Серия «Нэргуй Хот»

Вадим Коновалов открыл глаза, сладко потянувшись со сна. Рядом с ним лежала миловидная девушка. Она уже не спала.

“Доброе утро, Ваадим. Ты так мило улыбался во сне, что я не стала тебя будить. Завтрак давно готов”, - ее голос в сознании молодого человека звучал, как журчание весеннего ручейка.

Вадим привстал, обнял девушку за плечи.

“С добрым утром, Диона!”

Одевшись, они спустились вниз, в столовую. Там их ждала Феба и профессор Туркин, пьющий из бокала напиток грязно-желтого цвета.

“Вадик, друг мой, ну и здоров же ты спать. Давай, быстренько собирайся! Вчера я провел весь день в храмовой библиотеке. Это же просто сокровищница!”

Коновалов усмехнулся:

“Я вижу, Илья Иванович, вы тоже освоились с телепатической речью?”

Профессор всплеснул руками:

“Это не так и сложно. Пойдем скорее, ты не поверишь, что я нашел среди манускриптов Санчир гариг. Это открытие буквально переворачивает с ног на голову все известные нам законы мироздания!”

Диона покачала головой, легко улыбнулась уголками губ:

“Библиотека никуда не денется, Илиия. Сперва вы обязаны позавтракать с нами. Впереди целая вечность…”

***

Доктор Самохин устало потер лицо. Болезнь недавно поступившего пациента не желала отступать даже после применения достаточно серьезных антидепрессантов. Жэгей Зургаан беспрестанно бредил. При чем, его видения становились все более параноидальными и пугающими. Очевидно, что токсическое повреждение оболочек головного мозга прогрессировало.

В кабинет Самохина вошла пожилая медсестра.

- Доктор, пациенту становится все хуже. Дежурный врач боится, что сейчас держать его на вязках очень опасно для него самого. Может, стоит ввести его в искусственную кому?

- Идите в палату, Жаргал Мусаевна. Я сейчас подойду, посмотрю, что можно сделать.

Профессор Зургаан метался на койке, выворачивая руки из плечевых суставов. Губы его, покрытые пеной, были изгрызаны в кровь. Глаза закатились настолько сильно, что между век были видны только покрасневшие от лопнувших капилляров белки. Изо рта его вылетали какие-то обрывки фраз, разобрать которые сейчас вообще не представлялось возможным.

Самохин покачал головой:

- Доктор Ильин, мне сказали, что вы подумываете о долгосрочной седации? Вы справитесь с введением пациента в кому?

Дежурный врач отделения согласно кивнул:

- Еще немного и он себя покалечит. Мне кажется, седация сейчас - это единственный вариант.

- Ну что ж. Жаргал Мусаевна, подготовьте пациента к переводу в “реанимашку”. Я приду через полчаса, поприсутствую на процедуре лично.

Медсестра подошла к стеклянному шкафу с наполненными растворами флаконами. Воровато оглянулась и извлекла из кармана халата уже набранный шприц с препаратом грязно-желтого цвета. Присоединила канюлю к внутривенному катетеру пациента и ввела ему.

Когда все покинули надзорную палату, Жэгей немного успокоился. На его лбу появилась омерзительная белесая испарина. Казалось, тоническая фаза немного отошла в сторону, позволив своей жертве немного отдохнуть.

Шаги в коридоре стихли. Спустя несколько минут, под самым потолком палаты, зашевелилась решетка, закрывающая вентиляционный канал. Рухнула вниз. Из черного провала в стене появилась карликовая фигура в белой маске на лице. В руке монстр сжимал остро заточенный нож.

***

Выставка в областном художественном музее Иркутска произвела фурор. Несмотря на то, что на вернисаже присутствовали трое вполне себе именитых художников, основное внимание публики и прессы было приковано к работам Инги Воропаевой. Причудливые формы, космические сюжеты, изображения неведомых существ, подобных тем, которыми прославился Гигер [Ханс Рудольф Гигер, швейцарский художник, представитель фантастического реализма, наиболее известный своей дизайнерской работой для фильма «Чужой»].

Молодой журналист, представитель столичного издания, подошел к скромно стоящей в стороне девушке:

- Издание “Культурная афиша”. Здравствуйте, Инга. Скажите, благодаря чему у вас родились все эти марсиане и прочие инопланетные чудища?

Инга улыбнулась:

- Они с Сатурна и Плутона. И я не сказала бы, что это чудовища. Скорее, это то, что ждет нас в скором будущем.

- Вы постоянно носите медицинские перчатки. Это элемент эпатажа?

- Отнюдь. Просто из-за травмы и несвоевременного медицинского вмешательства, я немного приболела.

Из толпы вышел Степан Воропаев. Широко раскрыв руки для объятий, он приблизился к дочери:

- Ну, дочура, поздравляю. Это - настоящий успех. Жалко, твоего профессора и этого, как его… Вадима так и не нашли.

Инга поцеловала отца в щеку:

- Скорее всего, папуль, мы скоро о них еще услышим. Чем смогла помочь друзьям, я помогла.

- Кстати, пришел ответ из Москвы. Там разводят руками - оценить возраст шкатулки, что ты мне подарила, не представляется возможным.

-Разве это настолько важно? Она спасла мне жизнь. Если бы я тогда не порезалась и не слегла, то отправилась бы в пещеры вместе с Туркиным.

- Кошмары больше не мучают?

Рядом с художницей прошла миловидная официантка. В руках она держала серебряный с чеканкой поднос. На нем были расставлены бокалы с одуряюще пахнущим напитком грязно-желтого цвета. Один из них Инга протянула отцу. Девушка сняла одну перчатку, вытерла со лба выступившую очевидно от духоты белесую испарину и провела ладонью по щеке отца:

- Уже нет, па. Скоро все будет хорошо. И нам, и моим друзьям…

Конец.

“Время - понятие очень субъективное. Однако, оставшись без возможности следить за ним по часам или по движению солнца, человеку становится весьма некомфортно. Можно даже сказать - плохо.”

Именно такие мысли посетили сознание Коновалова почти сразу, как он проснулся. Определить, сколько конкретно он провел во сне - сказать было невозможно. За слюдяным окном были все те же блики факелов, разгоняющих подземный сумрак, что и свет в комнате.

Вадим поднял голову и осмотрелся. Никаких внешних изменений не произошло. Комнату освещал стоящий на прикроватном столике светильник, внешне напоминающий керосиновую лампу. Рядом с ним стоял графин с вчерашним напитком. Увидев его, Вадим понял, что его мучит жуткая жажда. Напившись, он поднялся с постели. На спинке стула была аккуратно развешена подаренная абитрибами одежда. Тщательно выглаженная. Одевшись, молодой человек вышел из комнаты и спустился на первый этаж. Феба подметала гостиную. Делала это она практически бесшумно - метелка в ее руках издавала едва слышный шорох, будто она была изготовлена из перьев.

- Простите, Феба, где я могу умыться перед завтраком? - просипел Вадим, сильно удивившись тому, как слова, произносимые шепотом раздирают его глотку, будто покрытые острыми, колючими шипами.

Улыбнувшись, пожилая домоправительница, жестом пригласила Коновалова следовать на кухню. Усадив его за стол, она подала на стол странное, чуть студенистое блюдо, по виду напоминавшему слякотную, плохо прожаренную яичницу с кусочками ветчины. Рядом с ним она поставила глубокую пиалу с маринованными грибами. Подала графин с местным квасом.

- Я имел в виду… ну…

Брови женщины изумленно поползли вверх.

“Он говорит о гигиенических процедурах”, - раздался голос Дионы у него в голове. Неслышным шагом девушка вошла в столовую, приобняла Коновалова за плечи. “Пойдем со мной, Ваадим, я помогу тебе.”

Проследовав за Дионой в небольшую каморку, вход в которую был практически незаметен из гостиной, парень понял, что его привели именно туда, куда ему в силу физиологии и было нужно.

Стены комнаты были облицованы гладким, хорошо обтесанным светлым камнем. Справа размещалось некое подобие рукомойника. Из стены выходили две трубки, соединенные чем-то, вроде резинового смесителя, виденного в детстве в старом доме бабушки. Из смесителя непрерывной струей текла струя воды, попадая в каменную же чашу с отверстием на дне. Точно такая же трубка отходила от раковины, унося воду куда-то под дом.

Слева располагалось нечто, в чем Вадим опознал унитаз. Он был совсем непривычной формы и больше напоминал высокий ночной горшокс широким конусообразным отверстием внизу. Подниматься на этот импровизированный трон нужно было по двум ступеням.

Диона стояла в дверном проеме, с легкой улыбкой наблюдая за Коноваловым.

“За тысячелетия пребывания под землей наша физиология немного видоизменилась, приспособившись к новым реалиям. Но для вас мы постарались воссоздать все необходимые условия для комфортной жизни”, - транслировала она.

- Э… вы не оставите меня? - Вадим ощущал страшную неловкость.

Девушка пожала плечами, вытащила откуда-то из складок одежды белую маску. Надела ее, скрыв лицо. И только после этого вышла из уборной.

Воспользовавшись местными благами цивилизации, молодой человек вернулся в столовую. Феба ждала его около стола. В ее руках был бокал с квасом, который она первым делом протянула Коновалову. Поблагодарив женщину, он попытался поставить его на стол и сесть. Феба покачала головой и осторожным, но настойчивым жестом заставила его сперва выпить немного жидкости. После этого, улыбнувшись уголками губ, она пригласила его поесть.

Непонятное блюдо оказалось достаточно вкусным, несмотря на отталкивающий внешний вид. По вкусу оно больше напоминало некое жирное суфле с волокнами отварного мяса. С хлебом, обильно смазанным чем-то вроде соленого масла и маринованными грибами, все это создавало уникальную по своим вкусовым качествам кулинарную композицию.

После еды Феба предложила Вадиму напиток, по виду и вкусу напоминающий кофейный напиток из цикория.

Утолив голод, Коновалов вышел во двор. Буквально следом за ним наружу выпорхнула Диона. Маска снова не скрывала ее лицо.

“Ты хочешь погулять по городу, Ваадим?”

- Может немного позже? Сейчас я хотел бы встретиться с Ильей Ивановичем, - прошептал доцент.

“Ты совершенно свободен, Ваадим. Я провожу тебя к твоему старшему товарищу.”

- А можно попросить вас вернуть мне мою обувь?

Девушка нахмурила брови. Посмотрела на свои босые ноги. Пожала плечами:

“Тебе некомфортно? Наши дороги подогреваются снизу, поэтому ты не замерзнешь. Они гладкие, ты не поранишься. Но если тебе очень неприятно, я сейчас принесу твою одежду для ног.”

Спустя некоторое время, Диона вновь вышла на улицу, немного брезгливо держа на вытянутых руках тяжелые и, надо признать, очень грязные и пыльные, ботинки.

- Со временем, я, наверное привыкну,.. - попытался оправдаться Коновалов, зашнуровывая обувь.

Диона легонько коснулась его плеча ладошкой:

“Не обращай внимание, Ваадим. Мы настолько давно живем под землей, что многие вещи, к которым вы привыкли на поверхности, для нас выглядят немного странными. К сожалению, сегодня мы не сможем гулять долго, вам с Илиией нужно будет пройти инициацию в Храме. Но сейчас мы вполне свободны. Пойдем?”

***

Профессор встретил Коновалова во дворе особняка, расположенного неподалеку от того, что подарили Вадиму. В отличие от своего доцента, он был одет в привычный комбинезон и куртку. Он сидел рядом с Тэфией за небольшим столом, обложившись кучей манускриптов и пребывал в весьма бодром состоянии духа. Лицо женщины было скрыто за маской. Едва увидев парня, Туркин вскочил с каменного сиденья, покрытого шкурой какого-то животного:

- А-а-а, Вадим! Приветствую! Долго же ты спишь! Ты не поверишь, насколько мы были далеки от понимания древнего мира!

Радостный возглас Ильи Ивановича заставил Вадима поморщиться, а Диону - присесть на корточки и закрыть уши руками.

“Илиия, прошу тебя, сдерживай свои эмоции!”, - телепатический посыл, исходящий от Тэфии был одновременно жестким и властным, но при этом оставался неагрессивным.

Профессор, будто сдаваясь, поднял руки вверх. Схватил за руку своего доцента, поволок к столу. Впрочем, он внял просьбе и, несмотря на перевозбуждение, дальше говорил достаточно громким, но шепотом:

- Обрати внимание на этот план!

Огромный свиток в развернутом виде занимал практически всю поверхность стола и схематично изображал подземный мир К`Наа. На рисунке были изображены двенадцать дискообразных плоскостей, соединенных лестницами. Они были расположены в вертикальной шахте. Каждый уровень был снабжен непонятными пиктограммами и надписями.

- Тэфа Кивиоковна говорит, что изучить их письменность несложно. Как только мы научимся воспринимать их образную ментальную речь и воспроизводить ее, изучение языка займет несколько дней. Вообрази себе величие расы, рядом с которой мы жили все это время! За сотни тысяч лет - ни одного внутреннего конфликта, ни одного преступления. Здесь даже отсутствуют деньги и само понятие индивидуальных материальных благ.

Коновалов обернулся к женщине:

- Простите, но хоть что-то же должно представлять собой ценность для аби… вас?

Тэфия благосклонно кивнула:

“Высшую ценность для всех нас, живущих в К`Наа, составляет информация. Благодаря ей мы можем посещать другие миры, пользуясь исключительно нашим сознанием. Вам с вашей материальной зависимостью может сейчас казаться, что для нас вы - бесполезны. Это не так. Воспользовавшись сигналами, исходящими из вашего мозга, мы получаем массу информации о жизни на поверхности. Ваши нервные импульсы помогают нам познать тот мир, что закрыт для наших физических тел. Так что мой ответ на твой вопрос - именно это и является настоящей ценностью.”

Оторвать фанатичного ученого от его изысканий было попросту невозможно. Поэтому, посидев немного с ним и Тэфией, Вадим шепотом извинился и вышел за ворота. Теперь ему хотелось погулять по новому миру. Диона куда-то ушла еще в самом начале их беседы, а потому парень оказался предоставленным самому себе. Если сперва он хотел вернуться в свой дом и попросить девушку “выгулять” его по городу, то оказавшись в тишине импровизированной улицы, он махнул на это желание рукой.

Согласно плану, который он увидел у Туркина, уровень, на котором они обитали, был достаточно большим, но при этом являл собой практически идеальной формы диск. То есть, начав свою прогулку в одной точке, следуя просто вперед, он все равно вернется в исходную точку. Посему, решив не тратить время, он отправился бесцельно бродить по импровизированным улицам. Архитектура домов, мимо которых проходил парень, была практически идентичной, хотя на его пути встречались как одноэтажные, приземистые лачуги, так и достаточно большие трех- и четырехэтажные особняки.

Однако, чем дальше Коновалов уходил от своего дома, тем больше в его сердце закрадывалась тревога. Тишина, лишь изредка нарушаемая тихими шагами встреченных абитрибов, звуками капели и странными звуками снизу пугала. Ему отчаянно хотелось вернуться к себе, в привычный мир. В мир, где люди отличаются друг от друга, где есть шум большого города, жители которого просто общаются между собой вслух. Он вспомнил свою старенькую маму. Своих институтских друзей. Все чаще в его мыслях возникала красивая Инга. Неожиданно для себя, он задумался о том, что они так и не смогли нормально поговорить, подружиться. Он жалел, что во время их кратких встреч, так и не пригласил ее встретиться вне работы.

Неожиданно для себя, он обнаружил, что жилые дома уже давно не попадались на его пути. И сейчас он находится на каком-то странном в своей идеальной гладкости черном плато, на котором ровными рядами стояли ящики, по форме напоминающие гробы. Между ними сновали очень низкие по сравнению с ранее встреченными абитрибами существа. Одни из них обрабатывали землю в этих ящиках. Другие тащили за собой небольшие тачки, наполненные омерзительными до прозрачности белыми грибами. При виде Вадима они втягивали голову в плечи и ускоряли движение, стремясь отойти подальше от высокого гостя. Остановив одного из карликов, Коновалов спросил у него, где он сейчас находится и те ли это фермы, о которых говорил Эпиметей.

