Проблемы для дона Хрустино начались еще задолго до прибытия в городскую Ратушу. Скакун, при покупке показывавший чудеса, свойственные только очень здоровой и благородной лошади, теперь шел какой-то странной иноходью, сбивался с шага, громогласно пердел, смердел и решительно не хотел переходить на рысь — даже самую скромную. Растолкать его с утра удалось тоже с превеликим трудом — хотя виной тут скорее сам дон, для чего-то натолкавший в рот бедной лошади половину охапки сена. Кобыла лежала с закрытыми глазами и долго, без особого энтузиазма, все это прожевывала. Когда ритмичные звуки лошадиной челюсти стали происходить все реже и реже, намекая на то, что лошадь проснуться не соизволит, Дон Хрустино загрустил окончательно. В отчаянии он резко дернул поводья — лошадь разом заглотнула последний клок сена и, открыв глаза, все же встала на ноги, наполнив атмосферу сарая отвратительными звуками и запахами.
Дон Хрустино был доволен — теперь коняга была пригодна для езды. А проблемы — дело малое — сейчас боевой скакун разогреется и будет все хорошо. Предыдущий хозяин упомянул про такую особенность иностранных лошадей, правда уже после передачи мешочка с золотыми.
Монет, надо сказать, потребовалось совсем немного — благо продавец во всем шел навстречу, немного скинул и явно очень торопился. Еще продавец постоянно причитал, жалея о своих денежных неурядицах, родне, которая не одобряет такого скакуна и желании взять тяжеловоза для дальних поездок. Все эти причины Дон Хрустино, конечно же принял за чистую монету, даже в мысли не допуская, что такой вежливый человек может продавать никуда не годную лошадь.
Без приключений доехать до городской ратуши все же не удалось. Стоило золоченому шпилю замелькать в проеме меж черепичных крыш — как тут же к Дону Хрустино пристроился стражник, восседавший на большом боевом коне. Шлем, окрашенный в синий цвет, да обилие котомок на крупе лошади не оставляли сомнений — придется юлить, оправдываться, а может даже и побренчать серебряками.
— «Так-с, ну и шо тут у нас вырисовывается? Где на коня бумаги, клеймо где, а разрешение на езду есть?» — говор стражника отдавал акцентом западных окраин
— «У меня только купчая...» — тоскливо протянул Дон Хрустино, выуживая изрядно мятый клочок бумаги. Часом раньше он заблаговременно вписал в купчую сегодняшнее число. «И еще вот — метрика имеется!»
— «А лошадка-то в реестре значится?» — суровый стражник прищурил глаз и пошевелил усами.
— «Так, ведь, в 10 дневный срок я должен в Ратушу тово… этово… приехать! Вот и еду!!!»
— «Ну допустим… А как с разрешением? Такой молодой и уже на коне!»
— «Да, вот понимаете… » — начал нудеть Дон. «Я его дома забыл...!»
Стражник приподнял одно из копыт.
«Так-так… Налицо явная выработка! Подковы стерлись уже совсем — они тоненькие-тоненькие. По указу градоначальника мне придется лошадку тово… этово. Задержать, в общем!»
«А что, это на глаз уже определяется?»
«Ты что — конечно нет. Мы же люди обученные! Вот, у меня тут специальная деревяшка есть. Сейчас я ее приложу и мы все увидим!»
Разговор прервала сама коняга, которая выпучив глаза, вывалила на дорогу громадную зловонную кучу.
— «А с выбросами у тебя все в порядке?»
— «Полнейший порядок — с утра мерил!»
— «А если проверю?» — расплылся светящейся от самодовольства улыбке стражник.
К Ратуше дон Хрустино подъехал в дурном настроении и слегка поредевшей мошной. Мечты о покупке новых стремян из чайной страны теперь откладывались на несколько месяцев. Одно радовало — в поясной сумке на дне лежал клочок бумажки, обещавший скорый прием в ратуше. Дон Хрустино весь вчерашний вечер под дождем стоял у Ратуши, вожделея получить первое место в очереди.
Но боги не оставили попыток отвлечь молодого и благородного Дона от опасностей коневодства — вопреки ожиданиям, перед ратушей стояла внушительная толпа.
" — Что тут такое?" — поинтересовался Хрустино у смуглого южанина.
" — У ных книгачэй брагу на рээстр пролыл — страныцы слыплыс и база нэ аткрываэтся. Тэпэр талпа стаит и па аднаму праходыт".
" — А как же вот это?" — теряя надежду, Дон замахал клочком бумажки перед лицом собеседника.
" — Палэзная вэщь. Эсли с жыватом праблэмы будут — очень пригадица!"
Благородный Дон пристроился в хвост длинной очереди. Делать нечего — в реестр внести конягу нужно. Только на таких условиях Дону Хрустино было разрешено купить себе лошадь. Иначе ни отцовского хлева, ни солидной части суммы Дону было не видать. Родичи, конечно же, настаивали на покупке телеги — хоть бы и старой.
Минутная стрелка на ратуше четырежды пресекла полуденную отметку, когда Дон Хрустино все же переступил порог заветной комнаты. Будучи не шибко грамотным (в местных кабаках он бывал заметно чаще, нежели за ученической партой), дон Хрустино проворно поставил везде крестиков в предложенных бумагах и, растолкав очередь в дверном проеме, вышел на улицу.
