У меня, кажется, есть ответ почему некоторые индивиды так себя ведут: они из себя вообще ничего не представляют и это не дает им покоя. Они устраивают цирк, нарушают правила, бьют слабых, портят чужое имущество потому, что хотят отомстить обществу и заставить хоть кого-то почувствовать себя так, как они чувствуют….Беспомощным жалким неудачником.
Любитель продемонстрировать свои конечности уже найден и задержан.
Знакомьтесь с этим ушлёпком:
Вопрос: о чём думают эти автобыдляцкие создания, делая такие манёвры? Сейчас наказание за непропуск спецтранспорта регулирует статья КоАП 12.17, которая предусматривает штраф от 4,5 до 7 тысяч рублей или лишение права управления на срок от трёх месяцев до года. При этом кодекс не предусматривает отдельных санкций за непредоставление преимущества именно автомобилям скорой помощи. Однако не исключено, что наказание будут усиливать: в идеале бы до покушения на убийство.
UPD. ❗️ В Казани задержали водителя, неуступившего проезжую часть автомобилю скорой помощи. Оказалось, что автомобилем Опель управлял 29-летний неработающий гражданин одной из стран ближнего зарубежья
Водитель автомобиля Опель при движении по ул.Оренбургский тракт (1 видео) создавал помехи движения скорой помощи, которая двигалась с включенными проблесковыми маячками и специальным звуковым сигналом. В ходе розыскных мероприятий сотрудниками полиции нарушитель был задержан (2 видео).
"На него составлены административные материалы по ст.12.17 ч.2 (не пропуск спецмашины), ст.12.15 ч.1 (расположение ТС на проезжей части), ст.12.36 ч.1 (использование телефона при движении), ст.12.3 ч.2 (управление ТС без документов) КоАП РФ," - сообщает пресс-служба МВД по РТ
Когда поправку введут и будут автоматом всех штрафовать по видео регистратору на скорой - водители как огня начнут боятся и пропускать.
.
За не пропуск скорой помощи в России предусмотрен штраф в размере от 4500 до 7500 рублей или лишение водительских прав на срок от трех месяцев до года. Эта норма закреплена в части 2 статьи 12.17 КоАП РФ.
.
И в европе на "крутых" видео где все сразу разъезжаются в разные стороны..они не по доброте душевной, или потому что "воспитанные"
.
Обзор от ИИ
Штрафы за непропуск скорой помощи сильно разнятся по Европе: например, в Германии они начинаются от €200 и могут достигать €280, а в Австрии — до €2176.
О родах
Бывает так, что у человека что-то не получается. Вроде и понимает, что делает, старается, а выходит все из рук вон плохо! Вот и у меня такие незадачи, тоже случались. Вроде и стаж работы большой, и опыт есть, и даже высшая категория к тому времени была, а выходит, скажем, так, удовлетворительно. А бывает и наоборот, ни фига не понимаешь, а вытанцовывается все очень даже неплохо. Видимо самый верхний надзиратель неусыпно бдит. Вспоминается самый первый подобный случай, с самой зари моей трудовой деятельности.
С училищных времен почему-то невзлюбил я акушерство. Почему, и теперь не скажу, не знаю. Вероятнее всего, из-за общей самонадеянной дури и ослиного упрямства. Филонил я лекции и практики, преподаватель в лепешку разбивалась, чтобы мне тупоголовому, хоть что-то втолковать, - пустое! Так что к концу обучения, внутреннее устройство женского организма я понимал только умозрительно! Еле, еле, каким-то чудом, сдал экзамен. Единственная тройка по специальности в дипломе!
Выпустился я из училища, и 17-ти лет от роду пришел на Скорую работать. Месяц обкатывался с врачом, а с первого сентября начал работать один. Карма настигла меня практически незамедлительно! В первые же сутки самостоятельной работы, в середине дня получаю вызов: 18 лет, роды. Мысленно взвыл от досады и поехал. Еду, дрожу. Водила снисходительно утешает, дескать, роды на дому штука довольно таки редкая, так что «не ссы». А если что, в помощь себе вызывай. Стараюсь «не ссать», но получается как то плохо, все равно панически боюсь!
