Серия «Ривалдис: Владыки»

— Король приказал следить? Или тебе просто нравится подглядывать за спутницей короля? Знаешь, что бывает за такое в нашем лесу?

На верхушке дерева кто-то шевельнулся. От ветвей отделился невысокий эльф в одежде, сливавшейся с корой. Его движения, лицо — всё выдавало юность. Ардолинн мгновенно впилась в него взглядом и успела поймать обрывок мысли:

— … Как же она разглядела меня?..

— Отвечай, — голос её стал твёрже, властнее. — Зачем следишь? Кто послал?

В голове у юноши, вместо стройных мыслей был сумбур . Он явно не ожидал быть раскрытым. Его аура была под стать внешнему виду — бледно-голубая, с розовыми всплесками растерянности.

— Её нельзя. Не скажу. Пусть король. Но если проверит? Нельзя. А если просто подглядывал? Расскажет королю, мне конец. Главное, чтобы не узнала про неё. Или просто сбежать?

Последнюю мысль он додумывал, уже разворачиваясь. Не дав Ардолинн опомниться, он прыгнул на соседнюю ветвь и скрылся в листве, оставив после себя лишь шелест и чувство недоумения.

Что за загадочное “её” про которое нельзя ничего рассказывать.

То, что юношу послал не король, немного успокаивало. Хотя кто знает — возможно, в ветвях прячутся и другие, куда искуснее.

Ардолинн осталась под сенью дерева, будто ожидая от него совета, что делать дальше. Прислонила ладонь к шершавой коре, вслушиваясь в шепот листьев. Но деревья Светлого Леса хранили молчание.

Зато вскоре вдали показался знакомый силуэт. Иллиан шёл в сторону Первого дома, а с ним — ещё трое эльфов, глав Высоких домов. Ардолинн узнала их: те, кто поддержал когда-то план Лихласа. Им король поручил переселение хоббитов. Что они делали в столице? Неужто так быстро закончили выполнять поручение?

Когда группа приблизилась, она заметила их походную одежду — видимо, заехали ненадолго. Иллиану просто повезло их застать.

Четверо вошли внутрь, и Ардолинн поспешила следом. Но на пороге остановилась. События последних недель научили её меньше доверять окружающим. Эксперимент на площади показал, как сильно внутреннее может расходиться с внешним.

В мыслях всплыл образ, легко лазающей по деревьям Таюн. И Ардолинн, не боясь показаться себе смешной, решила забраться на ветви этерона под окном покоев Иллиана. Спрятаться в листве, подслушать — и, если повезёт, заглянуть кому-то в глаза.

В детстве она, как и все, любила лазать по деревьям. Навыки не забылись — руки помнили, как цепляться, тело двигалось бесшумно. Медленно, осторожно она поднялась.

Оказавшись на уровне окна, она увидела Иллиана — он сидел лицом к ней. Трое других — спинами. Ни эмоций, ни мыслей разглядеть она не могла. Зато слышала всё отчётливо. Говорил Иллиан, остальные внимательно слушали.

— Доподлинно известно, что Лихласа сослали, а не отправили в Тагбабару послом, — вещал лекарь. — Король не пощадит и вас. Его спутница, бывший член моего дома, на нашей стороне.

Один из сидящих — глава Седьмого дома — резко вскочил и начал ходить по комнате. Он был явно взволнован.

— Свет Эльдории с нами? Для многих домов это будет знаком правильности наших действий. Но где же она? Почему не здесь?

Ардолинн не успела порадоваться. Мельком поймав его взгляд, она увидела нечто, что заставило её похолодеть. Его лицо светилось золотисто-жёлтой радостью, а мысли прорывались яснее слов:

— Сдать королю эльфийку. Измена. Мне за это всё простят. Надо схватить её.

Последние остатки веры рухнули. Кругом — одни предатели.

Что же теперь будет с Иллианом… Милый, наивный лекарь…

Ардолинн впилась зубами в губу, чтобы не вскрикнуть. Боль пронзила остро, до слёз. Она стала кусать себе руку, заглушая злость и отчаяние.

— Ардолинн была здесь недавно, — спокойно ответил Иллиан. — Я велел ей ждать. Видимо, ненадолго отлучилась.

Самые чёрные мысли кружились в голове у Ардолинн. Она не выдержала — и встретилась взглядом с Иллианом. Она должна была знать правду.

— Надеюсь с ней всё в порядке. Они пока не особо готовы сотрудничать. Придётся предложить им в дар рецепт моего элексира, надеюсь это поможет Ардолинн.

Он готов отдать всё ради меня… а я втянула его в то, что может стоить ему жизни.

Она зажмурилась, и горячие слёзы покатились по её щекам — не от боли, а от облегчения. Хоть кто-то в этом мире не лжёт. Он — простой лекарь, который хочет помогать всем вокруг. И ради неё готов отдать годы своих трудов, свой эликсир…

В это время Иллиан продолжал говорить, и каждое слово давалось ему с усилием — голос слегка дрожал, пальцы сжимали свиток так, что костяшки побелели.

— Господа, все эти годы я пытался создать исцеляющий эликсир. Многие попытки проваливались… но теперь — получилось. Я испытал его. Он лечит всё — от мелких ран и лёгкого кашля до гниющей плоти и тяжёлых хворей.

Он поднял свиток, и пергамент хрустнул в его напряжённых пальцах.

— Я отдам рецепт лекарям ваших домов. Взамен прошу лишь вашу верность. Я не хочу междоусобной войны — только избрания нового короля.

Главы домов замерли на мгновение, а затем заговорили все сразу, голоса сливаясь в возбуждённый гул:

— Правда? Любую болезнь? Это же… феноменально, восхитительно, невероятно!

Две вещи, что уносили жизни эльфов — болезни и войны. Эликсир решал обе проблемы. Иллиан предлагал им полноценное бессмертие.

— Я согласен. За эликсир поддержим тебя. Седьмой дом с тобой, Иллиан! — почти хором выдохнули они.

Иллиан раздал им по пузырьку и свитку. Руки его были твёрдыми, но Ардолинн заметила, как дрожали кончики его пальцев.

— Вот вам на пробу. А в свитке вы найдёте подробнейший рецепт приготовления. Я надеюсь на вашу верность. Мне нужно найти ещё союзников.

В момент вручения Ардолинн поймала взгляд главы Одиннадцатого дома — и прочла:

— Жаль отрубленную королём голову эта склянка не отрастит. Слишком опасно…

События оборачивались кошмаром. Эти трое не станут союзниками — они предадут. Хуже того, они готовы сдать их королю, ради собственного благополучия.

Ардолинн поспешила ко дворцу, лихорадочно обдумывая план. Нельзя пустить их к Эльриону. Надо перехватить у входа, напугать.

Она быстро добежала до дворца и встала за колонной, и стала в тени ждать. Вскоре увидела глав Четвёртого и Седьмого домов, направляющихся ко дворцу. Когда они приблизились, она вышла им навстречу.

На их лицах мелькнул страх, быстро сменившийся расчетливой радостью. В мыслях главы Седьмого дома пронеслось:

— Схватить. Отвести королю. Предательница.

Голос Ардолинн прозвучал резко, с недовольством и брезгливостью:

— Что это за лохмотья на вас? — с претензий почти взвизгнула она. — Вы в королевский дворец собрались, а не в чащу. Думаете, король обрадуется такому виду? Или ваши дома так обнищали, что главы не могут позволить себе приличную одежду? Или король уже забрал у вас всё за измену? Если нет — то за такие наряды точно заберёт.

Главы опешили, на лицах было удивление и озабоченность. Мысли скакали:

— Иллиан лгал? Не похоже, что она с ним заодно… Или просто хорошо играет?

— Что вы, госпожа, — заговорил глава Седьмого дома елейным тоном. — Мы с дальней дороги, выполняли поручение короля. Пришли засвидетельствовать ему своё почтение. Он рад видеть верных подданных в любом виде.

— Верных? — Ардолинн иронично приподняла бровь. — Не говорите потом, что я не предупреждала насчёт одежды. — Она небрежно махнула рукой, приглашая их войти.

Они переглянулись, неуверенность читалась в каждом движении.

— Если она участвует в заговоре, так просто не пропустит… Очередная игра короля? Лучше уйти, пока не стало лишь хуже.

— Самых верных подданных его величества, — кивнул глава Седьмого дома. — Спасибо за заботу, госпожа. Но ваше платье тоже помято… Вы, верно, тоже гуляли вдали от дворца?

— Я прогуливалась в саду. В своём саду! — парировала Ардолинн, и её улыбка стала острой, как лезвие. — Кстати, когда я гуляла, то видела, как вы шли вместе с Иллианом внутрь Первого дома. Неужели заболели в дороге? Ваши лекари не справляются? Или… вы с ним о чём-то договаривались? Об эксклюзивных правах на средство от рвоты? — Она рассмеялась, но взгляд её оставался колючим и жёстким.

Глава Седьмого дома съёжился, а в его глазах Ардолинн прочла:

— Лучше не связываться с этим делом. Непонятно, кто тут за кем следит. Надо поскорее уезжать из столицы с её интригами

— Ещё раз спасибо за предупреждение насчёт нашего внешнего вида, госпожа. Наверное, наш доклад не так важен, чтобы отвлекать короля от важных дел. Всего хорошего. — Они поклонились и почти побежали прочь.

— И вам не хворать, — бросила им вдогонку Ардолинн.

Она выдохнула. Пронесло. Глава одиннадцатого дома был слишком труслив, он не пойдёт к королю. А этих удалось напугать. Осталось лишь проследить куда они направятся.

Сегодня видимо был день лазанья по деревьям. Когда гости скрылись вдали, эльфийка проворно залезла на стоящий рядом этерон. С него было намного лучше всё видно. Зрение у неё было отменное.

Два эльфа практически дошли до Четвёртого дома, когда их перехватили две фигуры — одна в капюшоне, стройная, женская, другая — мужская. Пристально вглядываясь, Ардолинн сначала с удивлением для себя обнаружила, что мужская принадлежит молодому эльфу, который совсем недавно следил за ней.

Она надеялась разглядеть, кто же скрыт под капюшоном. Пока четверо говорили — почти десять минут — фигуры глав домов будто уменьшались, сжимались под тихим, но властным голосом незнакомки. Закончив, они почти бегом ретировались.

Фигура в капюшоне повернулась в сторону Ардолинн — и та с холодным ужасом узнала её. Это была Алария.

Король повернулся к вошедшей Ардолинн, его лицо озарила улыбка.

— Моя дорогая спутница вернулась, — произнёс он, голос его был тёплый, почти ласковый. — Как путешествие? Пошло на пользу? Ты выглядишь собраннее, и печали на лице нет.

Её глаза видели улыбку, заботу. Но аура короля пылала блёклым оранжево-жёлтым раздражением. Правду о его чувствах можно было узнать лишь одним способом. Ардолинн впилась взглядом в глаза короля — и услышала его подлинные мысли.

— Зачем она так рано вернулась, совершенно не вовремя, надо поскорее от неё избавиться. Скоро обещала зайти Алария.

Алария? Малолетняя эльфийка из третьего дома? Король предпочитает развлекаться с другими… Фалинара оказалась права?

Вслух же Ардолинн ответила спокойно:

— Всё было замечательно, Ваше Величество. Я, как вы и советовали, направилась к Сердцу Вод, провела много дней в одиночестве и раздумьях. Вы оказались правы — морской воздух и впрямь полезен для избавления от горьких мыслей.

Дальнейшие слова и мысли короля вмиг заставили Ардолинн забыть об изменах, любви и прочих мелочах. Цвет его ауры сменился на стальной, циничный серый, хотя с лица так и не сходила любезная улыбка.

— Рад, что ты прислушалась к моим советам. Воздух и созерцание величия воды и впрямь творят чудеса. С твоим возвращением я вижу — Свет Эльдории вернулся во дворец. Не желаешь ли отдохнуть после дальней дороги? — Всё это он произносил вслух, но Ардолинн уже ловила поток его мыслей, повергавший её в ужас.

— Я и не думал, что девчонка так ловко врёт — даже не покраснела. Докладывали, что она едет к морю, но потом пропала. Хитрая. К тёмным эльфам, надеюсь, как я и планировал.

— Сирифай должен поступить правильно. Тролли отправятся в Дувартис, начав конфликт с гномами и ослабив подгорный народ. Орки нам благодарны, а у тёмных эльфов займут поля и начнут охотиться в их лесу. А хоббитами прикроем Эльдорию от орков. На всякий случай. Хоть бы девчонка убедила Сирифая. План гениальный.

Ардолинн сдержанно вздрогнула, ощущая холодную волну ужаса от его цинизма. Благородный эльфийский король Эльрион, призванный помогать и наставлять низшие расы, так легко обрекал их на гибель. Неужели её визит к тёмным эльфам был всего лишь частью его игры? Эта мысль пронзила её, как острие клинка.

Эльрион умело играл на её идеалах, намеренно подбрасывая всё новые, всё более жестокие подробности — лишь бы подтолкнуть её к шагу. К шагу, который она представляла, как спасение чужих жизней. Тогда как король жаждал лишь масштабных конфликтов и ослабления соседних королевств.

Пауза затягивалась. Король ждал ответа на свой вопрос, но тот вылетел у Ардолинн из головы. Она тихо выдохнула и аккуратно переспросила:

— Простите, Ваше Величество, я не расслышала ваш вопрос.

— Я спрашиваю, дорогая, не хочешь ли отдохнуть после дальней дороги, — повторил он, и в его улыбке скользнула едва заметная напряжённость.

— Благодарю, но я уже отдохнула и теперь горю желанием служить своему повелителю. — Она сделала шаг ближе, удерживая взгляд на его лице. — Как продвигаются дела в Тагбабаре? Удалось ли договориться с главой лесной стражи Второго Дома? И что мой господин решил насчёт нового главы Первого Дома?

