Анни Лакруа-Риз
Корр.: Вопросы, связанные с историей Второй мировой войны, сегодня не только не теряют актуальности, а наоборот, как будто обретают все более острое звучание. Свидетельство тому — недавняя статья Путина, опубликованная в The National Interest. Что Вы, как специалист по истории международных отношений этого периода, можете сказать о роли Франции и Великобритании в подготовке к войне, а также о современных западных ее интерпретациях?
Анни Лакруа-Риз: Президент Путин не в первый раз высказывается об исторических обстоятельствах подготовки и начала Второй мировой войны. Хочу отметить, что для меня как историка заявляемые им тезисы ничего принципиально нового не привносят. Они просто соответствуют действительности. Ранее, несколько месяцев назад, когда президент Путин также описывал картину развязывания войны и роль в ней западных держав, значение Мюнхенского сговора и т. д., он сказал одну интересную вещь. Он сказал, что Россия собирается открыть доступ ко всем архивным документам, и призвал к тому же все западные страны. Это говорилось в контексте установления объективной исторической истины. Но мне кажется, что г-н Путин тут немного недооценивал ситуацию. Дело в том, что на самом деле на Западе ключевые источники уже давно открыты и доступны в архивах.
Многие важные документы из советских архивов были опубликованы сразу же после победы Советского Союза, в частности, материалы по 1938–1940 годам, для этого не надо было ждать постсоветского периода.
Вскоре после войны документы опубликовали также англичане. В Documents on British foreign policy были опубликованы материалы, которые я читала и которые однозначно свидетельствуют о доле ответственности англичан в начале войны, состоявшей, в частности, в категорическом отказе от оборонительного франко-англо-советского альянса. Англичане тогда честно, нужно отдать им должное, позволили это установить.
Все архивы международных отношений говорят о том же — о саботаже оборонительного союза. И совершенно неоспоримо, что саботаж этот никак не связан с действиями СССР. Потому что между 1930 и 1933 годами и даже раньше этого СССР делал всё возможное, чтоб добиться такого союза.
То, что в Мюнхене Франция и Англия официально «кинули» Чехословакию — страну, бывшую главным союзником Франции в рамках сдерживающего союза, аналогичного союзу времен Первой мировой, известно давным-давно. Этот союз был в некотором смысле повторением конфигурации времен Первой мировой войны. Перед Первой мировой Россия и Франция, за которыми несколько позже последовала Великобритания, создали оборонительный альянс. Этот альянс сыграл в ходе войны абсолютно решающую роль. Именно благодаря ему довольно скоро после начала войны стало ясно, что Германия неспособна ее выиграть, потому что вынуждена воевать на два фронта. Об этом все помнили, и такой союз стал бы эффективным средством недопущения новой войны.
В моих работах я опираюсь на западные источники, потому что не знаю русского языка. Так что, говоря о политике СССР, так же как и о политике Запада, я ссылаюсь только на западные архивы. Так вот, в двух моих очень толстых книгах: «Выбор поражения», в которой рассматриваются 30-е годы с экскурсами в более ранний период, и «Ватикан, Европа и рейх» — я показала, что уже начиная с 20-х годов СССР все время старался сформировать трехсторонний оборонительный союз. Особенно после того, как со стороны французского премьера Эдуара Эррио наметилась перспектива политического признания. И это несмотря на то, что отношения между СССР и Германией казались наилучшими в 20-е годы. Германия единственная признала советское государство, еще до того, как официально образовался СССР. Но это не помешало советским лидерам уже тогда оценить реальность угрозы новой германской экспансии.
Дело в том, что независимо от идеологий германская экспансия, в частности в восточном направлении, давно присутствует в европейской истории. Второй рейх, потом Веймарская республика, чья внешняя политика ничуть не отличалась, и затем Третий рейх — все они наследовали доимпериалистическим немецким проектам экспансии — то есть проектам Австрийской, а затем Австро-Венгерской империи. К примеру, задолго до появления СССР с его большевистской идеологией, еще в конце XIX века, в Германии печаталась масса статей, в которых говорилось, что русские очень плохие хозяева на Украине, что последняя могла бы быть намного более процветающей, если бы хозяевами стали немцы.
