Итак, история начинается не с очередной эпической резни, а с корпоративного тимбилдинга, который пошёл немного не по плану. Легион Ферруса, Железные Руки, и легион его внезапно любимого братишки Фулгрима, Дети Императора, устроили учебные бои на замерзшем куске земли под названием Веста. И тут мы знакомимся с ключевыми игроками этой трагикомедии:

• Амадей Дюкейн: Старый терранский пердун из Железных Рук. Один из тех, кто ещё помнит, как воевать без всех этих ваших новомодных примархов. Его тактика гениальна в своей простоте. Представь, что ты молот, а враги - гвозди. Бей! В общем, идти напролом, пока у врага не закончатся солдаты, а у тебя — патроны.

• Габриэль Сантар: Первый капитан Железных Рук, медузиец. Молодой, дерзкий, как пуля резкий. Считает тактику Дюкейна устаревшим говном мамонта. Носит новенькую, с иголочки, броню «Катафракт» и думает, что он в ней непобедим. Спойлер: он ошибается.

• Акурдуана: Капитан 2-й роты Детей Императора. Противоположность Железным Рукам во всём. Он не грубый вояка, но настоящий художник, фехтовальщик, философ и просто красавчик. Идеальный боец, который настолько хорош, что ему скучно.

Собственно, учебные бои. Дюкейн пытается провернуть свою гениальную тактику под названием «навались толпой, мужики», но Акурдуана, будучи не тупым болванчиком, читает его как открытую книгу и устраивает засаду на засаду. Итог: тактика Дюкейна с треском проваливается.
Тем временем Сантар со своей сотней терминаторов в новейших «Катафрактах» высаживается, чтобы стать тем самым «молотом». Но и тут появляется Акурдуана со своими фехтовальщиками. И вместо эпичной битвы титанов мы видим, как громоздких и неповоротливых терминаторов просто разбирают на запчасти, как конструктор «Лего». Самого Сантара Акурдуана унижает в дуэли настолько изящно, что тот даже не успевает понять, как оказался на заднице.
Вывод из учений: сила — это, конечно, хорошо, но иногда надо и головой думать. Эта мысль будет преследовать Железных Рук всю книгу.

Пока капитаны меряются размерами своих клинков, у нас есть ещё одна линия — пилот Мозес Труракк. Типичный Железнорук: для него самолет — это набор характеристик и цифр. Он не «чувствует» машину, он её эксплуатирует. Ему в напарники дают весельчака из Детей Императора, Ортана Вертэнуса, который пытается объяснить ему, что самолёт надо любить, говорить с ним, и вообще, «не мешай машине летать, брат». Труракк смотрит на него как на идиота, но мы-то с вами знаем, что в этом что-то есть.Ибо дух Машины в вахе никто не отменял. Механикусы смотрят с подорзрением.

И тут на сцену выходит главный герой. Феррус Манус.
Феррус Манус — это типикал начальник смены в металлургическом цехе. Вечно хмурый, вечно недовольный, считает, что все вокруг — некомпетентные идиоты, которые его позорят. Узнав, что его легион проиграл в учениях, он собирает совет и устраивает своим капитанам образцово-показательную порку.

«ВЫ ПОЗОРИТЕ МЕНЯ!» — грохочет он, и все понимают, что запахло жареным.
Именно в этот момент приходит весточка: 413-я экспедиция, где заправляют Ультрамарины, огребла по полной в системе Гардинаал. И кто же там командует? Улан Цицер, благородный, но, по-видимому, не очень удачливый магистр ордена.
И тут в голове у Ферруса рождается гениальный план. Пока его брат Робаут Жиллиман где-то там летит на помощь, Феррус примчится первым, всех спасёт, всех победит и покажет всему Империуму (и особенно Жиллиману), кто тут на самом деле самый эффективный менеджер. На все возражения типа «господин, может, подождём подкреплений?» он отвечает стальным, унижающим взглядом.

И вот вся эта орава летит на Гардинаал.
Гардинаал — это унылая промышленная система, где всё подчинено эффективности, а люди — просто ресурс. Я бы сказал  Их армия огромна, но тактика одна: завалить врага трупами. И эта тактика, как ни странно, сработала против Ультрамаринов.
Начинается штурм. И здесь сюжетная линия пилота Труракка выходит на первый план. Воздушный бой показан просто великолепно. Труракк, до этого презиравший свой юркий истребитель «Ксифон», в бою наконец-то проникается к нему симпатией. Он даже даёт ему имя — «Пурпурное солнце». И в кульминационный момент, когда один из вражеских истребителей решает устроить камикадзе-атаку на наземные войска, Труракк совершает подвиг. Понимая, что не успеет сбить врага, он таранит его, спасая тысячи жизней ценой своей. Его последняя передача: «Имя моей машины — "Пурпурное…"». 10/10, скупая мужская слеза скатилась по моей небритой щеке.

Тем временем на земле — сущий ад. Железные Руки и Дети Императора увязли в жесточайшей городской бойне. Гардинаальцы просто давят числом. Суровый начсмены Феррус решает, что хватит это терпеть.
Но перед этим происходит ключевой момент всей книги.
Гардинаальцы умудряются подстроить покушение на Ферруса прямо в его тронном зале. Главный гад, Верховный лорд Страчаан (по сути, мумия в гигантском боевом роботе), и псайкер Сильвин Декка нападают на примарха. Пока мех-мумия дерётся с Феррусом физически, Декка атакует его разум, заставляя переживать самые тяжёлые моменты его жизни. Главный из них — его первая и единственная проигранная битва, дуэль с самим Императором.
И тут Феррус ловит дзен. Он понимает, что его определяет не сила и не победы. Его определяет его величайшее поражение. Именно оно сделало его тем, кто он есть. Осознав это, он вырывается из ментальной ловушки, ломает Страчаана голыми руками, как консервную банку, и расплющивает Декку молотом о стену.
«Меня не одолеет никто!» — рычит он, и в этот момент ты понимаешь, что сейчас начнётся настоящее веселье.

Вы думали, он примет капитуляцию, которую ему уже принесли? ХА!
Вернувшись в свой Учебный зал, он видит, что Акурдуана, чтобы поднять боевой дух, устроил спарринги. Феррус воспринимает это как личное оскорбление. «Ты унижаешь меня и мой легион!» — заявляет он и вызывает Акурдуану на дуэль.
Это не дуэль. Это избиение. Феррус просто вымещает всю свою злость и комплексы на капитане Детей Императора, превращая его в кровавую отбивную.
Акурдуана всю дуэль получал неимоверный фан, не смотря на получение п*здюлей. Он оказался благодарен Феррусу за напоминание о собственной смертности.

Заканчивается история Акурдуаны тем, что берет и жертвует собой, спасая имперские силы, в том числе Ферруса. Как будто бы Акурдуана главный герой этой книги, хех.

Имперский флот начинает тотальную орбитальную бомбардировку Гардинаала. Не точечную. Они просто сжигают планету, превращая её в радиоактивный шлак. Всех, кроме последней цитадели. Зачем? А чтобы лично высадиться и посмотреть в глаза умирающим врагам. Он отстраняет от командования благородного Цицера, который в ужасе от такого геноцида, и бросает в первую волну штурма именно его Ультрамаринов. Чтобы знали своё место.

В финале мы видим, к чему всё это привело. Сантар и выживший, но покалеченный Труракк лежат в апотекарионе. Оба потеряли кучу конечностей и получили взамен блестящие бионические протезы. И, глядя на свои новые металлические руки и ноги, они приходят к простому и страшному выводу, который станет кредо всего их легиона:

«Плоть слаба».

6 сломанных эго из 10.

А теперь переходим к самому любимому брату Ферруса - Фулгриму. Ах сколько еще прекрасных моментов их ждет!

Фулгрим: Палатинский Феникс

Книга начинается с того, что наш прекрасный Фениксиец, Фулгрим, стоит на мостике своего корабля «Гордость Императора» и страдает. Страдает он не от гвоздей в мозгу, как Ангрон, и не от того, что батя улетел на Терру, а от самого страшного — его братья, эти неотёсанные варвары вроде Русса и Хоруса, считают его легион слабеньким и несамостоятельным. А для перфекциониста, чьё эго может в одиночку запитать средних размеров звезду, это хуже смерти.

Фуля сидит и думает, как бы обставить этих надменных болванов и приходит к единственно верному выводу как поставить их на место: Покорить целую планету под названием Визас силами всего лишь… ШЕСТИ космодесантников. Ну, ладно, восьми, если считать его самого и его верного лорда-командующего. Ввосьмером против целого мира. Что могло пойти не так?

