Поезд в Зазеркалье

Поезд набирал ход. Стоя у окна, Лидка смотрела на удаляющийся город. Состав, делая правый поворот, оставил позади многоэтажные новостройки, незаселенные, и потому не живые. Потом промелькнули ярко освещенные корпуса завода «Красный котельщик». Прошло всего несколько минут, а состав, миновав на полном ходу одноэтажную северную окраину Таганрога, вырвался на степной простор, устремился в ночь, унося с собой пассажиров.
Лидка знала все, что оставляла позади. Это был ее город. Знала, что произойдет там завтра и в какой последовательности. Лекции в институте начнутся ровно в восемь. И именно завтра, «ПГ», как звали студенты своего замдекана Петра Георгиевича Голосова, в 309 аудитории, когда соберется весь поток вместе с гидроакустиками, сделает перекличку, и... прощай стипендия!
- Ну и пусть! - думала Лидка. Дело, ради которого она пожертвовала стипендией, было важнее. Подошла проводница, взяла протянутый билет.

- Куда едем? - спросила, разворачивая голубую бумажку.

- До Харькова.

Полистав кожаную «раскладушку», в кармашки которой были вложены билеты, проводница подвела Лидку к открытой двери купе, жестом показала на верхнюю полку слева:
- Располагайтесь. Белье брать будете?
- Да, спасибо. В котором часу будет Харьков?
- Утром, около семи. Проводница закрыла за собой дверь. Была середина марта. Поезда шли полупустыми. В купе были заняты только нижние полки. В дороге, не обремененные долгосрочными обязательствами, люди общаются легко. Молодая бабушка везла в Москву шестилетку внука. В Москве жила мать мальчика. Эту информацию попутчики выдали сразу, узнав, что Лидка едет только до Харькова. Приличия были соблюдены, знакомство состоялось, но развивать тему не хотелось, и Лидка, бросив свою небольшую дорожную сумку на третью полку, взобралась наверх. Женщина внизу, обняв внука, начала негромко читать ему Андерсена. Грустную сказку о Русалочке.

Лидка отбросила подушку, чтобы удобнее было смотреть в окно. Она старалась не пропустить ничего. Маленькие, едва освещенные полустанки, небольшие станции, потом снова черная степь, и только вдалеке, на горизонте, редкая цепочка огней. Земля казалась необитаемой. Нужно было осознать, наконец, происходящее. Стук колес помогал думать. Она ехала к отцу.

Лидия Георгиевна Ушкина - студентка третьего курса технического ВУЗа - ехала к своему отцу - Георгию Константиновичу Курлянскому. К человеку, которого никогда не было в ее жизни. Она еще помнит, как сидела в детском саду вечерами на подоконнике с тайной надеждой, что придет за нею однажды отец,- красивый, светловолосый человек, которого Лидка давно и хорошо знала по фотографиям. В третьем классе она часами дежурила в шалаше, сооруженном дворовой детворой в палисаднике напротив подъездов, и внимательно всматривалась в лица людей, входивших в дом. Если на дорожке появлялся военный, она, затаив дыхание, напряженно следила, в какой подъезд он свернет. Но гости в военной форме заходили в Лидкин подъезд редко. Отца среди них не было.
Лидка не хотела знать, что годы идут, что война давно закончилась, и все, кто хотел и мог вернуться, уже дома. Она не хотела знать, что человек, которого ждет, давно снял военную форму и даже постарел. Она не хотела знать, что где-то там, за горизонтом, он просто живет и, может быть, вполне счастлив без нее, - Лидки. Она была уверена, что отец придет, что она сможет узнать его сразу - по погонам, по наградам, и просто потому, что он ее отец! Впрочем, приметы и награды Лидка придумывала сама.

В шестом классе в кроне огромного тополя, стоявшего напротив дома, она устроила себе тайный наблюдательный пункт. Брала с собою на дерево одеяло, пару бутербродов, и почти всегда свою любимую книгу... И снова ждала. Часы, дни, годы. Она знала точно, что где-то там, далеко за горизонтом этот человек ЕСТЬ. Что он жив, что он существует. Письма, написанные Лидкой, не возвращались, значит, кто-то получал их.