Подкатываем к парадной, меня уже встречают и чуть ли не на руках возносят на четвертый этаж, во как приперло! Глянул я с порога комнаты на роженицу и похолодел. В ушах зашумело, в брюхе заурчало и все, что знал, сразу забыл!
Лежит на кровати девица и рожает. В натуре. Вижу, уже прорезывание головки началось, а у меня полнейшее остолбенение и даже не мямлю ничего! Но видимо это не очень долго продолжалось, я помотал головой, сжал кулаки и вроде бы в себя пришел. Перекатываю в пустой голове пустые же мысли, но вид напустил на себя уверенный и даже деловой! Перчатки резиновые надел, по наитию руку на промежность положил, защищаю. Почему - то вспомнилось, что в каком-то художественном фильме, при подобных обстоятельствах требовалась теплая вода и глаженые с двух сторон простыни, а зачем – не помню. Наверно ребенка обмывать и потом пеленать, но это не точно. Но видимо родственники роженицы знали еще меньше моего и поэтому повиновались беспрекословно, и воду принесли, и простыни. Роды идут своим чередом, сначала головка вся показалась, у ребенка что-то на шее, не пойму, потом плечико, и вот он весь родился! Поднял ребенка, мать моя, а пуповина - то, змеёй два раза шею обернула! Господи! О таком я даже не слышал никогда! Что же делать? Резать? Чем? Ножниц в сумке нет! Решил размотать. Верчу киндера вокруг оси, а физия у него синяя, страшная, глаза закрытые, точно, как мертвый, по спине у меня аж пот холодный потек! Тут последняя петля пуповины пала, и это синее чудо вдруг всхлипнуло, да как заголосит! Вот тут и простыни пригодились, а про воду я забыл. Родил, а дальше - то что делать? Вот ребенок пищит, вот пуповина, вот мать, и все это воедино связано? Ну, конечно же, надо пуповину резать! А в каком месте? Логически конечно, я допер где, но встал вопрос, сколько пуповины ребенку оставить и чем перевязать эту самую пуповину? Об акушерском чемодане и стерильной укладке в нем я вспомнил, когда уже на станцию возвращался! Взял стерильный бинт из сумки, свернул его в жгут, и перетянул пуповину в двух местах, туго, на сколько силы хватило! Ребенку оставил сантиметров тридцать, ну и матери столько же, попросил у родных ножницы, картинно облил лезвия спиртом и поджёг! Видимо я полагал, что так стерилизуют инструменты, помазал пуповину йодом, и наконец-то перерезал! Родственники стали пеленать младенца, а я повернулся к мамочке и увидев пуповину, вспомнил о последе.
Что такое послед я знал с детства, видел, и не раз, как кобылы в поле жеребились. В начале, выпадал жеребенок весь в пленке, а затем, через какое - то время шлепался увесистый мешок, и кобыла, вылизав вначале жеребенка, зачем-то этот мешок, съедала! Мешок, это послед, объяснили мне, городскому недоумку, деревенские ребята и кобылы их обязательно едят! Я внимательно посмотрел на роженицу и понял, что что, а есть послед она явно не будет, тихонечко потянул за пуповину, и послед необычайно легко выделился с небольшим количеством крови. Дело было сделано.
Роженицу с ребенком на груди и последом в полиэтиленовом мешке в ногах, на носилках, доставил я в только что открывшийся роддом, на Вавиловых дом 12.
И сдал их благополучно! Акушеры в приемном покое меня очень даже хвалили, что не струсил в таких нетривиальных обстоятельствах, не часто двойное обвитие пуповины вокруг шеи случается. И промежность роженицы защитил, и пуповину до перерезания, с шеи младенца размотал. Правда немного удивлялись жгутам из бинтов, завязанных бантиком, и длине пуповины оставленной ребенку! Но я смущался, краснел, делал загадочные глаза и скромно помалкивал.
