1921

Про эту битву, произошедшую в конце августа-начале сентября 1921 года, известные голливудские режиссёры не снимают крупнобюджетные фильмы. А многие американцы даже не в курсе, что она имела место. Ещё бы, вряд ли можно гордиться историческим фактом применения боевой авиации против собственных граждан. К тому же в мирное время.

Битва у горы Блэр в штате Западная Виргиния стала апофеозом Угольных войн 1890 - 1930-х годов. В крупнейшем со времён Гражданской войны вооружённом столкновении на территории США принимали участи до 10 тысяч восставших шахтёров и до 3 тысяч представителей власти.

Проблемы в угольной отрасли США нарастали не один год. Дешёвая и более эффективная нефть быстро отвоёвывала у угля звание главного источника энергии, поэтому владельцы угольных шахт старались выжать все соки из своих активов. На шахтах отсутствовала механизация и практические не соблюдались меры безопасности. К тому же американское правительство позволило угольным компаниям превратить своих работников фактически в рабов. Шахтёрские посёлки были выведены из подчинения штатов и представляли собой самостоятельные административные единицы. Шахтёры целиком зависели от угольной компании. Они были вынуждены жить в домах компании, покупать еду в магазинах компании по ценам, устанавливаемым компанией. При этом заработная плата постоянно уменьшалась – спрос на уголь падал, и компании сокращали количество рабочих дней.

Вот как выглядел типичный расчётный листок заработной платы шахтёра за две недели. За 12 рабочих смен шахтёр погрузил 79 пятитонных вагонеток угля. Ставка составляла 40 центов за вагонетку, таким образом, за две недели шахтёр заработал $31,60. Большая часть денег ушла на покупки в магазине компании – $17,00. Кроме того, $3,00 составила двухнедельная аренда жилья, находящегося в собственности компании. Ещё 25 центов компания вычла за использование инструментов и обогащение добытого угля. Осталось $11,35 из которых 9,10$ шахтёр задолжал врачу компании. Значит, чистая заработная плата за две недели составила всего 2,25$. То есть за каждую добытую и погруженную тонну угля шахтёр получил примерно полцента.

Для борьбы с низкой заработной платой и тяжёлыми условиями труда шахтёры начали объединяться в профсоюзы. Компании отказывались принимать на работу членов профсоюза, уже работающих увольняли и выселяли из жилья компании, профсоюзных лидеров избивали и изгоняли из шахтёрских городов, часто при содействии шерифов. Ассоциация угледобытчиков нанимала частные агентства для охраны шахт и «усмирения» особо зарвавшихся профсоюзных лидеров. А в особо тяжёлых случаях угольные воротилы напрямую обращались к губернаторам штатов с требованием мобилизовать Национальную гвардию для защиты имущества компаний во время забастовок.

Во время Первой Мировой войны спрос на уголь вырос, поэтому шахтёрское движение затихло. Но после окончания военных действий в Европе государственные закупки угля прекратились, и компании снизили зарплату до довоенного уровня. В ответ вспыхнули забастовки, переросшие в столкновения.

Первое вооружённое столкновение между шахтёрами и охранниками произошло в 1920 году и получило название «Бойня в Мэтуоне» (Matewan Massacre), хотя в тот раз погибло всего два горняка, защищавший их мэр Мэтуона и семеро частных охранников.

К 1920 году большинство шахтеров в Западной Вирджинии были организованы в профсоюзы Объединённых горняков Америки (UMWA). Юг штата, однако, все ещё оставался бастионом угольных компаний. В начале 1920 года президент UMW президент Джон Л. Льюис выбрал округ Минго для организации профсоюза. Некоторые особенности Минго сделали его более привлекательным для профсоюзных лидеров, чем соседний округ Логан, который находился под контролем противника профсоюзов, шерифа Дона Чафина. Политическая структура Минго был более независимой, и некоторые политики поддерживали профсоюзы. Кабелл Тестермэн, мэр города Мэтуон, был сторонником профсоюзов. Он назначил 27-летнего Сида Хэтфилда шерифом города. Будучи подростком, Хэтфилд работал в угольных шахтах, и с пониманием относился к шахтёрам.

19 мая 1920 года, во время волнений шахтёров, сотрудник детективного агентства «Болдуин-Фелтс» Ли Фелтс вместе с двенадцатью агентами прибыли в Мэтуон, и встретились с Альбертом Фелтсом, который уже находился в городе. Альберт и Ли были братьями Томаса Фелтса, основателя и директора агентства. Альберт пытался подкупить мэра Тестермэна , чтобы тот установил пулемёты на крышах в городе – на что Тестермэн ответил отказом. В тот же день, Альберт и Ли вместе с другими агентами выселили из дома жену вступившего в профсоюз шахтёра и ее детей, пока её мужа не было дома.

