Серия «Продавец проклятий путь во тьме.»

Они завалили входную дверь всем, что попалось им под руку. Не тронули только кровать и телевизор. А на кровать ложиться старик строго-настрого запретил.

— Я её, конечно, отключил, но бережённого- бог бережёт, — пояснил он. — Нет никаких гарантий, что пока мы будем лежать и корчиться, нас не прихватит бдительный робот, поэтому я лезу обратно в нишу, а вы - закрываетесь в туалете.

Так они и поступили. Саня едва успел спрятаться и умыться холодной ржавой водой. И на том спасибо. Главное, голову не разбить о грязный кафель - помрёшь потом от заражения крови. И вот оно, снова головокружение. А в закрытом помещении - оно ещё хуже. Давит на уши, давит, воет, лучше сесть и закрыть уши ладонями, опёршись спиной о дверь. Грохот стоял просто невыносимый.

Потом на него посыпалась плитка и он почувствовал, как куда-то проваливается. Наверное, ниже этажом. А может и в подвал. Ему даже показалось, будто бы он услышал, как зловеще скрипят под ним шестерни механизмов. Сейчас его просто раздавит и перемолотит в кровавый фарш. Какая разница - зато навсегда исчезнет этот звук. Навсегда...

И тут он снова увидел этих детей. Мальчика и девочку. Они, крадучись, идут через заброшенный сад, а затем возятся у забора, пытаясь оторвать от него одну доску.

— Я могу сделать подкоп, — говорит мальчик.

— Там, впереди, ещё много таких заборов. Лучше я найду гвоздодёр, — отвечает девочка.

— Ты умная. Ты училась в школе, — вздыхает мальчик.

— Если бы я была умная, я бы украла ключ, и тогда нам не надо было идти пешком, — отвечает девочка.

Они сидят, спрятавшись за кустами колючего крыжовника. Мальчику немного грустно от того, что умерли мама и папа. Мама не должна была умереть от такого простого ранения, это просто случайность. Папа же, вон как долго сопротивлялся. Сестра дюжину раз ударила его топором, а он всё ещё ползал и из него постоянно выпадали какие-то металлические детали. Пришлось долго бить его по голове молотком, только тогда он затих и успокоился.

Девочка ушла, оставив мальчика одного, и тот, от скуки, решил немного поесть. Они не взяли с собой магазинной еды, хоть он и просил, но она не разрешила. В его котомке только самодельные сухари, печенье и вода из скважины. Мальчик вспомнил, что папа когда-то хвастался, что их семья одна из немногих, у кого есть такая скважина, а остальные должны хлебать водопроводную воду. Или дождевую, как их соседи. Этот сосед, в дом которого пошла сестра, он давно уже умом поехал. Собирает в гараже вертолёт и грозится улететь из города. Странно, что его до сих пор не навестили Гончие. Эти - всех институтских забирают. Ну тех, которые бузят. Так ему рассказывал папа. Раньше Гончие жили в лепрозории, их считали уродами и не обращали на них внимания, а потом батюшка Скопидом,э с ними поговорил и они уверовали. И теперь Гончие защищают всех истинно верующих. А они сильные, да. И больше чокнутые из института не называют батюшку Скопидома - Скопимордом, потому как боятся. Папа говорил, что пытались они бузить, когда стало не хватать зелёнки, принялись убивать верующих, но пришли гончие и всех спасли. И мальчик обещает себе, что когда вырастет, то обязательно станет Гончей, потому что они сильнее всех и уж тем более - сильнее его сестры.

Сестра возвращается. В её руке гвоздодёр, а на плечах тяжёлый рюкзак.

— Ты принесла ещё еды? — спрашивает мальчик. Ему очень интересно, что там внутри рюкзака.

— Нет. Там деньги, одежда и кое-что ещё, — отвечает сестра. — Там, куда мы отправимся, нам потребуется много денег.

— А как же дядя, который здесь живёт? Который вертолёт строил?

— Его больше нет. Улетел - дядя.

Мальчик понимающе кивает. Девочка ломает в заборе доску. Мальчик лезет первым, изучает обстановку и говорит ей, что всё в порядке. Затем она проталкивает вперёд рюкзак и только после этого пробирается через щель сама. Ей не страшно. Она уже давно перестала чего-либо бояться. Она не стала говорить брату о том, что случилось с хозяином дома. Он ещё слишком мал и верит, будто бы Гончие добрые и хорошие. А они - не добрые. Но у неё есть чем их задобрить. В гараже, где валяются обломки от вертолёта, она нашла несколько пузырьков зелёнки.

Следующий сад почти такой же, как предыдущий: всюду запустение и заброшенность. Одичавшие яблони ломятся от яблок, но есть их небезопасно, это все знают. То и дело попадаются обрушившиеся от времени теплицы и парники. В них теперь растёт только одна крапива. Они осторожно огибают высокую железную цистерну, которую когда-то установили здесь для полива, пробираются между двух старых сараек, затем наталкиваются на изгородь из колючей проволоки и девочка вынуждена достать бокорезы. Выбирать другой путь очень рискованно - повсюду ловушки. Лучше уж идти вот так: медленно, но проверенной дорогой. Раньше она так пробиралась в школу, пока это ещё было можно, но теперь школа закрыта. И всем известно, почему так произошло. Виновные были наказаны, но доверия к учителям больше нет. Никому нет доверия, а особенно - институтским. Это из-за них родители помешались на Урри; это из-за них бабушка и дедушка стали донорами, всё из-за них.

После колючей изгороди им пришлось пересечь глубокий овраг. Раньше тут брали песок, потом пытались засыпать строительным мусором, а теперь это просто овраг. Тот самый, где девочка играла с друзьями по дороге в школу.

Мальчик замечает блеск её глаз и просит показать ему школу. Девочка против. Там опасно. Там бродят болваны и рыжики. Школа - территория института, а они - дети. Что делают институтские с детьми? Тебе разве бабушка не рассказывала?

Но ему всё-таки удаётся её убедить. Девочка предупреждает его, что они дойдут только до школьного двора со стороны, где спортивная площадка, но внутрь - ни за что. Мальчик рад и такому. Он вовсе не собирается шастать по школе, где можно встретить тупого болвана. Его не обманешь. У него есть браслет, с помощью которого можно отличить правду от лжи. И у сестры есть такой же. Но всё же так интересно. В сто раз лучше, чем в детском саду, где все друзья и подружки давно превратились в противных липучек.

Школа пряталась посреди берёзовой рощи. Большая, белая, с чёрными провалами выбитых окон. Её, крытую железом, крышу украшало нечто похожее на летающую тарелку, от которой вниз, до земли, тянулись блестящие гофрированные щупальца из металла. Мальчик и девочка добрались до железного забора и тихо движутся вдоль него стараясь не приближаться близко.

— Учитель физики утверждал перед смертью, что так будет лучше, — тихо говорит девочка.

— Это он сделал тарелку? — спрашивает мальчик.

— Он. И ещё несколько. Институтские - боятся смерти. Они не верят в загробную жизнь. Они не верят в Великого Урри и считают нас сумасшедшими. А мы - их. Учитель физики записал душу своего сына на медную проволоку, а, заодно, души всех учеников. Мне - повезло. Я тогда прогуляла...И не жалею. А вот их - жалко. Они до сих пор здесь. Включи браслет, только не касайся ограды.

Они достают из карманов жёлтые обручи и надевают на руки. Такие есть только у детей. У взрослых другие украшения и обычно они вшивают их себе прямо в кожу, а им пока не положено. Они ведь ещё не могут услышать Глас Божий.

Школа меняется. Она оживает и наполняется шумом, смехом и детскими визгами. Мальчик и девочка пристально смотрят через ограду на волшебный и прекрасный мир детства. По школьному двору бегают стайки школьников, многие из них в синей форме и белых рубашках. У мальчишек синие брюки и пиджаки, а у девчонок синие юбки и белые гольфы до колен. Их собственная форма. Только в Шепелеве такую носят. Синяя с белым кантом. Мальчик знает, что у сестры есть такая, а вот ему этой формы уже никогда не потрогать. Это всё ложь. Красивая сказка. Но всё равно он дрожит от зависти и показывает девочке пальцем на группу мальчишек, примерно её возраста, которые скинули пиджаки и вовсю играют в футбол на спортивной площадке.

— Это твои? Из твоего класса? Я не помню их...

Девочка согласно кивает и они идут назад вдоль ограды, чтобы подойти поближе к площадке.

— Вон тот, симпатичный блондин, Витя Тараканов. У него по физкультуре были одни пятёрки. А вот этот, который на воротах, толстый, это Фима Ширяев. Я с ним за одной партой сидела, — рассказывает она мальчику.

— А вон тот, на лавочке сидит, видишь? Он, тоже из твоего класса? — интересуется мальчик.

Это-то? — девочка на секунду прищуривается. — А, это сын учителя физики. Гоша-Зануда. У него вечно были освобождения, особенно от физкультуры. У него же рак... был. В тяжёлой форме. Как-то раз он заплевал кровью весь класс и класуха заставила его полы с мылом драить. Мы его ещё - "Красной соплёй" дразнили.

— Бабушка говорила - от рака лысеют. А у него - вон какая волосня. Почти до плеч, — задумчиво говорит мальчик.

— Да это парик. Просто отсюда не видно. Гошу постоянно улучшали, ему даже сделали новый скелет, только он сбоил... — объясняет девочка и неожиданно замолкает.

— Ты чего? — дёргает её за рукав кофты мальчик.

— Жалко мне его. Надо же, он умер, а всё равно грустный, — признаётся девочка.

— Агааа... Им-то хорошо, вон как веселятся. Наверное, каждый день так, — завистливо бурчит мальчик. Ему тоже хочется поиграть в мяч.

Потом они молча стоят и смотрят, как играют за оградой беспечные школьники. Слышаться крики "Пас! Влево! Закрывай его! Да что ж ты делаешь, слепень!" и тут мяч летит прямо к ним, и врезается в ограду. Мальчик и девочка от неожиданности отступают и испуганно переглядываются. Они видят, как к ним бежит блондин Витя и на ходу ругает какого-то кривоногого одноклассника.

