Вскоре мы облазали с Бобой все окрестности, перекупались во всех местных водоемах, перележали на всех полянках, перегрызли сотню веточек, и даже нашли немного земляники и ежевики.

Боба по-прежнему не уважал сухой корм, поэтому мне приходилось варить ему гречневые и рисовые каши, проводя время на коммунальной кухне в обществе турбазовых домохозяек. Они как-то попривыкли к Бобе, дети к нему частенько походили погладить и поглазеть. Фумигатор со своей дикой собаченцией по-прежнему злобно шипели за нашими спинами. Книжки читались, сигареты курились. Лето пробегало привычным спринтом.

Однажды мы обнаружили, что у нас закончилась водка, и поперлись с Диманом за пять с лишним километров пешком в поселок. Не то, чтобы она составляла ежедневную потребность, но отпуск подходил к концу, и нам хотелось немного отметить это дело. Это был самый долгий на тот момент Бобий пеший переход. Да и нам досталось без привычки так много ходить.

Вернувшись, Боба сразу отправился спать. У него на турбазе на этот счет обнаружилась смешная привычка. Стаффовладельцы знают, достаточно взять собаку один раз в кровать и все, кровать становится для него разрешенным местом, с того момента он полагает, что вполне законно имеет право претендовать на лежание в ней.

Я тогда этого не подозревал, Диман – тем более, и как-то, уже не помню, то ли ночью было холодно, то ли шла гроза, я пустил Бобу в ноги, в кровать. Разумеется, я постелил какое-то старое одеяло, и утрамбовал молодую тушку поближе к своим пяткам. Боба на следующий же день отправился в кровать, и был весьма удивлено снова возникшим запретом. Возмущаться эдакой сегрегацией он не имел возможности. На тот момент он уже однажды пытался показать характер, получил моральный и физический отпор, и более никогда подобного себе не позволял.

Зато Боба прекрасно понимал, что там, где нельзя пройти напором и силой, всегда можно попробовать хитрость и упорство. Однажды оставив его днем в домике, мы пошли готовить обед, и, вернувшись за забытой тушенкой, я обнаружил Бобу валяющимся на своей кровати, правда аккуратно с краю в ногах.

Я поругался на него, выпроводил с кровати, и почти забыл об этом. Если б не Диман, обнаруживший его в кровати на следующий день, зайдя пополнить запас сигарет. Боба был немного подвергнут критике и вернут в «предбанник» домика, где имел шикарную, кстати, подстилку. Все было бесполезно. Максимум, чего удалось добиться от хитрого пса, это что он ретировался обратно, когда слыщал открывающуюся дверь. Но шерсть и следы на кровати выдавали там только что произошедшее нарушение дисциплины.

Поймите нас с Диманом, мы, отнюдь, не дрессировщики, а довольно безалаберные парни, возраста слегка за двадцать. Боба нам очень нравился и наказывать его не хотелось, провинность была явно не такой уж существенной, а заниматься воспитанием любимца на отдыхе не было вообще никакого желания. Короче кончилось все тем, что Боба стал лазать на кровать каждый раз, когда мы оставляли его в домике, и слазать при нашем возвращении. Мы с Диманом шутили, что если стоять возле домика и просто открывать/закрывать дверь, тот Боба будет старательно запрыгивать на кровать и слазать с нее без передыху.

Но я опять, похоже, отвлекся, в общем, Бобу мы оставили залазать на кровать, а сами, выпив по рюмке, пошли посидеть к костру.

Где-то к одиннадцати вечера из своей палатки выползла Фумигатор и уселась с нами, блестя отражениями красных всполохов костра в очках. В принципе, мы не возражали, настроение, как уже сказал, было крайне благодушным. Постепенно Фумигатор включилась в общение. По началу я даже подумал, что она тоже в благостном настроении, и готова прямо здесь под бревном зарыть топор своей войны. Но как я был наивен. Речи об опасных собаках периодически протекали из нее, как вода из старого ржавого ведра.

Заевшая пластинка уже порядком надоела, Диман ранее как-то, раздухарившись, уже приводил ей аргумент про спокойствие собаки, реакцию на детей, вредность для здоровья негативных эмоций, уповал на научные знания, логику и статистику, призывал не верить мифам и слухам, все, конечно было тщетно. Поэтому там, у костра, нами было предложено Фумигатору заключить перемирие хотя бы до утра. Это была отличная идея, потому что Фумигатор все равно продолжил работать, благодаря чему мы узнали удивительные факты о ее любимом огромном колли, да и комары весь вечер нас не беспокоили.

