Серия «Истории адвоката с Reddit»

Мой клиент представлял собой небольшой банк, едва ли достаточно крупный, чтобы заслужить такое название, и у него было несколько отделений то тут, то там, в городе, где я практикую. Их материнская компания была крупным международным банком, а мой клиент - их канадским детищем, крошечной попыткой материнского банка окунуть палец в канадские финансовые воды. С тех пор как я помогал им более двадцати лет назад, они сильно выросли, и теперь они довольно крупные. Я вижу их филиалы по всему городу. Жаль, что юридической работой у них занимается кто-то другой. Я бы сейчас был богат, если бы они по-прежнему были моими клиентами. Но человек со степенью MBA положил этому конец.

Нашей фирме не была присуща специализация на банковской деятельности, однако, когда одному из моих партнеров удалось привлечь небольшого банковского клиента, я не смог отказаться от этой возможности. Я был очень взволнован, когда на мой стол легло первое (и, в конце концов, последнее) дело по банковским спорам. Я всегда радуюсь, когда на мой стол попадает новое дело, потому что за ним всегда стоит какая-то история, а я люблю истории. История этого дела была замечательной.

В одном шаге от моего банковского клиента жил маленький проныра-мошенник, работавший в офисе компании Bigcorp Inc. Его задача заключалась в обработке чеков, выписываемых данной компанией. Однажды этот проныра пошел по улице к моему клиенту, маленькому банку, и открыл счет на имя «Bigcorp».

Не «Bigcorp Inc.», а просто «Bigcorp». Он опустил часть «Inc.». Открыв счет, он положил на счет небольшую сумму денег и оставил его в покое на несколько недель.

И вот однажды он зашел в банк, а в руках у него был чек, выписанный на имя его работодателя, компании Bigcorp Inc. Это было всего несколько сотен баксов, но проныра собирался совершить мошенничество и начал с малого. Он внес чек на счет, открытый на имя «Bigcorp», через банкомат, и, после стандартного удержания, сумма прошла, и внезапно проныра стал богаче на несколько сотен долларов. Никто в банке не заметил, что счет был открыт на имя «Bigcorp», а не «Bigcorp Inc.». Никто не заметил  маленького мошенничества и в Bigcorp Inc, возможно, потому что проныра работал в отделе дебиторской задолженности, или в бухгалтерии, или в службе подсчета, и мог немного повозиться с книгами, чтобы все скрыть.

Спустя пару недель проныра сделал это снова, на этот раз с более крупной суммой, потом еще раз, и еще, и еще, и вскоре это стало его обычной практикой. Практически каждый день он приходил в банк и вносил чек на счет, открытый на имя Bigcorp без «Inc.», и эти чеки проходили.  Bigcorp Inc. обворовывали, но кто-то спал на посту, и никто не заметил, что в их дебиторской задолженности образовалась дыра.

В конечном итоге маленькая преступная выходка проныры подошла к концу, и в конце концов Bigcorp Inc. проснулась и начала задавать вопросы. Но проныра благоразумно свалил, а Bigcorp Inc. посмотрела на моего клиента из маленького банка и заявила: «Вы должны мне четыре миллиона», потому что именно столько проныра украл у них.

Все это я выяснил довольно быстро, изучив досье, чеки, выписки и записи, однако наиболее сложной частью оказалось разобраться в законе. Проанализировав факты, я вновь перечитал исковое заявление. Когда я читал его в первый раз, оно показалось мне бессмысленным, но, углубившись в детали, я прочитал его снова и заметил, что оно составлено некачественно.  В документе содержались жалобы и нарекания, однако отсутствовало четкое указание на причину иска. В результате первой моей мыслью было, что у Bigcorp Inc. нет оснований для подачи иска.

«Банк не виноват в том, что на Bigcorp Inc. работает мошенник», - подумал я, потому что мой банковский клиент не получал прибыли от мошенничества. Банк не крал деньги.

Но я начал проводить юридические исследования и вскоре обнаружил, что у Bigcorp Inc. имелись веские доказательства. Их иск основывался на деликте конверсии (п.п. Tort of conversion — это умышленное правонарушение, которое является гражданским эквивалентом уголовной кражи. Оно заключается в том, что кто-то без согласия владельца берёт его имущество и не возвращает его, продаёт его, существенно изменяет или серьёзно повреждает.), и мне потребовалось время, чтобы понять это, но это была именно конверсия, и доводы «Bigcorp Inc.» были убедительными. Что еще хуже, мой банк не имел права предъявлять встречные претензии или обвинять кого-либо. У моего клиента не было никакой защиты. Мой клиент был легкой добычей. Наше дело было настолько плохим, настолько ужасным, что я даже не знал, как его оспорить. Я не имел понятия, что написать в возражении на иск. Я вернулся домой и немного отдохнул, а когда на следующее утро пришел в офис, у меня уже был готов план.

Я написал письмо адвокату истца, в котором объяснил ему, что дело его клиента было безнадежным и что у него нет оснований для иска. Я предупредил, что, если он заставит меня выступить с защитой, я подам ходатайство об отклонении иска и потребую возмещения судебных издержек. Адвокат истца, помните, это тот человек, который не осознавал, что у него сильное дело, не провел должного исследования и не разобрался в сути деликта конверсии. Другими словами, он был слаб. Так что я, ведущий это дерьмовое дело, только и делал, что угрожал, в то время как адвокат, у которого было беспроигрышное дело, отмалчивался и тянул время.

Когда ваше дело выглядит слабо, а противник имеет не слишком сильного адвоката, то блеф — это приемлемая стратегия. Блеф работал очень хорошо, и у меня было ощущение, что адвокат истца близок к тому, чтобы поднять белый флаг. Но потом мой клиент нанял нового человека.

Мне с самого начала не понравился этот новичок. Он был типичным представителем своего вида - парень, который использовал новейшие бизнес-словечки, которые он выучил во время обучения на MBA. Такой парень, который говорит о «синергии» и «хороших результатах первого квартала».

«Меня беспокоит этот иск», — сказал мне человек с MBA.

«Тебе стоит беспокоиться. Если дело дойдет до суда, мы проиграем», - я ясно изложил свои мысли в электронных письмах. У банка не было защиты; всё, что мы могли сделать, это блефовать.

«Похоже, вы не очень-то переживаете по этому поводу».

«Ещё слишком рано для паники», — ответил я, — «Просто дайте этому время, и посмотрим, сработает ли блеф».

Однако у человека с MBA были свои идеи. Ему едва исполнилось тридцать, но он обладал учёной степенью и использовал свои умные словечки, и через несколько дней я получил от него письмо с примерно следующим содержанием: «Мы должны использовать интегрированную систему управления рисками для оптимизации распределения судебных дел, обеспечивая, чтобы крупные иски направлялись в известные фирмы, а менее значимые судебные дела перенаправлялись в более мелкие организации».

Что-то в этом роде. В целом, он намекнул, что это дело превышает мои возможности.  Он собирается нанять крупную фирму, а я, возможно, смогу сидеть за детским столиком и заниматься их мелким судебным дерьмом. Вскоре после этого человек с MBA подтвердил, что наймет другую фирму, а пока он ищет, хочет, чтобы я не ввязывался в неприятности. Чтобы я мягко приостановил дело. По крайней мере, я думаю, что он имел в виду именно это, но на самом деле он написал что-то вроде «Учитывая срочную необходимость стратегической оптимизации ресурсов, я бы рекомендовал временно прекратить работу над этим конкретным делом и приостановить любые межюридические связи до тех пор, пока не будет найдена подходящая замена».

Но я, конечно, проигнорировал его, потому что понял, что близок к завершению. Я продолжал наседать и блефовать, и вскоре в моем деле появилось уведомление о прекращении дела, что означало его окончание. Их адвокат прислал мне уведомление и это все, что мне было нужно. Мне было наплевать на освобождение от ответственности (п.п.: Автор использует слово release — это обещание или обмен обещаниями сторон о том, какие претензии между ними урегулируются. В нём стороны предоставляют друг другу полный или частичный отказ от ответственности по всем или определённым претензиям.), отзыв иска или какие-то другие обычные формальности; мое дело было сплошным блефом, и чем меньше работы я требовал от адвоката противоположной стороны, тем лучше. В конце концов, если я потребую от него что-то сделать или подписать, он может перепоручить это кому-то другому в офисе, у кого есть мозги, и, если бы это произошло, игра была бы окончена.