Витя ищет мяч, ворошит кусты шиповника, снова ругается, уколовшись острым шипом, и тогда мальчик, не удержавшись, подсказывает ему и показывает пальцем в ту сторону, куда укатился мяч. Девочка предупредительно дёргает его за ухо, но уже поздно. Машинально поблагодарив, школьник поднимает мяч, запутавшийся в примятой траве, и встречается глазами с девочкой.

— Путята?! — удивлённо восклицает он и тут же начинает громко кричать. — Пацаны! Смотрите, кто здесь?!! Путята выздоровела!

— А ты тогда болела? — тихо спрашивает мальчик у девочки.

— Почти. Я в то утро нашла схрон зелёнки и выпила целый пузырёк, — шёпотом признаётся девочка.

— Ух-ты! Ну и как?

— Ужасно. Мне привиделось, что я взрослая некрасивая женщина и что я работаю в какой-то налоговой инспекции. Не спрашивай, что это такое, я сама не знаю.

Пока они перешёптывались, школьники успели побросать свои дела и прибежать к ограде.

— Путята - привет! Айда с нами - нападающим будешь! Путята, мы тебя сто лет не видели! А это кто с тобой? Чё за мелочь?

— Я не мелочь! Я - Серёжа! Серёжа Рыбаков! — обижается на них мальчик, а сестра закрывает ему рот и шипит в ухо.

— Нам нельзя с ними разговаривать. Сейчас же переключи браслет.

— А, так ты - брат Путяты! — обрадованно кричат школьники. — Давай к нам, пацан! Мы тебя в футбол научим! Хочешь на ворота? Перелазь к нам.

Мальчику очень хотелось к ним. Очень-преочень, но он был местным. Он тут родился и знал, что к чему. Добрая сказка таит смертельную опасность, словно сладкое яблоко для Белоснежки, и он пересилил себя. Нажал на кнопку наручного браслета и с облегчением выдохнул.

Школьники исчезли. За оградой стояли рыжики. Страшные, обугленные, перевитые медной проволокой, но всё же привычные создания. Дети работников института. Всё, что от них осталось: кожа, да кости.

— Если не тронем ограду, они нас тоже не тронут, — предупреждает девочка. — Я проверяла.

— Они из твоих одноклассников? — снова спрашивает мальчик. Девочка кивает.

— Тогда почему они не развалились?

— Эти - особенные. Я иногда навещаю их. Навещала. Я поэтому и опасалась сюда идти. Их становится всё больше и больше, но почему так, для меня загадка. Пойдём отсюда.

Девочка берёт его за руку и ведёт за собой. Мальчик то и дело оглядывается.

— Сначала я думала, что это их родители, — объясняет на ходу девочка. — Типа: скучают, поэтому сделали рыжиков себе на память, ведь школа всё равно стала кладбищем, но это явно не они. Сюда никто не ходит. Я спрашивала. Всем стыдно и страшно. Вот я и думаю, что это они сами, понимаешь?

— Кто, сами? — переспрашивает мальчик.

— Ну, они. Призраки. Не знаю я, в общем. Папа говорил, что Физик использовал какую-то амальгаму, когда записывал души на проволоку. А другие, я только подслушала разговор, ты не думай ничего такого, но ходят слухи, что Институт разработал живой металл. Вот я и думаю...Да не оборачивайся ты!

Но мальчик всё равно оглядывается. Один из рыжиков стоит, плотно прижавшись головой к ограде. Он очень похож на того грустного мальчика Гошу-зануду. И волосы у него на голове точно такие же.

Они снова возвращаются к оврагу и идут сначала вдоль вершины, а потом начинают спускаться по склону. Мальчик первым замечает внизу эмалированный бок болвана, притаившегося на самом дне в куче металлолома, и молча показывает на него пальцем.

Девочка тревожно оглядывается. Склон крутой, повсюду песок и кустарник, а у болвана может быть оружие дальнего боя. Зачем он здесь? Никто не выбрасывает на свалку болванов - они слишком дорогие. Покойный папа рассказывал, что один такой стоит, как шестисотый мерседес, а уж мерседес ого-го сколько стоит. Век не расплатишься. А папа знал, о чём говорил. Он тогда и не расплатился, когда на своей машине нечаянно въехал в такую вот, дорогую иномарку. Просто зарезал бандитов, которые в ней сидели и угрожали ему, и маме, и всё. А мама ему потом с трупами помогала. Кажется, они их тогда выгодно институтским продали. А может и сожгли. Давно это было.

Девочка осторожно нажимает кнопку на браслете и ей сразу всё становится ясно: он охотился на них. Болван исчез, а вместо него появился взрослый мужчина лет тридцати, в штормовке и резиновых сапогах. В руках у мужчины деревянная палка и корзина. И он смотрит прямо на них. Снизу вверх.

— Бежим, — шепчет мальчик. — Кинемся в рассыпную и он затупит. Это старая модель. Я знаю.

— А если он побежит за тобой и догонит тебя? — шепчет ему в ответ девочка.

— Дети. Я собирал грибы и заблудился. Помогите мне пожалуйста выбраться! — окликает их снизу грибник.

Дети, не сговариваясь, начинают пятиться. Болван улыбается.

— Ну что же вы. Вы меня боитесь? Я могу показать паспорт и прописку. Я живу здесь, на улице Гоголя. У меня при себе конфеты. Я отдам их вам, только скажите, в какую сторону мне идти?

Мальчик и девочка не отвечают ему, они уже на самой вершине. Грибник замечает это и приходит в движение. Жутко смотреть, как он лезет по крутому склону, глубоко втыкая палку в песок и неестественно помогая себе корзинкой. А не посмотреть, не оглянуться - ещё страшнее. И девочка, не сдержавшись, нажимает на браслете нужную кнопку. Внизу, в овраге, надсадно ревёт мотор, эмалированное чудище, вооружённое гарпунами и циркулярными пилами, движется всё быстрее и быстрее. И он на колёсах. Значит, на открытой местности он их быстро догонит.

— Старая модель? — кричит на бегу девочка своему младшему брату. — Ты совсем дурак? Это - периметральщик. Они вокруг города ездят. Он нас в фарш превратит! Беги быстрее!

Они бегут, что есть мочи. Девочка то и дело порывается бросить рюкзак, но один из замков заело, и она боится, что только зря потеряет время. Мальчик вырывается вперёд, они бегут по заросшему полю по направлению к перелеску. Им кажется, что там можно укрыться. Но тут позади них слышится победоносный машинный рёв - это болван выбрался из оврага и теперь ему ничего не мешает как следует разогнаться.

— Дети - остановитесь! Дети - не бойтесь меня! — голос у болвана дребезжит и переливается, словно милицейский громкоговоритель, и от этого ещё страшнее. Нет, он не пощадит их. Не отведёт их домой и не сдаст родственникам. Это периметральщик. Он работает по принципу: свой-чужой. И если ты не инженер из института, то ты - чужой. Человек, животное - ему всё равно. В его квадрате должно быть чисто. Знать бы ещё, где кончается этот квадрат. Дальше он не пойдёт. Такая у него программа. Но это не значит, что он оставит их в покое. Наверняка он уже передал сигнал другим болванам и они приближаются с других сторон. Силы стремительно угасали.

Девочка запинается и падает лицом вниз. Брат, убежавший вперёд, кричит ей:

— Путята! Быстрее! Он почти рядом!

Да она и сама знает, что он рядом. Она прекрасно слышит, как грибник с кем-то ругается.

Девочка изумлённо хлопает глазами и переворачивается. Точно. Падая, нечаянно нажала на кнопку и теперь снова видит иллюзию. В нескольких шагах от неё грибник оправдывался перед невесть откуда взявшимся милиционером.

— Ну что вы, товарищ старшина. Я просто хотел спросить дорогу. Я не знаю, почему они так меня испугались. Да не пил я!

— Гражданин Иванов! Здесь вопросы задаю я! Вы напугали маленьких детей, у вас в руке палка, вы бежали за девочкой. Я расцениваю это, как хулиганство. Руки вперёд, пожалуйста. И пройдёмте со мной в отделение.

Девочка протирает глаза, а потом вспоминает про кнопку и снова включает браслет. И никакой это не милиционер. Это - Гончая. Бывший пациент лепрозория, кусок ноздреватой плоти в бронированном экзоскелете ломает и мнёт периметральщика, словно алюминиевую пивную банку, а из болвана вырываются столбы пара и летят искры.

— Очень смешно. Почти поверила в дядю Стёпу, — бормочет девочка и остаётся на месте. Какая разница. От Гончей не уйти. У каждой из них самодельный экзоскелет, по сути - походный дом, в котором чего только нету. В нём и любые наборы инструментов, и датчики с приборами, и оружия целый арсенал. Потому их институтские и боятся. Но Гончие хотя бы люди, а значит с ними можно договориться. Вон, как он болвана размотал. Одними манипуляторами справился. Придётся открывать рюкзак.

Гончая, закончив ломать периметральщика, смотрит на девочку и ей кажется, что смотрит она с укором.

— Нельзя убегать из города.

Голос у неё искусственный, звенит металлом.

— Я заплачу, — отвечает девочка и достаёт из рюкзака четыре пузырька зелёнки.

— Это всё, что у нас есть, — добавляет она. Гончая неуклюже наклоняется и внимательно разглядывает зелёнку. Девочке любопытно, а как этот бывший больной там внутри вообще может существовать? Туловище экзоскелета соединено вместе с головой. Оно полностью покрыто металлом и только спереди на голове небольшое оконце, но оно затемнено и похоже на стёклышко с маски сварщика. Гончая молчит, но тут заговаривает мальчик, который тоже видел, что только сейчас произошло, и благодарит её за спасение сестры. Гончая молчит. Дети недоумённо переглядываются, а затем мальчик говорит, что когда вырастет, то он тоже будет Гончей. Потому что все знают, что они сильные и добрые. А он тоже хочет быть сильным и добрым. И кажется эти слова произвели впечатление на жуткого железного монстра.

— Я знаю. Вы пытаетесь покинуть город, — говорит Гончая. Экзоскелет распрямляется, после чего начинает ходить перед детьми взад-вперёд.

