Серия «Понятно об уголовном»

Вы — обычный офисный работник, в офис пришли с обыском. Что делать, как себя вести?

Не надо геройствовать и спасать работодателя. Не надо поедать документы на скорость, не надо запираться в туалете и смывать раздробленные флешки с информацией. Обыск, в первую очередь, — это проблема работодателя, пусть он и решает её силами специально обученных и компетентных людей.

Но и топить работодателя, во всём способствуя полиции или других ведомств — тоже не надо. Если директора посадят и компанию закроют — придётся искать новую работу. Это не в ваших интересах.

Поведение должно быть законным и нейтральным. Цели: не создать проблем себе, не создать проблем компании и, по возможности, побыстрее свалить из офиса.

Давайте разберёмся, как это выглядит на конкретных действиях. Чтобы не путаться, дальше по тексту работники — это работники организации, в которую пришли с обыском. Сотрудники — это сотрудники полиции или другого ведомства, которые этот обыск проводят.

Не оказывать физическое сопротивление

Обыск может начаться в формате «маски-шоу» с вооружёнными людьми в масках и криками «Всем оставаться на местах!». Полезно и безопасно действительно оставаться на месте и выполнять другие указания: стоять руками в стену, лежать лицом в пол, не стоять на проходе и так далее.

Обычным сотрудникам, которые не в масках, тоже мешать не стоит. Не надо хватать их за руки, прикасаться к ним и вообще делать резкие движения. При неудачном варианте любое противодействие может быть квалифицировано как насилие в отношении представителя власти и создать уголовное дело лично для вас.

Пойти в туалет, уйти из офиса

Иногда обыск процессуально оформляется не как обыск, а как обследование помещений. Это другое действие с меньшим объемом полномочий у сотрудников.

Например, при обыске-обыске следователь праве запретить всем присутствующим покидать помещение, а при обследовании — не вправе. Но на практике границы между этими действиями стираются и на обследовании часто запрещают то, что можно запрещать только на обыске.

На практике даже в рамках обыска-обследования могут запретить покидать офис и даже выходить в туалет или разрешить, но только под конвоем.

В идеале работников, не уполномоченных участвовать в обыске на основании доверенности — то есть почти всех — должны отпустить домой. Но бывает, что не отпускают, следствие держит всех в офисе для давления и недопущения утечки информации.

Отдать телефон и назвать пароль

В ходе обыска сотрудники вправе изъять телефон, то есть вы обязаны его отдать. Изъятие должно быть отражено в протоколе. Если на момент изъятия телефон находится «при вас» (в руке, в кармане, в сумке на плече) — это называется личным обыском, для его проведения никаких дополнительных документов не нужно, достаточно так же отразить в протоколе обыска, но немного в другой формулировке.

Но сообщать пароль от своего телефона или вводить его вы не обязаны. Если введёте — сотрудники получат доступ ко всей информации, которая там есть, и смогут использовать её против вас или против работодателя.

Пытаться сломать или уничтожить телефон — не надо. Это может быть квалифицировано как воспрепятствование осуществлению предварительного следствия — ст. 294 УК (там много тонких моментов, про них в другой раз). Статья небольшой тяжести, но всё равно, зачем она вам.

Включить/выключить компьютер

Для работодателя и чаще всего для вас тоже лучше всего, если ваш рабочий компьютер будет выключен или заблокирован. Если обстоятельства позволяют, выключить/заблокировать компьютер будет разумным шагом.

Обязанности сообщать пароль от компьютера тоже нет. Ломать его тоже не надо — тут всё, как с телефоном.

Открыть дверь, шкаф, сейф

При проведении обыска сотрудники праве вскрывать любые помещения, ломать двери, взламывать сейфы. Но если обыск проходит не в процессуальном формате обыска, а в порядке обследования помещений — ломать нельзя, можно только просить открыть (на практике всё равно иногда ломают).

Если на обследовании вы открыли сейф по просьбе сотрудника, то документы оттуда станут доказательствами в деле. А если б не открыли — есть вероятность, что его не стали б его ломать и этих доказательств бы не было.

«Я не уполномочен» или «Нет ключей»

— нормальные ответы для рядового работника на просьбу что-то открыть или дать посмотреть.

Решение открыть — это не решение уровня рядового работника. Это решение уровня выше. Не надо его принимать вместо руководства.