Для этой миссии он собирает команду мечты. Давайте познакомимся с этими молодцами:

• Лорд-командующий Абдемон: Единственный нормальный человек в этой дурке. Старый терранин из «Двух Сотен» (это те ребята, кто выжил после генетической чумы, что преследовала Легион Императора, от которой они превращались в гору мяса). Так вот, Абдемон смотрит на всё это с нескрываемым скепсисом, но приказы выполняет. Этакий здравомыслящий старший брат для всей этой оравы.

• Нарвон Квин: Типичный силовик, молот среди клинков. Прямолинейный, грубоватый, вечно недовольный, но дело свое знает. Его задача — напоминать всем, что бархатная перчатка Фулгрима надета на железный кулак.

• Флавий Алкеникс: Аристократичный дуэлянт с ЧСВ, которое может поспорить с эго самого Фулгрима. Считает себя неотразимым, а войну — отличной возможностью порисоваться.

• Касперос Тельмар и Грифан Торн: Сладкая парочка амбициозных кемосцев. Хотят выслужиться перед папой и вечно лезут на рожон.

• Кирий: Одаренный мечник, тоже кемосец. В целом, адекватный парень, но слишком уж любит помахать клинком перед местной знатью, чтобы показать, какой он крутой.

• И, конечно же, Фабий: Да, тот самый. Будущий Байл. Уже тогда его звали «Паук». Он максимально асоциален, считает всех вокруг ходячим генетическим материалом и втихаря проводит свои жуткие эксперименты. Фулгрим тащит его с собой, чтобы тот «почаще был среди братьев». Блестящий менеджмент!

Вместе с ними летит Голконда Пайк — древняя, как сама Терра, итераторша, которая видела больше примархов, чем у Фабия инструментов. Она хитра, язвительна и понимает, что вся эта миссия — один большой спектакль.

Итак, наша великолепная восьмерка (и свита из итераторов и гвардейцев) высаживается на Визасе. Их встречает наследный губернатор Пандион Четвертый, дряхлый, больной старик, и его канцлер Коринф Беллерос — философ и, как выяснится, мужик со стальными убеждениями.

Начинается банкет, и тут же стартует местное развлечение — покушение. Сначала Фулгриму подсовывают отравленное вино, но он, как истинный сомелье, морщится и говорит: «Ох, какая неприятная горечь. Какая нежданная грубость!». Затем дюжина местных киллеров-недоучек решает застрелить его из своих дедовских пистолетов. Фулгрим в стиле Нео ловит пулю рукой, а его сыновья за пару секунд превращают ассасинов в фарш.

Одного из заговорщиков берут живым. Ну, как живым... Фабий забирает его к себе в лабораторию «для допроса», после которого от бедолаги остаются только аккуратно разложенные по столу органы. Выясняется, что на Визасе царит полный бардак: патриции грызутся за власть, народ голодает, а по планете гуляет миф о герое-освободителе Сабазии.

Фулгрим, довольный собой, решает, что пора навести порядок. Он дает губернатору ровно месяц на приведение планеты к Согласию. Месяц, Карл! Угрожает всем карами небесными, но при этом обещает мир, дружбу, жвачку. Аристократы в шоке, губернатор в панике, Голконда Пайк молча пьет вино, понимая, что сейчас начнется вакханалия.

Дальше Фулгрим решает, что лучший способ победить тысячу врагов — это заставить их объединиться против него одного. Он распускает совет патрициев, вводит в столице военное положение и, по сути, устраивает переворот. Патриции, как и ожидалось, собирают армии и идут на столицу. Начинается полномасштабная война.

Сыны Фениксийца показывают класс: Нарвон и Флавий сдерживают оборону столицы, выкашивая жалких людишек без проблем.. Абдемон, Тельмар и Торн «убеждают» часть армий патрициев перейти на сторону правительства. В итоге мятеж Буцефола, главного зачинщика, захлебывается в крови. Его самого Фулгрим казнит лично, предварительно пообещав забрать его сыновей в легион, чтобы тот умер в максимальных страданиях. Идеально.

Казалось бы, победа! Но Фулгрим понимает, что за всеми бунтами стоит не только жадность патрициев, но и то самое таинственное Сабазиево Братство. Его заманивают на встречу в старый монастырь в горах.

И это, конечно же, ловушка.

Сотня лучших бойцов Братства и… активированная атомная бомба. Да-да, они решили не мелочиться. План был прост: заманить примарха, запереть и взорвать к чертям собачьим.

«Высокомерие затмило вам глаза, и вы шагнули в ловушку», — говорят ему. И они правы. Фулгрим, ослепленный желанием одержать идеальную победу, попался как мальчишка.

Начинается дикий махач. Фулгрим в ярости превращает сотню лучших воинов Визаса в сотню мертвых воинов Визаса, после чего в последние секунды, вспоминая уроки брата Ферруса, обезвреживает бомбу. И тут до него доходит: это был отвлекающий маневр. Главный удар наносят сейчас, в столице.

А в столице канцлер Беллерос, тот самый философ и добряк, оказывается главой Братства. Он со своими людьми атакует Кирия, который остался охранять губернатора. И Кирий, этот великолепный дуэлянт, едва не погибает! Предатели, изучив его стиль, ранят его вдесятером, используя его же слабости.

Но тут, как в лучших фильмах, появляется ОН. Фулгрим. Весь в копоти, крови и ярости. Он спасает Кирия и выходит на дуэль с Беллеросом.

Здесь-то и происходит самое интересное. Беллерос не просто сражается. Он читает Фулгриму лекцию. «Вы проиграли главный поединок — битву между желанием и предназначением. Вы хотели не спасти нас, а доказать свое превосходство. Вы стали тираном».

После этого Беллерос бросает меч, становится на колени и подставляет шею. «Клянитесь, что спасете этот мир», — говорит он. Фулгрим, скрипя зубами, клянется. И сносит ему голову.

Война окончена. Фулгрим победил. Но победа эта с привкусом горечи. Он добился своего, но какой ценой? Он попал во все ловушки, его лучшие воины едва не погибли, а враг в итоге показал ему его же собственное несовершенство.

Попущен обычным васяном с планеты жопа. Позорище.

9 проигранных дуэлей с собственным ЧСВ из 10.

Итак, продолжаем про нашего идеального идиота.

Книга «Фулгрим».

Произведение — настоящий гимн гедонизму, падению и тому, как погоня за идеалом может привести тебя прямиком на дно самого извращенного хентая. Если первые книги были про политику, предательство и брутальные замесы, то «Фулгрим» — это история о том, как целый легион превратился из эстетствующих аристократов в самых конченных дегенератов. Это история легиона Детей Императора и их прекрасного, как рассвет над Террой, примарха Фулгрима, чье стремление к совершенству было настолько сильным, что он решил, будто совершенство — это когда ты весь в коже, шипах и слушаешь очень громкую музыку словно еджишкольник.

Итак, книга знакомит нас с целой оравой творческой интеллигенции, которую приписали к легиону, чтобы те документировали их великие свершения. Давайте познакомимся с этим богемным кружком по интересам:

Остиан Делафур: Скульптор, гений, и, пожалуй, единственный нормальный человек в этой тусовке. Скромный, талантливый, считает, что он лишь «освобождает» статую из камня. Весь такой возвышенный, что аж тошнит. Но хороший парень.

Серена д’Анжело: Художница-портретистка, которая пишет картины такой красоты, что от них хочется плакать. Впрочем, скоро от её картин захочется плакать по совершенно другим причинам. Страдает комплексом неполноценности и втихаря занимается селфхармом. Очень творческая личность, в общем.

Бекья Кински: Композитор и музыкальный вундеркинд с ЧСВ размером с Юпитер. Считает всех, кто не разбирается в её гениальной музыке, свиньями. Устраивает истерики, если кто-то посмеет шептаться во время её концерта. В общем, типичная звезда.

Коралин Асеник: Актриса и итератор. Красивая и такая же коварная.

Сюжет начинается с того, что Дети Императора, эти гламурные рыцари в сияющих доспехах, ведут войну против змееподобных ксеносов — лаэров. Война, как и положено Детям Императора, ведется идеально, стильно и с максимальным пафосом. Капитаны Соломон Деметр и Марий Вайросеан, два абсолютно разных по характеру, но одинаково преданных своему делу воина, кромсают ксеносов на коралловых атоллах, демонстрируя, что война — это тоже искусство.

Параллельно этому наши творческие личности пытаются творить. Остиан медитирует над глыбой мрамора, Серена пытается нарисовать портрет вечно занятого Фулгрима, а Бекья Кински устраивает концерт, который прерывает из-за какого-то аристократа, посмевшего прошептать что-то своей спутнице. Начинается скандал, который гасит лично Фулгрим, своим божественным явлением заставив всех замолчать и продолжив концерт для себя любимого. Уже здесь мы понимаем, что Фулгрим — не просто примарх, а самая настоящая звезда с огромным фан-клубом.