— У вас ничего не выйдет. Никто не сможет пройти периметр.

— Мы хотим попытаться, — отвечает девочка. — Мы больше не можем так жить. Мы хотим другой жизни.

— Единственный удобный вариант - это подземные тоннели, — сообщает Гончая и замирает на месте. — Тоннель под институтом. Вам потребуется ключ-карта. Я дам вам её в обмен на зелёнку, но в следующий раз, если вы попадётесь мне при нарушении периметра, я вынужден буду произвести ликвидацию. Вы готовы пойти на такой риск?

Мальчик и девочка переглядываются, а затем хором говорят:

— Мы - готовы!

Традиционная поддержка авторов с оригинальным материалом

@MamaLada - скоровские истории. У неё телеграмм. Заходите в телеграмм.

@sairuscool - Писатель фентези. И учредитель литературного конкурса.

@MorGott - Не проходите мимо, такого вы больше нигде не прочитаете.

@AnchelChe - И тысячи слов не хватит чтобы описать тяжёлый труд больничного клоуна

@Mefodii - почасовые новости и не только.

@bobr22 - морские рассказы

@kotofeichkotofej - переводы комиксов без отсебятины и с сохранением авторского стиля

@PyirnPG - оружейная лига

@ZaTaS - Герой - сатирик. Рисует оригинальные комиксы.

@Balu829 - Все на борьбу с оголтелым Феминизмом!

• @IrinaKosh - котики.

Первым вопросом Сани было - а как он это сделал? Чего? Ну вот это всё! Пульт присобачил, телек запустил...Там что у вас под кроватью, инженерная мастерская?

— У меня интуитивное мышление, — признался старик. — Понимаю: звучит глупо, но другого слова я подобрать не могу. Я не разбираюсь в их технике, но у меня есть понимание того или иного процесса согласно собственным представлениям о мироустройстве. Под кроватью находится технологическая ниша с механизмом управления. Вы ложитесь на кровать, засыпаете, датчики это фиксируют и запускают программу по добыче из вас зелёнки. Кровать - тот же комар или клоп, просто выглядит иначе, а для меня этого достаточно. Там же на случай если откажет программа, есть пульт, дублирующий процесс забора. Видимо просто для страховки. Возможно, им пользовались раньше, когда забором зелёнки управляли люди, но сейчас всё автоматизировано, что говорит о том, что в Шепелеве постоянно происходят какие-то обновления. Пока вас не было, я понажимал кнопки и убедился в своей правоте. С телеметрией ещё любопытнее: судя по всему, эти телевизоры использовались для чего-то другого, но потом их создателям стало неинтересно и они оставили всё как есть. Всё равно тут всё замаскировано и любопытный турист не найдёт этот пульт. Я же могу только предполагать, что телевизор нужен для внутренней связи, для консультаций или видеоконференций, но сейчас, увы. Мы можем посмотреть изображение с внешних камер. Обзор города, так сказать. Да вы присаживайтесь, присаживайтесь...

Саня уселся за стол, а потом от нечего делать достал из чемодана загадочный кубик, купленный в магазине по цене трёхсот граммов сыра. Чего зря время терять? Нужно посмотреть, что внутри. У него и нож при себе имеется. Павел Павлович, занятый настройкой пульта, бросил на него косой взгляд.

— Не советую его есть. Это пищевой концентрат.

— Это я и так уже понял, — сосредоточенно ковыряя фольгу, отозвался Саня. — Меня интересует: съедобно ли?

Содержимое кубика оказалось мясом бурого цвета с какими-то странными посторонними вкраплениями и совершенно без запаха.

— Пеммикан. Походная еда Североамериканских индейцев, — прокомментировал Павел Павлович. — Изготовлено по рецепту: "Жри чё дали" и включает в себя всевозможные съедобные и несъедобные ингредиенты.

— Но его можно есть? — настороженно спросил парень, обнюхивая кусочек на кончике ножа.

— Наушники жрут, — отвернувшись к телевизору, равнодушно ответил старик, — а институтские, когда уж совсем кушать нечего. Данный продукт включает в себя не только коровок и свиней, но и крыс, собак, кошек, птичек всяких, а когда надо утилизировать человечка, то и его через мясорубку прокрутят. Похороны - дело затратное, а тут, считай, всё в дело идёт. Вы не задумывались, почему в городе так тихо? Даже лягушки не квакают?

— Но продают как сыр. Сыр Российский... А знаете, Павел Павлович, какая разница между Русским сыром и Российским? — неожиданно спросил Саня.

— Нет, — переключая каналы, ответил тот.

— В цене.

— Не смешно, — буркнул старик. Он ещё несколько раз переключил каналы, после чего ткнул пальцем в экран. — А вот и они. Фермы.

Саня по привычке прищурился, разглядывая изображение на экране. Несколько длинных гаражей на въезде в город, огороженные забором. Рядом заправочная станция и объездная дорога. Фуры заезжают в гаражи, а потом выезжают оттуда. Ничего необычного. Ну разве что вышка поблизости. Так и камера, судя по изображению, на вышке находится.

— Это единственная легальная связь с внешним миром, — объяснил старик. — Собственно, я так сюда и пробрался. В фургоне с мясом. Рассказать, что я там увидел?

Саня сделал вид, что ему интересно.

Павел Павлович поведал о десятках фур, ежедневно разгружающихся в этих гаражах, именуемых "фермами". Городу нужно кушать, но горожане сами практически не производят сельхозпродукцию, потому что заняты куда более важными вещами. Одни постоянно молятся, а другие сходят с ума, создавая всё новые и новые изобретения. И в этих гаражах у них конвейер. Еда...Мясо, зерно, комбижир... сгружается внутри и отправляется в мясорубку, а затем её по подземному конвейеру переправляют непосредственно в город, где полученный фарш доводят до ума и фасуют в брикеты.

— Подземный конвейер?

— Ага. Чего-чего, а этого добра тут хватает. Кроме конвейерных лент город оборудован системой лифтов. Представляете? Тяжёлое наследие советского прошлого. Раньше их использовали для исследований акустики в подземных пещерах, но за последние несколько лет их количество резко увеличилось. У них имеются как вертикальные, так и горизонтальные лифты, а кроме этого несколько узловых станций и сортировочная в самом центре, под городом.

— Это там, где городская фисгармония? — уточнил Саня.

Старик хмыкнул, после чего посоветовал Степану Андреевичу не обольщаться. Местные куда страшнее, чем кажутся на первый взгляд. Вы думаете, что там просто корявое здание? А оно только с виду корявое, дизайн - последнее, что для них важно. Им главное: результат. К примеру, взять хотя бы этих, несчастных водителей...

— Причём тут водители?

— Совершенно не причём, — ответил Павел Павлович, после чего рассказал про то, как лично наблюдал за конфликтом между наушниками и водителями, которые приехали с товаром. Конфликт закончился очень быстро. Наушники обезглавили водителей и швырнули тела в мясорубку вместе с одеждой.

— А почему головы оставили? — поинтересовался Саня.

— Скорее всего ради зелёнки. Будем дальше смотреть?

Павел Павлович нашёл интересное здание из красного кирпича, более всего похожее на учебное учреждение и принялся щёлкать тумблерами, выбирая ракурс получше. Саня даже не удивился тому, что чёрно-белый телевизор начал передавать цветное изображение. Ну, а какая разница? Может там кинескоп особенный? Или что-то ещё. Вот если бы он ещё и звук передавал... И тут телевизор взял и заговорил, видимо послушался его мыслей.

Новая камера, судя по всему, была расположена на дереве и была направлена на большое окно, которое в данный момент было открыто. За окном был класс, где за партами сидели молодые девушки, и все они повторяли хором весьма любопытные слова.

— Ты делаешь меня счастливой.

— Я восхищаюсь тобой.

— У тебя это так хорошо получается. Ты молодец!

— Я не знаю, что бы я без тебя делала.

— Ты самый лучший!

— Лишь ты меня понимаешь.

— Таких мужчин как ты, больше нет на свете...

Саня непонимающе открыл рот.

— Это они Урри так молятся? — спросил он.

— Нет. Это они так парней в город завлекают. Точно так же, как твоего сына, — угрюмо ответил старик и пояснил:

— Раньше это был техникум, а сейчас они называют это место - "Длинный дом". Именно сюда мы и отправимся.

— И зачем им это надо? Тоже ради зелёнки?

— Понятия не имею, — признался Павел Павлович. — Но...мне известно, что для наушниц, это как-то связано с карьерным ростом. Вроде, как обряд инициации. Приведи левого парня и получи лычку или набор косметики, или ещё чего...Ухо проколотое в трёх местах... Не знаю я, в общем. Знаю, что делают они это не первый год, а те, кого они приводят, куда-то деваются. Но не сразу. Может они сначала забеременеть от парней должны, а парней потом уже на зелёнку или на мясо. Варианты могут быть всякие. Поэтому, мне страсть как хочется изучить их документацию. Наверняка остались следы, какие-нибудь архивы. Ведь сюда приводили сотни молодых мужчин, значит какие-то следы точно должны остаться.

Саня почувствовал, как по лицу текут слёзы. Курамонов плакал. Ну вот, опять. Прекращай! Взрослый мужик, а хнычешь, как баба. Найдём мы твоего сыночка. С тобою я, а ещё с нами один мутный дедушка. Ты только мне управление телом отдай в нужный момент, а то выкинешь какой-нибудь фортель, да ещё и не вовремя, и тогда: плачь не плачь, а будешь ты мёртвеньким. Тут он вспомнил, что Курамонов-то, давал смертельное интервью журналисту уже значительно позднее и выходит, получается, что он выживет. Везёт некоторым. Знают срок смерти...А он тут живи, мучайся. О, дедушка снова камеры переключает. Панораму города врубил. Про какую-то розу ветров трындит...Надо послушать.