Отвечать на вопросы и давать объяснения

Обязанность отвечать на вопросы есть только в одном случае — если вас вызвали на допрос в качестве свидетеля (но и тут можно не отвечать на вопросы против себя и близких). Отвечать на вопросы при других процессуальных форматах вы не обязаны.

Для проведения допроса свидетеля нужно вызвать его повесткой. Если вам не вручили повестку — это не допрос, на вопросы можно не отвечать.

Перегибать и отказываться, например, назвать своё имя тоже не стоит, к хорошим результатам это не приводит. Наиболее корректный вариант:

«Меня зовут Иванов Пётр Петрович, я старший менеджер отдела логистики. Показания давать желаю после консультации с адвокатом»

Обычно после этой фразы сотрудники теряют к вам интерес и переключаются на кого-то другого.

Протокол обыска

В норме рядовой работник не должен иметь никакого отношения к составлению этого документа.

Но если ситуация затронула вас лично — например, изъяли ваш телефон, применили к вам физическую силу — то вы вправе написать соответствующее заявление в протоколе.

Это нужно сделать обязательно. Если не сделать, то в последующем доказать, что это нарушение имело место, скорее всего, не удастся.

Продолжаю цикл статьей об обыске (здесь общие рекомендации, здесь о детях). Домашние животные — тема не столь чувствительная, как дети, но с ними тоже непросто.

Животное — источник рисков

Если животное проявляет агрессию по отношению к проводящим обыск сотрудникам или если им так кажется — возникает два риска.

Риск первый — для животного. Сотрудники вправе защищаться и применить к животному физическую силу, специальные средства (дубинку, баллончик) и даже оружие.

Риск второй — для вас. Сотрудники, желая, например, получить от вас признательные показания, могут посчитать, что это вы на них напали, используя опасное животное.

Это применение насилия в отношении представителя власти (ч. 1 ст. 318 УК). Максимальное наказание — 5 лет принудительных работ, если у вас нет судимости, а если есть — 5 лет лишения свободы.

Если же сотрудники посчитали, что вы не просто применили насилие, а создали реальную опасность для их жизни и здоровья — например собака дотронулась головой до бедра сотрудника — то это вторая часть той же статьи, до 10 лет лишения свободы.

Если же сотрудники посчитали, что вы не просто опасно напали, а хотели именно убить их, используя опасное животное как орудие, то это посягательство на жизнь сотрудника при исполнении (ст. 317 УК), особо тяжкое, вплоть до пыжа. Например, бросились ядовитой домашней коброй или натравили бойцовую собаку.

Где границы между умыслом на просто насилие, на насилие, опасное для здоровья и умыслом на убийство сотрудника — вопрос сложный и объёмный, сейчас в него не полезем.

Что делать. Снизить риски от поведения животного можно, ограничив его свободу. Изолированное животное безопасно. Запереть его в ванне, на балконе или где ещё уместно. Полезно проговорить этот момент со следователем:

Я запру собаку на балконе. Когда обыск доберется туда, перенесу её в ванную, нормально так?

Экзотические животные

Есть перечень животных (ссылка), которых нельзя держать дома — даже если у вас загородное поместье и огромный участок. Это крокодилы, бегемоты, гиены, моржи, медоеды, павианы и много ещё кто.

Животные из перечня считаются запрещенными к гражданскому обороту и в любом случае изымаются в ходе обыска (ч. 9 ст. 182 УПК).

Если ваше животное занесено в Красную книгу, то само его содержание уже незаконно (258.1 УК). Максимальное наказание — 4 года принудительных работ, если это первое ваше преступление, 5 лет лишения свободы — если не первое.

После обыска

После обыска вас, скорее всего, увезут на допрос, а телефон отберут. Куда вы поедете после допроса — домой или в изолятор — вопрос.

Если в изолятор, то заключению под стражу предшествует процедура задержания. В ходе этой процедуры предоставляется право на звонок супругу или родственникам. Звонок осуществляется в присутствии сотрудника, возможности полноценно поговорить не будет.  Но организовать спасение животного из пустой квартиры в ходе этого звонка вполне возможно.

Шесть тридцать утра. Вы спите, дети спят. Звонок в дверь. За порогом — сотрудники полиции или другого ведомства с обыском. Что делать, как себя вести?

В дополнение к общим рекомендациям, как вести себя на обыске, вот отдельные рекомендации по детям.