Абитриб в грязной маске прошипел что-то сквозь зубы, вырвался и отбежал в сторону. Вадим ощутил сильное давление, будто некто с силой ударил его прямо изнутри мозга.

“Дикий какой-то”, - подумал Коновалов. Обернулся назад. Вдалеке, в мерцающей дымке, можно было рассмотреть дома и башенки с факелами на них. Рассудив, что легко найдет дорогу назад, он двинулся дальше. Только сейчас он обратил внимание на то, что прежней жажды, преследовавшей его в городе, сейчас не испытывает.

Откуда-то снизу появился туман, клубящийся у самых ног. Откуда-то спереди, за границами фермы, раздался звук. Его нельзя было назвать приятным, и больше он напоминал какофонию, звучащую на закате солнца около озер. Это была смесь криков птиц, кваканья лягушек и шума ветра. Несмотря на это, Вадим ускорил шаг - этот звук буквально манил к себе своей настоящестью.

Темнота вокруг постепенно сгущалась, факелов становилось все меньше. С каждым шагом становилось все труднее видеть окружающий мир в деталях. Вадим вспомнил, что подобный, сумрачный свет он наблюдал всего…

Коновалов остановился. В его сознании творился какой-то кошмар. С каждой секундой ему становилось все труднее осознавать: как давно они с Туркиным покинули поверхность, сколько времени они провели в темноте пещер. Вадим потряс головой, будто стремясь хоть немного упорядочить обрывки мыслей, и упрямо двинулся вперед.

Неожиданно его нога провалилась в нечто хлюпающее, влажное и противное. “Болото. Подземное болото,” - сообразил он, судорожно пытаясь вытащить ботинок из топкой почвы. Несколько раз, с силой дернувшись, он потерял равновесие и рухнул прямо в жирную, омерзительно вонючую жижу. Лицо доцента погрузилось в клубящийся у самой земли туман. Дышать стало тяжело. На грудь навалился камень, каждый вдох сопровождался болью в носоглотке и легких. Сделав еще несколько рывков, Вадим потерял сознание.

***

“Время - понятие очень субъективное. Однако, оставшись без возможности следить за ним по часам или по движению солнца, человеку становится весьма некомфортно. Можно даже сказать - плохо.”

Вадим открыл глаза. Он лежал на поверхности похожего по структуре на пудинг, резко пахнущего ряской и гнилью болота. Пострадавшая нога болела, но не настолько, чтобы боль невозможно было терпеть.

“Очень странно. По моему, я уже думал об этом...”

Кряхтя, Коновалов осторожно встал на корточки и начал отползать от болота в сторону, откуда, по его мнению, он пришел. Метра через три он ощутил под собой твердый камень. Так же осторожно, парень попытался встать на ноги. Боль в травмированной лодыжке стала намного ощутимее. Сделав несколько пробных шагов, он понял, что идти может. Хоть и очень медленно.

Напрягая зрение, Вадим попробовал рассмотреть город. К сожалению, ничего похожего на то, что видел ранее, сейчас увидеть не получалось. Несмотря на то, что по ощущениям он отошел от грибной фермы совсем недалеко, вдалеке не было видно ни единого огонька, которые должны были исходить от факелов.

Со временем глаза начали привыкать к темноте, еле-еле разгоняемой призрачным свечением на стенах и своде пещеры. Они флюоресцировали, как те, покрытые плесенью камни в пещерах, из которых ученые пришли к подземной машине. Благодаря этому свечению доцент смог с трудом рассмотреть неширокий коридор, ведущий куда-то в сторону. Из-за спины Вадима раздалось какое-то чавкание, будто огромное животное пыталось вылезти из болота.

Не особо разбирая дороги, лишенный даже простенького фонарика, он резво захромал в сторону тоннеля. Прикасаться к стенам не хотелось - плесень вполне могла оказаться токсичной для организма. Поэтому ощупывая путь перед собой больной ногой, парень двинулся в поисках выхода.

Спустя несколько десятков шагов, когда никто сзади не бросился ему на спину, он немного успокоился и зашагал чуть медленнее. Коридор оказался петляющим во тьме, подобно кишке. Однако, выбравшись, молодой человек замер, как вкопанный. Он стоял на небольшом каменном плато, от которого вниз вела узкая тропа. Туда, где в жутком, кроваво-красном зареве, среди каменных наслоений, сталагмитов и сводных натеков находились руины каких-то древних строений.

Из трещин в скальной породе то и дело вырывались языки пламени, придавая когда-то величественным хтоническим строениям ноты мистического ужаса. Над всеми этими развалинами высилось одно единственное целое, неповрежденное временем здание. Стоящее на массивных колоннах, изваянных из черного, сверкающего в карминово-красных отблесках камня, оно буквально манило к себе своими неправильными формами. Творение безумного архитектора, который решил пренебречь любой логикой правильных геометрических форм, было освещено изнутри знакомым Вадиму мертвенно-зеленым светом факелов. Даже на расстоянии были слышны хриплые завывания и какофонические звуки, издаваемые чем-то вроде флейт и кимвалов, с его стороны. Храм - Вадим был уверен, что это, несомненно храм - возвышался над обломками того, что когда-то было полноценным городом. И эти руины кишели жизнью. То там, то там мелькали тени, бегущие или крадущиеся между остовами домов и обрушившимися кусками стен. Зловонный воздух этого места, отравленный подземными газами и болотными испарениями, был наполнен шумом и непонятным гудением.

Завороженный неземным кошмаром происходящего, Коновалов медленно принялся спускаться вниз. В его душе поселилась сосущая пустота, поразившая рациональное начало его сознания, оставившая в живых только инстинкты и какую-то первобытную тягу к непознанному. Осторожно ступая по острым камням и старательно обходя лужи кипящей смолы и серы, то и дело булькающие под ногами, он медленно приближался к изуродованному Безымянному городу. В горле пересохло. Нога болела все сильнее.

Обойдя очередной гигантский валун, Коновалов вдруг почувствовал очень знакомый яркий запах. Так пах тот самый напиток, похожий на квас, которым их настойчиво угощали абитрибы. Принюхавшись, ученый понял, что исходит он от ручья, что тек под ногами. Присев на корточки, Вадим аккуратно опустил кончик пальца в грязновато-желтую жижу, поднес его к носу. Сомнений не было. Именно этой гадостью их и поили. Сейчас, даже несмотря на мучившую его жажду, он не прикоснулся бы к этой мерзости даже за все сокровища мира. Хотя бы потому, что в ручье, среди камушков, сновали юркие белесые твари, похожие на пиявок, длиной с мизинец.

Где-то совсем рядом раздался сиплый хрип, судя по тональности, символизирующий торжество. Мгновенно присев, парень попытался вжаться в расселину, образованную тем самым валуном и останками каменной кладки. В нескольких шагах от него, в туманной дымке, промелькнула чья-то фигура в оранжевых лохмотьях.

Неожиданно, среди безумных, чуждых человеческому уху звуков, Вадим услышал стон. Такой, какой издает обычный человек в мгновение мучительной смерти. Осторожно прокравшись за стену, ежесекундно озираясь, он неожиданно для себя оказался на практически пустынном отрезке гигантской пещеры. Практически - потому что эта площадка была утыкана деревянными кольями, на которых висели проткнутые тела. Человеческие тела. Некоторые из них были очень старыми - от них остались только обтянутые пергаментом кожи костяки. Некоторые - относительно свежими. А два тела - одно из которых принадлежало ассистенту профессора Зургаана, переводчику Николаю, - были еще живы. Сзади снова послышался торжествующий чудовищный вопль, издаваемый одним из подземных палачей, и Вадим, превозмогая боль, бросился вперед. Туда, где руины дома образовывали некое подобие огромного шалаша.

Спрятавшись под камнями, Коновалов с ужасом наблюдал, как три карлика в белых масках выбежали из-за стены и ринулись к кольям. При помощи каких-то длинных примитивных приспособлений они свалили кол на землю, стащили стонущих в агонии людей и поволокли их куда-то в сторону храма. Осторожно, чтобы не шуметь и не привлекать внимания, Вадим на четвереньках последовал за ними. Двигались монстры, отягощенные грузом, не быстро, косолапя. Да и идти пришлось не так и далеко. Тела вытащили на мощеную неизвестным доценту археологии голубоватым камнем площадку перед колоннами и бросили их умирать.

Немного осмотревшись, Вадим буквально пришел в ужас. На каждой из колонн были распяты живые люди. Впрочем, узнать в них людей можно было исключительно по фигуре и ошметкам кожи на лице. В одном из них Вадим узнал профессора Туркина.

С его тела была снята кожа, а череп подвергли грубой трепанации, оголив мозг. В безумном, садистическом упоении неизвестный палач нанес на тело светила науки глубокие, аккуратные надрезы. Для того, чтобы оголить нервы. К ним же он присоединил странного вида провода, исходящие из мощных, толстых кожухов, больше напоминающие щупальца подводных (или космических?) чудовищ. Провода гигантскими, жирными червями змеились по дну пещеры, скрываясь где-то в черном здании храма.

Беззубый теперь рот Ильи Ивановича был распахнут, а глаза вылезли из орбит, демонстрируя все боль и кошмар того, что ему пришлось пережить. Но самое ужасное было то, что он все еще был жив. Из провала его рта раздавалось мерное гудение, перемежаемое пугающими, сосущими всхлипываниями.

Потеряв всякую бдительность и осторожность, Вадим вскочил на ноги и бросился к Туркину. В воспаленном его сознании билась одна единственная мысль - как можно скорее прекратить страдания своего наставника. Подхватив с земли острый осколок камня, он принялся наносить удары по черным, масляным кишкам, скрывающим провода. К сожалению, закончить начатое он не успел. Нечто острое впилось ему в ноги, раздирая сухожилия. Нож в руке абитриба.

Рухнув на колени, он все еще пытался отбиваться от десятка карликов в масках, вооруженных ножами, камнями и дубинками. В какой-то момент, ему даже показалось, что одному из них он успел сильно раскроить податливый череп. Но - тщетно. Один из ударов пришелся ему на затылок, и благословенный мрак забытья поглотил его воспаленный разум, погрузив сознание в бесконечную тьму.

***

Боль и ломота во всем теле были невыносимыми. Вадим открыл глаза и попытался пошевелить руками. Звон цепей был ответом на его действия. С трудом повернув голову, он обнаружил, что его раздели донага и приковали к какой-то гладкой, холодной поверхности. Рот его заткнули кляпом.

Раздались шаги, и в поле зрения появилось существо, которое раньше называло себя Эпиметеем. По крайней мере, именно его голос сейчас звучал где-то на задворках сознания:

“Гордись, пришелец. Тебе оказана высокая честь - отныне ты станешь частью Заттокуа. Все, что знаешь ты - станет его знанием. Все, что видел ты, увидим и мы.”

Вокруг Коновалова столпились омерзительные твари, которые под гипнотическим воздействием их омерзительного божества и наркотической жижи, казались красивыми и величественными. Сейчас, сквозь кровавую пелену боли, парень мог рассмотреть их истинные обличья.

До полутора метров роста у самого высокого, они вызывали физиологическое отвращение. Жирные, покрытые уродливыми бородавками тела. Выпученные глаза, частично скрытые за толстыми веками. Длинные, ниже колен, руки с перепончатыми пальцами. Острые, грязные ногти. Они схватили импровизированную каталку, на которой лежал Вадим, и поволокли ее в центр зала. Туда, где, практически до самого потолка, возвышалась гудящая машина. Это был огромный пульсирующий цилиндр, наполненный желтой жидкостью. Изготовленный из неизвестного пластичного материала, он колыхался из-за бурлящей внутри него субстанции. Казалось, он стремится покинуть каменный пьедестал, на котором был установлен, но его не пускала изящная клетка из золотых прутьев. В верхней части гигантской машины располагались технические шлюзы, к которым и присоединялись несколько сотен проводов, соединяющие цилиндр с людьми, корчащимися от боли на колоннах снаружи.

К Вадиму приблизилась еще одна высокая фигура. Женская. Она катила перед собой тележку со сверкающими в полумраке хирургическими инструментами.

“Я не лгала. Наша высшая ценность - информация. И благодаря ей мы скоро вернемся на поверхность. А вы, жалкие рабы, вновь будете служить нам.”

По модуляциям ментального голоса Вадим понял, что это Тэфия. Она перебрала инструменты, выбрав из кучи тонкий скальпель.

“И для этого нам понадобятся ваши мозги и нервные импульсы. Приступим к инициации.”

Склизкая лапа одного из абитрибов вырвала кляп изо рта Коновалова. Второй ловко сунул ему в глотку трубку, в которую тут же начали заливать “квас”.

“Не хочу тебя успокаивать, Ваадим. Несмотря на кровь Заттокуа, ты будешь ощущать все, что происходит с твоим телом. Будет очень больно…”

Последнее, что смогли увидеть глаза Коновалова, была огромная, жирная фигура, покрытая короткой жесткой шерстью. Ее поднесли к операционному столу на носилках. Морда существа чем-то отдаленно напоминала жабью, а заплывшие мелкие глазки практически полностью скрывались за толстыми перепонками век. Его раздвоенный язык похотливо облизывал толстые же, бледные губы. За спиной чудовища были сложены черные крылья летучей мыши.

Заттокуа. Хтонический бог, пришедший с далекой планеты, чтобы поработить человечество.

Продолжение следует...

Гигантский червь в последний раз издал глубинный рык и остановился. Вокруг археологов царила тьма. Некоторое время Коновалов и Туркин просто сидели молча, не в силах осознать, куда именно они попали. Темнота подавляла сознание, не позволяя объятому ужасом мозгу породить хотя бы одну рациональную мысль. Археологи молчали, вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в импровизированное сиденье. Щелчок, раздавшийся в кабине, прозвучал, как выстрел. Вадим дернулся, схватил фонарик и судорожно принялся его заводить. В смутном луче света стал виден ключ, выскочивший из удерживающей его скважины. На ощупь он был горячим.

- Оставайтесь здесь, я схожу осмотрюсь, - прошептал Вадим, осторожно ощупывая лучом “жужжалки” скобы машины.

Легкое касание к ним продемонстрировало, что током корпус больше не бьется. Это позволило ему с предельной аккуратностью спуститься на каменное дно пещеры. Темная, бездонная тишина окутала его, словно затягивая в свои глубины. Время и пространство уже давно потеряли для парня свои обычные рамки. Гулкое эхо, которым отдавался каждый, даже самый осторожный шаг, напоминало Вадиму о глубине и доисторической мощи этого места. Ему было очень страшно. Но одновременно восхищало и поражало открывающимися горизонтами неизведанного.

Освобожденный от кандалов разум принялся рисовать поистине мрачные картины. На них изображались безумие, приводящее к пожиранию плоти коллеги, аутоканнибализм [поедание собственного тела], истощение, медленная голодная смерть. Слабый луч фонаря позволял еле-еле рассмотреть каменное дно пещеры, в которой оказались ученые. Обойдя землеройного червя сзади, Вадим понял, что легко выбраться обратно у них не получится. Острые штыри на “хвосте” машины обрушивали за собой свод тоннеля, создавая практически непроходимую осыпь.

Осмотреть же свою будущую могилу спереди Коновалов не успел. Откуда-то из темной глубины послышались шаги. Доцент испуганно присел, попытавшись вжаться между камнями и мощной хвостовой частью червя.

Шаги приближались, и теперь пещера была дополнительно освещена неземным зеленоватым светом. Из своего укрытия Вадим услышал, как профессор Туркин радостно зовет его:

- Вадик, мы спасены! Спасены!

Внезапно сознание парня будто пронзила молния. Крики профессора затихли, а в голове прозвучал тихий, но вместе с тем очень властный голос:

“Не бойтесь, пришельцы извне. Мы не причиним вам вреда.”

