Исторический успех ценой в историческую справедливость.
Предуведомление.
Данный текст не является кинорецензией, хотя упоминаемый в нём фильм я считаю очень достойным и настоятельно рекомендую посмотреть. Но всё-таки основной моей задачей являются философско-психологическое рассуждение на тему исторической справедливости и призыв к вам ко всем чаще думать об этом.
Собственно, а зачем нам история как наука? Она ведь интересна не только “просто так”, наука (все отрасли науки) — это знание о форме жизни вообще, это ключ к пониманию того — как нужно строить свою собственную жизнь и жизнь государства, дабы она шла по наилучшему пути. Чтоб как умным — учиться на чужих примерах. Следовательно, несправедливая оценка какой-либо исторической личности вредит не столько самой этой исторической личности, которой теперь на это просто наплевать, поскольку она держит ответ лишь перед Богом, и только Его мнение ей интересно и для неё важно. Нет — несправедливая оценка личности — это ошибка научная, которая может вызвать проблемы лишь у того, кто эту неверную оценку даёт и принимает. По сути — проблема медицинская, или, как сказано в другом фильме — “ошибки учителей менее заметны, чем ошибки врачей, но могут привести к не менее тяжёлым последствиям”.
В истории или, скажем так — “в общественном восприятии” — много людей оболганных или просто не оценённых по достоинству. Эти ошибки периодически пытаются исправить честные историки, но успех этого благородного дела разный. Из нашей отечественной истории можно привести примеры Павла I или Анны Иоанновны, отношение к которым на протяжении очень многих лет было совершенно несправедливо пренебрежительным, брезгливым или даже негативным. Ну, много и других примеров.
Но я сейчас хочу поговорить об истории Франции. Как известно, большое видится на расстоянии, и лицом к лицу лица не увидать. Может, через их пример легче понять и самих себя.
Я хочу рассказать вам о Людовике XIII, короле Франции. С помощью замечательного фильма “Ришелье. Мантия и кровь” (2014, Франция, режиссёр Анри Эльман). О том, как этот король был оболган, и как художественный фильм помогает исправить научную ошибку.
Франции и французам очень повезло. По сути, вся их история описана в литературе, в художественных романах — литераторами гениальными, мега-мирового значения. Александром Дюма, Морисом Дрюоном и другими. Конечно, в литературе всегда много вымысла, и исторические романы не есть историческая наука в полном смысле. Но — не в случае этих гениев.
Вымысел в их произведениях касается, с исторической точки зрения, героев абсолютно не ключевых, собственно — для истории вообще не важных. Речь, скорее, о психотипах, сквозь призму взгляда которых читатель, выбирая героя по своему нраву, лишь смотрит на историю вообще. Не важно — существовали ли Арамис, Атос, Портос и т. д. в реальности, важно лишь — что сквозь этих литературных героев читатель изучает историю Франции, к которой Дюма подошёл с большой любовью и по-научному корректно и точно.
О Морисе Дрюоне, с которым я имел честь быть знакомым лично, — и говорить нечего. Помимо того, что он был великолепным писателем, он также был и великим учёным, членом Академии. Кстати, по происхождению он был на четверть нашим соотечественником (что, впрочем, теперь очень типично для французских академиков, если вы понимаете, о чём я). Как бы то ни было — его серия, охватывающая несколько веков французской истории — “Проклятые короли”, очень любимая не только французскими, но и русскими читателями, — совершенно корректна и с научной, исторической точки зрения.
Итак, в частности, благодаря произведениям этих авторов, мир знает историю Франции и периода Филиппа Красивого, и периода Генриха III, и Генриха IV, и Людовика XIV и т. д. и т. п. Знает характеры этих правителей, их первых министров и военачальников, министров финансов и архиепископов Парижа, знает политику Франции и даже может (вполне по-марксистски) понять социальное устройство этого государства в разные века.
И лишь один король — Людовик XIII, с лёгкой руки Александра Дюма, отнёсшегося к нему с безразличием и намалевавшего его серой краской — в сущности, выпал из внимания любителей истории. Останови любого прохожего на улице и спроси у него, что он может сказать про Людовика XIII — и услышишь в ответ, что это “мелкий политический деятель периода правления кардинала Ришелье” (приблизительно как в анекдоте про Брежнева и Аллу Пугачёву).
Скажу вам честно, может, и не все задумывались об этом, но лично я — постоянно: у меня это всегда вызывало недоумение. Что-то здесь не то. Как дипломированный специалист по судебной психиатрии — утверждаю: такого не бывает. Это миф, с психологической точки зрения, про “сильного министра при слабом правителе”. Аксиомой является тот факт, что при слабом руководителе бывают только слабые заместители и помощники, а при сильном — сильные. БЕЗ ИСКЛЮЧЕНИЙ. Я бы так же смог вам это объяснить на примере якобы “слабых” наших Николая II и Леонида Брежнева и действительно сильных Столыпина и Косыгина, но не буду сейчас растекаться мысью по древу, это тема для других статей.
