(“Кэшбэк”– язык туземцев)
Продолжение приключений Васи Штыкова в Антарктиде. Как вы помните, папуасы решили зажарить отважного корреспондента на вертеле за слишком болтливый язык.
Стоя у огромного очага, под которым энергично трепетали языки природного газа, бьющего прямо из раскалённых добела камней, папуас вдруг спросил у Васи:
– Кстати, какая у тебя группа крови?
– То-то мне показалось, что картавишь. Тебя есть нельзя, – вдруг категорично заявил старый вождь.
– Себя слышишь – благости ноль, одни вопросы. Ты нам весь организм испортишь любопытством. Не-а, лучше обратно в Империю отправить.
– Спасибо, конечно, но чё-то обидно за генетику, – смутился Вася.
– У нас воздух чистый, можно сказать, стерильный, а тут спорная сущность образовалась. Пусть уж там наверху радуются твоим вопросам, а нам и самим неплохо живётся. Ещё придумаешь что-нибудь вредное, а потом «Интернационал» или «Лили Марлен» начнётся. В общем, и убить нельзя, и оставлять опасно. Иди отсюда, И это, там наверху скажи, чтобы таких больше не присылали.
– У вас же банка тушёнки?
– Это курам за работу, а нам?
– Откуда? Мы всё забрали.
– Принесу. У нас на станции целый сарай продовольствия.
– Н-да, вопрос… – произнёс абориген в задумчивости и поскрёб грязной пятернёй дурнопахнущие дреды. При этом его мстительно укусил вождь блошиного племени, отчего старик сморщился.
– Ага, замёрзнете! У вас здесь форменный Крым, а там Антарктика! Мгновенно сосулькой сделаетесь.
– А спутниковый навигатор на что?
– Что с вами делать? И Пелагею Ивановну не боитесь?
– Утомил, шагай вперёд. Ольга, пойдёшь с нами, там какая-то Пелагея завелась. Поговоришь с ней по-бабски за жизнь.
Напялив на себя огромный пуховик Шпаро, из которого торчали только вонючие дреды, папуас копьём погнал меня перед собой. Следом тащила огромные волокуши из клёпанного алюминия Ольга с хмурым лицом, на котором читалась голодная злость. Дай ей волю, так она бы корреспондента слопала без термической обработки.
Я очень надеялся на сибирских лаек, которые с успехом гоняли от станции кровожадных арктических мамонтов, но на удивление, они дружно забились в будку. Сквозь щель трусливо просачивались облачка пара от дыхания – собаки молчали.
Внутри терзал аппетит запах печёных пирожков с луком и яйцом.
– К вам как обращаться, уважаемый людоед.
– О как! Знатно припечатали. Можно, товарищ Людоед, я за вами спрячусь? Уж очень она вредная.
– Ольга, пойди выясни, что за фря такая.
Коренастая женщина осторожно толкнула первобытным копьём в дверь, из-за которой доносился запах съестного. Через минуту отлетела к нам, закрывая рукой свежий синяк под глазом. Следом пожаловала разъярённая Пелагея.
– Это что за персонажи? – набросилась она на меня, показывая в сторону туземцев большим половником из нержавейки.
– Лю-людоеды, уважаемая Пелагея Ивановна, – дрожащим голосом попробовал разрядить обстановку, помня, что от моих слов зависит жизнь товарищей.
– И-и? – повариха грозно уставилась накрашенными ресницами.
– Обменять хочу товарища Шпаро на тушёнку.
– Всех, конечно. Но Шпаро в первую очередь. Они его на вертел насадить хотят, как кабана. Упитанный, говорят, сверх меры, и всё благодаря вам, – решил польстить на всякий случай.
– Склад конфискуем и в расчёте, – подал голос Людоед.
– Как вы нестерильно пахнете! За начальника могу предложить только ящик с учётом антарктической надбавки.
– Послушайте, женщина, ведь съедим кабанчика?
– Два ящика и корзину пирожков.
– Продовольственный шантаж! Ольга может сжечь вашу богадельню вмиг.
– Твой начальник, что ли? – повариха сочувственно посмотрела на подбитый глаз коллеги.
– Репортёр пойдёт кэшбэком, – деловито предложила людоедка.
– Его? Шутишь! Лучше Шпаро скинуть, чтобы жрал меньше.
В конце концов, аборигены согласились отпустить членов экспедиции в обмен на регулярные поставки продовольствия для коренных жителей Южного полюса.
Вася Штыков Полярная станция «Заре навстречу»
