Его называли королем советской комедии. Его улыбка могла поднять настроение целой стране, а каждая роль становилась народной легендой. Михаил Пуговкин — актер с невероятной судьбой, прошедший войну, избежавший ампутации и с боями пробивший себе путь на большой экран.

Он был тем самым «парнем из народа», который не боялся бросить вызов даже самым влиятельным людям кинематографа. И именно эта принципиальность стала причиной удивительного парадокса: гений комедии так ни разу и не пересёкся на площадке с гением режиссуры — Эльдаром Рязановым.

История этого творческого «разлада» началась в 1956 году. Молодой и никому пока не известный Эльдар Рязанов задумал снять новогоднюю комедию — будущую «Карнавальную ночь». На роль занудного бюрократа Огурцова он пригласил Анатолия Папанова. Но тот, не почувствовав потенциала, отказался, решив, что роль слишком несерьёзна. Судьба же свела Рязанова с Михаилом Пуговкиным.

Пуговкин, уже успевший сняться в нескольких картинах, мечтал о роли Огурцова и пришёл на пробы. Его игра очаровала режиссера! Казалось, судьба предрешена. Но за кулисами кипели свои страсти. Директор «Мосфильма», могущественный Иван Пырьев, видел в этой роли только звезду того времени — Игоря Ильинского.

Однажды за кулисами Пуговкин напрямую спросил Рязанова: «Почему не снимаете Ильинского?». И получил неожиданно простой и горький ответ: «Он запросил десять тысяч, а мы предлагаем восемь».

Для Пуговкина, прошедшего фронт и ценившего искренность, это стало ударом. Всё встало на свои места: его самого рассматривали не как талант, а как дешёвую замену, «эконом-вариант» на роль, от которой отказался другой актер.

В тот момент Михаил Иванович, человек огромной внутренней гордости, принял принципиальное решение. Он не стал разменивать своё достоинство даже на желанную роль в перспективном проекте. С тех пор он никогда не приходил на пробы к Рязанову и сознательно избегал съемок в его фильмах. Это была не обида — это была позиция.

Ирония судьбы в том, что даже после оглушительного успеха «Карнавальной ночи» тень Пырьева продолжала преследовать Пуговкина. Руководство «Мосфильма» по инерции «блокировало» его кандидатуру и в других проектах. Например, в «Бриллиантовой руке» изначально его прочили на роль Лёлика, но режиссёру «настоятельно порекомендовали» сделать другой выбор.

Но Пуговкин блестяще взял реванш. Спустя годы в культовой комедии «Иван Васильевич меняет профессию» он сыграл кинорежиссёра Якина. Это была не просто роль — это была язвительная и точная пародия на самого Ивана Пырьева!

Тот же пафос, та же трость, то же панибратство и высокомерие. Так, с присущим ему юмором и талантом, Пуговкин ответил всем своим недоброжелателям.

Он достиг невероятных высот, став настоящим народным любимцем, не снявшись ни в одном «рязановском» фильме. Эта история — не о ссоре, а о принципах. О том, что для таких людей, как Михаил Пуговкин, чувство собственного достоинства иногда важнее, чем даже самая громкая роль.

Ребят, спасибо, что дочитали до конца. Очень признателен всем тем, кто делится моими статьями, ставит лайки и оставляет комментарии. Я всегда только «ЗА» конструктивную критику или оправданные замечания. Благодаря этому, становлюсь лучше и лучше с каждым разом.

Вы также всегда можете поддержать автора канала (исключительно по вашему желанию и порыву)

Также буду рад, если присоединитесь к нашему уютному сообществу, где мы обсуждаем великих людей прошлого, делимся интересными фактами и эпизодами из их жизни

➡️ Сообщество

Всем добра и тепла, до скорых встреч❤️

Советская комедия ищет голос: сквозь штампы, цензуру и абсурд.

«Совершенно серьёзно» невозможно воспринимать серьёзно. Хотя ирония в том, что именно так ты хочешь его смотреть. Как будто открываешь пожелтевший альбом и находишь там не семейные фото, а смешные открытки, которые внезапно рассказывают многое о стране, времени и о нас.

