Пожалуй, поведаю и о своих "бедах с башкой".

О том, что со мной что-то не так я стал осознавать в раннем возрасте, ещё лет в двенадцать. Практически полное отсутствие самоконтроля при повышенной эмоциональности и "особом" мировосприятии - не самая приятная вещь, особенно когда ты вынужден постоянно контактировать с социумом (особенно с детским (особенно против твоей воли)).

Стоит отметить, что у ТС "беда" куда серьёзней, чем у меня, но там где одни берут качеством, другие - количеством. Например, ничто не мешает сосуществовать в моей башке шизоидному/шизотипическому, истерическому и, возможно, биполярному расстройству личности в лёгкой форме. Что, почему и из-за чего возникло - разобрать довольно трудно (но я попытаюсь).

И да, само собой, самопоставленный диагноз (по МКБ - 10) - диагнозом не является. Но анализируя своё поведение и то говно, что я творил за свою не особо долгую жизнь я считаю, что имею право считать, что всё вышеперечисленное звучит вполне правдоподобно.

С чего всё началось?

Само собой, с рождения, но это опустим и перейдём сразу к тому моменту, когда я опрокидываю на себя чашку с кипятком и получаю ожоги третий и четвёртой степени лица, благо, на нём остались лишь микроскопические шрамы, а то был бы, как Фреди Крюгер) и левой верхней конечности. - 1 к привлекательности, что сказать.

Что/кто в первую очередь отвечает за формирование индивида на начальном этапе его психологического/интеллектуального развития? Правильно, семья. Не сказать, что здесь был прям совсем пиздец. Скажем так, писец на диете, который правда потом, сука, разожрался)

В чём заключается писец?

В нетипичных межличностных отношениях в семье - раз. В отсутствии культуры психологического воспитания в стране, в принципе - два (за редкими исключениями). Созависимость родителей - три.

О первом распространяться не хочу. О втором можно говорить часами - здесь меня касается только то, что мне не объяснили, что такое эмоции, что их вызывает и как их контролировать. Ну, а на счёт третьего... могу задать вопрос, вы когда-нибудь рыдали от бессилия изменить что-либо? Так вот мне приходилось. (Отмечу, что во многих подобных ситуациях возникает навязчивая мысль "Если не можешь что-то исправить - уничтожь это!" мысль настолько навязчивая, что вызывает не менее навязчивые картины в мозгу, для описания которых стоит употребить словосочетание "кровавый фарш" (благо в действие не перешло))

И вот, растёт ребёнок: играет во дворе, много читает, смотрит мультики и фильмы (тогда ещё с кассет и двд), пошёл в детский сад, где воспитатели порекомендовали родителям записать его в какую-нибудь секцию "Чтоб силу вымещал!"...

Вот тут-то подрастающий мозг и встречается с социумом (с детским) во всей красе! Потому что в секции, куда отвели это чадо, за пофигизмом старолетнего тренера творилась самая натуральная, блядь, дедовщина! Но малолетний мозг не унывал и даже любил это место, потому что после занятий ждало самое крутое - можно качаться на спортивном канате и играть в догонялки, вышибалы и т.д. Но были и минусы. Дети жестоки и тупы, в прочем, как и многие взрослые, но те, к счастью, чуть поменьше. Жестокость заключается в том, что любое твоё отличие от серой массы будет поднято на смех, а за любой дефект - зачмырят, а тупость... попробуйте, блин, объяснить ухахатывающейся до полусмерти малолетней обезьяне, почему вы не можете сдержать газы и постоянно пердите... да, не все такие, да многие совсем не такие и уж тем более не вздумайте подумать, что я был каким-то вындеркиндом. Совсем наоборот, я считаю себя гораздо хуже окружающих во многих ситуациях, в которых я когда-либо пребывал.

При всё при этом, я не мог нормально объяснить родителям, деду, да и вообще кому бы то ни было, что я испытываю и почему мне плохо в той секции. А на попытки объяснить я слышал: "Ой, да фигня это всё.", "Пустяки. Ну и что, что смеются. Обзывают? Обзови в ответ? Бьют - ударь в ответ?" Не трудно догадаться к каким последствиям может привести подобное...

И вот, школа, свет знаний, другой коллектив, другие люди, я уж было понадеялся, что там всё будет по другому... ага, щаззз, хер там и два ведра. На смех - смехом. На обзывания - обзыванием. На удар - ударом... Вскоре схема сократилась до: обзывание - удар. Ну, а потом и: смех - удар... Вот такой вот Чарли Бронсон на минималках...