Она должна была узнать всё, что можно — чтобы помешать. Его мысли расскажут правду, а она попытается изменить будущее своей страны.

Цвет ауры Эльриона сменился на тусклый фиолетово-серый — цвет подозрения. Внутренний голос хлестнул:

— Зачем ей это? Я и так делился планами… но они вызывали у неё отвращение. Сирифай подговорил её выведать побольше? Хотят сорвать всё!

— Глава Первого Дома? — продолжал думать король, а его пальцы бессознательно стучали по столу. — В нём живут одни идеалисты, неспособные принять мои методы. Его следует уничтожить, ни один не согласился стать лояльным короне. Так же, как и второй, следует очистить и тогда сильных врагов не останется.

Эльрион, что то говорил вслух, но Ардолинн уже не слушала его слова — в них не было ничего, кроме лжи. Выспрашивать дальше стало опасно: король и так насторожился.

— Когда она уже уйдёт? Алария вот-вот придёт.

Мысли Эльриона снова унеслись к низменному, увлекая за собой и Ардолинн. Помимо достоинства главной эльфийки Эльдории, была задета её женская гордость. Король не просто растоптал идеалы — он растоптал и её любовь, предпочтя другую. И от этой горечи эльфийка совершила ошибку.

— Мой король, — голос её прозвучал неестественно и отстранённо, — мне требуется новая служанка. Нынешняя постарела и стала нерасторопна. Я возьму молодую эльфийку Аларию из Третьего Дома. Возможно, вы знаете её? Я пошлю за ней гонца.

Лицо Эльриона вспыхнуло. Аура на миг стала огненно-алой, почти чёрной от ярости, но тут же побледнела до молочно-серого испуга.

— Как она смеет даже думать забрать мою Аларию! Только с ней я расслабляюсь душой и телом … Или она знает про нас? Но откуда? Королю нельзя иметь связи с эльфийками своего дома. Это запрещено. Если узнают — лишусь всего.

Он пристально вгляделся в лицо Ардолинн и, не обладая даром чтения мыслей, всё понял. Она знает.

— Пришла пора поменять Свет Эльдории, - жёстко подумал Эльрион. — Тем более сейчас, когда Первый дом ослаблен и почти разрушен. Этот союз мне больше не выгоден. Проследить, чтобы ни с кем не общалась. Приставить стражу.

Ардолинн, осознав, что выдала себя, заговорила сбивчиво и поспешно:

— Нет, не Алария… Её зовут Элария, из Четвёртого дома. Мне её рекомендовали, я уже говорила с ней. Прошу прощения, память на имена у меня очень плохая.

— Или не знает?..

Она пыталась унять предательски колотящееся сердце, ожидая ответа. Король вновь расплылся в дежурной улыбке, а аура его стала светло-голубой, с лёгким оттенком мятного облегчения. Ардолинн тихо выдохнула.

— Конечно, дорогая, ты можешь взять любую служанку, какую пожелаешь. — Он мягко, но твёрдо указал на дверь. — А теперь оставь меня одного, мне нужно поработать.

Эльфийка низко поклонилась и на всё ещё ватных ногах покинула зал.

Отойдя от дверей, она замерла в тени колоннады, решив дождаться Аларию. Просто посмотреть ей в глаза. Что король нашёл в этой девочке такого, чего не было в ней? Или он и правда взял Ардолинн лишь ради укрепления власти? Думать об этом было невыносимо.

Король не зря торопился выпроводить её: не прошло и пяти минут, как в коридор впорхнула юная эльфийка. Она шла легко, грациозно, слегка подпрыгивая на ходу. От неё исходил яркий, рубиново-красный цвет любви.

Заметив Ардолинн, Алария замедлила шаг. Цвет её ауры изменился, стал более сложным тёмно-пурпурный с вкраплениями ядовито-зелёного злорадства. Мысль прозвучала ещё ядовитее:

— Когда же король, наконец, вышвырнет эту? Он никогда её не любил. Только меня.

Она озорно подмигнула застывшей Ардолинн, и обрывки мыслей, долетевшие до сознания, ранили ещё сильнее:

— Эльрион смеётся над её верой в Фолиандреля… Обещал взять меня в жёны, когда разберётся с непокорными и отменит старые дурацкие законы. Король всегда говорит, я озаряю дворец куда ярче.

Ардолинн почувствовала на губе кровь, лишь когда та уже начала невыносимо ныть. Она прокусила её почти насквозь. Глаза застилали слёзы обиды и унижения, но внутри разгоралось пламя гнева и жажды справедливости.

Эльфийка не знала, что ранило сильнее: интриги или интрижка. И то, и другое било по самому больному. Если жестокий план короля разрушал веру в учение Фолиандреля и истинный путь эльфов, то его связь с Аларией — и её вызывающий взгляд — ранили Ардолинн как женщину, растоптав чувства и любовь.

Долго она сидела в своих покоях, представляя, чем сейчас заняты сейчас король и его юная фаворитка. Возникающие картины жгли изнутри.

Душа и сердце требовали мести — разрушить планы Эльриона. Но сил у неё не было: она не умела воевать. А годы, проведённые спутницей короля, не оставили рядом никаких союзников. У неё не было ни друзей, ни близких.

Может, главы Высших домов смогут оказать сопротивление? Иллиан поможет с ними связаться. Бояться было уже поздно: если Эльрион что-то заподозрил, от неё избавятся в любом случае.

Выход из дворца находился рядом с её покоями, но Ардолинн выбрала дальний путь — мимо королевских апартаментов. Проходя мимо, она не сбавила шаг, но до неё всё равно донеслись громкий, довольный смех Эльриона и игривое, ласковое урчание Аларии. От этого стало лишь больнее — но шаги решительнее.

Быстро дойдя до Первого Высокого дома, она в нерешительности застыла у порога. Входить или нет? О её визите тут же доложат королю. Но о возможных будущих встречах с главами домов ему сообщат ещё быстрее — а здесь, возможно, она сможет найти хоть какое-то убежище. Сделав глубокий вдох, она вошла.

Поток воспоминаний обрушился на неё с первым же шагом под знакомые своды. Всё здесь было знакомо — и в то же время чуждо. Она помнила этот дом иным — или это прошлое уже стёрлось за долгие годы?

В этой комнате она пряталась в детстве. Здесь рыдала, узнав, что родители пропали без вести. А в том зале радовалась, когда король выбрал её из всех эльфиек, пообещав стать ей опорой и спутником.

Но все эти мечты разбились о холодный прагматизм Эльриона. Он делал лишь то, что помогало удержаться на троне. Их союз был лишь частью расчёта. А она выдумала себе глубокую и чистую любовь.

Чем больше Ардолинн анализировала их отношения, тем сильнее корила себя за слепоту. Любовь застила глаза, и самые очевидные вещи она не замечала или списывала на сан возлюбленного. Король редко поддерживал её, никогда не утешал, не говорил о чувствах. Зато к себе требовал постоянного внимания и ласки.

Какая же я дура, — разозлилась сама на себя эльфийка, сжимая кулаки.

Ардолинн думала, что просто блуждает по дому, но ноги сами вынесли её к покоям Иллиана. Задержавшись у двери, она сжала кулаки, затем подняла дрожащую руку и постучала тихо, почти неслышно.

Дверь отворилась мгновенно, будто её уже ждали. На пороге стоял лекарь — в тех же белоснежных одеждах, с лёгкой усталостью в уголках глаз, но взгляд его был ясным и внимательным.

— Ардолинн? — его брови чуть приподнялись. — Ты так быстро придумала название для моего эликсира? Говори же скорее!

Но затем он заметил её опущенные плечи, пустой, ушедший в себя взгляд — и голос его смягчился, стал тише и глубже. Мягко, но настойчиво Иллиан взял её за локоть и ввёл в комнату, притворив дверь. Другим не нужно было видеть её сломленной.

Не говоря ни слова, он просто обнял её — крепко, по-дружески, но без жалости, одной рукой прижимая к себе, а другой гладя по волосам. Ардолинн задышала прерывисто, сдавленно, а потом разрыдалась — тихо, но так, что слёзы текли ручьями, пропитывая ткань его одежды. Вся накопившаяся боль, горечь и предательство вырывались наружу. Она вжалась в его плечо, ища опоры, которой так долго не было.

Сколько они так простояли — она не знала. Но когда рыдания наконец стихли, и она отстранилась, плечо Иллиана было мокрым насквозь.

— Садись, — тихо сказал он и пододвинул к ней кресло, сплетённое из гибких ветвей молодого эвкалипта. — Принесу успокаивающий эликсир. Ты голодна?

Отчаяние постепенно отступало, уступая место чему-то простому и телесному — голоду. Ардолинн молча кивнула, всё ещё не доверяя своему голосу.

Иллиан скрылся за резной дверью, оставив её одну. Комната была наполнена запахами — сушёных трав, лесных ягод, горьковатый аромат свежих зелий. Ардолинн провела ладонью по подлокотнику: дерево было тёплым, почти живым, и ветви слегка сжимались в ответ на прикосновение.

Вскоре Иллиан вернулся, неся круглый поднос из белого дерева. На нём стояла глубокая чаша с золотистым супом, тарелка с хрустящими лепёшками, усыпанными семенами, фруктовый салат с орехами и кувшин с напитком, прозрачным, как утренняя роса.

— Не смог выбрать что-то одно, — усмехнулся Иллиан, ставя поднос на низкий столик между ними. — Это суп из солнечных тыкв — хоббиты их выращивают. Покупаю постоянно. А это…

Он отломил кусочек лепёшки, и воздух наполнился ароматом базилика и свежеиспечённого хлеба.

— Выпечка по специальному рецепту. Говорят, придаёт сил и бодрости. Не знаю, насколько это правда, — он мягко улыбнулся, — но он вкусный и хорошо утоляет голод.

Ардолинн почти жадно взяла лепёшку. Та буквально таяла во рту, оставляя после себя лёгкое травяное послевкусие. Суп оказался лёгким, почти воздушным, и с каждым глотком по телу разливалось тепло — будто она глотала маленькие кусочки солнца.

Иллиан налил ей из кувшина в высокий прозрачный бокал.

— Эликсир от всех тревог и забот. Он…

Не дожидаясь, пока он договорит, Ардолинн сделала глоток — и замерла. На вкус это было холодно, свежо, с лёгкой сладостью и ярким фруктовым ароматом, который будил забытые воспоминания.

— Но это же вино. Я знаю этот вкус. Это…

— Да, — тихо сказал Иллиан, наблюдая, как к ней возвращается живость взгляда. — Это “Звезда Эльдории”. Лучшее вино Светлого Леса. Иногда вино — лучшее лекарство. Моим зельям до него далеко.

Она опустила глаза, но углы губ дрогнули, выдавая слабую, почти невидимую улыбку.

— Спасибо, — прошептала Ардолинн, и это было не только за еду.

Иллиан откинулся в кресле, задумчиво наблюдая за игрой света на ветвях за окном. Когда эльфийка закончила трапезу, он повернулся к ней, и его взгляд стал серьёзным, почти суровым.

— Так что привело тебя сюда, Ардолинн? Что заставило нарушить все правила? Ты же знаешь, Эльрион так просто это не оставит.

Объятия и еда успокоили её. Теперь она дышала ровнее, а мысли выстроились в чёткую, пусть и горькую, цепь. Вначале эльфийка бесшумно закрыла окно, затем, понизив голос до шёпота, поведала Иллиану всё — о кровавых планах короля, о своём беге в Слышащий Лес, о юной любовнице Эльриона, о своём отчаянии и страхе. Страхе быть изгнанной, как Лихлас… или убитой.

Лишь об одном она умолчала — о даре читать мысли. Как сказать о таком? Да и стыдно было признаться, что заглядывала и в его, Иллиана, разум.

С каждым её словом лицо лекаря хмурилось всё сильнее. К концу рассказа на его обычно спокойных чертах застыла тень гнева, так несвойственного его изысканным чертам. Ардолинн не удержалась и бросила взгляд на его ауру — насыщенную красно-оранжевую, с алыми всполохами. Его мысли, как и до этого, не расходились с выражением лица. Это успокаивало.

Эльф размышлял долго, слишком долго. Его тонкие пальцы бессознательно комкали складки одежды, а взгляд, обычно такой пронзительный, был упрямо устремлён в пол. Ардолинн могла бы попытаться поймать его глаза, прочесть мысли… Но не стала. Она ждала.

В груди, рядом с едва затянувшейся раной от слёз, теплилось что-то хрупкое и наивное — надежда. Что вот сейчас он поднимет голову, скажет одно-единственное слово, и все её беды разрешатся.

Где-то за окном с резким криком сорвалась с ветки птица. Ардолинн вздрогнула — но Иллиан всё так же молчал.

Наконец он заговорил, и слова его падали тяжело, словно камни в глухой колодец:

— Значит, король избавляется от всех неугодных глав Высоких домов и попутно сеет смуту среди соседей. Первый дом никогда не поддержит отказ от учения предков… вот он и решил нас устранить. Его советник искал преемника Лихласу. Но в Первом доме нет предателей. Никто не согласился.

Последнюю фразу он произнёс с гордостью, но следом голос его стал ещё суше, жёстче:

— Высокие дома слишком разобщены. Даже если собрать четыре дома, как Лихлас, этого мало, чтобы скинуть короля. Нужно как минимум шесть или семь. Только численный перевес охладит пыл Эльриона и его сторонников. Никто не хочет междоусобицы — она будет стоить слишком дорого.

Он резко рубанул воздух ладонью и закончил, пристально глядя на Ардолинн:

— Тебе нельзя нигде появляться. Это смертельно опасно. Я сам поговорю с главами домов. Оставайся здесь.

Не дав ей вставить и слова, Иллиан стремительно вышел, прихватив со стола несколько старых свитков.

Ардолинн осталась одна.

