Дедушка на самом деле хороший, говорила мама, пока мы ехали в автобусе, просто он не любит это показывать. Потом мама рассказывала про жизнь в деревне – про крики утренних петухов, про ночных сверчков, запах скошенной травы, вкус парного молока, тёплую воду на отмели Ласьвы, про стада коров на склоне холма и народные песни под баян. Мне не терпелось скорее приехать в деревню к дедушке. С другой стороны, меня тревожило, что мама оставит меня – у меня кроме неё никого нет. Папа служит разведчиком в далёкой стране, я его никогда не видел. И дедушку тоже. А мама всё приговаривала, мол, ты не обращай внимание на деда, он добрый, ты только веди себя хорошо – не шали и не капризничай, он этого не любит. Ты ему понравишься. А сама улыбалась сквозь слёзы.
Дед даже не посмотрел на меня. Он молча обнял дочь и затворил за нами ворота. И сразу же меня оглушил лай огромной собаки. Она кидалась на нас, звеня тяжёлой цепью, нагоняя на меня ужас. Дед лишь сказал ей спокойным и властным тоном «cвои» и собака нехотя успокоилась. А потом я увидел в дальнем конце участка трактор. Настоящий трактор! На который можно залезть! Дедушка заговорил лишь когда мы зашли в избу:
– Какими судьбами? Ну, рассказывай, что стряслось.
– Папа, мне нужно уехать по делам, а Вовку не с кем оставить.
Я увидел на шкафу большую необычную штуковину в форме ящика с блестящими кнопками.
– Знаю я твои «дела».
– Пожалуйста, пусть он останется у тебя? Всего на две недели. Ты ведь до сих пор не видел своего внука.
– Он мне не внук и здесь не останется.
– Ну пап! Как ты можешь так говорить, он же – твоя кровь.
– В нём кровь «зэка»! Впускаешь всякую дрянь в себя, шлюха, и после этого требуешь, чтобы я эту дрянь принял в свою семью?
– Вовка, выйди пожалуйста на крыльцо! – не теряя самообладания крикнула мне мама.
Я вышел из избы и оглядел двор – у ворот лежала собака и, увидев меня, зарычала. Около сарая бродили куры. В дальнем углу стоял трактор. Из избы слышались обрывки фраз: «Скажи спасибо, что я с тобой вообще разговариваю!», «Папа! У меня судьба сейчас решается!», «Ну так езжай к нему со своим выводком – всё равно не утаишь!», «Я не собираюсь его скрывать, это нужно на первое время, как ты не понимаешь!», «Мне твой выблядок не нужен», «Ты никого никогда не любил, даже маму», «Откуда тебе, гулящей, знать, что такое любовь».
Я подошёл к трактору. Его заднее колесо было вдвое выше моего роста. Через приоткрытую дверь были видны руль, рычаги и кнопки. С трудом я забрался на подножку и попытался открыть дверцу, но она так просто не поддавалась. «А ну быстро слезь с него»! – вдруг с крыльца рявкнул дед, а собака тут же разразилась лаем. Я с трясущимися коленками слез с трактора и медленно побрёл к дому. «Ты у меня здесь по струнке ходить будешь!». Так я понял, что останусь здесь жить. Ночью в кровати мама гладила меня по голове со словами: «Ты у меня уже совсем большой мужчина, будешь помогать дедушке по хозяйству, не бойся, он полюбит тебя». Утром она обняла меня на прощанье, поцеловала и приободрила: «Веди себя хорошо, я скоро вернусь».
Дед со мной почти не разговаривал, всё делал исподтишка. Бросил на стол миску с кашей: «На, ешь». Я поднимал ложкой сгустки и переворачивал их. Есть не хотелось. «Ничего, потом с голодухи сожрёшь». Он уходил работать, а я оставался в избе. Игрушки, которые я взял из города, быстро надоели. Иногда я приставлял табурет к шкафу, поднимался и нажимал на кнопки на непонятной штуковине. Часто смотрел в окно на собаку или на трактор. Дед распиливал срубленное дерево. Потом я обнаружил за одной из дверей вход в сарай – там стоял большой стол, а на стене висело множество инструментов. Мне так хотелось их подержать в руке, но я боялся, что дед заругается. А если пройти дальше, то за брезентовым покрывалом можно увидеть нечто загадочное, на колёсиках, с ручками как у мотоцикла. Я отгибал покрывало и рассматривал механизм – от него пахло бензином. Однажды дед меня застукал.
– Что ты тут делаешь?
– Я просто смотрю, дедушка.
– Только притронься к моим инструментам, я на тебя собаку спущу, понял, спиногрыз?
– Я ничего не трогал… Дедушка, а что это такое спрятано? – я указал под покрывало.
– Скоро узнаешь.
По вечерам, когда дед готовил ужин, я в нетерпении пускал слюни. Засохшую утреннюю кашу дед выбрасывал собаке, потом снимал её с цепи, чтобы та бегала по участку, а я не вздумал выходить из дома.
