тихо спросил Берт.

– Кто? — не поняла Микаэла.

– Твой брат. Он жив?

Она попыталась сдержаться. Нет, не попыталась, старалась всеми силами.

– Мне только исполнилось восемь, когда его зарезали прямо перед моими глазами вместе с тремя молодыми юношами, сыновьями лидеров общества орков. Ламберт приказал убивать орков по всем кварталам Форноста, не жалея даже детей. Ответственность за их смерть взял на себя сын короля Рохана —Теоден. Ламберт же лично контролировал процесс уничтожения моей расы. Тех, кто прятал у себя орков Ламберт сурово наказывал, а найденные орки были сожжены на кострах.

– А твои родители? Они живы? — Берт надеялся, что хоть кто-то из близких орчанки остался в живых.

– Нет, их сожгли в доме, — добавила Микаэла. – Так же, как и моего младшего грудного братика.

Берт с ужасом слушал историю маленькой орчанки. Он конечно знал что люди бывают жестокими, но не мог поверить в то, что они способны опуститься до убийства маленьких детей.

– Ты в семье была средняя? — Берт заметил что девочка подошла к нему.

– Да, — Микаэла остановилась напротив Берта. Она продолжала смотреть пустыми глазами. И тут взгляд Берта остановился на левом плече орчанки. Было бы трудно не заметить такую грубую метку.

– Это не он, не так ли? — тролль вспомнил Ламберта.

– Что «не он»? — спросила Микаэла.

– Сделал это с тобой? — по рассказу девочки Ламберт мог быть способен на такой поступок.

– Того, кто это со мной сделал, я убила собственными руками. А папа, к счастью, к этому моменту был уже давно мертв. — Микаэла уже хотела уйти далеко в лес, чтобы не вспоминать недавние ужасы.

– Почему «к счастью»? — Берта тревожил тон Микаэлы.

– Потому что он бы разорвал того человека на куски. — Орчанка начала уставать от разговора.

Берт посторонился, пропуская ее в комнату.

– В каждой семье орков есть свои тайны, Берт, — ответила она.

– И снова загадка. Ты вроде как доверяешь мне и смиряешься с тем, что ничего не сможешь изменить. Почему ты не расскажешь мне про метку на плече? — Тролль начал нервничать.

Микаэла пожала плечами.

– Разве тебя интересует мой ответ? — Она бросила на тролля холодный взгляд.

– Доверие семьи, Микаэла, превыше всего. Я понимаю, что у каждого из нас есть свое прошлое, но я с братьями и ты нашли друг друга и теперь смотрим в наше совместное будущее. — Берту очень хотелось, чтобы маленькая орчанка освободила тяжёлую ношу своей души.

– Задайся целью не придумала бы лучше, —усмехнулась Микаэла.

Том наблюдал за всем этим, изо всех сил стараясь скрыть на лице какие-либо признаки эмоций. С тяжелым сердцем тролль вышел из хижины, раздумывая, как спасти ситуацию.