Когда агенты пришли на вокзал, чтобы уехать из города, Сид Хэтфилд и группа его помощников преградили агентам путь, заявив, что они арестованы. Альберт Фелтс ответил, что на самом деле это у него есть ордер на арест Сида. Мэр Тестермэн попросил агентов показать ордер. Изучив его, он воскликнул: «Это фиктивный ордер». После этих слов, вспыхнула перестрелка, и Сид Хэтфилд выстрелил в Альберта Фелтса. Мэр Тестермэн упал на землю, смертельно раненый. Погибло десять человек – в том числе Альберт и Ли Фелтс.

Сид Хэтфилд стал героем шахтёров и символом надежды на то, что иго угольных компаний и их наёмных убийц можно свергнуть. В течение всего лета и до осени 1920 года профсоюз укреплялся в округе Минго. При этом продолжались стычки горняков с наёмниками компании.

26 января 1921 года, начался суд над Сидом Хэтфилдом, обвинённым в убийстве Альберта Фелтса. Это расследование привлекло внимание всей страны. Хэтфилд был оправдан, но в целом профсоюз столкнулся с серьёзными неудачами. В середине мая 1921 года его активисты начали атаку на шахты, не охваченные профсоюзом. Конфликт быстро охватил всю долину Таг Ривер. Эта «Трёхдневная битва» закончилась переговорами и введением военного положения. Шахтёров постоянно арестовывали без соблюдения базовых юридических прав.

В разгар этой напряжённой ситуации Сид Хэтфилд отправился в округ Макдауэлл. Вместе с ним был его друг Эд Чамберс. Когда они поднимались по лестнице здания суда, безоружные и в окружении своих жён, агенты «Болдуин-Фелтс», стоящие на верху лестницы, открыли огонь. Хэтфилд и Чамберс были убиты.

Это убийство вызвало ярость шахтёров, и они стали вооружаться. Шахтёры начали патрулирование и охрану территории у реки Литл Коул. Шериф Дон Чафин послал солдат к реке, но шахтёры разоружили и прогнали их прочь. 7 августа 1921 года, лидеры UMW юга Западной Вирджинии организовали митинг у Капитолия штата в Чарльстоне. На митинге выступали Фрэнк Кини и Эд Муни, которые были ветеранами предыдущих классовых конфликтов в регионе. Оба были уроженцами этих мест. Кини и Муни встретились с губернатором Морганом, и вручили ему список требований шахтёров. Морган отверг их – что только сильнее разозлило шахтёров. Среди шахтёров распространилась идея идти в Минго чтобы освободить арестованных шахтёров и покончить с военным положением. Но непосредственно на пути стояла гора Блэр, округ Логан, и шериф Дон Чафин.

На митинге 7 августа, знаменитая Мэри Харрис – «Мамаша» Джонс (активист ИРМ), призвала шахтёров не идти в Логан и Минго, а укреплять профсоюз на месте. Она опасалась, что столкновение между плохо вооружёнными шахтёрами и силами шерифа превратится в бойню. Однако возмущённые поведением губернатора Моргана горняки стали собираться у горы Ленз-Крик. 20 августа там собралось около 13 тысяч человек, которые двинулись в Логан. Шериф Дон Чафин, тем временем, готовился к обороне на горе Блэр. При финансовой поддержке Ассоциации угледобытчиков округа Логан он сформировал отлично вооружённую частную армию численностью почти 2000 человек.

24 августа 1921 года около пяти тысяч шахтёров перешли горы Ленз-Крик. Шериф Чафин мобилизовал детективов, охранников шахты и полицию штата, а губернатор вызвал федеральные войска. Президент США Уоррен Хардинг отправил своего представителя для переговоров с профсоюзами, и тот заявил лидерам UMWA , что выступление горняков будет расценено как государственная измена. В тот же день шахтёрам дали команду возвращаться. Но транспорт для их перевозки был предоставлен с опозданием, и 27-го августа полиция штата напала на группу шахтёров в Шарплзе, застрелив двух из них. Узнав об этом, разъярённые шахтёры снова двинулись к горе Блэр.