Руками разгонял автомобили, чтобы ребёнка успели доставить в больницу.
История до мурашек. Видео позаимствовано у «Москвы 24», на нем видно, как машины стоят в плотной утренней пробке на Садовом кольце и не торопятся пропускать скорую с мигалками и сиреной.
Мотоциклист взял дело в свои руки: ехал впереди, буквально руками разгоняя нерадивых водителей и освобождая путь, скорая следовала за ним по пятам. Благодаря ему бригада сумела быстрее доехать до Филатовской больницы.
Как оказалось, врачи госпитализировали ребенка в тяжелом состоянии, и эти минуты были важны.
«Спасибо, дружище! Мы приехали!»,
— комментирует бригада в конце видео.
Говорят, врачи хотят отыскать мотоциклиста, чтобы поблагодарить его за помощь и по-настоящему человеческий поступок.
Это был первый год моей работы на скорой помощи, и скорее всего конец февраля, а может быть и начало марта. Работал я в одиночку - «транспортёрил». День выдался суетный, «хмелеуборочный» – то ли аванс на предприятиях, то ли получка. не помню. Ближе к ночи рабочий класс уже почти отгулял, и в большинстве своем рассосался по домам. Самых неудачливых, с различными травмами, типа - «руки, ноги, голова», подобрали, перевязали и развезли по приемным покоям. Спец мед служба отправила ночевать по вытрезвителям, не травмированных. Скоро полночь. Погода мерзкая, сверху сыпет какая-то морось, под ногами грязная снежная каша. Ноги в ботинках сырые и холодные, сам чертовски озяб. Во рту горечь от выкуренного, настроение прескверное, а до конца смены еще, ой как далеко. Водитель матерно рычит на предмет, пожрать - попить, отвечаю ему, что да, недурственно бы. В этот момент рация хрипло так вопрошает: - «16-1045 отвечайте Рефлексу». Чертыхнувшись про себя, отвечаю; «Слушает, 1045». «Примите вызов, Вавиловых 13 корпус 4, квартира такая-то, второй этаж, женщина, порезалась ножом. Как поняли? Прием». «Понял. Поехали». И поминая всех женщин «с пониженной социальной ответственностью», не приученных к кухонной работе, покатили. Конечно в те годы, такого словесного оборота мы не знали, и слова наши звучали гораздо энергичнее и злее.
Прибыли. Дом «корабль», тускло освещенный двор, вдоль поребрика с десяток машин, людей не видно, даже собачников нет. Метрах в ста, через пустырь, 6-е отделение милиции окнами светит, тоже значит трудятся. Поднимаюсь на второй этаж, звоню, открывает старушка божий одуванчик. Угрюмо спрашиваю – где? Она, ручкой сухонькой налево, на кухню показывает.
Чтобы вы поняли диспозицию, надо сделать некое топографическое отступление. «Корабль» это детище и основа «спальных» районов города Ленинграда. Строить их начали в конце 60-х, начале 70-х годов, говорят, по польскому проекту. Девятиэтажный, крупнопанельный дом, видимо дешевый в постройке. Поэтому к концу десятилетия, эти, так называемые «корабли», заполонивший все окраины. Кухни в них маленькие, не более шести квадратов, окна без подоконников, и на этой мизерной площади располагались: газовая плита, раковина, холодильник, кухонный стол, настенные шкафы.