«За какую сумму вы надеетесь уладить дело?» —  спросил я человека с MBA в одном из последних писем.

Он ответил, что, по его мнению, он может уложиться в два миллиона, так как судебные иски имеют вероятность 50 на 50, и, соответственно, имеет смысл согласиться на половину убытков. Он был настоящим гением, человек с MBA.

Если бы у меня были коммуникабельность, если бы я умел вести беседу, возможно, я бы смог все уладить и сохранить клиента. Однако таких навыков у меня нет. Мой талант, как я уже упоминал в начале этой небольшой истории, заключается в том, чтобы терять клиентов. Поэтому, вместо того чтобы позвонить человеку со степенью MBA и объяснить свою стратегию простыми словами, восхваляя его гениальность и приглашая на игру в гольф, я ответил на его дурацкое письмо с хорошей новостью, что банку не придется ничего платить. Иск был прекращен, и, хотя технически истец мог подать иск снова, банку оставалось только сидеть и ждать, когда истечет срок давности по последнему чеку.

В течение нескольких дней я не получал известий от человека со степенью MBA.  Думаю, он нанял кого-то из крупной фирмы, потому что, когда он наконец написал мне письмо, в его словарном запасе появились юридические слова. Почему я не добился согласия на освобождение (release)? Или хотя бы отказа от иска? Где протокол мирового соглашения? Как я мог так беспечно обращаться с деньгами и репутацией банка? И почему банк вообще нанял меня, а не кого-то, кто знал, что делает?

Так и случилось. Вот как это произошло. Я сэкономил банку четыре миллиона, но в книгах банковского учета меня занесли как дерьмового и беспечного юриста, которого следовало избегать любой ценой. Хотя банк и оплатил мой счет, это произошло с некоторой задержкой. Когда я поделился этой ситуацией с партнерами, они лишь покачали головами. Много лет назад они попросили меня держаться подальше от мероприятий по продвижению клиентов. Именно так вы теряете клиентов, позволяя Calledinthe90s разговаривать с ними.

Перед тем как опубликовать эту историю, я проверил человека с MBA на LinkedIn (п.п.: LinkedIn — американская социальная сеть для поиска и установления деловых контактов.), чтобы узнать, как поживает он и его умные словечки. Он покинул маленький банк много лет назад, чтобы говорить деловые речи в какой-то другой компании, и продержался там почти два десятилетия, но недавно начал новую карьеру консультанта. Возможно, он всегда хотел иметь собственный бизнес, но более вероятно, что это был «прискорбный случай возрастного несоответствия, приведший к вынужденному сокращению штата, подкрепленному стремлением к оптимальной парадигме производительности».

Что касается меня, то я все еще здесь, и я всегда буду ненавидеть иметь дело с обладателями степени MBA.

«Да, но потом я получил вот это», — ответил он, передавая мне документ.

Я не слишком разбирался в гражданском судопроизводстве; так как до этого я занимался защитой преступников, но документ был достаточно ясен. Клиентка Аарона утверждала, что не должна ему ни копейки и требовала вернуть свои деньги.

«Как деньги оказались на твоем трастовом счете?» — спросил я.

«Это долгая история», — ответил Аарон.

Я нашел это странным, но, с другой стороны, его моральный компас был неисправен, и, как я позже узнал, у него также была кокаиновая зависимость. В тот момент ему оставалось десять лет до лишения адвокатской лицензии, и он отчаянно нуждался в деньгах

«И что ты собираешься делать?» — поинтересовался я.

«Я ничего не буду делать», — сказал он, — «Потому что ты будешь с этим разбираться».

«Почему бы тебе не поручить это Димитрису?»

У Димитриса был опыт работы в гражданском секторе; у меня же его почти не было, кроме того, небольшого, что я получил, исправляя промахи Димитриса. Парень хоть и умел находить клиентов, но был ужасным юристом. Его карьера закончилась так же, как и карьера Аарона, - неприятным крахом на дисциплинарном слушании в Юридическом обществе.

«Заявление подается через две недели, а у него есть другое дело», – пояснил Аарон.

Возможно, но более вероятным было то, что Аарону очень нужны были эти пятьдесят тысяч, и он понимал, что не может доверить это дело Димитрису.

«Ты же знаешь, что это будет сложно, да?» — спросил я.

«Насколько сложно?»

«Десять тысяч», — ответил я.

Я собирался показать свое лицо в зале гражданского суда и мне нужен был довольно большой стимул, учитывая высокую вероятность того, что я облажаюсь и опозорю себя.

«Десять тысяч?» — удивился он.

Я оставался при своем мнении, поскольку деньги были мне нужны не меньше, чем Аарону, а возможно, даже больше.

«Десять», — повторил я.

«Только если ты выиграешь», — сказал Аарон, и я согласился.

Я отнес документы в юридическую библиотеку округа (в то время не существовало таких юридических ресурсов, как Quicklaw или Westlaw; по крайней мере, для таких небольших фирм, как наша, - маленькое заведение, выживавшее за счет крошек, падавших со столов крупных фирм) и провел день за исследованиями. На следующий день я составил ответный протокол, а еще через две недели я вел свое первое гражданское дело. И я выиграл, но не потому, что был хорош, а потому, что адвокат противной стороны был ужасен.

Я вернулся в офис еще до полудня, и Аарон был в восторге, даже оплатив праздничный обед. Димитрис тоже присутствовал и слушал, как Аарон восторженно отзывается о пятидесяти тысяч, которые ему предстояло получить. Или сорок, если учесть мою долю. Но затем я сообщил ему плохие новости.

«Ты ведь знаешь, что есть такая штука, как «апелляция»?» —  спросил я.

«Да, знаю», – ответил Аарон. – «Но кого это волнует? Они могут подавать апелляцию сколько угодно, это не помешает мне получить деньги».

Димитрис кивнул в знак согласия.

«Парень не подал апелляцию, и пока он этого не сделает, решение не будет приостановлено».

«Это так, — сказал я, — но предположим, что вы проиграете апелляцию?»

«Да пошел он», — сказал Аарон, и Димитрис с ним согласился.

«Ну получит он решение суда, и что?», — добавил Аарон.

«Если вы возьмете деньги, а суд вынесет решение не в вашу пользу, это будет означать, что вы нарушили условия доверительного управления».

Это привлекло внимание Аарона.

«И что нам делать?»

«Ничего, по крайней мере, пока», — ответил я.

Я заметил, что адвокат противоположной стороны довольно некомпетентен и, возможно, оставит подачу апелляции на последний момент или провалит ее вовсе. Нерасторопные юристы всегда рискуют столкнуться с тем, что факты обернутся против них. Я подозревал, что адвокат противоположной стороны относится к числу тех, кто откладывает действия на последнюю минуту, и у меня был план, как с ним справиться.

«Давайте подождем, подаст ли он апелляцию, а затем решим, что делать».  

Димитрис был сторонником немедленного получения денег, но Аарон отнесся к моим предупреждениям серьезно и согласился подождать. Однако это ожидание было тяжелым как для Аарона, так и для меня. На протяжении следующего месяца каждый раз, услышав звук входящего факса, мы вздрагивали. Секретарша получила указание немедленно предупреждать нас о любых новостях по делу на 50 тысяч долларов, но ничего не поступало.

К двадцать девятому дню Аарон был на грани срыва, и я тоже чувствовал давление. Напряжение нарастало весь день, и к четырем часам дня Аарон был вне себя.

«Мы просто должны продержаться еще один день», — сказал Аарон.

«Он уже пропустил срок», — ответил я.

«Но прошло всего двадцать девять дней, а ты говорил, что у него тридцать».

«Верно. Но он все равно упустил свой шанс. Он опоздал».

