ТОРГ С БАНДИТАМИ
Со времени захвата автобуса прошло шестнадцать часов. Переговоры зашли в тупик, и в этот момент Москва дала «добро» на передачу террористам оружия.
Зайцев: Мы предлагаем тебе четыре пистолета Макарова.
Якшиянц: Хорошо! С полными обоймами. Пистолеты — и по запасной обойме. Мы берем обоймы на выбор, постреляем. Но если будет подвох, пистолеты выбрасываем и диктуем другие условия.
Зайцев: Павел, ты имей в виду сам и предупреди товарищей, четко изложи: с нашей стороны оружие применяться не будет. Но чтобы и с вашей стороны были полные гарантии неприменения.
Якшиянц: Безусловно. Я еще раз повторяю, безусловно. Вы нам для самолета предоставляете один автомат. Будем выходить, автоматом прикрываться. Когда половина экипажа будет в самолете, автомат оставим на полосе.
Зайцев: Один автомат Калашникова. Мы удовлетворили ваши требования. Наши требования прежние: все дети, учительница и шофер должны быть освобождены.
Якшиянц: Да, конечно. Теперь об экипаже самолета. Пусть они выйдут в рубашках, чтобы было видно: никакого сверхсекретного оружия при них нет.
К автобусу по очереди ходили начальник 4-го отдела УКГБ по Ставропольскому краю подполковник Евгений Шереметьев (в фильме — актер Ивар Калныньш) и в недавнем прошлом сотрудник Группы «А» Валерий Бочков (в фильме отсутствует). Всего они сделали четыре ходки, выменивая детей на бронежилеты и оружие. Они пытались завязать с преступниками хоть какой то разговор, чтобы установить с ними психологический контакт, а заодно изучить обстановку в салоне автобуса. Однако те вели себя крайне настороженно, прикрывались детьми и направляли оружие на сотрудников КГБ.
Первым у автобуса с зашторенными окнами и завешанным одеялом лобовым стеклом был Е. Г. Шереметьев, переодевшийся в штатский костюм.
— Павел, я принес бронежилеты. Освобождай, как обещал, детей, — обратился он к одному из бандитов, приняв его за главаря.
Тот на миг стушевался, но тут же нашелся:
— Я не Павел, я Геннадий…
— Хорошо. Геннадий так Геннадий. Требуете восемь комплектов — будут, а пока даю два, больше зараз не унести.
Тут в дверях автобуса показался Владимир Муравлев. Он передал Якшиянцу обрез и встал слева от Е. Г. Шереметьева. Бандиты, видимо, боялись, что офицер КГБ может выхватить оружие и открыть огонь. Евгений Шереметьев передал им два бронежилета, а затем пошел на «военную хитрость».
— Пропусти в автобус, надо убедиться, что с детьми порядок.
Нам для планирования дальнейшей операции важно было выяснить точное количество террористов. Этот как раз тот случай, когда разница в одного человека может привести к самым нежелательным последствиям. Бронежилеты бандиты «заказали» на восьмерых, а оружие — на семерых.
Якшиянца терзали сомнения.
— Хитрите, — сказал он, — думаете, я не знаю, что мы на мушке снайперов? Вы жаждете нашей крови, но мы живыми не сдадимся.
Говоря это, он тыкал обрезом в грудь офицеру КГБ, сыпал угрозами, а то вдруг начинал себя превозносить. И, наконец, сдался, разрешив заглянуть в автобус. От увиденного Шереметьеву сдавило грудь: в духоте, в грязи, среди банок с бензином сидели изнуренные дети с осунувшимися личиками. Но — живые! Вместе с ними молоденькая учительница, на глазах слезы. Подполковник кивнул ей ободряюще.
— Террористам было психологически трудно расставаться со своими жертвами, — подчеркивает Г. Н. Зайцев. — И хотя они получили вожделенное оружие, но отдавать детей им явно не хотелось. Они, видимо, интуитивно чувствовали, что только «живой щит» позволит им избежать возможных неприятностей.