Вхожу, передо мной маленькая прихожая, далее закрытая дверь в жилые комнаты, налево узкий коридорчик, в который выходят двери раздельного санузла, и наконец, кухня. Взглянув внутрь, я мысленно помянул всех святых угодников! Шестидесятиваттный светильник, тускло продемонстрировал мне картину «Приплыли», которую народная молва ошибочно приписывает Репину. Посередине захламленной кухни, крест - накрест, лежат два абсолютно голых тела, с переплетенными руками и ногами. Лежат ничком. Большое, явно мужское тело, на меньшем, явно женском. Все вокруг, и они сами, густо перемазаны темно-красным, в желтом неверном свете показавшимся мне, почти что черным. Лужицы, капли, отпечатки ладоней и ступней.
Тяжело вздохнув, наклонился и полез проверять на предмет присутствия жизни, и сразу эту самую жизнь отчетливо уловил: теплые, дышат, сопротивляются. Дал мужскому телу нюхнуть нашатырю, тело встало, посмотрело на меня мутными голубыми глазами и обдало густым водочным перегаром. Выше меня на голову и гораздо шире в плечах, бочком, не говоря ни слова, скользнуло мне за спину и скрылось в комнате. Осматриваю женщину, а за спиной слышу бабулькин шепот: «Он ее гад, ножом порезал». Нахожу, два колото - резаных, оба слева, локоть и ягодица, обильно сочатся кровью. Тугую повязку на руку, наклейку на ягодицу. Вроде все, надо отсюда выходить. Говорю бабке про документы и одежду, а у той уже все готово.
С этого момента события понеслись «аллюром три креста»! Время сжалось и явно изменило свое течение. Это рассказ получается долгий, а события быстрые! Распахнулась дверь из комнаты, что слева и появился давешний мужик, уже в свитере и трениках, а в руке у него длинный столовый нож. И морда очень решительная! Совершенно не раздумывая, я метнул в него свой медицинский чемоданчик и попал. Точнехонько в лоб!
Меня могут спросить, что же за чемоданчик такой? Отвечу. В те годы скоропомощной транспортный чемоданчик напоминал по размеру докторский саквояж начала века, коричневый, дерматиновый, два накидных замочка, легкий. И ассортимент медицинский в нем был сведен к минимуму. Жгут, тонометр, два шприца, десяток ампул, флаконы со спиртом и нашатырем, бинты, вот, пожалуй и все. По весу думаю, килограмма не наберется.
Мужик от такого удара опешил, выронил нож и быстро ретировался в комнату. А я подхватив одной рукой плохо стоявшую на ногах даму в абсолютном неглиже, другой тючок с одеждой и свой подобранный с пола чемоданчик, двинулся было к выходу. Но не тут-то было! Навстречу вновь появляется озверевший от неудачи мужик с занесенными вверх руками, а в руках у него винтовой табурет от рояля! Ну думаю, вот и все, конец! Руки заняты, отступать некуда. Мужик с диким криком, - «Наташа!» рванул на меня...
Никакой прошлой жизни, перед моими глазами не пролетело, видимо ей не хватило времени! Но чувство, которое меня потом посетило, думаю хорошо знакомо приговоренным к смерти! Чувство, когда палач уже взялся за рычаг гильотины, а командир расстрельной команды поднял руку для последнего «Пли!» И остались тебе, дорогой, миллисекунды...
Вдруг появившиеся как из ниоткуда милиционеры, скрутили почти добежавшего до меня, буяна, табурет грохнулся на пол и, как музыка в моих ушах, раздался звук защелкнувшихся наручников...
Как бабуля, этот божий одуванчик, доскакала до отделения милиции, как сотрудники успели добежать до меня и спасти в самый последний миг, я не осознаю и до сих пор? По ощущению времени, этого никак не могло быть. Милиционеры были слегка грузноваты, с седыми висками, в кителях и что меня слегка удивило, звездочки на погонах были несколько больше обычных. У одного одна, а второго целых, две!