Я объяснил план, который был у меня на уме, и Аарон изумленно посмотрел на меня. Он набрал номер Димитриса, и через минуту тот вошел.

«Повтори свой план», — сказал Аарон, и я изложил его для Димитриса.

«Мы закрываем офис на день и запираем двери. Сообщаем сотрудникам, что им не нужно приходить, кроме одного человека, который будет отвечать на телефоны. Мы отменяем все встречи и тихо работаем сами по себе».

«Но он все еще может отправить документы по факсу», — заметил Димитрис.

Я вышел из кабинета Аарона и через несколько секунд вернулся.

«С факса возникли проблемы, поэтому я отключил его», — сказал я.

Аарон пристально на меня посмотрел.

«Мы можем это сделать? Закрыть офис на целый день. А как же телефоны?»

Я объяснил, что мы посадим на телефоны старшего клерка — умную женщину.

«Она будет сообщать людям, что произошла какая-то трагедия, например, с родственником или другом».

«Нам это не сойдет с рук», — сказал Димитрис, но только потому, что это была моя идея, и он пожалел, что не додумался до нее.

«Мы должны попробовать», — сказал я, и мы так и сделали.

Аарон сообщил всем сотрудникам, что на следующий день офис будет закрыт из-за его личных проблем, но старшего клерка ввел в курс дела.

На следующее утро, в офисе были только я, Аарон и старший сотрудник, так как Димитрис был где-то в суде. Телефон постоянно звонил, и каждый раз, когда клерк отвечала, она придерживалась сценария, который я для нее подготовил — небольшого туманного объяснения о причинах закрытия офиса.

Однако после десяти часов раздался очередной звонок, и на этот раз клерк поставила звонящего на удержание.

«Это он», — произнесла она резким шепотом, хотя звонивший находился на другом конце города и не мог нас услышать, — «Он интересуется, почему наш факс не работает».

«Следуй сценарию», — сказал я, и она сделала именно это.

Она снова подняла трубку и объяснила, что факс вышел из строя, но это не беда, так как мастер приедет в полдень, и он быстро его починит. Звонивший повесил трубку, и мы вернулись к работе.

Немного позже, в полдень, адвокат противной стороны позвонил снова. На этот раз ему сообщили, что факс по-прежнему не функционирует, но она сходит за новым, и когда вернется, подключит его, так что все будет в порядке. К трем часам факс будет работать, и проблем точно не будет. Звонивший снова повесил трубку, и мы с Аароном отправились на обед, убедившись, что дверь офиса за нами надежно заперта. На этот раз мне пришлось заплатить за свой обед.

«Сможем ли мы избежать неприятностей?» - спросил Аарон.

Я не был уверен, но ответил ему, что ситуация выглядит довольно оптимистично. Мы вернулись в офис, чтобы подождать.

В три пятнадцать адвокат снова позвонил, и по выражению лица клерка стало ясно, что он разозлился. Однако она продолжала следовать сценарию, подробно и обстоятельно объясняя, какие трудности возникли с прежним аппаратом, но теперь у нас есть новый, действительно хороший, который работает прекрасно, хотя пока не отправляет факсы. Но никто еще не посылал факсы, и если он хочет попробовать, то может...

Из трубки раздался крик ярости, который слышался даже без громкой связи. Он так же довольно громко повесил трубку.

«Держу пари, что его судебный пристав уже едет», — заметил я.

Мы сказали клерку уходить, а затем Аарон и я принялись за работу, чтобы подготовить место к визиту.

Когда раздался первый громкий стук в дверь, мы уже удобно расположились в приемной, на столе стояла бутылка скотча, и каждый из нас держал в руках по бокалу. Первый стук был громким, а следующий - еще громче.

«Я знаю, что вы там», — произнес посетитель, и я едва сдержал смех.

Это оказался не судебный пристав, а сам адвокат, пришедший с уведомлением об апелляции в последнюю минуту и отчаянно желавший его вручить.  Я молчал, как и Аарон, хотя было очень трудно.

Мужчина снова постучал, стуча костяшками пальцев по двери, требуя, чтобы мы открыли офис немедленно, иначе он сообщит о нас в Юридическое общество. Он подаст на нас в суд, он собирается нас поиметь, бла-бла-бла. Пока он бушевал, мы с Аароном сдерживали беззвучный смех, который усиливался, когда мы услышали, как мужчина трясет дверную ручку. Судя по звуку, он еще и прижимал свое громоздкое тело к двери.

«Это не имеет значения, — закричал он, — я все равно вручу вам бумаги».

К сожалению для адвоката противной стороны, я предвидел его следующий шаг: он попытается засунуть бумаги под дверь. Мы с Аароном пододвинули к двери кучу коробок с бумагами формата Legal (216 x 356мм), так что небольшое пространство между дверью и полом оказалось плотно закрыто. Я слышал, как бумаги хрустят, пытаясь протиснуться сквозь преграду, но под дверь ничего не пролезло. Адвокат пыхтел и отдувался еще десять минут, прежде чем наконец сдался и ушел. Мы с Аароном подождали еще час, чтобы убедиться, а затем улизнули, спустившись по лестнице вместо лифта.

На следующее утро Аарон снял деньги с трастового счета и перевел их на свои счета. Затем он вручил мне чек на десять тысяч долларов - самую большую сумму, которую я когда-либо видел. Я положил их на свой счет в тот же день, и эти деньги обеспечили нас с женой на несколько месяцев. Это была настоящая находка для молодого юриста, который изо всех сил пытался построить свою практику.

Мораль этой истории такова: не откладывайте дела на последнюю минуту. Не ждите последнего дня, чтобы подать иск, апелляцию или что-то еще. Никогда не знаешь, что может произойти в последний момент.

Моим клиентом была компания среднего размера, занимающаяся различными видами деятельности и владеющая несколькими объектами недвижимости.  Она не была достаточно крупной, чтобы попасть в списки, но имела значительный портфель недвижимости. Однажды одно из их зданий сгорело дотла. Дерьмо случается; для этого и нужна страховка, верно? Здание сгорело, и компания поручила Фрэнку заняться этим делом. Фрэнку было около шестидесяти, и он считал, что знает, что делает. Он заявил, что не нуждается в моей помощи по поводу страхового иска, так как у него все под контролем. Некоторые люди наслаждаются тем, что избегают оплаты услуг адвоката, и Фрэнк был одним из них, который радовался каждой сэкономленной копейке. Я много общался с Фрэнком, и он постоянно придирался по мелочам.

«Страховщик тебя поимеет», — сказал я Фрэнку.

Только благодаря счастливой случайности я узнал о пожаре и убытках, так как Фрэнк не обращался ко мне за помощью; он просто случайно упомянул об этом.  С тех пор я следил за его действиями, пытаясь убедить его в необходимости изменить подход. Мне пришлось побороться, чтобы заставить его выслать мне документы, подтверждающие право на получение компенсации, чтобы убедиться, что он не облажается. Фрэнк частенько косячил, и я иногда удивлялся, как у него вообще все еще была работа. Но, по крайней мере, с исковым заявлением все было в порядке, и поводов для беспокойства не было.

«Ты этого не знаешь», — сказал он.

Я понял, что он просто хотел, чтобы я повесил трубку.

«Мне платят за то, что я знаю, когда страховщики пытаются облапошить моих клиентов, — - ответил я, — «А страховщик собирается надуть вас. Они уже целую вечность мучают вас просьбами, вопросами и бумажной волокитой, но платить не собираются. Только если вы не подадите на них в суд».

Но Фрэнк продолжал утверждать, что все под контролем и, кроме того, он так здорово ладит со страховым оценщиком.

«Срок исковой давности истекает через две недели», — предупредил я, — «И когда эти две недели пройдут, подавать в суд будет слишком поздно. Как только этот срок истечет, они прекратят отвечать на ваши звонки. Вы получите последнее письмо с извинениями, в котором будет сказано, что у вас больше нет времени, и на этом все закончится.  Не откладывайте это на последнюю минуту. Позвольте мне подать в суд прямо сейчас, и вы получите деньги в кратчайшие сроки».