После очередной победы Фулгрим ведет своих воинов в самый главный храм лаэров. И вот тут-то и начинается самое интересное. Храм оказывается не просто храмом, а гигантским космическим рейвом, где лаэры под воздействием странных благовоний и психоделической музыки впадают в экстатический транс. В центре этого всего на постаменте лежит красивый серебряный меч. Фулгрим, как истинный ценитель прекрасного, не может пройти мимо такой стильной вещицы и, конечно же, забирает её себе. Он даже не подозревает, что этот меч — не просто красивый клинок, а, по сути, билет в один конец в объятия одного очень специфического божества.

После этого визита в храм легион начинает медленно, но верно меняться. Стремление к совершенству переходит все границы.

Фабий Байл продолжает проводить «улучшения» над геносеменем легиона. Он считает, что созданное Императором тело — это лишь черновик, который можно и нужно доработать. В ход идут гены ксеносов, запрещённые химикаты и прочая дичь. И Фулгрим, наш поборник совершенства, это одобряет! Эйдолон первым добровольно ложится под нож, чтобы получить способность издавать ультразвуковой вопль. Теперь он может не только раздражать всех своим ЧСВ, но и буквально взрывать головы. Прогресс!

В книге присутствует Лорд-Командир Веспасиан — это тот самый адекватный старший брат в семье, где все остальные либо сидят на тяжелых веществах, либо слушают Моргенштерна. Он — воплощение старых идеалов Детей Императора: совершенство через дисциплину, честь и доблесть, а не через пирсинг в сосках и сомнительные эксперименты. Пока Эйдолон меряется ЧСВ со всеми подряд, Веспасиан реально командует и вызывает уважение. Он один из немногих, кто замечает, что с Фулгримом и легионом творится какая-то дичь. Его финальный акт — это попытка достучаться до разума примарха. Он приходит к Фулгриму, видит его кошмарный портрет (который, по слухам, воняет) и пытается сказать: «Бать, у тебя проблемы». В ответ Фулгрим, уже окончательно поехавший, убивает его мечом, который ему любезно дал демон. Смерть Веспасиана — это жирная точка, после которой легион окончательно покатился по наклонной. Покойся с миром, единственный нормальный менеджер в этой шарашкиной конторе.

Юлий Каэсорон — капитан Первой роты
О, это один из главных героев трагедии. Юлий начинает как утонченный интеллектуал-аристократ. Он любит стихи, искусство, покровительствует художникам. В общем, Астартес-хипстер. Но после посещения храма лаэров его перемыкает. Он начинает видеть «истинную красоту» в хаосе, боли и излишествах. Он зачитывается трудами еретического философа Корнелия Блейка (местный аналог Ницше для подростков) и приходит к выводу, что путь к совершенству лежит через полное потакание своим желаниям. К концу книги это уже не благородный капитан, а обмазанный кровью и грязью маньяк, который с восторгом наблюдает за резней на «Маравилье» и с наслаждением убивает своего бывшего коллегу, Габриэля Сантара, на Истваане V, предварительно содрав с себя кожу на лице, потому что это, видимо, очень эстетично. Его деградация — это наглядное пособие «От ценителя искусства до экспоната кунсткамеры за одну книгу».

Соломон Деметр — капитан Второй роты
Соломон — это совесть легиона. Прямолинейный, честный, отважный, но при этом не чуждый философии. Он постоянно пытается вразумить своих поехавших братьев, задает неудобные вопросы типа: «Парни, а мы точно должны вкалывать себе эту синюю жижу от Фабия?» или «Может, не стоит оставлять райские миры без присмотра, потому что они красивые?». Он единственный, кто открыто спорит с Фулгримом по поводу его странных решений. Он подозревает, что с легионом что-то не так, и даже пытается докопаться до истины вместе с Веспасианом. К сожалению, его голос разума тонет в общем хоре безумия. Его финал — один из самых трагичных моментов книги. На Истваане III, после всех ужасов бомбардировки и партизанской войны, его подло убивает Люций, которому он доверял. Соломон умирает, осознавая весь масштаб предательства, и его смерть символизирует гибель старого, благородного Легиона.

Марий Вайросеан — капитан Третьей роты
Марий — перфекционист до мозга костей. Для него существует только один способ делать вещи — идеально. Любая ошибка, любая неудача — это личная трагедия. И когда его рота не успевает вовремя прийти на помощь на Лаэране, его мир рушится. Этот комплекс неполноценности делает его идеальной мишенью для новой идеологии Фулгрима. Он решает, что раз старые методы не работают, нужно пробовать новые, более радикальные. Он одним из первых добровольно соглашается на «улучшения» Фабия и превращается в вопящего монстра, который на «Маравилье» играет на звуковой пушке, разнося людей на кровавые ошметки. Он находит свое «совершенство» в абсолютном безумии.

Саул Тарвиц — капитан Десятой роты
Наш старый знакомый, герой Истваана III. В этой книге он продолжает быть островком адекватности. После событий «Галактики в огне» его повышают до капитана. Он видит, как его братья сходят с ума, и пытается сохранить остатки чести. Он подружился с Соломоном Деметром, найдя в нем родственную душу. Он один из немногих, кто открыто поддерживает Соломона в спорах с Фулгримом. В конце он снова оказывается на Истваане III, сражаясь за проигранное дело. Его судьба в этой книге остается открытой, но мы знаем, что он будет биться до последнего. Тарвиц — это тот самый друг, который будет пытаться оттащить тебя от барной стойки в 4 утра, даже если ты уже блюешь себе на ботинки и кричишь, что любишь весь мир.

Люций — капитан Тринадцатой роты
Главный нарцисс и фехтовальщик легиона. После того как Гарвель Локен в прошлой книге сломал ему нос и эго, Люций одержим идеей вернуть свое «совершенство». Эта одержимость делает его идеальным кандидатом в культ Слаанеш. Он с головой ныряет в гедонизм, боль и излишества. Он наносит себе шрамы, чтобы «никогда не забывать» унижения, и находит в этом извращенное удовольствие. Его падение завершается на Истваане III, где он сначала убивает капеллана Чармосиана, а затем, обманув Соломона Деметра, вонзает ему меч в живот. Люций — это воплощение эгоизма и предательства, завернутое в красивую, но уже подгнившую обертку.

Творческая интеллигенция тоже не отстаёт. Серена д’Анжело, в попытках найти идеальный красный цвет для своих картин, начинает использовать собственную кровь, а потом и вовсе переходит на «расходники» в виде других людей. Бекья Кински, вдохновленная музыкой храма, начинает писать свою величайшую оперу «Маравилья», которая звучит так, будто ей в одно место запихнули паяльник, но при этом вызывает у слушателей неконтролируемый экстаз и желание убивать.

Сам Фулгрим тоже меняется. Он начинает слышать голоса, которые нашептывает ему тот самый меч. Голос говорит ему, что он самый лучший, самый совершенный, а его папа-Император — просто старый завистливый тиран. Фулгрим сначала сопротивляется, но меч оказывается очень убедительным.

В это время на сцену выходит Феррус Манус, примарх Железных Рук и лучший друг Фулгрима. Это настоящий суровый мужик, брутальный кузнец, который считает все эти ваши искусства пустой тратой времени. Их броманс с Фулгримом — одна из самых трагических линий книги. Они как два брата — один красивый и утонченный, другой — суровый и прагматичный. Они даже выковали друг для друга оружие в знак вечной дружбы.

И вот, когда Фулгрим уже почти готов окончательно перейти на тёмную сторону, ему на пути встречается делегация эльдар во главе с провидцем Эльдрадом Ультраном. Эльдрад, как самый здравомыслящий (но и довольно хитрый) персонаж во всей галактике, прямо говорит Фулгриму: «Чувак, твоего брата Хоруса сейчас обрабатывают боги Хаоса, он собирается предать Императора. А этот твой модный меч — это вообще демон в металлической оболочке. Выбрось его, пока не поздно».

Что же делает наш гениальный Фулгрим? Правильно, он объявляет эльдара лжецом, ксеносом и провокатором, после чего пытается его убить. Начинается драка, в ходе которой Фулгрим убивает могучего воина-призрака эльдар, и его душа окончательно попадает под влияние демона из меча.

После этого события уже не остановить. Фулгрим летит на встречу с Хорусом, где тот окончательно убеждает его в предательстве Императора. Аргументы Хоруса просты: «Папа нас использовал, чтобы стать богом, а нас всех потом пустят на фарш. Пора показать ему, кто здесь главный». И Фулгрим, уже окончательно обработанный демоном, соглашается.

Кульминацией книги становится Резня в зоне высадки на Истваане V. Это уже не просто битва, это тотальный геноцид. Лояльные легионы (Железные Руки, Гвардия Ворона и Саламандры) высаживаются на планету, чтобы наказать предателей, но попадают в ловушку. Ещё четыре легиона, которые должны были их поддержать, внезапно открывают по ним огонь.

