ИНТЕРЕСНО ОБО ВСЁМ

Свою первую и сразу такую заметную роль в кино Виктор Байков сыграл, когда ему уже исполнилось 40 лет. Сколько лет прошло, а Ксан Ксаныча из комедии «Девчата» все до сих пор любят, считают обаятельным, пусть и слегка занудным.

В детстве Витя Байков и не мечтал стать актером. Он был старшим сыном, жили в маленькой деревеньке под Смоленском, время было голодное. Чтобы как-то помочь матери поднять на ноги братьев и сестер, Виктор решил поехать в Москву, там хоть зарплата стабильная, да паек дают на заводе.

Поначалу деревенскому парню приходилось туго. Кем только он не работал, а потом случайно устроился в театр разнорабочим. Он считал, что это не работа, а праздник! Тепло, сухо, опять же переночевать можно за кулисами. Но главное не это. Именно там он впервые увидел театр так близко и буквально «заболел» им. За кулисами по многу раз пересматривал все спектакли, знал почти все роли наизусть. Бывало и такое, что в каких-то театральных капустниках выступал сам.

Режиссер заметил дарование деревенского мальчишки. Уж так он смешил публику, что не всякий артист с актерским дипломом сможет. Многие коллеги про него говорили, что Байков — самородок, артистический дар у него с рождения, такому никакой диплом и не надо.

В 18 лет Витя Байков уже играл во втором составе театра Красной Армии. Наверняка его карьера стремительно бы летела вверх, но тут грянула война. Он ушел на фронт. Через три года получил серьезное ранение, после чего получил распределение в ансамбль железнодорожных войск.

Кончилась война. Окрыленный мечтами о новых ролях, Виктор возвращается в Москву. Ходит по театрам, пытаясь устроиться хоть на полставки актером, но без диплома его нигде не принимают. Через какое-то время ему все же улыбается удача — он играет в массовках театра Сатиры, но на копейки, которые платят за такие выходы, не проживешь. И Виктор Байков устраивается директором клуба художественной самодеятельности. Самодеятельность — это, конечно же, хорошо, но мечты о большой сцене, о ролях... Никуда они не делись. Он берется за учебники, поступает в ГИТИС и в 34 года получает наконец-то заветный актерский диплом.

Еще студентом он начинает играть на сцене театра Сатиры. Его туда все же взяли, ведь он был не «не пойми кто», а студент театрального столичного вуза. На сцене этого театра он играл 43 года...

Виктор Байков был гениальным комедийным актером. На спектакли, в которых он играл, билеты было не достать. В кино же первая роль у него случилась только в 40 лет. Тогда вся страна полюбила его Ксан Ксаныча, заметили его дар и другие режиссеры. Но, как правило, ему предлагали роли второго плана. Яркие, но небольшие.

Он ждал своего второго «звездного часа». И он настал. После роли пана Вотрубы В кабачке «13 стульев». Второй взлет актерской популярности пришелся после выхода на экраны «Кабачка 13 стульев», в котором Байков опять же так здорово сыграл роль счетовода пана Вотрубы.

Всего на счету актера чуть больше сорока киноролей (в том числе и в фильмах-спектаклях, много снимался в «Фитиле»).

Виктор Алексеевич был очень добрым и легким в общении человеком, у него не было врагов, он никогда никому не завидовал. Самая большая его радость в жизни — это был театр. Он им жил. И даже когда прогрессирующий диабет привел к ампутации обеих ног, он не оставил его. Режиссеры специально для него переписывали роли, которые он играл сидя. После того как закрывался театральный занавес и смолкали аплодисменты зрителей, рабочие сцены, да и коллеги относили Виктора Алексеевича в инвалидную коляску.

Но даже играя в самых крохотных эпизодах, Виктор Алексеевич выкладывался на все сто процентов. Зрители всегда запоминали его в фильмах. Были у него и весьма серьезные роли. Наверняка вы помните, как Виктор Байков сыграл Молотова в киноэпопее «Освобождение».

Он мог играть и Молотова, и так классно озвучить в мультфильме почтальона Печкина. Он был очень многогранным актером, но почему-то режиссеры зачастую доверяли ему только небольшие комедийные роли.

Виктор Байков скончался 3 июля 1993 года. Ему было 70 лет. Похоронен Заслуженный артист РСФСР Виктор Байков на Преображенском столичном кладбище. Светлая память.

via

Детство в СССР — это не только пионерские галстуки и школьные модели. Это целый мир свободы, где главной площадкой для приключений стал двор. Мир, где синяки и ссадины были такими же обычными спутниками, как конфеты «Барбарис» в кармане или значок октябрёнка на груди. Это была эпоха, когда дети возвращались домой с разбитыми коленками, исцарапанными локтями, но счастливыми глазами. Почему сегодня мы вспоминаем эти моменты с теплой улыбкой, хотя тогда бывало и плакали? Наверное, потому, что полученная травма была не просто болью, а проблемой, приключением, небольшим шагом к взрослению. Мы быстро забывали боль, но помнили, как важно было не расплакаться перед друзьями, и как гордо мы выражали свои "боевые ранения".

Гараж, крыша, высота

Что манило советского ребенка больше всего? Конечно, высота! Любая возвышенность стала вызовом и целью. Гаражи — эти серые бетонные коробки — были настоящим Эверестом нашего детства. Залезть наверх по хлипкой водосточной трубе или по сложенным друг на друга ящикам, как считалось, дело чести.

Почему мы так стремились ввысь? Увидеть желаемый мир с другим ракурсом? Или что-то найти себе и друзьям? Как бы то ни было, падения с сараев, гаражей и недостроенных объектов были чем-то вроде медали за храбрость. "У тебя шрам на колене? Откуда? С гаража упало? Ого, круто!"