Тишина в комнате внезапно стала давящей, почти звенящей. Пальцы сами потянулись к бокалу, где золотистым светом мерцала "Звезда Эльдории". Она опрокинула его одним движением — сладкий нектар обжёг горло, разливаясь по телу тёплыми, обманчиво успокаивающими волнами.

На мгновение она ощутила во рту сладковатый привкус надежды. Слабой, но живой. Может, Иллиану удастся убедить других? Может, ещё не всё потеряно?

Но следом накатило другое — острое, колючее. Она сжала бокал так, что хрусталь жалобно зазвенел.

А если не сумеет?

Король не просто так затеял эту игру. И его советник — не глупец. А Иллиан… он лекарь. Не политик. В тонкой интриге против трона у него нет шансов.

А она сидит здесь, как перепуганный ребёнок, прячась за чужой спиной.

Ардолинн резко встала, отодвинув кресло с таким шумом, что оно грохнулось о пол.

Нет. Так не пойдёт

Она не была беспомощной. Не была. Даже если весь мир считал иначе.

— А ты, дитя, занята важным делом. — Она чуть наклонила голову, чешуя звякнула, отражая слабый свет леса. — Да, да, дитя, — добавила, словно уловив невысказанный протест. — Для меня ты дитя. Я живу на этом свете куда дольше. Так значит, ты ходила в Слышащий лес, чтобы остановить кровопролитие, задуманное вашим королём. — Она фыркнула, пар вырвался из её ноздрей. — Ох… твоим королём.

Ардолинн вздрогнула, отступив на шаг. Её глаза сузились, сердце заколотилось: впервые её мысли были не её собственными, будто кто-то раскрыл книгу её разума.

— Да, я читаю мысли, — дракониха чуть склонила голову, её голос стал тише, но твёрже. — Вижу тебя насквозь. Честно сказать, то, что я вижу, меня очень радует. Давно я не встречала таких чистых помыслов. Таких… благородных поступков.

Она тяжело выдохнула, звук прокатился по поляне, как далёкий рокот. Её взгляд затуманился.

— Юный вожак нашей стаи ранил меня. — Её голос стал ниже, почти шёпотом. — Так сильно, что я ушла вглубь лесов, залечивать эту рану. Он, как и твой король, устроил бессмысленную резню. — Она помедлила, когти впились в землю. — Но он молод. Есть надежда, что из него вырастет нечто лучшее.

Дракониха выпрямилась, её крылья слегка шевельнулись, отбрасывая тень на мох.

— А ты, молодая королева. — Она усмехнулась, заметив, как Ардолинн напряглась. — Да, королева. Мне проще так тебя звать. Напридумывали светов да спутниц. — Её голос стал насмешливым, но глаза оставались серьёзными. — Мы, драконы, живём дольше эльфов, но берём мужей и жён, связывая судьбы навсегда. Ваши традиции — дурь, позволяющая вашим мужикам гулять, когда вздумается. Удобно.

Ардолинн сжала губы, но дракониха вскинула голову и продолжила говорить.

— Не перебивай меня своими мыслями. — Она фыркнула, пар клубами вырвался из пасти. — Так вот, молодая королева, много ли среди твоего народа таких же чистых умов, как твой?

Ардолинн замерла, её пальцы сжали край плаща. Дракониха кивнула, словно прочла ответ.

— Хм, значит, не всё потеряно. — Она помедлила, её взгляд стал мягче. — Я знала Фолиандреля и его учения. Но знала и как он страдал от пути, что в итоге выбрали эльфы.

Дракониха расхохоталась, её смех загремел, отражаясь от стволов, как раскаты грома.

— Ты правда считаешь, что читать мысли — полезно? — Она склонила голову, в глазах мелькнула горечь. — Не представляешь, сколько зла обрушится на тебя, умей ты заглядывать в чужие головы. — Её голос стал тише, почти шёпот. — Думаешь, твой король открыл тебе всё? Думаешь, его мысли не могут быть хуже его слов? Уверяю, он играл тобой, заставляя плясать под его дудку. Я слишком стара и видела слишком много зла.

Ардолинн неловко переступила с ноги на ногу, её щёки побледнели, словно лесной холод пробрал до костей. Она мотнула головой, отгоняя сомнения. Верить, что Эльрион скрывал ещё больше зла, было невыносимо.

— Не веришь? — Дракониха чуть рыкнула, лёгкое недовольство мелькнуло в её тоне. — Я всё равно отдыхаю в этой чаще, ищу покой. И исцеление.

— Ты стремишься к гармонии, как Фолиандрель, — продолжила она, голос смягчился. — Этот дар поможет видеть правду, но станет и испытанием. Мне он не нужен. Я поделюсь им с тобой. Потом вернёшься, расскажешь, полезен ли он.

— Как меня зовут? — Она прищурилась. — Фалинара, глава зелёного аспекта Этаризы. Бывшая глава.

Небо на мгновение потемнело, ветер вокруг стих, а листья на деревьях дрогнули, словно лес выдохнул вместе с ней. Ардолинн подалась впёрёд — волна тёплой зелёной энергии окутала её, мягко коснувшись кожи, и тут же растаяла.

— Нет, мои мысли тебе не прочесть, — добавила Фалинара, её голос стал твёрже. — Твоё тело не вместит столько силы. Да, теперь ты можешь читать мысли других. Но запомни, эта способность работает только в лесу, нигде в другом месте ты не сможешь читать чужие мысли. Чем гуще чаща, тем яснее видно мысли. А теперь — прощай. Удачной дороги. Жду тебя снова. Мне любопытно, как это изменит тебя.

Ардолинн сделала лёгкий поклон — глубже, чем требует вежливость. Это был не только жест уважения, но и скрытая попытка справиться с дрожью в коленях. Глаза её были настороженными. Внутри всё боролось: восхищение от новых сил — и неосознанный ужас перед тем, что теперь откроется перед ней.

***

До столицы оставалось два дня пути, но Ардолинн терзалась. Неожиданная встреча перекрыла все страхи от тайной миссии. Сейчас новый дар волновал её сильнее всего.

Настало именно то время, когда стоило последовать совету Эльриона и привести мысли в порядок. Она направилась к Сердцу Вод. Долгие дни провела она на берегу в одиночестве, пытаясь свыкнуться с мыслями о новом даре.

Немного осмыслив всю суть приобретённых сил, Ардолинн уже не считала дар благом. Она надеялась лишь, что его можно контролировать. Знать всё, что творится в чужих головах, ей не хотелось.

Эльфийка решила сразу не возвращаться в королевский дворец, когда доберётся до Аурониса. Видеть Эльриона она не могла, чувства к нему путались: любовь, что ещё недавно горела в сердце, столкнулась с его безжалостной тиранией. Ради высших идеалов она предала его. Но ведь он не только возлюбленный, он еще и король. Да и новые силы требовали тренировки.

Ардолинн медленно прошла меж двух древних меллиорнов, что служили воротами столицы, и замерла, затаив дыхание. Сердце эльфийского леса, как всегда, поражало гармонией и красотой.

Перед ней раскинулся Ауронис, словно выросший из самого леса. Узкие улочки вились меж домов, уходя в тень могучих деревьев. Их ветви, точно купол, укрывали город, пропуская мягкий свет и храня прохладу.

У самой земли раскинулись дома простых эльфов — лёгкие, изящные, сплетённые из тонких ветвей, будто лес сам укрыл их своими ладонями. Крыши, укрытые мхом и свежей листвой, сливались с травами и цветами, словно природа баюкала своих детей. Эти жилища дышали скромностью и естественной красотой, но в них не было той величавой торжественности, что царила выше.

Высоко, среди густых крон древних деревьев, располагались дома благородных эльфов. Могучие стволы служили прочными стенами, а толстые, живые ветви — надёжным полом. Переплетённые кроны образовывали естественные своды, укрывая от дождя и солнца. Почти у каждого дома была открытая терраса с резными перилами из светлого дерева, увитыми цветущими лианами, открывающая вид на город и лесные дали. Здесь изысканность сочеталась с природой, отражая утончённость обитателей.

Вдалеке высились каменные башни высоких домов, их силуэты напоминали горы — строгие, недосягаемые. Холодный камень, символ вечности, украшали золотые и серебряные узоры, витражи ловили свет, переливаясь богатством древних родов. Эти крепости принадлежали высоким домам, их статус охраняли традиции и стражи, недоступные простым эльфам.

Венчал столицу дворец эльфийского короля — самый высокий и величественный. Он повторял стиль высоких домов, но был богаче украшен: резьба по камню искрилась, а шпили терялись в кронах.

Воздух наполняла свежесть лесных трав и лёгкий аромат цветов, что цвели на балконах и в маленьких садах. Шелест листвы, пение птиц и звон колокольчиков, свисающих с ветвей, сливались в тихую мелодию. Здесь природа и искусство сплелись, а жизнь текла в гармонии с древними традициями и силой леса.

Ардолинн так долго жила во дворце, что, кроме короля, ни с кем не общалась. Друзей у неё не было, идти было некуда. Но теперь это оказалось преимуществом: мало кто знал её в лицо, и она могла незаметно практиковать свой дар на прохожих.

Посмотрев в лицо первого проходящего рядом эльфа, Ардолинн накрыла странная волна. Это были не звуки и не запахи – это были цвета. От эльфа исходила тёмно-серо-зелёная тревога, смешанная с серо-синим унынием, подёрнутым бурым.

Это и есть новая способность? – подумала она, нахмурившись. – Но тут нет мыслей, одни лишь цвета? Фалинара же отчётливо отвечала на мои мысли, а не эмоции.

Взгляды их столкнулись и в голове эльфийки зазвучали чужие, резкие слова:

- Не опоздать бы опять. Каждый день слишком похож на другой, я устал.

Мысли бессвязным потоком попадали в голову Ардолинн, она резко отдёрнула глаза в сторону, приводя в порядок дыхание. Даже обрывки чужих мыслей слышать было очень волнительно.

Несколько часов она вглядывалась в лица прохожих, улавливая их цвета. Преобладали тусклые, тёмные оттенки. Эльфы, спешившие мимо, несли в себе недовольство, печаль, одиночество. Светлые мысли встречались редко, очень редко…

Еда, украшения, наряды, дома — всё вызывало у них раздражение. Обрывки их мыслей тянули Ардолинн в уныние, и она уже не хотела продолжать.

Может, это только у простолюдинов так мрачно? — подумала она и направилась в квартал знатных эльфов, надеясь найти иное.

Но и там эмоции были тяжёлыми, мысли — жёсткие, резкие. Добрые чувства — о помощи, сострадании, заботе — встречались немного чаще, но их заглушал поток негатива.

К концу дня Ардолинн старалась избегать чужих взглядов, улавливая лишь цвета. Завидев яркие, она рисковала заглянуть в глаза, но разочарование настигало снова.

Тёплая янтарная благодарность оказывалась фальшивой, либо за неблаговидные дела. Рубиново-красная любовь была к любовнице, а причина бархатно-сливового наслаждения вызвала у Ардолинн отвращение. Лазурно-розовый восторг одного эльфа, как оказалось, родился из унижения другого за низкое происхождение, и его злорадство резануло Ардолинн, как шип.

Возможно, сегодня просто неудачный день, уговаривала себя Ардолинн, стараясь не поддаваться унынию. Надо дать им шанс, понаблюдать ещё, убеждала она себя.

Но следующие дни лишь глубже вгоняли её в печаль. Вера в добро таяла, как утренний туман. Тусклые оттенки будто впитывались в неё, как осенний дождь в одежду — тяжело, липко, безысходно. Её собственная аура, казалось, меркла под этим грузом.

Последние часы она бродила по улицам без цели, уже всерьёз намереваясь вернуться во дворец, когда её окликнули:

— Ардолинн, ты ли это? — Голос был мягким, но звонким. Высокий эльф с длинными светлыми волосами, сияющими на солнце, смотрел на неё с теплотой. — Что привело тебя в эту часть Аурониса?

Сердце эльфийки сжалось от радости, она узнала его – это был Иллиан. Один из эльфов первого высокого дома. Пока Ардолинн из дома не забрал король, они часто общались и даже дружили. Иллиан учил её делать лечебные эликсиры и искать лекарские травы.

Сердце эльфийки дрогнуло от радости. Иллиан. Один из эльфов первого высокого дома. Когда-то, до дворца, они были близки: он учил её варить эликсиры, искать целебные травы. Эльф был одним из немногих из высоких домов, кто вёл себя не высокомерно, помогал нуждающимся и не брал за это плату. Истинный наследник идей Фолиандреля. Его льняной халат, простой, светлый и безупречно чистый, колыхался при каждом его движении, лёгком, почти бесшумном.

Ардолинн взглянула на него, и её окутала тёплая и спокойная волна. Цвета его ауры — чистые, яркие — были такими, каких она ещё не видела: матовая сине-зелёная волна спокойствия, глубокий синий океан уверенности, бело-золотое благородство и светло-оливковая забота. Она упивалась этим теплом, но не решалась встретиться с ним взглядом, боясь разрушить хрупкую надежду.

Впервые за несколько дней сердце дрогнуло — не от тревоги, а от чего-то знакомого, доброго. Это был тот самый свет, в который она всегда верила. Пауза затянулась. Ардолинн мотнула головой, выныривая из оцепенения, и воскликнула:

— Дорогой Иллиан, как я рада тебя видеть! — Её голос дрогнул от облегчения. — Я… просто гуляю.

— Гуляешь? — Он прищурился, в его глазах мелькнуло недоверие. — Одна, вдали от дворца? Вид у тебя усталый, одежда пыльная, будто после долгой дороги, — он вздохнул с немым укором и закончил. — Пойдём, отдохнёшь, переоденешься. Расскажешь, если захочешь. Лекарь ведь он как деревья – слушает, понимает, но молчит.

От Иллиана исходил лишь тёплый абрикосовый свет дружелюбия. Ардолинн кивнула, соглашаясь. Они направились к первому высокому дому — туда, откуда она ушла так много лет назад.