Был момент, когда возникла заминка: ученицы сгрудились у выхода, Муравлев прикрывался ими, а внизу В. А. Бочков вел переговоры с главарем. Бандиты медлили. Тогда офицер Группы «А» твердо сказал Якшиянцу:
— У меня самого в доме две девочки. Не мучай их…
Ответа не последовало, и Бочков, не теряя времени, стал снимать с площадки девочек — одну, вторую… четвертую. Едва отошли от автобуса, как бандиты отпустили еще двух школьниц. Обнял их В. А. Бочков руками, повел к зданию аэропорта.
— Чтобы не случилось, не бойтесь и не бегите, — сказал он им.
Вдруг за спиной раздался выстрел. В. А. Бочков еще крепче прижал девчушек:
— Не бежать!
Оказалось, бандиты, проверяя оружие, выстрелили в люк автобуса. Всего им было передано: один автомат АКС-74 с двумя снаряженными магазинами и четыре пистолета Макарова с двумя полными обоймами.
«Всего сотрудники КГБ, — уточняет Г.Н. Зайцев, — вызволили из рук террористов двадцать школьников. Вспоминая эту операцию, те выматывающие минуты и часы, я хочу сказать несколько слов об учащихся 4-го «Г» класса. Они держались мужественно, с достоинством. Когда встал вопрос, кому идти первыми, они сами предоставили право покинуть автобус девочкам. Был и такой момент: бандиты, куражась, предложили детям уничтожить пионерские галстуки, — те отказались. Нынешним школьникам, наверное, трудно будет понять высокую себестоимость этого поступка. Но для учащихся 4-го «Г» класса это был не просто лоскут красной материи».
«ПЕРЕДАЙТЕ, ПУСТЬ ПРОСТИТ»
В час дня В. А. Бочков подошел к автобусу с двумя контейнерами, в которых находилась еда, показал их содержимое террористам и затем передал в самолет. После этого преступники потребовали препарат эфедрин, использовавшийся ими как наркотик, и восемь наручников — для членов экипажа. Их принес Е. Г. Шереметьев в обмен на четырех школьников.
14 ноль-ноль. Семь с лишним часов шли переговоры с бандитами. Все это время Г. Н. Зайцев и его коллеги уговаривали, увещевали, подбирая нужные слова. Долго обсуждалась процедура пересадки из автобуса в самолет. Вроде бы договорились, что дети будут стоять в две шеренги у входного люка. Когда бандиты и члены экипажа окажутся в салоне, то заложников отпустят.
В 14 часов 10 минут автобус подъехал к самолету. Террористы потребовали от членов экипажа по одному подойти к автобусу, каждого обыскали и защелкнули стальные браслеты.
Один из бандитов осмотрел лайнер. И тут Якшиянц, не раз клявшийся «всем святым», нарушил данное им слово. Одиннадцать школьников и учительницу Ефимову все таки завели в самолет, а двух мальчиков Е. Г. Шереметьев уговорил отпустить.
— Я согласен с тем решением, которое я принял, — заявил довольный своим обманом главарь.
После того, как бандиты, заложники и члены экипажа зашли в Ил-76Т, прозвучало новое требование — Шереметьева сюда. Тот поднялся на борт. У входа стоял Владимир Муравлёв.
— Как отец? Что еще говорит? — успел шепнуть он.
— Повторяет сказанное тебе по рации: одумайся, пока не поздно, не позорь фамилию.
— Поздно. Передайте, пусть простит. Если сможет…
Когда подполковник зашел в салон, то Якшиянц заявил ему: без Тамары взлета не будет. За нее, две упаковки эфедрина и уксус главарь пообещал отпустить всех заложников.
Шереметьев вернулся в штаб. Услышав, что от нее хотят, Тамара Фотаки решительно возразила:
— Ему нельзя верить, он — зверь, ненавижу!
— Тамара, пойми, сколько в эту минуту зависит от тебя во имя спасения детей! Даю слово чести: сам отвезу твою дочь к бабушке, ничего не станется с вашей собакой. Все будет в порядке. Помоги ради всего святого!
