Раскаты грома и капли дождя, слегка под углом, орошали сухую потрескавшуюся землю долгожданной влагой. Щебеча под ухо самому себе, сидел старик с поношенной шляпой у крыльца и глубоко всматривался вдаль за своё кукурузное поле, вдоль которого медленно, неспешно двигался грузовик. Видно было, что водитель не ожидал дождя так скоро, июльская жара не предвещала никакой водной угрозы. Старик сидел на крыльце и не подавал признаков жизни, даже не моргал. Он знал, какие вести принесет ему этот безобидный водитель. Седой старик тихо ожидал услышать страшные слова, как тогда, двадцать лет назад, ожидал услышать расстеленный приказ, стоя вплотную у стены. Надежда умирает последней. Водитель припарковался, достал ключи, открыл двери и стал загружать всякий хлам, по просьбе его пожилой сестры, у которых сейчас ремонт. Но вот водитель закончил и уже собрался уезжать назад, но дядя просто так не отпустит своего племянника.
— Садись Сёма, поговорим. — Тихо, почти шепча, сказал старик.
— Да, конечно, — он присел на стул и оба помолчали с минуту, смотря, как потоки дождя сливаются с крыши. — У меня новости. — Наконец прервал молчание Семён. Старик по-прежнему не обращал на его слова никакого внимания продолжая смотреть вдаль. — Ваш сын, Николай, в общем…он…
— Я знаю, Сёма, не утруждайся, я давно уже не получал от него письма, хоть война и закончена, а его всё нет.
— Нет, Василий Кириллович, он не умер. Он сейчас живёт в Смоленске. У него есть семья и ребёнок. Вот это всё.
Было видно, как поразили его слова бедного Василия Кирилловича. Он встал. Столько лет ждать, вот так, на крыльце, вести о его смерти, и узнать, что всё хорошо. Почему не отвечал не на одно письмо? Где был? Почему забыл своего старика? Глупые вопросы, нужно ехать к нему, обнять и по-человечески спросить. Но примет ли у себя?
— Спасибо, что рассказал. Ты сейчас едешь назад, в Смоленск? — Спросил Василий.
— Да, если вы хотите, я могу вас подвезти. Я даже адрес знаю.
Стук капель о стекло и работающие дворники несколько не беспокоили Василия Кирилловича. Он был всецело занят размышлениями о сыне. Ливень не умолкал, а нарастал, и дорога из пыльной тверди превратилась в жидкую грязь. Семён с самого начала своего пути ожидал, что застрянет. Вот бывает у человека беспричинная интуиция, как сейчас, так и мысли заостряются только на этом. Ожидаемое случилось, застряли.
— Давай за руль я толкать буду. — Хоть Семён и не был внушительно комплекции, но силой обладал огромнейшей.
— Вот и остановка. — Злобно пробормотал старик, но выдавливал гашетку, что есть мочи. Неудача. Семён весь промокший вернулся в салон.
— Что делать будем? — Спросил Василий Кириллович.
— Сейчас позвоню…хотя стоп, где мой телефон? — Он порыскал по карманам, но они были пусты. — Чёрт! Телефон оставил дома. Теперь придётся ждать.
Прошло некоторое время, а сердце горечью выливалось у Василия Кирилловича. Не суждено ему добраться до сына. Теперь впервые за многие годы все его чувства подавила обида. За что он так? Если я сделал что, то почему он не простит меня? Судьба не даёт мне даже малейшего шанса исправиться. Сердце стало стучать с огромной скоростью и Василию Кирилловичу стало плохо.
— Вам плохо?
Старик уже не мог отвечать. Он повалился вперёд и умер среди обиды и дождя, так и не сумев спросить ничего у сына.