По дороге Иллиан болтал, не умолкая, несмотря на её односложные ответы. Она мягко намекала, что не готова к беседам, но его это не останавливало.

— Представляешь, Лихласа отправили в Тагбабару с какой-то особой миссией, — говорил он, шагая лёгкой походкой. — Говорят, он там надолго. Приходил первый советник короля, искал замену Лихласу, на время отсутствия. Никто не согласился. Я так и сказал: “Я лекарь, а не глава”. Он от меня и отстал.

Ардолинн пересилила себя и взглянула Иллиану в глаза, опасаясь уловить интриги или скрытые мотивы. Но его мысли совпадали со словами. Его цвет сиял светло-зелёным с кремовым оттенком простоты. Она выдохнула, вслушиваясь дальше в его слова.

— Слышал, король разрешил оркам пройти через наши земли на восток, — продолжал Иллиан, оглянувшись на отставшую Ардолинн. — Не ожидал от него такой доброты. Очень хороший поступок, в духе учения Фолиандреля. Если слухи правы, да хранит его лес долгие годы. Всем надо помогать, в этом наша цель.

Цвета простоты перетекали в пастельно-жёлтую с дымкой персика наивность, но Ардолинн это лишь нравилось. Эльфийка улыбнулась — эти цвета грели, как солнечный свет.

— Кстати о помощи. Я создал самое мощное исцеляющее зелье, — оживился он. — Одна капля лечит любые раны, даже старые, гниющие. Любая хворь уходит, если принять всего лишь одну каплю этого эликсира. Но готовить его — целая вечность. Как я дошёл до такого состава сам не понял. Добавлял травы, корешки, пробовал на зверях, пока не получилось.

Его аура вспыхнула светло-жёлто-белой искренностью и лазурно-розовым восторгом. Он явно гордился своим трудом. Ардолинн смотрела на него, чувствуя редкое умиротворение.

— Хорошо, что я всё записываю, — добавил он. — Ни один ингредиент не забуду и вес всегда будет верный. Попутно создал и другие лекарства: от кашля, жара, боли. Я всё записал и теперь смогу лечить ещё лучше.

— А зачем другие лекарства, если твой чудо-эликсир лечит все болезни? — беззлобно подколола его Ардолинн.

— Моего главного зелья на всех не хватит, — вздохнул он. — Травы собирать надо в определённые дни, месяцы. Пока ждёшь одни, другие вянут. Но с ним мне даже самые страшные болезни не страшны. Я думаю, он способен вылечить даже смертельные раны, — Иллиан нахмурился и негромко всхлипнул. — Вот только названия я не придумал. Хочется чего-то светлого, возвышенного. Если придумаешь, скажи, а то я всю голову уже сломал.

Его аура подёрнулась тёмно-серо-зелёной тревогой, но даже она не казалась мрачной. Ардолинн начала понимать: от благородного эльфа даже тёмные эмоции оставались чистыми, тогда как светлые чувства злых или равнодушных тускнели. Это стоило изучить.

К этому моменту они дошли до первого высокого дома и уже стояли на пороге. Иллиан приглашающе кивнул на порог, но Ардолинн покачала головой.

— Я обязательно попробую придумать название твоему зелью, Иллиан, — сказала она, тепло улыбнувшись. — Даже твои простые разговоры помогли моим душевным ранам затянуться. Ты настоящий лекарь.

Тень печали скользнула по её лицу, голос дрогнул:

— Но я не могу войти. Закон запрещает. Мне пора возвращаться во дворец. Эльрион ждёт. Прости, что совсем позабыла старых друзей. Я постараюсь поскорее выбраться и подольше с тобой поболтать. А сейчас… мне пора.

Она кивнула, махнула рукой и отвернулась. Но не выдержала и обняла Иллиана, на несколько мгновений уткнувшись в его плечо. Он мягко погладил её по голове.

Выдохнув, будто перед тяжёлым поединком, Ардолинн направилась во дворец.

С зелёными тоже всё было неясно. Фалинара ушла, оставив после себя… Валораз напряг память, пытаясь вспомнить имя того, с кем она его знакомила. Пустота. Как ни пытался, не мог выудить из головы ни звука.

— Я даже имени его не помню… — выдохнул он с горечью, и от злости сильно топнул задней лапой по вершине горы. — Как тут можно требовать беспрекословного подчинения?

Оставался лишь красный аспект. Единственный, на кого он ещё мог надеяться. Калитраза всегда верно служила его братьям. Она же приходила тогда, докладывала о поиске оставшихся жёлтых драконов.

Но… о чём же она говорила?

Память вновь подвела — он слишком увлёкся библиотекой, упустив суть доклада.

— Но она выполнила приказ, — жёстко напомнил себе Валораз. — Без споров, без сомнений.

С ней непременно стоит поговорить. Возможно, она сможет пролить свет на настроения других драконов. Надо понять, что на самом деле творится на острове.

Закончив долгие размышления, чёрный дракон наконец нащупал следующий шаг. Плана как такового не было. Но ему отчаянно хотелось верить, что каждое его действие — часть великой, выверенной стратегии, а не очередное импульсивное решение.

Оттолкнувшись от скалы, Валораз через минуту уже приземлился на другой вершине — горе, объятой жаром и густым паром, поднимающимся из её недр. Неуверенный, что его заметили, он несколько раз с силой ударил хвостом по каменистой поверхности — тяжёлые, гулкие удары, призывающие хозяйку этой горы.

Ждать пришлось недолго. Калитраза откликнулась на зов быстро. Её появление резко контрастировало с визитом Вирнериона: там — холод и раздражение, здесь — верность и преданность. Она вышла из клубов пара твёрдой, чёткой походкой, вся её осанка говорила о готовности исполнить любой приказ.

Но Валораз уже не собирался посылать кого-то в Астратор. Он принял ядовитую, но неоспоримую критику главы синего аспекта — рисковать оставшимися драконами было нельзя.

— Приветствую тебя, Владыка, — с покорной теплотой выдохнула Калитраза, слегка склонив голову. — Какие будут приказания?

— И я приветствую тебя, могучая хозяйка красной горы. Я прилетел просто… поговорить, — ответил Валораз, слегка запнувшись.

— Поговорить? — Калитраза удивлённо приподняла чешуйчатые брови. — Надеюсь, никто из моей стаи не сделал ничего неподобающего? Или вновь требуется контроль над землями, где были сброшены жёлтые драконы?

— Кстати, о жёлтых… — нахмурился Валораз. — Чем завершился последний поиск?

Калитраза удивилась ещё больше.

— Я же докладывала сразу, как вернулся Караг. Он обнаружил лишь немногие тела, разбившиеся при падении. Остальные либо спрятались, либо исчезли. Живых не нашли. Хочешь, чтобы мы ещё раз прочесали окрестности?

Сначала исчезли тела чёрных, теперь, возможно, живые жёлтые. Что-то здесь не так. В этом стоит разобраться немедленно… Эх, ну почему же я сразу не придал этому значения и не слушал Калитразу?

Неизвестно, как отреагируют на его приказы другие драконы. Выдавать свои планы нельзя никому. Если и использовать кого-то, то лишь вслепую, доверяя лишь часть замысла.

— Да, — твёрдо сказал он. — Необходимо разыскать остатки жёлтых, живыми или мёртвыми — мне неважно. Главное — подтвердить, что они не покинули эти земли. С последнего облёта прошло слишком много времени. Нужен постоянный надзор.

Он не успел договорить: сбоку приземлился ещё один красный дракон. Молодой — это сразу выдавала ярко-алая чешуя. Быстрым шагом он подошёл и, не дав Валоразу высказать раздражение, поспешно заговорил:

— Прошу прощения, великий Валораз, неутомимая Калитраза, — поклонился он. — Я случайно услышал ваш разговор и желаю помочь. Позвольте мне патрулировать земли жёлтых, окажите такую честь. Пусть я молод, но во мне много сил, я быстр, зорок, и бушующий внутри меня огонь не уступит большинству красных драконов.

— Кто ты? Я не видел тебя прежде, — благожелательно, без злости спросил Валораз. Перед ним стоял не хитрец и не интриган, подслушивающий разговор ради выгоды и новых козней, а юнец, отчаянно желающий проявить себя и выслужиться.

— Это Визарезар, Владыка, — вмешалась Калитраза. — Самый молодой дракон красной стаи, как и вы… — она осеклась, но быстро продолжила: — Прошёл посвящение всего несколько лет назад. Проявил храбрость в бою с захватчиками. Не самый сильный дракон нашей стаи, но и не слаб. За такое грубое нарушение приватности нашего разговора я накажу его, но выполнить поручение ему и впрямь по силам.

Пасть Визарезара расплылась в ухмылке, но он тут же спрятал её, стараясь сохранить серьёзность под оценивающим взглядом Валораза. И замер в ожидании.

— Хорошо, — наконец кивнул чёрный дракон. — Отправляйся в Церерукку. Облети её вдоль и поперёк, но найди следы жёлтых драконов. Летай каждый день, пока не раздобудешь информацию. Докладывать будешь мне лично.

Он умолк, устремив взгляд на Калитразу. Её молчаливое согласие было важно — Визарезар принадлежал к красному аспекту и формально Валоразу не подчинялся. Чёрный дракон понимал: именно её реакция определит, какими станут их отношения. Сможет ли он доверять ей? Или всё сведётся к сухим, официальным взаимодействиям, как с остальными главами аспектов?

Он отчаянно нуждался хотя бы в одном союзнике среди глав, и это волнение читалось в его взгляде, обращённом к Калитразе.

Что именно на неё подействовало — то ли этот взгляд, полный скрытой мольбы, то ли врождённая преданность чёрным драконам — осталось неясным. Но она молча кивнула Визарезару и взмахом хвоста дала знак покинуть вершину, оставив их наедине.

Валораз с облегчением выдохнул. У него ещё оставались те, кому можно доверять. Значит, нужно было использовать это — и попытаться выведать у Калитразы как можно больше.

— Калитраза, какие вообще настроения у драконов? — начал он и запнулся. — Многие… многие меня ненавидят за то, как я поступил с жёлтым аспектом? Кто сейчас управляет стаями? Или все стараются выжить сами по себе?

Он ожидал сурового ответа, раздражения — может, даже холодной отчуждённости. Но на лице красной драконицы появилось странное выражение: сперва лёгкое удивление, потом — едва заметная, тёплая улыбка. Не насмешливая, не жестокая — скорее заботливая. Как будто она увидела в нём не предводителя, а растерянного и испуганного мальчишку.

— Я и позабыла за всей твоей мощью, что ты всего лишь юный, неопытный мальчишка, — мягко произнесла она. — Я ведь знала тебя с самого рождения… А теперь ты уже вот какой стал большой.

Юный. Мальчишка. Слова кольнули самолюбие, но он не подал виду. Валораз вспомнил, как Калитраза учила его управлять внутренним пламенем — концентрировать, обуздывать, направлять. Теперь она учила другому — искусству правления.

— Править тебе ещё рано. Возможно, научишься. А может — это вообще не твоё, — продолжила она.

Как легко она бросает такие слова. Он вглядывался в её лицо, пытаясь уловить намёк на насмешку. Но не увидел ничего — только спокойную, безжалостную прямоту.

— С момента войны прошло уже два Дракура — собрания всех аспектов. На первом же Вирнерион взял управление в свои руки. Он пытался восстановить порядок, организовал лечение раненых. Почти все выжившие были изувечены — одни легко, другие тяжело.

Вот о чём Вирнерион мне говорил. Вот за что упрекал. Пока я утопал в древних книгах и жалости к себе, он собирал стаю. Он помогал им выжить.

— Он организовал два перелёта всей стаи к полю битвы, надеясь отыскать ещё живых драконов, — голос Калитразы прозвучал тихо, но чётко. — В той битве он потерял жену и сына — и не знал, что с ними стало. Он нашёл их… искорёженных, переломанных, бездыханных.

Она сделала паузу, её крылья нервно подрагивали.

— Но благодаря этим полётам удалось спасти десяток тяжелораненых. Шестеро выжили. Остальные — нет. Эллария… старая золотая Эллария была ещё жива, когда мы прилетели. Но мы не успели. Прилетели слишком поздно, — закончила она почти шёпотом. Из её ноздрей вырвались две тонкие струйки дыма — тяжёлый, горький вздох.

Валораз тоже не выдержал — из его груди вырвался приглушённый рёв. Грудь сдавило, словно стальной цепью его собственных ошибок.

Они пытались меня остановить. Там, на поле. Я не слушал. Мне нужна была месть, кара. Я хотел уничтожать предателей, а надо было спасать выживших. Если бы я послушал… если бы… Может быть, Эллария была бы жива. Может быть, хоть кто-то из золотых выжил бы. Я мог оставить в живых весь жёлтый аспект, покарав лишь Церрука. Только его. Но нет. Я позволил ярости ослепить себя. Вместе со стаей мы могли забрать тела чёрных драконов, предать их земле с почестями, достойными такого древнего рода.

А Вирнерион? Он не просто искал родных. Он спасал других. Он стал тем, кем должен был стать я.

— Ещё одно решение Вирнериона спасло нам жизни: он приказал всей стае лететь в Астратор. Там мы столкнулись с остатками вражеской армии. Маленький отряд погиб бы сразу, но объединёнными силами мы победили, получив лишь незначительные раны. Тебя же тогда не было. Ни в Астраторе, ни на Дракурах.

А я… Я хотел отправить туда лишь малую часть синего аспекта. И они бы погибли. Как же он был прав… и как больно это признавать.

Одна ошибка за другой. Не слишком ли много промахов для “Владыки” за столь короткое время? — с горькой усмешкой спросил Валораз сам у себя.

— Синие и зелёные, а с ними часть моей стаи, признали власть Вирнериона. — Калитраза склонила голову, её чешуя тускло блеснула в свете угасающего дня. — Красные же, как ты знаешь, присягнули чёрным драконам ещё много поколений назад. Мы признаём лишь вас истинными владыками. Моя стая поддержит тебя, я уверена. — Её глаза сузились, голос стал твёрже. — Но для этого ты должен стать настоящим повелителем Драконьего острова.