—... Я ничего не понимаю в частотах, в акустике, для меня это тёмный лес, — говорил старик, рассматривая Шепелев с некой высокой точки. — Но кое в чём я понимаю: во-первых, в истории. Наушники появились в этой местности задолго до того, как сюда пришла Никоновская реформа, что уж тогда говорить про советскую власть? Они прекрасно существовали при любой власти, притворяясь то хлыстами, то скопцами, но что ими движет на самом деле? Обратите внимание на то, как расположен город, Степан Андреевич... В левом углу высится единственная многоэтажка, это институт. Раньше, там была церковь.

— Ну и что? — совершенно искренне зевнул Саня. — Готов поспорить, что там, где сейчас филармония, она тоже когда-то была.

— Вы совершенно правы, — повернувшись к нему, подтвердил старик. — С этим связано несколько исторических фактов, но а теперь посмотрите, пожалуйста, на экран и посчитайте кресты. Сколько их там? Это всё церкви. И они не для того, чтобы закрепить право недвижимости, они совершенно для другого.

Саня придвинулся поближе и мысленно пересчитал здания, на крышах которых торчали букеты их крестов. Получилось много. Кстати, а почему везде по три креста? Один же положен.

— Вот поэтому и секта: три креста символизируют Бога-отца, Бога-сына и Святого Духа. Каждому положен свой крест, дабы никого не обидеть.

— Херня какая-то, — пробормотал Саня и добавил уже погромче:

— Все центральные улицы, плюс полукруг из двухэтажных домов на окраинах. Исключаем институт и завод, вернее, я думаю, что там завод. Короче - везде кресты.

— Вот вам и один из ответов. Под городом множество карстовых пещер и тоннелей, в которых гуляет ветер, образуя некий звук, который наушники идентифицируют как "глас Божий". А что нужно для того, чтобы услышать этот звук? Вы флейту или трубу видели? С одной стороны ветер заходит, с другой выходит...

— Дырка нужна, — догадался Саня.

— Правильно, — похвалил его Павел Павлович. — Обзовём такую дырку "Карстовый провал". Раньше, до революции, они маскировали их церквями, а сейчас что мы наблюдаем?

Саня попросил не считать его дураком и заявил, что он всё понимает: в каждом доме, который считается церковью, теперь есть такая д... Технологическое отверстие. Вот! Он тоже образованный, а не хухры-мухры.

И тут же, не дожидаясь очередной похвалы от собеседника, он принялся его критиковать:

— А какие гарантии, что это тот же самый звук? — спрашивал он. — Предположим, там под землёй куча труб, пещер, тоннелей и всякого разного, но разве не в этом заключалась уникальность данного звука? Вот было у них два или три карстовых провала, которые не засыпали, а начали активно изучать в институте. И был этот звук, а наушники пёрлись. Сейчас же, таких дыр десятки, а может и сотни, но тогда этот звук точно другой, потому как, чем больше дырочек во флейте, тем меньше песен у Тату.

— Но ведь вы же не знаете, что там под землёй? С чего вы взяли, что сам звук изменился? Вы же видите воочию их технологии. Они просто расширили свою зону влияния. Посмотрите на город, вы посмотрите!

Павел Павлович подскочил к телевизору и принялся водить по экрану указательным пальцем.

— Город имеет форму чаши, со всех сторон окружён вышками, кроме этого присутствуют вышки внутри самого города, но в центре их почти нет. Почему? А это для туристов. Теперь обратите внимание на церкви с крестами. Вот - следите за моим пальцем.

Старик нарисовал на экране нечто похожее на спираль.

— Система есть, — удовлетворённым голосом произнёс он. — Раньше, звук слышали локально, в определённых местах, а сейчас он тут, постоянно. Гуляет по городу, нарезает круги.

Затем он, дабы Саня окончательно ему поверил, снова начал переключать камеры. Парень видел пустынные улицы, потом появилась серая громада института с окнами, задрапированными фольгой, мелькнула та самая камера, показывающая класс молодых наушниц, и он даже успел расслышать хор голосов:

—...Ты сегодня приснился мне... Вот бы ты снился мне каждую ночь...

"Фу, как пошло, — подумал он. — Хотя, может какой озабоченный малолетка и клюнет. А я, нет. Точно - нет!"

И тут Павел Павлович наконец-то нашёл то, что искал. Он обнаружил эту звуковую волну и то, как она воздействует на местных жителей. Ракурс был выбран неудачный, вид получился издалека и откуда-то сбоку, но это точно была она. Человек пять были застигнуты прямо на улице и теперь катались в пыли, славя каждый на свой манер Великого Урри. Все они были одеты одинаково в тёмные балахоны и почти все они были лысыми. Издалека было непонятно: мужчины там или женщины, но одно он заметил точно: детей не было.

Экран телевизора зарябил и погас. Павел Павлович нахмурился и снова начал крутить рычажки.

— Испортился? — участливо спросил Саня, кивая на телевизор.

— Нет. Камера погасла. Сейчас рядом найду.

Но следующие несколько камер тоже начали рябить и погасли точно также, как и первая. Павел Павлович начал тихонько ругаться, а Саня, чтобы хоть как-то занять себя, отошёл к окну и посмотрел на площадь.

Автобусы всё ещё стояли на месте. Возле одного из них у передних дверей курил водитель, а рядом с ним стояли две лысые женщины в тёмных балахонах. Они о чём-то неторопливо беседовали.

"Интересно, а водитель нормальный или тоже из местных? — с любопытством подумал парень. — Выглядит всё достаточно мирно. Спокойная городская жизнь. Если не обращать внимания на филармонию, то и вовсе... Кстати, а работяга внизу что-то ляпнул про то, что и гостиница считается церковью. Это что получается: волна и сюда дойдёт? Не хотелось бы. Но может-быть она придёт не сегодня? Пока она ещё проползёт весь город?"

Вдруг он услышал чей-то приглушённый мужской голос и повернулся по направлению к входной двери.

— Мы никого не ждём? — на всякий случай поинтересовался он у Павла Павловича.

— Нет. Это скорее всего соседи. Мы же тут не одни...туристы, — проворчал тот, занятый своим пультом, и добавил. — Не обращайте внимания.

Но Сане было скучно. И разумеется он не послушался. Он осторожно открыл дверь и услышал, а затем и увидел, как какой-то усатый мужчина, лет сорока во всю мочь заигрывает с роботом-горничной. Это выглядело так нелепо, что ему пришлось подкрутить часы.

— Какая жалость, что сегодня нет Ирочки, — говорил усатый мужчина. — Я так надеялся сводить её в ресторан.

— Ну что вы, зачем вы так расстраиваетесь, я прекрасно заменю вам свою сменщицу, — отвечала ему горничная и призывно вертела задом. — Я прекрасно обучена и умею всё тоже самое, что и она. Так у вас приберусь, что вы просто ахнете.

— Да я не в этом смысле...Я просто пообщаться хотел.

— Я обожаю общаться. Вы отдохните пока, полежите на кровати, а через часик я освобожусь и навещу вас, — убеждала его горничная. — И вы не подумайте чего лишнего, я не такая. Просто вы мне сразу очень понравились...

Саня осторожно прикрыл дверь.

— Что мы говорим горничной-терминатору, которая пришла прибраться в нашем номере? Не сегодня, — пробормотал он. Но самое странное, ему было ни чуточки не жаль этого усатого туриста. А что поделать? У робота программа такая - он не виноват.

— Там робот-уборщик, соблазняет туриста, — сообщил он, вернувшись в комнату.

— Да и плевать, — проворчал старик. — У нас посерьёзней проблема.

— Какая? — насторожился Саня.

— Волна сюда идёт. Накроет нас через пять-семь минут. Предлагаю забаррикадировать дверь, а затем расслабиться и получать удовольствие.

Снова? Нет! Он уже пережил одну волну и не хотелось бы второй раз испытать эту погань. Понятно, что не смертельно, но неприятно до блевоты. Он что, зря кока-колу пил? Он же заплатил за неё, а теперь считай - деньги на ветер.

— Блииин!

Саня снова подошёл к окну в тоскливом предчувствии. Кажется, дедушка не соврал. Автобусы, один за другим, покидали площадь.

Традиционная поддержка авторов с оригинальным материалом

@MamaLada - скоровские истории. У неё телеграмм. Заходите в телеграмм.

@sairuscool - Писатель фентези. И учредитель литературного конкурса.

@MorGott - Не проходите мимо, такого вы больше нигде не прочитаете.

@AnchelChe - И тысячи слов не хватит чтобы описать тяжёлый труд больничного клоуна

@Mefodii - почасовые новости и не только.

@bobr22 - морские рассказы

@kotofeichkotofej - переводы комиксов без отсебятины и с сохранением авторского стиля

@PyirnPG - оружейная лига

@ZaTaS - Герой - сатирик. Рисует оригинальные комиксы.

@Balu829 - Все на борьбу с оголтелым Феминизмом!

• @IrinaKosh - котики.

Перед тем, как закрыть за собой дверь, Гриша признался, что ему нельзя покидать территорию Лепрозория. Тут-то он в безопасности, но если сунется на улицу, то его почти сразу упакуют гончие. Потому-то он и питается в основном птичками. А дяде Курамонову, вон по той дороге, мимо трёхэтажек, потом направо и он выйдет на главную улицу. Улица Свердлова. Сверловка по-нашему. Там и до гостиницы будет рукой подать, только на часы не забывай поглядывать.

— Да, что за Гончие-то? — не сдержался Саня.

— Ну, это вроде милиции. Бывшие больные. Мои братья и сестры. Да ты сам поймёшь, когда встретишь. Пока!

Гриша нажал на кнопочку в подлокотнике кресла и дверь с лязгом захлопнулась прямо перед Саниным носом. Парень очумело посмотрел на гвозди, торчавшие из двери, и ему показалось, что они начали шевелиться.

"Я схожу с ума, — подумал он, озираясь по сторонам — Нет. Я точно повредился в уме и это всё бесконечные глюки".

Лучше всего было думать именно про это. Поганый Мешочек - что ты мне подсунул? Отпустило же? Посмеялись, похихикали, побратались, а затем он пил с Машей коктейли и вот уже после этого его и накрыло. Нельзя наркотики с алкоголем мешать... Вот, говорили же ему умные люди - "Не пей вина, Сашулька". А он не послушался и в результате он - какой-то мутный Курамонов...Стоп! Ноги, а вы куда без меня идёте? В смысле, без разрешения?