Нельзя сказать, что этот сигнал был хоть сколько-то убедительным, однако доцент, каждой клеткой своего тела, ощутил непреодолимое желание выйти наружу. Безуспешно пытаясь сопротивляться ментальному давлению, он медленно встал на ноги и выбрался из-за олгой хорхоя. На небольшом пятачке того самого мистического света стояли четверо существ. Среднего роста, стройные их фигуры облегали коричневые балахоны и шафранные тоги. Лица подземных жителей были скрыты за белыми масками с одними лишь прорезями для глаз. Трое из них держали поднятыми над головами факелы, горевшие ровным, зеленым светом. “Говорил” же стоящий немного впереди, высокий абитриб.

“Прошу вас, удержитесь от криков. Мы, жители К`Наа, очень давно перешли на телепатическое общение, и наши органы слуха не приспособлены к громким звукам. Мы не разговариваем в привычном для вас понимании, а передаем мыслеобразы. Поэтому вы, чужеземцы, понимаете нас так же легко, как друг друга. Наши имена непроизносимы для вас. Но вы можете звать меня Эпиметей [в древнегреческой мифологии сын титана Иапета и Климены, брат Прометея. В его честь был назван один из спутников Сатурна]. Прошу вас, пришельцы, пройдемте с нами. Вы, видимо, очень голодны и напуганы. Но бояться вам нечего, вы в безопасности и среди друзей.”

В руках у жителя подземелья появилась фляга из серебристого металла. Он протянул ее ученым:

“Утолите жажду, пришельцы. Наверное, вам пришлось пережить очень многое.”

Вадим выразительно посмотрел на Илью Ивановича, но споткнулся о его взгляд, в котором плескалось торжество. Он, почему-то, в пояс поклонился абитрибам и прошептал:

- Друг мой, это победа! Мы нашли их!

Вода была чуть сладковатой и по вкусу напоминала чистейшую родниковую. Напившись, Коновалов почувствовал прилив сил и необычайную легкость. Почему-то доверять странным абитрибам хотелось все больше и больше.

Напившись, Илья Иванович снова поклонился и осторожным громким шепотом представился абитрибам. Вадим же промолчал. Почему-то ему казалось, что хозяева подземных недр и без того знают о нем всю подноготную.

***

Археологи шли молча, следуя за проводниками. Спустя полчаса неспешного пути, впереди идущие по очереди нырнули в узкий пролом в стене. Отстранив Туркина, туда же скользнул Вадим. Услышав его восторженный вопль, профессор последовал за ним.

Они стояли на широком карнизе, от которого вниз вели вырезанные в камне грубые ступени. А вели они к самому величественному и чудесному месту, которое может, разве что, привидиться исследователям во снах.

С высоты перед ними открывался огромный, многоярусный город. Более походящий на муравейник, он был освещен призрачным сиянием, исходящим от неизвестных науке светильников на стенах, своде и крышах домов. Сами же дома были изготовлены из сверкающих в этом свете базальтовых плит. Вместо обычных улиц жилища соединялись между собой широкими каменными лентами. Посчитать же количество уходящих в далеко в подземные глубины уровней-ярусов не представлялось возможным. Венчал же этот город – храм, построенный, казалось, из цельного, циклопически-гигантского куска горного хрусталя. Изнутри он сиял. Храм стоял на кажущейся огромной каменной плите, из которой руками подземных жителей была сооружена площадь. И сейчас она была до отказа наполнена тысячами живых существ, безмолвно взирающих на пришедших с поверхности людей.

“Это - К`Наа. Город, в котором боги и люди издревле живут вместе”, - мысленно произнес Эпиметей, начиная спускаться по ступеням. Следующий за ним профессор Туркин попытался было посчитать их количество, но сбился уже на полутора сотнях и бросил эту пустую затею.

На площади ждали именно их - в этом не было ни капли сомнений. Тем не менее, из-за масок на лицах и зловещей, гулкой тишины, нарушаемой только шорохом одежды, определить - радуются они или выражают угрозу, было попросту невозможно. Из толпы вышла женщина. В руках она держала расписанный узором, изображающим белых птиц, поднос, который протянула Илье Ивановичу.

На нем стояли глиняный кувшин, три искусно украшенных причудливой резьбой серебряных кубка. Рядом с ними лежали каравай отвратительного на вид серого хлеба и небольшая горка кусков мяса. Судя по цвету - не очень хорошо прожаренного. Под горкой скопилась небольшая лужица розоватой жидкости.

Первым к угощению подошел встретивший гостей абитриб. Он налил себе полбокала напитка из кувшина, после чего отломил корочку хлеба и положил на нее сочащееся мясо. Откусив половину от импровизированного бутерброда, он сделал глоток из бокала.

- Вероятно, они хотят продемонстрировать нам, что пища не отравлена, - прошептал Туркин, следуя его примеру. - Не будем обижать хозяев!

Несмотря на внешний вид, местная пища показалась Вадиму весьма вкусной. Задумываться о том, чье мясо он ест, не позволял многочасовой голод. Мясо было чуть острым, очень пряным, а хлеб теплым и ароматным. Идентифицировать же напиток доцент так и не смог - он одновременно напоминал свежий квас и холодный напиток из цикория, вкус которого он хорошо помнил с детства.

Остальные жители подземелья просто молча стояли и рассматривали пришельцев. Их практически недвижимые позы не внушали опасения, хотя и совершенно не вызывали предельного доверия. Заметив некоторую настороженность, Эпиметей кивнул женщине, после чего она, с поклоном, поднесла руки к лицу и сняла маску.

На Вадима и Илью Ивановича смотрела настоящая красавица. Огромные хрустально-голубые глаза, бледный фарфор кожи - все это напомнило Коновалову японских принцесс из фильмов, которые показывали по телевизору во время культурных марафонов. Тонкие, точеные черты лица, маленький, чуть заостренный носик, пухлые губы, стройная фигурка - наверное, так и должна была выглядеть настоящая дочь микадо.

“Вы можете называть меня Тэфия, чужаки”, - прозвучал в сознании Вадима мелодичный голос. Доцент почувствовал себя неловко.

- Я - Вадим. А это Илья Иванович. Мы ученые, - прошептал он в ответ, почему-то смутившись.

Профессора, казалось, сейчас окончательно хватит удар. Его глаза были широко раскрыты, а ртом он хватал воздух, будто рыба, выброшенная на берег:

- Вы… Я обязан узнать о вас все!

Вадим ощутил нечто, подобное сильному давлению на сознание.

“Тише. Сейчас вы все узнаете.”

Тэфия передала поднос девочке, стоящей рядом с ней, вновь надела маску. Приглашающе махнула рукой:

“Вас ждут в храме, Ваадим и Илиия. Следуйте за мной.”

Дорога от площади к величественному сооружению из хрусталя оказалась вымощена камнем. Тэфия и Эпиметей шли впереди, а люди перед ними расступались, будто рассекаемые острым носом ледокола.

- Вы заметили, что они представляются нам названиями спутников Сатурна? - спросил у профессора Вадим.

- Действительно,.. - рассеянно прошептал Туркин. - Впрочем, они же сказали, что их настоящие имена произнести очень сложно. Может, они просто стараются сделать наше пребывание здесь проще.

- Наверное да. Но откуда они сами знают эти названия?

“Ничего удивительного. Мы используем те термины и образы, которые уже находятся в ваших сознаниях”, - не дожидаясь догадок профессора ответила Тэфия.

Огромные, массивные ворота храма были изготовлены из черного металла и поднимались метра на четыре над головами археологов. Внутри стояла все та же тишина. Помещение было совершенно пустым - в нем не было привычных ритуальных изображений или предметов. Изнутри он был освещен сотнями тех самых странных химических факелов, разгоняющих тьму флюоресцентным зеленым светом. В центре храма располагался алтарь в виде правильного четырехугольника. Подойдя ближе, Вадим рассмотрел, что он покрыт алой тканью, на которой изображались различные галактики. Наиболее ярко выделен был Млечный путь. На алтаре полукругом стояли семь фигурок, очень похожих на те, что были обнаружены в Хара-хото. Правда, в отличие от тех, в центре стояло божество чем-то похожее на нэцке, изображающее Хотэя [Хотэй - один из семи богов счастья в японской мифологии, бог веселья, благополучия]. Толстая фигурка как будто сидела на четвереньках с прищуренными глазами. За спиной у него были развернуты крылья, делающие местное божество похожим на летучую мышь, страдающую ожирением.

“Это - Заттокуа”, - пояснил Эпиметей, проследив взгляд исследователей. - “Он был тем, кто привел наших прародителей в К`Наа. Он пришел с нашей изначальной родины, из мира Санчир гариг [Санчир гариг - (монг.) Сатурн]."

В это время Тэфия вынесла откуда-то из малозаметного притвора рулон ткани и принялась разворачивать его на полу, украшенном мозаикой. Эпиметей взял с алтаря масляную лампу, очень похожую на те, что принято изображать в качестве иллюстраций к восточным сказкам про Алладина. Поджег фитиль, выходящий из носика. Очевидно, что данный ритуальный предмет был наполнен каким-то ароматическим веществом, поскольку его горьковато-сандаловый запах практически сразу окутал присутствующих.

“Здесь запечатлена наша история. История изгнанников из родного мира. Боги хотят, чтобы все, кто присоединился к нам в нашем уединении, знал о нас все.”

Полотно развернулось, открывая зрителям модульную картину, написанную яркими, ничуть не потерявшими своих цветов красками. Указывая то на один, то на другой отрезок, Эпиметей принялся за свой рассказ.

Многие миллионы лет, появившаяся еще до зарождения жизни на Земле, цивилизация на планете Санчир, мирно существовала в своем, надежно скрытом от других жителей Вселенной, мире. Технически развитые, они регулярно совершали путешествия на соседние планеты. На одной из них они повстречали очень враждебную цивилизацию, называющую себя Ми, которая в итоге развязала страшную войну. В ходе кровопролитных боевых действий обитателям Санчир Гариг пришлось всерьез задуматься о том, чтобы сменить свой опустошенный войной мир на более приемлемый, где их не найдут. Это произошло двести тысяч лет назад. Выбор пал на третью планету от солнца. Такое решение было не случайным - враги не обладали технологиями, способными переносить их на такое расстояние, а климат был для них смертельно опасным. Новое место жительства не обладало приемлемой для их тел атмосферой, однако ученые Санчир смогли разработать технологию, благодаря которой на другую планету переносилось не тело колониста, а лишь его сознание. Кропотливо они исследовали местных жителей, отбирая из них тех, чей примитивный мозг мог вместить новую, гораздо более развитую личность.

Пришельцы заселяли новые тела, адаптировались к ним. Люди того времени были совершенно дикими и неразвитыми. Но колонисты постепенно передавали землянам новые технологии, делавшие их жизнь более комфортной и осознанной.

Тем не менее, на это ушли многие тысячелетия. И со временем человечество смогло бы занять достойное место во Вселенной. Но планам Санчир помешали захватчики. Они напали на Землю, стремясь уничтожить своих противников. Они не учли только одного - колонисты были готовы к нападению. Наставляемые своим божеством, великим Заттокуа, они заранее подготовились к уходу, создав подземное государство, К`Наа. И когда в их дома пришла космическая угроза, они собрали верных им людей и скрылись в недрах горы.

“Кровожадные, подобные ракообразным чудовищам, Ми готовили планету к вторжению слишком долго. Они усилили поглощение углекислого газа из атмосферы океанами, чтобы покрыть Землю льдами. Но мы успели. Наша цивилизация была спасена. Конечно, Ми легко могли бы обнаружить К`Наа, но в глубине нашего нового дома поселился бессмертный Заттокуа. В его власти уничтожить любого из поработителей, рискнувших вторгнуться к нам.”

- На троне своем, во тьме пещер, спит на троне и видит сны могучий бог, окруженный свитой,.. - прошептал завороженный Туркин.

Вадим непонимающе взглянул на него.

- Это стих из “Unaussprechlichen Kulten” Фридриха фон Юнцта, - пояснил профессор.

“Мы построили идеальное общество, в котором отсутствуют войны. Наши боги дали нам все необходимое для того, чтобы жить внутри планеты - пищу, воду, технологии. К сожалению, физически мы не можем выйти на поверхность, и делаем все возможное, чтобы проклятые Ми не воспользовались руками людей и не уничтожили нас так же, как убили всех на Санчир гариг…”

Страшный грохот разорвал тишину, царившую в подземном городе. За ним последовала целая серия взрывов. Эпиметей упал на пол, зажав уши. Оглушенный Вадим в ужасе вскочил на ноги и бросился к выходу. В дверях стояла на коленях Тэфия. Движением руки она остановила беглеца:

“Не стоит бояться. Как вам уже пояснил Эпиметей, мы прикладываем все усилия для того, чтобы люди не узнали о нашем укрытии. Поэтому мы были вынуждены отвести по прорытому тоннелю комбайн, на котором вы прибыли, и взорвать его, уничтожив любую возможность добраться до нас. Однако, мы не хотим, чтобы вы чувствовали себя здесь пленниками. Следуйте за мной, я покажу вам все, что отныне принадлежит вам так же, как и всем нам.”

Неспешный, успокаивающий тон женщины неожиданно полностью успокоил Коновалова - внутри него не родилось ни единой панической мысли. К ним подошли Илья Иванович с блаженной улыбкой, ведомый под руку Эпиметеем, и они вместе вышли из святилища. Профессор без устали повторял - а ведь я был прав! Я был совершенно прав!

***

“Я - Диона. Для меня большая честь жить с тобой, Ваадим”, - склонив голову мысленно представилась юная девушка без маски на лице.

Она была настолько похожа на Тэфию, что у Вадима создалось впечатление, что видит перед собой ее стопроцентную копию, только моложе лет на двадцать.. Именно она встретила Коновалова, которого привели к его новому дому. Двухэтажное строение, как и прочие, было сработано из мощных базальтовых плит. Окна его были выполнены из прозрачной, идеально отполированной слюды. Каменную же крышу венчала башенка с сияющим в ней факелом.

Во время короткой прогулки от храмовой площади, называемой местными Неименуемым городом, к жилому уровню подземного муравейника, им объяснили, что отныне они могут считать себя полноценными гражданами К`Наа. Их приход был предсказан еще десять лет назад жрецами Заттокуа. Об этом было сказано в древних манускриптах, а потому не было сомнений - очень скоро им нужно будет ждать гостей.

Поэтому встречать их готовились заранее. Для людей были построены дома, обставленные так, чтобы жителям земной поверхности было максимально комфортно. Часть местных обитателей добровольно изъявили желание обучать новичков в подземном мире, помогая им освоиться.

- Кажется, они говорят о комете Галлея. Про нее еще говорили, что в 1986 году, ровно десять лет назад, она стала предвестником Чернобыльской катастрофы,.. - прошептал Туркин.

Город-государство уходил в глубины планеты на двенадцать уровней. Верхний, Нэргуй хот, был храмовым, местом, где абитрибы собираются во время праздников и священных обрядов. Дальше шли жилые уровни, грибные плантации, а также фермы, где разводили искусственно выведенных животных и рыб. На максимальной глубине расстилалось темное царство, которое здесь называли Н`Хай. Именно там, в приемлемых для него условиях обитает божество, управляющее подземной жизнью.

Особняки, подаренные Коновалову и Туркину, находились на самом престижном, высоком уровне. Здесь селили ученых, лекарей, старейшин и жрецов. На этом же уровне “муравейника” находились фермы, где выращивали тех самых мутировавших яков, чье мясо и употреблялось в пищу чаще всего.

Эпиметей рассказал, что со временем пришельцы смогут путешествовать везде. Однако сейчас, пока они полностью не акклиматизировались, лучше всего не покидать верхние уровни и жилую часть.

“Организм человека не способен быстро приспособиться к тем условиям, в которых мы живет тысячелетиями,” - пояснил он.

Когда профессор и сопровождавшие его старейшины ушли к его жилищу, Диона провела для Вадима экскурсию по дому. Тэфия не солгала - условия внутри были действительно максимально приближены к человеческим. Первый этаж состоял из просторной гостиной, кухни и небольших кладовых помещений. На втором расположились две спальни, уютный рабочий кабинет и балкон. Как и ожидалось, мебель была каменной. Тем не менее, диваны, кресла и стулья были обиты кожей с очень мягким наполнителем, делающим их очень удобными.