После длительных уговоров заместителю председателя КГБ В. А. Пономареву удалось уломать Тамару подняться на борт самолета. Ее сопровождал Шереметьев — он остался стоять под дулами пистолетов «шестерок», а Якшиянц отвел жену в конец салона и принялся что то возбужденно ей говорить, та — в ответ.
В связи с тем, что террористы не сдержали своего слова отдать детей за Тамару, Шереметьев предложил им оставить себя в качестве заложника
— Твоя взяла! Выгружай детей, — сказал, подумав, главарь. И добавил нечто непереводимое.
Учительница Наташа Ефимова и Тамара Фотаки стали быстро, пока бандит не передумал, выводить из самолета обессиленных школьников. Внизу их принимал Валерий Бочков и другие сотрудники Группа «А». Последней по трапу сошла учительница 4-го «Г» класса. Страшный урок закончился.
На борту Ил-76Т в качестве заложников остались члены экипажа, Тамара Фотаки и Евгений Шереметьев. Бойцы «Альфы» приготовились к силовой фазе операции. Почти сутки просидели они в пожарном депо, ежеминутно ожидая команды на штурм.
Только настоящие профессионалы могут контролировать свои эмоции, чтобы, с одной стороны, не «перегореть» и быть готовыми моментально среагировать на изменение обстановки и выполнить поставленную задачу, — с другой.
Якшиянц все больше нервничал, все громче грозил расправой офицеру КГБ, оставшемуся заложником, если деньги не будут принесены. Тогда чекист сел на пол, всем свои видом показывая, что ему нет дела до буйства уголовника. Якшиянц стал угрожать ему пистолетом, направлял оружие в лицо, в грудь. Потом приказал заложить руки за голову.
В 15 часов 15 минут преступники через экипаж передали ультиматум: если на борт не будет немедленно передана обещанная валюта, самолет через пять минут взлетит на воздух. При этом они потребовали, чтобы на момент передачи денег экипаж перешел из кабины в грузовой отсек. Таким образом террористы старались обезопасить себя на случай штурма.
По прошествии пяти минут сотрудники Группы «А» Бочков и Кирсанов принесли к трапу три мешка с долларами. Кинули один — и потребовали Шереметьева, потом бросили второй мешок, третий. Но террористы не спешили освободить заложника.
— Не хочет Шереметьев выходить, понял! — нагло заявил Павел Якшиянц.
— Ах ты, подонок! — взорвался Бочков. — Да тебе, сволочь, вообще нельзя верить! Веди мне Шереметьева, я с ним поговорю.
Террористы, привыкшие за время переговоров к иному обращению, растерялись — и выпустили Евгения Шереметьева из самолета. Бочков потребовал вернуть автомат. Не долго думая, бандиты выбросили его на взлетную полосу.
«Меня, сидевшего на холодном металлическом полу самолета, рывком за руку поставили на ноги и потащили к выходу, — вспоминал позднее Шереметьев. — Навстречу направился главарь с пистолетом. Он хватает меня за правую руку и, судорожно встряхивая, говорит:
— Извини, шеф, что я с тобой так жестоко обошелся. Мне главное — обеспечить безопасность моих парней. А другого способа, кроме как держать тебя заложником вместо детей, не было.
— Ладно, Павел, как говорится, Бог тебя простит, а я зла не держу… Ты поступил так, как должен был поступить…
Подмывало добавить, что поступал он, как бандит, бесчестный и беспринципный, несколько раз вероломно обманувший меня в ходе переговоров. Однако памятуя, что в руках бандитов в качестве заложников еще оставался экипаж, я удержался от этого и только добавил:
— Мягкой вам посадки в Тель-Авиве…»
Когда самолет стал выруливать на старт, бойцы Группы «А» не поверили свои глазам. Они были уверены, что террористов не выпустят из страны. Некоторые горячие головы предлагали наказать мерзавцев, но Г. Н. Зайцев отказался, ибо знал: к этому времени власти Израиля согласились выдать террористов. Лишний раз рисковать жизнями людей не имело смысла. В 15 часов 55 минут борт № 76519 взял курс на Израиль.