Пока Саня думал и размышлял о нелёгкой своей судьбе и пытался заниматься самокопанием, тело Курамонова решило, что нечего просто так стоять, и захотело самостоятельно дойти до гостиницы. Парень собирался было пресечь бунт на корню и перехватить управление, но потом подумал, что возможно так будет даже проще. Пусть этот дядя сам идёт, куда хочет, а он посмотрит. Вдруг, он действительно не в прошлом, а переживает реалистичную галлюцинацию? Мультик или трип, или морок? Как они там ещё называются? Пусть себе топает спокойненько, а ему, Сане, отдохнуть надо, а то после рассказов инвалида у него стресс. Слишком много информации за сегодня. Переварить бы?

При этом он зачем-то подумал, а что это такое вообще "сегодня?" Сегодня - это же целая маленькая жизнь между "вчера" и "завтра". Пока мы молоды, мы мечтаем прожить завтрашнюю жизнь, которая обязательно случится "завтра", сразу как только проснёмся, вот прям сразу, стоит только глаза продрать. А становясь старше, получается наоборот? Мы начинаем бояться этого завтра. Потому что с каждым новым "завтра" - мы приближаемся к старости и какое-то из этих "завтра" обязательно посулит нам смерть. И тогда мы начинаем мечтать о "вчера". Но это же логично. Ведь, как бы плохо нам "вчера" не было, завтра, так или иначе, наступит смерть. Значит - вчера было хорошо? Да, именно так: хорошо, безопасно и замечательно. Какая же тогда гадина придумала песенку "Завтра будет лучше, чем вчера?" Это же обман! Ложь! Бессовестное враньё! Почему никто не поёт про - "сегодня?" А я бы спел. Да. Что-то вроде..."Сегодня будет просто заебись!" Нет, это снова про будущее. А надо про - сейчас. Сейчас, что мы имеем? Идём в гостиницу? Ну, а мне-то туда, на хрена? Может подорвать Курамонова гранатой? Хорошая мысль между прочим. Объективная. И не будет больше никакого "завтра", а всё хорошее останется "вчера".

Кажется, Гриша немного приврал насчёт города. Тело Курамонова прошлёпало через заросший пустырь, пересекло непонятное дорожное покрытие, более всего напоминавшее застывший битум, а потом заметалось между очередным сетчатым забором и гаражами, за которыми начинались жилые дома. И, если издали, эти жилые дома казались вполне приличными, то, подойдя ближе, Саню начали одолевать нехорошие подозрения. Уж слишком там, за гаражами, было всё чисто и опрятно, а он от такого давно отвык. Красота и уют в которую невозможно поверить. Добрая ностальгическая сказка из прошлого.

Сквозь щель между кирпичными гаражами он видел уютный двор, где росли могучие вязы, в тени которых резвились детишки и играли в домино взрослые мужики. Там, возле подъездов, сидели старушки в белых платках, занятые чтением газет и вязанием. Там, улыбчивая женщина средних лет в домашнем халате развешивала на верёвках простыни, а у её ног возилась с куклой чумазая маленькая девочка. Годика три не больше. И, если присмотреться, руки и мордашка у неё были вовсе не в грязи. Неет. Девочка ела шоколадку, но то, как она поступила с обёрткой, смутило его совершенно. Она поднялась на ноги, доковыляла до мусорной урны и, аккуратно сложив обёртку, выбросила её по всем правилам взрослого культурного человека. И старушки, сидевшие неподалёку от урны, похвалили её, но при этом ни одна из них не повернула голову, чтобы посмотреть: что именно сделала смышлёная девочка.

"А ну-ка, стой! — удержал продавец проклятий несчастного Курамонова, попытавшегося было боком протиснуться между стенками гаражей. — Слишком у них тут нарядно для деструктивной провинции. Ты посмотри, посмотри - дядя на окна. Словно бы хозяева недавно делали генеральную уборку. Рамы побелены, окна вымыты, занавески на окнах - прямо Эрмитаж. Уже почти осень, а во дворе ни соринки. Свежий асфальт, декоративные заборчики, клумбы и пахнет слишком вкусно. Словно бы рядом пекарня. С нашей стороны - да, велосипедная рама, гнилые покрышки, да битое стекло с кирпичами, а у них - всё лоснится. Я бы списал это на морок. Но ведь, мы же умные? Мы можем верить в науку, можем верить в магию, но мы не имеем права верить в чистоту. Разреши-ка я покручу часики. Хуже не будет".

Он поднял руку и глянул на циферблат. Две волны. Опасаться нечего. Повернул заводную головку вправо и снова посмотрел в щель между гаражами. От увиденного он только хмыкнул. Если бы раньше, то Саня бы ещё мог позволить себе испуг, но он уже видел такое. В детском центре. Ну, может и не точно такое, но очень похожее.

Двор изменился. Не было там больше никаких детей. Никто не играл и не катался по двору на велосипеде, а за столиком, где только что играли в домино, сидели чучела, изготовленные, судя по всему, на скорую руку. Одно в свитере, другое в клетчатой рубашке, а вон у того, вообще вместо головы оцинкованное ведро, на котором красной краской кто-то нарисовал улыбающуюся рожицу. В точно таких же чучел превратились и старушки на лавочке. Ну и конечно же дом, у которого они сидели, теперь выглядел совершенно иначе. Окна были все сплошь заколочены или забраны решётками, а входная дверь в подъезд заложена кирпичом, но зато на крыше стояла здоровенная телевышка. Метров 30 - не меньше. А, что говорил Гриша про вышки? Не приближайся - мозги через нос вытекут? Но любопытство победило страх и он заставил Курамонова забраться на ближайший гараж, дабы точно убедиться в своих подозрениях.

Чертыхаясь и обдирая в кровь пальцы, он кое-как умудрился влезть по ящикам, и деревянным поддонам на крышу, и уже наверху как следует огляделся. Теперь картина окончательно сложилась в его голове, как и общий замысел, того кто организовал здесь ловушку. А то, что это была ловушка Саня нисколько не сомневался. Почему? Ну хотя бы потому, что ни одной живой души поблизости, нет и не было. Во дворе были размещены исключительно чучела и манекены, и вот теперь всплыла наружу вся бытовая грязь, привычная глазу. Тут царили дикость и запустение. На бельевых верёвках, вместо белья, висела выгоревшая на солнце жёлтая полиэтиленовая плёнка, а у столба, качался на пружине манекен, который даже в алкогольном бреду нельзя было бы принять за женщину. Ну и что, что на нём халат, но это же манекен. И головы у него вовсе нет, только железный штырь остриём наружу, а вон и девочка, дочка её - маленькое чучело на пружине.

Саня на всякий случай даже принюхался. Манекен изображавший маленькую девочку выглядел особенно противно. Он был облит чёрной жижей более всего напоминавшей дёготь, к которому прилипли клочья то ли шерсти, то ли волос, а из головы торчали пружины. Видимо так скульптор видел причёску. Тут он заметил другие детские фигуры и пришёл к закономерному выводу, что тот кто делал ловушку ненавидел детей. Все маленькие манекены были испачканы на один манер, с каким-то особым пристрастием.

"А может, это как в сказке про смоляного бычка? — подумал он. — Прикоснёшься к такому, да и прилипнешь?"

И ко всему этому ощущалась странная тягучая тишина, непривычная для городской местности. Если рядом центр, то где шум автомобилей? Где голоса обывателей, лай собак или других животных. А птицы? Тут, поблизости, в парке у Лепрозория были птицы, но сюда они явно не желали прилетать. Иначе бы...
Саня обвёл взглядом деревья и ни обнаружил ни одного гнезда, только один несчастный скворечник прибитый к стволу, но уже изрядно потемневший от времени.

Тогда он поднял голову и полюбовался на вышку. Она единственная выглядела современно, а на самой вершине висели параболические тарелки. Несколько больших и белых тазов. Ну или казанов, чёрт их знает чего и как их лучше обозвать, но как ни крути, за ней явно ухаживали. Она казалась пришельцем из иного мира, ракетой из стальных ферм и секций. Как же всё это странно и удивительно, а если покрутить часики назад?

Эта хулиганская выходка могла обернуться ему боком, но он всё же попробовал. Ему хотелось точно узнать: как именно среагирует на него эта иллюзия. Понятно, что во двор лучше не соваться и обойти его стороной, но любопытно же. И на до же, в конце концов, выяснить, как ему вести себя здесь в дальнейшем.

Двор моментально ожил и на него сразу обратили внимание. Ребятишки, игравшие во дворе, столпились в кучу и стали показывать на него пальцами. Мужики бросили играть в домино и стали предлагать ему не заниматься ерундой и немедленно спуститься вниз, а если он боится, то они с готовностью ему помогут и принесут лестницу. А уж бабушки на лавочке, так эти и вовсе начали намекать на скорую, милицию и пожарных. Только женщина, занимавшаяся бельём, повела себя иначе: она неодобрительно покачивая головой подобрала пустой таз и потащила свою дочь по направлению к дому, несмотря на протесты последней.

— Мама, пусти! Мама, я хочу посмотреть на дядю! — канючила девочка.

— Не надо. Это плохой дядя. Он напился и танцует на крыше. Сейчас его снимут и отправят в вытрезвитель, — отвечала ей на ходу женщина.

Сане эта игра очень понравилась и он потребовал себе лестницу, а затем с интересом понаблюдал, как двое мужчин тащат ему этот конструктивный элемент, выполненный из дерева. И когда они приставили эту лестницу со стороны ворот гаража, он повернул завод на часах в обратную строну.

Увиденное насторожило его ещё сильнее. Расположение чучел значительно изменилось. Теперь два чучела стояли прямо под гаражом и держали некое составное устройство, напоминавшее штангу с оголёнными проводами на самом конце. И вот за этот конец он должен был ухватиться? И тогда его ударит током, да? Это у вас лестница такая? Спасибо большое. Сами ей пользуйтесь.

На всякий случай он отошёл от края крыши и почесал затылок, оценивая про себя обстановку.