Мы всей компанией загрузились в «рафик» и подкатили к отделению. Майор и подполковник, на пинках, выгрузили мужика. Оставлять пьянющую даму в машине без присмотра, я не решился и зашел вслед за ними в отдел милиции. Естественно с обнаженной Венерой подмышкой, чтобы по телефону запросить место в стационаре. Ну, что сделано, то сделано. В ярко освещенной дежурной части надрывно звенели телефоны и никого из сотрудников почему то не наблюдалось, и теперь то я понял почему. За решеткой «тигрятника» бесновались полдесятка полупьяных граждан, которые впрочем мгновенно угомонились, узрев вволакиваемую мною, голую мадам. Мои спасители сразу же присоединили дебошира к приумолкнувшим. А я позвонил и попытался накрутить на обнаженную какие-то тряпки. Вздрогнул, услышав за спиной трубный вопль и обернулся. Мужик прижав мокрое от слез лицо к решетке, истошно звал: - «Наташа!» И эта самая Наташа, до сего момента не произнесшая ни единого слова, вялая, с трудом передвигавшая конечностями, вдруг резко вскочила на ноги, оттолкнула меня, и стремительно понеслась к выходу. Всем своим не великим телом врезалась в закрытую стеклянную дверь, и разбила ее вдребезги! Водопад мелких осколков осыпал ее с головы до ног, и она, отшатнувшись и поплясав босыми ногами по полу, села, вскочила на ноги, и снова села. Кровь обильно потекла ручейками, из сотни мелких порезов, и вокруг её ягодиц немедленно стала собираться красная лужица. Блин! Еще не хватало! Хорошо хоть, что предусмотрительная бабка, собранные женские манатки сложила в обыкновенную белую простыню. С несколько обалдевшими от увиденного милиционерами, совместными усилиями, мы осторожно отряхнули, активно сопротивлявшуюся теперь Наташу, от стеклянного крошева, запеленали как мумию, а затем на руках отнесли в «рафик». В спину нам неслось оглушительное: - «Наташа! Наташа!»
Водила ржал в голос, рассказывая мне о том, как через пустырь неслись, оскальзываясь и падая на талом снегу, два милиционера, а мне было как то не до смеха.
Я отвез Наташу на Пионерскую улицу 16, в больницу скорой помощи, где и сдал дежурному медперсоналу. Там, а это было уже далеко за полночь, были нам несказанно рады, встречали приветливо, а расставаясь махали платочками и кланялись.
Около половины третьего ночи, для санобработки, пришлось заехать домой. Волосы на голове слиплись от крови и висели сосульками, халат с полуоторванными карманами, местами был белым. Отмытый и переодетый во все свежее, отзвонился по телефону на Центр, и принял вызов в 6-е отделение милиции, где по приезде и встретился с совершенно уже тихим дебоширом, которому соседи по клетке попросту набили морду. Было начало пятого.
Все рассказы о скорой помощи начинаются всегда одинаково: «Поехали мы как-то на вызов...», или «Дают нам вызов...», а когда это точно было, никто и вспомнить уже не может. Может зима была или лето, возможно осень? Персонажей, наверное, вспомнят, ну и себя любимых, естественно. Вот и случай, о котором я хочу сегодня поведать, начинался именно так. Вероятно, это был год 80, само собой, прошлого века. Поздняя весна или уже лето. Довольно тепло, солнечно, зелено. Вызов получили по рации, и искаженный динамиком, взволнованный голос диспетчера направления, звучал приблизительно так: «16 - 1116, отвечайте Рефлексу» (Рефлекс – позывной Центральной станции Скорой помощи Ленинграда.) «Слушаем, 1116».