Еще одна «деталь»: террористы сковали летчиков наручниками — опасались, боялись их. Командир корабля Александр Божков показал, что управлять самолетом в таком положении он не сможет при всем желании. Тогда один из бандитов попытался их снять, но в суматохе где то в салоне потерял ключ. Божкову пришлось возвращаться в помещение аэродрома, чтобы избавиться от этих «браслетов».
Бандиты по очереди дежурили в пилотской кабине. Якшиянц почти все время находился тамже, обещая пустить пулю в лоб каждому, если только заподозрит неладное. Его мучил вопрос — куда летит самолет?
— Ну, глядите, парни, — постоянно предупреждал он, — если это окажется не Тель-Авив, никто живым отсюда не выйдет. Терять нам уже нечего.
Как только Ил-76 вошел в воздушное пространство Израиля, его стали сопровождать два самолета местных ВВС. Наконец в 18 часов 45 минут шасси лайнера коснулись земли. Место посадки — аэропорт Бен-Гурион, находящийся в 20 километрах от израильской столицы. Тут же подъехало несколько грузовиков, которые блокировали самолет, спереди и сзади, отрезав путь для возможного взлета. За автомашинами, выстроившимися вдоль полосы, укрылись автоматчики.
Сразу после посадки представители спецслужб поднялись на борт, потребовав от бандитов, чтобы те вышли из самолета без оружия и сели на летном поле. Но Якшиянц, боявшийся, что самолет сел не в Израиле, а на территории соседней Сирии, настаивал на переводчике.
Воспользовавшись замешательством, все члены экипажа быстро покинули борт самолета.
Примерно через 35 минут сошли на землю и террористы. Тут они испытали шок, поскольку явно не ожидали такого приема. Якшиянц попытался отыграть ситуацию назад, предложив министру обороны взятку в размере одного миллиона долларов, чтобы те дали возможность покинуть пределы страны «без лишних формальностей».
И бандитов действительно без всяких проволочек препроводили в тюрьму Абу-Кебир. Тут у них отобрали пистолеты, обрез и мешки с деньгами.
КОМАНДИРОВКА В ИЗРАИЛЬ
После спасения детей сотрудники Группы «А» самолетом Ту-134 (бортовой номер 65978) в 19 часов 55 минут вернулись в Москву. Несколько позже в аэропорт «Внуково» прибыли и «альфовцы», находившиеся в Ташкенте.
«3 декабря в 9 часов 35 минут, — пишет Г. Н. Зайцев, — поступило распоряжение о подготовке одиннадцати человек для вылета за границу. По боевой тревоге были вызваны сотрудники Группы «А», имевшие дипломатические и служебные паспорта. Все они были экипированы ЖЗТ, пистолетами Макарова с шестнадцатью патронами в подмышечной кобуре, наручниками.
В 12 часов 56 минут наша делегация, в которую входили ответственные сотрудники КГБ, сотрудники Группы «А» и медики самолетом Ту-154 (бортовой номер 85629) вылетела из аэропорта «Внуково 2». Перечислю всех: начальник направления 5 отдела Управления «К» ПГУ В. В. Лебедев, заместитель начальника 3 го отдела 4 го управления Н. В. Налобин и начальник отделения Р. С. Фадеев, следователи Р. Г. Улунцев и М. И. Осин, врачи А. И. Гусаков и А. В. Селиванов из Военно-медицинского управления КГБ.
В Тель-Авиве мы были в 16 часов 25 минут. После подачи трапа на борт поднялись руководитель советской консульской группы Г. И. Мартиросов, его заместитель В. Д. Барабанов и переводчица — гражданка Израиля. В первом салоне самолета начались переговоры по процедуре передачи террористов.