"Я не дебил. Нет, ну может Курамонов и дебил, но я-то нет! Это маскировочное поле намного хитрее, чем кажется и почему-то Гриша умолчал об этом. Чучела нужны не только для имитации и грубого сенсорного обмана, они работоспособные механизмы. Но есть один нюанс: эти механизмы начинают работать в тот момент, когда мой мозг попадает под действие маскировочного поля. Иначе бы они двигались. А сейчас они не шевелятся. Замерли, как и положено истуканам. Возможно, они начнут работать, когда я окажусь во дворе, но соваться туда я конечно не буду", — размышлял он. — Много, много вопросов. Как они работают? Где их источники питания? Ведь это, не мумии. Это просто механизмы. Так, и почему мамаша потащила ребёнка в сторону дома?"

А вот и отгадка. Чучела матери и дочери никуда и не собирались, а просто заняли более удобную позицию. У безголового манекена появилась голова в виде параболической антенны и она была нацелена на него. Интересно, а антенна должна символизировать таз для белья или вызов условной милиции? Лучше не рисковать. И всё же интересно: как они перемещаются на пружинах? У них же пружины ниже пояса. Неужели они могут прыгать?

Тут он посмотрел на руки чучела и на то, как они придерживают маленький чёрный манекен. Пружина маленького манекена была слишком сильно растянута. Он перевёл взгляд на другую группу чучел, символизирующую детей: три черных манекена придерживали четвёртого и у него была тоже растянута пружина. Это что, они сами себя будут в качестве снарядов использовать?

"Да ну вас, на хрен, c вашей занимательной физикой", — подумал Саня и принял решение уводить Курамонова из этого опасного места. Тем более, что пустырь большой и там есть ещё где пройти.

Спустившись по задней стенке, он некоторое время стоял и прислушивался, но с той стороны всё было тихо.

"Не шевелятся, — размышлял Саня. — Начинают работать, когда кто-то подходит слишком близко. Их создали чтобы отгонять от вышки посторонних или таких любопытных, как я. А от такого любопытства и сдохнуть можно. Но каков масштаб! Сколько же бабла было вложено в такую чудовищную декорацию?"

Он подобрал вещи и не торопясь пошёл в правую сторону. Двор и трёхэтажки можно спокойно обойти: вот и всё. Нужно просто соблюдать местные меры безопасности. Вот, впереди - нету вышки? Нету. Значит, там можно ходить. Никто же его не преследует? Он повернул голову и посмотрел в сторону гаражей. На крыше никого. Вот и ладненько, а впереди большое серое здание из стекла и бетона. Похоже на больницу. Нет, туда мы не пойдём. Мы же смотрели фильмы ужасов и знаем, что бывает в таких больницах. Крики, вопли, визг циркулярной пилы и уколы в попу по назначению септического лечащего врача. Чуть левее какой-то склад: тоже решётки на окнах. Что же это, они так воров боятся, с такими-то жителями? А вот между складом и больницей есть натоптанная дорожка. И если она в реале натоптана, значит там можно пройти.

Он покрутил на часах завод и, убедившись, что пейзаж нисколько не изменился, смело направился именно в эту сторону. Вскоре он услышал шум моторов и обрывки человеческой речи, а затем и вовсе воздух наполнился привычным уху городским шумом. Продавец проклятий успешно миновал склад, потом прошёл мимо частных домов, скрытых высокими заборами, полюбовался на колючую проволоку, украшавшую эти заборы, а затем неожиданно упёрся в детский сад и был вынужден притормозить, потому что прекрасно увидел там, за оградой, резвившуюся малышню.

Саня по-партизански схоронился в ближайших кустах и, только убедившись, что него не обращают внимания, снова применил часы. Детский сад сразу же изменился. Сохранилось только здание, отделанное снаружи мелкой молочной плиткой, но только теперь на крыше отовсюду торчали большие железные кресты. Перед детским садом появилась ровная площадка, уставленная детскими чучелами с пружинами вместо ног, и всего их было около четырёх десятков. Всё такие же уродливые и облитые чёрной жижей. А у одного, стоявшего там, где должна была быть ограда, возле основания лежал настоящий человеческий череп.

"Э, такие спиногрызы и сожрать могут, близко лучше не подходить," — подумал было он и тут увидел, как одна из дверей открылась и из здания вышла женщина, одетая в траурные одежды: чёрное, до пола, платье с оборками, чёрные до плеч перчатки и вуаль, скрывающая лицо. Саня озадаченно почесал затылок и перевёл завод в другое положение.

Женщина никуда не делась, только превратилась в молодую воспитательницу в белом халате. Детишки с радостным визгом окружили её и начали наперебой что-то ей рассказывать, прыгать перед ней и шалить. Ага, вон оно что: вот как работает устройство маскировки. У него есть система распознавания: свой-чужой. Хотя, вроде бы в радиолокации давно такое придумали для ракет и самолётов, но чтобы для людей? А эта женщина? Она сама видит эту иллюзию или нет? Ну-ка, переключим обратно.

Женщина в траурном наряде бродила между чучелами и бормотала. Кажется молитву. При этом она старалась не касаться детских фигурок, а только обходила каждую вокруг и переходила к следующей. Наблюдать за ней было скучно, но к счастью возле детского сада появился другие люди. Мужчина и женщина средних лет в строительных робах, тащившие за собой самодельную тележку, сделанную из деревянного ящика и детской коляски. В тележке Саня обнаружил ещё одно детское чучело.

Он тут же переключил часы обратно на иллюзию. Да-да, предчувствие его не обмануло. Это были родители, которые привели в детский сад своего любимого малыша.

— Здраствуйте, Марфа Васильевна, а мы вам своего Костика привели, он уже выздоровел, — говорила женщина воспитательнице.

— Вот справка, — поддакивал мужчина.

— Хорошо. Сейчас мы гуляем, а через 15 минут идём на обед, — отвечала им воспитательница.

Саня смотрел, как они передают Костика воспитательнице и испытал ревность. Точно так же когда-то и его родители отводили в детский сад, когда ещё были живы. Сейчас, он мог бы спасти им жизнь, но вместо этого сидит в кустах, спасая чужого сыночка. Слышь, Курамонов? Ну ты же видишь, что в этом городе нам не выжить? Может-быть всё напрасно, а из твоего сына набили чучело? Спаси хотя бы кого-нибудь? Моих родителей, например? А я подскажу?

Курамонов естественно ему не ответил, а Саня вздохнул и снова перевёл часы на страшную, но привычную для него, реальность.

Мужчина и женщина совместными усилиями поставили детское чучело туда, куда им велела женщина в траурной одежде, а потом они начали торговаться. Продавец проклятий немедленно навострил уши.

— Марфа Васильевна, наш Костик стоит ровно три пузырька зелёнки, — говорила женщина.

— Два, — отвечала мнимая воспитательница. — Он у вас и при жизни был недоделком. Больше не дам.

— Ну, войдите в положение. Мы обязательно родим другого, мы ещё можем. И если будет мальчик, мы тоже отдадим его вам, а не институту, — продолжала женщина.

— Три! — голос мужчины отдавал металлом. — Он стоит гораздо больше, но для вас эта цена. Я учил его английскому, в пять лет он хорошо знал латынь.

— И куда его это привело? К нам. В церковь Скопидома-Праведника. Физики - ну какие же вы жалкие, когда дело касается зелёнки. Продаёте сыночка, как товар на рынке. А вы бы его и при жизни продали, за бутылку. А? Стыдитесь! Скопидом-Праведник учит нас слушать Урри, Господа нашего, а вы всё ищете звон там, где его нет. Обратитесь к Урри и тогда он позволит вам иметь столько детей, сколько хотите. Приходите на проповедь в "благость-день" и вы услышите настоящие слова, а не эту мерзость, которую вам заливают в головы в институте, — в голосе воспитательницы чувствовалось снисхождение и сарказм. И почему-то, звон колокольчика.

— Ваши суждения основаны на вульгарном мистицизме, — загремел мужчина. — Уважаемая, Марфа Васильевна! Это уже ни в какие ворота... Вы же закончили с отличием Пединститут. Вам проще поверить в неведомых бабок-ёжек, чем в длину волны и воздействие радиоволн на живые организмы. А они воздействуют! На каждую клеточку! И вы это знаете! Как же вы до такого дошли? Как? Вы же ртом разговариваете! Ушами слушаете! Вы - и этот Урри..!

— Не смейте! Не смейте хулить бога в его обители! — звенящим голосом воскликнула женщина и сорвала траурную вуаль с лица. — Чем ваши суждения лучше моих, позорный доцент? Вы верите в волну, а я в голос! Вы - создаёте хуйню, а я вынуждена говорить пастве, что такова - воля Божья! Мы ищем только счастья и утешения, а вы заваливаете нас очередными шизофреническими игрушками. Вы не можете остановиться, вас корёжит от Гласа Божьего, так пойдите и покайтесь в своих грехах. Наши двери всегда открыты!

Саня прищурился, вглядываясь ей в лицо. Где-то он такое уже видел. По телевизору показывали молодёжную тусовку и вот там у многих девушек были очень похожие украшения. Воспитательница оказалась страстной любительницей пирсинга. В губы, нос, брови и уши были вставлены медные и золотые колечки, а ещё колокольчики, и монеты. А может и не монеты, а медали или значки, но всё равно, всё это было металлическим и странно звенело, когда она открывала рот. А ещё, шрамы по краям рта. А ещё - здоровенный болт-шпилька в носу, стиснутый по краям гайками.

— Чтобы меня ваши Гончие оприходовали? Заманить решила? — взревел мужчина, угрожающе поднимая вверх кулаки.

— Нет! Не надо, Игнатушка! — завопила женщина, повисая на руке у мужчины. — Тьфу на них! Тьфу! Не марай руки. Мы сойдём с ума без зелёнки. Уймись, я прошу тебя.

"О, да мы тут имеем конфликт между двумя группировками, — с интересом подумал Саня. — Значит, мистики против физиков, да? Наверняка, этот мужик не так прост, как кажется. Может быть киборг, а может ещё чего. Впрочем, лучше понаблюдать с безопасного расстояния. Целее будем".