По окончании обхода, девушка вручила Коновалову комплект одежды. Если нижнее белье было изготовлено из ткани, чем-то отдаленно похожей на шелк, то материал верхней одежды определить он так и не смог. Заметив его непонимание, Диона пояснила:

“Это обработанная специальным образом паутина подземных пауков. Ткань из нее очень легкая, прочная и удобная. К тому же, она нормализует теплообмен, что жизненно важно для тех, кто обитает на более глубоких уровнях.”

В гостиную вошла полная, низкорослая женщина. Ее открытое лицо было испещрено глубокими морщинами, губы же улыбались. Ее голос в сознании доцента звучал как низкий, глубокий. Чем-то напоминавший его покойную бабушку. Она пригласила присутствующих на обед. Девушка представила ее, как Фебу.

Нельзя сказать, что стол ломился от угощений. Мясное рагу, пирог с грибами, жареная во фритюре рыба. В качестве напитка гостю предложили все тот же квас, а также местную водку. Живот предательски громко заурчал. Диона и Феба беззвучно рассмеялись.

Голод заставил парня забыть обо всех возможных приличиях. Тем более, еда показалась ему настолько вкусной, что он принялся набивать желудок с ужасающей скоростью. Наевшись, Вадим ощутил необычайное чувство покоя и защищенности. Усталость накатывала непреодолимым валом, глаза слипались. Диона бережно взяла его под руку и провела в спальню, где для него уже была готова свежая, чистая постель. Едва сбросив одежду и обувь, парень положил голову на мягкую подушку и тут же уснул.

Через три дома, в своей спальне, точно так же уснул Илья Иванович.

***

Вертолет санитарной авиации доставил Ингу и спеленутого профессора Зургаана уже через три часа. На аэродроме их уже ожидала карета скорой помощи, в которую бережно погрузили мечущегося в бреду Жэгея. Уточнив, куда именно везут пострадавшего, девушка бросилась искать телефон. Первым делом она позвонила домой, в Иркутск. Рассказав отцу о том, что произошло во время экспедиции, она попросила его забронировать для нее билет домой. Пообещав перезвонить через час, она отключилась, но тут же набрала номер Алимы и попросила ее приехать. Они договорились встретиться в кафе, что находилось в здании аэропорта. Спустя оговоренное время, Инга вновь дозвонилась до встревоженного Степана Аркадьевича. Он сообщил, что ее самолет улетает только утром следующего дня.

К тому времени, как в зал влетела Алима, девушка успела немного перекусить и выпить кофе. После этого они отправились в больницу, куда по словам медиков, был доставлен Жэгэй Зургаан.

Встретили их, не сказать, что дружелюбно:

- Он совершенно не в себе, - объяснила дежурная медсестра Жаргал. Также она сообщила, что скоро его перевезут в психиатрическую лечебницу под надзор.

Она внимательно посмотрела на посетителей, неодобрительно покачала головой:

- Что ж вы не уследили, довели человека до “белой горячки”?

Инга вкратце объяснила, что состояние профессора никак не связано с алкоголизмом, и что все это - последствия посещения глубин пещеры под Отгон-Тэнгер. Пожилая медсестра вдруг нервно дернулась:

- Лазят, где ни попадя… Как будто не знают, что это проклятое место…

Впрочем, повидать “родственника”, Инге разрешили, жестко запретив сильно тревожить больного.

Профессора было не узнать. Он лежал в отдельной палате, раздетый до нижнего белья. Его руки и ноги были зафиксированы мягкими ремнями, прикрепленными к специальным креплениям.

От его привычного, насмешливого выражения на лице не осталось и следа. Сейчас это была восково-бледная маска, сковывающая лицо человека, увидевшего нечто ужасное. Сейчас он пребывал в сознании.

Увидев Ингу, он попытался рвануться к ней, но вязки оказались надежными. Глаза его были совершенно безумными:

- Я видел их, Инга Степановна, видел! Анахай, о которых говорил Самдан! Они хотели сожрать меня! Затянуть в свои норы! Если бы не камнепад, они уже освежевали бы меня. Я никогда не забуду эти жабьи, волосатые морды и паучьи лапы, тянущиеся ко мне. Они пообещали, что придут за мной. И я им верю. Они придут! Скоро придут!

Профессор оглушительно расхохотался. Медсестра сделала ему седативный укол и выгнала посетителей прочь.

Дождавшись лечащего врача, девушки узнали, что у профессора совершенно необъяснимое воспаление паутинной оболочки мозга. Профессиональным языком - менингит.

- Я еще не встречал такого молниеносного развития болезни, - качал головой седой врач. - Если судить по тому, что описали коллеги, доставившие его, я могу предположить только очень сильную интоксикацию. Чем он надышался под землей, я не знаю. Азот, метан, тяжелые углеводороды, сернистый газ, радон... да все, что угодно. Как он вообще выжил, не приложу ума. Но будем наблюдать за ним. Наука сегодня шагнула далеко вперед, и мы искренне надеемся на то,что повреждения мозга не окажутся фатальными.

Попросив разрешения напоследок зайти к Зургаану еще раз, и получив его, девушка вновь вернулась в палату со связанным больным. После успокоительного он крепко спал. Тем не менее, выражение страха на его лицо никуда не делось. Инга поправила волосы у него на голове, погладила по лбу. Кожа Жэгэя была покрыта каплями омерзительного, слизистого пота. Девушка в отвращении отдернула руку, стряхивая с себя эту гадость. Капли его будто сразу испарились, оставив на коже противный, липкий след, который Инга тут же поспешила смыть под краном в уборной.

Ночь девушка провела без сна в дома у Алимы. Утром же ее ждал рейс Улан-Батор - Иркутск. Островок безопасности, уносящий ее прочь из внушающей ужас Азии.

Продолжение следует...

Группа спасателей прибыла из соседнего городка под названием Улястай не так быстро, как хотелось бы Инге. Прошло не менее трех часов, пока в небесах не раздался треск вертолетных лопастей. Еще через час на стоянку въехал грузовик-вездеход со специальным снаряжением и УАЗик с надписью “Цагдаа” [Цагдаа (монг.) - Милиция] на борту. Прибывшие первыми альпинисты и спелеологи сразу же развернули бурную деятельность: оцепили пролом, через который, предположительно, ушли пропавшие без вести, и принялись готовить на костре чай. На все просьбы начать спуск и процесс поисков, они отвечали, что без команды “от начальства” они этого сделать не могут.

Молодой, не старше тридцати лет, милиционер же, вообще начал с того, что предположил убийство. Оккупировал стол в “сокровищнице” и рьяно начал допрос. Опросив всех причастных, то есть - профессора Зургаана и осмотрев территорию, он, наконец начал спрашивать о том, куда могли уйти пропавшие. На все требования Инги ускорить процесс, он только отмахивался и просил “не вмешиваться в дела следствия”. Тем не менее, позволил ей находиться рядом во время работы - как представителю государства, чьими подданными являются исчезнувшие ученые. Впрочем, это мало ей помогало. Без помощи ассистента Жэгэя, Николая, она не поняла бы из их разговора на монгольском ни слова. Переводил он сносно, хоть и не так быстро, как хотелось бы.

- Я просто хотел пошутить над коллегой! - горячился и без того еле сдерживающий нервозность и панику профессор. - Мне даже в голову не могло прийти, что они пойдут в пещеру сами, без никого. Они же опытные археологи, должны понимать все риски. Да и куда они могли пройти? Там, через десяток метров обвал породы. При всем желании протиснуться практически невозможно!

Руководитель спасательного отряда подтвердил слова Зургаана - пещера действительно упиралась в глухой завал. Казалось, операция зашла в тупик. Милиционер уже собрался сворачиваться, когда в лагерь вбежал запыхавшийся спелеолог. С помощью того же ассистента, Инга поняла, что спасателям удалось найти проход, который вполне можно расчистить. А люди без специального снаряжения могли протиснуться в него без особых усилий.

Во второе посещение, грот не вызвал у девушки того восторга, что в первый раз. Теперь ей все здесь казалось особенно мрачным и тревожным. Внизу суетились спасатели. Один из них провел их вглубь, и, подсвечивая мощным прожектором, указал на щель среди валунов. Она находилась в небольшом узком алькове, куда попасть Инга могла была только сложившись в три погибели.

- Если они ушли без особой снаряги, то этот пролом - единственный лаз внутрь, - пояснил он.

Жэгэй и спелеологи долго спорили о том, что делать дальше. С точки зрения спасателей, вариант был только один. И, к сожалению, он мог либо расширить вход, либо уничтожить его полностью, похоронив ученых за ним заживо. Профессор Зургаан отвел девушку в сторону:

- Понимаете, они не смогут попасть внутрь, если эту щель не увеличить хотя бы в два-три раза. А сделать это можно только контролируемым взрывом. Но риск… Инга Степановна, полагаюсь в этом полностью на вас. Если лаз завалит еще сильнее, на его расчистку уйдет больше суток. Может, Илья Иванович не настолько глуп? Может, они уже возвращаются и стоит подождать?

Инга яростно покачала головой.

- Давайте взрывать! И скорее!

- Хорошо. Они расчистят проход. А дальше? Если они до сих пор не вернулись, это может значить, что пещерные ходы уходят вглубь на неизвестно какую длину и глубину…

Волосы на голове девушки, как ей показалось, встали дыбом:

- То есть, вы хотите сказать, что не помните, что писали в своей “расшифровке”?

Зургаан замялся.

- Понимаете… там же был полный бред. Я, действительно, взял оригинальные строки текста с горшка, и притянул за уши их расшифровку. Поймите, все эти драконы с кучей голов и голые чудовища - это просто сказка. Да и сама она, в переводе, уже давно в библиотеке, в столице. Как мы ее сейчас достанем?

Инга устало присела на корточки. Закрыла ладонями лицо. Однако, через несколько мгновений просияла:

- Профессор, спросите у милиционера, когда он собирается в город. Я поеду с ним и позвоню одной знакомой в Улан-Батор. Она сможет достать то, что нам нужно и прочитать мне.

До городка Улястай оказалось всего около сорока километров, и уже через полчаса девушка тряслась по совершенно разбитой дороге в автомобиле. Уставший милиционер заранее предупредил ее о том, что обратно он не повезет ее ни за какие коврижки. Но и это не остановило ее в надежде на спасение своих знакомых.

Несмотря на то, что сорок километров на машине, это не так и много ехать пришлось бесконечно долго. Высадив девушку около здания почты, совмещенного с переговорным пунктом, милиционер дал по газам и исчез в клубах выхлопных газов и дорожной пыли. Сама почта ютилась в маленьком одноэтажном домике, казалось, еще дореволюционной постройки, и чем-то напоминало деревенскую хатку-мазанку.

Внутри Ингу ждало закрытое окошко с табличкой на монгольском. “Что-то типа, ушла на обед”, - подумала она, без зазрения совести стуча по стеклу. Окно приоткрылось, и за ним появилось лицо, по всей видимости, принадлежащее просто невероятных размеров женщине. И она была очень недовольна вторжением. Отчаявшись объяснить, что ей необходимо, Инга выдернула лист из блокнота, написала на нем номер Алимы. “Улан-Батор! Позвонить надо! Срочно!” - тщетно пыталась докричаться она до владычицы окошка.

То ли увидев в глазах девушки панику, то ли просто сжалившись, телефонистка кивнула ей в сторону деревянной лавки, взяла номер и принялась его набирать. Оплатив услугу, донельзя вымотавшаяся и напуганная Инга присела на скамью. На другом ее краю безмятежно курил седой старик. Его подбородок украшали длинная, что называется - козлиная - борода и тонкие усы. Несмотря на жару, он был закутан в драный красный халат, причудливо украшенный черными и золотыми узорами. Голову его венчал не менее изношенный треух. На последнем, как кокарда, был прикреплен пионерский значок с профилем Ульянова-Ленина в языке пламени. Вонь от махорки, которую он курил, смешивалась с невероятным амбрэ от давно немытого тела местного сумасшедшего.

Какое-то время он молчал, бесцеремонно разглядывая девушку. Через какое-то время он придвинулся ближе и со змеиной быстротой схватил ее за перебинтованную ладонь:

- Алахуш ждал девку! Бэнтэн отметила, да? Хорошо покормила анахай! Ай как хорошо! И еще покормишь!

Инга с омерзением выхватила руку из цепкой хватки старика и вскочила на ноги. Отскочила в сторону, как ей казалось, спасительного окна телефонистки. Противный же дед гадко хихикал, спокойно скручивая новую “козью ногу”. Из окошка выглянула женщина:

- Улаанбаатар, тэг арван гурав, нэгдүгээр лангуу.

Инга с непониманием уставилась на нее. Старик же мгновенно указал грязным, скрюченным пальцем на кабинки для переговоров:

- Улан-Батор. Номер на ноль-тринадцать заканчивается. В первой кабинке ждут.

Девушка опомнилась и мышью проскользнула мимо гадкого деда. Захлопнула за собой деревянную с затемненным стеклом дверь. Подняла трубку.

- Алло! Алло! Это я, Инга. Воропаева. Алима, это ты?

Гид оказалась очень удивлена звонком знакомой из России, но выслушав ее сбивчивый рассказ и будучи глубоко поражена ужасными новостями, тут же сказала, что у нее сегодня должны были быть занятия, но она отпросится и поедет в университетскую библиотеку. Они договорились созвониться через два часа, после чего разговор оборвался короткими гудками - оплаченное время закончилось.

***

Находиться в одном помещении с сумасшедшим Инге было страшно. Поэтому, изучив время работы почты, она вышла на свежий воздух и огляделась. Буквально через дорогу от переговорного пункта находилась небольшая чайная, куда она и отправилась, чтобы убить время.

Пожилой мужчина, хозяин чайной, сидящий на колченогом табурете около стойки, к счастью, говорил по-русски. Да и чай здесь можно было заказать самый обычный, черный. Качество его, поданного в глиняном чайнике, оставляло желать лучшего. Но прохлада внутри полуподвального кафе и наличие, хоть и изрядно подсохших, но тем не менее, вполне съедобных пирожных, не оставляло выбора.

Однако, не успев даже немного перевести дух, Инга с ужасом увидела, как в приоткрывшуюся дверь, бочком протискивается страшный дед с почты. Впрочем, хозяин кафе улыбнулся и приветливо кивнул сумасшедшему, как своему старому знакомому. Старик, на плохо гнущихся ногах, проковылял к столику, за которым сидела единственная посетительница заведения, и, не спрашивая позволения, запросто уселся напротив. У Инги перехватило в горле. Камень ужаса буквально рухнул на ее грудь, сдавливая под собой дыхание. Ей показалось, что колючий взгляд безумца просто парализовал все ее члены. Дед же дождался, когда хозяин принесет ему большую пиалу молока, усмехнулся, отпил и сказал:

- Ты, девка, не меня боишься. Ты анахай боишься. И правильно боишься. Только не там, где надо. Я варил в котле детей для них. Страшный я? Они ели их, они страшные. Они вчера мне еще сказали: придет девка. Помешать им хочешь, знаю. А только не трону тебя. Не получится у тебя ничего. Даже помогу. Хочешь узнать, где анахай искать и кормить? Так я расскажу. А и с печатью Бэнтэн помешать им не сможешь. Только чую я, помочь надо глупой девке. Расскажу, где искать тех, кого едят уже. Долго едят, вкусно едят. Живыми едят. Анахай кормить надо, а они и сами едят. Кормить - уважение им оказывать. А я их уважаю, вот и покажу тебе, что искать. Там, за шуудан [Шуудан (монг.) - почта], есть деревья. Ты как все понять захочешь, девка, приходи. Книга у меня есть тайная. Все расскажу, все покажу. Бывай, девка.

Старик допил молоко, растер грязной рукой усы, поднялся и ушел. Инга сидела, вжавшись в пластиковый стул, не в силах пошевелиться. Холод некоего, космического, ледяного страха сковал ее тело. Хозяин чайной поцокал языком, налил какой-то странной жидкости в пиалу и поставил на стол перед нею. Сам же сел на место безумного старика:

- Ты выпей, выпей, девочка. Это кизиловая настойка. Мигом отпустит. А Алахуша не бойся. Он, хоть и черный шаман, а человек неплохой. У меня, когда младшая дочка в коме была, он за минуту ее дух в тело вернул. Видимо, проблема у тебя серьезная, раз он сам помощь предлагает.