Фрэнк сказал: «Конечно, хорошо, как угодно, не беспокойте меня».

Я получил это бла-бла-бла, и он повесил трубку, как только смог. Я отправил ему стандартное письмо с четкими предупреждениями и рекомендациями, которые он проигнорировал.  Я повторно отправил письмо, а затем еще раз, когда приближался срок исковой давности, и еще раз за пару дней до крайнего срока. «Я буду в суде, и вы не сможете со мной связаться, - говорилось в моем последнем письме, - но вы должны подать в суд. У вас есть и другие фирмы в списке, так что выбирайте одну и подавайте в суд». Он не ответил, и я отправился на судебное разбирательство.

Судебный процесс длился пару недель, а от Фрэнка не поступило ни одного письма. Прошел месяц, потом еще один, а письма все не было. Я решил, что, вероятно, он все уладил.

«Возможно, Фрэнк действительно оказался прав», — подумал я, когда мой телефон вдруг зазвонил.

Это был Фрэнк.

«Помнишь ту штуку со страхованием от пожара, о которой мы говорили?» — напомнил он.

Мы говорили об этом всего лишь раз десять. Я подумал, что он звонит, чтобы позлорадствовать, и сразу же перешел к делу.

«Итак, они выплатили? Здорово, Фрэнк. Ты оказался прав».

Он спросил, о чем именно я говорю, и попросил увидеть копию иска.

«Какой иск?» — поинтересовался я.

«Иска к страховщику. Ну, ты ведь понимаешь, о каком иске речь».

«Это значит, что страховщик не заплатил?» — уточнил я.

Он повесил трубку, и вскоре мой компьютер пискнул, оповещая о новом письме от Фрэнка. В нем он описывал наш разговор, упоминал, что сказал мне подать в суд, и выражал беспокойство по поводу отсутствия копии иска, поэтому решил выяснить, как ее получить. Я ответил ему по электронной почте.

«Как я понимаю, страховщик не выплатил вам деньги, как я и предполагал, и теперь, когда срок исковой давности истек, они сказали вам катиться к черту, оставив вас с убытками в миллионы. Так?»

Я совершил ошибку, не пройдя через голову Фрэнка, когда он меня не послушал, но если бы я это сделал, то, вероятно, не получил бы от него больше дел, так что не стал об этом задумываться. Тогда это было одно, а сейчас – другое. Поэтому я добавил в копию письма босса Фрэнка, и босса его босса, а также Билла, штатного юриста клиента. Билл сразу подтвердил получение моего письма и позвонил мне позже в тот же день.

«Фрэнк облажался», — сказал он, — «Мы это знаем. Он идиот. Так что же нам делать?»

«Значит, его оправдания не сработали?»

«Нет».

Билл рассказал, что Фрэнка вызвали в зал заседаний, но его версия событий не сходилась, учитывая все предупреждения, которые я ему посылал. Кроме того, у него не было бы причин продолжать переписку со страховщиком, если бы он действительно говорил мне подать в суд; как только дело попадает к юристу, роль Фрэнка заканчивается. В компании осознавали, что Фрэнк их обманывает.

«Так это конец?» — спросил Билл.

«Мы только что потеряли пару миллионов баксов?»

«Все в порядке», — ответил я и пояснил, что, когда понял, что Фрэнк собирается облажаться, я подал иск против страховщика.

Так как я заставил Фрэнка отправить мне доказательства страхового случая некоторое время назад, у меня было достаточно информации для подачи иска и поддержания его оснований. Иск не был идеальным и не слишком детализированным, но вполне приемлемым.

«Ты подал иск без предварительных указаний?» — спросил Билл.

Адвокаты не должны подавать иски без соответствующих распоряжений, так как в таком случае они несут личную ответственность за все расходы, которые может понести другая сторона. Подача иска без указаний – это серьезная проблема.

«Да», — ответил я, — «Я подал иск без указаний».

Я открыл копию иска и отправил ее ему по электронной почте, пока мы разговаривали.

«Это немного рискованно», — заметил я, — «Но мы всегда можем внести изменения».

«Слава Богу!» — воскликнул Билл, — «Могу я оставить его у тебя?»

Конечно, можно. Страховщик был легкой добычей, и я был уверен, что получу от них деньги без проблем. Через несколько дней мне позвонил другой сотрудник клиента, с которым я обычно не имел дела. У них возникла ситуация, и им понадобилась моя помощь.

«Обычно я работаю с Фрэнком», — сказал я, — «В чем дело?»

А дело было в том, что Фрэнка вызвали на другую встречу, вручили ему письмо на одной странице, после чего он сложил свои мелкие офисные вещи в коробку, а охрана проводила его мимо коллег к лифту и сопроводила вниз, на парковку. Пока-пока, Фрэнк. Он был слишком стар, чтобы рассчитывать на новую работу, по крайней мере, на достойную. Это событие стало для Фрэнка переломным моментом в жизни, в то время как для меня он был лишь анекдотом, поучительной историей, которую я иногда рассказываю молодым юристам за пивом. Возможно, я делаю это слишком часто, ведь я уже в возрасте и у меня есть свои любимые истории. Я не стремился отомстить Фрэнку, совсем нет, и мне было бы его жаль, если бы не его попытки подставить меня. Однако парень, который занял его место, оказался великолепным и никогда меня не подводил, так что всё сложилось удачно.

Конечно, я должен был предвидеть его вопрос; я должен был знать, что он последует. Юридические фирмы ценят оплаченные часы, и в нашей компании было недопустимо не выполнить свою квоту, даже немного, а я в этот раз серьезно провалил ее. Невозможно выполнить квоту, какой бы низкой она ни была, если у вас зафиксировано ноль часов.

Наверняка на каком-то уровне я осознавал, что грядут неприятности, но убеждал себя, что все будет хорошо, что я завершу работу, фирма примет мои статьи, и я отправлюсь на работу в адвокатуру, прежде чем они поймут, что за весь май я не выполнил ни одной оплачиваемой работы. Однако простой вопрос босса ошеломил меня, и я сидел за своим столом с телефоном у уха, словно парализованный.

«Что?», — произнес я.

Целый год я готовился к работе юристом, но единственное, что мне удалось сделать, это пробормотать односложное слово.

«Что?», — повторил я.

У меня пересохло во рту, и мне было трудно произнести хоть что-то.

Оглядываясь назад, я понимаю, что где-то во второй половине года работы я впал в состояние, напоминающее депрессию, что довольно странно, учитывая, что по умолчанию я настолько жизнерадостен, что люди находят это раздражающим. Однако обида накапливалась во мне месяцами, и к концу апреля я, по сути, смирился с ситуацией. Я устал от рабочего графика, поездок, плохой обратной связи, а также от того, что мой начальник присваивал себе мои заслуги и при этом снижал мои показатели. На самом деле, я так устал, что для того, чтобы подтолкнуть меня к краю, потребовалось всего лишь одно маленькое обстоятельство — бухгалтерия прекратила компенсировать мои расходы.

Будучи стажером, я не имел больших затрат. Мне не приходилось угощать клиентов ужинами или оплачивать крупные покупки. Все, что я тратил, — это ксерокопирование в юридической библиотеке или аренда автомобиля для небольших поездок. Но даже эти скромные расходы начали меня угнетать, и когда бухгалтерия перестала удовлетворять мои заявки на их оплату, они стали обременительными. Почему бухгалтерия перестала покрывать мои расходы, спросите вы?

Ответ очень длинный, но я расскажу в двух словах: на рождественской вечеринке фирмы шесть стажеры были вынуждены обеспечивать развлечения, и мы совместно воспользовались этой возможностью, чтобы подшутить над партнерами и некоторыми сотрудниками. Главной мишенью нашего веселья стала офис-менеджер, которая также исполняла обязанности бухгалтера. В скором времени я осознал, что наши шутки были неуместны.