Силы Чафина, которыми командовал полковник Национальной гвардии США Уильям Юбанк, заняли позиции на гребне горы – в то время как шахтёры собрались у её подножия. 28-го, 30-го и 31-го августа происходили стычки между шахтёрами и детективами, с потерями у обеих сторон. Полковник Юбанк вызвал авиацию, после чего начались полномасштабные боевые действия. С частных самолётов на шахтёров сбрасывались самодельные бомбы и фугасные бомбы, оставшиеся после боевых действий в годы Первой мировой войны. По приказу генерала Билли Митчелла армия бомбардировщиков из штата Мэриленд была также использована для воздушного наблюдения за передвижениями восставших.

1 сентября президент США Уоррен Хардинг отправил в Логан федеральные войска и самолёты. К этому времени в боях погибло от 50 до 100 шахтёров, а сотни людей были ранены. Понимая, что восставшие будут уничтожены армией, профсоюзный лидер Билл Близзард сказал шахтёрам, чтобы они возвращались домой. Опасаясь тюрьмы и конфискации оружия, горняки спрятали винтовки в лесу. Коллекционеры и исследователи до сих пор находят здесь оружие и боеприпасы, спрятанные в старых деревьях и в трещинах скал.

3 сентября шахтёры сдались. Почти тысячи участникам восстания были предъявлены обвинения в убийстве, заговоре с целью совершения убийства, соучастии в убийстве и измене штату Западная Вирджиния. На специальном судебном заседании было подано 1 217 обвинительных актов, включая 325 обвинений в убийстве и 24 — в государственной измене. Некоторые были оправданы присяжными, но многие были заключены в тюрьму на несколько лет — хотя они получили условно-досрочное освобождение в 1925 году. Самым громким процессом по делу об измене был процесс Билла Близзарда, который, как считали власти, был командующим армии шахтёров. В ходе судебного разбирательства защита предъявила неразорвавшиеся бомбы как доказательство жестокости компаний – что в конечном итоге привело к оправданию Близзарда.

После поражения шахтёров UMWA временно прекратила попытки организации профсоюзов на юге Западной Вирджинии. Членство в UMW снизилось с 50 000 до 10 000 шахтёров. Но в то же время, битва у Блэр широко распространила информацию об ужасных условиях, в которых живут шахтёры Вирджинии. Это помогло развитию рабочего движения и организации других известных профсоюзов – таких, как профсоюз рабочих сталелитейной промышленности в середине тридцатых годов.

В 1933 году закон Национальной администрации восстановления (National Industrial Recovery Act, NIRA) защитил права профсоюзов и позволил организацию профсоюзов на юге штата Западная Вирджиния.

В апреле 2008 года гора Блэр была включена в Национальный регистр исторических мест.

Если верить американскому правительству, что государственная авиация в битве у горы Блэр не проводила бомбардировку (а самолёты были точно и они точно сбрасывали бомбы, о чём свидетельствовали и нацгвардейцы) значит у Рокфеллера была и частная боевая авиация в нагрузку к частной армии.

По этим событиям (или почти по этим) в 1987м году снят фильм "Мэтуон" .

Нашел тут в интернете статью, написанную врачом Преображенской психиатрической больницы Зиновием Ивановичем Кибальтицем. Возможно, будет кому-нибудь интересно.

"Известие о доме сумасшедших в Москве и о способах лечения в нем употребляемых"

Журнал Имп. Человеколюбивого Общества, 1821, № 11.

Пользование разного рода сумасшедших не может иметь постоянных или общих правил. Оно зависит от причин и давности болезни, от большого или меньшого ослабления умственных способностей, от того, имеет ли оно причины свои, свое начало при самом рождении или в старости, и не суть ли оне последствия внешних или внутренних болезней, влияния страстей, дурного воспитания и пр. Способ лечения определяется следственно множеством разнообразных обстоятельств, сложением больного и родом его сумасшествия.

Все имеющее влияние на ваше тело, все страсти, обуревающие нашу душу, столь же легко производят повреждение ума, как горячка; сильное впечатление на чувства, потрясающее мозговую систему, рождает в иных глубокую меланхолию, а других делает неистовыми безумцами (maniaques).

Излечение сумасшедшего бывает труднее или легче, смотря по сложению его тела, и по причине, от которой произошла болезнь. Так, например, лишенные ума пьяницы, коих число весьма значительно, возвращаются к рассудку гораздо легче, чем люди, коих сумасшествие было следствием сильного гнева. Возлюбленный выздоравливает от сумасшествия действием всеизменяющего времени, но распутный человек, преданный своим страстям, остается всю жизнь сумасшедшим.