И в центре этого ада происходит еще одна трагедия — поединок Фулгрима и Ферруса Мануса. Два брата, что невероятно близки, встречаются, чтобы убить друг друга. Феррус сражается с яростью и отчаянием, а Фулгрим — с экстазом и наслаждением от боли. В итоге, под влиянием демона, Фулгрим убивает Ферруса, обезглавив любимого брата.

После убийства брата Фулгрим на мгновение осознает весь ужас содеянного и пытается покончить с собой. Но демон из меча не даёт ему этого сделать. Вместо смерти он предлагает Фулгриму «освобождение» — и полностью завладевает его телом. Душа примарха оказывается запертой в собственном теле, вынужденная вечно наблюдать за тем, какие непотребства творит демон.

Финал книги — это апофеоз падения. Легион Детей Императора окончательно превращается в рабов Слаанеш, бога излишеств и наслаждений. Они устраивают на своем корабле грандиозный концерт-оргию «Маравилья», где музыка заставляет людей убивать, насиловать и мутировать в отвратительных демонов. Совершенство достигнуто. Правда, немного не то, о котором мечтал Фулгрим.

10 отрубленных голов любимых братьев из 10.

На этом пока всё. Следующий набор книг будет уже про Лоргара и его Несущих слово.

Кому хочется следить за моим творчеством более пристально, добро пожаловать. Если что, в тг анонсы стримов, мемасы и мое мнение о всякой фигне. Так что на свой страх и риск!
Ну, а на ютубе переозвучки и тот же самый текст, только голосом ( ͡° ͜ʖ ͡°)

Змеиное логово

Минувший стрим по Лунным Волкам мы закончили на кампании против Интерексов, когда усилиями Четвёрки Империум не смог заключить союз, практически гарантировавший ему защиту от Хаоса. Защиту достаточную, чтобы не допустить Ереси Хоруса. По крайней мере, в том виде, в каком она нам известна.

После 63-19 и Убийцы столкновение с Интерексами стало третьей стратегической ошибкой Луперкаля в должности Воителя. И хотя на Ксенобии Хорус не имел ни малейшего представления об истинной подоплёке событий, он, тем не менее, будучи мудрым и прозорливым военачальником, догадывался: что-то пошло не так. Примарх понимал, что все три кампании можно и нужно было завершить иначе. Однако стараниями Ложных Богов у него просто не было для этого возможностей.

Что примечательно, именно после истребления Интерексов Шестнадцатый был переименовал из Лунных Волков в Сынов Хоруса. Соответствующий приказ Луперкаль отдал по предложению Сангвиния. Фактически так легион за глаза называли уже давно, но одно дело – пусть даже общепринятое, но не более чем прозвище, и совсем другое – официальная смена названия и геральдических цветов.

Доспехи легионеров перекрасили из светлого «лунного» в мрачный цвет морской волны (или змеиной чешуи?) с доминирующим тёмно-зелёным тоном. Вместо стилизованной волчьей головы на фоне лунного серпа стало использоваться так называемое Око Хоруса, символизирующее абсолютную власть Воителя и его неусыпный надзор за исполнением священного плана Императора. Рапор Империалис и молнии остались только у нескольких ветеранов-терранцев, тогда как большая часть легиона начала украшать свою броню хтонийской символикой вроде Знака Змеи, который на Хтонии обозначал вождя, а теперь стал эмблемой легионной элиты.

Казалось бы, изменились цвета, да имя на знамени легиона, ничего больше. Но в мире Вархаммера имя – это всё, отражение самой сути. Имя дарует власть и определяет путь. Именно поэтому демоны хранят свои имена в тайне, чтобы псайкеры и колдуны не могли получить над ними контроль. По той же причине наиболее искушённые адепты псионического искусства часто называются другими именами.

Тут особенно примечателен финал истории Хавсера и Бьёрна из «Сожжения Просперо» Дэна Абнетта. Да и в целом, именно в арке Космических Волков периода Ереси лучше всего раскрыта идея эзотеричности имён. Конечно, это не случайность, ведь в скандинавской культуре имя человека играло важную роль. Его скрывали от тех, кому не доверяли. Торговцы, путешествующие в другие регионы, нередко назывались особыми именами. Абсолютным рекордсменом в этом смысле выступает Один, Владыка Асгарда. Только в «Старшей Эдде» упоминается 54 его имени, но если учитывать другие источники, то у Хрофта / Гримнира / Хельблинди имён было от 150 до 200. Но это тема для другого разговора.

Итак, переименование легиона и смена геральдики если не предопределили его будущее, то без сомнения стали символическим прологом к грядущим событиям. На прошлом стриме я подробно рассказывал о том, как в мире Вархаммера работает симпатическая магия и почему для Четвёрки так важно соблюдение ритуалистики. Новое имя Шестнадцатого легиона вскрыло единственную брешь в защите Воителя, которую Ложные Боги подтачивали ещё со времён 63-19. И одновременно это событие стало началом конца, первым шагом к падению Луперкаля, которого можно было сломить лишь через его нереализованные амбиции, доведённые до крайности, как и в случае с самим Императором.

Однако всё началось не на Ксенобии, и вообще не в системах Интерексов. После той кампании Эреб принёс Воителю скорбную весть. Оказалось, что система Давина, в прошлом победоносно приведённая к Согласию Лунными Волками и Несущими Слово, в действительности не собиралась присоединяться к Империуму. Мы уже говорили об этом на первом стриме про Шестнадцатый легион – змеиная ложа вышла из тени практически сразу, как только флот шестьдесят третьей Экспедиции покинул систему.

О змеиной ложе стоит сказать особо. Никто не знает, когда она появилась, но известно, что основы культа возникли задолго до того, как на Давин пришло человечество. То есть раньше систему населяла другая раса и именно она начала поклоняться Нурглу под именем Сейтан (вероятно, видоизменённое имя Сатаны, первого падшего ангела в христианской мифологии). Мы не знаем, как и когда терранцы, заселившие Давин в период Золотого Века, узнали о культе.

Так или иначе, во время Долгой Ночи цивилизация здесь деградировала до статуса Дикого Мира. Люди застряли в условном средневековье, потеряв все технологические блага, привезённые с Терры. В этот период змеиная ложа распространилась по всей планете, став краеугольным камнем не только давинисткой религии, но и местной культуры в целом.

Когда во время Великого крестового похода на Давин пришли имперцы, давиниты сражались под знаменем Храма Змеи, и сражались доблестно, что было отмечено самим Хорусом. Луперкаль тогда позволил Давину сохранить воинские касты, но обязал их отказаться от всякой религиозности.

Лунные Волки не понимали, что для давинитов значит их вера. Зато это понимали воины Пепельного Круга легиона Несущих Слово, которым было поручено искоренить змеиный культ. К тому моменту Семнадцатый уже служил отнюдь не Императору, поэтому Пепельный Круг не только не тронул давинитский культ, но напротив – подстегнул его в развитии, обменявшись с местными жрецами знаниями о природе Хаоса.

Центром культа являлся город-храм Дельфос (явная отсылка к Дельфам, древнегреческому религиозному центру, чьи мистики и оракулы были известны в не меньшей степени, чем легендарные провидицы Пифоса). Дельфос стоял посреди огромного кратера, который в свою очередь располагался на дне широкой долины, и добраться до него можно было только по каменной дамбе, вдоль которой выстроились полуразрушенные статуи монархов, правивших Давином тысячи лет назад.

Дельфос имел форму восьмиугольного бастиона, в каждой вершине которого располагалась высокая башня с жаровней. Вряд ли это должно нас удивить, учитывая, что в мире Вархаммера восьмёрка – священное число Богов Хаоса, указывающее на двойственную ипостась каждого из них, которые сменяют друг друга в бесконечном цикле созидания и разрушения.

Любопытно отметить, что главный зал Дельфоса отделялся от остальной части храма большими бронзовыми воротами с изображением исполинского дерева. В орнаменте на воротах присутствовало множество змей, причём две самые большие змеи обвивались вокруг дерева и друг друга. Впервые увидев ворота, Гарвель Локен сравнил изображение на них с символом апотекариев – кадуцием.

С происхождением кадуция (он же – керикион) связан древнегреческий миф, согласно которому Аполлон (солярное божество) подарил Гермесу (вестник богов) свой жезл в знак дружбы. Желая проверить волшебные свойства жезла, Гермес воткнул его в землю меж двух сражающихся змей и те сразу прекратили борьбу, обвив жезл. Гермесу так понравился образ, что он обездвижил змей, сделав композицию своим отличительным символом. В дальнейшем Гермес использовал этот жезл, чтобы направлять души мёртвых, когда играл роль психопомпа.