Как то раз он назвал меня Витей.
– Я не Витя, я Вова.
– Да? Просто перепутал с именем твоего бати-мудака.
– Мой папа не мудак, он разведчик!
– Ага, разведчик-домушник. Твой батя – вор.
– Он крадёт секреты у врагов!
– Забудь про своего батю – его поймали. Скоро у тебя будет новый батя. Не сомневаюсь, что такой же мудак.
Пока дед заканчивал распил дерева, я тайком пробрался в сарай, приоткрыл покрывало и стал нажимать рычаг на руле, изображая, будто еду на мотоцикле. Потом в сарай вбежал дед, схватил меня за шиворот и поволок к собаке. «Чужой!» – скомандовал он ей – собака вскочила на лапы, с грохотом опрокинув миску с моей кашей, встала на дыбы, натянув цепь и начала громко лаять.
– Я тебя предупреждал, чтобы ты ничего не трогал, сучий выкидыш?
– Дедушка, пожалуйста не надо, я больше не буду! – истошно вопил я, упираясь ногами в землю.
Он подвёл меня к собаке так близко, что на лицо попадали брызги из её пасти.
– Свой!
Собака замолкла, в недоумении наклонив голову на бок, и гавкнула пару раз нам в след. Дед пинком отворил дверь и забросил меня внутрь.
Вечером он разжёг костёр и мне наконец-то было позволено выйти из заключения. Горело распиленное дерево, и дед бросил рядом с костром несколько картофелин. Мы уселись и стали ждать. Я ещё никогда не ел такую вкусную картошку. А потом дед разрешил мне пожарить на огне хлеб.
– Дедушка, а это твой трактор?
– Да.
– Ты на нём ездишь?
– Ты дебил? У него же нет двигателя.
– А можно я в нём посижу?
– Нет.
Так прошла неделя. Утром я увидел из окна, как дед выкатывал из сарая механизм. Я не выдержал и выскочил на крыльцо. Дед ничего не сказал. Я спустился с крыльца – опять ноль реакции. Медленно, с паузами, я приблизился к деду и спросил:
– Дедушка, а что ты будешь делать? Дедушка, а можно посмотреть? Дедушка, а что это такое?
– Культиватор. А ну, брысь, не мешайся, – механизм затарахтел и начал вскапывать землю. Стальные лапы вгрызались в пыльный серый грунт и вываливали на поверхность чернозём, в котором барахтались черви. Когда земля была перепахана, мы прервались на обед и дед впервые за всё время поручил мне важное дело. Он копал лопатой борозду, а я должен был сажать в неё картофелины.
– Ты зачем, недоносок, её кидаешь? Аккуратно клади, чтобы ростки не поломать!
Я оступился и упал, испортив борозду и рассыпав картошку.
– Какой же ты никчёмный мелкий паразит. Никакого от тебя толку. Родила тебя мать на свою голову, теперь мучайся с тобой, дурачком. Зачем рожала – не пойму. Убирайся в дом – чтоб я тебя больше не видел, сучёныш!
Дед вернулся в дом поздно вечером и сразу лёг на кровать. Он громко стонал от боли в спине. Ночью я слышал, как он, тяжело дыша, повторял: «Ох, дурно мне». А потом он сказал: «Витя, принеси воды». Я соскочил с кровати и дал ему попить. Утром он не смог встать. Так он пролежал, глядя в потолок весь день. Я ему принёс ещё воды, но он не стал пить. Мне не хотелось его тревожить. Я целый день не ел и пришлось доедать вчерашнюю засохшую кашу. Дед пролежал и весь следующий день тоже. Вечером я подошёл к нему и спросил: «Дедушка, ты болеешь?», но он ничего не ответил. За окном весь день выла собака. Над кроватью деда висела в рамке старая ч/б фотография – молодой мужчина и женщина в свадебном платье, похожая на мать.
– Дедушка, а это моя мама?
– Да, – услышал я в ответ.
– А кто этот дяденька?
– Это твой папа. Он попал в плен к врагам.
Я слонялся по избе в поисках занятия – во двор без деда выходить было нельзя. Проснулся я рано утром на чердаке от воя собаки. Она бряцала цепью, не находя покоя. Я спустился в дом и подошёл к деду:
– Дедушка, ты всё ещё болеешь?
– Да.
– А почему собака воет?
– Она голодная. Поищи что-нибудь для неё на кухне.