Мы видим однакож, что особы тихого нрава, отличные своею добродетелью, человеколюбием, чистою нравственностью, подвергаются также сей ужасной болезни и часто без известной причины. Сие доказывает, что лишение ума столь же неразлучно с человеческим родом, как все другие болезни и что человек не может избежать судьбы своей.

Многие носят свое несчастие с удивительным терпением и покорностью; другие наоборот не могли противостоять и одной мысли о своих бедствиях, теряют рассудок. Две матери, находившиеся в сей больнице, лишились ума, узнав о смерти сыновей своих убитых в последнюю войну. Сколько других пораженных подобным несчастием устояло против оного.

Весьма трудно в доме умалишенных узнать настоящую причину болезней. Большая часть поступает туда таким образом, что нет совершенно никакой возможности узнать что-либо положительного об их болезни. Родственники присылают их в больницу с тем более намерением, чтобы избавиться от них, предохранить себя от несчастий, нежели для того, чтобы их вылечить. Врач не может иметь в таком случае никакого сведения о причине болезни, о роде жизни больного, о его страданиях, о средствах над ним дотоле испытанных; ему остается следовательно один только труд, стараться уменьшить степень бешенства, предупредить другие несчастные случаи и сохранить остальные силы страдальца.

За всем тем больные, присланные в дом умалишенных заблаговременно, т. е. как скоро обнаружились первые признаки их сумасшествия, нередко выздоравливают совершенно. Я думаю, что все пособия искусства не могут исцелить слабоумных от рождения, стариков впавших в ребячество, застарелую падучую болезнь, паралич в преклонных летах и пр. и пр.

Те больные, причина болезни коих находилась в предбрюшьи, равно как лишенные ума от непредвиденного приключения, несчастные, утопавшие в разного рода распутствах, но сохранившие еще несколько сил и нравственности и потерявшие рассудок после нервных горячек или трудных родов и пр. — приходили в рассудок и действием времени, и пособиями искусства.

Если нужно неистовому сумасшедшему бросить кровь, в таком случае пробивается жила сильнее обыкновенного. За скорым и сильным истечением крови вдруг следует обморок и больной падает на землю. Таковое бросание крови имеет целью уменьшить сверхъестественные силы и произвести в человеке тишину. Сверх того прикладываются к вискам пиявицы, и если он в состоянии принимать внутрь лекарства, то после необходимых очищений подбрюшья, дается больному багровая наперстяночная трава с селитрою и камфорою, большое количество холодной воды с уксусом: также мочат ему водой голову и прикладывают к ногам крепкое горячительное средство. Все усыпительные лекарства почитаются весьма вредными в таком положении. По уменьшении той степени ярости, прикладывают на затылок и на руки пластыри, оттягивающие влажности. Если больной подвержен чрезмерно неистовым припадкам бешенства, то ему бросают кровь не только во время припадка, но и несколько раз повторяют, дабы предупредить возвращение бешенства, что обыкновенно случается при перемене времени года.

Что касается до беснующихся и задумчивых сумасшедших (maniaques et hypo[cho]ndriaques), подверженных душевному унынию или мучимых страхом, отчаянием, привидениями и пр., то, как причина сих болезней существует, кажется, в подбрюшье и действует на умственные способности, то для пользования их употребляется следующее: рвотный винный камень, сернокислый поташ, ялаппа (рвотный корень), сладкая ртуть, дикой авран, сабур, слабительные по методе Кемпфика, камфорный раствор в винной кислоте, коего давать большие приемы с приличными побочными составами. Белена, наружное натирание головы в подвздошной части рвотным винным камнем, приложение пиявиц к заднему проходу, нарывные пластыри или другого рода оттягивающие лекарства, производят в сем случае гораздо ощутительнейшее облегчение, нежели во время бешенства. Теплые ванны предписываются зимой, а холодные летом. Мы часто прикладываем моксы (moxa) к голове и к обоим плечам и делаем прожоги на руках (cauteres).

В 1812 году женщина, кормившая грудью месячного ребенка, увидя, что французы бьют ея мужа саблями, теряет рассудок, забывает совершено мужа и ребенка; молоко приостанавливается в ея сосудах. В течение двух лет пребывания ея в Московском доме сумасшедших все внутренние лекарства не имели никакого действия на болезнь ея; наконец, когда начали прикладывать моксу на бритую голову, поддерживая действие ея сильным гноением, то одного средства сего достаточно было, чтобы возвратить к ней рассудок. Сколько помнится, женщина сия принадлежала к дому графа Безбородко*.