Западные архивы позволяют однозначно установить, что провал союза между западными державами и СССР был результатом сознательного саботажа.
Я полностью отвечаю за свои слова. Еще с лета 1932 года — я показала это опять-таки исключительно на материалах западных источников — французские дипломаты и военные начинают говорить об альтернативе: либо Сталину со своими соратниками удастся добиться трехстороннего союза, подобного Антанте, то есть вынуждающего Германию в случае агрессии с ее стороны воевать на два фронта, либо Сталин будет вынужден искать компромисса с Германией, который позволит СССР выиграть время. Это еще в 1932 году! А в 1933-м это уже становится просто-таки лейтмотивом в переписках французских и английских послов и военных атташе. И все-таки Запад сделал всё для подрыва союза с СССР. И после этого кто-то может возмущаться пактом Молотова — Риббентропа?
Таким образом, Путин совершенно объективен, говоря об ответственности Запада в развязывании войны. Но всё это у нас давно известно и доступно для изучения.
Проблема не в недоступности источников, а в том, что до населения совершенно не доводится информация, вытекающая из их изучения. На Западе уже стало невозможно какое-либо массовое ее распространение.
Путин все время подчеркивает значение Мюнхенского сговора. Но он повторяет ровно те же выкладки, которые были сделаны еще во времена его подписания. Причем и СССР, и каждая из западных стран делали тогда идентичные заключения! На этот счет существуют просто горы документов. Пример Франции в этом отношении невероятно красноречив. Существует, например, текст сотрудника нашего Генерального штаба, написанный за пару недель до Мюнхенской конференции. В середине сентября 1938 года он пишет, что если Чехословакия не будет спасена, то падет последнее препятствие на пути к оккупации Франции. И заключает он свой текст тем, что если мы уступим рейху, то Франция будет «неминуемо побеждена, а ее территория расчленена». Это — сентябрь 1938 года!
Есть еще один замечательный факт. Он связан с последней фазой подрыва трехстороннего соглашения и подготовки к войне — фазой, которую я называю «московским фарсом» (Мюнхен был предпоследней фазой). И я не одна представляю вещи таким образом. Очень серьезные англоязычные историки говорили то же самое. Этот «московский фарс» был встречей между советским военным командованием и военными представителями Франции и Англии в начале второй половины августа 1939 г.
В это время немецкие войска на виду у всех уже стоят у границы Польши. Британский и французский представители же не торопятся и вместо самолета едут в Москву целых пять дней: на пароходе, а затем на поезде. Притом что СССР еще с марта 1939-го без конца просит все страны, находящиеся под угрозой, собраться и принять меры по противодействию, создав, наконец, оборонительный союз.
На встрече в Москве француза и британца встречает вся советская военная верхушка: Ворошилов, Шапошников и т. д. А кого же послали мы? Бравого генерала Жозефа Эме Думенка — никому не известного военного коменданта Лилля, который бродил по парижским кабинетам, пытаясь понять, что от него требуется. Но ему никто ничего толком не объяснил, потому что всё, что от него требовалось, это ничего не подписывать. И, соответственно, он ехал без надлежащих полномочий. А от Великобритании был столь же второплановый адмирал по фамилии Дрэкс, который во время всего этого недоразумения только и делал, что всё расстраивал.
И вот, Думенк возвращается на родину с досье, которое я читала во Французском военном архиве в Венсене. Содержание этого досье совершенно вопиюще для Запада! В нем дано всё необходимое, чтоб предвидеть развитие событий. Человек, прочитавший его, не может и помыслить, что за пакт Молотова — Риббентропа и за всё, что за ним последовало, можно возложить ответственность на СССР.