Поезд все ускорял ход. Порой начинало казаться, что, еще мгновение и земля не удержит эту летящую железную громаду. Колеса рвались на волю, не желая мириться с колеей, увлекая за собой пассажиров... Но мгновение заканчивалось, а поезд продолжал полет. Бояться становилось бессмысленно и смешно. Лидка легла на спину, закрыла глаза. Она уже не помнила, когда и что писала отцу. Эти редкие письма просто падали с глухим звуком в синий почтовый ящик и навсегда исчезали в пространстве. Как в черной дыре. Кто-то получал их там, на другом конце этой непрочной, разорванной с одной стороны ниточки. Лидке всегда хотелось знать: почему? В чем виновата она?

Лида усмехнулась, вспомнив свою наивную веру. Теперь-то она твердо знала, что ждать больше нельзя. Нужно брать инициативу в свои руки... В самом деле, если отец ЖИВ, если они не разминулись на Земле во времени, если их разделяет только пространство, нужно преодолеть его! До Харькова всего-то одна ночь пути! И вот вчера наступил, наконец, этот день. Лидка решила, скорее даже почувствовала, что, если не сейчас, то никогда не увидит его. Теперь она ехала в Харьков на встречу с отцом, которого у нее никогда не было. Что ждет ее там?

Чужой город

Харьков встретил гостью пасмурной погодой. Низкое серое небо. Промокшие серые дома. Незнакомые, суровые люди. Все было чужим. Но было у этого города одно, самое главное преимущество, за что Лидка простила городу все: здесь жил ее отец! Лидка шла по улице и думала, что в эту самую минуту, где-то совсем рядом ходит Он, не зная еще, что его взрослая дочь уже в городе. Лидка невольно искала в толпе молодое, знакомое по фотографии лицо... Место в гостинице она получила сразу. В номере стоял огромный цветной телевизор, на тумбочке у кровати телефон. Дверца холодильника была открыта. Лидка прикрыла ее, чтобы пройти в комнату. Номер был двухместный. Вторая кровать пуста. Лидка поправила макияж, положила в каждый карман по носовому платку. Адрес она знала наизусть с детства, но для надежности, положила в сумочку тетрадный листок с записью. На другом листке она написала номер своего телефона и номер комнаты. Глянула на себя в зеркало и, глубоко вздохнув, сделала шаг к двери.

Новые дома

«Новi будинки», - так называлась улица, которую искала Лидка. Место для харьковчан известное, и первая же, встреченная на улице женщина, подробно объяснила девушке, как доехать. Около десяти часов утра по местному времени Лидка уже подходила к подъезду, в котором все эти годы жил ее отец. Лидка попыталась представить, что она - это Он. Она хотела смотреть его глазами. Вот так, каждый день подходит он к этому подъезду, поднимается на третий этаж. Вот так же, протягивает руку к звонку. Слышит этот неприятный, резкий звук, потом приближающиеся шаги. Чьи они?

- Кто там?- спросил из-за двери женский голос

- Георгий Константинович здесь живет? За дверью воцарилась тишина.

Дом, где разбиваются сердца

Наконец, щелкнул замок, в двери появилось женское лицо. Худая, высокая женщина с прямым пробором редких длинных волос недобро смотрела на гостью.

- Он на работе. А вы, собственно, кто? С работы?

- Нет, - коротко ответила Лидка и замолчала.

Слова остались в горле, там же, где стучало сердце. Женщина нахмурилась, посмотрела на Лидку внимательнее, но ничего не сказала. Пауза несколько затянулась. Наконец, словно на что-то решившись, женщина открыла дверь шире, сделала шаг в сторону, освобождая дорогу. Сказала:

- Заходи, Лида...

Девушка растерялась. Вот так просто: заходи, Лида? Словно они знакомы! Словно она напряженно ждала этого звонка в дверь! Сколько лет? Лидка шагнула за порог...

(продолжение следует)

Хотите верьте, хотите нет, но вышла такая история, пошла я значит поступать в аспирантуру после окончания института. Женщину, которая принимала меня на обучение уволили почти сразу как меня зачислили. При первой нашей встрече она сказала, что не зачислят меня в случае если я не захочу работать у них в лаборатории исследователем. Пришлось согласиться, т.к. нужен был опыт исследовательской деятельности, о чем в последствии пожалела, защититься мне так и не дали.


