Пытался сделать что-то по главе, особо не вышло...
— Итак, что дальше? — спросил я, пристально глядя на Семёна. — Мы не можем просто сидеть и ждать, пока лагерь снова решит нас испытать.
Семён задумчиво потёр подбородок, затем кивнул:
— Ты прав. Нужно понять, что вызвало тот хаос в прошлый раз. Лагерь не был таким нестабильным раньше.
Я нахмурился, вспоминая произошедшее. Этот мир уже не раз демонстрировал свою странную природу, но то, что случилось в прошлый раз — это был настоящий сбой. Множество Лён, каждая со своей целью, и полная потеря контроля над ситуацией. Почему это произошло?
— Что-то заставило лагерь сойти с ума, — сказал я вслух. — Он создавал копии, дублировал людей и предметы, а значит, потерял свою стабильность. Нам нужно понять причину.
Семён кивнул, соглашаясь.
— Если лагерь реагирует на определённые события, значит, мы что-то сделали не так или, наоборот, приблизились к истине. Может, он защищает себя?
Я задумался. Возможно, лагерь обладает некими механизмами самозащиты, но тогда почему раньше этого не происходило? Чем именно мы спровоцировали этот эффект?
— Есть ещё кое-что, — я скрестил руки на груди. — Вторая бутылка водки.
Семён вопросительно поднял брови.
— Она не могла здесь появиться просто так, — продолжил я. — Мы оба знаем, что в лагере вещи не могут дублироваться случайно. Если бы она существовала изначально, мы бы знали об этом. А значит...
— А значит, лагерь сам её создал, — закончил за меня Семён, и в его голосе прозвучала доля тревоги.
Это было ключевым моментом. Если лагерь действительно начал порождать объекты, значит, его структура начала давать трещины. Возможно, он пытался компенсировать что-то. Или скрыть.
— Тогда получается, — продолжил я, — что лагерь не просто нестабилен. Он ломается.
Молчание повисло между нами. Если лагерь действительно разрушался, последствия могли быть непредсказуемыми. Вопрос в том, что нам теперь делать?
— Нам нужно найти источник проблемы, — сказал я, наконец. — Если лагерь теряет стабильность, значит, где-то есть точка, с которой всё началось. Мы должны её найти.
Семён задумался, а затем медленно произнёс:
— Может, причина в наших прошлых действиях? Мы что-то сделали не так?
— Дело не в этом. Мы много раз повторяли одни и те же шаги, но лагерь оставался стабильным. Если бы всё зависело от наших действий, сбой случился бы раньше. Значит, тут что-то другое.
Семён нахмурился, осмысливая мои слова.
— Тогда что же могло вызвать такую реакцию?
В этот момент, я и сам задался этим вопросом. И правда, что могло послужить причиной тех явлений? Хм, а может дело в этом. В мою голову пришла мысль, которой моментально поделился.
— Возможно, причина в перегрузке, — сказал я, обводя взглядом лагерь. — Чем больше несостыковок мы создадим, тем быстрее этот мир дойдёт до критической точки.
Я повернулся и посмотрел на двух Юль, которые беседовали, будто ничего странного в этом не было. Две одинаковых девушки, существующие одновременно, — это уже нарушало все возможные законы реальности. Улыбнувшись, я кивнул в их сторону.
— Шаг к этому мы уже сделали.
Семён задумчиво скрестил руки на груди.
— Ты имеешь в виду, что если лагерь заполнится аномалиями, он просто... сломается?
— Или попытается адаптироваться, — ответил я. — Но чем больше хаоса, тем сложнее ему будет сохранять стабильность.
Я сделал несколько шагов, наблюдая за знакомым и одновременно чужим пространством. Всё здесь казалось таким обычным, но в каждой мелочи ощущалась искусственность.
— Мы на первой неделе, а значит, лагерь ещё не успел стабилизироваться. Кроме того, весь этот цирк с путешествиями во времени, который я устроил перед остальными, тоже внёс свою лепту.
Семён внимательно слушал, не перебивая.
— Если лагерь действительно работает по каким-то внутренним правилам, — продолжил я, — то наша задача — выйти за их пределы. Заставить систему работать не так, как она должна.
Я посмотрел на него и усмехнулся.
— Подожди, Семён, — сказал я, сдвигая руки на груди и насмешливо глядя на него. — А может, нам нужно не просто сделать всё возможное, а что-то… другое? Что если нам нужно притащить сюда ещё одного Семёна, чтобы расшатать стабильность? Чем больше несостыковок, тем больше шансов найти уязвимость в лагере. Может, это поможет.
Семён задумался на секунду, а затем усмехнулся, как будто понял, куда я клоню.
— Это ты говоришь, как настоящий нарушитель, — сказал он с легкой улыбкой. — Но, в принципе, это реально. Чем больше помех, тем легче найти трещины в этой системе. Это будет работать.
