Котлас

Описать вам это село? Там избы, козы и поленницы, лесопилка, пункт техобслуживания тепловозов и улицы, выложенные в два ряда, как рельсами, бетонными плитами. Там тихо и солнечно, как в книжках Крапивина, и высокодуховному человеку там сплошное отдохновение от забот, а нормальному — работать на лесопилке и пить водку.

Здесь у меня случился час до следующей электрички, и этого было достаточно, чтобы проехать посёлок из конца в конец, вдохнуть здешний пахнущий креозотом воздух, но и только. Кстати, железная дорога до Котласа не электрическая, и поезда по ней таскают древние чумазые тепловозы. Так что правильно было бы называть здешние электрички пригородными поездами.

Вагоны следующего поезда оказались новыми, с мягкими креслами и подлокотниками. Велосипед просто так не поставишь. Жара и духота. Примерно в шесть вечера я был уже в Котласе. Весь путь на электричках занял у меня 12 часов, хотя по прямой (а железная дорога проложена почти как по линейке) это всего лишь 340 километров.

Вот общий вид моего велосипеда снаряжённого для этого путешествия:

Что-нибудь известно в мире про Котлас? И что я вообще могу сказать об этом моём путешествии? В этот раз я к нему целенаправленно не готовился, не читал путеводители, не изучал карту, не выбирал, какие бы достопримечательности посмотреть. Я отправился в дорогу со светлой мыслью поглядеть на всё, что мне встретится, свежим, не готовым к чудесам взглядом. Поэтому не удивляйтесь, что суждения мои окажутся слишком поверхностными.

Итак, про Котлас я знал лишь то, что в фильме «Доктор Стрейнджлав, или Как я перестал бояться и полюбил бомбу» эту самую атомную бомбу сбрасывали именно на Котлас. А больше я не знал ничего.

Вокзал и привокзальная площадь были раскопаны, и, вероятно, готовились к серьёзному ремонту. Оттуда я выехал на улицу, идущую вдоль Северной Двины. Улица была тиха, пустынна, порядком замусорена и походила на идиллическую Припять.

Двина здесь ещё не слишком велика, она пока что называется Малой Северной Двиной. Возле Котласа река сливается с более крупной Вычегдой и только тогда становится настоящей Северной Двиной.

Потом я выехал на более оживлённые улицы, и это был вполне себе такой обыкновенный городок хрущёвской застройки. Одна из главных улиц, по которой я выезжал из города носила имя «7-го съезда советов». Кто знает, что за съезд такой? Он случился в 35-м году и на нём приняли политическое решение о дальнейшей демократизации советской избирательной системы. Все мы, конечно, помним, какая там была потом демократизация. Не будем об этом.

Я выехал из Котласа, пересёк Двину и поехал на север.

По пути мне попадались в большом количестве маленькие деревушки и одно среднего размера село Шипицыно. Ничего особенного, в общем-то. Я отъехал от Котласа всего каких-то 30 километров, но по какой-то причине зверски устал. Наверное, давно никуда всерьёз не путешествовал.

Мне хотелось встать на ночь где-нибудь на берегу Двины. Я свернул в одну из деревенек и спросил совета у местного жителя. Он сказал, что съезд к реке есть в Туровце, и я отправился туда.

Туровец оказался белым храмовым комплексом, местом туристическим и достопримечательным. К нему мимо кладбища вела через лес грунтовая дорожка.

Возле храмовой калитки дорожка заворачивала в лес. Она уводила в дремучую северную чащобу, шла мимо древнего кладбища, могилы на котором уже давно были заброшены, потому что померли давно все, кто мог бы их обихаживать, и упиралась в просеку ЛЭП. Разумеется, к реке она меня так и не вывела.

Пришлось возвращаться. Время было позднее, солнце опустилось к самому горизонту, и в лесу наступила всё равно что ночь. Я снова выехал к храму, прошёл через калитку и оказался на крутом берегу. Внизу среди болот было то ли озеро, то ли какая-то протока. Я немного спустился к нему, ровно настолько, чтобы понять: ночёвка на берегу будет делом суровым, чреватым холодом, сыростью и комарами.

Полюбовавшись озером сверху, я вернулся к велосипеду и поехал обратно к трассе. Недалеко от кладбища нашлось ровное место, где днём, по-видимому, люди оставляли свои машины, а ночью было пусто, сухо и разве что чересчур замусорено. Расчистив место, я поставил там палатку, забрался внутрь и загрустил. Зачем я всё это делаю, – подумал я, – Счастлив ли я от того, что забрался в этот лес и лежу тут в палатке совершенно усталый? И, главное, хочу ли я продолжать всё это?

На этой, довольно унылой ноте я закончу сегодняшний свой рассказ, посвящённый путешествию куда-то туда на север. Следующий день обещает быть повеселее, однако, чувство лёгкой печали ещё несколько раз посетит меня в этой поездке.