Гермес также являлся богом дипломатии и торговых сделок, так что образ примирившихся змей пришёлся кстати. Однако в случае с давинитским храмом мы видим явную насмешку над древним сакральным знаком. Боги Хаоса таким образом проводят очередной ритуал, утверждая собственное превосходство как над любыми человеческими иллюзиями, так и над самой возможностью мирного существования.

С другой стороны, образ змея на дереве хорошо известен в христианской мифологии как символ искушения и одновременно падения человека. Почему же у богов Вархаммера две змеи, а не одна? Потому что, как я уже отметил, их природа двойственна, и такая параллель безупречно вписывается в космогонию рассматриваемой нами художественной вселенной.

Кроме прочего, у давинитского дерева была ещё одна отличительная черта – три корня, которые спускались в водоём. Очевидно, это отсылка к образу Иггдрасиля – Мирового Древа из скандинавской мифологии, у которого тоже было три корня. Корни эти назывались Урд («судьба»), Верданди («становление») и Скульд («долг»). Часто при интерпретации этого мифологического образа используют концепцию триединства времён – прошлого, настоящего и будущего. Это банальный взгляд, затрагивающий лишь малую часть скрытого символизма триады Урд-Верданди-Скульд, но и он имеет право на существование.

Очевидно, три корня давинитского дерева служат здесь той же цели, что и керикион. Боги Хаоса таким образом в очередной раз задействуют симпатическую магию, определяя свою власть над временем и событиями, как минувшими, так и грядущими.

Ну, и конечно главный образ – собственно змея. В Древней Греции змея являлась одновременно символом мудрости и изменчивости (двойственности, лжи). Люди благоговели перед этим таинственными созданиями, живущими в глубоких тёмных норах, связывая их с хтоническими реалиями, полными сакральности и опасности. К примеру, змея присутствовала в символизме Гекаты, богини-ведьмы, владычицы ночных кошмаров, и в тоже время являлась эмблемой Асклепия, бога врачевания и знаний.

При этом образ змеи был широко распространён не только в греческой культуре. В том или ином виде змею обожествляли практически все древние народы – от Вавилона до цивилизаций Мезоамерики. А где-то змея даже играла центральную роль. Например, во главе минойского пантеона стояла Асасара – богиня-змея, повелевающая миром живых и миром мёртвых.

Таким образом, нет ничего удивительного в том, что Боги Хаоса избрали змею в качестве символа давинитского культа, которому в буквальном смысле было предначертано изменить судьбу галактики. Так Четвёрка с одной стороны использовала хорошо знакомый, можно даже сказать – привычный человечеству мистический образ, который едва ли привлёк бы лишнее внимание, с лёгкостью вписавшись в любую оккультную парадигму. И вместе с тем змея как архетип воплотила в себе два принципа, которые лежат в основе извечной игры Тёмных Богов – это контроль и предательство.

Участь обречённых

Храм Змеи на Давине готовился шесть десятилетий. На самом деле, культисты были готовы едва ли не в самом начале, но прежде Четвёрке нужно было подточить психику Хоруса, ослабить барьеры его воли. Орудием Лживых Богов послужили вышеупомянутые кампании – 63-19, Убийца, затем Интерексы. А потом, как я уже отметил, вернувшийся Эреб принёс на флагман Воителя недобрые вести.

Капеллан рассказал, что когда шестьдесят лет назад флоты Лунных Волков и Несущих Слово покинули Давин, племена безымянной луны тут же подняли восстание против имперской власти на мире-прим. Тогда Эуган Темба, оставленный Хорусом в качестве Планетарного Губернатора, повёл свои войска к луне. Но вместо того, чтобы покарать сепаратистов, он присоединился к ним и стал служить таинственному лидеру восставших.

В изложении Эреба ложь тонко переплелась с правдой, так что Хорус при всём желании не мог отличить одно от другого. Так всегда поступают последователи Четвёрки – они лгут лишь отчасти, но – в самом важном. Ведь капеллан не рассказал о том, как и почему Темба присоединился к сепаратистам. И тут нужно пару слов сказать о ставленнике Воителя.

Эуган Темба служил в Шестьдесят третьем Экспедиционном флоте с момента его формирования. Он был одним из наиболее именитых военных лидеров Имперской Армии, Хорус ценил его за мужество и стратегическое мастерство. Более того, отношения между Тембой и Воителем даже можно было назвать дружескими (по словам самого Воителя). Вот почему Луперкаль назначал Эугана Планетарным Губернатором Давина.

Во-первых, планета имела важное стратегическое значение, и её должен был оберегать опытный военный. Во-вторых, тогда Лунные Волки провели яркую, во всех смыслах эталонную кампанию, которой по праву гордились. Шестнадцатый особо выделял эту миссию, так как она была восьмой (снова это число…) после воссоединения примарха со своим легионом, то есть – одной из первых, и, возможно, первой по масштабу за тот период времени.

Хорус считал, что выдающаяся победа должна иметь выдающиеся последствия. А потому управлять покорённым миром будет признанный лидер, в равной степени преданный лично ему и Имперским Истинам. Эуган Темба идеально подходил на эту роль, вот только он был не менее амбициозен, чем его командир и внезапное назначение расценил скорее как ссылку, а вовсе не как великую честь. Это и стало брешью в его броне.

Эуган просил Хоруса отметить приказ. Он не хотел оставаться на Давине, желая продолжить участие в Великом крестовом походе. Но Луперкаль отмахнулся от слов своего друга. Он посчитал, что Темба просто пока не понимает, что это действительно важное назначение и знак большого доверия.

О последующих событиях Эреб сказал правду – едва экспедиционные флоты Астартес покинули систему, на луне Давина вспыхнуло восстание. Эуган тут же повёл на луну войска, однако то была по большей части демонстрация силы – в действительности Темба не собирался ни с кем воевать. Будучи мудрым лидером, он намеревался решить вопрос дипломатически, хотя, конечно, по необходимости был готов и на крайние меры.

Однако он не был готов к тому, с чем столкнулся на безымянной луне. Едва войска высадились, их захлестнула Чума Нургла. Одновременно ядовитое колдовство поразило флот Эугана, включая овеянный легендами флагман «Слава Терры». Крейсер и его эскорт рухнули на поверхность луны. Все воины Иогана погибли, переродившись в Чумных Зомби.

Относительно судьбы самого Тембы Эреб тоже почти не соврал. Используя уязвлённую гордость командующего, сам Нургл совратил ветерана и впустил в его тело часть собственной сущности. Шесть десятилетий армия бесконечно гниющих мертвецов ждала своего часа. А затем, в неизвестный момент времени перед прибытием Сынов Хоруса, луну посетил Эреб, который передал перерождённому Тембе анафем, украденный им у Интерексов. Таким образом, кровопролитная кампания, начавшаяся на Ксенобии, имела для Империума куда более масштабные последствия, чем можно было предположить изначально.

О причинах предательства Тембы Эреб тоже не погрешил против истины. Капеллан упомянул колдовство, которое использовали восставшие. Однако Луперкаль и его воины пропустили этот факт мимо ушей. Оно и понятно, ведь в их мире ещё не существовало никакой магии. На прошлом стриме я подробно рассказывал о том, как Хорус относился к подобным вещам (отсылаю к его диалогам с Локеном после Шепчущих Вершин).

Если кратко, то Луперкаль считал, что манипуляции с врапом, как их не называй, непонятны и опасны, а потому, раз того пожелал Император, решение подобных вопросов стоит оставить Повелителю Человечества. Тогда как Легионес Астартес и Имперской Армии надлежит сосредоточиться на устранении сугубо материальных угроз, которые можно проанализировать, рассчитать и устранить известными им средствами.

У Хоруса не было причин сомневаться в словах Эреба, подкреплённых соответствующими записями и донесениями. И хотя капеллан предложил послать на эту миссию кого-то из приближённых Луперкаля, Воитель заявил, что лично усмирит давинитов, ибо их внезапное и вероломное восстание – это удар по его собственной чести и чести его легиона.

Кроме того, не будем забывать, что Хорус сильно переживал после событий на Убийце и истребления Интерексов. Его моральный дух едва держался, и Четвёрка спланировала всё с безупречной точностью – проклятый удар был нанесён ровно в тот момент, когда Воитель оказался наиболее уязвим.

Что интересно, в этот же самый момент, когда план, а точнее – ритуал, проводимый Ложными Богами, вступает в решающую фазу, каким-то непостижимым образом активизируются и противоборствующие ей силы. Гарвель Локен, не понимая почему, начинает сомневаться в Эребе, хотя реальных причин тому нет. Эреб – уважаемый и опытный воин, мудрый наставник для воинов и личный советник Луперкаля. Но Локен никак не мог выбросить из головы разговор с интерексом Митрасом Туллом, который пытался рассказать имперцу правду о Хаосе.

– Тулл говорил, что Имматериум, так он называл варп, является источником всякой магии и колдовства.