Стоит отметить, что после вечеринки гнев офис-менеджера обрушился не на всех студентов, а лишь на меня, поскольку именно мой персонаж высмеял ее в жестокой сценке. В результате офис-менеджер возненавидела именно меня. Только мои диктовки исчезали в бездне офисного хранилища. В те времена мы много диктовали, и у каждого юриста был секретарь, даже у младших сотрудников. У стажеров тоже были секретари. Однако после январской вечеринки мои диктовки перестали доходить до меня. Все, что я отправлял, просто исчезало. Из-за этого я начал серьезно обучаться печати, а также освоил создание вкладок и переплетов. Мне пришлось заново составлять все протоколы ходатайств и письменные показания под присягой. Мое рабочее время увеличилось, но сократилось время работы с документами.

Примерно в этот период бухгалтерия начала отклонять мои заявки на возмещение расходов. Конечно, на самом деле они никогда их не отклоняли; офис-менеджер была слишком умна для этого. Я отправлял заявку и в конечном итоге получал записку с сообщением о возникших проблемах с формой или разногласиями по авторизации, в результате чего мне приходилось бегать за дополнительной информацией и подавать заявку снова. Затем приходила ответная записка с извинениями о том, что месяц уже закрыт в системе, и что новые заявки на расходы за этот период больше не принимаются, а также с просьбой убедиться, что я своевременно подаю документы в правильной форме, так как я доставляю им много хлопот.

«Calledinthe90s, ты же знаешь, насколько это чертовски серьезно», — сказал мне мой босс. — «Приходи ко мне в 9:30».

Я согласился, положил трубку и уставился на экран своего компьютера. На нем отображалась какая-то бессмысленная электронная таблица, которую всегда показывали при нажатии клавиши CTRL-B, известной также как клавиша «босс». Игра Leisure Suit Larry была запрещена в офисе, но никто не обращал на это внимания, и за май я научился мастерски нажимать CTRL-B при наличии малейшего риска быть пойманным. При появлении любого помощника, партнера или даже одного из моих сокурсников, я быстро нажимал клавишу «босс» и делал вид, что занят. Я вышел из программы и, находясь в размышлениях, недоумевал, как мне удалось так облажаться. Как я умудрился целый месяц не делать никакой оплачиваемой работы? Я проклинал себя, испытывая страх, сопоставимый с тем, что испытывал мой босс, когда ему приходилось выступать в суде, и ненавидел себя за этот страх. Мои мысли вернулись к тому, как начался месяц лени.

Четыре недели назад я покинул суд, погода была прекрасной и необычно теплой для первого дня мая, и, взглянув на небо, я решил: «Пожалуй, я возьму длинный обед». До этого мои обеды проходили за рабочим столом, когда я закидывал еду в рот, одновременно работая с документами. Однако в тот день я подумал: «К черту», побаловал себя вкусной тайской едой и вернулся в офис около двух часов дня. В течение следующих шести часов я работал неустанно, но, несмотря на это, я потерял время, проведенное в ресторане, и к моменту, когда вернулся домой, мои документы оказались немного короче, чем обычно. Вместо того чтобы отдать лист в бухгалтерию для внесения в протокол, я оставил его на своем столе, и он по-прежнему оставался там на следующее утро, когда я пришел.

На следующий день я не стал компенсировать потерянное время; вместо этого я вновь отправился на продолжительный обед, который оказался еще более затянувшимся. Испугавшись, что меня заметят, я покинул офис в семь, хотя обычно уходил в восемь, девять или даже десять часов. Но никто не обратил на меня внимания, и на следующий день я повторил этот трюк. Спустя неделю я стал уходить каждый день около шести.

«Просто выпью кофе», — заявлял я, нажимая кнопку лифта, и исчезал.

Тем временем документы продолжали накапливаться в папке, скрытой в моем столе, вместо того чтобы быть переданными в бухгалтерию. Через неделю я уже не утруждал себя составлением документов. Я не прекратил работать полностью, по крайней мере, в начале. Но что я сделал, так это перестал печатать. Я отказался от набора текста для писем, записок и протоколов ходатайств, предпочитая диктовать все, как и остальные студенты. С моего стола в секретариат по коридору шел непрерывный поток маленьких диктофонных кассет (в те времена диктофоны использовали кассеты). К этому моменту неофициальный бойкот моей работы со стороны офисного отдела длился уже четыре месяца, и ничего, кроме случайных попыток, не возвращалось. Однако я продолжал диктовать, исчерпав все отведенные мне кассеты, затем стал заимствовать запасные у других студентов, когда те были не рядом, а когда и они иссякали, совершал набеги на столы младших помощников. Диктовка занимала гораздо меньше времени, чем набор текста, и к полудню я уже прекращал ее, если только не было судебных заседаний, а их было очень мало, потому что ни один из моих протоколов ходатайств не получал расшифровки.

Каждый раз, отправляя диктовку в отдел, я прикреплял подтверждающее письмо, чтобы хоть какая-то документация показывала, что я что-то сделал. Вскоре я перестал утруждать себя диктовкой, но продолжал отправлять подтверждения, словно выполнил работу, и оставшуюся часть месяца писал в офисный отдел о различных заданиях, которые на самом деле не выполнял. Всегда получал один и тот же несуразный ответ, что они получили мой диктант (который я не сдавал) и что займутся им «бла-бла-бла».

Мое страшное путешествие по дорожке воспоминаний закончилось, когда я увидел проходящего мимо партнера, и мои руки инстинктивно устремились к клавиатуре, нажимая CTRL-B, хотя игра Leisure Suit Larry не была запущена.

Я взглянул на часы. Было 9:15, мой босс ожидал меня в своем офисе через пятнадцать минут, и я не знал, что делать. Я не планировал проводить май без работы, но именно это и произошло. Я не делал никакой работы, и меня поймали. Я совершил нечто настолько экстремальное, настолько плохое, что мне стало интересно, существует ли прецедент подобного. В конце концов, кто в оживленной юридической фирме может целый месяц заниматься ерундой и оставаться безнаказанным? Я совершил ужасное преступление в юридической конторе. Я был в полной заднице, в серьезной заднице.

Я обдумывал варианты, но единственный, который пришел мне в голову, — это признаться во всем и броситься на милость фирмы, предложив отработать месяц бесплатно. Однако фирма никогда не была добра ко мне, ни разу за весь год. Они обманывали меня и перегружали работой. Меня прикрепили к младшему и невежественному начальнику, который получал похвалы за качество исследований, выполненные мной. Я понимал, что пощады от фирмы не дождусь. Если бы я вошел в кабинет своего босса и признался, меня бы немедленно вызвали к партнеру, возглавлявшему нашу команду, заставили бы повторить исповедь, и я бы осознал, что меня ждет. Фирма совершенно справедливо могла бы отстранить меня и забыть о подписании моих статей.

Но мой месяц, проведенный за игрой в Leisure Suit Larry, не стал пустой тратой времени, как и многие другие игры, которые я изучал. Сочетание клавиш CTRL-B действительно произвело на меня впечатление, и в тот день, который мог бы стать концом моей юридической карьеры еще до ее начала, Leisure Suit Larry пришел мне на помощь.

«Нажми CTRL-B», — сказал я себе, — «Жми сильнее и посмотри, что произойдет».

Я взял телефон.

«Просто распечатываю кое-какие материалы для нашей встречи», — сообщил я своему боссу, — «Я могу немного опоздать».

«Лучше бы ты печатал документы», — ответил он и повесил трубку.

Однако я не печатал документы. Я занимался печатью электронных писем. В то время принтеры работали медленно, а студенческий принтер был уже не в лучшем состоянии. Я успел напечатать двадцать писем, когда зазвонил телефон:это был мой босс, и он хотел, чтобы я был в его кабинете, прямо здесь и сейчас. Я вскочил со стула, схватил распечатки из дерьмового студенческого принтера. Я также схватила папку, в которой хранились все квитанции, которые я предъявлял и по которым мне отказывали в возмещении.

Я не собирался поддаваться обстоятельствам. Настало время действовать решительно. Я вошел в кабинет своего босса, сел в кресло, встретил его взгляд и солгал.