Как и Бронсон я был склонен к излишнему драматизму и гипертрофировать собственные эмоции, чтобы показать, что мне не всё равно... Представьте себе картину, как малолетнее нечто после известия, что ему поставили двойку - подрывалось с места и рвалось к окну, начинало резать себе горло ножницами или тыкать в него ручкой... и другие подобные бенефисы на протяжении одиннадцати лет...

И что-то я увлёкся. Вообще не планировал выкатывать подобную автобиографию. Всё можно было уложить в несколько предложений, но так даже наглядней, я думаю.

Про галлюны.

У меня всё далеко не столь красочно, как у ТС и происходит не столь часто, чтобы жаловаться.

Первый раз был лет в восемь, когда с семьёй отдыхали на юге. Вы когда-нибудь не узнавали себя в зеркале? Так вот я - да. Даже не понимая, что передо мной зеркало, я завёл разговор со своим отражением и какого же было моё удивление, когда изображение ответило!

Другой яркий случай случился лет в пятнадцать, я следую по квартире за своим отцом и что-то ему рассказываю, из моей комнаты он пошёл на кухню - я за ним, и всё говорю, сейчас даже не могу вспомнить о чём, из кухни отец направился в родительскую, а из родительской - в ванную. Отец включает свет, облокачивается на раковину и следующий момент я запомню навсегда... Я попытался дотронуться до отцовского плеча и сказать: "Па, ты меня слушаешь вообще?!", как вдруг оказывается, что свет в ванной никто не включал, а отца и вовсе нет в квартире... паническая атака, глицин, корвалол, спать.

В общем, как говорил ТС - от сна и не отличить. Единственное, что гостей у меня не было и буду надеяться, что не будет. Но есть вероятность, что я воспринимаю мир несколько иначе, чем другие людей: в толпе на одного человека больше, стакан полный, а не пустой, деревья бирюзовые, а не зелёные и т.д. Главное особо сильно жизни не мешает.

А вот, что мешает, так это - воспоминания. Причём плохие, совершенно не обязательно, что самые худшие из жизни, зачастую просто неприятные: те же самые мои школьные экзерсисы, кому-то нагрубил, где-то-что-то не так сделал, не то сказал, захотел своровать из магазин, но положил на место, вскрыл себе вены, наглотался таблеток и т.д... всё говно отпечаталось в памяти, как штамповка на номерах. Нет бы попытаться вспомнить что-то хорошее, там, мамины объятье, как плавал в открытом море, как нырял на глубину, любимый фильм, книга - хер там! Перед глазами маячит всякая произошедшая со мной хренота, видимо, у меня это заместо ТС-овских "гостей"...

Про проблемы в социальных отношениях, думаю, говорить не стоит, да? Тут всё плохо. Я очень не люблю личного контакта с людьми. По крайней мере, с незнакомыми мне. Да, я умею надевать маску нормальности, а взаимодействие аля: "Привет-привет, пока-пока, вот ваш заказ-распишитесь, какого формата видео/фото вас устроит?" - не приносят мне особого дискомфорта, но повторения негативного опыта очень не хочу, а в силу собственной неуравновешенности подвергать кого-то опасности - тем более.

Думаю, на этом и стоит закончить данный пост-ответ, а в заключение сказать: думайте своей головой, пока она на плечах, ибо возвращать её на место очень трудно.

Вам интересно, что происходит в голове того, кто страдает одной из форм шизофрении? Вряд ли больной человек сможет это адекватно сформулировать, ведь ему мешает расстройство личности. К тому же шизофреники далеко не всегда понимают, что они не в своём уме.

Да, насчёт галлюцинаций. В кино часто показывают, что перед сумасшедшим возникают образы, люди, существа, которые выглядят настоящими, как часть внешней среды. Однако в большинстве случаев шизофренические видения и голоса возникают внутри головы больного. Люди с подобными расстройствами хотя и теряют способность отличать реальность от бреда, но точно могут сказать, что слышат голос именно у себя в голове, а не откуда-нибудь из унитаза. То же самое с видениями, часто больные люди видят разницу между иллюзией и реально существующими предметами и воспринимают эти видения как насланное проклятье или кем-то внедрённые в их головы изображения.

Но бывает и такое, что кажущиеся образы интегрированы во внешний мир так, что больной может видеть перед собой, например, давно умершего отца и рассмотреть каждую пуговицу на его пиджаке. Бывает такой вид галлюцинаций, но в очень редких случаях. Такие галлюцинации называются истинными.