Любопытные факты о фумигаторовском колли:

Факт Первый – колли умнейшая собака в мире, особенно фумигаторовский. С рождения этот колли знал все команды. Когда они пришли на площадку, дрессировщики выли в экстазе и запретили им посещать дрессировку, чтобы своим присутствием не вселить неистребимые комплексы неполноценности в других собак, а возможно и в других дрессировщиков. Исключительно по этой причине курс дрессировки пройден так и не был, но диплом им выдали без экзаменов.

Факт Второй – все эксперты кинологических федераций, а Фумигатор знает их предостаточно, восхищены анатомией и темпераментом ее собаки. Безусловно, он прирожденный Чемпион и победитель выставок, потому что в России нет ни одной собаки, которая могла бы хоть на капельку сравниться с ним. Правда, выставки они ни разу не посетили, потому что зачем они вообще нужны, только время на них тратить, да и опять же комплексы можно у окружающих породить немалые.

Факт Третий – колли обладает уникальной родословной в России, а может быть даже в мире. Его родословная содержит достоверный перечень предков за более чем двести лет, восходит к собакам особ британских королевских кровей, и хранится в сейфе кинологического клуба, как самая ценная реликвия.

Тут мы с Диманом просто начали ржать. Ну, сил уже никаких не было. Нет, объяснять ей что-либо, конечно же не имело ни малейшего смысла. Вообще бывает очень сложно понять, где у человека заканчивается фантазия, и начинается территория, на которой озорно резвится поехавшая кукуха. Особенно, если человек сам по себе криклив, неуемен и напорист. Пытаться донести до него простое рассуждение о том, что в среднем собаки дают одно поколение в два года, а в былые времена и того чаще; что количество прямых предков собаки, как и человека определяется геометрической прогрессией, то есть двое родителей, четверо бабушек и дедушек, восемь прадедов и прабабок, а значит, родословная чокнутого колли должна содержать около десяти тысяч кличек, очевидно было бесполезно.

Мы, просто отсмеявшись, отправились выгонять Бобу с кроватей, а мем «двухсотлетняя родословная» потом надолго прижился в нашем лексиконе, хотя самого слова «мем» тогда, естественно, не было.

Между тем наш отдых подошел к концу, мы вернулись в город, где Димана ждала работа, меня учеба, а Бобу теперь открывшийся мир диванов и кресел.

Осень оккупировала город холодом, дождем и желтыми листьями. Боба обнаружил для себя огромные шуршащие желтые кучи, в которые, как положено его собратьям, впрыгивал с разбегу и пытался их разметать к неудовольствию немногочисленных дворников. Трава пожухла, обнажив недогрызенные летом палочки, и более не скрывая собачьи какашки, которые в те времена никто не убирал.

У Бобы однажды случился неприятный эксцесс со здоровьем. По моему недосмотру. Наш добрый сосед вынес ему бараньих костей, Боб радостно их сожрал и замаялся кишечником, в его стуле обнаружилась кровь. В итоге от коликов ему стало совсем плохо, он внезапно почти перестал вставать. Я тогда не знал, что у собак «запас прочности» здоровья очень невелик, и ухудшения самочувствия наступают скоропалительно, но догадался при первых симптомах ухудшения вызвать врача, и пока Бобе плохело, врач уже ехала к нам.

Это был один из тех немногочисленных случаев, когда нам повезло с ветврачом. Приехала молодая девочка и, мгновенно оценив ситуацию, наскоро осмотрев Бобу, начала лечение, обколола его, поставила капельницу и уже в тот вечер Боб опять мог нормально передвигаться, а через пару дней уже чувствовал себя как ни в чем не бывало.

Помню, тогда меня поразило, что обычно, привозя Бобу в разные ветклиники, мы наблюдали неизменную картину, как врачи осторожно осматривали его, держась по возможности на расстоянии, и показывая пальцем, как его развернуть. А тут молодая девчонка бойко подхватила его на руки, вставила градусник в попу, ощупала всего, заглянула в пасть, поставила уколы. Позже я узнаю, что девочку звали Юля, и она – дочь известного в Самаре ветеринарного врача, которую зовут Любовь Владимировна Кондрина. Жизнь еще не раз столкнет разных наших собак с этими людьми, и пользуясь случаем, я хотел бы выразить здесь, на страницах этих скромных записок, свою глубокую признательность за их профессионализм, чуткое отношение к людям, любовь и сострадание к животным. Думаю, что многие самарские зверевладельцы меня поддержат.

Продолжение следует...

Фото из личного архива автора