Дети — рычаг давления на вас

Обыск — стрессовое и психотравмирующее событие для детей. С этим ничего не поделать, она уже произошла.

Но вы можете не усугублять и показать достойный пример поведения в сложной жизненной ситуации. Сохранять спокойствие и уверенность. Даже если лежите в наручниках лицом в пол. Мало, сложно, но полезно и вполне возможно.

В контексте обыска дети — это рычаг, который недобросовестные сотрудники могут использовать, чтобы добиться от вас нужного им поведения.

Бывает, что обыск проходит в спокойной и деловой атмосфере, сотрудники ведут себе вежливо и предупредительно.

Но так везёт не всегда. Бывает, что сотрудники переходят границы этики и закона. Делают они это не просто так, а для достижения своих целей — чтобы вы сделали то, что нужно им.

Вы можете соизмерять, что хуже: краткосрочные страдания ваших детей у вас на глазах или годы лишения свободы без нормального общения с ними.

Воздействие на детей во время обыска

Какие полномочия есть у следователя.

Запретить выходить из квартиры или комнаты

Следователь вправе запретить покидать помещение всем присутствующим на обыске, то есть не выходить из квартиры или дома. Дети не смогут пойти в школу, детский сад и т.п.

Бывает, что следователь трактует слово «помещение» в самом узком смысле — отдельная комната — и запрещает, например, выходить на кухню попить воды или в туалет. Обыск может длиться несколько часов, поэтому такие запреты некомфортны. Об этом полезно написать в протоколе обыска.

Автору рассказывали историю, когда следователь запрещал матери выйти в другую комнату к плачущему младенцу. Со слов рассказчика, из-за этого у ребёнка возникли медицинские проблемы, пришлось обращаться к врачам.

Запретить общаться

Следователь вправе запретить присутствующим общаться между собой — как лично, так и с использованием телефона.

То есть на протяжении всего обыска придется ребенку придется сидеть на месте и ни с кем не разговаривать.

Изъять телефоны и компьютеры

Следователь может изъять все телефоны, планшеты, компьютеры, флешки и диски, потому что на них может быть нужная ему информация.  По итогам обыска может оказаться, что на всю семью у вас ни одного телефона и компьютера. Когда вернут и вернут ли вообще — предсказать сложно, так что придётся покупать новые.

Обыскать детей

Если сотрудник считает, что у ребёнка при себе есть что-то важное для дела (документы, флешки, телефон, другие предметы) — он может его обыскать.

Процедуры называется «личный обыск», для неё не нужно постановление суда.

В ходе личного обыска можно снять одежду, осмотреть полости тела.

На процедуре может присутствовать специалист (медик), обязательно должны присутствовать понятые. Все они должны быть одного пола с обыскиваемым.

Присутствие родителя при личном обыске не обязательно. Часто личный обыск проводят в другой комнате. То есть четыре взрослых человека уводят ребёнка в другую комнату и там что-то с ним делают. Это — законно.

После обыска

После обыска обычно происходит задержание или предложение условно-добровольно проехать в отдел для дальнейших следственных действий.

Вас увозят и, если второго родителя или совершеннолетнего члена семьи в доступности нет, получается, что ребёнка оставить не с кем. Это опасно и нарушает его права.

Могут быть варианты с соседями, знакомыми, родителями одноклассников, на которых оставят ребёнка, пока приедет бабушка или кто-то ещё.

Но если цель обыска — давление, то ребёнка — понятное дело, для его же безопасности — передадут органам опеки. Другой родитель или родственники его оттуда заберут, но это процедура, которая потребует времени и вменяемого взаимодействия с опекой. В условиях эмоциональной напряженности после обыска это может быть непросто.

Если второго родителя или родственников в наличии нет, то судьба ребёнка зависит от вашей судьбы.

Если после следственных действий вас отпускают домой, в т.ч. под домашний арест, — забираете ребёнка сами — и всё хорошо.

Если вас заключают под стражу, то — если не найдутся родственники, которые станут опекунами — ребёнка передадут в детский дом. Если ребёнку меньше четырёх лет, то при определённых обстоятельствах его могут поселить в СИЗО вместе с мамой.

В следующий раз поговорим о домашних животных в ходе обыска.

Эта статья — размышления автора о линиях защиты по делам о взяточничестве. Не является юридической консультацией или призывом к нарушению закона. Не давайте и не берите взятки — это плохо.