Валораз стиснул когти, впиваясь ими в каменный уступ.

— Синие всегда были себе на уме, — продолжила Калитраза, её хвост медленно качнулся, словно отгоняя назойливую мысль. — Ищут выгоду. Верны лишь главе своего аспекта. С зелёными сложнее. Фалинару я знала сотни лет, а вот Ларизаал… — Она чуть скривилась, будто имя оставило горький привкус. — Видела его пару раз: на Дракуре и позже, когда искали раненых. Кажется, он предан Вирнериону, но… — Она замолчала, её взгляд скользнул к горизонту. — Есть в нём что-то скользкое, как сладкий яд. Будь с ним осторожен.

Валораз сжал челюсть. Её слова звучали как поддержка, но это “должен стать” царапало, словно шип в подбрюшье. Он выдохнул, пар клубами вырвался из пасти. В делах власти он и правда был пока птенец.

— Твоя расправа над жёлтыми… — Калитраза прищурилась, её голос стал ниже, почти рычащим. — Она оттолкнула многих. Они боятся тебя. Твоей… непредсказуемости. Жестокости. Безжалостности.

— Разлом в Резегеше показал всем, какая сила в тебе скрыта. — Она шагнула ближе, когти царапнули камень. — И насколько она разрушительна. В тот день в тебе бушевала ярость… необузданная. Даже союзники испугались.

Валораз опустил голову, крылья чуть поникли.

Я не был безжалостен, я был слеп, глуп и опрометчив… Если бы я умер тогда, на поле битвы... может, всем было бы проще.

Он мотнул головой, отгоняя мысль.

— Ты слишком молод, — продолжила Калитраза, её голос смягчился, но остался твёрдым. — Неопытен. Синие и зелёные видят в тебе угрозу, а не лидера. Даже с поддержкой моей стаи удержать остров будет трудно. Нас меньшинство. — Она продолжила более медленно. — Если бы Фалинара осталась… всё могло быть иначе.

Валораз сглотнул, горло сдавило.

Я даже не попытался её остановить. Просто отвернулся. Возможно, ещё есть шанс всё исправить?

— Ты знаешь, где она? — Он выпрямился, крылья чуть расправились. — Я попробую поговорить с ней. Уговорить вернуться.

— Это лишено смысла. — Калитраза резко мотнула головой, чешуя звякнула. — Она не вернётся. Я не скажу, куда она направилась. Не хочу причинять ей больше боли.

Ай да правитель. Ай да Владыка. Мне прямо говорят, что это не моего ума дело… Может, стоит уже перестать пытаться стать хорошим правителем? Отбросить всё напускное и заняться тем, что у меня действительно получается? Подчинять.

Проглотив обиду, Валораз решил, наконец, спросить, что волновало его уже давно и из-за чего он изначально летел к Вирнериону.

— Ты упоминала полёты в Астратор. На поле битвы. — Он скосил взгляд на Калитразу. — Видела там тела погибших чёрных драконов? И черепах?

— Конечно. — Калитраза нахмурилась, её глаза сузились, будто вглядываясь в прошлое. — Они лежали там, где пали. — Она коротко усмехнулась, но в голосе не было веселья. — А куда им деться? Испариться?

— Я был там. Несколько дней назад. — Валораз выпрямился, голос стал твёрже. — Ни одного тела. Кто-то унёс их. Зачем — не знаю. Но у кого-то хватило сил. И наглости.

Калитраза застыла. Её взгляд метнулся в сторону, когти впились в камень. Она молчала, обдумывая варианты, и с каждым мигом её морда мрачнела.

— Чешуя чёрных драконов — самое крепкое, что есть в Ривалдисе. — Она медленно выдохнула, пар клубами растворился в воздухе. — Её ничто не пробьёт.

— Лишь изначальная мощь Ультразы, — хрипло вставил Валораз. Память о павшем аспекте резанула, как коготь по сердцу.

Калитраза склонила голову, её чешуя тускло сверкнула в отсветах вулкана, выражая молчаливое согласие и тень сочувствия.

— Возможно, кому-то понадобилась их чешуя, — продолжила она, её голос понизился, стал глубже, словно дым над жерлом. — Армия со щитами из чёрной брони? Ни на что, кроме щитов она будет непригодна. Чешуя непригодна для переплавки. Ни одно пламя мира не справится.

Она кивнула на дымящееся жерло внизу, где лава бурлила, как живое сердце.

— Даже жар нашего вулкана не трогает броню красных драконов. А твоя чешуя, Валораз, — её взгляд скользнул по его массивным бокам, — прочнее нашей. И крупнее. Если кто-то и правда задумал использовать тела для брони… — Она замолчала, когти слегка сжались. — Не знаю ни одной расы, что осмелилась бы на такое. Расплата за это была бы ужасной.

Калитраза мотнула головой, отгоняя мрачную мысль, и перешла к новой.

— Помнишь, я говорила про остатки армии в Астраторе? — Её хвост нервно дёрнулся. — Возможно, мы перебили не всех захватчиков. Их силы, их способности… мне они неизвестны. Что, если это они унесли тела? Для экспериментов. Изучения слабостей. Или какого-то безумия.

— А хотя, — её глаза сузились до тонких щёлочек, из пасти вырвался короткий сгусток пламени, шипящий, как её гнев. — Что тебе известно о Ксал’Аре? — резко спросила она, вперив взгляд в Валораза.

Валораз, будто ученик перед строгим наставником, тут же заговорил, он совсем недавно видел упоминание этой части Ривалдиса:

— Ксал’Ар — остров, как Этариза, в Сердце Вод. Севернее нашего. Небольшой. Там живут магические сущности, двуногие, невысокие, похожие на людей. В дела мира не вмешиваются, остров не покидают, ни с кем не контактируют. О них мало что известно, только слухи о каких-то магических способностях. — Он нахмурился, перебирая обрывочные знания. — Но даже тот, кто это записывал, сомневался. Так при чём тут Ксал’Ар?

Валораз выжидательно уставился на Калитразу. Красная дракониха тяжело выдохнула, её морда исказилась от разочарования.

— «Двуногие и невысокие», — передразнила она, фыркнув. — Кто только такую чушь записывал? Основы надо знать! Ксал’Ар — обитель магов, вторая сила Ривалдиса после драконов. — Её голос стал жёстче. — А теперь, возможно, и первая. Лишь у тебя достаточно силы чтобы попытаться их сдержать.

Она помедлила, взгляд затуманился, словно она видела далёкое прошлое.

— В давние времена, ещё до моего рождения, сама Ультраза не смогла пробить магический барьер Ксал’Ара. Мы воевали с ними за власть. Но потом всё успокоилось. Заключили перемирие. Маги жили на своём острове, редко покидая его. По договору, о каждом их визите в мир уведомлялся глава чёрных драконов. Он следил, чтобы они не рвались к власти. — Она нахмурилась. — А как было на самом деле последние сотни лет — неизвестно. Одно ясно: Ксал’Ар — магическая крепость. Неприступная. С падением Ультразы, чёрного аспекта и ослаблением драконов… боюсь, их уже ничто не удержит на острове.

— Прекрасно. Я не могу навести порядок даже на Этаризе, а тут ещё конкуренты на мировое господство. Хорошо хоть, этих можно сжигать. —Валораз хмыкнул, кровожадная усмешка искривила его пасть.

— Так ты думаешь, тела забрали маги с Ксал’Ара? — спросил он, прищурившись.

— Не знаю точно. — Калитраза качнула головой, её чешуя звякнула. — У них хватило бы сил. Но мотивы? Непонятны. Зачем им все тела? Для изучения хватило бы пары. И черепахи туда же.

— Возможно, стоит наведаться туда. Выяснить. — Валораз расправил крылья, голос звенел упрямством.

— Ты совсем меня не слушаешь? — рявкнула Калитраза, её хвост хлестнул по камню. — Магический барьер! Даже Ультраза не пробила его. А в тебе — лишь часть её силы.

— Я всё равно слетаю, — отрезал Валораз, его глаза горели. — Должен увидеть сам.

Он помедлил, затем голос его стал тише, но твёрже:

— Ещё вопрос. Если Хаосраптор, подчинивший разум Ультразы, был изначальным… не видела ли ты в той армии в Астраторе его потомков? Маленьких хаосрапторов?

Калитраза вздрогнула, зрачки расширились, словно от удара.

— Потомков Хаосраптора? — Её голос дрогнул, пар вырвался из пасти. — Убереги нас пламя от его мелюзги… С чего ты взял, что эта тварь не единственная?

— Надеюсь, он был один. И сдох от ран Ультразы. — Валораз сжал челюсть. — Но я хочу быть готов ко всему. Даже к невозможному. — Он сделал паузу, затем добавил: — И последнее. Слышала ли ты о пророчестве — о Белом драконе, равном богам, и избранном смертном?

Калитраза громко расхохоталась, её смех эхом отразился от скал.

— Пророчество? — Она фыркнула, крылья дрогнули. — Сказка, которой пугают детей. Белые драконы могут появиться в любой стае, очень редко. Но это больные драконы. Они умирают, не успев получить даже имя. — Её голос стал насмешливым, но глаза оставались серьёзными.

— Белый дракон — бракованный дракон, так у нас говорят. Чтобы стать равным богам, ему сперва надо хоть немного пожить. Пока они становятся равными лишь на небесах. Не забивай голову чепухой. Она не поможет тебе стать истинным правителем Этаризы и всего Ривалдиса. Тебе следует сконцентрироваться на более практичных вещах. Лучше учись править. И изучи мир, которым хочешь править.

Она развернулась, расправляя крылья, чешуя сверкнула в отсветах лавы.

— Прощай, Валораз.

Но едва она оттолкнулась от земли, его голос догнал её:

— Передай Визарезару: просто наблюдать.

Глава красного аспекта довольно кивнула. Уголки её пасти дрогнули в лёгкой ухмылке. Этот юный чёрный дракон не совсем безнадёжен, возможно из него и вырастет что-то путное.

Вирнерион появился не сразу, заставив чёрного дракона ждать дольше положенного. Наконец в небе возникла мощная синяя тень. Он приземлился легко, почти бесшумно, несмотря на размеры. Его чешуя отливала глубоким лазурным цветом, а глаза сверкали, как сгустки холодной молнии. Взгляд его был тяжёлым и надменным, в каждой черте — неприкрытое превосходство.

— Ты звал меня, о великий Валораз? — голос Вирнериона звучал нарочито почтительно, но в каждой интонации сквозила насмешка.

Валораз не видел его с того дня, когда они сбрасывали в дальней части Резегеша обескрыленных жёлтых. Надменный взгляд синего резал ему душу. Всем своим видом — от напряжённо поднятых крыльев до едва заметного подрагивания кончика хвоста — Вирнерион излучал нетерпение. Ясно давая понять: эта встреча — пустая трата времени. Валораз с силой сжал челюсти, заставляя себя говорить ровно.

— Да. Хочу, чтобы ты и твои лучшие воины прочесали Астратор. Каждый хребет, каждую долину — проверьте весь регион вдоль и поперёк. Думаю, не все захватчики погибли в войне. Надо найти остатки вражеской армии и уничтожить их. Я должен знать, что происходит в том регионе. И ещё… — он запнулся, дыхание на миг сорвалось. — Пропали тела чёрных драконов. Все до единого. Требую найти любые следы или намёки на них. Разыщите их.

Маска учтивости мгновенно спала с Вирнериона. Губы синего дракона оттянулись, обнажая ряды острых зубов.

— Странно, что ты вспомнил о нас. Месяцы пропадал в опустевшей горе золотых, предаваясь скорби, пока мы восстанавливали мир. — Он издал низкий, угрожающий рык. — Ты всерьёз решил, что можешь отдавать приказы? Думаешь, тебе будут подчиняться, если ты даже не показываешься своему племени? Ты бросил нас.

Валораз молчал. Лишь камень под его когтями с хрустом рассыпался в пыль. Слова Вирнериона впивались в самое сердце, сливаясь с его собственными мыслями и обнажая жгучее чувство вины.

— Ты последний из чёрного рода, — продолжал Вирнерион, и его голос зазвучал ещё острее, — лучший из всех драконов. Но ты принёс лишь новые беды, уничтожив жёлтый аспект.

Он сделал шаг вперёд, чешуя на загривке приподнялась.

— Теперь на острове слишком мало драконов. Нам не хватает сил даже навести порядок здесь, не то что помочь другим. А ты вместо того, чтобы восстанавливать то, что осталось, пытаешься отправить синих на опасные задания, что могут ещё больше сократить наш род. Просто потому, что ты что-то вдруг почувствовал?

Валораз молчал, сжимаясь внутри. Слова Вирнериона, будто отточенные лезвия, вонзались в самое нутро. В голове проносились обрывочные, противоречивые мысли:

Он прав. Всё, что он говорит — правда. Я действительно был слишком поглощён своим горем и бесполезным поиском непонятных Скрижалей. Только это и удерживало меня от безумия... Но для них я исчез. Я не был рядом. Я их подвёл. Даже Фалинара решила сложить с себя обязанности главы зелёного аспекта. Нельзя рисковать оставшимися драконами.

Но ведь если остатки армии целы и где-то есть хаосрапторы, то мы все в смертельной опасности.

— Ты ещё слишком юн, чтобы править древними родами, — голос синего прозвучал холодно. — Думаешь, полученная сила делает тебя достойным? Нет. Она сделала тебя опасным. Безумным. Ты уничтожил не многим меньше драконов, чем погибло в войне. Ты виноват в угасании рода. А теперь требуешь вести других на гибель ради твоих догадок? Я не стану подчиняться глупым приказам и ставить свой аспект на грань вымирания.

Раздался низкий, сухой хруст. Валораз опустил взгляд — под его когтями каменная плита треснула надвое.