– Магии и колдовства? – рассмеялся Эреб. – Друг мой, он тебе солгал, что не удивительно. Ведь он был интерексом, а они по своей воле связались с ксеносами, и следовательно, стали нашими врагами. Ты же знаешь, что нельзя доверять словам врага. В конце концов, разве интерексы не выдвинули против нас ложное обвинение в краже одного из клинков кинебрахов из Зала Оружия?

Локен ничего не ответил, но братские чувства по отношению к боевым товарищам внезапно пришли в несоответствие с его ощущениями. Всё, что говорил Эреб, подтверждало давно укоренившееся в нём отрицание магии, духов и демонов. И всё же Локен не мог игнорировать внутренний голос, который всё твердил: Эреб лжёт, и угроза Хаоса ужасающе реальна.

Митрас Тулл внезапно обернулся его врагом, а Эреб был братом Астартес, и Локен с изумлением сознавал, что скорее готов поверить воину из племени, что стало врагом Империума.

– Такого Хаоса, о котором ты мне рассказал, не существует,– заверил его Эреб. Локен кивнул, соглашаясь, но тотчас вспомнил: никто, даже интерекс, не говорил ему о том, какое именно оружие было украдено в ту ночь.

Позже во время разговора с морнивальцами в случайно брошенном слове Локена проскользнёт ещё одно откровение, куда более пугающее. Он мимолётно предположит, что если восстало подразделение Имперской Армии, то могут восстать и Астартес. Разумеется, капитан тут же отмёл эту мысль, в том числе потому, что Торгаддон, Аксиманд и Абаддон посмеялись над ним, посчитав подобное попросту невозможным. Однако же, откровение было явлено, но Гарвель не понял его (точно так же, как своё откровение долгое время не понимал Натаниэль Гарро).

Вот только сомнения капитана уже ничего не могли изменить ни для него самого, ни для Хоруса, ни для Империума. Ибо Эреб давно и хорошо играл в эту игру, и за ними стояли слишком могучие силы, чтобы Гарвель Локен, верный сын Терры и Человечества, имел возможность как-то повлиять на происходящее.

Что касается Хоруса, он оставался собой – человеком, который даже будучи обуян яростью от неожиданного предательства старого друга, не желал резни, всеми силами противился ей. Но понимал, что кровопролития в этот раз не избежать. А ещё – труды Четвёрки к тому моменту уже дали первые всходы. Всё это хорошо видно в коротком диалоге между Луперкалем и Петронеллой Вивар, которая вскоре станет его личным летописцем. Вот небольшой фрагмент их беседы, произошедшей непосредственно перед высадкой на луну Давина.

– Я чувствую, что это моё призвание, господин, – заговорила она. – Моё предназначение. Я должна запечатлеть эти великие деяния, сохранить для потомков величие праведной войны – её героизм, опасность, ярость битвы. Я хочу…

– Девочка, ты когда-нибудь видела настоящее сражение? – неожиданно спросил её Хорус.

– Пожалуй, нет, – призналась она, и от обращения «девочка» на её щеках вспыхнул сердитый румянец.

– Я так и думал, – сказал Хорус. – Только тот, кто не держал в руках оружия, кто не убивал, не слышал криков умирающих, может так пафосно требовать крови, отмщения, истребления врагов и прочего. Вы этого хотите, мисс Вивар? Это ваше «предназначение»?

– Если такова война, то да, – твёрдо ответила она. – Я хочу увидеть всё. Увидеть и запечатлеть величие Хоруса для будущих поколений.

– Величие Хоруса, – повторил Воитель, явно наслаждаясь звучанием этих слов.

Неотразимый удар

Едва Сыны Хоруса вошли в атмосферу луны, в вокс ворвался странный голос, который даже у Астартес вызывал нечто вроде суеверного страха. Локену сразу вспомнилось, что точно так же начиналась миссия в Шепчущих Вершинах. Однако Луперкаль не придал этому значения, он приказал определить источник передачи и направил воинов к нему.

Спутник Давина изначально имел те же климатические условия, что и его материнская планета, то есть был сухим и жарким. Однако теперь всю его поверхность покрывали сумеречные топи, поросшие деревьями, которые гнили изнутри.

Вскоре легионеров атаковали чумные зомби, бывшие воины из корпуса Эугана Тембы. Во время битвы Люк Сэдире спасает Локена, а Маггард, наёмный телохранитель Петронеллы Вивар, с лёгкостью убивает зомби своим мечом. Оказывается, что это некий кирлианский клинок, выкованный ещё на Старой Земле и по легенде он способен отделить душу от тела.

К сожалению, кроме романа «Лживые боги» Грэма Макнилла кирлианское оружие больше нигде не упоминается. Однако очевидной предтечей этого образа выступают мифические клинки, которые обладали точно такими же свойствами, как и меч Маггарда. Например, Танатос, ангел смерти с железным сердцем из греческой мифологии, владел мечом, который мог разрубать связь между душой и телом человека. Считалось, что именно так Танатос забирает в мир мёртвых тех, чья нить судьбы подходит к концу.

Название оружия, возможно, является отсылкой к Кирлиановскому Эффекту. Это коронный барьерный разряд в газе. Фактически эффект открыл Яков Наркевич-Йодко, хотя ещё до него подобные эксперименты проводил Николо Тесла. Однако запатентовал его Семён Кирилиан, именем которого и был назван эффект. Как это всё связано с Битвой на луне Давина? А так, что Кирлиановский Эффект долгое время использовался в сельском хозяйстве для того, чтобы отличать здоровые семена растений от тех, что поражены болезнями и не взойдут. Учитывая, что Сыны Хоруса на луне столкнулись с Нурглом, отсылка выглядит может и надуманно, но уместно.

Так или иначе, легионеры во главе со своим примархом находят «Славу Терры». Гарвель, повинуясь чувству, которое он сам не понимает, пытается остановить Воителя, решившего лично взойти на изуродованный флагман.

– Мой господин, морнивальцы готовы сделать это вместо вас, – сказал Локен. – Теперь мы несём ответственность за вашу честь.

– Неужели ты считаешь, что мои плечи слишком слабы для такой ноши? – возмутился Хорус, и капитан с изумлением отметил неподдельный гнев, сверкнувший в его взоре.

– Нет, господин, я только хотел сказать, что вам не обязательно нести это бремя в одиночку.

Хорус рассмеялся и снял возникшее напряжение. Казалось, он уже забыл о своём недовольстве.

– Сын мой, ты прав. Но дни моей славы отнюдь не сочтены, и я надеюсь завоевать ещё немало лавровых венков. – Воитель снова решительно зашагал вперёд. – Заполни мои слова, Гарвель Локен. Всё, что до сих пор было достигнуто в этом Великом Походе, померкнет в сравнении с тем, что мне ещё предстоит совершить.

И ведь Луперкаль не ошибся, хотя в итоге всё сложилось диаметрально противоположно его желаниям. Однако я привёл этот эпизод в первую очередь потому, что здесь мы видим, как Хаос постепенно начинает влиять на Хоруса. Обратите внимание – Локен удивляется, увидев в глазах отца искренний гнев. Луперкаль всегда отличался выдающимся самоконтролем, а здесь, пусть на миг, он поддался эмоции, которой морнивалец никогда раньше не замечал за своим генетическим предком.

В какой-то момент чумным зомби удаётся отрезать Хоруса от его воинов. Луперкаль в одиночестве пробирается через флагман, уничтожая врагов сотнями. Что примечательно – сражается он не Крушителем Миров, а Золотым Мечом.

Наконец, Воитель встречает Эугана Тембу. Ветеран сохранил узнаваемый облик, хотя его тело несло следы разложения и распространяло вокруг себя неестественный мертвенный свет. Луперкаля это не удивило.

Хорус понял, что в гниющей оболочке уже ничего не осталось от его бывшего друга. Он вспомнил рассказ Локена о случившемся в горах 63-19, его ужас при виде бывшего друга, ставшего добычей варпа. Воителю было известно о мелкой стычке между Джубалом и Локеном, и теперь стало ясно, что именно эта неприязнь, не представлявшая собой ничего серьёзного, оказалась той трещиной в защите Джубала, через которую Имматериум сумел его одолеть. Так какая же трещина нашлась в броне Тембы? Гордыня, амбиции, ревность?

На прошлом стриме про Лунных Волков я уже обращал ваше внимание на то, что Хорус имел определённые знания о природе варпа. Точнее – о том, как варп может воздействовать на людей. Однако Луперкаль не имел никакого желания разбираться в метафизических хитросплетениях многогранной природы Имматериума. Император сказал, что это не их, примархов, дело, и Хорус беспрекословно подчинился.