Сюжетно фильм состоит из пяти новелл, каждая из которых пытается поймать свой угол смеха.

Рязанов блестяще открывает сборник. В экранизации Ильфа и Петрова Папанов и Филиппов превращают мета-ситуацию в настоящий аттракцион: писатель вынужден вырезать Робинзона из романа про Робинзона. Сатира, в которой слышишь живой хохот, а не скрежет зубов. Классический Эльдар Александрович.

Потом идут «Пирожки», и фильм сбивается с дыхания. То ли это про бюрократический абсурд (Кафка?), то ли критика универмагов (в СССР?), но убедительно смешная здесь только одна реплика:

— Я филолог!

— Пройдемте, гражданин Филонов.

Следующая история («Иностранцы») сначала интригует образом стиляг, а потом перегибает палку: слишком уж демонстративно их выставляют фарцовщиками, дармоедами и богемой. Вместо комедии мне предлагают лозунг, вышитый на красном шёлке. И, боюсь, не самый остроумный.

Далее лёгкая музыкальная пауза — «Приятного аппетита». Даже не антракт, а скорее чирканье спичкой: на мгновение тепло и светло, но почти сразу забывается. Милое напоминание о том, что: «Если людям ты товарищ, в них друзей всегда найдёшь». Назидательно? Возможно. Смешно? Не очень.

Последняя новелла всё переворачивает. «Пёс Барбос и необычный кросс» — это, конечно, маленький шедевр. Первое появление трио Труса, Балбеса и Бывалого, и ты сразу видишь энергетику. Это искрящий комедийный фарс, который работает на каждом движении, прыжке и в каждом трюке. Я смотрел и видел всё будущее советской комедии, которую запомнил с детства.

В начале альманаха была ещё попытка связать всё в «рамку» про работу киностудии. Идея смелая и даже современная. Но её в финале будто забывают в монтажной. А жаль: ирония над самим процессом киноделания (тем более комедийным) — это очень модерново. Ценителям советую посмотреть Киностудию с Сетом Рогеном.

В целом впечатление складывается честное: на пять новелл один шедевр, одно крепкое попадание и три «окей». И всё равно я рад, что посмотрел. Да, я не нашёл отреставрированной версии, и, возможно, плёнка в лучшем качестве засияла бы мягче. Но даже сквозь зерно видно главное: советская комедия в тот момент искала себя. И, я думаю, нашла.

7 из 10.

За кино, похожее на коробку новогодних игрушек: половина стеклянных шаров побита, пара кривых зайцев без ушей, но среди них попадается яркая звезда. И она одна освещает всю коробку.

_________

Заглядывайте в мой Telegram-канал — там посты выходят раньше.

Чудаковатая комедия Рязанова, предвосхитившая Гайдая.

Оказывается, за годы до того, как советский зритель короновал Гайдая, как гения абсурдистской комедии, его корону успешно поносил на себе Рязанов. С фильмом «Человек ниоткуда».

Начинается всё, как в фантастическом сне советского инженера: гигантский букварь для Чудака, вертолётное такси посреди Москвы, загадочное оборудование для изучения сердца, которое будто забрали с марсианской базы. Всё это не просто фон, а продуманные шутки. Всё это странные существа в зоопарке целой эпохи.

Сюжет — чистая фантастика с налётом притчи. Чудак (Сергей Юрский), член горного племени людоедов-рифмоплётов, оказывается в Москве 60-х. Вместе с оптимистичным антропологом (Юрий Яковлев) он попадает в водоворот советской реальности: с её спартакиадой, редакцией журнала «Аллигатор», и правилами «по праву сильного», когда самый драчливый становится начальником. В моменте герой Яковлева одёргивает Чудака: «Сначала стань человеком, а потом начальником». И тут мы понимаем, что этот фильм Рязановский, ведь даже смешные реплики здесь звучат, как диагноз времени.