Открывая ящики я наткнулся на три буханки хлеба и жадно вцепился в одну из них зубами. Ещё я нашёл в холодильнике молоко и замороженный кусок мяса. Выпив молока, я взял мясо и посмотрел в окно. Собака увидела меня и начала лаять. Я вышел на крыльцо и медленно направился в её сторону. Мне было очень страшно подходить к ней, и я бросил ей мясо издалека. Кусок приземлился в метре от неё, и собака в отчаянии пыталась до него дотянуться. Я набрался храбрости и решил двигаться к куску ползком. Я старался не смотреть на собаку, но, когда дополз до мяса, то увидел эту огромную псину так близко, что впал в оцепенение. Собака виляла хвостом так сильно, что меня обдувало ветром. Тогда я вдруг понял, что она мне рада. Я пододвинул ей замороженный кусок, и она с радостью начала его грызть. С этого момента я перестал её бояться. Потом я подошёл к курятнику и услышал, как там суетятся куры. Я забежал в дом, схватил оставшуюся часть буханки и насыпал курам крошки.
Дед так и продолжал болеть. Я вёл за него хозяйство, кормил кур хлебом, а когда собака сгрызла всё мясо, стал бить ей в миску яйца.
– Дедушка, что мне сделать для тебя?
– Сможешь починить мой трактор? Возьми любые инструменты у меня в мастерской.
Я набрал самых красивых инструментов и принялся чинить трактор. Закончив ремонт, я сел за баранку, запустил двигатель и стал ездить по деревне. Я был счастлив, сидя в кабине – дёргал рычаги, нажимал кнопки, громко изображая тарахтящий звук.
– Дедушка! Я починил тебе трактор!
– Вовка, ты молодец! Теперь я горжусь тобой.
Ещё через два дня кончилась еда – молоко выпито, все яйца съела собака, хлеб скормлен птице. Я нашёл пакет сухарей и банку с солёными огурцами. Сухари оставил курам, а огурцы по одному давал собаке. Потом дедушка подсказал развести костёр. Я накидал большую кучу дров и поджёг газету. Огонь получился сильным. Я стал выкапывать картошку, которую мы несколько дней назад посадили, и класть её в костёр, как это делал дед. Потом я принёс печёную картошку домой и показал деду – он похвалил меня, но есть не стал. Стакан с водой так и стоял нетронутым.
– Дедушка, а почему ты нас с мамой не любишь?
– Вовка, прости меня за всё. Я очень люблю твою маму. И тебя тоже очень люблю. Ты хороший и замечательный внук.
– Но ты говорил, что я тебе не нужен.
– Дурачок, я всегда мечтал о таком внуке, как ты.
Когда на следующий день я пошёл кормить сухарями кур, то случайно обнаружил кучу яиц. Собака была счастлива. Я потрепал её по загривку. Она лизнула меня прямо в лицо, наградив запахом сырых яиц. Я побежал в дом умываться.
– Дедушка, тебе тоже нужно умыться, от тебя пахнет!
Я смочил тряпку и стал вытирать ему лицо, плечи и руки. Его тело было холодным.
– Ты простудишься, давай я тебя укрою тёплым одеялом.
Вечером я снова развёл костёр и испёк картошку. Мы поужинали вдвоём с собакой.
– Хочешь, я тебя освобожу от цепи? Только тебе нельзя заходить в дом – дедушка будет ругаться.
Я отцепил собаку, и она стала бегать по участку, заигрывая со мной. А потом мы расположились на крыльце – она лежала, а я забрался на неё верхом и играл с её ушами.
Ночью дедушка разговаривал со мной. Он сказал, что теперь я стал взрослым и способен позаботиться о маме. Теперь я должен буду всегда быть с ней рядом, помогать ей во всём. Только тогда у меня появится новый хороший папа.
Мама приехала на следующий день. Собака, услышав, как кто-то открывает калитку, бросилась с лаем на неё, я едва успел крикнуть команду «свой!». Собака успокоилась и, продолжая рычать про себя, вернулась ко мне.
– Боже мой, сынок! Ты весь чумазый, – она вытерла мне рукавом щёку и поцеловала, – я так соскучилась! А где дед?
Дед смотрел в потолок, а мама тихо плакала рядом, закрыв лицо руками.
– Папа, папа, ну как же так...
Вечером во дворе стал собираться народ. Пришёл бородатый дяденька с большим крестом на груди. Мы с мамой сидели в избе.
– Господи, на кого я теперь тебя оставлю, Вовка? Что же мне теперь делать с тобой, – она захлёбывалась в слезах. – Куда я тебя дену? Ты же мне всю жизнь испортил…
– А когда я встречусь с новым папой?
– Не будет у тебя никакого папы.
– Почему?
– Потому что ты никому не нужен… – мамины слёзы лились ручьём. – Тебя никто не любит.
– А дедушка сказал, что я ему нужен и он любит меня.
Мама глубоко вздохнула, вытерла платком глаза и внимательно посмотрела на меня:
– Так и сказал?
– Да, он сказал, что и тебя любит!
– Правда?
– Ты только не оставляй меня больше! Он сказал, чтобы мы вместе искали нового папу.
Она сидела некоторое время молча глядя в окно, потом произнесла еле слышно: «Ну, если уж папа так сказал, может не всё ещё потеряно?»
https://vk.com/pshikotan