Г. И. Мартиросов сообщил, что сегодня забрать преступников вряд ли получится: суббота, да еще праздник. Совместно выработали нашу позицию по процедуре передачи, и она была доведена до представителя МИД Израиля Я. Кедми. Тот пообещал сделать все возможное, одновременно выразил опасение, что если деньги переданы в банк, то сегодня их получить уже не удастся.
После этого семь человек из советской делегации (С. А. Гончаров, Н. В. Налобин, Р. С. Фадеев, Р. Г. Улунцев, М. И. Осин, В. В. Лебедев и автор этих строк) на автобусе выехали в расположение консульской группы СССР, где продолжили обсуждение. По нашей просьбе Я. Кедми навел справки и выяснил, что деньги находятся в полиции и передача преступников в указанные нами сроки возможна.
Затем наша группа выехала в отель Тель-Авив, где разместились восемь членов экипажа. Они сели в автобус — и все вместе мы отправились в офицерский клуб военно-воздушной базы, где начался второй раунд переговоров.
Наши израильские контрагенты — генеральный директор МИДа Ануг, Кедми и еще один ответственный чиновник, фамилию которого я не помню, потребовали гарантий: террористы не должны быть приговорены советским судом к смертной казни, так как законы Израиля не предусматривают такую меру наказания.
Нашей стороной был подготовлен текст, в котором давалось заверение, что в ходе судебного разбирательства в Советском Союзе будут строго соблюдены все правовые нормы. Исходя из предварительной оценки действий террористов, обстоятельств, которые бы могли привести к вынесению смертного приговора, не усматривалось. Однако израильская сторона этот текст отвергла и потребовала четких гарантий. В противном случае преступники и самолет останутся в Израиле, где и будет проходить судебное разбирательство.
В это время в офицерский клуб прибыл генерал — начальник полиции округа. В ходе конфиденциальной беседы он сообщил, что оппозиция оказывает на правительство сильное давление, вопрос обсуждается в кулуарах Кнессета. Цель — не допустить «поспешную», как утверждается, передачу преступников.
В дело включились адвокаты, которые направили на имя премьер-министра страны и в парламент ряд запросов, призывая провести полное и обстоятельное разбирательство в Израиле, а только потом решать вопрос о возможной выдаче террористов Советскому Союзу.
По словам генерала, оппозицию в этом вопросе поддерживают посольство и генконсульство США, представители которых прибыли в аэропорт, но не были допущены на летное поле — к месту передачи террористов. Им было заявлено, что это вопрос двусторонних отношений Израиля и СССР. Поэтому, посоветовал генерал, в ваших же интересах как можно быстрее отрегулировать возникшие проблемы, иначе события могут принять непредсказуемый характер.
В этих условиях было принято решение согласиться с формулировкой Ануга, и Г. И. Мартиросов дал письменные гарантии, что к преступникам не будет применена смертная казнь. После этого израильские власти начали процедуру выдачи.
Вместе с Я. Кедми, начальником полиции округа и несколькими корреспондентами израильской полиции я стоял у Ил-76Т. Первой спецмашиной на летное поле привезли Якшиянца и Вишнякова, оба были в наручниках и с завязанными глазами. Им устроили живой коридор — до самолета, где у трапа их принимали сотрудники Группы «А» С. А. Гончаров, А. И. Мирошниченко, В. И. Блинов, М. А. Сидоров, А. Н. Будаев и В. И. Потапов. Преступники вели себя нервозно, и поэтому бойцам спецназа пришлось жестко контролировать их действия.
После посадки преступников на борт самолета поднялся Я. Кедми. По просьбе Г. Н. Зайцева он передал сотрудникам «Альфы» ключи от наручников, попрощался и вышел из самолета. В 22 часа 21 минуту транспортник вылетел из Тель-Авива и спустя четыре с половиной часа приземлился в аэропорту «Шереметьево 1».
После взлета первого самолета оставшаяся часть нашей делегации прибыла к месту стоянки Ту-154. На летном поле в непосредственной близости от самолета находилась большая группа корреспондентов. Тут же расположились усиленные наряды полиции.