И я один из тех, кому «повезло» получить такое редкое расстройство.

Как я уже сказал, обычно шизофреники упрямо верят, будто с мозгами у них всё в порядке, а голоса и образы трактуют, как мистические явления, поэтому психиатрам бывает так сложно настроить человека на выздоровление. А я ещё до первого посещения психиатра догадался, что тронулся умом.

Правда мне это не помогало вести себя как здоровый человек. Я вовлекался в свой бред и не мог ничего контролировать, а когда приступ заканчивался, то сразу понимал, что всё это было галлюцинацией. Представьте, что вы спите и видите сон. Какой бы абсурд там не происходил, вы не подозреваете, что спите, а когда просыпаетесь, то для вас становится очевидной вся нелепость и невозможность увиденного. То же самое происходило со мной, только наяву.

Чаще всего мне мерещились разные люди. Я называю их «гостями». Почти всегда эти «гости» были очень неприятные, они вызывали у меня страх, отторжение или ненависть.

Больше всех я ненавидел плешивого мужика, который являлся ко мне несколько раз. Вообразите себе, как глупо я себя чувствовал, понимая, что больше всего на свете презираю того, кто даже не существует.

Первый раз я встретил его в зале ожидания на автовокзале. Я просто сидел, ссутулившись, листал какие-то картинки в телефоне, чтобы убить время, и ко мне подошёл он.

Этот мужик встал прямо передо мной. Он был совсем невысокого роста, слишком тощим для своего костюма, старые брюки были высоко и туго затянуты ремнём. У мужика был нос, как зрелый лимон, с огромными порами, кожа на щеках вся в рытвинах. Лысина блестела, и только на висках торчали пепельные волосы. Он отбрасывал тень и выглядел не менее реальным, чем все окружающие меня люди.

Я подумал, что этот мужик наверняка попросит поделиться сигаретой, но он молча завёл руки за спину и, как фокусник из дешёвого цирка, откуда-то вынул и расправил перед моим лицом грязную тряпку, а потом бросил её на меня. Серая тряпка повисла на моей правой руке.

Я не помню, осязал ли я прикосновение, но навсегда запомнил вонь. Тряпка воняла тухлыми яйцами, мочой, дерьмом, мертвечиной. Всеми самыми отвратительными запахами, какие только существуют. Не знаю, как меня только не вывернуло от этого смрада.

Я вскочил с места и давай крутиться, трясти рукой. Ко мне подбежала какая-то беспокойная женщина. Она подумала, что мне нужна помощь, вцепилась в моё плечо, наверное, боялась, что я упаду, и кричала прямо мне в ухо: «Что случилось?».

«Тряпка! Тряпку эту снимите с меня», — орал я, и в ту секунду до меня доходило, что нет никакой тряпки и нет никакого плешивого мужика, а я просто бьюсь в панике посреди автовокзала на глазах у десятков людей.

Женщина отпустила моё плечо, и я увидел, как лицо её поменялось. Она сообразила, что я не в порядке и пожалела, что бросилась помогать ненормальному.

«А, тряпка, понятно», — теперь она говорила со мной совсем другим тоном.

Это был далеко не первый мой приступ, однако тогда меня впервые назвали «сумасшедшим». Так и есть. Я принимаю лекарства, годами не вижу своих «гостей», но я никогда не узнаю, каково это быть «нормальным». Хотя я сомневаюсь, что нормальность — это не выдумка. Зная о разных психических расстройствах, я понимаю, что вокруг больше тех людей, которые ошибочно считают себя здоровыми, чем тех, которые воображают себя больными.

А моя рука после той тряпки воняла ещё несколько дней. В первый день я не мог есть, потому что меня тошнило от этого запаха. Кожа на руке у меня вся высохла, потому что я постоянно мыл её с мылом до локтя. Запах был воображаемый, я это знал, но его на время удавалось перебить ароматом мыла.

Я не помню, когда всё это со мной началось. Может быть, ещё в раннем детстве. В детском саду я рассказывал своим друзьям, что в кустах у забора живёт Тигровый человек. Он покрыт шерстью и весь в полосках, у него звериная пасть, но глаза, как у людей. У него человеческие руки, только лохматые и с острыми когтями. Тигровый человек страшный, но никого не обижает. У него нет друзей и он всегда грустный.

Я уже не помню точно, в самом ли деле видел его или просто верил собственным выдумкам. Тигровый человек мог быть моим первым «гостем». Есть у меня ощущение, что я его видел. Другие дети не видели, но я их очень напугал своими рассказами.