Пластыря часто не было. Да и что он, по сути, решил? Пыль сдули (обязательно сквозь сжатые зубы — такой был ритуал), потом бабушка или мама щедро намазывали рану ярко-зеленой жидкостью, которая жгла так, словно туда плеснули кипятком. А потом — вперед, на новые подвиги!

Велосипеды без тормозов и коленки без кожи

У кого был свой велосипед — «Орлёнок», «Кама» или «Школьник» — тот уже автоматически стал героем двора. Не у всех была такая роскошь. Часто катались по очереди, договариваясь «три круга тебе, три мне». А если на великих мероприятиях устраивали гонки или прыжки через самодельные трамплины — тут уж синяки и ссадины были гарантированы.

Мы катались везде: с горками, по лужам, по ступенькам, по узким тропинкам в парке. Тормоза бывало не работали, а иногда их и вовсе не было — тормозили ногами, с юзом на асфальте. Каждый второй (если не первый) падал, но обязательно вставал. Главное правило — не расплакаться перед друзьями.

"Ничего, до свадьбы заживёт!" — говорили взрослые, глядя на содранные в кровь коленки. И ведь правда заживало — быстро и почти без следа. Известно, что у некоторых особо отчаянных велосипедистов на коленях образовывались характерные шрамы. Впрочем, эти «боевые отметки» лишь добавляли уважения в глазах сверстников.

Собаки, которых боялись, но кормили

Отдельная глава советского детства — дворовые собаки. Большие и маленькие, лохматые и гладкошёрстные, злобные и добродушные. Они были частью дворовой экосистемы. «Дружки» — так часто называли этих четвероногих жителей дворов.

Укусы были делом житейским: за то, что дёрнул за хвост, отобрал палку, а иногда и просто так, без всякой видимой причины. После укуса начиналась настоящая драма: столбняк, прививки (и не одна, целая серия!), мама в панике, бабушкины заговоры и травяные компрессы.

Но к счастью — уже через день мы снова бежали и опять кормили ту самую собаку, которая нас укусила. Детская память короткая, тяга к приключениям сильнее всякого страха. К тому же истории о собачьих укусах и последующих прививках добавляли определенный статус среди сверстников: "Я уже уколов от бешенства сделал! А ты?"

Зелёнка — главное средство медицины

Если бы было нужно выбрать символ советской домашней медицины, им, конечно же, стала бы зелёнка. Этот ярко-зелёный раствор был настоящей панацеей: от пореза, укуса, ожога, синяка — от всего! Флакончик с зелёнкой имелся в каждом доме, в каждой сумочке заботливой мамы, в каждой аптечке.

Мазали зелёнкой обильно, не экономя — так, что она стекала по коже, пачкая одежду и всё вокруг. И обязательно «дули», чтобы не щипало. Этот ритуал сопровождался словами: «Потерпи немножко, сейчас пройдёт». И действительно проходило! Возможно, не столько от лечебных свойств препарата, сколько от самовнушения и заботы близких.

Зелёные ноги, локти, лбы — всё это было признаком активного, «боевого» детства. И если ты приходил в школу с зелёным пятном на лице, тебя не дразнили — наоборот, с уважением расспрашивали: "Где успел? На стройке? На велике катался?"

Кто нас лечил и как мы выживали

Первую помощь обычно оказывала мама — с ваткой, йодом, той же зелёнкой, с подорожником, приложенным к ране, с компрессом из капустного листа. В школе была медсестра, которая могла заклеить ссадину пластырем или смазать зелёнкой царапину. Бабушки давали свои советы, основанные на многолетнем опыте: «Поплюй на ранку, быстрее заживет» или «Приложи мёд с солью, к утру всё пройдёт».

Удивительно, но мы действительно выживали — без страховок, без паники, без повышенной осторожности. «Само пройдёт» — это был главный принцип того времени. И проходило! Организм молодой, сильный, закалённый в играх на свежем воздухе.

Главное не заплакать, даже если больно. «Мальчики не плачут», «Будь независимой, ты же девочка» — эти фразы мы слышали постоянно. И становились сильнее — может быть, не всегда физически, но точно морально.

Что мы вынесли из этого детства

Что дало нам это "травматическое" детство? Прежде всего — закалённость, крепкие нервы, крепкий иммунитет и неизменное чувство юмора. Мы научились не бояться боли, преодолевать страхи и не сдаваться.

Мы вынесли главное: не страшно упасть — страшно не попробовать. Попытайся залезть на дерево, надо прокатиться с той крутой горки, я должен перепрыгнуть через тот овраг - всё это были цели, которые мы себе ставили. Жизнь дана для приключений, шрамы — это просто история на нашем теле.

И, конечно, теперь мы сами говорим своим детям: «А я в твоем возрасте с гаража падал — и ничего! А ты из-за такой мелочи плачешь». Круг замкнулся, поколение сменило друг друга, но детство всегда остается временем открытий, проб и ошибок.

Заключение

Да, детство в СССР не всегда было безопасным по современным меркам. Но оно было настоящим — искренним, живым, полным впечатлений. В каждом шраме — целая история, в каждой ссадине — приключение, которое мы пронесли через годы.

Мы выросли не в стерильном мире антисептиков, а в мире, где каждое падение делало на нас сильнее.

И, может быть, именно поэтому мы с такой теплотой вспоминаем те времена. Не потому, что тогда было легче или лучше, а потому, что мы были настоящими — со всеми нашими синяками, шрамами и зелёными пятнами на коленях.

via