В первые годы обучения поселили в гостевой дом, где было очень холодно, отбирали батареи, грозили выгнать и выставить фотографии моих личных вещей на всеобщее обозрение (комендант имела возможность беспрепятственно заходить ко мне в комнату и трогать мои вещи) т.к. не успевала прибираться, было очень много работы, помимо этого по дому бегали мыши и не давали спать.


Принудили сидеть и работать в здании без фундамента, где также не давали использовать обогреватели да и ещё постоянно открывали окна другие сотрудники, получила сильное обморожение, не чувствовала ног, сильно простыла, слегла на несколько лет, насморк до сих пор не проходит, плюс появились сильные судороги и много других последствий, как физических, так и психологических. Только недавно начала более менее приходить в себя.


За год до моего ухода пригласили новую аспирантку. Говорили, что она гений-математик, оказалось, что с факультета физики, считать не умела, все путала, закатывала истерики, ничего делать не хотела. Новоиспечённая начальница скидывала с нее работу на других, включая меня. Брала наши с коллегами наработки без разрешения и публиковала от своего имени. Разрешение конечно давала другая вышестоящая коллега, но с нами не советовалась.


Мне не дали подготовиться к выпускным экзаменам, принудив работать дополнительно на стажировке техническим секретарем в приемной у зам. директора и исполняющей обязанности директора, плюс член. корреспондента института, хотя была договоренность, что это не на долго.


Помимо этого выполняла исследовательскую работу по нескольким направлениям. Также поставили на проект по работе с аспирантами для изучения английского языка без поддержки, с учётом того, что на нём говорить не умею, только читать и переводить и то не особо. Помогать мне никто не хотел. Ещё выполняла работу по написанию диссертационного исследования.


Перед одним из выпускных экзаменов мне нужно было срочно удалять зуб мудрости, удалили его так, что я около месяца плевалась кровью, не могла есть, было трудно говорить, неудачно зашили рану. Так принимавшие у меня экзамен комиссия лишили стипендии, не смогла сдать на необходимый балл, при этом они были в курсе происходящего, почти каждый день с ними виделась в отделе, где проходила стажировку.


Так в аспирантуре попросили меня уйти с обучения. И дали понять, что защищаться мне не придёться, максимум на что я могу претендовать - это корочка, которых у меня и так достаточно много.


Пришлось отчислиться из аспирантуры, к тому времени уже было разрешено уйти из лаборатории с возможностью восстановления.


Зам. директор у которой я кстати и проходила стажировку предложила в оплату ПЯТЬ ТЫСЯЧЬ РУБЛЕЙ В МЕСЯЦ без надбавок после того как меня исключили из аспирантуры, как подтвердил не единожды отдел кадров. При этом за месяц я должна была как и раньше проводить полноценное научное исследование, только без их опубликования, как правило такие исследования под своей фамилией потом публикуют начальники лабораторий и директора института. До этого в среднем мне платили пятнадцать тысяч рублей в месяц и то с задержками. Естественно я решила уйти, т.к. не могла больше терпеть такой подход к делу. Так они поставили жирную точку на нашем сотрудничестве и следовательно на моей карьере в качестве научного сотрудника.


Перед увольнением научный руководитель сказала, чтобы я в таком доведенном состоянии писала ей статьи без оплаты и чтобы приезжала обратно получать свою корочку. Также на прощание начала обвинять меня в том, что я не являюсь автором тех статей, которые были опубликованы мною.


После моего ухода один из участников совета молодых ученых попросил ему скинуть все мои наработки по деятельности СМУ, сказав что будут продолжать без меня начатое мною дело, при этом до этого напрочь открещивался от сотрудничества со мной.


•••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••

В настоящее время нами управляют безидейные люди, не способные сгенерировать что-то оригинальное самостоятельно. Им не нужно развитие им нужны просто безвольные люди, которыми можно просто запугивая пользоваться, из которых можно безпрепятственно выкачивать ресурсы, настраивая друг против друга. Вот и объяснение, почему я больше "не хочу" быть учёным. 


Спасибо за внимание.