Сверхъестественное

"Почему бы и нет?" — подумал я, к тому же у меня был секрет: я мог кидать кости так, что почти всегда выпадала нужная комбинация. Это было чуть сложнее, чем жонглировать шариками и требовало упорных тренировок, но похоже у меня был некоторый талант. Здесь, конечно, никто, кроме меня, об этом не знал и старый пройдоха решил укрепить дружбу народов за счёт содержимого моих карманов. Хитрость азиатов это притча во языцах и я, чтобы исключить любые подозрения в мошенничестве со своей стороны, предложил, чтобы кости кидал кто-то посторонний. Мастер, усмехнувшись выплюнул насвай и отказался от этой идеи, заверив, что играть будем честно, как достойные советские люди. Я же, хоть и не поверил ему, согласился, но с условием: один раз и сразу на все деньги. Таджик кивнул, кликнул свою жену Фатиму и та принесла кувшин с какой-то бурдой, которая на вкус оказалась молодой брагой.

Игра началась, и я заметил, что мастер в основном бросает кости на удачу, но в критичные моменты зары ложились как надо. Пару раз выходило так, что он почти попадал на Марс, но в последний момент фартило. С каждым броском напряжение нарастало. Он почти выиграл, оставив мне в доме только пятёрку, но в самый последний момент я, с деланным отчаянием, несколько раз подряд выкинул нужные комбинации, (словно ангел махнул рядом крылами) и раньше него завёл все фишки. Камни полетели с доски, причём мои через раз или два, но после того, как он всё завёл в дом, ситуация выровнялась. И вот у меня в доме остались две пятерки друг на друге, а у него единица и двойка. Ход был мой и возможность выигрыша была в трёх вариантах: дубль шестерок или пятёрок или пять-шесть. Я долго и драматически мешал в горсти кубики и наконец раскрыл ладонь испытывая судьбу. Камни с мелким дробным стуком прокатились по доске и остановились.

— Шестёрки! — воскликнул я, будто не веря своим глазам. Мастер, прищурившись, стянул с лица улыбку, но в его взгляде явно читалось подозрение. В этот момент в дверь резко ввалился человек в черном плаще. Он, размахивая красными корочками, громко объявил, что у него есть информация о "недопустимой азартной активности в этом помещении".

Я, нервно дрожа, смотрел на его явление, не зная, стоит ли ему объяснять, что играли мы на чистом везении и плове с брагой, или лучше просто сделать вид, что я тут ни при чём. Мастер тут же, как старый ловкач, стал уверять КГБ-шника, что это всё — всего лишь культурный обмен и мы готовим доклад о "научном значении нард". Тем временем КГБ-шник не слушая таджика сунул мне в руки кости и потребовал выкинуть еще раз, заявив, что последний ход постановлением Верховного Совета отменён и теперь он сам будет контролировать игру. Я машинально крутанул кистью метя на куш пятёрок, но комната вдруг наполнилась искрящимися огнями, и в воздухе повисло плотное марево. Меня в момент охватило легкое головокружение. Зарики непривычно долго крутились по доске и казалось, что они постоянно ускоряются. В конце концов они образовали нечто вроде электронного облака. На его поверхности стробоскопической картинкой мерцали отрицательные точки. Не могу сейчас это внятно объяснить, но грани реально светились отрицательными значениями.

- Ходи назад, - потребовал майор, - У тебя минус четыре-три.

Я впал в небольшой ступор, но, подчиняясь чужой воле, вернул ранее выкинутые фишки на поле.

-Теперь ты, - приказал офицер таджику и тот аналогично выкинул минусовые кости.

Так продолжалось, пока мы не вернули игру к самому началу, когда все фишки стоят в своих углах друг на друге.

- Порядок, - удовлетворённо заключил майор и забрав у нас кости подбросил их вверх и мастерски расстрелял из штатного ТТ. Пули по инерции пробили стены ветхого жилища и снаружи свалилось мертвое тело.

- МИ-6, - проворчал майор и замер.

Пока мы сидели с открытыми ртами, а гильзы дымясь остывали на полу над нашими головами начали танцевать диковинные птицы, крича что-то наподобие: "Доигррррались!", а майор, закатив глаза, свалился на пол и закричал, что он под прикрытием, и на самом деле — это всё подстава, чтобы получить секретный рецепт плова. Его неудержимо трясло и изо рта пузырилась белая пена.

Мы бросились к нему, пытаясь помочь, но всё его тело внезапно сдулось, оставив лишь кожу на остове костей.

Фатима метнулась к останкам и живо свернула их в плотный валик. Кости при этом податливо ломались с мягким хрустом, как будто их несколько часов запекали в духовке.

Таджик схватил с доски облачные кубики, восхищенно сунул их мне под нос и игриво спросил:

- Ну что, по новой?

Но я неоправданно засмущался и ответил:

- А откуда ты взял кубики?

Наш дом наполовину разрушен, хотя горел он всего несколько часов. Почти вся одежда и фотографии уничтожены, даже сейф, в котором хранились дневники Мэри, сберкнижки с деньгами на колледж мальчиков, кой-какие драгоценности, что у нас были – все пропало. Как могло случиться, что мой дом рухнул вот так, в мгновение ока, а вместе с ним рухнула и вся моя жизнь? Как могла моя жена сгореть?

Я хочу вернуть свою жену. Господи, как бы я хотел этого!