Типичная история: посредник договорился о передаче взятки, но взяткодатель передумал, сообщил в органы и передал деньги посреднику под контролем оперативников. Посредника повязали.

Что ему делать, как защищаться?

Когда обстоятельства позволяют, можно гнуть свою версию, что это не взятка или что деньги не брал в руки, это провокация. Можно отказаться давать показания и молчать.

Деньги выбросил в окно — но опровергнуть их получение будет сложно. Есть видео и, скорее всего, на руках остались следы от специального раствора, которым обрабатываются купюры перед передачей

Оперативники обычно предлагают передачу взятки довести до конца под их контролем, чтобы привлечь к ответственности конечного взяткополучателя. За это обещают смягчающие обстоятельства и снисхождение в суде.

Есть ещё один вариант — дать показания, что взяткодателя обманул, деньги, которые взял у него под предлогом взятки, никому передавать не собирался, хотел присвоить их себе. Умысла на взятку не было, только на обман потерпевшего. Хищение путем обмана — это мошенничество, а не взяточничество.

Такие показания при некоторых условиях позволяют перейти с посредничества во взяточничестве на статью о мошенничестве. Но целесообразно ли это делать?

Итак, с одной стороны: простое мошенничество, мошенничество в крупном размере (больше 250 тысяч рублей) и особо крупном размере (свыше 1 миллиона).

С другой стороны: посредничество во взяточничестве простое (свыше 25 тысяч), посредничество в крупном размере (свыше 150 тысяч) и в особо крупном размере (свыше 1 миллиона).

Рассмотрим на примерах.

Пример 1 — сумма 20 000 рублей

Это простое мошенничество, максимальное наказание за него — 2 года лишения свободы. Если совершено впервые и без отягчающих обстоятельств, то лишение свободы назначено быть не может, только более мягкие виды наказания. Это редко применяемые  обязательные, исправительные, принудительные работы, ограничение свободы или штраф.  Максимальный размер штрафа — 120 тысяч рублей.

При сумме взятки до 25 тысяч посредник не привлекается к ответственности. Взяткополучатель привлекается всегда, взяткодатель может отвертеться, если сам добровольно сообщит в органы о своем преступлении.

Результат сравнения однозначен: в этом примере посредником быть лучше, чем мошенником.

Пример 2 — 200 000 рублей

Повышаем сумму в десять раз, теперь посредник попался, когда нёс двести тысяч.

Если считать это мошенничеством, то ситуация не изменилась. То же самое простое мошенничество с максимальным наказанием 2 года лишения свободы или штрафом до 120 тысяч.

Но если согласиться на предложение оперативников и зафиксировать свой статус посредника, то ситуация меняется кардинально. Эта сумма перешагивает порог крупного размера и преступление попадает в категорию тяжких. Максимальное наказание взлетает до 5-10 лет, при этом обязательно назначается штраф до 60-кратной суммы взятки. 60-кратная сумма взятки в нашем примере — это 12 миллионов.

В этом примере максимальный срок лишения свободы для посредника выше в 5 раз, чем для мошенника, а максимальный размер штрафа — в 100 раз.

Пример 3 — 2 000 000 рублей

Повышаем сумму еще в десять раз, посредник попался с двумя миллионами.

Мошенничество в сумме свыше 1 миллиона считается мошенничеством в особо крупном размере. Считается тяжким преступлением, максимальное наказание — 10 лет лишения свободы плюс обязательный штраф до 1 млн.

Суд может назначить только два вида наказания: реальное лишение свободы и условное лишение свободы. Статистически, половина приговоров — реальное наказание, вторая половина — условное. Шансы сесть – пятьдесят на пятьдесят.

Посредничество во взяточничестве — тоже в особо крупном размере. Относится к особо тяжким преступлениям с наказанием от 7 до 12 лет лишения свободы, к которым прилагается штраф до 70-кратной суммы взятки. В нашем примере — до 140 миллионов.

Но есть нюанс.

Несмотря на особую тяжесть преступления суд свободен в выборе вида наказания и именно лишение свободы выбирать не обязан. Даже условное лишение свободы может не назначать, а назначить только штраф от 60- до 80-кратной суммы взятки (120-160 миллионов в нашем примере).

То есть суд выбирает вид наказания между реальным лишением свободы со штрафом, условным лишением свободы со штрафом и просто штрафом без лишения свободы.