Я не собирался бросаться ни на чью милость. Вместо этого настало время для серьезного запутывающего дерьма. Это была клавиша CTRL-B. Я вошел в кабинет своего босса, сел в кресло, встретил его взгляд и, глядя в глаза, солгал.

«Я сдал документы за каждый день в этом месяце», — произнес я.

В большинстве случаев я не умею лгать, и когда меня застают врасплох, правда обычно вырывается сама собой. Но если я должен солгать и у меня есть хотя бы немного времени на подготовку, я способен создать убедительную историю. И если вы дадите мне хотя бы фиговый листок доказательств, чтобы подкрепить мои слова, я смогу заставить свою ложь прилипнуть.

«Почему же бухгалтерия утверждает, что вы не указали никакого времени?» — спросил мой босс.

Я рассказал о рождественской вечеринке и о том, как разозлилась офис-менеджер. Это вызвало тонкую улыбку моего босса. Ему понравилось развлекаться на вечеринке, наблюдать за тем, как поносят партнеров, и видеть, как офис-менеджер получает по заслугам.

«Но какое это имеет отношение к вашим делам?» — спросил он, и улыбка исчезла.

Он ждал объяснений.

Моего босса все еще дразнили из-за доклада по адмиралтейскому праву, о котором я писал некоторое время назад, но ситуация была гораздо серьезнее. Партнеры были бы серьезно взбешены, если бы студент прогуливал целый месяц, а его начальство этого не замечало. Я объяснил, что после Рождества секретари перестали выполнять мою работу. Я показал ему распечатанные электронные письма, подтверждающие это.

«У меня гораздо больше писем, чем эти, — сказал я, — возможно, сотни».

«Значит, отдел не выполняет вашу работу. Вы это доказали. И что теперь?» — мой босс выглядел встревоженным.

Возможно, он надеялся на какое-то слабое оправдание, на фиговый листок, который позволил бы и ему, и мне сбежать. Он не видел никакого фигового листка, и это его пугало. Поэтому я предоставил ему этот листок.

«Они обманывали меня и другими способами», — заявил я, показывая папку с квитанциями о расходах.

На тот момент сумма составила чуть больше тысячи долларов, в основном за аренду автомобиля. В начале 90-х это были приличные деньги для студента. Я объяснил, что почти все мои расходы были отклонены, причем под дурацкими предлогами. Эта информация вызвала его интерес, и он запросил подробности, которые я с готовностью предоставил.

«В этом месяце я каждый день сдавал документы, как обычно, — повторял я свою ложь, — но они меня обманывают. Это продолжается с января. Просто поговорите с другими студентами и посмотрите, что они скажут».

Другие студенты не были моими друзьями; никто из нас не имел дружеских отношений, поскольку мы были соперниками, борющимися за место на работе. Но в апреле, когда стало ясно, что никого из нас не наймут через месяц, мы начали немного сближаться. Другие студенты слышали мои жалобы и замечали, что я переживаю. Я подумал, что они, скорее всего, поддержат меня.

Объективно говоря, моя история была не самой лучшей. В конце концов, насколько вероятно, что офис-менеджер фирмы отдаст неофициальный приказ о том, чтобы мои документы не были включены в дело? Однако, с другой стороны, как можно представить, что студент месяцами будет бездельничать? Мне также помогало наличие некоторого доказательства в свою пользу – большого количества подтверждающих писем, которые я продолжал отправлять, а также отслеживание диктовки, которую я никогда не делал, и жалобы на неоплаченные расходы.

Было проведено небольшое расследование, и партнеры поручили моему начальнику разобраться с возникшей ситуацией, что было здорово, так как он понимал, что если я буду выглядеть плохо, то и он тоже. Поэтому он обсудил ситуацию с моими коллегами-стажерами, и все они подтвердили: «Да, офис пытается наебать Calledinthe90s». Он связался с секретаршей, уволенной в апреле, которая подтвердила, что было объявлено, что моей диктовке должен быть отдан самый низкий приоритет.

Что касается неоплаченных расходов, то мой начальник не смог задать этот вопрос офис-менеджеру, так как на той неделе она была в отпуске, недоступная где-то на Багамах, и должна была вернуться только после моего ухода из фирмы. Однако документы говорили сами за себя, и наиболее примечательным было то, что фирма выставляла клиентам счета за те самые расходы, в возмещении которых мне было отказано. Счета за аренду автомобилей были выставлены, и клиенты их оплатили, так что, отказываясь возместить мне расходы, офис-менеджер вела себя как настоящая суперстерва. Это соответствовало ее характеру, и в конечном итоге это стало мне на руку. Офис, по сути, обкрадывал меня, и это выглядело крайне неприглядно.

Таким образом, поскольку никто не мог опровергнуть мое утверждение о том, что я сдал документы, «расследование» быстро завершилось. Многое подозревалось, но доказать ничего не удалось, и на следующей неделе я ушел с подписанными статьями и чеком на неоплаченные расходы.

Это был действительно хороший финал, учитывая все обстоятельства; в награду за то, что я целый месяц занимался полной херней, я получил крупный чек на расходы, с которыми уже давно распрощался. Я понимал, что не получу рекомендательного письма от фирмы, но смирился с этим. Мой уход из фирмы сам по себе был достаточной наградой, ведь только завершив работу над статьями, я начал по-настоящему осваивать свою профессию. И именно этот факт, как ничто иное, подпитывал мою обиду на фирму. Конечно, они перегружали меня работой и ущемляли в средствах, но в чем они действительно ошиблись, так это в том, что не смогли обучить меня, студента, который жаждал учиться, почти отчаянно стремился овладеть юридической практикой. Они почти ничему меня не научили, и по сей день это меня немного злит. Или даже больше, чем немного. Это приводит меня в ярость.

Десять лет спустя мне предстояло встретиться с одним из партнеров той фирмы, где я работал. Когда он взглянул на меня, я был уверен, что он вспомнил о пропавших документах, а также дело о поддельной записке (о котором я недавно писал). Я также был уверен, что он помнил и о других неприятностях, произошедших во время моей стажировки, и, когда он смотрел на меня, я ощутил в его взгляде неуважение.

«Страховки нет», — произнес он.

Он был старшим партнером фирмы с тридцатилетним стажем и возглавлял страховой отдел, состоящий более чем из сорока юристов в фирме с почти сотней сотрудников. Он был значимой фигурой в нашей юридической среде и смотрел на меня как на пустое место.

«Два миллиона», — ответил я, — «И ни центом меньше».

Он отказался, и этот отказ в какой-то мере способствовал краху фирмы несколько лет спустя.

Когда фирма разорилась, адвокаты, которых я так недолюбливал, оказались разбросаны по всему городу. Некоторым из них, находившимся на более высоких позициях, удалось занять судейские должности, в то время как другие представители старой гвардии сдались, стали посредниками или вышли на пенсию. Наблюдая за тем, как старая фирма покидает юридическую арену, я почувствовал себя игроком, которого выгнали, но который вернулся, чтобы помочь своей новой команде одержать победу над прежней в финале. Я не забил решающий гол и не совершил ничего драматичного. Тем не менее я внес свой вклад в итоговый результат и должен признаться, что рад, что все еще здесь, в то время как моя старая фирма давно покинула поле.

* * *

Напоследок, в моем предыдущем посте я упоминал о деятельности нашей фирмы, отметив, что мы немного опережали время в вопросах электронной почты и технологий. Поэтому, если вы читаете это и думаете: «Да это же бред, у них тогда не было электронной почты», - пожалуйста, перечитайте мой предыдущий пост.

Я знал, что мой доклад, окажется на столе партнера без указания моего имени. Я был в этом уверен, потому что фирма, в которой я работал, была одной из первых в городе, кто создал действительно эффективную внутреннюю сеть. Мы использовали электронную почту для внутренних коммуникаций еще до появления Интернета. Хотя фирма была впереди в технологическом отношении, но не в плане безопасности. Вскоре после моего прихода в фирму я научился лазить по жесткому диску компании и находить интересные вещи, такие как доказательства плагиата со стороны моего босса.