— Два пузырька! — успокоив мужчину, попросила женщина.

Воспитательница тут же принялась шарить в юбках своего платья.

— Если пообещаете прийти на проповедь, я добавлю ещё один, — бормотала она, словно извиняясь за своё поведение. — Я клянусь именем Божьим: вас никто там не тронет. Меня же не тронули... Но от зелёнки придётся отказаться... Сама понимаешь...

— Я всё понимаю, Марфа, но он гордый, — косясь на демонстративно стоявшего в стороне мужчину, отвечала женщина. — Он никого не слушает. Он только хочет закончить проект. Мы отдали своего сына, отдали родителей, отдали своё здоровье... Что же ещё отдать? Ради чего жить осталось?

— Зелёнка - это не выход. Это только отсрочка, а потом будет хуже. Я это тебе, как бывший педагог говорю, но ты подумай о проповеди, не отрекайся так сразу. Возьми...

Саня увидел, как воспитательница незаметно сунула в руки женщины ещё один стеклянный флакон, а потом он услышал, как она отчётливо прошептала:

— Не отрекайся.

Традиционная поддержка авторов с оригинальным материалом

@MamaLada - скоровские истории. У неё телеграмм. Заходите в телеграмм.

@sairuscool - Писатель фентези. И учредитель литературного конкурса.

@MorGott - Не проходите мимо, такого вы больше нигде не прочитаете.

@AnchelChe - И тысячи слов не хватит чтобы описать тяжёлый труд больничного клоуна

@Mefodii - почасовые новости и не только.

@bobr22 - морские рассказы

@kotofeichkotofej - переводы комиксов без отсебятины и с сохранением авторского стиля

@PyirnPG - оружейная лига

@ZaTaS - Герой - сатирик. Рисует оригинальные комиксы.

@Balu829 - Все на борьбу с оголтелым Феминизмом!

• @IrinaKosh - котики.

Григорий Новосибирский приехал жить и работать в Шепелев в 1971 году. Тогда он был молод, холост и полон творческих амбиций. Ему страстно хотелось не карьеры и сытой жизни, а настоящей интересной работы. Такой, как у Стругацких в их фантастическом альманахе "Полдень Двадцать первого века". Он мечтал о великих свершениях, грезил проектами, способными перевернуть само устаревшее представление о вселенной, а то что оно устарело, в этом он нисколько не сомневался. Молодым - везде у нас дорога. И эта дорога привела его в Шепелевский научно-исследовательский институт. Институт занимался изучением акустики и её влиянии на окружающую среду. Попав туда на должность младшего научного сотрудника, Григорий был буквально очарован чудесами науки и местной атмосферой дружелюбия и наставничества. Ему казалось, он попал в сказку, но не в такую, где говорящие щуки и учёный кот, а в настоящую сказку будущего. Институт изучал много чего такого, о чём даже не могли подозревать советские граждане, а он сам выбрал для себя кафедру адаптивных способов разработки акустических сигналов. Кое-что, разумеется, внедряли и безусловно, большая часть разработок шла на оборонку. Куда же без этого? Скажем, гидролокаторы? Никто же не думает, что они сами по себе появляются на подводных лодках? Акустика, это же не только устройство для воспроизведения звука, продающееся в каждом магазине бытовой техники. Это, в принципе, важная и полезная наука, способная повлиять не только на органы слуха - она способна повлиять на всё! И вот он, Гриша, в инвалидной коляске, как раз такой пример воздействия акустики на человека.

Саня, который не понял и половины из Гришиного рассказа, успел несколько раз зевнуть и даже поковырять в носу. Ну подумаешь, звук. Ну и что? Можно же не слушать. Если в плане музыки, то - да, любопытно. Сабвуферы всякие. Тёплый ламповый звук, как любят некоторые музыкальные извращенцы. При чём тут какая-то невидимость? Мы же видим глазами, а не ушами.

Гриша с упоением рассказывал про какие-то локаторы, про аддитивные синтезаторы, про электромагнитные и конденсаторные микрофоны, а он этого не понимал, да, если честно, и не хотелось. Чё там про скорость передачи слухового сигнала от наружного уха к центру мозга? Сколько миллисекунд? При чём тут электрический импульс? Лучше бы рассказал про Лепрозорий. Тут все такие страшилы, как ты?

— Да, пожалуйста, — отвечал Гриша и поведал, что институт появился в Шепелеве далеко не случайно. Для этого имелись веские причины и главная из них - расположение города. Под землёй находится целая сеть карстовых пещер и тоннелей, поэтому после войны с немцами все думали, что будет их очень интересно изучать, но оказалось, наоборот. Учёные даже добавляли к этой сети тоннелей свои собственные, созданные искусственно, благодаря чему подземные тоннели превратились в природный музыкальный инструмент. По-нашему: ОргАн!

— И что в этом плохого? — спросил Саня.

Гриша отвечал, что проблематика акустического воздействия этих тоннелей на человека, изучалась ещё задолго до войны; институт просто вывел всё это на новый уровень. Раскрыл, как говорится, потенциал, но никому было невдомёк, что главные крысы, над которыми проводили эксперимент - это жители города. Лепра, которой, якобы, заражались сотрудники, это вовсе не лепра, а побочный результат воздействия некоего акустического явления известного среди учёных, как эффект Доплера, а среди секты наушников, склонных к мистификациям, бытует иное, более религиозное название.

— При чём тут невидимость? — нетерпеливо спрашивал Саня.

— Воздушные массы, перемещаясь по трубам и тоннелям, испускают звуки разной частоты. Большую часть, мы не слышим и не воспринимаем, как звук, поскольку, это не укладывается в наше понимание. Точно так же, как скажем, мы не видим в ультрафиолетовом спектре. Но, тем не менее, наш мозг, эти сигналы получает и по-своему обрабатывает. Не всегда правильно, а очень часто и вовсе неправильно, и вот эти особенности, как и многое другое, легли в основу устройства при включении которого испытуемые наблюдали иллюзию...хм... привычной реальности, — объяснил инвалид.

— Чего-чего?

— М-да, попробую более простыми словами. Представь - стоит в поле танк. Представил? Наблюдатель видит танк, слышит шум двигателя, чувствует запах выхлопных газов и тут мы включаем агрегат. Хоба! И теперь наблюдатель видит стадо коров, вместо танка. Более того, он не только их видит, он их слышит и даже может пощупать. Да-да, не улыбайся так. Наблюдатель будет ходить вокруг танка в полной уверенности, что это коровы. И это ещё не всё: само знание и память о том, что он видел танк, может быть начисто заблокировано.

— Забавно. А если корова откроет пасть и пальнёт в него? Скажем, 120 миллиметровым снарядом? — ухмыльнулся недоверчиво Саня.

— Тогда наблюдатель поверит в корову стреляющую снарядами, в мистику, в чудеса, но про настоящий танк всё равно не подумает, — совершенно серьёзным голосом отвечал Гриша.

Они вернулись к картине где были изображены сказочные животные, встали возле неё и вот уже минут минут двадцать, как инвалид трепался про приёмную комиссию и про то как институт закрыли в конце 80-х.

— Звучит, как брехня, — честно признался мнимый Курамонов.

— Ответ типичного наблюдателя, но вот тебе мой совет: ничему не верь в городе, а в особенности собственным глазам, — посоветовал Гриша. — Да, и не подходи близко ни к чему, что высокое и похоже на вышку. Иначе...

— Иначе? — переспросил Саня и тут он услышал странный низкий звук. Словно бы где-то над ними летел самолёт. Звук был становился всё громче. Саня посмотрел на небо. Ничего. Только серенькая пелена облаков.

Инвалид нервно заёрзал в своём кресле:

— Ты слышишь?!!

— Да! — Сане пришлось буквально прокричать потому что звук уже перекрывал его собственный голос.

— Падай на землю! Падай, и на...Коли себя в руку если станет совсем херово! В голову только не коли!

Гриша протянул Сане острозаточенный гвоздь, а когда тот его взял, то коляска резко рванула в ближайшие кусты и там исчезла. Парень очумело посмотрел на острый кончик и даже пощупал его подушечкой указательного пальца и тут перед глазами поплыли красные круги. Звук накатывал волнами. Бил в спину, колотил в грудь, но более всего доставалось конечно ушам. Его бросало из стороны в сторону, крутило словно в водовороте, он тонул, ему не хватало воздуха. И тут новый удар, да такой сильный, что его буквально сбило с ног, а синее небо мелькнуло на секундочку в глазах, а затем покраснело словно от крови. Саня закричал от нестерпимой боли. Он словно на яву увидел чей-то дом, огород и часть улицы. Он увидел, как какой-то мужик засовывает свои пальцы в проём двери, а затем специально резко захлопывает дверь, до хруста в костях. На его лице радость. Губы шепчут — "Славься Урри... Славься...Уррри"

Видение перенесло Саню во внутрь дома где усталая женщина средних лет зашивает себе рот грубой сапожной нитью. Она надавливает на кожу и длинная чёрная игла выползает из щеки таща за собой жёсткую нить похожую на высохшего червяка. Стол пред ней, весь в крови, так же как и её платье, а под ногами валяется кухонный нож, потому что ещё недавно, она, сама себе разрезала уголки рта, чтобы улыбка была шире.

— Урри, — бормочет она. — Люблю тебя, жить без тебя не могу...Покажи мне ещё..."

— Мамочка - хватит! Мамочка - перестать себя уродовать!

Саня увидел детей пытающихся остановить женщину. Мальчик и девочка. Девочка постарше. Ей лет 10-11, а мальчику - не больше шести. Женщина отмахивается от них.

— Ненавижу вас! Ублюдки! Сукины дети! Вы хоть знаете, через что я прошла, когда вас рожала? Да лучше бы вы там и сгинули, в моей утробе! Убирайтесь! Проваливайте! А то натравлю на вас - гончих!

— Мамочка. Ты убиваешь себя!

— Пошли прочь - ублюдки! Урри - наше счастье! Наша радость! Наш бог!

— Мама - он дьявол! — кричит девочка.

Саня увидел, как женщина обернулась, вцепилась руками в шею девочки и повалив на пол начала душить.