Выбор шире, чем при особо крупном мошенничестве. Плюс смягчающие за активное сотрудничество со следствием.

Появляется надежда откупиться крупным платежом в бюджет. Серьёзный довод для посредника, чтобы принять предложение оперативников и донести взятку до конца. Тем более, что суд может предоставить рассрочку в уплате штрафа на срок до 5 лет.

Если штраф не платить, то он превратится в лишение свободы, и всё будет напрасно. Но это уже совсем другая история.

Резюме: выбор зависит от суммы взятки:

— до 25 000 — выгоднее быть посредником, чем мошенником;

— до 1 000 000 — выгоднее мошенничать;

— свыше 1 000 000 — надо думать.

В 2023 году доля оправдательных приговоров составила 0,32%, то есть из 300 вынесенных приговоров только один был оправдательным.

Один квадратик — 0,1% или 750 приговоров.

Но не всё так плохо.

Обвинительный или оправдательный приговор — не единственные варианты исхода уголовного дела. Статистически только четверо из пяти подсудимых получают обвинительный приговор, пятый подсудимый выходит из зала суда с другим результатом.

Каким — попробуем разобраться с помощью судебной статистики.

Обвинительный уклон

Обвинительный уклон в российском правосудии действительно есть и выражен очень сильно. Это плохо.

Он ломает судьбы и разрушает правоохранительные органы и суды, для которых качество работы и профессионализм подменяются формальными показателями и безответственностью.

Но что есть — то есть, эти обстоятельства не изменить, значит, нужно к ним адаптироваться.

Задача статьи — не оправдывать обвинительный уклон, а на конкретных статистических данных показать, что вынуждены делать судьи, чтобы в условиях обвинительного уклона поддерживать приемлемую меру справедливости.

Статистические данные

Посмотрим судебную статистику за последние десять лет на сайте Судебного Департамента при Верховном Суде РФ.

Табличка с исходными данными.

Исходы уголовное дела

Обвинительные приговоры

Обвинительный приговор — самый частый исход уголовного дела, 78,45% от общего числа.

Сюда попадают только те дела, которые дошли до суда. Следствие старается вообще не возбуждать дела, у которых нет судебной перспективы, а если пришлось возбудить — то прекращать дела или приостанавливать до передачи в суд. До суда доходят только те дела, по которым руководитель следствия верит в перспективу обвинения, и те, которые он не может не передать в суд.

Следствие и доследственная проверка — это фильтры грубой очистки. Основная часть необоснованных дел остаётся на этих этапах и в оправдательные приговоры не попадает, что уменьшает количество оправдательных приговоров и увеличивает процент обвинительных.

В категорию обвинительных приговоров также попадают дела, в которых осуждённый:

• получает условное наказание, то есть фактически его не отбывает,

• освобождается в зале суда, поскольку уже отбыл весь срок, сидя в СИЗО или на домашнем аресте,

• получает отсрочку приговора — беременные женщины, женщины с детьми и отцы-одиночки могут получить отсрочку наказания до достижения ребенком 14-летнего возраста. Впоследствии суды часто вообще освобождают их от наказания за хорошее исполнение родительских обязанностей,

• освобождается от наказания как страдающий тяжелым заболеванием, а по ряду наркотических статей — как больной наркоманией.

Если вменялось несколько преступлений, и по одному из них он был оправдан, то приговор всё равно считается только обвинительным, а в доле оправдательных не учитывается.

Как понимаете, не все обвинительные приговоры получаются действительно обвинительными.

Тем не менее, доля обвинительных приговоров за последние десять лет выросла на 4 процентных пункта — что весьма печально, и — моё оценочное суждение — говорит не о возросшем качестве следствия, а о том, что суды сливаются с обвинением в стремлении к хорошим показателям и спокойной бесперебойной работе правоохранительного конвейера.

Прекращение дела по нереабилитирующим основаниям

Второй по частоте исход уголовного дела — 18,47% — прекращение дела по нереабилитирующим основаниям. Суд закрывает дело без рассмотрения и без приговора, не назначает наказание, но и не признаёт подсудимого невиновным, поэтому у него не возникает право на реабилитацию — отсюда и название.

Самые распространённые основания для этого — назначение судебного штрафа (не путать с наказанием в виде штрафа), примирение с потерпевшим, истечение срока давности и смерть подсудимого. Еще амнистия, но когда она была в последний раз — уже и не вспомнить.