Сначала я думал, что мы сможем остаться. Майк и Кейт на первых порах помогали мне с мальчиками, Джули была просто спасением, но когда я попытался рассказать им – рассказать Майку – что, по-моему, произошло той ночью… он только глянул на меня, и этот взгляд… Майк явно решил, что я свихнулся. Судя по всему, он и Кейт на что-то такое намекнул. Следующим же утром она сказала мне, что стоило бы сходить к психотерапевту. Говорить о подобном с незнакомцем? Да я даже после службы к психологам не обращался, сам справился. Мои друзья решили, что я чокнулся. Как знать, может я и…

Полиция по-тихому прикрыла дело после того, как им не удалось повесить его на меня. Их не волновало, что она была на потолке, им было чхать на кровь на ее животе и вообще плевать на все, о чем я говорил. Им хотелось получить ответы, которые звучат правдоподобно. И не важно, насколько они правдивы на самом деле. В последний раз я говорил с копами через неделю после смерти Мэри, они задали те же вопросы, что и в ночь пожара. Где я был? Как у нас с Мэри складывались отношения незадолго до пожара? Какие-нибудь проблемы с мальчиками? Сказал бы я, куда им засунуть эти вопросы…

Дядя Мэри, Джейкоб, устроил ей похороны в Иллинойсе, откуда она родом. Я не ездил. Зачем? Там и хоронить-то было нечего, да и вряд ли бы я стал слушать траурные речи. Я сильно запил. По ночам, когда я сижу в комнате Сэма и Дина, мне слышится всякая хрень. Последние дни я как в тумане - будто вспоминаю старый сон, но не могу понять, произошло это в реальности или приснилось. Мысленно я все время возвращаюсь к той ночи. Какого я тогда вообще вылез из кровати? Я смылся, чтоб посмотреть телевизор, а моя жена умерла. Мне так жаль, Мэри.

Дин почти не разговаривает. Я пытаюсь с ним заговорить о пустяках, предлагаю поиграть в бейсбол. Все, что угодно, лишь бы он снова ощутил себя нормальным ребенком. Но он ни на минуту не отходит от меня и своего братишки. Каждое утро, проснувшись, я обнаруживаю Дина в колыбельке, обнимающего крошку Сэма. Как будто он пытается защитить его от того, что таит в себе ночь.

Сэмми часто плачет, требуя свою мамочку. Я понятия не имею, как его успокоить, а часть меня даже не хочет этого. Мое сердце кровью обливается, стоит мне подумать, что скоро он вообще о ней забудет. Я не могу позволить умереть памяти о ней.

Вчера проснулся с жуткой похмелюги… мне вообще ничего не хотелось, а уж тем более нарываться на откровения с Майком, который заловил меня по дороге на кухню. Думаю, у него есть на это определенное право, ведь это же его дом. Он опять завел шарманку: я должен помочь тебе собраться, ради мальчиков… но, кажется, его больше волнует гараж. Давил на то, что мне надо просто погрузиться в работу… Не, ерунда какая – просто в работу погрузиться. У меня жена погибла, с ней произошло нечто ужасное, возможно, мои дети в опасности, ради всего святого, как я могу забыть обо всем и погрузиться в работу?

В любом случае, я сказал, что он может забыть об этом. Он сказал: «Ты что, собираешься бросить дело всей своей жизни?» Смотри внимательно, Майк. Еще как могу.

Я вышел из дома с чеком Майкла в руке. Не так уж и сильно он обо мне волновался, чтобы пытаться удержать. В обиде ли я на него из-за этого? Не знаю. Я оставил мальчиков у Джули и сразу отправился обналичивать чек. Вышел из банка с достаточным количеством баксов, чтобы заполнить багажник моего автомобиля различными средствами защиты. Ну, там, парочка Винчестеров 1300, Stevens 311. Старый добрый 9-миллиметровый Браунинг, 44 Desert Еagle, Ruger SP101, маленький карманный 22-й. Это так, для начала.

В жизни столько не писал – надеюсь, больше и не доведется

Второй раз посетил Миссури и не могу объяснить… на что это было похоже, вроде как мы давние друзья. Она знает каждую мелочь, не только из моей жизни, но и мои мысли, страхи. Она первый человек, который после моего рассказа не смотрел на меня, как на чокнутого… просто слушала и кивала, а еще сказала, что верит мне. А еще она сказала, что если я хочу получить ответы, я должен принести жертву. Кровавую жертву. И тогда я вырвал у себя ноготь, спокойно, будто это было для меня привычным делом. У нее было видение, и в соседнем доме мы обнаружили кровавую бойню, а на стене слова МЫ ИДЕМ ЗА ДЕТЬМИ. После этого совершенно не помню, как я оказался у Джули, где оставил мальчиков. Сэм и Дин были в порядке, но вот Джули… она была мертва. Что-то разорвало ее в клочья. Миссури нашла в ее теле зуб, я попытался его нарисовать, но художник из меня фиговый. Я взял мальчиков, попрощался с Миссури и дал деру из Лоуренса.

Если я когда и надумаю вернуться, то нескоро.

Дин считает иначе. Первым делом он хотел знать, когда мы вернемся домой. Но у нас нет больше дома, Дин. Чем скорей ты привыкнешь к этому, тем лучше. У нас не будет дома до тех пор, пока мы не найдем то, что убило твою маму.

Первая остановка – Эврика. Флетчер сказал, что начинать следует отсюда.