Мой босс был образцом молодого юриста из центра города. Его туфли всегда блестели, а костюмы были сшиты на заказ, так как он имел достаточно денег. Все считали, что он точно станет партнером. Я же, напротив, рисковал не получить постоянное место работы, и, вероятно, он считал, что может позволить себе несерьезное отношение ко мне. Если так, то это было большой ошибкой с его стороны, ведь, хотя он этого еще не знал, я был стажером из ада.

Меня сильно раздражало, что мои оплаченные часы не учитывались. Я уже стал объектом критики как один из студентов, которые не выполняли свою норму, и получал замечания от партнера, возглавлявшего нашу команду. Я рассказал партнеру о происходящем, но ему было все равно. Это напоминало ситуацию, когда я вернулся в школу с синяками, а директор сказал: «Мальчики есть мальчики» и отправил меня восвояси. «Тебе просто нужно работать усерднее или умнее», — сказал партнер, когда я сообщил о последнем дерьмовом поступке моего босса.

Я не мог работать усерднее (я уже выполнял работу шесть дней в неделю, как того ожидали от студентов в центре города), но мог работать умнее. В тот же вечер я разработал план. Рождество приближалось, и я решил сделать своему боссу небольшой подарок. 24 декабря на его столе появилась служебная записка, якобы от партнера, которому он подчинялся. Партнер был пожилым человеком и не очень-то жаловал электронную почту и компьютеры, поэтому все делал по старинке, на бумаге. Когда мой начальник пришел 24 декабря и увидел на своем столе записку от партнера с заданием провести юридическое исследование, это не показалось ему странным. Записка была оформлена в привычном стиле, используемом партнером, поскольку я приложил все усилия, чтобы она выглядела подлинно. Мой босс подошел к маленьким кабинкам, где работали студенты, и передал мне ту же служебную записку. За исключением того, что его секретарь перепечатала документ, теперь задание исходило от него ко мне, а не от партнера моему боссу. Задача была сложной и требовала глубокого изучения адмиралтейского права, его взаимосвязи с общим правом и вопросов, касающихся конституционного разделения полномочий.

«Но это же огромное задание, — заявил я, — и я буду в отъезде. Не могли бы вы поручить это кому-нибудь другому? Это действительно срочно?»

В служебной записке, которую я подготовил для своего начальника, подчеркивалось, что ситуация требует немедленного внимания, но мой босс никак не мог перепроверить это у партнера, так как тот уехал в отпуск накануне. Поэтому я ждал до 24 декабря.

«Ничего не поделаешь, — сказал мой босс, — это крайне важно. Просто сообщите в отдел кадров. Возможно, они предоставят вам половину рабочего времени или что-то в этом духе».

Он отвернулся и ушел, полагая, что испортил мне праздники.

Но он ошибался. Видите ли, что я уже написал работу на третьем курсе, которая по сути совпадала с исследовательским заданием, указанным в записке. Так что единственная «работа», которую мне пришлось сделать, — это найти старую дискету с черновиком, немного доработать его, и вуаля: у меня был очень подробный и обширный меморандум по сложному вопросу адмиралтейского права, со ссылками, начиная со времен лорда Кока. Я подготовил доклад и отправился в отпуск, как и планировал. Я никуда не ездил (у меня не было денег), но повидался с семьей, остался в городе и старался заглядывать в офис во время каникул, отправляя пару электронных писем, чтобы показать свое присутствие, и записывая все свое время на обширные исследования, которые я якобы проводил.

Итак, каникулы заканчиваются, и я сижу в своей паршивой студенческой кабинке с огромной стопкой работы, и тут ко мне подходит мой босс в своем сшитом на заказ костюме с золотой булавкой для галстука и запонками в тон. На нем также были золотые часы. Он выглядел особенно нарядно, даже для себя, стремясь произвести впечатление.

«Где этот доклад? Он должен быть у меня на столе, когда я вернусь. В полдень у меня совещание».

«Я только что закончил его сегодня утром», — ответил я, протягивая ему большую стопку документов, еще теплых от печати. Мой босс взял документы в руки, ощутил их вес и улыбнулся. Затем он развернулся и ушел, не произнеся ни слова.

Перед обедом я услышал шум в коридоре. Это была довольно громкая суматоха, с громким восклицанием «черт!», после чего дверь распахнулась. Это был партнер, и он орал, чтобы мой босс тащил свою задницу в свой кабинет, сейчас же, прямо сейчас, то есть немедленно. Я с удовольствием наблюдал за тем, как мой босс бежит по коридору.

«Что это за хрень?» — сказал партнер, стоя в дверях своего кабинета и держа мою работу двумя пальцами, как будто боялся, что работа его испачкает.

Мой босс что-то пробормотал, после чего партнер впустил его внутрь. Я услышал крики, затем звуки приглушенных оправданий и снова крики от партнера. Вскоре дверь снова распахнулась.

«Calledinthe90s. Быстро тащи сюда свою задницу», — сказал партнер, и я поспешил к нему.

«Это ты написал этот гребаный доклад?» — спросил партнер.

Я взял у него документ и бегло его просмотрел.

«Я написал ее. Титульный лист был изменен, чтобы убрать мое имя, но в остальном это моя работа. Я потратил на нее все Рождество. Разве с ней что-то не так?»

Партнер взорвался.

«Что-то не так? Я скажу тебе, что не так. Это чертовски бесполезно! Полностью бесполезно!»

Я объяснил, что строго следовал указаниям своего босса и работал над документом более ста часов. Партнер разозлился и велел мне вернуться за свой стол и принести ему служебную записку от начальника. Я выполнил его приказ, и когда он прочитал записку, его лицо покраснело. Он сказал мне, что я могу уйти, и я поспешил покинуть кабинет.

Из своей маленькой студенческой кабинки я не мог в полной мере услышать всю критику, обрушившуюся на моего босса, но в течение последующих дней мне стали известны подробности из уст сокурсников. Они обсуждали, как партнеры были крайне возмущены тем, что мой босс потратил более ста часов студенческого времени на бессмысленное задание, которое явно оказалось розыгрышем. И как мой босс не понял, что его разыгрывают, он что, идиот? Конечно, меня ни в чем не обвиняли; Я работал под пристальным наблюдением своего босса.

Моего босса не уволили, но данная ситуация привела к некоторым положительным изменениям для меня. Например, партнер поручил мне присылать ему копии всех документов, которые я готовил для моего босса, что положило конец его попыткам присвоить себе мои достижения. Мой босс также перестал удалять мои документы для исследований.

Кроме того, я получил запоздалый рождественский бонус за то, что мне пришлось отказаться от запланированного отпуска ради написания этой глупой работы.

Я очень не любил свой год работы там, но всякий раз, когда наступали трудные времена, я вспоминал «Дело о поддельной записке», и это всегда вызывало улыбку на моем лице.

«Он продолжает требовать дополнительную оплату за все эти услуги», — сказал владелец «The Vault», — «что очень странно, учитывая, что многие из них старые».

Он показал мне письмо, которое арендодатель вручил ему в тот же день. Я ознакомился с требованием, в котором значился список затрат на уборку снега, ремонт парковки, напольных покрытий в общих зонах и прочие мелочи за прошедшие годы. Я дочитал до конца и увидел, что там был стандартный пункт о том, что арендодатель собирается сменить замки, если арендатор не выполнит его требования.

«Судя по формулировкам, вы уже давно боритесь. Почему вы не обратились к адвокату раньше?» — спросил я.

«Я консультировался со знакомым адвокатом, и он сказал, что это безнадежно».

Он назвал имя адвоката. Это был знакомый парень с не самой удачной практикой в сфере недвижимости, который прибегал к мелким делам по оказанию юридической помощи, чтобы не прогореть, когда рынок рухнул в 89-м.

«Ты сделал что-то, что могло вызвать ненависть хозяина дома к тебе?» — спросил я, — «Потому что это уже перебор, даже для нашего неприветливого арендодателя».

«Он знает, что я собираюсь переехать. Думаю, он пытается выжать из меня как можно больше денег, пока я не уеду. К тому же он не оставляет меня в покое из-за хранилища».

«Он не дает тебе его забрать с собой?»