По налоговым преступлениям — также считается уплата недоимки, пеней и штрафов, но это чаще происходит на этапе следствия или доследственной проверки, такие дела обычно до суда не доходят, поэтому в судебную статистику не попадают.

Недавно появились новые основания — призыв, контракт или мобилизация на военную службу.

В практическом плане, для осужденного прекращение дела по нереабилитирующим в общем случае — неплохой вариант. Нет приговора — нет судимости. Но нет и реабилитации — нечем компенсировать тяжкий груз страданий, перенесённых в ходе дела.

Доля этого исхода за последние десять лет снизилась на четыре процентных пункта, в 2013 году таких прекращений было 22,08%.

Вместе обвинительные приговоры и нереабилитирующие составляют 97%, на все другие варианты остаётся только 3% — 23 084 приговора.

Возвращение дела прокурору

1,56% дел возвращены прокурору для устранения формальных недостатков, которые не позволяют нормально рассмотреть дело.

Например, в одном месте написано, что подсудимый украл стол из квартиры в октябре, в другом — что украл шкаф из офиса в марте.

«Так что украл, откуда и когда? Я не понимаю, за что конкретно его судить. Определитесь, исправьте и приносите в нормальном виде»,

— говорит суд и возвращает дело прокурору, тот — следователю, а следователь, печальный, начинает исправлять противоречия и недоработки.

Некоторые дела возвращаются несколько раз, некоторые дела после возврата тихо погибают в следственном архиве.

По сравнению с пиковым 2020 годом (2,23%) этот исход стал встречаться реже почти на треть. Тот следственный брак, который суды раньше возвращали, теперь стали принимать.

Принудительное лечение

Если человек признан невменяемым, то есть настолько психически болен, что не был в состоянии понимать, что творит, то его надо не наказывать, а лечить.

В зависимости от тяжести преступления и ряда других факторов предусмотрены лечебные учреждения различной строгости: от амбулаторного наблюдения до принудительного лечения в медицинской организации специализированного типа с интенсивным наблюдением, которая по условиям содержания не сильно отличатся от тюрьмы.

Срок принудительного лечения определяется не судом, а врачами.

Случаев направления на принудительное лечение в 2023 году было чуть более восьми тысяч, это 1,12% от всех исходов.

За последние десять лет процент таких случаев вырос практически в два раза. Насколько мне известно, исследований о причинах роста не проводилось.

Оправдательный приговор

Оправдательный приговор — очень редкая птица, таких приговоров в прошлом году вынесено всего 1874 штуки — 0,32% от всех приговоров.

Доля оправдательных приговоров начала падать с 1,09% в 2011 году до 0,31% в 2017. С тех пор она колеблется в интервале 0,30-0,36%, так что прошлогодний показатель — в рамках привычного коридора.

Прекращение дела с реабилитацией

Когда в ходе рассмотрения дела суд устанавливает, что преступления не было или было, но подсудимый к нему непричастен, или гособвинитель в ходе рассмотрения дела осознал, что преследовал обвинение необоснованно и отказался от него, то суд может прекратить дело без вынесения приговора.

Чаще, конечно, прокурор сам просит вернуть дело на доработку (см. выше) или переквалифицирует обвинение на более мягкое, по которому уже истек давности, чтобы суд мог прекратить дело по нереабилитирующему основанию.

Для подсудимого в практическом плане нет разницы между прекращением с реабилитацией и оправдательным приговором.

Таких дел совсем мало — 0,14%, это в десять раз меньше, чем десять лет назад (1,48%). Переломным годом был 2016, с него началось резкое падение, с 2018 года значения устаканились, и доля колеблется между 0,12% и 0,14%.

Выводы

Обвинительный уклон прогрессирует, надеяться на перемены оснований нет, количество оправдательных приговоров вряд ли увеличится.

Суды понимают, что это плохо, но ничего сделать не могут. Оправдание — большая ответственность для судьи, обычно — неподъемная ответственность. Поэтому судьи ищут способы оправдать без оправдательного приговора.

Задача адвоката, защищающего невиновного на судебном этапе, — помочь судье в поиске и процессуальном оформлении такого способа. Но лучше, конечно же, — разобраться с делом на досудебных этапах, там вероятности успеха выше.