Купец лет сорока, человек крепкого сложения, трезвый, доброго поведения без всякой причины года четыре подвержен был ежегодным припадкам сумасшествия, которые продолжались по два и по три месяца. Сие периодическое безумие противодействовало бросанию крови, холодному купанью и другим средствам, кои иногда не допускают возвращаться болезни. Открытие на обеих руках прожег (больным и доныне сохраняемых) увенчалось успехом.

В больнице сей употребляется хина в том только случае, когда догадываются, что слабость была причиною болезни, например, после продолжительных нервных горячек и пр. Что касается до онании, сей постыдной и чудовищной страсти, от которой много молодых людей теряет рассудок, то против оной следовало бы предписывать употребление хины и купанье в холодной воде; привычка столь сильно вкореняется в сих несчастных, что они никак не могут отстать от ней и хотя им связывают руки, но они все еще находят средство удовлетворять разгоряченное свое воображение.

Лица, лишенные ума, долго противятся прочим болезням; но наконец изнемогают от гнилой горячки, сухотки или паралича. Обыкновенно сими двумя болезнями оканчивается их жизнь. Большая часть умирает в начале весны; многие веред концом жизни приходят в разум, требуют священника, исповедываются и приобщаются с чувствами совершенно христианскими.

Когда сумасшедшие спокойны, то играют в карты, в шашки, читают ведомости, книги, разговаривают вместе, никого не обижают. Изменения луны имеют очевидное влияние на возвращение пароксизмов.

Наибольшая трудность состоит в тон, чтобы содержать их в чистоте.

Кротостью их скорее умирить можно, чем строгими мерами.

Дальше идет «Описание дома».

Дом сумасшедших в Москве имеет два этажа: один для женщин, другой для мужчин. Он выстроен из камня, равно как и все принадлежащие к нему строения; имеет два фасада, один на север, другой на юг, из коих в каждом во 37 окон. В каждом этаже заключается зал длиною в 211/2 аршин, шириною в 131/2, а вышиною в 51/2, где больные могут прохаживаться. По обеим сторонам сих зал находятся комнаты для сумасшедших так, что зал составляет как бы некоторого рода обширный корридор. Число сих комнат простирается до 80: 40 наверху и столько ж внизу. Длина каждой комнаты 7, ширина 6, а вышина 41/2, аршина. Во всех дверях сделаны отверстия, через которые можно видеть из корридора, что больные делают. В каждой комнате помещается только по одной кровати; впрочем ставится и по две, если больных окажется много. Сверх того есть три большие комнаты для больных высших состояний. Нужные места находятся по обеим концам строения.

фото 1913г

К югу находятся большой сад, где больные могут прогуливаться. Мужчины не имеют никакого сообщения с женщинами. Среди сада есть строение для купанья в теплой и холодной воде. Неподалеку от сего заведения находится церковь, в которую позволяется ходить больным. В ней 20 мест назначены для мужчин и столько же для женщин.

Одежда состоит летом из холстяного халата, а зимою из суконных шинелей.

Больные имеют следующее кушанье: суп или щи с говядиной, с курицею или с рыбой, каша с бульоном и с маслом, хлебная похлебка с картофелем, кисель, молоко, белый и ситный хлеб. Пьют воду и квас. Родителям и приятелям позволяется присылать свое кушанье и держать человека для прислуги.

Бедные, солдаты, военные и гражданские чиновники и духовенство содержатся на казенный счет. Прочие платят по 10 рублей в месяц. Хотя заведение назначено только для 80 человек, однако же находится их всегда от 100 до 115.

Выздоровели не только те, кои не были сильно больны, но также некоторые и из тех неистовых безумцев. Большая часть померли от сухотки или паралича. Число мужчин превышает всегда число женщин.

Первые эксперименты по «скрещиванию» самолета с железнодорожным вагоном проводились еще в царской России — 100 лет назад. И уже в 1921 году был построен аэровагон, развивавший сумасшедшую по тем временам скорость, которая, собственно, его и сгубила.

«Рельсолет» из фанеры

Почин русских конструкторов дореволюционных аэровагонов подхватил немецкий инженер, доктор Отто Штайниц (Штейниц), задумавший «скрещивание» аэроплана с дрезиной. И разные источники даже упоминают о том, что разработанному им «Дрингосу» (сокращенная абревиатура его ученой степени и инициалов) удалось развить в 1919 году скорость, приближающуюся к ста километрам в час. Однако, этот проект посчитали неперспективным, и аэровагон снова «перепрофилировали» в дрезину, сняв с нее пропеллер с авиационным двигателем. А что в сухом остатке? Им явилась всего лишь публикация Штайница в научно-исследовательском журнале, после чего «Дрингос» канул в Лету.