Девушка одним глотком опустошила пиалу, даже не почувствовав крепости напитка. После оцепенения на нее напало непонятное ей желание рассказать обо всем, что произошло, этому незнакомому человеку. Рассказ вышел долгий. Хозяин кафе молча выслушал его, после чего вздохнул, и достав из-за стойки связку ключей, кивнул Инге на выход. Посмотрев на циферблат над входом, она поняла, что за давно остывшим чаем и чуть надкушенным песочным пирожным, они просидели практически два часа.

Хозяин кафе закрыл свое заведение и, аккуратно взяв Ингу под руку, неспешным шагом провел ее к почте.

***

В переговорном пункте, как и до этого было пусто. Тем не менее, ждать дозвона пришлось достаточно долго. Тем не менее, хозяин чайной, который только здесь удосужился представиться Павлом, провел все это время с Ингой. Он же взял на себя заказ звонка и обсуждение того, что, если разговор продлится дольше десяти минут, он сам доплатит разницу.

- Почему вы так добры ко мне? - девушку все еще трясло от нервного напряжения, и тем не менее природная подозрительность взяла верх.

Павел невнятно пожал плечами:

- Алахуш не взял с меня ни тугрика за спасение моего ребенка. У нас в Монголии верят в то, что любое добро, которое подарили тебе, ты должен передать людям дальше.

Наконец, телефонистка смогла дозвониться до Алимы и пригласила Ингу в кабинку. Павел остался ждать снаружи. К сожалению, чтобы получить перевод древнего мифа из центральной библиотеки, девушке пришлось бы ждать, как минимум две недели. Неизученные и необработанные работы, по местному закону, можно было получить исключительно за подписью главы ученого совета.

- Я, вкратце, помню эту сказку, Инга. Только, вот там точно не было описания каких-либо путевых вех. Конечно, мне ее рассказывала бабушка в детстве, и, возможно, просто опускала какие-то ненужные и неинтересные подробности. Там, как у вас, “поди туда, не знаю куда”, “изорвал девять халатов, истоптал десять железных башмаков” и все такое. Собака там была заколдованная, это точно. Она еще лапой показывала на дорогу без врагов и ловушек. Прости, пожалуйста. Я очень хотела помочь…

Инга поблагодарила подругу и торопливо распрощалась. Она была просто раздавлена. Время было безнадежно утрачено, и неизвестно чего смогли добиться спасатели. Девушка вышла из телефонной кабинки и практически без сил рухнула на скамью. Павел по-отцовски приобнял ее за плечи, погладил по голове.

- Наверное, ничего не получилось? Послушай, перестань плакать. Если шаман сказал, что может помочь, он поможет. Помнишь, он сказал тебе, что будет ждать тебя в парке, за почтой? Иди к нему. Просто доверься мне - если Алахуш пообещал помощь, то не откажет.

Ноги, казалось, были налиты свинцом. Тело одеревенело. Тем не менее, Инга нашла в себе силы улыбнуться сквозь слезы и выйти наружу. Всем своим видом ее нежданный помощник показывал, что идти к жуткому деду ей придется одной.

Дорогу к маленькому парку найти было несложно - он, действительно, начинался сразу за зданием почты. Одна единственная дорожка вела наискосок через неухоженную лесопосу. По ней девушка и пошла. Старик обнаружился совсем недалеко от входа. Он восседал на спинке скамейки, поставив ноги на сиденье. Увидев Ингу, он оскалил гнилые пеньки, оставшиеся от зубов, в некоем подобии радушной улыбки:

- Пришла девка. Алахуш говорил, что все знает, да. И сейчас знаю, что надо тебе. Только надо мне от тебя услышать, что тебе надо.

Потупившись, Инга, с трудом подбирая слова, рассказала колдуну о том, что произошло с Ильей Ивановичем и Вадимом. Закончила свой рассказ она так:

- И я очень хочу им помочь!

Старик поцокал языком. В его глазах светилось торжество и самодовольство. Всем своим видом он демонстрировал гордость своею ролью в этом кошмаре:

- Да-а-а-а, было. Рассказывал, рисовал, читал. Да. Только дураки харийн, так и не поняли ничего. Не сказки это. Бесы подземные, друзья. Они все рассказали Алахушу, а я - книжникам. Так скажу тебе. Хочешь помочь - поможешь. Слушай внимательно. Анахай пришли к нам, на Дэлхий со звезд. Там они слабыми были. Здесь - сильными. Здесь дышать могли. Здесь есть могли. Здесь рабы были им. Долго жили у нас анахай. Много хорошего принесли. Много нужного придумали. Только через много лет, их нашли враги с мертвыми именами. И пришли убить анахай. Они привели страшного Дэлгэрэнгэ, бога горы, который гнался за анахай. Только анахай умные, да. Они предсказали пришествие врагов. И приготовили себе убежище подземное. Драконов призвали, те копали. Только были и глупые анахай. Они людей в жены брали. Они не-анахай становились. Их выбросили из
Нэргуй Хот. Они рассказали детям, где город анахай спрятан. Но нет туда пути злым детям Дэлгэрэнгэ. Заттокуа надежно хранит их под крылами своими, бьет врагов. Если хочешь друзьям помочь, то сама за ними не ходи. Пусть монголы идут. Дорога простая, да. Мне уже говорят: распечатали гору монголы. Только не пройти им лабиринт. А идти так надо: два часа по ручью под ногами. Не больше. Там первый храм будет. Большой. Там дети бога горы крыланов поселили. Через щели сверху они туда летают спать и жить. Оттуда надо сворачивать только направо. Никуда больше. Как до дракона доберутся, так и пути конец. Помогут друзьям. Ты же должна будешь, как они уйдут по пути, принести дар Бэнтэн. Сильно режь правую ладонь, кропи на четыре стороны и четырежды произноси сакральное имя Хциулькуоигмнзхах. Громко произноси. Без этого не поможешь!

- Какой бред,.. - Инга потерла виски, пряча блокнот в сумку.

Старик затянулся своей вонючей самокруткой, выдохнул клуб дыма:

- Так или иначе они выберутся, да. Сейчас выбираются. Только если хочешь помочь друзьям, слушайся Алахуша. Алахуш знает все про анахай, сам к ним ходил не раз.

Он выбросил окурок на дорожку, встал и, сгорбившись, ушел вдаль.

***

Молодой, юркий таксист, пойманный на местном аналоге автовокзала, согласился довезти Ингу до стоянки археологов за безумные пятьсот тысяч тугриков. Впрочем, несмотря на всю провинциальность Улястая, он проявил неслабое знание экономики, переведя сумму не в сто пятьдесят предложенных долларов, а потребовав на сотню больше. Сошлись на ста пятидесяти - больше у девушки просто не было. Однако, стоит заметить, что его китайский рыдван очень неплохо вел себя на дороге, выжимая по ухабам и бездорожью немыслимые восемьдесят километров в час.

На степь уже легли глубокие тени, когда девушка смогла найти бесконечно уставшего профессора Зургаана. Как и предсказывал шаман, спасатели не смогли найти ни единого следа Туркина и его помощника. Наверное, именно поэтому, узнав о знакомстве Инги со стариком, он воспрял духом.

- Знаете, Инга Степановна, все это, конечно, полный идиотизм. И никто не согласится на ночь глядя, идти за нашими коллегами, опираясь лишь на слова какого-то сумасшедшего. Помните, я сам с ним говорил. Он, действительно тогда, в Баянзаге, рассказывал об этих чудиках в таких красках, что заслушаешься. Поэтому сделаем так. Сегодня нам всем нужно хорошо отдохнуть. Поиски продолжим завтра, прямо с утра. Я попробую донести до спелеологов ваш рассказ, как свои воспоминания. Будто, вспомнил, что писал в расшифровке. Там и видно будет.

Вымотанность сделала свое черное дело. Не успела Инга прилечь у себя в палатке, как сон свалил ее с ног.

Проснулась она от кошмара. В ее видении снова и снова возникал страшный старик. Только теперь он представал в окружении каких-то странных существ, похожих на жирных карликов в масках. Небо над головой было окрашено в кроваво-багровые тона, вокруг гудели на лету большие жуки, заполонившие собой все вокруг. Под ногами булькала смоляно-черная жижа. Старик воздевал над головой руки и злобно шипел: “Кропииииии! Кропииииииии! Хциулькуоигмнзхах!”. Выскочив из палатки, она поняла, что сейчас все еще царит глубокая ночь. Снаружи на пологе белел пришпиленный лист бумаги.

“Уважаемая Инга Степановна! Я решил не дожидаться утра, а отправиться за коллегой прямо сейчас. Если мы не вернемся до рассвета, то вы передадите описание лабиринта пещер спасателям. Буду премного благодарен. Жэгэй Зургаан.”

“Хциулькуоигмнзхах!” - противный голос Алахуша назойливой мухой жужжал где-то на задворках сознания. Покатав на языке это, казалось бы, непроизносимое слово, девушка пошла в сторону обрыва.

Итак, "они ушли по пути" и теперь надо принести дар. Если бы сейчас кто-либо спросил у нее, что она делает, то, вероятнее всего, она даже не смогла бы объяснить это. В душе не было ни страха, ни ощущения иррациональности происходящего. Встав на одинокий валун, (ей показалось, что колдовать лучше на возвышении), она вытащила из сумки шкатулку, купленную на рынке. Из нее все еще торчал лепесток острого лезвия. Глубоко порезав ладонь, она стиснула зубы, и, удерживая боль в глубине души, принялась за дурацкий ритуал. Она брызгала алыми каплями на четыре стороны света и шепотом читала заклинание.

Ничего не произошло. Небо не разверзлось над головой, камни внизу не зашумели. Вокруг была только тихая ночная степь. Неожиданно, будто очнувшись от транса, она бросилась в лагерь, будить начальника спасательной группы.

***

Безумно долгие часы ожидания. Чтобы хоть немного скоротать это время, корящая себя за глупость Инга старалась быть максимально полезной. Она поддерживала костер около спуска в провал, варила бесконечное количество кофе. Связь со спелеологами все время обрывалась. И когда она уже была готова просто свалиться замертво от переживаний, снизу пришла новость: профессора Зургаана нашли. И сейчас пытаются транспортировать его на поверхность. Настораживало только требование экстренно вызвать вертолет санитарной авиации… И об Илье Ивановиче с Вадимом не было слышно ни слова.

Жэгэя вытащили наверх в совершенно невменяемом состоянии. Совершенно седой, в изодранном об острые камни комбинезоне и куртке, он бессмысленно смотрел в одну точку и что-то бормотал на монгольском. Периодически он вскакивал и пытался куда-то бежать. Его ловили и силой усаживали обратно. Кричал, что сейчас он взлетит и своим светом уничтожит всех вокруг. Его пришлось зафиксировать, привязав к строительным носилкам. Прибывший врач диагностировал странное молниеносное помешательство.

Бессменный переводчик Инги с монгольского, Николай, объяснил ей, о чем шла речь:

- Доктор говорит, что такое возможно произошло из-за того, что под землей профессор надышался смеси газов. В пещерах такое бывает. Метан, углекислый газ смешиваются с другими и образуют просто одуряющий состав. От кратковременного дыхания таким могут появиться галлюцинации. Человек может потерять сознание. Но чем дольше он там находится, тем активнее мрет…вымирает…отмирает! Отмирает мозг. В общем, с профессором все плохо.

Туркина же и Коновалова в той пещере, где нашли бредящего Зургаана не было и в помине. Только совершенно свежий обвал свода. И очень вероятно, что под ним и были погребены неудачливые искатели приключений.

Инга попросилась улететь в Улан-Батор вместе с медиками. Заодно пообещав проследить за тем, как будут обстоять дела у пострадавшего до отлета из страны. Наскоро собрав немногочисленные свои пожитки, девушка присела на траву около вертолета. Сзади кто-то притронулся к ее плечу. Обернувшись, будто ужаленная пчелой, Инга увидела пастуха Самдана. Он укоризненно смотрел на нее из-под своих кустистых бровей:

- Накормила анахай? Не послушала меня? Теперь жди. Они никого не оставят за собой. Эх вы, глупые харийн.

Он махнул рукой и, опираясь на свою суковатую палку, ушел в сторону стойбища.

Продолжение следует...

В общем-то, пробираясь в палатку Жэгэя забирать из рундука бумагу, Вадим рассчитывал исключительно на то, что Илья Иванович ознакомится с нею и прикажет вернуть на место. Однако, реакция профессора стала для него несколько удивительной. Он пришел в совершенно нездоровое возбуждение. В скудном свете карманного фонарика-жужжалки он жадно всматривался в бисерный почерк и что-то бормотал под нос. Время шло. Наконец, он сложил лист и азартно прошептал:

- Вадим, мы отправляемся туда прямо сейчас!

Доцент остолбенел. И даже попытался привести учителю массу доводов, почему это делать категорически нельзя. Начиная от опасности и потенциального вреда для жизни, и заканчивая тем, что такой поступок попросту нарушает все принципы коллегиальности. И все эти аргументы Туркин отмел одним взмахом руки. Мол, если молодой человек трусит и отказывается сопровождать его на пути к открытию, то пусть остается в лагере. А сам профессор безотлагательно идет в пещеру, чтобы проверить свою гипотезу на деле.

Вадим и сам понимал, что дождись они утра, Зургаан обнаружит пропажу и начнется скандал. И, уж конечно, воспользоваться расшифровкой стихотворения-карты им не удастся. А любопытство, как известно, не порок. Да и победителей не судят. Ну и решение сопровождать профессора было очень даже рациональным - это и подстраховка, и возможность оказать помощь при несчастном случае, буде он случится.

Сборы не заняли много времени. Коновалову достаточно было тихо вытащить из палатки комбинезоны, небольшие рюкзаки с набором археологических инструментов и, конечно же, мощные фонари. На шею повесил фотокамеру со вспышкой. Задерживаться надолго он не планировал, поэтому еды, кроме пары пачек галетного печенья, парень решил не брать. Проходя мимо палатки Инги, Вадим задержавшись, прислушался. Девушка беспокойно спала, ворочаясь и, казалось, еле слышно хныкая. Будить ее он не решился.

Лагерь мирно спал, когда пара заговорщиков покинула его территорию и отправилась к месту проведения раскопок. Включать фонари им не пришлось - луна ярко светила над степью, накрывая ее своим мистическим светом. Тем не менее, доцент осторожничал и немного тормозил рвущегося в бой Туркина.

Когда, чуть менее чем через час, они добрались до чернеющего под холодным, злым взглядом звезд провалу, профессор почесал голову:

- А вот об этом, друг мой, мы и не подумали. Допустим, меня ты сможешь опустить вниз, управившись с лебедкой. А сам-то как потом?

- Не беспокойтесь, - усмехнулся доцент. - Я слезу вниз по веревке. А вот обратно… Тут у нас, действительно, возникнут проблемы.

Туркин легкомысленно махнул рукой:

- У нас же с собой есть рация. Подождем до утра и свяжемся с рабочими. Поэтому, вперед! Нас ждут великие дела!

Как бы не казалось это легким, контролировать лебедку во время спуска платформы, в одиночку, оказалось несколько проблематично. Ворот, рассчитанный на то, что орудовать им будут, как минимум, двое-трое, то и дело стремился вырваться из рук. Когда же профессор оказался внизу, Коновалов надел плотные перчатки, чтоб не травмировать ладони, взялся за прочный канат. Физически крепкий, он достаточно легко преодолел расстояние до насыпи на дне.

Воздух был немного спертым, но дышать вполне можно было без проблем. И все равно профессор заставил доцента надеть респиратор. Решив сэкономить аккумуляторные батареи прожектора, они включили фонари на касках и двинулись к входу в саму пещеру.

