Начало истории – здесь
Предыдущий кусочек истории – здесь
Мэри была арестована 11 августа 1586-го.
В кои-то веки выбралась она на прогулку, с сопровождающими, конечно, на всяк случай, и вот нате вам пожалуйста. Карету внезапно окружили вооружённые люди и настойчиво посоветовали изменить маршрут. Бывшую королеву Шотландии, не заезжая в Чартли, отвезли в Тиксхолл.
Уолсингем, конечно, спецом так подстроил. В Чартли же остались валяться где ни попадя разные бумаги Мэри Шотландской, можно было всласть порыться, авось что-нибудь любопытное да и отыщется.
Тут возникло некоторое препятствие.
Сэр Амиас Полет, ответственный за охрану Мэри, нашёл Тиксхолл вполне подходящим местом для её содержания. Но сэр Уолтер Астон, хозяин Тиксхолла так вовсе не считал. У него в поместье и так проживало около ста человек, родственники, слуги, челядь разная. А главное – шестьдесят коров, как их содержать, если шотландская королева и её стража будут на каждом шагу мешаться.
Так что Полету пришлось всё-таки через некоторое время вернуть Мэри в Чартли. Но ненадолго.
Уже 25 сентября она была переведена в замок Фотерингей.
Фотэрингей.
Её последнее прибежище на этом свете.
14 октября 1568 года в Большом Холле замка Фотэрингей начался суд.
Для суда над Мэри была собрана комиссия аж из тридцати шести английских лордов.
Вроде бы лорд Бёрли, главный советник королевы Элизабет и Фрэнсис Уолсингем, глава английской спецслужбы были людьми ответственными и неглупыми. Но к суду они подготовились очень даже не очень.
Вначале Мэри было предъявлено обвинение в государственной измене. На что она резонно ответила, что никогда не была английской подданной, так что ни о какой измене и речи быть не может. Логично.
Только после этого Уолсингем вспомнил про “Договор о сотрудничестве” 1584 года. Там была подпись Мэри Шотландской и в общем-то она его нарушила.
Но.
Документы, изобличавшие Мэри, были представлены суду не в оригиналах, а в копиях почему-то. Ну, понятно, некоторые из них были изначально зашифрованы, пришлось везти в Фотерингей расшифровки. Всё как-то неубедительно. Подельники Мэри, Бабингтон и компания, которые могли бы её изобличить, все были на тот момент уже казнены.
Но Мэри стала отрицать, что вообще знает, кто такой Бабингтон и всю переписку. Это подорвало доверие к ней у тех лордов, у которых оно ещё было.
В общем-то все понимали, что Мэри Шотландская участвовала в заговоре и что она реально дала согласие на убийство Элизабет. Но всё это как-то зыбко было, доказательства хлипкие какие-то.
Мэри сама напутствовала своих судей:
“Следуйте своей совести и помните, что театр всего мира шире, чем королевство Англии”.
15 октября заседание суда было прервано.
Во второй раз лорды собрались 25 октября в Вестминстере.
На этом заседании не было ни самой подсудимой, ни кого-либо, кто бы её представлял.
Судьи ещё раз всё обсудили и вынесли приговор:
“Виновна. Смерть”
Тридцать пять лордов проголосовали “за”. И только один, лорд Эдвард Ла Зуш, – против.
Никто, конечно, лорда Эдварда за это не репрессировал, но всё равно нужно иметь большую смелость и независимость, чтобы вот так вот пойти наперекор общему мнению.
Тем не менее. Тридцать пять против одного.
Виновна. Смерть.
Приговор был представлен королеве Англии на утверждение.
И попал, что называется, в долгий ящик.
Ну очень не хотела Элизабет этого делать.
И дело даже не в том, не в письме короля Шотландии Джеймса Шестого, в котором он просил за маму. Так это, впрочем, не особо настойчиво.
Дело в другом.
Это что ж получается? Значит, даже королеву можно казнить по приговору суда? Пусть даже бывшую королеву, всё равно.
Какой-то совсем нехороший прецедент получается.
Конечно, советники внушали королеве Элизабет, что Мэри казнить всё равно придётся, иначе вот-вот в страну вломятся король Испании на пару с герцогом Гизом, и всё с целью освободить узницу Фотерингея, а уже католических заговоров будет пруд-пруди, и не факт, что все они будут неудачными.
Но Элизабет…
Элизабет пока не решалась.