Но если в Германии о нем забыли, то в Стране Советов были люди, внимательно следившие за зарубежными техническими новинками и разработками. Одним из таких кулибиных стал Валериан Иванович Абаковский, служивший в то время водителем в Чрезвычайной Комиссии Тамбовской губернии. Мало того, что Валериан сызмальства интересовался всеми необычными техническими новинками, которые движутся по воде, летают по воздуху, ездят по дорогам или ползают по земле (о танках на гусеничном ходу тогда знали уже во всем мире). Он и образование получил, можно сказать, подходящее: уроженец пригорода Риги, маленький Валериан вырос в среде немецких колонистов, общаясь с которыми, он вскоре овладел их родным языком, прекрасно писал и читал на языке Гете.

Именно Абаковскому, который живо интересовался публикациями в немецких научных и технических журналах, попалась на глаза та самая заметка Отто Штайница об аэровагоне. Русскому новатору пришла в голову идея о создании своей модели «рельсолета». О предложении на этот счет он доложил «по команде». И ему не пришлось долго ждать «у моря погоды», ведь для осуществления своей идеи он просил у начальства всего лишь авиационный двигатель с пропеллером и дрезину, что вскоре и получил. Остальное было делом техники. Так что к 1920 году «рельсолет» был готов к своим первым испытаниям, которые прошли превосходно: на прямом участке железнодорожного полотна аэровагон удалось разогнать до скорости в 140 км/час. Правда, от непомерной нагрузки на мотор (да и на сам вагон из-за громадного сопротивления воздуха) опытный образец едва не развалился на части, так как основу фургона на тележке составляла фанера и жесть (в его лобовой части). Но это уже был результат, да еще какой!

Делегаты на тот свет

Понятное дело, что об успехах на местах (пусть даже и не революционно-политических, а всего лишь научно-технических) наверх докладывало тамбовское начальство. Причем, звонившему в Москву секретарю Тамбовского городского комитета ВКП (б) удалось даже самому совершить пробную поездку на «рельсолете», так что докладывал он со знанием дела и о том, что сам лично испытал.

Все это происходило незадолго до начала работы в Москве Третьего конгресса Коммунистического Интернационала, делегаты на который съезжались почти со всех стран мира. Небольшой группе представителей этого форума и была представлена возможность опробовать изобретение советского конструктора-самоучки Абаковского. И повод был вполне подходящий: на нем в Тулу отправлялись делегаты, которые должны были провести митинг перед местными шахтерами. Они-то и были включены в выездную агитационную бригаду. Руководил группой из 22-х «интернационалистов» легендарный большевик, член РСДРП (б) с 1902 года Федор Андреевич Сергеев, носивший «партийную кличку» «товарищ Артем». Кстати, сам инженер, выпускник Императорского Московского технического училища, Сергеев прекрасно представлял себе всю моральную выгоду демонстрации подобной новинки. Так что опытный партработник «товарищ Артем», не раздумывая, согласился возглавить делегацию, тем более, что недавно встал у руля Всероссийского союза горнорабочих. А в прошлом и сам был шахтером. И к встрече с туляками был весьма расположен.

Действительно, митинг в Туле прошел, как пишется в таких случаях, в теплой и дружественной обстановке. Затем так же торжественно и тепло прошло чаепитие. И аэровагон отправился в обратный путь. Однако, на обратном пути в половине седьмого вечера в районе Серпухова он потерпел катастрофу. Причем, скорость была далеко не рекордная — всего 80 км/час. Семеро пассажиров «рельсолета» погибли. Остальные потом вспоминали, рассказывая о своих ощущениях во время поездки: вагонная пара словно наскочила на какое-то препятствие на рельсах. И тележку подбросило, после чего она завалилась на бок и пошла кувыркаться под откос. Одна из версий причины катастрофы как раз подтверждала то, о чем говорили делегаты. Ведь основана она была на очевидных фактах: на железнодорожном полотне каким-то образом оказалась груда камней. У двух комиссий, образованных для расследования трагедии, хватало и других версий, начиная с плохого состояния железнодорожных путей и заканчивая недостатками в конструкции самого аэровагона. Так или иначе, погибли люди: не только несколько делегатов (в том числе и иностранцы), но и «товарищ Артем», а также сам инженер Абаковский. Со смертью главного конструктора никто уже не стал поднимать вопрос о восстановлении «рельсолета», обладающего, как оказалось, такими в полном смысле этого слова убийственными «недостатками». Об аварии постарались как можно быстрей забыть, а все документы по расследованию положили в долгий ящик.