«Примите вызов. Станция Ручьи, сортировочная, барак №19, мужчина, лом в голове, встречают. Как поняли? Прием» – «Повторяем адрес, поняли, поехали». Служил я тогда на 16 подстанции города Ленинграда в качестве выездного фельдшера. Устроился на Станцию в 1979 и за явную сообразительность или как это по-докторски звучит, «за клиническое мышление», довольно быстро повысился до Бригады Интенсивной Терапии. Бригада как бригада, все врачебные скорые такие – но было в ней и отличие, и довольно существенное: это постоянный состав, включая водителей, врача и двух фельдшеров. Так что очень скоро бригада становилась семьей или довольно дружной коммуналкой со своими правилами, понятиями и привычками. И отношения складывались в ней, скорее семейно - дружеские. Работы было невпроворот и мы почитай жили в машине: ели, пили и развлекались как могли. Эксперимента ради, просидите в рафике сутки, в метре друг от друга, спереди доктор с водителем разделенные капотом, сзади в карете фельдшера, один во вращающемся кресле, другой на откидном креслице справа. В ногах первого, у перегородки самодельная стойка, сваренная из уголка, на ней стоят врачебная сумка и кардиограф, у второго сзади еще одно откидное креслице, за которым запасное колесо. Слева, носилки во всю длину кареты, за носилками мебель с чемоданами и аппаратурой, над ней под крышей закреплены вторые носилки, вот и все пространство! Забыл сказать, что высота салона, где то метра полтора и на потолке плоская круглая люстра, круглая же крышка вытяжного вентилятора и свисающая вниз держалка для капельниц. Салон и мебель белые, кресла и обивка салона горчичного цвета, носилки коричневый дерматин. Прочувствовали? То-то! Приняв вызов, включили «моргалки» и покатили по адресу. Едем, веселимся – повод - то не частый, а может и вообще единственный в своем роде. Естественно, едем хоронить, потому что лом штука тяжелая, железная и при попадании в голову ничего хорошего ни этой голове, ни владельцу этой головы не принесет. Рассуждаем между собой, что, скорее всего, драка. Естественно по-пьяни, ну или что-то подобное, в этом же духе! Надо бы мне, поподробнее остановиться на бараке № 19. Строение это, у всех работающих на 16 подстанции, было на слуху. Ветхий, слегка покосившийся деревянный двухэтажный домишко, послевоенной постройки, Видимо, это была общага от «МПС», находившаяся в зоне отчуждения железной дороги. Других построек рядом не наблюдалось. За то имелось не малое количество железнодорожных путей, со стоящими на них вагонами, платформами и цистернами, стрелок и семафоров. Проживали в этом бараке граждане весьма специфические, все больше гопницкого и бомжатского вида, смешанного состава, мужчины и женщины, все склонные к злостному пьянству и поэтому, на фоне неприязненных между собой отношений, часто занимавшиеся рукоприкладством, поножовщиной и всякими разными хмельными непотребствами, так что лом в голове вполне соответствовал тамошнему быту. Надо бы еще добавить, что проезд на Ручьи, был через железнодорожный переезд с автоматическим шлагбаумом, и проехать туда было, ой как непросто, из-за частого движения грузовых и пассажирских составов. Сейчас на этом месте виадук. Ну, в общем, едем. Постояли у переезда, пересекли его, трясемся по колдобинам, форсируем лужи, подъезжаем и воочию наблюдаем людское скопище, человек так десять навскидку, увидели они нас, руками замахали, забегали, встречают, значит. Выходим. Тут в уши, шум, гам, крики, угрозы в наш адрес и прочее. Тела нигде не видать, спрашиваем – где? И тут, все эти десять, человек разного пола и возраста руками в одну и ту же сторону указуют – вот же он, вот! Мы в ту сторону, куда указуют, посмотрели и челюсти наши, у всех четырех, включая водителя, как говорится, отвалились и стукнули по земле... У стены барака в окружении сочувствующих стоит человек и обеими руками с двух сторон головы держит лом. Пришли мы в себя, довольно быстро, приблизились, решительными жестами расшугали сочувствующих и посадили человека на пенек, тут же стоящий. Стали внимательно рассматривать да расспрашивать... Впечатление, скажу я вам, неоднозначное. Сидит перед нами человек как человек, одет по рабочему: – в кирзачах, робе, ватнике, замасленный конечно, ватник