Городская конюшня, куда направил архивариус из Ратуши, находилась недалеко — достаточно было обернуть вокруг Ратуши, протиснуться среди галдящих водителей повозок и упереться в зад какой-то странной иноземной арбы с буйволами в упряжке. Тут начиналась очередь на осмотр. По пути на площадку, дону не единожды предлагалось купить все нужные документы, отведать странных пирожков в форме полумесяца (с сыром и грибами, мясом, картошкой) и даже продать конягу. Преимущественно предложения исходили от южан, захвативших, судя по всему, всю площадь перед Ратушей.
Очередь двигалась медленно. Смелое желание Дона пролезть вперед («У меня всего же лошадь!») было встречено стеной неодобрения. Только и оставалось, что сызнова сидеть на поребрике и считать обороты стрелки на часах Ратуши. Общей унылости ситуации добавил спор двух «тележечников» из очереди. Спорили о типе движителя. Владелец арбы отстаивал быков — не очень быстрый но тяговитый и экономичный способ тянуть тяжелогруженую телегу. К тому же грубые корма выходили малость дешевле, а сами буйволы были долговечнее. Второй же горой стоял за лошадный привод — хотя и признавал, что нормальный корм и стоит подороже и уходит малость быстрее. Оба спорщика не особо разбирались в тонкостях дела, а поэтому быстро перешли на личности. Приунывшая в бесконечном ожидании очередь с нетерпением ожидала мордобоя, но спорщики помахав кулаками и перебрав взаимных родственников, угомонились и расселись по телегам.
Очередь двигалась неспеша. Маясь со скуки, Дон начал оглядывать стоявшие в телеги. В основном, это были ничем не примечательные повозки, коих пруд-пруди на улицах. Но было чем глазу зацепиться. Чуть поодаль стояла карета, необычные обводы которой указывали на далекое и явно заморское происхождение. Да и сам возница, против местного обычая, сидел на правой части козел. Сразу за Доном пристроился дед на своей старинной телеге. Были интересны два вопроса: кто кого старше и кто первым отправится на тот свет. Но идеальное состояние древней повозки внушало к деду уважение.
Однако заинтересовала Дона совсем другая повозка. Старая, местного производства, едва ли не насквозь гнилая. Не обратил бы Дон внимания ни на прикрученные проволокой колпаки, ни на замученную и чихающую через раз кобылу, ни на явно заниженнный корпус телеги, если бы не сидел за рулем парень — столь же молодой, как и Дон.
Завязать беседу было совсем несложно. И вскоре ручей беседы перетек в бурную реку взаимных расспросов и рассказов. Более всего Дон недоумевал от того, как его новый друг собирался пройти осмотр на столь негодном к езде транспорте. Но собеседник ответил, что «не пристало благородному Дону говорить о столь низменных вещах» и ловко съехал с темы, спросив у Дона о какой-то ерунде. Сбегали за брагой — теперь по одиночке хоть отлучиться можно было. Знакомство перешло теперь в совсем уж панибратские пределы. Даже нашлись каике-то общие знакомые.
Телега за телегой продвигалась вперед очередь. в момент, когда трелка на часах в очередной раз указала на небо, подсказывая нерадивому Дону, что времени осталось всего час, настал и черед новоиспеченного коневода.
— «Слышь, молодой! Да у тебя клеймо конозаводчика нечитаемо!» — Дон Хрустино так и сел.
— «Как нечитаемо?! Вот тут все закорючки, вот метрика. Все в порядке!!!»
— «Где тут и что? Ничего не вижу.» — отрезал кузнец с бляхой на засаленном фартуке и крикнул — «СЛЕДУЮЩИЙ!»
Ведь не успела еще суровая жизнь научить Дона Хрустино быть наглым и упертым, и попросить кузнеца вписать отказ в свои бумаги. А житейский опыт не позволил заметить легкого кивка кузнеца в направлении подсобки.
Порядком погрустневший, Дон вышел из-под навеса и поведал о неурядице новоиспеченному другу. Тот понимающе кивнул:
— «А денег то у тебя, хоть будет?»
— «Да не очень много» — протянул Дон и вывалил на ладонь остатки серебряков. Несколько кружек браги, втридорога купленные с рук у местного торгаша еще сильнее пошатнули финансовое состояние Хрустино.
— «Не густо...» — парень повертел в руках засаленные монетки. Затем покопался за поясом и добавил столько же своих: «Ладно! Оптом дешевле выйдет!»
Перед самым закатом Дон Хрустино уже ехал на своей коняге, поминутно ощупывая рубаху — под ней вожделенно похрустывали бумаги. Теперь уж никто не докопается до благородного скакуна, которого пришлось сызнова расталкивать после долгой стоянке перед Ратушей. Проблема была лишь одна: разрешения на езду у Дона по-прежнему не было. И приходилось вглядываться в освещенные закатным солнцем улицы — а ну, как мелькнут знакомые обводы синего шлема.
Обводы с синим цветом не заставили себя ждать и проворно появились прямо перед носом Дона, выйдя из какой-то дыры между домами, которую и улицей-то назвать сложно.
Упс, чуток не влезло. Конец в комментариях.
