Соратники

По опыту своего нахождения на Пикабу, не сильно верю в результат, но очень хочу его получить, поэтому буду тебе признателен, если поставишь плюсик, чтобы увидели заинтересованные люди. Анонимно, чтобы не деанониться и без рейтинга.

Я ИЩУ ЗАИНТЕРЕСОВАННЫХ В СВОЕМ РАЗВИТИИ 3D АНИМАТОРОВ, ХОРОШО (неплохо) ЗНАЮЩИХ БЛЕНДЕР ИЛИ CINEMA4D ИЛИ АНАЛОГИЧНЫЙ СОФТ ДЛЯ СОЗДАНИЯ КОРОТКОМЕТРАЖНОГО (ОКОЛО 10-15 МИНУТ) АНИМАЦИОННОГО ФИЛЬМА ПО ГОТОВОМУ СЦЕНАРИЮ.
Возраст и пол не важны.

Я хочу стать твоим компаньоном, чтобы вместе создать действительно достойный фильм, который сможет выстрелить также, как выстрелил "Поток" в этом году.

Как я заметил по разрозненным постам про 3д здесь на пикабу, есть очень много талантливых ребят, кто умеет в анимацию и графику, но НЕ ЗНАЕТ ЧТО РИСОВАТЬ, как себя реализовать.

Я же наоборот - умею в режиссуру, сценарий, монтаж, озвучку, цветокоррекцию, постановку кадра, свет и еще много чего.

Коротко о себе: мужчина в диапазоне 45-50 лет. Примерно 10 лет назад кардинально сменил профессию. Сейчас мне интересно создание короткометражного кино, видеосъемка и продюсирование.

Не умею только в 3D и в силу возраста учиться уже не хочу - голова и так другими знаниями забита под самую крышечку, как бы не закипеть.

СУТЬ ПРОЕКТА:

У меня есть готовый интересный сценарий по рассказу одного известного американского писателя-фантаста (не Кинг).

Фантастика. Чуть чуть космоса, но в основном - город будущего. Немного киберпанка. Немного эротики - совсем чуть чуть. Ибо, как известно: sex sells.

Если мы соберем команду из 2-3 человек (персонажи, интерьер, экстерьер, текстуры), мы, уверен, сможем за полгода-год, без напрягов, по выходным, собрать готовый 10-15 минутный фильм, который с вашими именами в титрах поедет по фестивалям.

Если фильм и правда "выстрелит", как я надеюсь, мы сможем сделать себе имя, а также создать свою студию и зарабатывать на этом - как равные партнеры. Но как минимум - вы точно получите охрененное порфолио и известность.

Я готов вместе создавать этот проект даже с начинающими аниматорами - если вы готовы тратить свое время и учиться в процессе.

Две черты не уважаю в людях: это лень и тупость. Если ты не такой - мы сработаемся!
Если ты любишь кино и хочешь так же как и я его создавать - мы сработаемся!

Заинтересовало? Пиши сюда: ttproduction@list.ru из почты уже перейдем в более удобный для тебя формат общения (телега, вацап, что хочешь).

Спасибо за внимание!

Давно не заходил на пикабу, увидел, что и тут все в курсе от ситуации и здраво возмущены произошедшим.
решил показать вам нашего друга с другой стороны. С той с которого его знали мы.
В вой первый и последний отпуск, наш земляк Эрнест, он же Сергей Викторович Грицай, не поленился заехать в гости в наш штаб.
Он в принципе ни дня не отдыхал, вместе с ним тогда в полк уехало три машины с добром, добро разошлось по бойцам, а машины остались в полку.


Ниже публикую текст, который я написал для наших ресурсов.
До встречи, Серёга!


Разве погибнуть ты нам завещала,
Родина?
Жизнь обещала,
любовь обещала,
Родина.

Дорогие товарищи.

Сегодня, спустя несколько дней, по прежнему тяжело писать эти строки.

Наши ряды покинули несколько замечательных людей, друзей, товарищей, настоящих профессионалов своего дела.

Они погибли в первую очередь не из за козней врага внешнего, а из за происков врага внутреннего, гидры поразившей все части нашего общества.
В этой самоубийственной атаке их было пятеро,
- Эрнест;
- Гудвин;
- Риф;
- Шок;
- Сократ.