не очень густо красным побрызган, глазами лупает, звуки членораздельные издает, а в голове, с виска на висок, торчит лом. Нет, не тот, конечно, лом, что в рост человеческий. Потоньше будет, да и покороче, где-то с метр, но все таки определенно, лом, один конец острый другой сплюснутый, с острого конца кровью помазан. Спросили, как? Отвечает: - так, мол, и так, проезжал вагон с сортировочной горки, надо его на другой путь направить, а стрелка не работает. Так он ломиком рельс поддел, стрелка перещелкнулась и тут он более ничего не помнит. Очнулся, сидит у полотна, ломик в голове, в землю упирается одним концом. Взялся он за него обеими руками, встал и к народу пошагал. Народ несказанно удивился и попытался с налету ломик из головы вынуть, мужик категорически не дал. Тогда догадались к телефону побежать и скорую вызвать, и искренне сочувствовать стали, водки поднесли, в рот ему залили, чтоб не болело, и закусить... Ну, далее не очень интересно. Ломик мы к голове покрепче бинтом примотали, анальгин с димедролом в мышцу вспрыснули, ну и, конечно же, в машину грузить принялись, что само по себе оказалось очень не просто, никак в проем двери не помещается с этакими - то рогами, но и с этим конечном итоге справились. Запросили место. Диспетчер направления никак в толк взять не может, что с мужиком: тут тебе и открытый череп, и инородное тело в голове, и в сознании он, и шока нет. Наконец-то дали нейрохирургию больницы №17, имени 25 Октября, а находилась тогда сия больница, аж у Измайловского собора, что с голубыми куполами, на проспекте Москвиной дом 1, и ехать нам от Ручьев до нее, не менее 40 минут, а дороги разбитые, и трясет неистово. В общем, так: сели мы со вторым фельдшером рядышком с мужичком на носилки, приобняли его с двух сторон, и пока ехали, компенсировали все ухабы да рытвины, как могли. Прибыли, кое-как из машины пациента извлекли и на 2-й этаж, в приемный покой, своими ногами доставили. Ввели, стоим. Изумление, которое настигло приемное отделение, словами не описать! Сначала грубо, – скорая, что везем? Далее: – Ё - моё! Ёжкин клёш! Следом оглушительнейшая тишина, даже слышно стало, как где то капает вода из водопроводного крана! Ну и наконец, матерные междометия на любой, самый изысканный вкус. Засуетились, забегали, звонить по телефону кому - то принялись. Неторопливо и зевая во весь рот, пришел дежурный нейрохирург, остолбенел, поиграл желваками на скулах, затем громко и витиевато выругался. Медсестры под руки увели нашего страдальца, куда - то в недра. На этом наши функции, в общем, то и закончились. Мы отзвонились на Центр, забрались в «рафик» и покатили в свой район. Последствия этого вызова накрыли нас уже в конце месяца. По правилам оказания скорой медицинской помощи на догоспитальном этапе существует обратная связь между стационаром и скорой. Сопроводительный талон, или, проще сказать, направление на госпитализацию, состоит он из двух половин, лицевую сторону заполняет скорая, а на обороте есть графа: «Окончательный диагноз и судьба пациента». И каково же было наше удивление, если не сказать более! Диагноз гласил: «Открытая черепно-мозговая травма. Инородное тело головы (лом)». Выписан здоровым! Здоровым! Когда я это прочитал, то глазам не поверил! Меня, тогда еще очень молодого и неопытного человека, внезапно посетила мысль, которая подтвердилась с годами и причем неоднократно! Оказывается, на белом свете, существуют люди, у которых головной мозг отсутствует начисто. То ли его нет изначально, от рождения, то ли он атрофируется с годами, за ненадобностью, но эти люди преспокойно себе живут. Ходят на работу, заводят семью, делают карьеру. Живут себе нормально, и никто, даже они сами, не знают об этом, до тех самых пор, пока кому-нибудь из них случайно, лом в голову не попадет.