Но есть и другие свидетельства. Чего стоит, например, телеграмма от 23 августа (день подписания советско-германского соглашения) французского военного атташе Огюста Паласа: «Для СССР договор с Германией есть лишь наихудший вариант и, возможно, средство давления, чтобы ускорить создание искомой коалиции»!
Между прочим, после этого маскарада в Москве член британской делегации, шотландец маршал Чарльз Барнетт (Burnett), уже распрощавшись с откровенно расстроенным Ворошиловым, заметил в присутствии остальных британцев и французов, стоявших с мрачными лицами, что «наша неудача представляет „большую победу“. Это изумительное соглашение между Гитлером и Сталиным позволит нашим правительствам больше не церемониться с коммунизмом» (я цитирую из доклада Думенка!)
Тут имелся в виду не только СССР. Жорж Бонне — министр иностранных дел с весны 1938 года, который воплощает предательство французской элиты и сделанный ею выбор поражения, при этом он как бы республиканец, член Радикальной партии. Так вот, Жорж Бонне встретился 1 июля 1939 года в Париже с послом рейха графом фон Вельцеком. Бонне заявил фон Велькецу, что, мол, всё замечательно, что мы отменим выборы (которые должны были пройти весной 1940 года), запретим политические собрания (то есть собрания французской Компартии) и «образумим коммунистов».
Вот что подразумевала ремарка британца: теперь мы разберемся со всей внутренней оппозицией. Об этом Путин, правда, не упоминал, но это пример того, до какой степени детальности нам известно об обстоятельствах саботажа франко-англо-советского союза.
Обложка книги Анни Лакруа-Риз «От Мюнхена до Виши»
Корр.: Какую роль играла в этой конфигурации Польша, которая сегодня особенно яростно нападает на Россию, делая из нее чуть ли не главного агрессора Второй мировой?
Анни Лакруа-Риз: Конечно, кроме саботажа, о котором я говорила, нужно рассказать о том, как Запад использовал Польшу, которую немцы и французы называли гиеной или стервятником. Г-н Путин сказал немало нелицеприятной правды о ее роли, но, поверьте мне, архивы показывают, что сколько бы он ни говорил, этого всё равно будет недостаточно! Поведение клики Юзефа Бека — наследницы клики Пилсудского — просто омерзительно, и оно при этом являет собой полное национальное предательство. Эти люди буквально принесли в жертву собственную страну и, полностью отдавая себе в этом отчет, отдали ее народ на растерзание. При этом Бек держал колоссальные суммы в немецких банках — сотни миллионов, согласно данным французской военной разведки.
Однако у этого предательства есть и другие аспекты, которые Запад должен был бы честно признать. Дело в том, что западные страны постарались прикрыться Польшей. Они хотели взвалить на нее всю ответственность за войну. На самом же деле на Польшу им было глубоко наплевать. Французские архивы, например, содержат неопровержимые доказательства того, что существовали планы военной оккупации Польши.
Правда, французы не собирались их воплощать, но они существовали! Когда Ворошилов в августе 1939 года развернул перед французом и британцем военные планы, объявив, что вот у нас есть такие-то три плана, а какие у вас? — у французов их не было. То есть они были, но они не могли их показать! А в эти планы входила оккупация Польши. Чтобы победить Германию, была идея, вернее, рабочая гипотеза, оккупировать своего так называемого союзника.
В книгах «Выбор поражения» и «От Мюнхена до Виши» я показала, что Польша, конечно, проявила себя крайне гнусно, но Франция и Англия использовали ее в своих целях и были полноценными хозяевами игры, особенно после 1933 года, притом что Польша — я об этом тоже пишу — фактически вступила в политический союз с Германией. Немецкий режим Польшу вполне устраивал, соответствовал ее собственной диктатуре, ее преследованию красных, евреев и пр.