10 декабря 1921 года частным собственникам начали возвращать мелкие предприятия.

Экс-министр экономики РФ Алексей Улюкаев собирался содействовать переходу государственной собственности в частные руки. Теперь его за это судят. А ведь почти сто лет тому назад государственные предприятия передавали частным лицам вообще задаром, и никого за это не посадили. Наоборот, хвалили за правильное понимание задач, стоящих перед партией и правительством.

Сегодня, когда мы справляем 95-ю годовщину денационализации мелкого бизнеса, стоит поговорить о том, что с точки зрения экономики эти процессы противоположны. А с точки зрения государства – каждому овощу свой фрукт.

Суть декрета СНК

Для начала давайте посмотрим, что произошло. 10 декабря СНК РСФСР, то есть тогдашнее правительство, издал декрет «О предприятиях, перешедших в собственность республики». Основные его тезисы таковы:

– все предприятия, не прошедшие до издания декрета процедуру национализации, объявлялись принадлежащими их прежним владельцам;

– все кустарные предприятия, перешедшие в собственность РСФСР, могли быть возвращены их прежним владельцам в случае, если на них не велось производство (не возвращались, если государство успело провести их техническое перевооружение);

– в отдельных случаях (просьба коллективов, неэффективное использование государством) прежним собственникам могли быть возвращены предприятия с количеством работников до 20 человек; в таком случае бывший собственник должен был возместить затраты на переоснащение, если оно проводилось; решение по таким обращениям принимал Высший совет народного хозяйства, ВСНХ (нечто среднее между Минэкономики, Минфином и Росимуществом) в каждом случае индивидуально.

Разумеется, декрет правительство издало не просто так, а в русле решения ВЦИК и X съезда РКП(б) о новой экономической политике.

«Караул, всё пропало»

Этот любопытный период нашей истории обычно известен дежурным выражением «замена продразвёрстки продналогом». Дальше, как правило, не идут – он слишком выбивается из общей канвы социалистического периода истории нашего государства.

Денационализация предприятий (включая те, на которых использовался наёмный труд) – это так не по-большевистски, что сразу же становится поводом для зубоскальства. Мол, не заработала коммуна без старого доброго «товар-деньги-товар»? На зубоскальстве такие попытки осмысления почти всегда и заканчиваются.

В руководстве партии такое решение породило разброд и уныние: «Кукушка уже прокуковала», – охарактеризовал нэп Лев Троцкий. Тем не менее, спустя всего 3,5 года после революции, одним из следствий которой стало создание монстра государственной экономики ВСНХ, был запущен обратный процесс. Уже к середине 1921 года из 37 тыс крупных предприятий в ведении ВСНХ осталось всего 4,5 тыс. Затем мелкие вернули частникам и к середине 1922 года оставшиеся слили в 8 главных управлений промышленности. Среди которых был и Главкустпром (управление кустарной промышленности), занимавшийся предприятиями, которые не попали под нормы денационализации.

Что это всё напоминает? Малую приватизацию в Китае в конце 1990-х годов с той разницей, что денег большевики с бывших собственников не брали (кроме затрат на возмещение улучшений). Ну, то есть могли бы, наверное, но это была бы слишком откровенная наглость. Задача ведь другая стояла.

Во-первых, восстановить производство и наладить товарообмен с селом. Продналог ведь мало было ввести. Продукцию, остававшуюся на селе, крестьянам разрешили продавать на рынках. Но для продажи необходимы промышленные товары, которые бы участвовали в товарообмене – крестьянам нужны были именно они, а не деньги. Зачем нужны деньги, если на них нечего купить?

Во-вторых, снять с ВСНХ управление, условно говоря, гуталиновыми будками от Киева до Владивостока. Пусть платят налог и сами думают как и что производить. А за Советом народного хозяйства остались только ключевые для экономики отрасли: основное сырьё, энергоносители, строительство, тяжёлая промышленность. Иные из этих «будок», как мы уже знаем, со временем выросли в крупные промышленные предприятия. Другие во время Великой Отечественной войны работали на оборонный заказ, включая производство снарядов. А третьи, в виде артелей, преспокойно существовали до конца 1950-х, когда их ликвидировали не самым умным решением Хрущёва.