Спустя некоторое время к трапу подъехала машина, из которой вышла Тамара Фотаки.
Ее сопроводили в салон. Затем притормозили две спецмашины израильской полиции, с Анастасовым и Муравлевым. Обоих преступников, в наручниках, приняли сотрудники Группы «А» и разместили в третьем салоне, одного в начале, другого в хвостовой части.
Здесь же израильтяне передали оружие, деньги и личные вещи террористов. Составили соответствующие акты, по два экземпляра каждого. Не знаю почему, но технические исполнители с израильской стороны умышленно пытались затянуть процесс оформления. Их явная неторопливость бросалась в глаза.
Наконец все формальности были соблюдены. Я поблагодарил Я. Кедми, начальника округа полиции за понимание ситуации и выдачу террористов, за четкую организацию и компетентность в действиях. В 23 часа 14 минут самолет поднялся в воздух и в три часа ночи 4 декабря коснулся шасси взлетно-посадочной полосы аэропорта «Шереметьево 1».
По прибытии в Москву, четырех террористов доставили в следственный изолятор КГБ, а Тамару Фотаки разместили в номере гостиницы «Пекин» под контролем сотрудников 7 го управления», — завершает свой обстоятельный рассказ Геннадий Николаевич.
ТЮРЕМНЫЕ БУДНИ
История с захватом детей прогремела на всю страну. О ней много писала пресса. По «горячим» следам были сняты два фильма: документальный — «Заложники из 4 го «Г» и художественный «Взбесившийся автобус». Тогда Павлу Якшиянцу не довелось их посмотреть: в марте 1989 года состоялся суд, который приговорил его к пятнадцати годам лишения свободы с отбыванием всего срока в тюрьме.
Наиболее отличившиеся участники операции «Гром» были 3 февраля 1989 года отмечены высокими государственными наградами, среди них — учительница Наталья Ефимова, получившая из рук президента Михаила Горбачева только что учрежденный орден «За личное мужество» под номером один. Дети из ее класса оказались общими любимцами, люди оказывали им особое внимание — это помогло со временем преодолеть стресс. Хотя, конечно, такие страшные «уроки» не забываются.
В апреле 1989 года Якшиянц был выведен на этап. Еще в пересыльной тюрьме его и подельников пропустили через строй, отделав дубинками — настолько велика была злоба по отношению к негодяям, поднявшим руку на детей.
Отбывать срок Якшиянцу предстояло в уральском городе Златоусте. Здешняя тюрьма, построенная в 1909 году, всегда отличалась особо жестким режимом. Достаточно сказать, что в конце 1980 х здесь отбывали наказание сразу тридцать два вора в законе со всей страны. Крытый тюремный режим — место особо суровое. «Крытка» часто доводит даже бывалых зэков до попыток самоубийства.
Но и в Златоусте несостоявшийся эмигрант не успокоился — через год совершил новое преступление. В начале июля 1990 го он подбил сокамерников на побег. В условленный день они записались к врачу и постарались захватить в заложники двух женщин-контролеров. Однако попытка побега «на рывок» закончилась провалом.
1 март 1991 года Челябинский суд приговорил Якшиянца к пятнадцати годам лишения свободы, признав его опасных рецидивистом. Кстати, там же, в Златоустовской «крытке», Павел Левонович все таки посмотрел «кино про себя» — тот самый фильм Натансона «Взбесившийся автобус». Картина ему не понравилась.
Летом 1998 года к Якшиянцу пробилась корреспондент газеты «Челябинский рабочий» Ольга Айзенберг. Получив разрешение, она попросила тюремное начальство рассказать о герое предстоящего очерка «Тюремные будни советского террориста». Характеристика, по ее словам, оказалась краткой: «В камере ведет себя нормально, права не качает. К блатным, которым работать «западло», или «авторитетам» его причислить нельзя — на воле связей больших не имеет. На производстве норму выполняет на 250 300 процентов. Кроме алиментов высылает детям все, что сумеет накопить на своем счете. За девять с лишним лет заключения на свидания к нему никто не приезжал».