Сократ чудом, будучи раненым уцелел, и сейчас находится в безопасном месте, ведь на единственного выжившего открыта охота.
Тела наших товарищей вынесены.
Эрнест, он же Сергей Викторович Грицай, был наш земляк.

Много было сказано слов о том как он и его товарищи погибли.
Я расскажу вам то, как он жил.

А жил он так как положено Русскому офицеру, по чести и совести, был добр и всегда приходил на помощь.
Не чурался как простого общения так и дельного совета.
Он вместе с не малоизвестным Стрелковым, организовал одно из самых успешных подразделений дальней разведки.
Оснастил его материальной базой, ремонтной базой, развивал и обучал бойцов.
И все это было пущено под нож, а бойцы отправлены на убой ради денег.
Ради наживы.

Нам посчастливилось познакомиться лично, он не побрезговал заехать к нам в штаб в свой первый и последний отпуск, за два года войны.

Тогда я забыл опубликовать отчёт, выложить его пожелания, добрые слова. Но лучше поздно, чем никогда, и поэтому я исправляю ошибку.

От себя и от всего коллектива выражаю искренние соболезнования семьям и соратникам убиенных.
Это именно тот случай когда смерть нескольких героев аукнется смертями сотен и тысяч бойцов.
Мы обязаны помнить, мы обязаны бороться, во имя их жертвы.
И мы обязательно отомстим.
Враг, как внутренний, так и внешний, будет разбит, демоны что поселились в наших сердцах, в нашем обществе, будут повержены.

Завершаю эту публикацию стихотворением "Поэт" которое Сергей опубликовал незадолго до гибели. Остальное, смотрите на видео.
Вечная память тебе, поэт Сергей Грицай!

📝
Поэт

Кто сказал, что побеждать легко?
Не печатают в газете "Правда",
Что в Генштабе нанесли на карту
Путь, пройти которым не дано.

Кто сказал: "Контракт давно пустяк"?
Сообщаю Родине и миру,
Что уйти на зимние квартиры
Нам не суждено уже никак.

Кто спросил, зачем в строю поэт?
Я готов тому сказать стихами,
Как горит душа на поле брани,
Если в ней зажечь Победы свет

Прионы – смертельная диета Ганнибала Лектера

С Виктором мы познакомились во второй половине 90-х годов в одном из медицинских центров Екатеринбурга, когда с женой приехали туда на очередную спецучебу, называемую нами «монастырской школой» или просто «монастыркой». Он оказался нашим земляком, хотя ранее в городе наши жизненные пути не пересекались, а тут вдруг пересеклись. Я приехал на учебу вооруженный портативным магнитофоном для записи лекций и практических занятий, а Виктор – фотоаппаратом, которым периодически пользовался в удобное время.

Фотоаппарат, как позже выяснилось в процессе нашего общения, был основным его средством добывания хлеба насущного. Два месяца в году (в мае и сентябре) он садился в машину (был у него жигуленок-«копейка», что по тем временам считался неплохим автомобилем) и объезжал в городе и окрестных районах школы, ПТУ и техникумы, где делал групповые и индивидуальные фото учащихся, потом печатал фото, наклеивал их в папки и продавал запечатленным на фото персонажам. Поскольку занимался он этим промыслом не один год, то у него уже были налажены связи с руководителями этих учебных заведений, которым он делал необходимые презенты – деньгами или фотопродукцией, так что нужное содействие в его промысле обеспечивалось. Полученного за эти два месяца дохода ему хватало на весь год. От покойных родителей ему досталась трехкомнатная квартира в хрущевке на первом этаже. Так что жизнь в сложные 90-е годы была у него вполне сносной.

Будучи холостым, имея квартиру, достаточные для жизни средства и кучу свободного времени, поскольку нигде официально не работал, а иногда подрабатывал, как фотограф, на каких-то торжествах типа свадеб или юбилеев, Виктор, как он сам рассказывал, вел жизнь развеселую: отдых на природе, рыбалка, какие-то компании, пьянки, женщины. Неизвестно, сколько бы эта жизнь продолжалась и чем бы закончилась, но произошел случай, который изменил всю его жизнь.