— Я взял власть и ответственность на себя, пока ты сидишь в пустой горе и рыдаешь по мёртвым. Перестань строить из себя правителя и отдай это тем, кто в этом смыслит. Править должен тот, кто знает, что делает. Кто живёт в десятки раз дольше тебя. Кто умеет править.

Слова Вирнериона обрушились на Валораза, как удар хвостом по горлу. Унижение, гнев и боль сплелись в раскалённый шар у самой груди. Это было не просто неповиновение — это было покушение на его власть, на саму его сущность как правителя. Рёв Валораза сотряс все скалы вокруг.

Одним стремительным движением он обрушил могучее крыло на Вирнериона, пригвоздив того к каменному полу. Пыль взметнулась столбом; воздух затрещал от напряжения.

Синий дракон хрипло зарычал от боли и неожиданности, его чешуя с скрежетом впилась в камень. Валораз опустил голову, разинув пасть. Внутри клубилось чёрное пламя, пронизанное алыми молниями, источая невыносимый жар и необъятную мощь. Вирнерион, несмотря на всю свою отвагу, почувствовал, как по спине пробежал ледяной холод страха. Воздух вокруг загустел, предвещая гибель.

— Ты не будешь мне подчиняться?! — голос Валораза был глухим, зловещим рычанием, полным неконтролируемой ярости. — Забыл, что я сделал с тем, кто пошёл против меня? С Церруком?! Хочешь его участи?! Или ты забыл про текущую во мне мощь Ультразы?!

Вирнерион, преодолевая первоначальный шок и ужас, поднял взгляд на полыхающие глаза Валораза. Перед ним встал образ Церрука, искажённого болью, и чёрного дракона, отрывающего ему крыло. Синий понимал — следующие слова могут стать последними. Медленно, без лишней спешки, он высвободился из-под захвата и поднялся. Чётко и твёрдо, без тени насмешки, глядя прямо в лицо Валоразу, он произнёс:

— Ты кричишь о силе Ультразы, но ведёшь себя как испуганный детёныш, которому впервые дали корону. Ультраза доверила тебе мир, а не руины. Так докажи, что достоин её выбора, а не будь просто зверем, ослеплённым гневом!

— Ты не перебьёшь нас всех. И уж точно не сможешь править одним лишь страхом. Владыка — это не грубая сила. Это мудрость и воля. Мощь без цели — лишь разрушение. Ты хочешь, чтобы от Этаризы остался только пепел?

— Оглянись! Ты остался один. Думаешь, другие не видят? Ты не стал для нас предводителем. Ты не сделал ничего полезного для нашей стаи. Лишь преумножил боль и страдания.

Пламя во рту Валораза дрогнуло… и погасло.

А Вирнерион, развернувшись, будто ничего и не произошло, расправил крылья и полетел вглубь своей горы, оставив Валораза на вершине — в гнетущей тишине и полном смятении.

Сознание каждого жёлтого дракона погрузилось в чистый, первобытный ужас — не от боли, а от осознания того, что их тела, рождённые для полёта, теперь беспомощно распластаны по земле.

Многие просто лежали, не в силах пошевелиться. Их глаза, когда-то зоркие и гордые, теперь остекленели от шока. Они смотрели на небо — свой бывший дом — и не могли понять, как оказались здесь, внизу. Мысли путались, разум отказывался принимать новую, чудовищную реальность.

Над полем витал едкий запах крови и страданий. Солнце насмешливо бликовало на запачканной жёлтой чешуе, обнажая всю глубину их падения.

Выжившие жёлтые драконы с ужасом оглядывались вокруг, видя братьев, сестёр, друзей — навсегда затихших. Один из них, с грудью, пробитой острым камнем при падении, забился в последней агонии. И навсегда затих. Его широко раскрытые глаза, полные ужаса и непонимания, были устремлены в небо, которое они больше никогда не покорят.

Молодая дракониха со сломанным хвостом, с трудом подползла к неподвижному телу своего спутника. Её слабый, надрывный вой пронзил воздух, когда она прижалась к его холодной чешуе, тщетно пытаясь разбудить того, кто уже не откроет глаз. Это было горе — чистое, безудержное, разрывающее сердце.

Это было не просто поражение — это было истребление. Каждый мёртвый взгляд, устремлённый в небо, становился безмолвным упрёком тем, кто остался.

Лишь спустя долгие, мучительные минуты первые из них попытались пошевелиться — каждый вздох, каждое движение отзывалось невыносимой болью.

Вскоре выжившие начали сбиваться в одну большую, отчаявшуюся массу. Боль понемногу отступала, уступая место злости. Злости на того, по чьей вине они оказались здесь. Из толпы полетели первые, сдавленные обвинения.

Глубокий, яростный голос, принадлежавший крупному самцу по имени Сайтас, разорвал тягостную тишину. Даже без крыльев он не утратил своей былой мощи и стати.

— Церрук! Ты! Из-за тебя! — прорычал он, с трудом поднимая голову. — Вот куда завела нас твоя ложь!

Рядом с ним, дрожа от гнева, поднялась драконица Шисса. Её размеры не уступали, а возможно, и превосходили Церрука. Морда была искажена гримасой боли и отвращения.

— Ты был наш предводитель! Ты должен был обеспечить нам выживание! — прошипела она, и каждый звук давался ей через стиснутые зубы. — Посмотри, что ты натворил! Мы — ничто! Мы — мусор! Это не выживание, это позор! Лучше бы Валораз добил нас, чем оставил гнить вот так!

Она тяжело выдохнула; раны на её боках пульсировали тёмными, влажными пятнами.

Церрук, кряхтя, с усилием поднялся на задние лапы. Он был изувечен — вместо одного крыла болтался кровавый лоскут, второе было сожжено дотла. Но в его глазах всё ещё горел тот же ледяной, расчётливый огонёк.

— Мусор? Мы? — гневно взревел он, и из пасти вырвалось слабое пламя. — Выжившие! Вот кто мы! Посмотрите вокруг! Золотых нет! Совсем! Чёрный остался один!

Церрук попытался рассмеяться, но звук вышел хриплым и прерывистым — любое движение отзывалось невыносимой болью.

— Один, понимаете? Остальные аспекты потеряли больше половины численности! А нас — сотни! — он бегло окинул взглядом оставшихся, с мрачным удовлетворением отмечая их количество. — Мы живы!

— Я бы предпочла умереть вместе с Ультразой, чем ползать по этой земле, как червь! — с презрением выплюнула Шисса. — Где твоя гордость, Церрук?! Где гордость нашего аспекта?! Мы предали её, а теперь расплачиваемся этим унижением!

Внезапно из толпы неуклюже выскочили два мелких жёлтых дракона. Обезумевшие от боли и унижения, с глазами, горящими безумным огнём, они с диким рыком набросились на Церрука.

Но Церрук, несмотря на раны, оставался быстрым и смертоносным. Одним резким ударом хвоста он отшвырнул первого нападавшего; второй рухнул на землю, хребет оказался сломан мощным движением лапы.

— Глупцы! — голос Церрука, несмотря на повреждения, прозвучал властно и холодно, заставляя остальных замереть. — Вы все хотели геройски погибнуть? Стать обугленной грудой мяса в бессмысленной битве? Я дал вам шанс! И вы его получили! Мы живы! Здесь, посмотрите! — он медленно обвёл взглядом окрестности. — Земля зелёная, а не скалы Этаризы! Есть чем питаться! Никто не сможет нас достать! Мы возродимся здесь!

— Великий жёлтый аспект, прыгающий на двух задних лапах, — горько подвела итог Шисса.

Церрук тяжело вздохнул, и его взгляд скользнул по бескрылым сородичам.

— Да… — его голос впервые дрогнул, потеряв уверенность. — Как же нам теперь передвигаться? Прыгать на двух лапах… это будет неудобно. Наверное, придётся… учиться ползать.

Шисса содрогнулась и отшатнулась, словно от удара.

— Ползать?! Нет! Мы не будем ползать! Мы не змеи! Мы — драконы! Пусть и без крыльев, но наша гордость не позволит нам пресмыкаться! Ты нас предал! Мы оказались здесь, на земле, лишённые неба! Теперь ты хочешь, чтобы мы ползали?!

Церрук усмехнулся — коротко, хрипло. В его глазах блеснула смесь усталости и превосходства.

— Драконы? Нет, Шисса. Мы уже не драконы. И не змеи, хотя и прикованы к земле. Мы — что-то новое. Мы — змееконы.

Когда Церрук произнёс “змееконы”, несколько драконов инстинктивно попытались расправить крылья — но вместо величественного жеста получились лишь жалкие подёргивания культями.

Шисса с отвращением поморщилась, затем резко попыталась подняться. Сделав на двух лапах всего пару шагов, она потеряла равновесие и тяжело рухнула мордой в пыль. Без крыльев её тело отказывалось держать равновесие.

Из её глаз брызнули слёзы — не от боли, а от беспомощной злости.

***

Далеко, на каменистом выступе, скрытом в глубокой тени кустарников, за происходящим наблюдала закутанная в просторный тёмно-бордовый плащ фигура.

Его глаза, горящие хищным жёлтым светом, пристально следили за каждым движением, каждым жестом, ловили каждое слово. Он оставался недвижим и безмолвен, и лишь в его сознании, холодном и лишённом всякой жалости, проносились расчётливые мысли:

Вторжение провалилось. Проклятая Ультраза и черный аспект. Вечно они путаются под ногами.

Уголок его рта дрогнул, вытянувшись в едва заметную, ледяную усмешку.

Что ж, теперь уже не путаются.

— Прошлый план по передаче власти в лапы жёлтым драконам придётся отложить. Им не повезло, — буднично пробормотал он едва слышно. — Хотя… даже в таком состоянии они ещё пригодятся. Великие планы всегда начинаются с малого. С таких вот сломленных и потерянных.

Он медленно повернулся, и его взгляд скользнул по сумке, лежавшей рядом.

— Для начала стоит их подлечить, чтоб ненароком не померли.

Наблюдатель расстегнул массивную, потрёпанную сумку и начал рыться в ней длинными, узловатыми пальцами. Он вытаскивал одну чашу за другой, ярко блестевшие в солнечном свете — и расставлял их на камнях. То, что ему было нужно, явно запропастилось.

Наконец на его лице, скрытом в глубине капюшона, сверкнула довольная, беззвучная улыбка. Он извлёк то, что искал.

В его руках замерцала чаша, излучающая мягкий, пульсирующий зелёный свет. Из её стенок тянулись небольшие, живые побеги, а ручка, выточенная из белоснежного дерева, была покрыта молодой корой. Побеги давали крошечные листья, нежные и яркие. Чаша дышала. Она была живой.

***

Первая ночь на новых землях давалась жёлтым драконам тяжело. Воздух гудел от стонов, прерывистого дыхания и кошмаров, вырывавшихся наружу в виде сдавленных криков. Тяжело раненые корчились на земле, их хрипы мешали другим погрузиться в забытье.

Церрук расположился на самом краю, окружённый несколькими десятками самых верных помощников. Он спал поверхностно и беспокойно, мускулы на его спине дёргались, а из пасти временами вырывался глухой, предупредительный рык.

Именно в этот момент к лагерю, легко ступая по неровной земле, приблизилась загадочная фигура в бордовом плаще. Она непрестанно бормотала что-то под нос — низкое, монотонное, — и драконы, охранявшие Церрука, будто не замечали её, их взгляды скользили мимо, остекленевшие от боли и усталости.

Незнакомец бесшумно склонился над Церруком. В его руках заструился мягкий зелёный свет, исходящий от странной, живой чаши. Свет потянулся к телу дракона, коснулся окровавленных культей на месте крыльев — и растворился в плоти.

Раны мгновенно стянулись свежей, розовой кожей. Церрук резко открыл глаза.

— Кто здесь? — зарычал он, и из его пасти вырвался клуб едкого дыма. — Покажись!

Незнакомец медленно снял капюшон, и его лицо, освещённое лунным светом, оказалось обращено к дракону без тени страха.

— Чего разорался? — его голос прозвучал спокойно, почти насмешливо.

Церрук отшатнулся, глаза его широко распахнулись от изумления.

— Ты? — зашипел он, отползая назад. — Что ты здесь делаешь…?

— Тщщщ, — резко перебил его незнакомец, поднося палец к губам. — Не следует произносить моего имени. Никто не должен знать.

Но Церрук уже не слушал. Вся накопленная злость, вся ярость вскипела в нём. В груди заурчало, разгораясь в пламя.

— Из-за тебя я оказался здесь! — распрямился жёлтый дракон, готовясь испепелить незваного гостя. — Ты обещал мне власть! Посмотри, во что я превратился?!

Стоящий перед ним не обратил ни малейшего внимания на угрозу. Он лишь сжал в левой руке кроваво-рубиновый кубок, холодный и тяжёлый. На последних словах Церрука он медленно поднял его и помахал им перед самой мордой дракона.

— Но-но, — прозвучало тихое, но чёткое предупреждение. — Ты знаешь, что это. Он способен из тебя и не такое сделать.

Незнакомец усмехнулся, наблюдая, как Церрук буквально сдувается. Грозный и возвышавшийся ещё минуту назад дракон теперь съёжился, его горделивая осанка сменилась обречённой подавленностью.

— Ты обещал мне Этаризу… Как остальные драконы выжили? — не удержался он, и в его голосе прозвучала подавленная горечь.

— Не всё намеченное сбывается, — равнодушно пожал плечами маг. — Похоже, Ультраза оказалась сильнее, чем я рассчитывал. Но колебания сил сказали мне, что она погибла.

— Да, да, — перебил Церрук, с раздражением бью хвостом по земле. — Погибла. И запечатала собой портал. Ты же маг, должен был сам всё видеть.

— Мне было не до того. Проклятые шторма в Сердце Вод чуть не перевернули мою лодку, — поёжился незнакомец, и на мгновение в его жёлтых глазах отразились бушующие волны и свист неистовых бурь. — Без Чаши Неистового Ветра путешествовать становится всё невыносимее.