— Мелкая подстилка! Ты - обуза! Почему ты не родилась мальчиком, как твой брат? Его ждёт вознесение, а ты сгниёшь!!! Тебя сожрут черви! Ты - грязное животное! Еретичка! Как ты смеешь так говорить о Великом Урри?

Девочка не отвечает, она слабее и только хрипит в ответ. Мальчик суетливо бегает вокруг пока не замечает брошенный нож и вот уже мать изогнулась от боли, потому что лезвие ножа угодило ей под лопатку.

— Славься Великий Урри! — поднимая руки будто в молитве вскрикивает она и валится на бок. Девочка, потирая шею, отползает в сторону испуганно наблюдая, как её мать бьётся в судорогах.

— Я убил маму? — глупым голосом спрашивает мальчик.

— Не знаю. Неси аптечку. Она в тумбочке, под телевизором, — отвечает девочка.

Мальчик бежит в соседнюю комнату где на диване перед телевизором сидят старик и старуха. Они не шевелятся. Просто смотрят телевизор и всё. На чёрно-белом экране снежная рябь и полосы, а из динамика раздаётся вой с переливами. Уууууу. Уиииии. Иууууу.

Мальчик осторожно перешагивает толстый пучок проводов протянувшийся от дивана к телевизору. На секунду он заслоняет собой экран и тогда старики недовольно вздрагивают и оживают.

— Стабильность. Ударный труд. Качество. Благосостояние. Будущее. Товары по ГОСТУ. Пятилетку - в три года. Даёшь, — бормочут они и мальчик испуганно отступает в сторону, потом садится на корточки и начинает искать в тумбочке аптечку. Это небольшой матерчатый саквояж. Он подхватывает его и пригнувшись выбирается из комнаты стараясь не закрывать старикам обзор. Напоследок он оборачивается, чтобы посмотреть на змеевик, в котором так интересно булькает зелёная жидкость. Затылки стариков соединены стеклянными трубками и объединены со змеевиком, а вот куда эта жидкость перетекает дальше? Ему всегда было любопытно выяснить. Его почти никогда не пускали в комнату к бабушке и дедушке.

— Долго тебя ждать? — нетерпеливым голосом кричит сестра и он с сожалением уходит. Отдаёт ей саквояж и почтительно стоит в стороне наблюдая как девочка пытается оказать матери первую помощь. Ему кажется, что всё это длится слишком долго. Ему скучно. Хочется поиграть, а сестра вместо того чтобы играть с ним мажет спину мамы вонючей жидкостью. Мама почти не шевелится, только стонет.

— Мама умрёт? — спрашивает он сестру.

— Если умрёт - это плохо. Нам придётся бежать из города, — отвечает девочка.

— Прямо сегодня?

— Да.

— А как же папа?

— Я разберусь с ним, — посмотрев куда-то в сторону выхода отвечает девочка и поднимает нож.

Саню тошнило чем-то вонючим и чёрным. Ломало, рвало на части и вдруг разом всё стихло, словно бы пропали все звуки, и шорохи, и когда он покачиваясь, поднялся на ноги то увидел перед собой всю ту же стену с нарисованным на ней садом, и диковинными зверьми. Отплёвываясь, вытирая рукавом пиджака рот он ошалело огляделся по сторонам мысленно признавая, что он по-прежнему в теле Курамонова, а вовсе не в бункере с командой Мессира, и что этот кошмар и не думает заканчиваться. Так, а где Гриша?

Инвалида он обнаружил по стонам и ругательствам раздававшихся из кустов. Во время побега, он выпал из коляски и по его словам не смог добежать до укрытия. А ты сам почувствовал на себе, что бывает, когда накрывает. Вот он, собственной персоной, пресловутый "эффект Доплера". Послушал? Как она, музычка? Что видел? Узрел воочию царствие небесное?

Саня помог ему взобраться обратно на коляску, попутно перепачкавшись жирными выделениями инвалида. Из Гриши текло отовсюду, словно бы он был губкой вымоченной в машинном масле.

— Это гной, — как бы извиняясь говорил инвалид. — А после волны, я буду вынужден неделю сидеть в подвале. Там спокойнее.

— Так это была волна? Колебания звука? — предположил Саня поскольку сам в этом нисколечко не разбирался.

— И да, и нет, — скрипя чем-то похожим на зубы отвечал Гриша. — Это то, что ты слышишь, в тот момент, когда волна идёт в твою сторону. Меняется частота звука и вот ты уже почуял на себе этот эффект. Трубы под городом постоянно испускают какие-то звуки, но большая часть из них проходит для нас незаметно. Тут если что-то и влияет, то оно всегда влияло и ничего с этим не поделаешь, но когда волна идёт на тебя, вот это уже настоящее чудо. Мы, десятилетиями исследовали воздействие этого эффекта на живые организмы, но получилось, что это он нас исследовал. Мы...физики...

Тут он прервался и полазив по сумкам извлёк на свет божий стеклянный пузырёк с зелёной жидкостью. Саня недобро прищурился. Где-то он уже такое видел. В видении? Нет, раньше. В детском центре. Кажется, Чёрный заяц называл эту дрянь... Жижей. А может и не жижей, но это точно не тархун.

Инвалид затолкал пузырёк под тряпки намотанные на голову и блаженно забулькал.

— Лекарство? — уточнил Саня.

— Живительный бульон, — опустошив пузырёк доверительным тоном поведал Гриша. — Раньше, под городом было небольшое озерцо, природного происхождения. Большую часть уничтожили, но кое-чего и сейчас можно найти. А самое главное - помогает.

— От чего помогает?

— Зелёнка-то? От шизофрении, знамо дело, в первую очередь. Ну, а ещё, восстанавливает жизненные силы.

Он с сожалением посмотрел на пустой пузырёк и добавил:

— Мои братья и сёстры повелись на эту дрянь. Бросили науку и ушли к мистикам-наушникам.

— А там, наверное, она каждый день? — язвительно спросил Саня.

— Раз в неделю дают, по порции. Ну или, если своего кого сдашь, тоже премия. Гончие - когда работают, они совесть выключают. Вчера они были тебе друзьями, а сегодня, с радостью променяют тебя на пузырь зелёнки. Они бы и меня сдали, да я отсюда не выхожу, — с горечью в голосе признался Гриша.

— Неужели отсюда совершенно нет выхода? — удивился Саня.

— Неа. Город окружен вышками. Подойдёшь близко и твои мозги вытекут из носа вместе с соплями. Если только, через институт... Там, через подвал, потом через лифт, а потом через высохшую подземную реку. Через него часто сбегают, — задумчиво отвечал инвалид.

— А поездом? — Саня кивнул в сторону железнодорожной станции.

— Не советую. Ты же когда мимо шёл, ты же не видел - что там на самом деле, — отвечал Гриша и неожиданно оживился. — Кстати, дядя. Я товарищ благодарный - благодарить умею: держи от меня в подарок волшебные часы.

И он действительно протянул Сане наручные часы с кожаным ремешком. Парень осмотрел устройство. Циферблат электронный, но при этом присутствовала заводная головка. А как он работает.

— Если хочешь выключить, надо нажать на шпенёк, — показал Гриша. — Носишь на руке и подкручиваешь завод, то вправо, то влево. Вправо - и он убирает маскировку, так ты сможешь увидеть истину, а повернёшь влево - всё вернётся как было, ну может, с маленькими изменениями. Он испускает свой собственный сигнал подавляя внешнее поле от излучателей, однако от Урри, он тебя не спасёт.

— В смысле? — не понял Саня.

— Мистики-наушники называют эффект Доплера - "Великим Урри". Ну или богом. Он, для них, вроде как бог. Для нас он - эффект, а для них, нечто непостижимое и то что вызывает счастливые видения. Ты же видел будущее, грёзы там всякие, космические корабли бороздящие большой театр, — объяснил Гриша.

— Чё? Ничего такого я не видел! — обиженно возразил Саня. — Я видел как мальчик свою мать зарезал, а мать эта пыталась свою дочь задушить, а перед этим она себе рот разрезала до ушей, потом правда опомнилась и зашивать начала, но...

Тут он понял, что инвалид очень пристально на него смотрит и спохватившись замялся.

— Короче, не видел я никаких приятных видений. Только - срань одну.

— Любопытно, — пробормотал инвалид отворачиваясь. — Ладно, будем считать - это не моё дело. Что видел то увидел. Возможно, это потому что ты не местный. Ты, дядя, главное, еду местную не ешь, а то козлёночком станешь.

— А что это за зелёная стрелочка, на экране? — поинтересовался Саня стремясь побыстрее сменить тему разговора.

— Ты сам - стрелочка! Ещё стрелочкой осциллографа обзови. Это график электрического сигнала. Две большие волны - далеко Урри. Четыре - он приближается. А когда будет удаляться, то тебе будет без разницы - ты тогда будешь блевать или сраться. А может и всё вместе сразу, это уж всё зависит от случая, — судя по голосу Гриша явно обиделся и Сане пришлось поблагодарить его за подарок, чтобы хоть как-то разрядить обстановку. Он не собирался ссориться с этим странным чудилой, да и вообще ни с кем не собирался вступать в конфликт. После пережитой волны и последующего за ней видения, он стал намного осторожнее в словах и поступках. Дают - бери. И не спрашивай - "нахрена?" Может тут действительно, не всё так просто, как кажется с первого взгляда.

Традиционная поддержка авторов с оригинальным материалом

@MamaLada - скоровские истории. У неё телеграмм. Заходите в телеграмм.

@sairuscool - Писатель фентези. И учредитель литературного конкурса.

@MorGott - Не проходите мимо, такого вы больше нигде не прочитаете.

@AnchelChe - И тысячи слов не хватит чтобы описать тяжёлый труд больничного клоуна

@Mefodii - почасовые новости и не только.

@bobr22 - морские рассказы

@kotofeichkotofej - переводы комиксов без отсебятины и с сохранением авторского стиля

@PyirnPG - оружейная лига

@ZaTaS - Герой - сатирик. Рисует оригинальные комиксы.

@Balu829 - Все на борьбу с оголтелым Феминизмом!

• @IrinaKosh - котики.