Однако Воитель, десятилетиями сражаясь на фронтах Великого крестового похода, не мог не сталкиваться с проявлениями варпа. В разговоре с Локеном из «Возвышения Хоруса» Дэна Абнетта он упоминает навигаторов и астропатов, которые меняются под воздействием эмпиреев. Но что интереснее – в случае с Шепчущими Вершинами Воитель точно определил источник угрозы. Он понял (или уже давно знал), что варп (а точнее – Хаос) может извратить человеческую душу, но только если отыщет слабину в барьере его воли.

Хорус понимал, что так случилось с Джубалом. Теперь он видел перед собой Тембу, с которым произошло то же самое. Тем не менее, Луперкаль не имел представления о том, как противостоять такой угрозе.

Темба напал не сразу. Сначала Нургл через него попытался совратить Хоруса. И хотя Дедушка очевидно знал, что эта попытка обречена, он не мог не попытаться. Возможно, в том числе для того, чтобы понять – в каком состоянии сейчас Воитель и сколь крепка его воля. Готов ли он.

– Во вражде нет смысла, – сказал Темба. – Ты даже не представляешь себе могущество варпа, друг мой. Мы никогда прежде такого не видели.

– Это стихийная и неконтролируемая сила, – ответил Хорус. – А потому на неё нельзя положиться.

– Стихийная? Возможно, но не только, – возразил Темба. – Она полна жизни, амбиций и желаний. Ты считаешь варп энергией, которую кто-то может использовать в своих интересах, но ты даже представить себе не можешь скрытых в нём возможностей править, контролировать и властвовать.

– У меня нет таких желаний, – сказал Хорус.

– Ты лжёшь, – хихикнул Темба. – Я вижу это в твоих глазах, друг мой. В тебе живут великие амбиции. Не бойся их. Поддайся своим тайным желаниям, и мы не будем врагами, а станем союзниками на пути, который приведёт нас к господству над галактикой.

– У галактики уже есть правитель. И это наш Император.

Начался бой. Хорус хорошо знал Эугана, который никогда не был великим мечником. Но тот, кто сейчас стоял перед ним, владел клинком в совершенстве, он даже мог составить конкуренцию примарху. Однако Луперкаль быстро понял, что источником силы преображённого Тембы выступает вовсе не его умирающее тело, а его странный меч.

Позже мы узнаем, что анафем, созданный кинебрахами, познавшими запретные глубины Хаоса, обладает одним уникальным свойством. Если ему назвать имя противника, то даже незначительная рана гарантировано убьёт его, пусть и не сразу. Разумеется, перед началом поединка с Хорусом преображённый Темба назвал имя своего бывшего друга, и в тот же момент предопределил судьбу галактики.

Анафем всегда наносит удар названной жертве, без исключений, это относится даже к высшим демонам и примархам. К слову, шесть лет спустя, перед Битвой за Калт Эреб в ходе тёмного ритуала разделит анафем на восемь осколков и выкует из каждого из нож-атам. Ножи эти сохранят уникальные возможности исходного оружия. Один из таких атамов в итоге попадёт к Перссону, который, пожертвовав собой, передаст его Императору. Именно с помощью атама Повелитель Человечества сразит Первонайденного. Что весьма иронично, ведь получается – Хоруса-предателя остановило то же оружие, которое его и создало.

Но вернёмся на луну Давина. В какой-то момент Хорус увидел, что на самом деле стало с его бывшим другом. Толи в нём начал пробуждаться пси-потенциал, толи (что вероятнее) Нургл намеренно показал ему душу Тембы, чтобы ослабить Воителя, вызвав на эмоции. А может, верны оба эти утверждения.

Едва различимый силуэт кричащего мужчины с прижатыми к ушам ладонями и искажённым от ужаса лицом.

В этот момент Луперкаль осознал – то была всецело его вина. Ему нужно было выслушать Тембу, попытаться понять своего друга, прежде чем назначать его Планетарным Губернатором Давина. Осознание причастности к трагической судьбе Эугана ещё больше ослабило барьер воли Хоруса, так что план Дедушки удался, а Четвёрка в целом стала на шаг ближе к апофеозу своего ритуала.

В действительности, результат поединка был известен задолго до его начала. Даже обладая благословением Нургла, Эуган Темба не мог одолеть Хоруса в бою. Но сил, дарованных Нурглом и анафемом, оказалось достаточно, чтобы ранить Луперкаля в плечо. В свою очередь Воитель нанёс противнику смертельный удар и перед самой гибелью душа Тембы освободилась от тёмного колдовства (разумеется, лишь потому, что Дедушка позволил это).

– Что я наделал, – прошептал Эуган.

Гнев Хоруса мгновенно прошёл, и он опустился на колени рядом с умирающим человеком, другом.

Прерывистые рыдания и судороги агонии сотрясали тело Эугана. Из последних сил он смог поднять руку и дотронуться до доспехов Хоруса.

– Прости меня, мой друг, – сказал Темба. – Я не знал. Никто из нас не знал.

– Помолчи, – успокоил его Хорус. – Это был варп.

– Нет, нет… Мне так жаль, – рыдал Темба, его глаза постепенно тускнели в преддверии приближающейся смерти. – Они показали нам, чего можно достичь с его могуществом. Я заглянул в бездну. Я увидел таящиеся там силы. И да простит меня Император, я дал своё согласие.

– Нет там никакого могущества, – сказал Хорус. – Тебя ввели в заблуждение.

– Послушай! – вскрикнул Темба, крепко сжимая руку Воителя. – Я был слаб и по своей воле согласился на падение. В варпе таится огромное зло, и ты должен узнать правду до того, как всё погрузится во тьму.

– О чём ты говоришь?

– Я видел это, мой Воитель. Галактика превратилась в пустошь, Император мёртв, а человечество во власти предрассудков. Мечты обратились в прах, повсюду идёт война. Лишь у тебя есть силы предотвратить такое будущее. Ты должен быть стойким. Никогда не забывай об этом…

Хорус беспомощно смотрел, как угасает искра жизни Эугана Тембы.

А потом из горла Воителя вырвался крик боли и горя. Выронив меч и сжимая ладонью раненое плечо, Хорус сел на пол рядом с мёртвым телом Тембы, оплакивая павшего друга.

После 63-19, Убийцы и Интерексов уверенность Хоруса пошатнулась, а его моральный дух ослаб. Восстание на луне Давина нанесло очередной удар по барьеру его воли, который и без того покрывали глубокие трещины...

Ограничение по знакам. Продолжение здесь или здесь.

Группа Вконтакте

Канал в Телеграме

Канал на Ютубе

Для меня чертовски забавно из раза в раз видеть то, как люди повторяют одни и те же стереотипы по поводу роста самых огуречных(после Императора кочено же) варпо-генно сотворённых персонажей сорокотысячника.
То Вулкан для всех самый высокий после Магнуса просто потому что, без причины.
То Хорус один из самых высоких точно так же - просто потому что.
То кто-то худо-бедно услышал "Мортарион один из самых высоких", и тоже особых оснований не видать.

Посему мною была сделана банальная разведка по комментариям в Реддите и вот что мне удалось собрать о росте Примархов, столь любимыми всеми и ненавистными мною:

Лев чуть ниже 3 метров
The Lion was a truly imposing physical specimen. A giant, standing at a little under three metres tall, it was impossible to escape the suspicion that he had been cut from a broader canvas than the majority of men. His body was perfectly proportioned and entirely in scale with his height. He was powerfully built, lithe yet muscular.
— Descent of Angels

Лоргар почти 3 метра
Lorgar looked magnificent, near three metres tall and clad in custom-made purplish-grey robes that shimmered with silken threads, a halo of gold fixed about his brow. Ostentation that he was not proud to bear but was demanded of him by custom and the expectations of the masses. On the far side stood Archdeacon Kor Phaeron, as malignant and destructive as the day Nairo had first met him, but safe within the shadow of his adoptive son.
- Bearer of the Word

Лев чуточку выше Гиллимана, второй только-только заметил. Считай одного роста.
‘Satisfied?’ asked the Lion, tossing the axe back to him.
‘Honour is satisfied, lord,’ Faffnr assented, catching it. He nodded and backed off, waving to his pack to do the same. Holguin and Redloss both grinned with unbearable insouciance.
‘Then tell Bo Soren to guard his manners, Faffnr,’ Guilliman said over his shoulder without looking back.
‘I will, Jarl,’ Faffnr returned. Guilliman heard a hard slap and a muffled curse.
He looked at the Lion. He’d never realised before that the Lion was very slightly taller than him.
‘Shall we, brother?’ he asked.
‘The famous Fortress of Hera?’ asked the Lion. ‘I would be disappointed not to see it.’
- The Unremembered Empire

Хан чуть выше Хоруса
Where the Khan had been hard to deal with, Horns was overwhelming. The two primarchs were of similar build - the Khan might even have been slightly taller - but it was obvious to me why Horus had been chosen to be the Emperor's instrument; the dynamism of his gestures, the openness in his face, the sense of effortless power that cascaded from his ornate armour and spilled out across the room. Even amidst the inexplicable dread that reached up to choke me, I understood why men worshipped him.
- Broterhood of the Storm