Уолсингем даже намекнул Амиасу Полету насчёт того, что вот если бы его поднадзорная как-нибудь случайно скончалась бы от непонятной болезни, все были бы просто счастливы, начиная с королевы Англии.
Сэр Амиас резко отказался:
“Не могу погубить свою совесть и оставить пятно на моём бедном потомстве, беззаконно пролив кровь”.
Только к концу января следующего, 1587 года советники королеву Элизабет как бы уговорили.
И то не совсем.
Не то и вправду всё так и было, не то королева Англии показала себя незаурядной актрисой.
1 февраля секретарь подал ей приговор среди множества других бумаг, которые она должна была подписать. Элизабет его и подписала, как бы на автомате, особо не вникая.
Так, конечно, бывает с важными бумагами даже и в настоящее время. Но тут не что-нибудь, смертный приговор, мысли о котором мучили королеву все последние месяцы.
Случайно ли, намеренно ли, приговор был утверждён. Элизабет передала его секретарю, Уильяму Дэвисону на хранение.
На хранение, не на исполнение.
Дэвисон же передал утверждённый приговор лорду Бёрли, который втайне от королевы собрал десять членов Тайного совета…
На то они и Тайный совет, чтобы собираться втайне.
3 февраля члены Тайного совета Англии приняли решение привести приговор в исполнение.
Роберт Бил, секретарь Тайного совета с приговором был отправлен в Фотерингей.
Потом, получив известие о казни, Элизабет была в жутком гневе, рвала и метала. Правда, почему-то вся её злость вылилась на секретаря, Уильяма Дэвисона, до такой степени, что королева засадила его в Тауэр и держала там целых полтора года.
В общем так и осталось непонятно. Реально советники и секретари обманывали королеву Англии или она сама всех обманывала, великолепно разыгрывая свою роль.
Какая актриса пропала!
Да, кстати, Джеймсу, королю Шотландии, Элизабет отправило письмо с извинениями.
И он их принял!
Но вернёмся в Фотерингей.
Роберт Бил прибыл в замок 7 февраля, около трёх часов дня, явился к Мэри, зачитал ей приговор и предупредил, что она будет казнена на следующее утро.
Мэри поблагодарила Била за хорошие новости, сказав, что она готова к смерти и надеется, что смерть положит конец её страданиям. Правда, Мэри просила дать её немного времени для того, чтобы составить завещание и уладить другие мирские дела. Но присутствовавший тут же граф Шрусбери ответил:
“Нет-нет, мадам, вы должны умереть! Будьте готовы с семи до восьми утра. Это дело не может быть отложено ни на мгновение после этого времени”.
Утром Мэри вошла в зал, одетая в лучшие одежды, в сопровождении двух компаньонок и мажордома, который нёс шлейф её платья. Она прошла к эшафоту, выражение лица её не изменилось, голос не дрожал, не дрожали и руки.
Палач и его помощник, как это было принято, преклонили перед ней колени и просили прощения. Мэри ответила: “Я прощаю тебя всем сердцем, а теперь, я надеюсь, ты положишь конец всем моим бедам”. Палачи помогли Мэри снять верхнюю одежду. Мэри улыбнулась и сказала, что “у нее никогда раньше не было таких женихов ... и никогда не снимала одежду перед такой компанией”.
Мэри просила допустить к ней католического священника, но в этом ей было отказано, а от священника-протестанта она отказалась сама.
Одна из компаньонок Джейн Кеннеди завязал ей глаза белой вуалью, вышитой золотом.
Мэри опустилась на колени на подушку перед плахой, положила на неё голову и протянула руки. Ее последними словами были: “В руки Твои, Господи, предаю дух мой”.
Первый удар палача оказался неудачным, скорее по затылку, чем по шее. Только вторым ударом палач перерубил ей шею, положив таким образом конец её страданиям. Но всё равно полностью не отрубил голову, так что пришлось рубить ещё и в третий раз.
Палач поднял её голову, и тут выяснилось, что роскошные каштановые волосы – парик, а на самом деле у Мэри короткие седые волосы.
Сначала Мэри похоронили недалеко от Фотерингея, в соборе Питерборо. В 1612-м, когда её сын Джеймс был уже королём не только Шотландии, но и Англии, её тело было перенесено в Вестминстерское аббатство, служившее главной усыпальницей английских королей.
Там, в Вестминстере, Мэри, королева шотландцев, покоится и сейчас.