Однажды утром, проснувшись с большого бодуна (накануне изрядно погулял), Виктор, умываясь и разглядывая в зеркало опухшую физиономию, сказал вслух своему отражению: «Ну, и что будем делать-то»? И услышал в ответ: «Добро». Как рассказывал Виктор, первой его реакцией был смех и сарказм: «Ну, да, вот сейчас выбегу на улицу и буду кричать: «Л-ю-ю-ди, идите все ко мне, я вам добро буду делать!»». А потом до него дошло, что в квартире он один, сказать про добро было некому, а сам бы он до такой глупости не додумался бы. Стало быть, существует нечто, не укладывающееся в его нынешнее миропонимание, и про это нечто есть смысл узнать поподробнее. И Виктор начал узнавать, благо свободного времени было достаточно, а литературу по мистике и паранормальным явлениям стали издавать в больших количествах, и купить ее можно было без проблем на стихийных книжных рынках. Появились и новые знакомые, интересующиеся той же областью бытия. С одним из них Виктор и приехал на «монастырку».

«Монастырка» обычно длилась дней 10-12 и протекала весьма насыщенно - лекции и практики. Виктор без проблем вписался в коллектив (собиралось нас там человек по 20-25), и на практиках нормально отрабатывал все задания. Более того, когда я с учебы привозил домой по 35-40 полуторачасовых кассет, он их переписывал себе, прослушивал и неоднократно выполнял некоторые практики (время-то свободное было!). У меня, например, времени на это не хватало. Внешняя жизнь у него тоже весьма поменялась: пить он бросил совсем, интенсивно начал читать духовную литературу, в частности, православную (на «монастырке» подробно разбирались энергоинформационные аспекты православного богослужения, обрядов и таинств. В итоге многие ученики-эзотерики в практической духовной жизни примкнули к Православию, хотя их богословие осталось эзотерическим). Внешняя жизнь тоже изменилась: он стал теплее, терпимее и добрее. Круг знакомых изменился, появились люди, которым он мог оказать реальную духовно-психологическую помощь. Официальное образование у него было невеликое – школа, но спецучеба, житейская мудрость и знание изнанки жизни помогали.

Фотограф он, конечно, был весьма профессиональный. Некоторые его снимки публиковались в местной православной газете. У нас с женой был затеян проект к 2000-летию христианства, и нам были нужны фотографии городских храмов, которых на тот момент было 16. Обратились к Виктору. По моим понятиям снимки, имея машину, можно было сделать за пару дней. Виктору понадобилась неделя. Потом он объяснил мне, что снимать надо либо рано утром, либо в пасмурную погоду, чтобы не было резких черных теней на здании. Недавно нам подарили дорогую книгу, в хорошем переплете, с текстом и фото на мелованной бумаги. Но фото храмов сделаны непрофессионально, смотрятся коряво, черные тени на белых стенах, снято в солнечную погоду.

А вскоре его фотопромысел стал клониться к закату. Началась эра цифрового фото. Хотя цифровики были еще слабенькими – матрица на 3 мегапиксела, не было фотопринтеров и фотобумаги, но мне было ясно, что не за горами время, когда пленочные фото станут раритетом. Мы с Виктором обсудили перспективы, необходимые знания и требуемую аппаратуру для перехода на цифру, и он решил завязывать с фотоделом. Для прокорма устроился водителем в один из храмов. Зарплата невелика, но кормят в трапезной и домой с канона продовольствие дают, а больше ему и не надо было при новой жизни.

Как-то при очередной встрече он сказал, что переехал в новую квартиру, тоже в хрущевке, тоже 3 комнаты, но теперь не на первом этаже, а на третьем. Соседями на старом жилье у него были пенсионеры, и их дочь захотела поменяться с Виктором, чтобы ухаживать за родителями. Так что бесплатно улучшились жилищные условия, да и с переездом помогли. А вскоре он нас обрадовал, сказав, что женился. Мы его начали поздравлять, но он сказал, что брак фиктивный, из Средней Азии срочно выехала в Россию верующая женщина с двумя детьми, и ей было нужно жилье, а для быстрого получения гражданства – брак с россиянином. Виктора попросили помочь, он и помог по простоте душевной и по совету творить добро. Не знаю, превратился ли фиктивный брак в реальный, но жизнь Виктора сложилась так, что продлился он не долго.

Годы жизни Виктора подкатывали к пенсионному возрасту, и он озаботился необходимостью собирать документы для оформления пенсии. Был у него небольшой трудовой стаж, полученный после армии, но остальная фотодеятельность никак не оформлялась. Документы не понадобились: пошел он в магазин за хлебом, упал на улице и умер. Сердце остановилось. Произошло это в разгар лета, мы с женой были на даче, мобильной связи еще не было, и о смерти Виктора узнали через неделю после похорон.

