Помню свое первое уголовное дело, принятое к производству в качестве следователя. Как водится – убийство.
Обычное, ничем не примечательная поножовщина на фоне тотальной алкоголизации двух интеллигентов.
Почему интеллигентов?
А в доме потерпевшего была внушительная библиотека, уступала она только домашней библиотеке подозреваемого. Который, убив собутыльника, ушёл к себе домой поспать, причём повод к убийству не помнил совсем.
Обозревая полки с книгами во всю стену, подумалось, что наверняка на почве творчества Пастернака, не исключаю.
Так вот, мой первый прокурор не очень-то склонен был к рефлексии относительно моего возраста, опыта и пола, а сразу видел во мне следователя, пусть и со стажем работы в два с половиной дня.
- Езжай туда! – сказал он мне буднично и потыкал прокуренным, желтым пальцем в карту на стене.
Опера и участковые - прожженные волки сыска и участка, ну, так мне на тот момент казалось, ухмыльнулись, глядя на нового следователя и предложили «проехать до места».
По дороге они меня учили как надо правильно расследовать уголовные дела. С их слов выходило, что следователь пишущая машинка на побегушках и я заметно приуныла.
Описывая труп и помещение, в какой - то момент поняла, что, собственно, работаю я одна на месте происшествия, а опера стоят на улице и травят байки.
Сан Саныч (судмед - флегма) сочувственно вздохнул и предложил научиться командному голосу немедля, поскольку «следователь на месте преступления самый главный» (с).
И так мне это понравилось, что я пошла на улицу и громко рассказала, что кому надлежит делать.
От восторга, честно говоря, я впала в амнезию и не помню, с чего решила, будто знаю, что надо то делать.
Равно как и не помню, какими поручениями я их озадачила, возможно, совершенно нелепыми.
Однако к концу дня было отработано всё, что положено было сделать на месте происшествия, а я заслужила от них уважительное «Николавна».
Так вот, про прокурора, не страдавшего рефлексией и приверженца теории «следователь, не женщина, а следователь».
Именно согласно этой теории, я лазила по ночам под мостами в поисках голов, носилась по лесу в поисках очага лесного пожара, едва не уничтожившего заповедник, расследовала уголовные дела по изнасилованиям детей.
Помню, судья один позвонил и гневно ворчал насчёт направленного мной уголовного дела о групповом изнасиловании в суд, мол ему читать то его стыдно до красных щёк, а как это можно было поручить расследовать молодой девушке?!
В те годы я сокрушалась порой, что вот такое вот вижу. Однако потом, спустя годы, поняла, что это было правильно.
Прокурор прямо такой угрюмый бирюк был, что мама дорогая! Шуток не понимал вообще.
Председатель суда, напротив, при всей строгости внешнего вида женщина очень яркая и смешливая. Прямо как заместитель у моего прокурора.
А тут первое апреля случилось.
Зампрокурора решил пошутить с судом и сваял письмо от судебного департамента, мол здание суда необходимо освободить и всему судейскому корпусу надобно самостоятельно подыскать новое.
При всей абсурдности такого письма, пришедшего с утра по факсу в приемную предсуда, оно ж таки минут на двадцать парализовало работу суда и вызвало переполох.
Посмеялись и исчерпали, так сказать.
Но, первое апреля ещё не закончилось.
И судья, дай ей бог здоровья, насыпала сахарной пудры в конверт и поехала к прокурору с первоапрельским «алаверды». С чего она решила, что к утренней шутке причастен непосредственно прокурор, не известно. Может потому, что заместитель всегда выглядел как сама невинность.
Она поговорила с прокурором о делах скорбных и уехала восвояси.
Рабочий день закончился, не успели разойтись по домам, как растрезвонились телефоны.
Припозднившийся прокурор таки нашел конверт, рассыпал на себя сахарную пудру и прочел выпавшую записку «Берегись! Это сибирская язва!».
Напоминаю, это было почти двадцать лет назад. Сейчас такая шутка имела бы катастрофические последствия.
Но это сейчас, а тогда было тогда и попроще.
Прокурор позвонил начальнику милиции и сообщил, что совершена биологическая атака на него и надо бы принять меры. Начальник милиции, ещё более суровый мужчина, расквартированный своим кабинетом этажом ниже, просто пошёл к прокурору, глянуть, что да как.
Прежде чем вызывать разные, нужные в этих делах службы.
Потом рассказывали очевидцы. Из кабинета прокурора вдруг раздался хохот, два угрюмых полковника, ухохатывались и облизывали пальцы.
Оказывается, когда начальник милиции зашел к прокурору, позвонила раскаивающаяся в шутке судья.
В общем без чувства юмора тут никак, пусть и специфического.