«Ты шутишь? Оно весит почти сто тонн, и оно мне не нужно. Но в договоре аренды указано, что я должен его убрать, а также восстановить здание в первоначальное состояние. Это обойдется в целое состояние. Придурок-арендодатель говорит, что если я оставлю хранилище после переезда, он подаст в суд».

«Пришли мне договор аренды, и я его изучу», — предложил я.

Я доел свой обед, а вернувшись в офис, обнаружил, что договор уже ждет меня.

Ситуация оказалась такой же плохой, как и описывал владелец ресторана. Договор аренды был продлением предыдущего (The lease was a renewal of a renewal of an assignment of a renewal), а оригинальные документы датировались периодом после Второй мировой войны, когда банк впервые арендовал это помещение и установил хранилище. Как-то владельцу дома удалось обманным путем заставить ресторан принять на себя аренду, которая обязывала его демонтировать банковское хранилище по окончании срока аренды.

«Ничего страшного» — подумал я, — «Ресторан может не выполнить свои обязательства, и все, что может сделать арендодатель — это подать в суд на подставную компанию». Однако, когда я достиг последней страницы договора аренды, я обнаружил пункт о гарантиях. Владелец ресторана лично поручился за аренду, и на него возложена ответственность за демонтаж хранилища весом в сто тонн, а затем за ремонт помещения.  Это обойдется в целое состояние.

Ситуация, конечно, казалась безнадежной, но затем я вспомнил об этом надоедливом арендодателе с его требованиями, угрозами и постоянным повышением арендной платы, и попросил свой разум оказать мне услугу, на что он незамедлительно откликнулся. Я поднял трубку и позвонил владельцу ресторана.

«Я в полной заднице, да?» — произнес он. — «Ты звонишь, чтобы сообщить, что выхода нет? Мой адвокат уже сказал мне это. Но я просто решил уточнить».

«Я могу спасти тебя, но это обойдется недешево».

«Сколько?»

«Пять тысяч за юридические услуги и еще одну тысячу за агента».

«Агент? Какой агент?»

«Агент по недвижимости. Отправь заверенный чек, а остальные детали оставь мне».

Чек оказался на моем столе менее чем через час. Я отправился в офис Аарона.

«Мне нужен агент по недвижимости», — сказал я.

«Ты собираешься купить дом?»

«Неа.»

«Продаешь дом?»

«Неа.»

На тот момент я уже почти пять лет работал в одном кабинете с Аароном, и он знал меня достаточно хорошо.

«Ты снова замешан в каком-то своем деле?» — спросил он.

«Ага. Но ничего такого, из-за чего у тебя будут неприятности».

«Я знаю одного человека», — сказал он.

Аарон знал множество людей, что в конечном итоге привело к потере его лицензии. Тем не менее он дал мне имя и номер агента, и на следующий день я посетил его. Я объяснил, что мне нужно, и мы договорились о условиях. Я передал ему документы и наличные в качестве вознаграждения.

Через несколько дней я снова пришел в ресторан на ланч. Хозяин, заметив меня, сам подошел поздороваться.

«Хозяин дома здесь», — сказал он.

«Зачем?»

«Пообедать и немного поиграть на нервах. Давай сядем в хранилище, чтобы я не видел его лицо».

Он отвел меня в хранилище, почти закрыв дверь, и мы провели консультацию за пастой и красным вином.

«Мы подаем требования к арендодателю», — сказал я, запивая идеальную карбонару вином.

«Требование? Что мы требуем?»

Я вытащил из портфеля документ и передал ему, потягивая вино.

«Мы требуем, чтобы этот арендодатель передал всё оборудование ресторана, все приспособления. Духовки, морозильники, вентиляцию — всё, что необходимо для функционирования ресторана».

«Аренда не охватывает все эти вещи», — сказал владелец ресторана, — «Он не может помешать мне забрать то, что я хочу. Единственное, что имеет значение, — это само хранилище, а оно мне не нужно».

Я покачал головой.

«Тебе нужно хранилище», — сказал я, — «И мы требуем, чтобы он освободил его. Мы настаиваем, чтобы он предоставил нам доступ в течение семи рабочих дней».

«Ты думаешь, что сможешь одержать победу над арендодателем, применяя обратную психологию? Рассчитываешь, что, обращаясь с ним, как с двухлетним ребенком, сможешь заставить его сделать то, что тебе нужно?»

«Скоро узнаем. Он уже пару дней как получил требование».

Владелец ресторана уронил бокал с вином, и он разбился о мраморный пол.

«Ты уже отдал ему требование?» — спросил он, вставая и распахивая дверь хранилища, чтобы позвать официанта убрать беспорядок.

«Посмотрим, что скажет арендодатель», — произнес я, и мы подошли к столу.

Хозяин был крупным, мускулистым мужчиной с большим аппетитом. Он сидел один и ел баранью шею руками, словно волк.

«Моему клиенту нужен ответ сегодня», — заявил я.

Хозяин дома поднял на меня глаза, шумно жуя.

«Я юрист The Vault», — продолжил я, — «Я подал вам требование на днях. Моему клиенту нужен ответ немедленно. Ему необходимо хранилище для нового места, и он должен всё уладить».

«Ваш клиент может забыть о банковском хранилище», — произнес он, вытирая свои жирные руки об уже грязную салфетку.

«Однако вы не можете этого сделать », — ответил я.

Мой шок был притворным, тогда как челюсть владельца ресторана действительно отвисла. Хозяин рассмеялся в ответ.

«Я владелец. Я могу поступать так, как мне угодно».  

«Мне нужно письменное подтверждение, так как мой клиент может подать в суд», — сказал я.  

«Судитесь сколько хотите, — ответил хозяин, — судитесь до посинения».

Он пообещал, что к концу дня я получу официальный ответ, а затем велел мне уйти и не мешать ему доесть обед.

Когда на следующий день пришло письмо от арендодателя с уведомлением о праве собственности на банковское хранилище, я принес его и показал своему клиенту.

«Как, черт возьми, тебе это удалось?»

«Коммерческая тайна», — ответил я.

В следующем месяце ресторан переехал, и помещение опустело, что было крайне прискорбно, так как мне всегда нравилось есть в Vault. Теперь заведение находилось в новом месте, в двадцати минутах езды. Они назвали его «The Vault» и сохранили атмосферу предыдущего ресторана. Все осталось почти прежним, за исключением самого банковского хранилища. Оно, весом в сто тонн, по-прежнему находилось в подвале здания, где я арендовал помещение.

Я пришел на работу немного позже, и Аарон окликнул меня.

«Тебя ищет арендодатель», — сказал он.

«Да? В чем дело?»

«Он очень зол. У него сорвалась сделка».

«Сделка?»

«Он собирался сдать помещение внизу новому арендатору, банку или кредитному союзу. Они должны были прийти, чтобы подписать договор аренды, но не пришли».

«Какое это имеет отношение ко мне?» — спросил я Аарона и повторил то же самое арендодателю, когда тот нашел меня через несколько дней.

«Я знаю, что это твоя работа», — сказал он, его щеки дрожали от гнева, — «Я знаю, что это был ты. То предложение от агента — полная чепуха. Это всего лишь уловка, чтобы заставить меня покинуть хранилище, чтобы твой клиент смог сбежать и оставить это чертово банковское хранилище позади. Я подам в суд».

«Если вы ищете адвоката, мне, вероятно, придется заявить о конфликте интересов».

«Я подам в суд на ресторан, на агента и на тебя».

В ярости он удалился.

Однако арендодатель так и не подал в суд. Конечно, не подал. У него не было договора, на основании которого можно было бы подать иск, только расплывчатое письмо о намерениях, которое я составил — этого было достаточно, чтобы зацепить  жадного арендодателя, привыкшего добиваться своего. Предложение, которое он получил, не имело обязательной силы и не могло быть принято без подписания официального договора аренды, который, разумеется, так и не был оформлен.

Когда через год я уезжал от Аарона, первый этаж все еще пустовал, а на окне висела унылая табличка «Сдается в аренду», которую уже начинало выедать солнце.