Уже внутри исследователи выяснили, что большую часть осыпавшегося свода рабочие успели разобрать. Теперь худо-бедно, через нее можно было перебраться на другую сторону. Впрочем, делать это Туркин не спешил. Было понятно, что обнаруженный им наскальный рисунок интересовал его не меньше, чем поиск дальнейшего пути. Он возбужденно рассматривал его детали, постоянно делая пометки в небольшом блокноте. Вадим также заинтересовался этим безмолвным свидетелем древности. После того, как доцент и его учитель специальными шпателями и кистями аккуратно счистили налет с рисунка, он проявился во всей красе.

Теперь появилась возможность рассмотреть его в подробностях, становилось понятно, что на камне была высечена не рядовая история из жизни первобытных людей. Изображенные фигуры людей чем-то отдаленно напоминали те самые статуэтки Хара-Хото. Десяток человечков колонной двигался в сторону символической рамки, под которой они в дальнейшем проходили ползком. По обе стороны арки стояли две высокие фигуры без рук. За нею были расположены несколько человечков, уже вставшие на ноги. Над их головами были выбиты странные лучики. При этом еще несколько человечков просто лежали у их ног. За спинами стоящих.

- Смотрите, друг мой! - почти кричал Туркин. - Это же не просто сцена перехода! Это полноценное изображение того, как именно он осуществлялся! Взгляните, здесь мы можем видеть, что не все желающие могли попасть в новый, подземный мир. Высокие существа, это, несомненно, те самые проводники древней расы. Они охраняют некий прибор, благодаря которому и проводился отбор “годных” людей. Некий сканер, позволяющий определить набор качеств - физического здоровья, генов или еще чего-то такого у претендентов на переселение. Видите, часть из них остается лежать на земле. Возможно, те люди, которые по мнению этой техники не соответствовали необходимым критериям, попросту погибали.

- Но, вы же говорили, что некоторая часть представителей этой расы осталась на поверхности?

- Именно так, Вадик, - профессор повел лучом света в начало картины. - Видишь, перед колонной стоят три человека? Они еще, кажется, плотной группой стоят. И они ниже ростом, нежели те, кто движется к сканеру. Очевидно это те, кто заведомо не прошли отбор по внешним признакам. Более слабые, больные… тут возможны самые разные варианты. Обрати внимание, они даже не рискуют пройти дальше. Осознают опасность, или их даже вообще туда не подпускают.

- Своеобразная евгеника? - поинтересовался Коновалов. - Искусственный отбор?

Похоже на то. Вероятнее всего, неведомые нам существа подбирали членов подземного анклава не только по внешним, но и по каким-то внутренним признакам. Будь любезен, сделай пару снимков, и пойдем дальше. Возраст этого изображения и прочие его детали будем изучать потом.

***

Углубившись в пещеру, вскоре археологи поняли, что пройти далеко им не удастся. На их пути возвышалась огромная куча неподъемных валунов. Туркин досадливо топнул ногой: мол, что за подлость! Вадим же, наоборот, ощутил некоторое успокоение - ему откровенно не хотелось идти в неизученные тоннели без технической поддержки и полноценной группы спелеологов.

Профессор молча сел на заботливо расстеленный туристический коврик. Он был расстроен. Также молча он вытащил из планшета, висевшего у него через плечо, бумагу, похищенную у коллеги, и погрузился в чтение. Сколько прошло времени, доцент точно сказать не мог - свой хронометр он забыл в палатке, а сам он немного задремал. Сказалась усталость. Впрочем, крепко уснуть у него не получилось - от туркинского сдавленного вопля радости он тут же вскочил на ноги.

- Друг мой, а ведь все очень просто и понятно. Скорее, за мной!

Выбравшись из пещеры, Илья Иванович указал доценту на то самое сооружение из дерева, о котором еще недавно спорил с Зургааном.

- О чем мы думали? Смотри, если мои домыслы верны, и протораса транспортировала вниз по этой конструкции свои пожитки на телегах, то как они их разворачивали в сторону пещеры?

Оценив ширину “предбанника”, Вадим покачал головой:

- Действительно, это было бы очень сложно сделать. Разве что, это были ручные тележки…

- Если судить по той колее, что была выдавлена в бревнах колесами, это точно были обычные повозки. А значит, им нужно было двигаться исключительно прямо, - Туркин проследил взглядом траекторию движения транспорта. - Вон, видишь склон? Который похож на козырек?

Парень включил прожектор и, осторожно обходя по выступающим камням выемки, наполненные водой, подошел к указанному месту. Склон в этом месте углублялся, полностью уходя в тень. Протискиваясь между валунами, являющимися очевидными следами обвала, он действительно смог добраться до более широкого проема. В мощном луче света стал виден неширокий лаз, в который они смогли протиснуться по-пластунски. Первым внутрь пробрался Вадим. Лаз был не очень длинным, и уходил под землю с небольшим уклоном где-то метра на два с половиной. В конце он резко обрывался и уходил вниз. В свете налобного фонаря можно было увидеть дно пещеры. Тем не менее, доценту пришлось выбираться обратно и начинать новый спуск, на этот раз - вниз лицом и ногами вперед.

От лаза до дна было совсем не высоко, поэтому ступив на твердую землю, Вадим сигнализировал Илье Ивановичу, что обнаруженное место совершенно безопасное. Пол открывшейся пещеры был абсолютно сухим, а сама она вполне высокой, чтобы передвигаться внутри не наклоняясь. Парень помог профессору спуститься, после чего, уже с помощью прожектора, они смогли рассмотреть пещеру более внимательно.

Широкая, не менее пяти метров в диаметре, она уходила вперед под тем же небольшим уклоном. Туркин пребывал в экстазе:

- Так-то, друг мой! - он буквально приплясывал от радости. - Я, старый дурак, должен был сразу догадаться, что входов должно быть минимум два. Даже, если “друзья с Луны” забрали с поверхности всего сотню человек, вещей у них должно было быть достаточно много. Начиная от запасов пищи и заканчивая необходимыми в быту предметами. А учитывая то, как мало артефактов они оставили наверху, забрали они с собой практически все, что было возможно. То есть, повозок у них было много. Не меньше тридцати на сотню поселенцев.

- А у меня есть вопрос, Илья Иванович,.. - Задумался Вадим. - Получается, они вели с собой еще и живность. Яков, например. Ну, чтоб не тащить на себе весь этот скарб. Интересно, как зверье отреагировало на такую смену условий? Они же должны были начать паниковать и метаться, отказываясь уходить под землю.

- К сожалению, на этот вопрос я ответить тебе не могу. Нет, конечно, я могу сделать несколько бредовых и фантастических предположений, но уверен, ты это сможешь еще лучше, чем я.

- Ну да, - кивнул Вадим. - Повозки могли вообще тащить роботы какие-нибудь. Работающие на навозе яков.

Профессор развел руками и, махнув рукой, решительно зашагал вперед, в темноту. Доцент поправил каску, удобнее разместил поудобнее на спине рюкзак и поспешил за ним.

***

- Согласно расшифровке, мы должны идти не сворачивая, - пробормотал Туркин, остановившись в очередном пещерном зале, из которого дальше вели три рукава-коридора. - И какой же путь выбрать?

Вадим поскреб в затылке. Подошел к каждому из ответвлений, поочередно заглядывая в каждое. На минуту задумавшись, он попросил у профессора его блокнот и принялся что-то там рисовать.

- Вот, Илья Иванович, посмотрите сюда: если мы взглянем на эту пещеру как бы сверху, то сможем провести воображаемую прямую линию от того входа, через который мы сюда попали. А значит, если нам нужно идти строго вперед без поворотов, то наш коридор тот, что слева от нас.

Но логика подвела Вадима. Еще через какое-то время блужданий по темным коридорам по схеме, им предложенной, они уперлись в тупик. Залы становились все больше, тьма все непрогляднее. С каждым десятком метров вглубь температура воздуха все повышалась. Становилось ощутимо душно и жарко. Пот лил ручьем и застил глаза. Паника медленно, но верно брала верх над рациональным началом. Все чаще в сознании Коновалова мелькала мысль о глупости затеянного предприятия. Появился неодолимый страх за собственную жизнь. Гулкое эхо шагов, шорох камешков, скрипы - все это заставляло его ноги дрожать.

Несколько раз они они натыкались на массивные залежи гуано, сообщающие о большом количестве летучих мышей. Чуть позже им даже “посчастливилось” спугнуть огромную стаю этих зверьков. На глубине, в окружении каменных стен и валунов, бьющие крыльями и мечущиеся нетопыри, определенно, вызывали иррациональный, панический страх. Спасаясь от когтистых крыланов они исследователи метались из тоннеля в тоннель.

Когда, наконец, охвативший их ужас отступил, они обнаружили, что окончательно и бесповоротно заблудились. Вначале пути, в каждой пещере, по настоянию Туркина, они оставляли специальные метки. Сейчас же они не могли найти ни одной. Сами же залы были до того похожи друг на друга, что обнаружить хоть какой-то узнаваемый ориентир было нереально. Положение усугубляло то, что походный хронометр профессора остановился еще в самом начале пути, а фонари на касках светили настолько тускло, что в их лучах можно было с трудом рассмотреть только кончики пальцев на вытянутой руке. Оба археолога упали духом.

- На сколько нам хватит прожектора? - уныло спросил Илья Иванович, вяло пережевывая галету.

- Не знаю. Судя по тому, сколько заряда батареи мы израсходовали, еще часа на два. Не больше.

- Плохо.

Впрочем, их ожидания не оправдались. Мощный фонарь начал умирать уже через какие-то полчаса. Надежды на то, что за ними придет спасательная группа не было. Как и еды. Вскоре они оказались в полной темноте, едва-едва нарушаемой слабым светом налобных фонариков.

В пещере царила зловещая тишина, лишь изредка нарушаемая шорохами и редкой капелью. Она предельно усиливала чувство изолированности и безысходности. Казалось, время замерло. Неизбежность трагической гибели проникла в каждую клетку тела Вадима. Никакой надежды не было. В сознании жил исключительно липкий, обездвиживающий все члены страх. Дышать становилось все тяжелее, будто камень сдавил грудь. Тревога, жара, темнота и неизвестность - все, что осталось в сознании, заполонило его до краев.

Внезапно профессор дотронулся до его плеча:

- Мой друг, это у меня уже галлюцинации или ты тоже это видишь?

Доцент, напрягая зрение, посмотрел туда, куда указывал учитель. Действительно, где-то вдалеке, расстояние предугадать было очень сложно, был виден крохотный источник света.

- Одинокая звезда, что сияет в темноте затерявшимся среди камней! Вадик, ну-ка, давай осторожно…

Помимо этого, со стороны “звездочки” ощущался спасительный сквозняк. “Добрый знак”, - подумал Вадим. Для исследователей пещер, активное движение воздуха говорило о том, что там, вдалеке, есть потенциальный выход наверх.

Медленно, делая осторожные шаги, аккуратно ощупывая ногами камни под ногами, археологи двинулись в сторону этого огонька. Сколько времени занял путь, проделанный ими практически на ощупь, они не могли даже предположить. Одно можно было сказать точно - он был долгим. Когда же, наконец, они ступили под своды неизвестно какого по счету зала, Коновалов ахнул. Под самым потолком, подобно слабосильной лампочке, светился массивный сталактит. Но еще более удивительным было то, что справа от пещеры, за небольшим рукавом коридора, свет становился еще более ярким - казалось, там, хоть и весьма тускло, но все же, светился весь зал.

Профессор потрясенно помотал головой, словно пытаясь сбросить наваждение:

- Согласно “Кристальному гроту”, именно там, за этой звездой, и должен находиться ключ.

С прежней осторожностью, не спеша, ученые преодолели короткий, невысокий проход. Новый зал действительно светился весь целиком. Впрочем, свечение исходило не только от сталактитов и сталагмитов, но еще и от неведомой Коновалову и Туркину белесой плесени, от низа до верха покрывающей стены пещеры. Вадим изумленно молчал. Профессор же, казалось, вовсе не разделял его восторга. Он покопался в своем планшете, судорожно вытащил распечатку его любимого стихотворения.

- Пес, лежащий ниц… Пес… Какой пес имеется здесь ввиду? Может, эти сталактитовые образования как-то складываются в изображение созвездия?

Некоторое время Вадим пытался рассмотреть на своде пещеры черты звездного скопления, названного Большим Псом. Впрочем, скоро ему это занятие наскучило, и он сделал несколько шагов к стене. Очень хотелось рассмотреть таинственную, флюоресцирующую плесень поближе. На мгновение позабыв про осторожность и слепо понадеявшись на зрение, он споткнулся о массивный булыжник и растянулся во весь рост. Благодаря перчаткам и комбинезону травм он не получил, но зато, поднимаясь, обратил внимание на неровную возвышенность в практически не освещенном тусклым светом углу. Если посмотреть на нее снизу, создавалась иллюзия того, что смотришь на собаку, что лежит на земле, подняв голову.

Указав на находку профессору, доцент обошел вокруг этой неровности. Карманный фонарик-жужжалка не давал много света, но хоть что-то рассмотреть становилось возможно. Так, около “задних лап” зверообразного каменного уступа, Вадим увидел непонятный предмет, привлекший его внимание блеском. Подняв его, Коновалов подозвал Илью Ивановича.

- А вот и “роза в хрустале”!

Конечно, розу найденный предмет напоминал меньше всего. Скорее это был до гладкости отполированный кусок слюды. В его середине, будто в жеоде, находились вкрапления чего-то ярко-красного. По форме этот осколок напоминал руку очень маленького человека, если бы тот сначала сжал пальцы в кулак, а потом большой, указательный и мизинец оттопырил в стороны. Донельзя довольный профессор сунул этот артефакт к себе в планшет.

Сквозняк становился все сильнее, и жара благодаря нему переносилась намного легче.

- Теперь, согласно “Гроту”, нам нужно двигаться исключительно по правилу правой руки. Мой друг, посмотри, пожалуйста, где-то около собачьей головы очень может быть проход, ведущий в нужном нам направлении.

- Тоннель направо нашелся не сразу. Скрытый за кустом испускающих призрачное сияние сталагмитов, он умело маскировался под широкую трещину, “щучкой” уходящую вглубь и вправо.

По сложившейся традиции, первым в нее пробрался Коновалов. Принял рюкзаки и вещи профессора. За ними - помог спуститься ему самому. Крепко стоя на ногах в новой карстовой полости, исследователи попытались осмотреться. Камера оказалась не настолько большой, как предыдущие, а потому из четырех возможных коридоров, они легко выбрали тот, что находился справа от лаза. Утерев пот, Вадим решил сделать небольшой, на несколько минут привал. Поболтав практически пустой флягой, на дне которой оставалось еще немного жидкости, он тяжело вздохнул и передал ее профессору. Влаги тому хватило буквально на глоток. Парень присел на каменный пол пещеры, с облегчением для спины опершись о камень. На тыльной стороне ладони он почувствовал какое-то движение. Приподняв руку, он с омерзением стряхнул с нее жирную, полупрозрачную многоножку, традиционного обитателя пещер.

- Тссс-с-с! - вдруг сказал Илья Иванович, прислушиваясь.

Вадим вскочил на ноги и последовал его примеру. Пещера наполнилась шорохом. Он вытащил фонарик и принялся быстро нажимать на рычаг, пытаясь хоть немного осветить окружающее пространство. Когда луч стал достаточно ярким, они оба, громко топая, бросились в проход.

Каменный пол пещеры, будто живым ковром, покрывали пауки. Небольшие, окончательно утратившие в темноте пигментацию, они быстро ползли на человеческое тепло. Хитиновые тельца, не более сантиметра в длину, полагалось на шести основных, раскинутых в стороны конечностях. Еще две лапы торчали перед головогрудью, жутко и непривычно изгибаясь под прямым углом. Где-то, на окраинах сознания, Вадим понимал, что эти ползучие твари вряд ли обладают сколь много сильным ядом, если таковой у них вообще есть. В условиях подземелий таких практически не существует. Тем не менее, иррациональный человеческий страх перед тысячами покрытых волосками лапок гнал мужчин лучше всякого кнута.

Пробежав таким образом несколько пещер, они с облегчением остановились отдышаться.

- Neoleptoneta myopica [Зубчатый пещерный паук]. Эндемическое членистоногое, которое, как мне казалось, водится исключительно в Америке, - профессор поднял палец вверх. - Кстати, они абсолютно безвредные.