Он сделал шаг назад, сосредоточенно глядя в пустоту, и спустя мгновение исчез.
Прошло буквально две минуты, и я стоял, не двигаясь, ощущая лёгкое напряжение в воздухе, как будто что-то происходило, но я этого ещё не осознавал. Вдруг Семён появился снова, и с ним… ещё один Семён. Тот же, как и первый — с тем же выражением лица и теми же глазами, но чего-то явно не хватало. Что-то в этом сочетании было… дисгармоничным, несостыковочным.
Новый Семён оказался совершенно не в курсе происходящего, но его присутствие, как и ожидалось, привнесло в реальность дополнительные перекосы.
— Вот, — сказал Семён, кивая на второго себя. — Теперь у нас есть две версии меня. Я думаю, что это должно помочь разрушить стабильность лагерь. Если это вообще имеет значение.
Я смотрел на оба их отражения в этом странном, полузабытом мире, и вдруг понял, что изменения могут быть не только физическими. Несоответствия и трещины могли начать разрастаться не только в реальности, но и в самих нас.
— Мы только что начали ломать всё, — сказал я, ощущая странный холодок по коже. — Но что будет дальше?
Новый Семён резко оглядел нас обоих, его глаза наполнились недоумением и даже лёгким возмущением. Он сделал пару шагов назад, как будто только что проснулся в какой-то другой реальности, и шумно выдохнул:
— Подождите, — его голос был полон растерянности. — Вы что, кто вообще? Зачем меня сюда притаскивать? Что происходит? Почему я вообще здесь? Где это… где я нахожусь?!
Он взял себя за голову, как будто пытаясь понять, как оказался в таком положении. Я заметил, что его движения были скованы, а выражение лица больше походило на замешательство, чем на гнев.
— Да что за чёрт? — продолжал он, не в силах скрыть недовольства. — Я даже не помню, как сюда попал! Вы двое — кто вы такие? Почему я вижу ещё одну версию себя?!
Новый Семён перевёл взгляд на старого и указал на меня, словно требуя объяснений. Все это было настолько нелепо, что я не мог удержаться от улыбки. Мы явно сделали свою работу, создав ещё одно отражение.
— Эм… ну, ты — это ты, — я пожал плечами, как если бы это объясняло всё. — Но ты… ты из другой реальности. Мы как бы, э-э, перемещаемся, и тебе предстоит немного адаптироваться.
Новый Семён всё ещё был в шоке, но начал заметно успокаиваться. Он сжался, будто ожидая, что что-то произойдёт в любой момент.
— Перемещаемся? Что значит перемещаемся?! Верните меня назад к Славе, ироды!
Семён, который был более сосредоточен, всё же взглянул на его тревогу с пониманием, но и с лёгкой насмешкой.
— Похоже, ты не привык к таким вещам, — сказал он с улыбкой. — Но ты ничего не знаешь о том, что здесь происходит, правда? Мы все, по сути, тут временные гости. Ты не первый, кто испытывает эти странности.
Я, в свою очередь, постарался как можно серьёзней объяснить:
— Ты здесь, потому что нам нужно создать хаос, больше несостыковок. Чтобы лагерь окончательно пошёл в разнос. Ты — часть плана. Хоть тебе это и не нравится.
Новый Семён с разочарованием посмотрел на меня и, наконец, пожал плечами.
— Ладно, раз уж так, я с вами. Но если это приведёт к какой-то катастрофе, я не виноват. Всё это звучит как безумие!
Он нервно взглянул на второго Семёна, на меня и затем на окружающее пространство, как будто искал, что может быть ещё более абсурдным. К его несчасть он это и нашёл, а именно две Юли.
— Парни, а это что? Тут две девушки-кошки, это вообще нормально? — сказал он, тыча в девушек пальцем.
Я, уже привыкший к всему абсурду, лишь слегка отмахнулся, решив не паниковать и не создавать лишнего шума.
— Да ты не переживай, расслабься. Думаю, сегодня это будет не самым странным, что нам предстоит увидеть. — Порадовал я новоприбывшего.
Юля, та, что с бинтом на ноге, стояла рядом, её взгляд был настороженным, но в её голосе не было паники. Она внимательно выслушала меня, а затем, собравшись, всё-таки решила высказать своё мнение:
— Юра, то, что вы задумали, мне не особо нравится. Честно говоря, я не уверена, что это правильный путь. Но если что, я буду рядом с тобой. Не оставлю тебя в этой ситуации.
Я повернулся к ней, чувствуя, как важно, чтобы она чувствовала себя уверенно. Могла бы я дать обещание не выполнить, но тут я был уверен в себе:
— Хорошо. Я обещал, что выберемся вместе. Значит, так и будет. Мы не оставим друг друга.