Заметьте, когда пришло время Мюнхенской конференции, Париж и Лондон совершенно не посчитались со своим добрым и довольно сильным союзником Чехословакией. Зато они были очень обходительны с Польшей — лилипутом со слабой армией, на которую они и смотрели как на ничтожество. Я в связи с этим нашла и воспроизвела в книгах документы 20-х годов, которые ясно показывают, что в 1920-м, когда Польша напала на молодую советскую Россию, она бы ничего не добилась без помощи французской армии.
Корр.: Каково значение столкновения идеологий в исторических событиях, которые вы описываете? Ведь воевали не просто Германия, СССР, Запад, а коммунизм и фашизм.
Анни Лакруа-Риз: Я думаю, что, несмотря на важность идеологической сущности Советского Союза и идеологий вообще, они не играли первостепенной роли в отношении Запада к СССР. Первостепенное значение имели материальные и экономические интересы. СССР был нестерпим для Запада в первую очередь по этой простой причине. Например, в России, начиная с 1890-х годов, вся современная промышленность (не считая старую традиционную промышленность — сельскохозяйственную и частично текстильную) была под контролем иностранного капитала. Национальное богатство России было фактически в руках Запада.
А большевики имели наглость всё это национализировать! Я хочу сказать, что ненависть к Советской России была в первую очередь ненавистью империалистического характера.
Вообще-то в данном вопросе никакие архивы не нужны. Достаточно задаться вопросом, почему поражение коммунизма в 1989 году не угомонило Запад в отношении России, несмотря на все обещания, данные Горбачеву. Если бы идеологией объяснялось всё, то невозможно было бы понять, почему Россия по-прежнему не дает покоя Западу. Просто экономические интересы остались в силе. Запад давным-давно алчно смотрит на богатства России, особенно на Украину. В моей книге о предпосылках создания Евросоюза я цитирую мнение правого, даже крайне правого польского деятеля Романа Дмовского, высказанное им в 1930 году.
Дмовский принадлежал к антинемецким правым силам (он был, конечно, и антирусским, но антинемецким — особенно). Так вот, этот самый Дмовский в 1930 году пишет, что Запад хочет во что бы то ни стало оторвать Украину от России, с чем Россия никогда не сможет смириться, потому что это превратит ее из страны-производителя в зависимую страну-потребителя. Надо, конечно, учитывать, что в ту пору СССР еще не успел расшириться в восточном направлении.
Аналогичные материальные интересы действовали, конечно, и между рейхом и остальными западными державами. Был, разумеется, общий «крестовый поход» против Советов, но западные страны, как известно, не менее свирепо рвали на части и друг друга. При этом их главной слабостью по отношению к рейху была именно глубина экономических связей с ним.
В качестве примера важности экономической составляющей можно привести ту же историю с «киданием» Чехословакии. Почему Франция отвернулась от нее?
Чехословакия была центральным звеном французского оборонительного союза. Она была буквально маленькой Францией. И всё вооружение было у нее от Шнейдера — крупнейшего французского оружейника. Шнейдер контролировал оружейные заводы «Шкоды» и был там полным хозяином. А после кризиса 1929 года Чехословакия превратилась в мертвый груз.
Британский финансовый капитал счел, что перевооружение Германии ему экономически невыгодно. Гораздо выгоднее дать немцам огромные кредиты, чтоб они сами занялись своим вооружением. И вот в декабре 1938 года, через пару месяцев после Мюнхенского сговора, Шнейдер продает «Шкоду», не приносящую прибыль, Круппу! При этом во Франции распространили информацию, будто покупателями были какие-то чехословацкие группы.
А как известно, без заводов «Шкоды» Германия не могла начать войну. И где тут идеология? Всё основано на экономических интересах, ну и, конечно, на политических.
Возвращаясь к вопросу об исторической правде, я еще раз подчеркиваю, что на Западе всё известно и достаточно изучено. Только этой правде не оставлено никаких шансов прорваться к людям.
Говорить о ней публично — неприлично и практически запрещено.
https://rossaprimavera-ru.turbopages.org/s/rossaprimavera.ru/article/6b84851d?promo=navbar&utm_referrer=https://zen.yandex.com&utm_campaign=dbr