Просто жил и просто умер. Один из православных старцев говорил: «Где просто, там ангелов сО ста, а где сложно – одного найти невозможно». А мне вспоминаются строки песни Булата Окуджавы, написанной на смерть Владимира Высоцкого:

«Говорят, что грешил,

Что не к сроку свечу затушил.

Как умел, так и жил,

А безгрешных не знает природа».

К жизни и смерти Виктора эти строки, пожалуй, тоже подходят. Имя «Виктор» в переводе с латыни означает «победитель». Виктор на важном этапе своей жизни смог победить сам себя, и эта победа дорогого стоит. Посему он и остается в моей памяти и памяти знавших его людей.

Ты заглядываешь в лица, вглядываешься, пытаясь отыскать хоть немного поддержки, но находишь лишь мраморную холодность.

Сегодня у тебя нет друзей.

Сегодня у тебя враги.

Падение не происходит в один миг, оно подкрадывается незаметной тенью, что так легка, и будто бы пуглива, юркая эта тень, как змейка, а за нею следует холодный, но ещё тихий шелест, едва обрисовывается отчуждение…

Ты входишь в этот зал впервые несколько лет назад. Ты входишь как триумфатор, что победил какую-то злую силу, прошел через препятствия, поднялся до этой самой залы и тех, кто в ней стоит, видишь улыбки одобрения и слышишь о своем назначении, гордишься и веришь, что справишься со всем – ведь главное достигнуто: ты стал кем-то важным.

Но как ты шел сюда? Какими были твои ступени? Как ты уже черствел и как черствели те, что приветствуют тебя? Через что пришлось перешагнуть и от чего отказаться? Как пришлось ошибиться и огрубеть?

В минуту триумфа ты не думаешь об этом, и веришь лишь в то, что теперь всё будет хорошо до самой смерти.

Но это не так. И смерть уже не какая-то далекая абстракция, а вполне пожелавшая проявить себя как личность сила, что не кажется далекой, но постепенно принимает форму, а её рука вдруг касается твоего плеча, ее вкрадчивый голос оказывается звучащим в ушах.

И приходит осознание.

Ты – триумфатор, да, но только до тех пор, пока ты нужен и не опасен.

Подчинись и будь удобен – будешь в этой зале.

Выйдешь из-под контроля, поднимешь голову – будешь стёрт.

Приходит понимание, что тот покровитель, что однажды ввел тебя сюда, не имеет того могущества, что защитило бы тебя, а также не имеет он и желание к твоей защите. А может быть покровитель и вовсе слаб.

И есть гиганты борьбы. Они могут иметь безобидный вид и походить на друзей, но в их самом светлом взгляде иногда таится куда больше яростного расчета, чем в грубости, что сказана была открыто, чем в том снобизме, что был проявлен к тебе, поднявшемуся из ниоткуда, пришедшему с какого-то далекого, никому не нужного городка или местности, о которой мало кто и слышал.

Вот, например, та женщина, что стоит в черном строгом платье – ее черты милы, а взгляд печален и светел, она улыбается тихо и также тихо говорит, походит на безутешную вдову, но не стоит ей верить.

У нее целый штат отравителей и шпионов, что только не едят с ее рук, и с одинаковой светлостью в лице она может приветствовать тебя и клеветать на того, кому улыбалась. И будет убедительна настолько, что ты сам усомнишься в своей невиновности…

Впрочем, бывают ли невиновные? Чем больше ты идешь, чем выше, тем опаснее. Твои речи могут быть извращены так, как будет кому-нибудь нужно, твои письма не принадлежат одному тебе, и даже мысли будто бы под надзором. Панцирь не может быть надежным – нет такой защиты для всех этих змей, что заглядывают в окна и слушают разговоры на улицах, что ловят слухи и наблюдают.

Или еще один – бледный, худой. В обращении мягок и учтив. Он придумал отличную штуку – служить всем и никому. В его устах любая речь может быть трактована двояко. Если даже ты будешь рьяно соглашаться, он найдет лазейку, чтобы показать (и опять же – показать убедительно), что ты отказывался.

Или вот – низенький, смешливый, постоянно в шутках и добродушии…монстр. В глазах его лед и почти нечеловеческая жестокость – он главный палач, именно он один из тех гигантов, кто решает, кого пора свалить.