«Признаюсь: после просмотра фильма и знакомства с личным делом Якшиянца я ожидала увидеть не человека — зверя. А он оказался спокойным и рассудительным собеседником. В кабинет начальника отряда Павла Левонович доставили из карцера, куда он посажен за нарушение режима.
— В 22 часа у нас отбой, а фильм «Взбесившийся автобус» начался в 21 час 35 минут. Хотелось досмотреть кино про себя, я ведь его прежде не видел, — оправдывался заключенный.
— И как вам фильм?
— Нас изобразили извергами, хотя наша «вооруженная банда» была на самом деле автобусной бригадой автотранспортного предприятия города Орджоникидзе. Двое, правда, имели судимость. А один незадолго до этого демобилизовался, служил в Германии, куда, как известно, плохих не брали.
— Неужели вы не понимали, чем могла кончиться затея со взятием детей в заложники и захватом самолета?
— Мы рассчитывали на благоприятный исход. Пакистан, Турция не выдали даже тех угонщиков, на которых кровь была. А мы не могли причинить серьезного вреда: патрон имели всего один, а бензин в банках наполовину смешали с водой, поэтому он не горел. К тому же в автобусе находились моя жена Тамара, дочь Илария, даже собачонка. Мы просто хотели получить четыре миллиона рублей и выехать за границу. Здесь я никак не мог вырваться из круга: просился в загранрейсы, чтобы больше зарабатывать, но из за судимости меня туда не пускали.
— А что толкнуло вас на новое преступление, совершенное уже в тюрьме?
— Я не верил, что останусь живым. Да и перспектива выйти на свободу дряхлым стариком не грела. Тогда ведь порядки были такими суровыми, что если режим выполнять, жизнь покажется адом. Это сейчас мы в камере цветной телевизор можем смотреть — скинулись и купили «Самсунг». А прежде заключенным запрещалось даже заваривать чай и кофе.
— Мне известно, что вы просили об отправке в колонию.
— Есть такое желание. В тюрьме я отсидел десять лет, половину этого срока провел в одиночной камере. Последние пять лет за мной не числится ни одного нарушения. Сейчас наказан, но боюсь не 15 суток пребывания в карцере, а последствий — перевода на другую работу. Если меня уберут с участка по изготовлению каменных панно, буду получать меньше. По размеру алиментов дети поймут: папка опять что то натворил.
— Вы поддерживаете с ними связь?
— Был период, когда года три-четыре они мне не писали. Сейчас переписываюсь и с сыновьями, и с дочерью. Все они живут в Белореченске Краснодарского края. Мне очень хочется, чтобы дети подружились меж собой. Иларии сейчас 14 лет, в этом возрасте девочки нуждаются с покровительстве старших братьев.
— А как сложилась жизнь у ваших бывших жен?
— Замуж они так и не вышли. Живут через дом друг от друга. Одно время даже Новый год вместе встречали, потом принялись друг дружку грязью поливать. От Тамары в течение трех лет я получал ежедневно по одному-два письма. Потом сказал ей: не пиши, занимайся своей жизнью. Переписка человека ко многому обязывает, это как в монастырь уйти.
— Тюрьму вы покинете еще не старым человеком — в 54 года. Что намерены делать?
— Поеду в Белореченск. Вламываться в жизнь своих близких я не имею права. Побуду рядом, посмотрю, нужен ли им. В противном случае отправлюсь к братьям в Калининград».
«Самолет угонять он больше не будет, — прогнозировали будущее Якшиянца в беседе с журналистской сотрудники тюрьмы. — Чтобы выехать за границу, появилось множество не столь опасных способов. Но сможет ли бывший зек заработать честным трудом на достойную жизнь себе и детям?».
Одно было ясно: на свободу Якшиянц выйдет уже в новом тысячелетии. Гражданином не Советского Союза, а неведомой ему России. Пока он сидел в тюремной камере, сменились эпохи. В 1997 году без него похоронили мать. Собственные дети стали взрослыми, чужими ему людьми.