- Почему же вы тогда бежали впереди меня? - усмехнулся Вадим.

Туркин только развел руками:

- Подловил, друг мой. Просто страшно было. Ты же видел, сколько их там?

Наконец, придя в себя, они осмотрели место, в которое попали. По виду пещера не отличалась от предыдущих - все тот же сланец, те же тьмяно светящиеся люстры-сталактиты под сводом. Тем не менее, она была чуть другой. Во-первых, на ее дне, в трещинах, появилась влага. Небольшие, тонкие, как нити, ручейки сливались в лужицы и давали надежду на то, что неподалеку вполне может обнаружиться подземный источник. Во-вторых, она была сильно вытянута в длину. Если остальные посещенные полости были более-менее похожи на неправильные купола, то эта тянулась на много метров в темноту, медленно но верно сужаясь. Кроме того, со стороны дальнего ее конца доносился еле слышный звук капели. И еще чего-то, напоминающего ветерок, гуляющий между дольменами.

Когда немного отдохнувшие и воспрявшие духом ученые дошли до конца пещеры, с трудом освещая себе путь “жужалкой”, они остолбенели. Тоннель резко сворачивал в сторону, открывая глазам исследователей огромный, сравнимо с предыдущими зал. Оценить его размеры было очень сложно. Светящиеся сталактиты располагались слишком высоко, а наросты внизу создавали причудливую иллюзию люминесцирующих джунглей. Плесень на стенах также отсутствовала, погружая окружающее пространство в психоделическую бесконечность.

В центре же зала можно было рассмотреть очертания некой, кажущейся циклопической, по сравнению с человеческим ростом, фигуры. Издалека, в едва-едва освещенной пещере, она напоминала причудливый строительный механизм. Вроде трактора. Профессор не стал осторожничать, и чуть ли не бегом кинулся к нему:

- Вадик, мы, кажется, стоим на пороге грандиозного, исторического открытия! Вперед!

- Только о нем никто не узнает,.. - проворчал доцент, поправляя лямки рюкзака и ускоряя шаг.

Пробираться через “заросли” сталагмитов оказалось делом несложным. Если бы не лужи под ногами, обходить которые приходилось, чтобы не рисковать, они добрались бы намного быстрее. Да и сама иллюзия близости загадочного объекта оказалась весьма обманчивой. Поэтому, когда минут через пятнадцать блужданий по лабиринту капельных образований, они добрались до места, то обомлели еще раз. Объект действительно оказался металлическим и больше всего своими формами напоминал гигантского уродливого червя. То, что у нас назвали бы кабиной, было похоже на прозрачный одинокий глаз, расположенный чуть сбоку на голове. Впереди глаза находилась распахнутая, усеянная миллионами “зубов” пасть подземного монстра. Туловище чудовищного приспособления было весьма широким и скрывалось за толстой проржавевшей обшивкой. Замыкал конструкцию длинный хвост, по обе стороны которого открывались непонятного назначения люки. Вверх, на высоту метров двух, от него отрастали толстые шипы.

Рядом с чудовищем валялись остатки истлевшей одежды. По внешним признакам - человеческой. Впрочем, они пребывали в столь плачевном состоянии, что сделать какие-то выводы было сложно. Определить, что когда-то эта ветошь была одеждой можно было исключительно по тому, что у нее когда-то были рукава, закрепляемые у запястий ремешками, изготовленными из странной материи, вроде синтетической. Рядом с ним валялись обломки маски.

- Похож на того абитриба, о котором рассказывала Инга, - прошептал доцент.

Механизм, а это был несомненно он, был выполнен достаточно примитивно, но при этом у смотрящих на него складывалось однозначное впечатление о его футуристичности. Пока изумленный профессор бродил вокруг машины, изумленно цокая языком и пытаясь делать зарисовки, Вадим, по специальным выступам, держась за металлические прутки по сторонам “глаза”, забрался в кабину.

Никаких удобств или средств управления этой техникой внутри не было. На том месте, где, по логике, должна находиться панель приборов, была всего одно единственное углубление. Вместо сидений внутри машины было просто невысоко приподнятое днище. Коновалов пожал плечами и приготовился было спускаться вниз, но ему помешал забирающийся внутрь Туркин:

- Олгой-Хорхой [Легендарное существо, безголовый толстый червь, якобы обитающий в безлюдных пустынях Монголии и убивающий крупный скот и людей на расстоянии, предположительно ядом либо разрядом электричества], Вадик! Олгой-Хорхой! Тот самый “монгольский смертоносный червь”, о котором писал безвременно почивший Локхард из экспедиции профессора Эндрюса в 1922 году. Мифическое существо, убивающее все живое на своем пути, обитающее в песках пустыни Гоби. Если верить легендам, оно копает огромные подземные тоннели, питается каменной крошкой. На поверхность же выбирается очень редко и исключительно по ночам! Ух ты, смотри сюда…

Покопавшись в планшете, археолог вытащил найденный ранее отполированный слюдоподный осколок. Он идеально подходил под выемку на “торпеде”. Туркин покрутил его в руках, а затем осторожно вложил внутрь. Ничего не произошло.

- Может, на него нужно нажать посильнее? - предположил Вадим.

Илья Иванович привстал на четвереньки и, положив ладонь на предмет, с силой вдавил его внутрь.

Будто среагировав на это, изнутри металлического монстра раздалось урчание, больше похожее на то, как пыхают чуть сырые дрова в костре. Профессор быстро убрал ладонь, но ничего не изменилось. Звуки из чрева макабрической машины становились все громче. Вадим попытался вытащить “ключ” из “замка зажигания”, но тот прочно сидел внутри, не сдвигаясь даже на миллиметр. Передний диск, пасть усеянная зубами, медленно начала вращаться, скрипя целую вечность не смазанными деталями. Доцент схватился за импровизированные поручни, чтобы выбраться из кабины, но резко отдернул руку. Его ощутимо ударило током.

Олгой-Хорхой зашевелился и внезапно двинулся вперед, сокрушая на своем пути сталагмиты и камни. Добравшись до стены пещеры, “зубы” вгрызлись в нее, проделывая отверстие с такой скоростью, что их производительности позавидовала бы любая современная техника.

Червь рыл новый тоннель со скоростью десятка метров в минуту. Ученые оказались в кромешной тьме. Сжавшись в комок, они просто слушали, как макабрическая машина углубляется в породу. Шипы на хвосте немилосердно драли свод нового хода, попутно осыпая его за собой.

Мрак и безумие окончательно поглотили профессора Туркина и его ученика.

Продолжение следует...

До сумерек закончить расчистку тоннеля не удалось. Вымотавшиеся за день работники и ученые поужинали баншем - сытным блюдом, похожим на вареники с мясом, быстро разошлись по палаткам. Инга в одиночестве сидела на бревне, у огня, делая в блокноте какие-то наброски. Судя по тому, как она периодически бросала взгляды на толстяка Зургаана, рисовала она именно его.

Возле “сокровищницы” продолжал гореть фонарь, освещавший неразлучную пару ученых и доцента Коновалова. Спор между Туркиным и монголом накалялся до предела.

- Ты просто обязан отдать мне расшифровку, - горячился Илья Иванович. - Вся наука требует этого! Пойми, мы обязаны изучить достоверность “грота”. Если моя теория оправдается, наши имена будут вписаны в золотые скрижали прогресса! Если факт наличия в этом месте следов abiit tribus [(лат.) Ушедшее племя] подтвердится, то это даст толчок новому витку исследований недр нашей планеты. Плюс, не забывай, что существование подземных цивилизаций укажет нам на ошибки в отношении протоплемен. Если они были на короткой ноге и свободно контактировали с представителями иных миров, то и их уровень технической подкованности вполне мог быть очень значительным! Подумай, сколько открытий нам сулит в будущем находка их артефактов!

- Даже не настаивай, - Жэгэй оставался непреклонным. Впрочем, несмотря на его суровость, глаза его смешливо блестели. - Расшифровку надписей ты не получишь. Во-первых, это смертельно опасно. Илья, идти в неразведанные тоннели без подготовки, команды спелеологов и спасателей это самоубийство. А нести ответственность за твою жизнь я не собираюсь. Во-вторых, это бред. Ну как, скажи мне, взрослый человек может верить в сказки о пришельцах из глубин космоса? С чего бы им поддерживать и помогать каким-то дикарям? Если бы они хотели просто исследовать наши подземные ресурсы, они справились бы и без косматых аборигенов, напяливших на себя шкуры диких животных и приходящих в мистический экстаз от горящего пламени! Это же противоречит элементарной логике и законам разума. Даже, если мы предположим, что на заре человечества некие инопланетные путешественники все-таки посещали нашу планету. Что мешало им просто назначить себя местными богами? Кстати, по твоей гипотезе, именно так наши предки и считали. Тогда они практически бескровно захватили бы Землю, изъяли ценные для них металлы и переправили к себе. А нас просто бросили бы, как колониальная Франция гаитян.

- А если все не так просто?! Смотри, ряд источников, найденных в могильниках на территории Монголии называет эти племена или, как считаю я, расу не иначе как прямыми потомками богов со звезд. Если это так, то все становится предельно просто и понятно. Пришельцы заботились о своих детях!

- Ну да, ну да! Конечно! - рассмеялся монгол. - Прилетели высшие существа, боги. Уестествили пару-тройку обезьян. И произошли мы. За такое, милчеловек, и по роже дать можно!

- Да нет же, - продолжал гнуть свое Туркин. - Никто никого не уестествлял. Согласно одной из теорий развития человечества говорилось, что часть племен и рас - это прямые потомки пришельцев из других миров. Если мы суммируем данные из ряда древних манускриптов, то вполне складывается такая картина. Экспедиционный транспорт инопланетян потерпел кораблекрушение на Земле-матушке. Пришельцам пришлось приспосабливаться к жизни на чужой для них планете. Попутно они выяснили, что она является хранилищем ценных для них химических элементов или металлов. Конечно, часть из выживших по каким-то причинам деградировала и вымерла. А другая - приспособилась к условиям новой колонии. Со временем, возможно через сотни, если не тысячи лет их смогли найти “свои”. К сожалению, их потомки полностью адаптировались к условиям жизни у нас, потому забрать их всех домой стало невозможно. Вот их и увели в подземелья.

Закончить мысль Илья Иванович не успел, так как его оборвал девичий крик со стороны костровой площадки. Бросившись туда, они увидели Ингу, зажимавшую рану на ладони, из которой обильно текла кровь. Позвав полевого медика, мужчины принялись расспрашивать ее, что с нею, собственно произошло.

Не чувствуя большого желания спать, девушка сидела около костра и рисовала. Вскоре стало совсем темно, а потому, отложив карандаши и бумагу в сторону, она достала из сумки шкатулку и принялась вертеть ее в руках. Пытаясь найти секрет хитроумной защелки, который, по словам продавца, еще никто не мог обнаружить, она обследовала все щелки и узоры. В какой-то момент раздался щелчок, шкатулка распахнулась. Вместе с этим из нижней ее части выпрыгнуло небольшое, но очень острое лезвие. Именно оно и распороло ладонь. Подоспевший студент-медик, подрабатывающий в экспедиции, обработал рану, наложил противовоспалительную мазь и сделал перевязку. И никто из присутствующих не обратил внимание на то, что в то время, когда пожилые ученые, будто наседки, опекали девушку, Вадим Коновалов отошел куда-то в сторону.

Раненую отвели в палатку. Медик решил перестраховаться и дополнительно вколол Инге вакцину от столбняка. Связано ли это было с прививкой или нет, но Инга внезапно почувствовала сильную слабость. Она завернулась в спальный мешок и уснула. Археологи, посидев еще немного, также отправились спать. Профессор Туркин же продолжал сидеть около почти погасшего костра, мечтательно разглядывая мерцающие на небосклоне звезды.

“А, ведь, действительно, насколько мало мы знаем о тех далеких мирах”, - размышлял он, когда подкравшийся сзади доцент осторожно положил ему руку на плечо.

- Тс-с-с-с, - прошептал Вадим. - Илья Иванович, идемте со мной. У меня есть кое-что, что обязательно вас заинтересует!

Недоумевающе посмотрев на ученика, профессор совсем по-стариковски закряхтел и, поднявшись с бревна, пошел за ним. Когда они отошли от лагеря метров на двести, Коновалов заговорщицки прижал указательный палец к губам. Из-под куртки он вытащил сложенный вчетверо лист бумаги, исписанный мелким почерком. Включив маленький карманный фонарик, он протянул текст профессору. Туркин едва устоял на ногах: в его руках была та самая расшифровка, которую он пытался всеми правдами и неправдами выпросить у своего монгольского коллеги.

***

Инга проснулась на рассвете. Несмотря на внезапную слабость, навалившуюся на нее с вечера, сейчас она чувствовала себя бодрой. Вспомнив о просьбе Вадима написать для него картину, она заглянула к нему в палатку. Ни Вадима, ни его рабочего комбинезона внутри не было. Решив, что молодой человек ушел на реку, девушка достала этюдник и собралась пойти туда же. Вадима там не было.

Когда через пару часов, сделав несколько набросков, она вернулась в лагерь, то первым делом услышала шум. Решивший с утра поработать с картой и топографическими съемками, Зургаан обнаружил, что в его вещах кто-то рылся. Почти сразу же выяснилось, что у него пропали фотографические снимки и ряд документов. Включая пресловутую расшифровку текста, которой Жэгэй дразнил Туркина.

Впрочем, сам монгол не выглядел расстроенным:

- Ай-ай-ай! Какие нехорошие люди! - притворно ужасаясь, археолог закрывал лицо широченными ладонями и театрально качал головой. - Такой документ украли!

Глаза его смеялись. Впрочем, Инге смешно не было, и она подступила к профессору с расспросами. Наконец, он соизволил объяснить девушке свою реакцию:

- Милая Инга Степановна, да ерунда все это! Не берите близко к сердцу. Вся эта история не более чем розыгрыш. Мой российский коллега замечательный профессионал. К сожалению, как и многие гении, он зациклен на своих фантазиях и теориях. Зная об этом, я перед вашим приездом решил немного пошутить. Еще в Баянзаг я познакомился с забавным гуай Алахуш Дигитхури [Гуай - в Монголии уважительное обращение к пожилому человеку. Аналог -аха, -агаа]. Из кочевников, он рассказывал нам много сказок и местных легенд. В основном их записывали культурологи и фольклористы, но интересно было и всем нам. Так вот, он рассказал нам миф о подземных чудовищах анахай [Анахай - голое человекоподобное существо, вредящее детям. Персонаж низшей мифологии] и охраняющих вход в их царство Аврага Могоев [Аврага Mогой - в монгольских легендах, гигантский дракон с 27 головами и 33 хвостами]. Собственно, сказку о путешествии героя за похищенной дочерью к этим монстрам я и записал, выдав ее за трансляцию с таинственного горшка. Думаете, я зря так подробно рассказывал о том, где храню эту поделку? Ну, это же просто дружеская подначка!

- Но, профессор, это же опасно! Илья Иванович и Вадим точно пошли в эту пещеру, искать своих исчезнувших монголов! - возмутилась Инга. - Вы же сами говорили, что это очень опасно!

Жэгэй Зургаан покачал головой:

- Не опаснее, чем сходить за водой. Видите ли, я немного слукавил. Конечно же, мы успели осмотреть пещеру в проломе. Они смогут пройти по ней максимум сто-сто пятьдесят метров. Дальше обвал. Тоннель полностью засыпан. Так что, скоро они вернутся. А я - вдоволь повеселюсь.

Он осекся, ощутив на себе чей-то взгляд. Обернувшись, профессор увидел Самдана. Пастух укоризненно смотрел на него из-под сердито нахмуренных косматых бровей:

- Глупый харийн [Харийн - (монгол.) чужеземец] никогда не вернется, да. Алахуш не кочевник. Шаман он. Часто здесь бывает зимой, когда день с ночью здоровается. Служит анахай, жертвы приносит анахай. Если он говорил, что знает дорогу к Могою, то только он ее и знает. А ты дурак, Жэгэй, да. Ты скормил чужаков анахай своими глупыми словами.