И вот как так вышло, думал я: дарование, равное Юлию Цезарю, Людовику XIV, Петру I, Наполеону Бонапарту и Иосифу Сталину — великий кардинал Ришелье — и вдруг Первый министр у какой-то там серой мышки? НЕ БЫВАЕТ ТАК. Сильная личность не может подолгу находиться в общении с ничтожеством, и наоборот. Общение и симбиоз возможны только на равных. Иное дело, что сила личности может проявляться в разных аспектах, может даже совсем в разных. Кто-то режиссёр, а кто-то актёр, кто-то певец, а кто-то композитор, кто-то Обломов, а кто-то Штольц, но мощь их личности — или “энергетики”, как сейчас модно говорить — равноценна.
А что сделал Дюма с Людовиком XIII? Мазнул серой краской, обозначив как глупого рогоносца и соколиного охотника, — и забыл. И вместе с Дюма плюнул на Людовика и весь мир. А зря, это ошибка.
Посмотрев фильм Анри Эльмана, я понял, в чём тут дело, откуда всё это пошло, и где тут ошибка.
Вкратце перескажу сюжет (кстати, повторяю — и с кинематографической точки зрения фильм прекрасен — режиссёрская работа, игра актёров, великолепные декорации и костюмы).
Великий кардинал Ришелье гигантским напряжением своих таланта, ума и воли — ведёт Францию к её блеску. Как всегда в таких случаях в истории — кардинал и Франция окружены множеством внешних врагов и наводнены врагами внутренними, заговорами и опаснейшими гнусными интригами. Мощная Испания и все государства и территории Габсбургов, гнусный и подлейший младший брат короля Гастон Орлеанский, Римский папа, тупая овца Анна Австрийская, которая плетёт интриги вообще без внутренней и внешней логики, а просто по принципу “а разве овцам нельзя плести интриги? можно?! тогда я первая!!! ”, вечно фрондирующая знать и т. д. и т. п.
В фильме безупречно точно показано, тем не менее, что политика кардинала Ришелье — это и политика Людовика Тринадцатого. “Надо слишком мало уважать короля Франции, чтобы думать, что решения кардинала Ришелье не одобрены мною”, — говорит Людовик.
Уж как они в симбиозе распределяют между собой функции управления и играют роль начальства — совершенно иной вопрос. Обычно это делается на так называемом “подсознательном уровне”. Но играют они исключительно на пару.
И оба, именно оба, находятся под колоссальным прессингом. Если на кардинала постоянно устраиваются покушения и т. д., то на Людовика идёт невероятное и перманентное давление, в том числе от брата, жены и прочих — дабы он удалил свою Правую Руку (а заодно левую, голову, ноги) в виде Ришелье. Ещё не известно — что сложнее выдержать. Но оба не сдаются и держат удар.
Среди прочих наушников находится фаворитка (любовница) короля, имя которой я забыл. Вот типа такая ревностная католичка, которая постоянно жужжит Людовику в ухо, требуя удалить Ришелье потому, что он, видите ли, заключает союзы с протестантскими правителями — дабы бороться с оплотом католицизма — Испанией. Наглый тартюф в юбке пытается пенять католическому кардиналу на недостаточность его католичности.
Что делает в этой ситуации Ришелье? Зная (да там все это знают; кстати — до Сен-Мара было ещё несколько таких историй у Людовика), что Людовик XIII бисексуален, кардинал Ришелье в классических традициях католической церкви — подкладывает в постель короля молодого смазливого маркиза де Сен-Мара. Который быстро вытесняет оттуда гнусную интриганскую наушницу и потаскушку (набожную католичку, ха-ха; уж помолчала бы), имя которой я забыл.
Вроде бы — проблемный узел должен быть разрублен. Ришелье и сам очень любит де Сен-Мара, но любит любовью отцовской, ничего сексологического. Де Сен-Мар — сын его покойного друга маршала Эффиа. И Ришелье не только решает свою частную проблему с отстранением интриганки. Он возносит маркиза де Сен-Мара до самого верха политического Олимпа. Собственно говоря, насколько я могу понять — Сен-Мар тоже нисколько не против, не изнасиловали же его. Должность за должностью, звание за званием, включая одну из высших должностей Главного Конюшего Франции (по тем временам это вовсе не “министр транспорта”, а именно одна из высших должностей во Франции и одна из самых доходных: это как если бы кому сейчас подарить одновременно РЖД, “Аэрофлот” и т. д., и всё это в ранге одновременно первого вице-премьера и первого заместителя главы Администрации Президента; много, короче), а он за это спит с Людовиком. Ну или не спит, а что там они делают, не знаю.
Доволен Ришелье, доволен де Сен-Мар, видимо, доволен и Людовик, многим из нас сложно заглянуть в душу грешникам. Ну сидите себе и радуйтесь, в чём дело?
Сен-Мар становится для Людовика всем. Это не увлечение и не влюблённость, это сильнейшая с большой буквы Любовь. Пусть и грешная, мы сейчас не об этом, мы не даём нравственную оценку, мы говорим о силе эмоции.