Как и полагается раннему Рязанову, всё подано не лекцией, а аттракционом. Пластичная буффонада Юрского (его первая большая роль) местами превращает сцены в балет на грани комикса. Погоня в театре выглядит, как явный прообраз гайдаевской «Иван Васильевич меняет профессию».

Технические фокусы для 1961 года тоже сделаны дерзко: движущиеся фотографии (где ваш Гарри Поттер?), молнии из рук (где ваш Электро?), и даже переход из чёрно-белого в цветное (Гайдай какой-то!)

Актёрский ансамбль тут как парад звёзд. Папанов играет сразу четыре роли (это и его большой дебют), доказывая, что нахальный артист, тунеядец и карьерист легко становятся людоедами, стоит только чуть подправить декорации. Гурченко — мечта и мираж. В эпизодах мелькают Никулин, Моргунов, Милляр. И всё это так тепло, будто смотришь не кино, а старый бабушкин фотоальбом, в котором говорят страницы.

У этого фильма одна из самых низких оценок в ранней фильмографии Рязанова, и я лично ждал курьёза. Но вместо этого получил дерзко уморительный эксперимент, который сработал. Да, это не философская глубина «Берегись автомобиля» или «Гаража», но здесь есть азарт, игра и смелость — то, чего часто не хватает даже современному кино.

Самое ценное же — этот фильм доказывает, что можно носиться с гигантским букварём, прыгать по театральным кулисам, пускать молнии из рук и при этом попадать в тему. Можно смеяться до слёз и всё равно говорить о важном. Говорить талантливо и так, что это останется с тобой надолго.

7,5 из 10.

За Чудака, мечта которого — стать человеком с большой буквы. И за каждого из нас, в ком должен жить этот чудак.

_________

Заглядывайте в мой Telegram-канал — там посты выходят раньше.

Люди тогда легко терялись. Потому что искали по взглядам, а не по адресам.

Иногда наивность — это не глупость, а роскошь. Особенно если ты в глянцевой Москве 50-х, где дома строят быстрее, чем ты успеваешь выучить их адрес, а люди ещё верят, что встреча в поезде может изменить судьбу. Девушка без адреса именно про это — про чувства. Про любовь, которая не требует логики. Такой любви достаточно улыбки, гитарного аккорда и обрывка фразы, в которой зашифрован адрес золушки.

История здесь, как вы догадались, сказочная. Парень встречает девушку в поезде. Она напористая, но искренняя, а он немножечко чудак, но симпатичный. В столице они теряются, потому что она не успевает докричать свой адрес, а он его поймать. Ну а дальше квест по Москве: с песнями, недосказанностями, бутербродами на завтрак и надеждой на десерт.

Сюжет не спешит, как и сама Москва на экране. Она здесь главная актриса: чистая, грандиозная, почти вручную нарисованная. И это неудивительно, я читал, что Рязанову велели показать успехи градостроительства. Он и показал. Так что иногда хочешь смотреть не на героев, а на тщательно отполированные фоны.

Конечно, по сравнению с Карнавальной ночью, смысл и подача здесь скромнее. Там был фейерверк, а здесь скорее уютная настольная лампа, у которой своя прелесть — она не ослепляет, но даёт тепло.

Сам Рязанов был не в восторге от произведения — ему навязали актрису (вместо любимой Гурченко) и жёстче задавали рамки. Но, странное дело: рамки оказались с тонкой позолотой. Светлана Карпинская с её щёчками, упёртым голосом и честной простотой не раздражает, а умиляет. Особенно когда с серьёзной миной декларирует:

- Как ты разберёшься где правильно, а где неправильно?

- Правильно это по-советски, а неправильно не по-советски.

А ещё здесь есть Раиса Павловна и Василий Никодимыч. Масик и кусик. Они будто телепортировались из грядущих гайдаевских бурлесков. «Масик хочет водочки» — и ты сразу понимаешь, что Рязанов здесь ещё ищет и экспериментирует. Где-то идёт всерьёз, где-то хохмит, а где-то теряется. Но всё это с живым пульсом, теплом и наивной любовью к своему времени.