Время сравнить

Тут вот что интересно. Спустя примерно 70 лет после социалистической денационализации у нас началась ещё одна, уже капиталистическая. Чем они отличаются?

В 1921 году был частичный возврат капиталистических отношений в экономику. В 1992-м и далее – курс на полное изживание всех иных форм собственности в экономике государства, кроме частной. Чувствуете разницу?

Далее. Большевиков мало кто способен упрекнуть в том, что это люди с неопределённой позицией, колеблющиеся. Тем не менее, 3,5 лет хватило для того, чтобы понять: без компромисса не будет мечты, не будет ГОЭЛРО, ничего не будет. Будет разруха, крестьяне, сидящие на мешках с зерном и перегоняющие его на самогон (самогон не отнимут) и голодные рабочие в городах. И поэтому на компромисс пошли.

Через «не могу», через протесты ближайших соратников по революции и недоумение среднего партийного звена, совсем уж дезориентированного таким внезапным поворотом: возьми и отдай буржую жестяную мастерскую, которую ты у него год назад реквизировал. Часто этот компромисс называют временным, намекая на сворачивание нэпа в конце 1920-х. Однако чуть выше уже говорилось, что со сворачиванием не всё однозначно. Какое же сворачивание, если только при Хрущёве окончательно позакрывали?

Что мы видим с начала 1990-х? Мы об этом говорили не раз, поэтому коротко. Сначала – бессистемную реализацию государственной собственности на протяжении нескольких лет. Затем – периодические попытки повторить это с начала 2000-х.

Причём те, кто организовывал и принимал участие в приватизационной вакханалии 1990-х годов, никак этот опыт (с позиции государственных интересов, разумеется) не отрефлексировали. Мол, да, чего-то мы тогда не в ту сторону наворотили, давайте иначе попробуем. Если и были попытки, то нам о них не известно, идеологи приватизации остаются на своих позициях и теперь.

***

Впрочем, это материал не о том, что приватизация – плохо, а национализация – хорошо. А о том, что есть постоянные государственные интересы. Которые могут предполагать как первое, так и второе. Или и то, и другое сразу (в смысле – в один исторический промежуток). И эти интересы, они важнее идеологических догм. Просто одни способны эту простую вещь понять, а другие – нет.

автор: Иван Зацарин

25 августа 1921 года произошли первые вооружённые столкновения в ходе так называемой «битвы у горы Блэр» — одного из крупнейших и хорошо организованных восстаний в истории США со времён Гражданской войны 1861–1865 годов. На протяжении пяти дней более десяти тысяч рабочих угольных шахт в графстве Логан на юге Западной Вирджинии сражались с тремя тысячами местных шерифов, маршалов и сотрудников детективных агентств, а затем и армией США. Боевые действия во время этого восстания носили весьма ожесточённый характер. Обоими сторонами конфликта было израсходовано более миллиона патронов, погибли от 50 до 100 человек со стороны шахтёров и от 10 до 30 их противников. Сотни участников столкновений получили ранения.

Рабочие пошли на радикальные меры после того, как владельцы угольных шахт на юге Западной Вирджинии воспротивились организации шахтерского профсоюза. Лидеры профсоюзного движения и сторонники рабочих подвергались преследованию со стороны нанятых горнодобывающими компаниями наёмников. В частности, 1 августа 1921 года сотрудниками частного детективного агентства был убит Сид Хэтфилд, начальник полиции города Мэтоун, который подростком работал на угольных шахтах и симпатизировал шахтёрам.

Это убийство переполнило чашу терпения горняков. 7 августа их лидеры встретились с губернатором Западной Вирджинии Морганом и передали ему список требований, которые тот отверг. Вооружившиеся шахтёры собрались у горы Ленз-Кик, откуда отправились в графство Минго, чтобы освободить арестованных товарищей. У горы Блэр в графстве Логан они столкнулись с целой частной армией из сотрудников детективных агентств, которую собрал при финансовой поддержке угледобывающих компаний местный шериф Дон Чафин. В его распоряжении были даже гражданские самолёты, которые сбрасывали на восставших шахтёров бомбы. 2 сентября в битву у горы Блэр вмешалась и американская армия, после чего руководители профсоюзов, опасаясь ещё больших жертв, распустили шахтёров по домам.

Почти тысяче горняков после подавления восстания были предъявлены различные обвинения. Часть из них была оправдана присяжными, но многие были приговорены к различным срокам тюремного заключения. Впрочем, в 1925 году и они были досрочно освобождены.