Он ненадолго провалился в воспоминания, но тут же сбросил с себя их тень и вернулся в настоящее:

— Если Ультраза мертва, то кто же тогда вас искалечил и изгнал?

— Валораз, — с ненавистью выдавил из себя Церрук.

— Кто это? — маг удивлённо приподнял бровь. Имя он слышал впервые.

— Самый молодой чёрный дракон. Единственный, кто чудом уцелел в той бойне. Ума не приложу, что за силы были у нападавших, если они смогли уничтожить Ультразу, чёрных и больше половины остальных стай.

— Откуда я знаю. Я же сказал, что там не был, — резко бросил маг. Потом с недоверием переспросил: — Валораз? Один молодой дракон уничтожил всю твою стаю? И ты смеешь меня в чём-то обвинять?

— Ему помогали все остальные, — опустил голову Церрук. И вынужденно признал: — Но половину стаи он уничтожил или покалечил в одиночку.

— Откуда у мальчишки столько сил? — настойчиво допытывался волшебник, его пальцы непроизвольно сжали рукава плаща.

— Это я хотел бы узнать у тебя, — с едкой язвительностью прошипел Церрук. — Кому, как не тебе, знать это? Кто из нас тут самый могущественный маг Ривалдиса?

Волшебник задумчиво пощипывал свою бороду. В голове мелькали десятки вариантов, ни один не казался убедительным. Он пытался вспомнить свои ощущения в момент битвы — отзвуки того катаклизма доносились даже сквозь бури. Память подсказывала: колоссальный взрыв, высвободивший безграничное количество магической энергии. Чёрная стая.

Вслед за ним — ещё один, ещё мощнее.

Ультраза.

И… рождение нового существа.

Валораз?

Но как такое возможно?

Никто не должен был уцелеть

— Я не знаю, — откровенно признался маг, и в его глазах мелькнуло редкое недоумение. — Но разберусь. Если этот мальчишка получил откуда-то огромные силы — мальчишкой он от этого не перестал. Он наделает ещё много ошибок.

— Мне от этого не легче, — Церрук с болью посмотрел на гладкий шрам, скрывавший место, где когда-то было правое крыло. — Ты можешь вернуть их обратно?

Маг проследил его взгляд и покачал головой, его лицо оставалось невозмутимым.

— Я не стал бы этого делать, даже если бы хотел. А я не хочу. Да и зачем они тебе? Чтобы этот Валораз снова их оторвал?

— Нет. Я улетел бы подальше от него и спокойно жил, — с ненавистью выдохнул жёлтый дракон.

— Ты уже далеко от него, — саркастично заметил маг. — Вот и живи спокойно.

Церрук метнул на него испепеляющий взгляд исподлобья, но вслух лишь спросил:

— А как ты тут оказался? И так быстро? — в его голосе звучало откровенное недоверие.

— Я спешил в Астратор, к порталу. Но некоторые, кхм… события, — запнулся волшебник, — привели к тому, что я лишился одного очень нужного артефакта. Без него ещё сложнее плавать по морю.

— Где Астратор, а где мы? — не унимался Церрук.

— Пока я плыл, всё уже было решено. Треклятые волны сносили меня всё ближе к берегу. Не к тому, что нужно. Я всё равно хотел увидеть поле боя своими глазами. Через несколько дней, как я причалил, увидел, что драконы возвращаются на Этаризу. А вскоре появились вы…

Церрук притих, объяснения его вроде бы устроили. Потом тихо, почти жалобно спросил:

— И что же нам делать дальше?

— Привыкайте к новой жизни, — маг безэмоционально пожал плечами. — Что вам ещё остаётся?

— А зачем ты тогда пришёл ко мне? — не унимался дракон.

— Хммм, — с лёгкой усмешкой промычал маг. — Подлечить раны и не дать вас до конца уничтожить. Твои, как видишь, я уже залечил.

Церрук пристально смотрел на него, не мигая. Он решался произнести следующие слова, но они упорно не хотели срываться с языка. Маг почувствовал его напряжение, но лишь молча ждал, скрестив руки на груди.

— Так жить неудобно, — наконец выдавил из себя дракон, смущённо отводя взгляд. — Я не могу ни ходить, ни ползти. Лапы мешают.

— Ммм? — непонимающе поднял бровь волшебник.

— Не мог бы ты… — дракон замолк, и маг начал терять терпение от его нерешительности.

— Что не мог бы? — резко встрял он, и в его голосе прозвучала лёгкая раздражённая нотка.

— Не мог бы ты их убрать? — Церрук сам ужаснулся своим словам и резко отвернулся, будто пытаясь скрыть стыд.

— Куда убрать? — опешил маг, его брови поползли вверх.

— Ну… отрезать.

— В смысле?

— В прямом. Раз ты не можешь вернуть крылья — отрежь мне задние лапы. Так я хотя бы смогу ползать.

— Ты уверен? — маг произнёс это с подчёркнутой медлительностью, изучая дракона. — Если я их отрежу, обратно уже не прирастить.

— Режь, — прорычал Церрук и лёг на бок, вытянув лапы в сторону мага. Его чешуя напряглась, но взгляд был полон растерянности.

Волшебник с тяжёлым, неохотным вздохом порылся в своей потертой сумке и извлёк ещё один артефакт — массивный, выточенный из огромного кристалла насыщенного синего цвета, холодный на ощупь и мерцающий внутренним светом. От его поверхности отделялись и таяли в воздухе мельчайшие капельки влаги.

Он начал нараспев произносить заклинание, и Церрук, сжавшись, зажмурился, готовясь к боли.

Жгучее, режущее ощущение пронзило тело дракона, заставив мышцы судорожно дёргаться. Из Чаши вырвались едва заметные, вибрирующие струи чистейшей воды. Они не стекали, а застыли в воздухе, сливаясь и уплотняясь в длинное, изогнутое, прозрачное лезвие.

Острота магического скальпеля была невыносимой. Лезвие рассекло плоть и кости с приглушённым, влажным хрустом, который отдался внутри черепа Церрука. Но боль была недолгой — почти сразу же знакомый тёплый зелёный свет из древесной чаши хлынул на свежие раны. Он обжигал по-другому, заставляя раны сжиматься, стягивая края плотной, гладкой тканью.

Церрук открыл глаза и медленно, почти неверующе, осмотрел своё новое тело. Голова, чешуя, длинный змеиный торс, хвост. Ничего лишнего.

— Спассибо, — рыкнул он, но звук вышел скорее шипящим, непривычным. — Теперь надо сделать так с остальными.

— Собирай их, — маг тяжело вздохнул, предвидя долгую и неприятную работу.

— Пока этих, — тихо ответил жёлтый змей, кивнув мордой в сторону своих верных помощников, спавших неподалёку. — Утром ссоберу остальных.

***

Шисса проснулась утром от громогласного зова Церрука.

— Идите все сюда! — возвышаясь на небольшом холме, звал он остатки своей стаи.

Шисса взглянула на него и обомлела. Бывший глава жёлтого аспекта не стоял — он извивался на земле, двигаясь плавными, змеиными движениями. Его задние лапы отсутствовали, тело стало длинным и гладким, а все раны бесследно затянулись.

Драконица неуклюже, хромая, доковыляла к холму и заметила ещё несколько десятков бывших драконов, которые превратились в таких же, как Церрук, — в огромных, чешуйчатых змеев.

— Кто из вас хочет исцелить свои раны — идите сюда! — провозглашал глава.

— Куда делись твои лапы, Церрук? — раздался яростный рык Сайтаса.

— Я от них избавился, чтобы лучше передвигаться, — как о чём-то само собой разумеющемся, отозвался Церрук. — Нам они больше ни к чему. Если хотите — и вас всех от них избавим.

— Тьфу! — Сайтас с силой выплюнул клуб дыма и искр. — Ты жалок. Я никогда не стану таким, как ты.

— Да пожалуйста, — невозмутимо покачал хвостом Церрук. — Я никого не заставляю. Но знайте: так вы сдохнете от голода. Никто не будет вас кормить.

— Я лучше сдохну, чем стану таким же пресмыкающимся, как ты! — гордо взревел Сайтас.

Было видно, что раны причиняют ему невыносимую боль, но он стоял прямо, опираясь на две лапы. Не падал и всеми силами держал равновесие, хотя каждый миг в такой позе давался ему ценой огромного усилия.

— Кто не хочет закончить так же, как этот, — с глубоким отвращением он махнул обрубком крыла в сторону Церрука, — следуйте за мной.

— Куда ты пойдёшь? — ухмылялся жёлтый змей. — Без лап я более ловкий. Я изловлю всю твою добычу. Тебе не выжить.

— Подальше от тебя, — Сайтас стоял непоколебимо, но в его глазах читалась усталость, а дыхание было тяжёлым и прерывистым. — Я пойду к Вечной Воде. Рыбу я ловить не разучился.

Гримаса исказила морду Церрука. Про воду он действительно забыл.

— Ну и проваливай. Нам больше останется еды. И вы все, — он окинул присутствующих тяжёлым, угрожающим взглядом, — кто не желает подчиняться моей власти — идите с ним.

Несколько драконов неуверенно отделились от разрозненной толпы. Они молча встали рядом с Сайтасом, избегая смотреть в сторону Церрука. Вслед за ними подошли другие — около полутора десятков израненных, но не сломленных существ.

— Тем лучше, — удовлетворённо хмыкнул Церрук, и его длинное тело извилось на месте. — Это всё? Или ещё кто-то хочет уйти? Точнее… уплыть…

Его жгучий, пронзительный взгляд скользнул по оставшимся, задерживаясь на каждом лице. Потом глаза остановились на Шиссе:

— А что же ты, — издевательски выдохнул он, — не хочешь плавать? Решила со мной ползать?

Шисса молчала. Она не знала, чего хочет на самом деле. Ни один из выборов не казался ей своим. Угрюмо уткнувшись мордой в землю, она едва слышно пробормотала что-то.

— Не слышу? Что ты там шипишь? — сам же засмеялся над своей шуткой Церрук.

— С тобой, — выдавила Шисса, не поднимая головы.

— Ну вот и умница, — язвил жёлтый змей. — А вы — проваливайте отсюда. Пока мои преданные змеи не уничтожили вас всех.

Сайтас величественно, насколько это было возможно, развернулся и сделал первый шаг. На большее его не хватило — тело, лишённое крыльев, отказывалось слушаться, движения были неуклюжими, почти унизительными. Он перекатывался с бока на бок, подталкивая себя лапами, но старался делать это с остатками прежнего достоинства.

Церрук заливался от хохота, катаясь по земле. Стоящие рядом змеи подхватили его смех — они свистели, шипели и извивались, показывая, как их веселят эти жалкие попытки.

Отсмеявшись, Церрук приподнял голову и во всеуслышание объявил:

— Ты была права. Мы всё же змеи, — его взгляд упал на Шиссу, полный мрачного торжества. — Теперь ваш черёд.

***

Шисса не чувствовала физической боли — лишь всепоглощающее, тошнотворное унижение. Всё, что составляло её прошлое, кануло в небытие. Небо и полёт стали недосягаемыми.

Не осталось даже лап, - извиваясь по земле думала бывшая жёлтая драконица.

Но жить хотелось всё равно. Сильнее, чем прежде. Жёлтые драконы всегда цеплялись за жизнь.

Церрук, казалось, наслаждался своим новым телом. Он часами ползал вокруг лагеря, наблюдая, как маг проделывает ту же процедуру с остальными драконами. Его движения стали плавными, почти грациозными — он уже освоился в этой форме.

Когда все жёлтые, кроме ушедших с Сайтасом, превратились в змеев, Шисса услышала тихий разговор мага и Церрука:

— Куда ты теперь? В Астратор? — поинтересовался змей, его голос стал ниже, с лёгким свистом.

— Сначала мне нужно вернуться на Ксал’Ар. Без помощников я не справлюсь. Я рассчитывал на твою стаю, но… — маг равнодушно пожал плечами.

— Для чего тебе помощники?

— Есть у меня пара мыслей, — загадочно проговорил волшебник, и уголки его губ дрогнули. — Я навещу вас снова через месяц, если конечно ветра в Сердце Вод не решат иначе. Проверю, как дела, а потом отправлюсь в Астратор.

Глаза мага внезапно зажглись тем самым хищным жёлтым светом, от которого по спине Шиссы пробежал холодок.

— Не хотелось бы встать на его пути, — едва слышно прошипела она про себя.

И тут же из её глаз брызнули слёзы — не от боли, а от бессильного отчаяния.

Так быстро я потеряла даже драконий рёв. Одно шипенье.

***

Некогда величественная и гордая драконица проводила следующие дни в глубокой, почти оцепеневшей печали.

Помимо утраты всего, что делало её драконом, она тосковала об ином — о Визарезаре, молодом красном драконе. Связь между разными аспектами на Этаризе не поощрялась, но и строго не запрещалась. Хоть Шисса и была старше, они были вместе долго. Теперь же пришла пора отказаться и от любви.

Ничего не ожидая от будущего, она просто существовала — день за днём, в тяжёлом, бесцельном мраке. За несколько дней она уже успела пожалеть, что отказалась от лап. Тоска и уныние сковывали душу плотнее, чем новая, чужая форма.

И вдруг — яркий красный луч разрезал небеса и приземлился прямо перед ней.

Визарезар не забыл. Не разлюбил. Он прилетел.

Через несколько секунд окрестности огласил его рёв — обычно громогласный и уверенный, сейчас он звучал надломлено, с неприкрытой болью.

— Шисса, любимая, — голос его дрогнул, когда он оглядывал её со всех сторон, — это ужасно. Твои крылья… лапы…

Напоминание не смутило её. Наоборот — вернулось хоть что-то из прошлой жизни. Она сияла изнутри.