Можно упрекнуть фильм в излишней прямолинейности. Герои обречены быть вместе, и ты считываешь финал в первые 5 минут. Только к чему упрёки? Это же не загадка, а открытка. Из Москвы пятидесятых, где троллейбусы ходят по расписанию, а для любви достаточно взгляда и двух слов.

В общем, иногда не нужно волшебства. Достаточно девушки, гитары… И чуть-чуть адреса, пусть даже и неполного.

7,5 из 10

За наивность, которую мы так легко теряем, и которую потом так долго ищем, чтобы наши чувства наконец пропитались искренностью.

Карнавал, который придумал Новый год. И напомнил, каково это — ждать хорошего.

«Есть установка весело встретить Новый год». И пусть это звучит как приказ, а не пожелание, но «Карнавальная ночь» обернула даже эту установку в праздник.

Перед вами пример фильма, где всё пропитано шампанским, лёгкостью, пузырьками и ощущением, что впереди точно будет лучше. Ну или как минимум не хуже. Здесь на заре оттепели (1956 год) энергичные молодые люди танцуют, поют, подкалывают и успевают шепнуть зрителю на ухо: «А ведь можно жить и так. Смешно, ярко и свободно».

Это фильм, в котором сатира разыгрывается, как мюзикл, бюрократ сидит с сердитыми бровями посреди мишуры, а над ним из фетра и из слов уже шьют костюмы для Нового года. Но это не жёсткий гротеск и не политический памфлет. Это первая уверенная насмешка над серьёзной системой, в которой запрещали улыбаться без повода. Это ещё не «Гараж» и не «Берегись автомобиля», где смешно, но с горьким привкусом. Здесь смеются в полный голос, искренне и празднично, как будто артисты сами с трудом верят, что им разрешили такое вытворять.

Сюжет здесь скорее крючок для мюзикла. В клубе намечается новогодний вечер. Местная молодёжь хочет устроить праздник с танцами и юмором, а вот замшелый товарищ Огурцов пытается заменить всё «лекциями об успехах социализма». Молодые устраивают саботаж, бойкую интригу, и, конечно, в финале живая энергия побеждает скучный протокол. Всё, как мы любим.

Это, кстати, режиссёрский дебют Рязанова. И с каким лоском! Каждая строчка, как мем эпохи оттепели: «Ну, что ж, заслушаем клоунов», «Если человек морально разложился, надо прямо об этом сказать, а не смеяться». Или вообще великое: «Зачем нашим советским людям скрывать своё лицо?». Почти слоган свободной прессы будущего (возможно, более далёкого).

А ещё это ритуально кино. Не потому что его крутят в Новый год, а потому что оно придумало советский Новый год. Первый новогодний огонёк вышел спустя шесть лет после «Карнавальной ночи», и формула была уже готова: сцена, номера, шутки и пародии, крупные планы весёлых лиц и зал в экстазе. И, конечно, «Пять минут» звучит как гимн советского будущего, которое, кажется, вот-вот наступит, стоит только поверить и расправить плечи.

Я смотрел этот фильм почти вполуха, потому что думал, ну, старый мюзикл, что с него взять. А потом вдруг поймал себя на том, что улыбаюсь весь экранный час. Не потому что шутки смешные (хотя смешные), а потому что кино заряжает. Оно как утренний фейерверк или как первая оттепель в марте, когда ты выходишь без носок на балкон и не замерзаешь. Ведь внутри уже тепло.

В общем, это фильм-предчувствие. Он ещё не знает, куда идёт страна, но чувствует, что туда, где будет веселее. Нет, это не побег из СССР, не протест и не памфлет. Это первый разрешённый карнавал. Это примерка свободы. Как если бы на вечеринку пришла сама Надежда с фейерверками и тортом, села рядом, налила тебе стопку и, глядя в светлые глаза, сказала: «Ну что, живём?»

8,5 из 10.

За красочный фильм-праздник, который не просто отражает эпоху, а дарит ей яркую надежду. Пусть и на время.