На этих словах я почувствовал, как какое-то напряжение смотрит в мою сторону, это была другая Юля, всё это время она стояла молча. Но было видно, что она была чем-то озадачена.
— Юля, — обратился я к девушке, но вместо неё отозвалась другая, — да нет, та что слева.
— Да, ты что-то хотел? — Спросила меня девушка.
— Ты же, что ты думаешь обо всём этом? — Нужно было понять, что из себя представляет двойник моей подруги.
— Я не знаю, это так сложно. То о чём вы говорите мне совершенно непонятно, — в этот момент она приняла растерянный вид, — Вы все такие странные, но я пойду с вами.
После этого она весело направилась к скамейке, как то по детски вприпрыжку. После чего села на неё, и начала наблюдать. Это мне показалось странным, но раз она не против, то волноваться нет смысла.
Я закрыл глаза, пытаясь вырваться из этого безумия хотя бы на мгновение. То, что происходило вокруг, было за гранью абсурда, но самое странное — лагерь казался полностью невозмутимым. Всё продолжало идти своим чередом, словно здесь, в этом странном месте, не было ничего необычного. Это настораживало. И я понял, что должен сделать что-то, чтобы этот безумный поток событий не поглотил меня.
В голове вдруг раздался голос.
— Ну ты и тип, конечно. Что ж, не могу сказать, что я поражён твоей тупостью, но ты явно не видишь очевидного, — голос звучал с издевкой, но всё же с оттенком заботы, — ты и правда классно нас подставил в плане захвата твоего тела. Вроде бы даже почти получилось, но раз уж ты тут стоишь, то давай, посмотри внимательнее вперёд.
Я ощутил тяжесть его слов. Голоса в моей голове не утихали, и хотя я уже давно научился игнорировать их, понимание, что они всё равно продолжают вмешиваться, было болезненным. Однако, если этот голос на самом деле хочет помочь, то почему бы не попробовать его совет?
Мой взгляд невольно задержался на памятнике, который стоял передо мной, скрывая в себе часть тех самых ответов, которые я так desperately искал. Я вспомнил, что мне нужно было действовать.
— Ну ты даёшь, — голос словно ехидно усмехнулся. — Что стоишь как столб? Берёшь и поджигаешь его, или как ты там собирался это делать, а потом напиваешься “Столичной”? Хватаешь Семёна и продолжаешь творить полный абсурд.
Я задумался, а потом вдруг вспомнил. В памяти, как в тумане, начали всплывать обрывки событий, которые я не мог полностью осознать.
— Слушай, ты может и не помнишь, потому что был пьян, но мы-то помним. После того как ты напился с Семёном под яблоней, ты направился к Виоле. Связал её, беднягу, и начал творить настоящую дичь. Ты поджёг медпункт, починил “Волгу”, хотя, на самом деле, ты её не чинил — она была цела ещё до того, как ты с ней что-то сделал…
Резко послышался смех, после чего начал говорить кто-то другой.
— И тут ты совсем потерялся, — сказал он, а я не мог оторвать взгляда от памятника, который словно следил за мной. — Ты решил, что станешь богом этого места. Да, не шутка. Хочешь, чтобы весь лагерь поклонялся тебе, что ли? Но для этого, конечно, нужно разрушить всё вокруг. И ты решил, что самое правильное — снести Генду.
Генда… Я не мог вспомнить, почему мне вообще пришло в голову что-то такое. Но голос был прав: как только я начал размышлять, стало понятно, что сносить нечто или кого-то в поисках великой идеи было логичным шагом. И я это сделал.
Когда я об этом думаю, то понимаю, как абсурдно это всё выглядело. Но в тот момент мне казалось, что разрушение — это единственный способ для создания чего-то нового.
И вот, наконец, в моей голове сложилась вся картинка. Центр лагеря — это Генда. И если это так, то он может быть ключевым звеном во всей этой загадочной истории. Не может быть, чтобы его роль была случайной. И то, что кто-то стёр мне память о нём, ясно даёт понять, что этот персонаж каким-то образом связан с происходящим. Хотя, если честно, я готов поклясться, что я его знаю, где-то в глубинах памяти, в забытых уголках, — я его точно встречал.
— Если мы уничтожим Генду, а перед этим постараемся как можно сильнее изменить привычное течение событий в лагере, возможно, нам удастся добиться нужного результата, — проговорил я, хотя сам не до конца понимал, как это всё сработает. Это была всего лишь гипотеза, догадка. Но почему-то я был уверен, что это — единственный правильный путь.
Будто заколдованный, я продолжал смотреть на каменную глыбу памятника, как будто она могла дать ответ. Взгляд был прикован к этому объекту, в который я вложил столько мыслей, и в который, возможно, вложены все ответы на мои вопросы. "Это единственное решение," — продолжал повторять я про себя, едва осознавая, что произнесённое может изменить ход всего происходящего в лагере.