Но в жизни не бывает всё так просто. Мозг маркиза де Сен-Мара — это мозг проститутки. Не в оскорбительном, а в медицинском смысле. То, что он влюбился в герцогиню де Невер, которая принадлежит к анти-ришельевской партии и науськивает его против кардинала — ничего не оправдывает. Ну то есть вообще ничего. При чём тут это? Разве интриганка де Невер ставит Сен-Мару условие для свадьбы в виде предательства?
Нет. Формально её условие — “выпроси у короля должности вице-премьера, замглавы АП, “Аэрофлот” и РЖД — и тогда ты сравнишься со мной, владетельной губернаторшей Красноярского края, по положению, а иначе я не могу выйти замуж за замухрышку в ранге советника АП”.
Ну, Ришелье, как крепкий хозяйственник, — разумеется против. Ладно там фаворит короля, но не половину же народного хозяйства ему отдавать в управление и довольствование, что за нелепость? Однако, даже это происходит по воле короля, вопреки разумным возражениям кардинала.
Но, ничего! Кардинал это вытерпел — ну и фиг с ним, с “Аэрофлотом”. Конфликт улажен? Но теперь-то что?! А теперь де Сен-Мар, видите ли, обиделся на Ришелье (а зачем тот возражал?). И на кого обиделся! На того, кто, собственно, и сделал изначально всё это возможным и даже не сильно противился возвышению маркиза.
И Сен-Мар вступает в сильнейший анти-французский и анти-ришельевский заговор того периода, предав и Ришелье, и короля, и Францию. Взыграло ретивое, и “захотел стать владычицей морскою”.
А теперь мы подходим к главному. Собственно, умственные и нравственные упражнения де Сен-Мара нас мало интересуют, ну мало ли такого. Забудем о нём, точнее продолжим — но лишь как о декорации.
Заговор раскрыт. Как обычно в таких ситуациях — и Анна Австрийская, и Гастон Орлеанский всех выдали и всех предали, спасая свою шкуру. И даже тут Главный Конюший делает круглые глаза и говорит “а меня-то за что?”. И опять же — даже тут Ришелье, реально испытывающий к нему добрые чувства, а не только обиду — предлагает тому покаяться, дабы избежать казни. Нет, ну что вы! “Король не даст меня казнить, он меня любит!” Это говорит человек, который сам-то любит только герцогиню де Невер, которая, в свою очередь, вообще никого, кроме себя, не любит.
Кардинал опечален, но вынужден выполнить свой долг государственного деятеля. Казнить, нельзя помиловать. Тяжела ты, шапка Ришелье.
Но как же страдает Людовик! Он ноет, он стонет, он воет, катаясь по полу. Он шлёт анонимные записки Сен-Мару со всякими там “Бегите!”. Он кричит “Не верю, всё вы врёте!” и т. д. Он полностью опустошает свою душу.
Но ничего не может сделать. Он король. И он подписывает указ о казни.
Я вас прошу понять меня правильно. Обойдёмся сейчас без пошлого разговора о гомосексуализме, кто там как к этому относится и т. д. (тем более, что Людовик не гомосексуалист, а бисексуал, что, впрочем, тоже никак не норма, мягко говоря). Просто не в этом дело.
Представьте себе, что предметом такой сжигающей любви короля был не мужчина. Может, любовница, может, жена, ну, не знаю — может, кто так обжигающе сильно любит своих собаку или кошку, не важно. Не суть важно, мы сейчас не о религиозных и медицинских нормах, а о масштабе личной любви. Вроде бы — самого главного, что есть у человека. У обычного человека.
И вот он, мощнейшая глыба, — может отказаться от объекта своей любви ради “всего того, что мы с Вами создали, Государь, и к чему стремились”.
Вы что думаете — никак нельзя без этого было обойтись? Помиловать и т. д. Его заставляли, что ли, вопрос собственных жизни и смерти? Да легко мог бы разрулить эту ситуацию Людовик! Но — с ущербом для государства и осадком, разумеется. С психологическим изменением вектора, по которому движется Франция и народ, имея определённые ориентиры и правила.
Многие из вас это смогут сделать? Уверен — почти никто. Я вот точно нет, мне это даже в голову не придёт, даже в такой патовой ситуации. Я мега-патриот и страны, и своего дела, но — нет.
И вспомните теперь про Сталина, который в ситуации немыслимого напряжения и жертв всего русского народа — не смог обменять своего сына на фельдмаршала. Тот же случай. Вспомните про Петра Великого — в общем, в такой же ситуации.
Существует мнение, что основа всего и “самое сильное, что существует” — оно “по Фрейду”, если вы понимаете, о чём я. Ну, я в этом до конца не уверен, но “это” безусловно очень сильно. “По Фрейду”, кстати, — это любовь и к детям, и к объектам сексуальной любви. В 99,9999% случаев, может быть, это так и есть.
Но если мы говорим о великих правителях и государственных деятелях, то только они могут переступить здесь через себя и этого вашего Фрейда. Очень немногие.
Одним из таких был Людовик Тринадцатый.
Эрик Лобах специально для Fitzroy Magazine