Археолог отмахнулся:

- Не дури голову, Самдан. Нет там никаких змеев-драконов. И дороги там нет.

- Есть, и харийн найдут своих анахай, да. Если подземные духи могут выходить на поверхность и возвращаться с добычей, то и старый дурак сможет, да. А демоны помогут и проведут. Два сосуда горячей крови. Им надолго хватит, да.

Инга подскочила к кочевнику и, схватив того за рукав шерстяной накидки, развернула лицом к себе:

- Но помочь им можно? Спасти?

- Не спасти харийн, да. Ночью еще ушли они. Самдан не спал, видел, как шли они в горы. Не знал я, куда идут глупые. Думал, нужда какая, да. Давно их утащили в норы свои, не вернуть уже, да.

Профессор Зургаан стукнул кулаком по столешнице:

- Сергей свяжись по радио со спасателями в Улястай. Пусть немедленно вылетают сюда. Все, кроме дежурных - быстро пить чай. Еду берем с собой сухим пайком, отправляемся через полчаса. Если они ушли ночью и до сих пор не вернулись, то все гораздо серьезнее, чем кажется.

Продолжение следует...

Наручные часы Вадима показывали шесть утра. Снаружи, за пологом палатки, затейливо распевались птицы. Парень натянул шорты и футболку и нехотя выбрался наружу. Выбравшись, он обомлел. Предгорья, в которых расположилась стоянка археологов, на рассвете были прекрасны.

Окутанные рассветной аурой, они потрясали своим первозданным величием. Вершина горы, утопающая в снежной шапке, сейчас была укрыта облаками и рассветным туманом. Лучи солнца пронзали это одеяло, будто световые клинки из фантастических фильмов. Воздух наполнялся ароматным духом трав и цветов, встречая новый день. Время замерло.

Наслаждаясь открывшимся видом, Вадим заметил вдалеке фигурку, в которой не без труда узнал Ингу. Стараясь не шуметь, он подошел ближе и увидел, что девушка стоит возле переносного мольберта и что-то рисует. Подкравшись, молодой человек рассматривал изображение в подробностях. Это был портрет самой девушки на фоне величественных горных хребтов написанный углем.

- Ух ты! Красота какая! - восхитился Вадим. - Я и не знал, что ты художница…

Инга испуганно дернулась, и немного смазала картину.

- Вот, дурак, - прорычала девушка, - всю работу испортил! И вообще, я не художница. Так, рисую просто для души.

- Прости, пожалуйста, - повинился Вадим. - Я, в самом деле, не хотел тебя напугать. А картина мне и правда очень нравится. Нарисуешь и мне что-нибудь красивое? Повешу у себя над столом, на память.

Инга пожала плечами, доводя последние штрихи, вписывая резкую черту в пейзаж. Коновалов залюбовался. В лучах рассветного солнца, художница, мило высунувшая кончик языка, выглядела еще красивее, чем во время их первой встречи. Еще минут сорок Вадим молча, чтобы не отвлекать ее от работы, наблюдал за тем, как уголек скользит по бумаге. Будучи далеким от изобразительного искусства человеком, он просто наслаждался тем, как резкие штрихи медленно превращаются во вполне узнаваемые очертания.

Со стороны лагеря раздался металлический грохот - ударами в подвешенный на дерево кусок рельса, дежурные созывали участников экспедиции на завтрак. Инга наскоро сложила листы бумаги и инструменты в этюдник, собрала мольберт и качнула головой, мол, пошли скорее.

Лагерь уже гудел, подобно гигантскому гнезду диких ос. Туда-сюда сновали водоносы с ведрами. Над полевой кухней клубился ароматный дымок - повара заканчивали кашеварить. Часть археологов возвращалась с речки. Несмотря на ледяную воду в ней, искупаться в начале трудового дня наверняка было очень приятно. Особенно, учитывая то, что весь этот день им придется провести в пыли, среди песка и грязи.

Оба профессора сидели около “сокровищницы” - именно так здесь было принято называть рабочую зону рядом с военной палаткой. Как рассказали ребятам местные рабочие, там в черных ящиках хранились полученные образцы пород, найденные артефакты и прочее добро, почитающееся среди археологов за драгоценности. На грубо сколоченном столе перед Туркиным и Зургааном лежали раскрытая карта и чертежи, сделанные с начала работ. Ученые о чем-то спорили. Инга убежала к ручью, умыться перед завтраком, а Вадим подошел к профессорам.

- О, Вадик! - радостно поприветствовал своего доцента Туркин. - Тебя-то я и ждал. Ну-ка, друг мой, взгляни, на этот снимок. Что скажешь?

Коновалов взял в руки распечатанную фотографию, внимательно ее разглядывая. Наконец, заулыбался:

- Мне кажется или вдали возле входа в пещеру, в скале выбиты ступени? И куда же они ведут?

Жэгэй отрицательно покачал головой:

- Нет юноша, не ступени. Но ты очень близок к верной догадке. Это деревянные балки, уложенные таким образом, чтобы по ним удобно было поднимать наверх какие-то грузы. Я предполагаю, что в этой пещере добывали камень. Только непонятно - зачем. Здесь рядом нет ни единого археологического памятника, изготовленного с использованием технологий каменотесов. Да и вообще…

- Именно, друг мой! - запальчиво выкрикнул Туркин. - Нет и быть не может! Потому что по этим бревнам грузы не поднимали, а спу-ска-ли! Понимаете? И если бы не ошиблись в расчетах на какие-то сто-двести метров, то начали бы раскоп именно с той стороны, где спуск к пещере был более пологий. И сегодня, когда мы пойдем туда с вами, я вам это докажу!

- Илья Иванович, - аккуратно вмешался в разговор Коновалов. - Но, позвольте. Как могли сохраниться эти бревна за столько лет? На фото отчетливо виден ручей, текущий из горы. Там высокая влажность, это рубль за сто. И бревна в такой атмосфере попросту давно должны были сгнить.

На это раз монгол хитро усмехнулся в курчавую бороду:

- А тут парень, ты не прав. Эта загадка мне и самому не дает покоя. Помимо того, что эти импровизированные ступени были тщательно просмолены, создатели еще и обработали их каким-то странным составом. Мы отправили образцы древесины в лабораторию, в столицу. Так вот там тоже разводят руками. Кроме того, что, очевидно, состав этот предотвращает гниение и природное разложение материала, о нем не могут сказать абсолютно ничего. Но это ерунда, пройдет совсем немного времени, - Зургаан хлопнул Туркина по спине так, что тот, чуть не свалился с лавки, - и благодаря нам мир откроет для себя совершенно новый консервант. Или средство для обработки. В общем, мы большие молодцы. А сейчас - завтракать. Через час мы отправляемся на раскоп.

Подпрыгнув на месте, будто мячик, ученый вскочил на ноги и быстрым шагом потопал, поднимая пыль, в сторону кухни. Туркин покачал головой:

- Вадим, все мои самые дикие предположения оказались верны. Мы действительно находимся возле входа в место расположения Безымянного Города. Этот скат и наличие у наших предков неизвестного пока состава, позволяющего консервировать древесину, подтверждают это, если не на сто процентов, то на семьдесят точно. Вот, посмотри на еще одну карточку. Ее сделал один из подсобников на “Полароид”.

Судя по изображению, этот снимок, был сделан на входе в портал. Каменный пол был усеян крупными обломками камня. Сам же тоннель освещался солнечными лучами, падающими через отверстие вверху пещеры. Вадим непонимающе посмотрел на наставника.

- Помнишь, о чем говорится в манускриптах Хара-Хото? Пришельцы с Луны за-пе-ча-та-ли проход в недра земли за ушедшими. А какой самый простой способ сделать это? Ну не ключ же в замке повернуть! Обрушить свод! Завалить вход камнями, скрыв его от любопытных глаз. Однако, где-то они ошиблись в расчетах и толщина этого самого свода оказалась в некоторых местах меньше предполагаемой. Поэтому там, где мы начали раскопки, свод вполне сохранился над входом в тоннель. А рядом, справа и слева - обвалился. Но количества камня не хватило для того, чтобы завалить проход полностью. Тут непонятно, то ли гипотетические инопланетяне очень спешили, то ли по иным причинам, но им не удалось добиться нужного результата.

- Им могли помешать? - предположил Коновалов.

- Тоже возможно, - кивнул Илья Иванович. - Но не доказуемо. Впрочем, осмотримся на месте, может нам и повезет узнать побольше.

***

На скорую руку набив желудки макаронами с тушенкой, археологи отправились к раскопу. Идти пришлось достаточно далеко - лагерь решили разбить подальше, на лугу, чтобы не дышать постоянно каменной и песчаной пылью. Через сорок минут пешего хода по мокрой от росы траве и глине, обувь и одежда вновь прибывших стала такой же по цвету, как и у тех, кто работал здесь с самого начала. Жэгэй Зургаан только посмеивался. Несмотря на излишний вес, двигался он легко и быстро, периодически подгоняя привыкших к ровному асфальту горожан.

Территория раскопок потрясла Вадима и Ингу не менее, чем виды гор на рассвете. Занимал раскоп не менее полутора сотен квадратных метров. Часть земли была ограждена ярко-красными, хорошо заметными даже в ярком свете солнца, тканевыми лентами. Так археологи предупреждали коллег о зонах высокой важности или попросту - об опасности. Отфыркиваясь сизым выхлопом, в раскопе трудились два трактора, вооруженных ковшами. Ученые возились рядом с техникой с саперными лопатками, кистями и вениками. Некоторые расположились почти у самой границы, где для исследователей были установлены столы под тентами от солнца, бочки с водой и генератор. Радио, подключенное к громкоговорителю, вещало на монгольском.

Пока Туркин и его команда добрались до интересующей их зоны, им не единожды пришлось останавливаться. Жэгэй Зургаан постоянно здоровался с кем-то из научных сотрудников и подсобников, расспрашивал об успехах и просто болтал с ними на отвлеченные темы. Наконец, Вадим не выдержал и самостоятельно пошел в сторону чернеющего провала в земле. Возле него трудились трое молодых девчонок. Они старательно очищали от песка и известкового налета какой-то рисунок на скале. Девушки приветливо поздоровались и принялись, перебивая друг друга, рассказывать о том, как именно им удалось выйти на этот провал.

Несмотря на то, что говорили на русском языке часто срываясь на отдельные слова и даже целые фразы на монгольском, понять их было можно. С их словам, Зургаан познакомился с северным коллегой на конгрессе в Казахстане. Там профессор Туркин смог весьма заинтересовать Жэгэя своей теорией о том, что на южном склоне Отгон-Тэнгер находится частично осыпавшаяся пещера. А интересна она тем, что там, вероятнее всего, могут быть обнаружены следы жизнедеятельности древних племен времен ледникового периода.

Вернувшись в Улан-Батор, профессор отправился изучать приведенные в качестве доказательств Туркиным источники. Скрупулезно исследовав записи других археологов и палеонтологов, а также спутниковые снимки, он сделал вывод, что его коллега вполне может оказаться прав.

Снарядив для начала маленькую мобильную группу, он прибыл на предполагаемое место раскопок. На протяжении полугода территория планомерно обследовалась. Естественно, что после того, как на скальных стенах были обнаружены древние, до сих пор неизвестные науке рисунки, а также несколько весьма интересных артефактов, Зургаан решился на глобальные исследования. Осталось только получить финансирование на них, что ему довольно быстро удалось. Не без помощи из-за океана, конечно.

Благодаря координатам, вычисленным Ильей Туркиным, археологам достаточно быстро удалось обнаружить не только испещренные рисунками стены, но и откопать расселину в земле, ведущую к целой системе подземных тоннелей и пещер. Согласно некоторым фактам, их длина может достигать десятка километров!

Когда ученые и девушка подошли, Вадим успел узнать практически обо всех ценных находках в раскопе и рассмотреть в подробностях дыру в земле. В форме неправильного круга она достигала около трех метров в диаметре. Для спуска вниз была оборудована платформа на лебедке. Вооружившись фонарями, (доценту достались еще фотоаппарат и кейс с инструментами), они по очереди спустились в пещеру.

Изначальная ее глубина составляла где-то метров пять, однако, оказавшись внизу, становилось понятно, что спуск придется продолжить по достаточно пологой насыпи еще метров на пятнадцать-двадцать. Илья Иванович только цокал языком - торжествующе приплясывать ему не позволяли возраст и статус.

Двигаться по дну было сложно, помимо каменных валунов, преграждающих путь и которые требовалось обходить, здесь протекал ручей. Его воды заполняли каждую трещину в земле, а значит риск провалиться на неизвестную глубину и покалечиться был весьма высок. Так, медленно пробираясь среди камней и лавируя между опасными трещинами и провалами, троице исследователей удалось добраться до портала. То, что Вадим увидел на фотографии, совершенно отличалось от того, что предстало его глазам. Вход в тоннель был огромен, не менее четырех метров в высоту. Гладкие стены, казалось, были гладко отполированы временем. Это не исключало того, что во времена оны поток воды здесь был намного более массивным. Да и сейчас журчание ручья, весело и шумно бегущего под ногами намекало на то, что в глубине пещеры поток может представлять определенную опасность.

- Мы практически не углублялись, - вроде как оправдываясь, нарушил тишину Жэгэй. - решили оставить это право тебе, Илья. Все-таки, твоя гипотеза.

Неопределенно хмыкнув, и попросив Вадима увеличить яркость прожектора, Туркин надел респиратор и осторожно углубился в портал. Зургаан и Коновалов следовали за ним на расстоянии шага.

Уже через полтора десятка шагов путь им преградила куча осыпавшегося камня. Обойти ее было можно лишь плотно прижавшись к одной из стен пещеры. Подойдя к левой и сделав несколько шагов, профессор удивленно вскрикнул. То, что под определенным углом в искусственном свете фонарей казалось трещинами, оказалось массивным наскальным рисунком. Рассмотреть же его в подробностях мешала гора камней.

Вновь удивляя своей подвижностью при наличии излишнего веса, Жэгэй бросился к подъемнику и кликнул подсобников. Уже через какие-то полчаса дюжие мужики и парни начали разбирать осыпавшуюся груду булыжников. Спустя какое-то время стало понятно, что даже под руководством деятельного и активного монгола, работы по расчистке закончатся разве что к вечеру. Поэтому Коновалову пришлось забрать изнывающего от ожидания Туркина и увести его, чтобы не мешаться под ногами.

Таким образом, к импровизированному спуску, изготовленному из бревен и досок Вадим и Илья Иванович подошли только вдвоем. Зургаан действительно ошибался. То, что на снимке выглядело, как лестница, не было таковой по определению. Действительно, больше это напоминало скат, который наши предки использовали для выведения своих ладей на воду.

- Обратите внимание, друг мой, - бурчал профессор, изучая сооружение, - древние люди всегда стремились к упрощению. А это значит, что намного менее трудозатратно для них было бы сделать песчаную или земляную насыпь. Спускаться и подниматься обратно, но уже с грузом было бы легче. Однако, их вынудили рубить деревья, обтесывать их, готовить некий химический состав и обрабатывать эту конструкцию. Теперь взгляни на эти следы…

Действительно, присмотревшись, можно было рассмотреть повреждения на бревнах, что тянулись по всей их длине.

- Смотрите, мой друг, по сути, это колея! Будущие подземные жители везли свой скарб на обычных колесных телегах. По меньшей мере, они были уверены в том, что дальнейшее продвижение по тоннелю будет, как минимум, удобным для массивного транспорта.

- Действительно, - согласился доцент, - вряд ли бы члены племени потащили груз в совершенно неизведанное место. Но, позвольте, разве не возможен вариант, что никто никуда не уходил навечно? Война, климатические сюрпризы, да что угодно. Может, они спрятались здесь на какое-то время, после чего вновь выбрались на поверхность и отправились кочевать дальше?

Профессор хмуро кивнул.

- К сожалению, такой вариант тоже возможен. И мы узнаем это, как только коллеги расчистят для нас проход вглубь. Если люди прятались здесь, значит с собой они забирали и скот. И мы обязательно найдем следы пребывания в пещерах последнего.

Продолжение следует...