Хан выше Русса почти на голову
They faced one another, Wolf King and Warhawk, separated by silence.
‘Do you know, my brother, how many of my sons died at Alaxxes?’ Russ growled eventually, forcing the words through clenched teeth.
When the reply came, the Khan’s voice was as it ever had been – resonant, heavily accented, measured. ‘We had to be sure,’ he said.
‘Sure.’ Russ closed the gap between them, keeping his blade unsheathed. The Khan was almost a head taller, yet leaner, and carrying deep wounds. At the edges of the throne-dais, a hundred bolters remained trained on the White Scars’ master, but neither primarch paid them any heed. ‘And did you find that surety? Do you still name me the Butcher of Prospero?’
- The Path of Heaven

Хан чуть выше Мортариона
Mortarion took a few steps towards the Khan. Qin Xa moved to intervene, but the Khan gave him a wordless battle-sign, and he retreated with the others. The two primarchs stood alone, shadowed by their respective bodyguards.
Mortarion was a little broader, the Khan a little taller. Mortarion’s armour was heavy, almost crude, where the Khan’s was fine-wrought. Silence was a gigantic weapon forged from a chunk of adamantium and glittering with archeotech fixings; the Khan’s dao was a slender, perfectly curved piece of flawless metal, deriving its strength from its form rather than its size. It could be made to move faster than any blade in the Imperium.
- Scars

Ангрон ростом с Хоруса
"Loken had seen the primarch of the World Eaters before, but was still awed by his monstrous, physical presence. Angron was huge, easily as tall as the Warmaster, but also massively broad, with wide hulking shoulders like some enormous beast of burden."
- Galaxy in Flames

Русс чуть ниже Вальдора
Russ drew up to Valdor then. He was a little shorter, much broader, his armour stained and smeared where Valdor’s was pristine. ‘Oh, yes,’ he hissed, smiling in a disconcertingly feral manner. ‘I can smell him now. I can smell him hunkering down in his own filth, fearful of me.’
- Magisterium

Феррус Манус на голову выше Корвуса и Вулкана
Ferrus Manus, clad in his shimmering fuliginous armour, stood a head taller than his brothers, pacing like a caged Medusan snow lion as he awaited news of the rest of his Legion. He punched onesilver fist into his palm as he paced, and Balhaan could see the urgent need to take the fight to the traitors in his every movement.
Next to the broad, mightily muscled Primarch of the Iron Hands, Corax of the Raven Guard was tall and slender. His armour was also black, but it seemed to be utterly non-reflective, as though it swallowed any light that dared to fall upon it. The white trim of his shoulder guards was fashionedfrom pale ivory, and great wings of dark feathers swept upwards to either side of his pallid, aquiline features. His eyes were murderously dark coals, and long, gleaming talons of silver were unsheathedover his gauntlets. So far, the Primarch of the Raven Guard had said nothing, but Balhaan had heardthis of Corax, that he was a taciturn warrior who kept his counsel until he had something of worth to impart.
The third of the primarchs was Vulkan of the Salamanders, a brother with whom Ferrus Manus had a great friendship, for both were craftsmen as well as warriors.
- Fulgrim

Кёрз выше Льва и Жиллимана - без уточнения, на сколько
‘Then I rejoice,’ said Guilliman, ‘but I believe it is past time that the heretics paid a price. A blood price. I think it is past time that a devoted son put a heretic in the damned ground.’
‘Agreed, sevenfold,’ said the Lion in a low, hunting voice. Curze faced them. He stood tall, taller than either of them – a stark figure of lean, long bones and hollowed frame. He looked like a starved giant, towering yet emaciated.
- Unremembered Empire

Все знают, что Магнус самый высокий. Но обычно все уточняют, что он меняет свой рост при помощи псайкерства, посему, мол, вне списка.
Просто в кодексе ТС поставлено так, будто он по чистой физухе будет выше остальных Примархов. Не то чтобы это было бы прям важно, но всё равно.

Магнус выше Императора
A GIANT STANDS with the Emperor – a figure robed in the azure of off-world oceans. One eye stares down at the kneeling figure. The other eye is lost, a scarred crater marking its lack.
‘Greetings, Lorgar,’ says the muscled giant. He is taller even than the God in Gold, and his long hair is styled in a scarlet mane, like that of a prideland lion. ‘I am Magnus. Your brother.”
- First Heretic.

Магнус был создан как гигант, физически и ментально возвышающийся над его братьями
Magnus was created by the Emperor of Man as a giant, physically and mentally towering over his fellow Primarchs. His abilities as a psyker were unsurpassed by all save the Emperor himself, and with honour and cunning he led the Thousand Sons to countless victories in the Great Crusade.
- Codex: Thousand Sons 8ed

Альфарий - отдельный мем. Есть противоречие: то он как Гиллиман, то самый низкий. В принципе из Индекса Астартес история подаётся, по всей видимости, как легенды внутри Ордена Ультрамаринов. Оно ещё и старее по году выпуска, так что скорее всего книги вышедшие после перевешивают информацию из Индекса.

Альфарий более чем на фут выше Лунных Волков, будто бы того же роста с Хорусом(но о росте ли речь?), и одного роста с Гиллиманом

"...but the last man was different. More than foot taller even than the Luna Wolves Space Marines, he had piercing green eyes and looked almost a match for Horus himself."

"...our great Lord and Primarch Roboute Guilliman himself strode forward, ignoring the melee around him, straight towards Alpharius. The two Primarch's stood before each other. They were equal in stature."

- INDEX ASTARTES IV "The Enemy Within - The Alpha Legion Space Marine Legion" (2004)

Альфарий почти на голову ниже остальных братьев, в целом их в этой сцене восемь (Хорус, Лоргар, Магнус, Мортарион, Ангрон, Кёрз, Пертурабо, Альфарий) где Магнус, Мортарион, Кёрз и Альфарий - проекции.
Alpharius was the last of those present through long-range sending. He stood helmed, while all others were bareheaded, and his hololithic image was stable while each of the others suffered corruption from the vast ranges between their fleets. Alpharius, almost a head shorter than his brothers, stood scaled in crocodilian resplendence, his reptile-skin armour plating glinting in the false light of his manifestation. His salute was the sign of the aquila, the Emperor’s own symbol, made with both hands across his breastplate.
- AURELIAN (October 2011)

Альфарий самый маленький из Примархов
Alpharius had spent time with Horus before – when loyal to the Emperor and since – and never before had he felt threatened. This time was different. Horus seemed bigger than ever. Alpharius was the smallest of the primarchs, but had not allowed this to undermine his confidence. Now that he looked at Horus, tree-trunk-thick arms stretching the fabric of his robes, Alpharius realised that his fellow primarch could crush him, tear him limb from limb, without warning.
- DELIVERANCE LOST (December 2011)

+++ ВНИМАНИЕ +++
Учитывая чудовищно скудное количество информации, не надо излишне бросаться мерить, какая информация тут "чище" или "правдивее" из-за того, что многие указания роста подаются с точки зрения мыслей посторонних. И тем более забейте на счёт доспехов - их влияние на рост нигде ни разу даже вскользь не упоминается, и авторам точно плевать на такие тонкости.

+++ ИТОГИ +++
А итогов в итоге и не будет. Всех перечисленных данных выше не хватает, чтобы создать цельную цепочку разницы роста. Но я всё равно сделаю парочку

1) Скорее всего рост Примархов варьируется очень незначительно. Самый широкий спектр, который можно вывести, это Русс-Мортарион-Хорус-Хан. Где Хан на голову выше Русса, что в целом достаточно, чтобы Руссу приходилось поднимать голову для взгляда Хану в глаза, но не то чтобы огромная разница. И тем более недостаточно, чтобы представлять Русса каким-то коротышкой, как многие любят. По этой же логике Альфарий может быть всего на какой-нибудь 1 дюйм (2,5см) ниже условного Русса. И всё равно быть "более чем на фут выше Лунных Волков".

2) Не надо придумывать безумные цифры для их роста. Учитывая, что Лоргар, Лев и Гиллиман плюс минус 3 метра ростом (10 футов), то не стоит прыгать до безумных 3,5 метра и тем более 4 метра. 3,7 метра это уже Дредноут Кастраферрум, если что.

Вот так вот.
Если у вас есть другие указания о росте Примархов - я буду очень рад их увидеть и пополнить этот список. Здесь огромное поле для затыкания белых пятен - Дорн, Сангвиний, Вулкан, Пертурабо, Коракс, Фулгрим. Да и на Мортариона бы ещё найти не помешало.

В следующих статьях, скорее всего, накидаю информации о росте Астартес-Примарис-Кустодес, и о "безгильзовости" болтеров.