И так о каждом. Каждый – змей. Есть Драконы, что этих змей подминают под себя, периодически сжигая даже своих, чтобы выторговать для себя побольше места, но и Драконы ведут между собой борьбу.

И всем не угодить.

И однажды можно не угодить настолько кому-нибудь особенно, что падение, что всегда и без того не больше, чем вопрос времени – приближается с бешеной силой…

***

Нельзя быть умным – это риск, что в тебе разглядит кто-то конкурента. Нельзя быть глупым – не успеешь заметить ловушку.

Нельзя быть мстительным, потому что завтра тебе придется объединиться со вчерашним врагом, так как поодиночке вам не выстоять, но и отходчивостью нельзя страдать – ведь предательство имеет свойство повторяться.

Нельзя рисковать – можно погорячиться, но и медлить нельзя – легко потерять свои позиции, и довольствоваться лишь остатками.

Нельзя не знать ничего и нельзя знать слишком много, иначе в обоих случаях – ты только карта для размена, нет, ты и так карта для размена, но разменять можно крупно и мелко.

Нельзя лезть на рожон, нельзя и отмалчиваться. Тень не выгадает себе ничего, но может все потерять, сброшенная со счета.

Постоянно приходится лавировать между всеми «нельзя» и единственным «можно» - можно находиться в этом зале среди змей.

***

А потом ты понимаешь, что стал таким, как они. Еще не Дракон, не гигант, но уже змея. Уже знаешь, как приходит падение и приближал его для кого-то, и знаешь все тревожные знаки.

Сначала – мало поддержки к речам. Потом придирки и откровенное изменение фраз.

Подозрение, отчуждение и, наконец – откровенный шелест. На стадии шелеста можно считать, что песенка спета – все кончено.

Шелест означает, что они уже сговорились, а те, кто не согласен – промолчат. Клубок змей готов опутать тебя с ног до головы липкими сильными и холодными скользкими телами, задушить в блеске фальшивых надежд.

А всегда есть что вытащить на свет в последней капле. Всегда можно найти то, что ты прячешь в кладбище своего сердца, можно вытащить и продемонстрировать.

Особенно, если ты идешь к верхам долго, мучительно и с самых низов.

***

Иногда тебе хочется уйти, но это невозможно. Твоя жизнь не принадлежит тебе с момента входа в зал. Ты теперь уйдешь тогда, когда из тебя выжмут все, что можно и разменяют.

Пока ты потерян – тебя попросят помочь, по-дружески, мягко и радушно. Согласишься, не зная, что на второй раз с тебя помощь потребуют, напирая на то, что ты уже помог и теперь, если вытащить это – выкинут тебя прочь из этой залы с таким клеймом, что не отмыть.

Соглашаешься снова, от безысходности и увязаешь окончательно…

***

Клевещешь, совершаешь подлог, выворачиваешь фразы и учишься сам говорить так, чтобы перевернуть твои слова было невозможно. Прячешь личную жизнь, не боясь сколько встречи жены с любовницей, сколько любовницы со своими соратниками.

Не пишешь писем. Если и пишешь, то сухо:

«Жду в восемь, в зале собраний. Подпись»

Но проще сказать на словах. Слова – вода. В них можно утонуть и их можно иссушить, если успеть, конечно.

Учишься успевать. Не здороваешься с теми, чей конец уже близок, или максимально вероятен и становишься почти пророком, угадывая, чей черед придет сейчас, пока не понимаешь, что к твоим речам все меньше внимания…

***

А потом ты приходишь в зал и понимаешь, что в лицах твоих соратников – мрамор и лед. В глазах – пустота и равнодушие.

Так происходит финальный аккорд падения. Неизбежный итог великолепного возвышения. Хочется бороться, не верить и убеждать себя до обморока, что это не так и все лишь почудилось, показалось, и это не мрамор в глазах, а просто тусклый свет.

Но ход свершен и с трибуны обвинителя звучит твое имя, произнесенное с фальшиво-яростной ноткой.

И ты понимаешь, что падение произошло уже давно и только мрамор его свидетель. В глубинах сердца, там, где кладбище тайн и секретов, что-то тяжело обрывается и ноет, но ты не выдаешь этого – время отбирает сладкую возможность истинной демонстрации чувств.

Обвинения летят, скользят змеиные шелесты и рука смерти уже где-то на твоем горле. А ты стоишь…холодный, словно бы сам сделан из мрамора.

А в груди почему-то жар.