— Зато я жива, — легко, почти по-юношески улыбнулась Шисса. — Остальное не так важно.

— У меня очень мало времени, — торопливо проговорил Визарезар, его крылья нервно подрагивали. — Я хотел увидеть тебя. Убедиться, что ты жива.

Молодой дракон склонил голову, слегка смущаясь собственной прямоты. Шисса улыбалась ещё шире. О ней помнили. Её любили.

— Ты не представляешь, насколько я рада тебя видеть.

— Как же теперь ты… мы… — смутившийся Визарезар на шаг отступил, затем голос его зазвучал твёрдо, отдавая сталью. — Я никогда не оставлю тебя. Найду способ помочь! Чего бы мне это ни стоило.

Шисса смотрела на него с нежностью и теплотой. Его поддержка, его решимость — всё это зажигало в ней искру надежды, которую она уже похоронила.

— Твой прилёт — самая лучшая помощь сейчас.

— Нет, — упрямо замотал головой он, и пламя тронуло его ноздри. — Я не об этом.

— Тут уже ничего не сделаешь. Придётся принять меня такой, какая я есть.

— Для меня это не имеет значения, — расправил крылья Визарезар, и в его глазах горела непоколебимая воля. — Я всё равно буду искать способ. Всегда!

Глаза Шиссы заблестели от слёз. Но теперь это были слёзы счастья.

— А сейчас мне пора, — наклонился к ней красный дракон, прикрывая её своим тёплым, мощным крылом. — Если Калитраза или Виразар заметят моё отсутствие — мне несдобровать. Я вырвался ненадолго. Только чтобы навестить тебя.

— Это был самый правильный поступок в твоей жизни, — мягко улыбнулась Шисса. — Спасибо.

Неведомый порыв бросил её в его объятия, и они застыли так на долгое мгновение — он, могучий и крылатый, и она, гибкая и беззащитная.

А потом он улетел.

Шисса ещё долго провожала его взглядом, пока красная точка не растворилась вдали.

Но теперь в её глазах была не пустота — а решимость. Жить.

Явится Белый Дракон – пламя изначальной магии,

Чистейший свет, сияющий ярче тысяч солнц,

А мощь превзойдёт любого, кто ходил по земле или парил в небесах.

Но не в одиночестве дано будет ему обрести полноту силы.

Среди земной плоти, среди тех, чья жизнь коротка,

Вспыхнет искра, предназначенная для вечного союза.

Имя его еще не произнесено, кровь его проста,

Но сердце отзовётся на зов света.

Лишь в союзе с этой смертной искрой,

В единстве душ и воль,

Родится сила, не знающая равных,

Способная бросить вызов даже небесным чертогам.

Их деяния сотрясут основы мироздания,

Переписывая судьбу, что казалась неизменной,

Ибо великие дела, что изменят лик Ривалдиса

И превзойдут мечты богов, будут творить они –

Белый Дракон и смертный, единые в своей силе.

Белый дракон? — в глазах Валораза читалось неподдельное изумление. — Кто это ещё такой? Я о таком никогда не слышал. Никто из старейшин не упоминал иных аспектов, кроме тех, что издревле населяют Этаризу. Лишь Ультраза, сама Изначальная, отличалась серо-коричневым окрасом, но её природа была совершенно иной.

Пророчество вызвало в нём не просто недоумение — глухое, рычащее раздражение. Валораз, уже считавший себя венцом силы и средоточием всей мощи этого мира, не мог принять услышанного.

И что за мощь, способная превзойти любого? — продолжал он размышлять, впиваясь когтями в камень под лапами. — Сильнее моей, дарованной самой Ультразой?

Сама идея, что кто-то может сравниться с ним — а тем более, превзойти — была немыслима. Для Валораза, Владыки, которому предначертано править, это звучало прямым вызовом. Он не потерпит появления того, кто способен оспорить его господство и, быть может, свергнуть его с трона.

Но злость быстро сменилась холодным, острым анализом. Ведь не зря он пропадал все эти месяцы в библиотеках, впитывая знания предков.

Зачем тогда это пророчество? Для чего может понадобиться эта невероятная сила Белого Дракона, если Ультраза, а теперь и я сам — воплощение безграничной мощи?

Новая мысль ударила, как вспышка молнии.

Портал.

Что, если врата, разорвавшие ткань мироздания, распахнутся вновь? Кто тогда защитит Ривалдис и Этаризу? Ультраза погибла. Чёрный Аспект уничтожен. А Изначальные Враги — Черепаха и Телепат — наверняка выжили в том хаосе. Мир оказался уязвим, как никогда.

Осознание абсолютной незащищённости перед будущими опасностями обернулось невыносимой, жгучей болью, что сдавила грудь Валораза. Если бы чёрным драконам были ведомы слёзы, он бы зарыдал.

А потом нахлынули другие образы.

Мрачные и печальные. Его род… Братья и сёстры, павшие в битве, всё ещё лежали непогребёнными на чужих землях. Он тянул слишком долго. Они заслуживали покоя — заслуживали вернуться на священную землю предков - Этаризу.

В тот же миг, словно сбросив невидимые оковы, Валораз принял решение. Медлить больше нельзя.

Он должен вернуть их.

Расправив могучие чёрные крылья, он метнулся в небо — к полям недавнего кошмара.

***

Валораз рассекал воздух могучими крыльями, пока не приблизился настолько, что различил очертания полей, где произошло грандиозное сражение.

Поля… Когда-то зелёные равнины теперь был смердящей могилой. Воздух гудел тяжёлой, удушающей вонью — смесью тления, засохшей крови и горечи утраты. Этот запах въедался в лёгкие, обжигал изнутри. Даже камни, казалось, пропитались смертью. Кругом царила гнетущая тишина, которую разрывало лишь карканье стервятников да протяжный вой ветра — будто сама стихия оплакивала павших.

Повсюду валялись перемешанные трупы: дракозиды, никсы, виверны, орки… И среди них — тела драконов: синих, зелёных, красных и последних в мире золотых. Их чешуя тускло поблёскивала под серым небом, глаза, когда-то полные ярости и жизни, теперь остекленели, уставившись в пустоту. Одни были разорваны в клочья, другие обуглены до неузнаваемости. Каждый мёртвый дракон был для Валораза не просто сородичем — частью его самого.

Но тех, ради кого он прилетел, здесь не было. Ни одного чёрного дракона.

В замешательстве он кружил над полем, заходя снова и снова, вглядываясь в каждую складку местности, в каждую тень. Десять раз, сто, тысячу… Напрасны были все попытки. Ни одного тела его аспекта.

И тогда он осознал нечто ещё. С поля боя пропали не только чёрные — не было и следов черепах. Ни одной. Он отчётливо помнил, как многие из этих тварей отступали к порталу, как сам сразил нескольких, зачищая поле. Теперь же их не было и в помине.

Мысли метались, сталкиваясь, как буревестники в шторм. Кто посмел тронуть тела его сородичей? Зачем? Как вообще возможно, чтобы они исчезли? Почему он сам не пришёл раньше? Почему не похоронил их сразу, с честью? Кто мог посягнуть на последнее, что осталось от владык Ривалдиса?

Кто-то осквернил их тела.

И он этого не простит.

Боль распирала его изнутри, гнев сжимал сердце тугой петлёй — и, не в силах сдержаться, Валораз с рёвом изверг из пасти поток чёрного пламени, пронизанного алыми молниями. Огонь пожирал тела, плавил доспехи, обращал в пепел всё, до чего мог дотянуться. Не оставляя после себя ни следа.

В слепой ярости он носился над полем, охватывая пламенем огромные участки, не задерживаясь ни на мгновение. Он потерял себя, растворился в безумном порыве уничтожения. Смысл исчез — остались только сила, огонь и всепоглощающее разрушение.

Он сжигал всё подряд, не разбирая, где павший враг, а где сородич. Не думая. Не жалея. Даже не глядя.

Когда тела исчезли под огнём, он направил пламя на кусты, деревья, валуны — на саму землю, что хранила память о битве. Он кружил в небе с бешеной скоростью, выжигая всё новые и новые участки, будто пытался стереть с лица мира само это место.

Его не волновало ничего, кроме собственного рёва и шипения огня. Он был слеп к происходящему, глух к треску горящего леса и вою ветра. Всё его существо свелось к ненависти, жгучей боли и отчаянию.

Но если бы Валораз хотя бы на миг вынырнул из своего безумного порыва разрушения, если бы повернул голову и всмотрелся в окружающий мир — то увидел бы нечто поистине странное.

В нескольких шагах от очередного всплеска пламени, у подножия древнего, полуобгоревшего дерева, внезапно появилась фигура. Просто появилась. Без вспышки, без звука — как будто всегда была здесь, просто пряталась от глаз.

Огненная струя прошла в считанных сантиметрах, опалив край бордового плаща. Фигура вздрогнула, с коротким вскриком отпрянула в сторону, торопливо сбивая пламя. Ткань трещала, дымясь, казалось, ещё мгновение — и незнакомец исчезнет в огне. Но он справился. Сбил пламя, оторвал обугленный край и выпрямился.

Его лицо скрывала глубокая тень капюшона, но от всей фигуры веяло скрытой силой и ледяной сосредоточенностью. Он стоял неподвижно, наблюдая за безумствующим в небе драконом.

Если бы Валораз обернулся в этот миг, если бы его разум хоть на мгновение оторвался от всепоглощающей ненависти — он увидел бы невозможное.

На поле, буквально на том месте, где секунду назад не было ничего, возникли тела. Все тела чёрных драконов. Обугленные, сломанные, величественные даже в смерти. И разбросанные рядом — грузные туши вражеских черепах, рухнувшие, как опрокинутые холмы. Они лежали, как полагается павшим — тяжело, гордо, молча.

Фигура проворно нагнулась, подняла что-то с земли, затем, собравшись, вытянула вперёд руку.

В её ладони лежала массивная чаша, выточенная из цельного алмаза — идеально гладкая и прозрачная. По её граням пробегали разноцветные всполохи, складываясь в калейдоскоп картин.

Незнакомец прошептал слова на древнем языке; его шёпот сливался с треском горящих деревьев и шорохом ветра.

Мир вокруг вздрогнул.

В следующее мгновение тела исчезли. Пропала и сама фигура.

Поле вновь опустело. Всё, что осталось — это едкий запах гари и безумный, неутолимый огонь Валораза, уже тающий вдали. Дракон улетал обратно на Этаризу — не оглядываясь, унося с собой неистовство, пепел и пустоту.

***

В голове Валораза не утихали вопросы — они множились, роились, разъедая изнутри. Кто? Зачем? Как? И главное — куда исчезли тела павших драконов и черепах? У кого в этом мире хватит на это сил, возможностей… или наглости?

Ответов не было. Лишь тихий, унизительный гул незнания.

И вдруг Валораз с неприятной ясностью осознал: он катастрофически мало знает о Ривалдисе. О мире, который должен был защищать и над которым теперь был поставлен владыкой. Это надо было исправить. Срочно. Учиться. Понимать. Проникать в самую суть вещей. Но как?

Спрашивать у глав других аспектов казалось ему невозможным — почти оскорбительным унижением. Он — Валораз. Опора, сила, воплощённая мощь Этаризы. Показать свою слабость, незнание, пусть даже в таком, на первый взгляд, незначительном вопросе — непозволительно. Нет. Он не мог этого допустить. Не перед ними.

А что, если те, кто забрали тела, — не из нашего мира? — внезапная, леденящая мысль пронзила его сознание. Ведь не все захватчики погибли. Портал закрылся слишком быстро. Не все из них были в той армии, которую мы уничтожили. Некоторые могли остаться…

В нём зародилось беспокойство — едва уловимое, ещё неоформленное, но пугающее. Мысль пока не обрела чётких очертаний, но Валораз чувствовал: он на правильном пути.

— У почти каждой расы этого мира был свой Изначальный… — начал он вслух, будто проверяя нить размышлений. — У нас — праматерь Ультраза. У орков — Торак. У эльфов — Фолиандрель. У гномов — Ардатри. У кентавров — Фенгарат. Тёмные эльфы откололись от светлых, у них нет своего Изначального. Гоблины… они и вовсе будто обмельчавшие орки, о прародителе их никто никогда и не упоминал. Люди — слишком молоды, малочисленны и разобщены, вряд ли им был положен свой прародитель. Тролли?..

Валораз задумался, припоминая обрывки древних упоминаний.

— В кристаллах памяти было имя… Тагрун. Высшая сила троллей. Но вряд ли он их Изначальный… Надо изучить подробнее.

Он хмуро уставился в пространство, бормоча:

— Неясно, есть ли ещё Изначальные в этом мире…

В глубине его глаз на миг мелькнула тень — не сомнения, а чистого, мимолётного страха. Неоформленного, но пугающе реального. Валораз тут же подавил это чувство, сжав челюсти.

А были ли Изначальные у никсов, дракозидов, виверн? — продолжал он мысленно. — Пали ли они, или вообще не сражались с нами?

Он ясно помнил Изначальную Черепаху — её необычайно прочный панцирь не смогла пробить даже сама Ультраза, хоть и заставила отступить её к порталу. Но помнил и её детей, сотнями лежавших на поле.

Что-то всё равно не давало покоя.

А если был Изначальный Хаосраптор?.. Где же его род? Не мог он быть единственным. Не остались ли другие в нашем мире?.. — как змея, заползла догадка. — Если да, то они, скорее всего, обладают теми же гипнотическими способностями. И кто знает, сколько бед ещё принесут…

Нет, эту мысль нельзя считать безумной и просто так отбросить. Это уже не просто догадка — это угроза, к которой нельзя быть равнодушным.

Нельзя ничего исключать.

Надо быть готовым ко всему. А чтобы быть готовым — нужно учиться.

Без знаний одна лишь сила, унаследованная от Ультразы, бесполезна.

Снова запереться в одиночестве… или, отбросив гордость, обратиться к главам аспектов?

Ответа на этот вопрос у него пока не было.