В детском саду из-за меня устроили собрание. Вызвали моих родителей, разговаривали с ними строго, жаловались, что из-за моего вранья детки плохо спят и часто плачут.

Мои мама и папа заступились за меня. Они сказали, что уникальный взгляд на вещи и богатая фантазия – это дар, присущий почти каждому ребёнку. Всё так и должно быть, так детям и положено развиваться, а взрослые губят эти таланты, потому что они им неудобны.

Хорошие у меня родители. Столько в них любви и доброты. И за что я им такой достался? Со мной им не повезло.

Приступы. Приступы. Приступы. Я шёл ранним утром через городской парк. На одной из веранд сидели люди. Я не мог пройти мимо, ноги сами вели меня к ним. У моих галлюцинаций будто всегда есть сценарий, и я отыгрываю в нём свою роль, не имея возможности повлиять на события.

Войдя на веранду, я сел с краю на скамейку. Люди, что сидели там, выглядели ужасно. По виду это были алкоголики последней стадии. Пропитые насквозь. У них были вздутые лица, почти не видно глаз из-за опухолей, но говорили они осмыслено.

Я среди них был просто наблюдателем и слушателем. Эти люди не обращали на меня внимания.

Среди них сидела женщина, такая же безобразная, как и мужчины. У неё не хватало передних зубов, кулаки в ссадинах. Она рассказывала, что не только сама спилась, но и споила своего сына Ванечку. Ещё юношей он стал пить с матерью на пару. Другие алкоголики сочувственно кивали, слушали, просили её не терзать себя виной.

Женщина продолжала откровенничать: «А ещё у меня выкидыш случился». Мужчины угрюмо опустили головы. Алкоголичка махнула рукой: «Может, так и лучше. Ребёнок тот был от Ванечки».

Я сидел, слушал всё это и никуда не мог деться.

«Вырождение — цена порока», – сказал один из алкоголиков. Сказал без укора, будто просто подвёл печальный итог.

Эти слова. Вырождение – цена порока. Я даже не сразу понял их смысл. Как мой нездоровый мозг сумел сгенерировать эту фразу? Вспоминая свой приступ, я думал, что, возможно, слышал эти слова ранее. Может, цитата какая-нибудь? Искал фразу в Гугле, в кавычках и без кавычек — ничего не нашёл.

Меня самого удивляет, как мои «гости» могут быть такими реалистичными и продуманными? Будто живут своей жизнью, независимо от меня.

Только однажды я лежал в психиатрической клинике. Добровольно провёл там полтора месяца. Думал, что под постоянным наблюдением врачей смогу стать здоровее. Ошибался. В неволе, среди таких же, как я, безумцев, мне становится хуже. После я лечился только дома, принимал препараты по рецептам. «Гости» могут не являться много месяцев или целый год, а новый приступ всегда сигналит о том, что пришло время скорректировать лекарственную терапию.

Хорошо, если мне удавалось вовремя обнаружить, что привычные дозы уже не действуют.

Первый сигнал – это сильно обострённое обоняние. Для меня всё начинает пахнуть слишком сильно. Пахнет земля в цветочных горшках. Очень пахнет табаком у подъезда. Каждый человек на улице по-своему пахнет, от каждого прохожего тянется шлейф его запаха. И не так, чтобы едва уловимо, а так что вшибает нос.

Заметив подобное, я сразу бежал к своему врачу. Но бывало, что приступы случались внезапно. Я работал на бюджетном предприятии. Не хотелось вечно висеть на шее у родителей или нищенствовать на пособие. Платили мне копейки, среди моих коллег были одни пенсионеры, а я был доволен тем, что у меня есть занятие.

Первый раз мне повезло, когда у меня случился приступ на работе. Я был один. Сидел за компьютером, проверял таблицы, и вдруг в кабинет вошёл мужчина в ярко-синем пиджаке, в белой рубашке и с красным галстуком-бабочкой. Он на ходу застегнул верхнюю пуговицу пиджака, вздёрнул лацканы и бодро воскликнул: «Ну что, повеселимся?».

Я выругался на него матерным словом. Мужчина неодобрительно нахмурился и вильнул в сторону, уступая место другим «гостям». Их было много. Разодетые мужчины и женщины заполонили кабинет. Они были в чёрных фраках, в пёстрых платьях, их лица были напудрены и размалёваны. Я догадался, что это актёры театра и сейчас у них антракт, они пришли отдохнуть, прежде чем снова выйти на сцену.

Мне стало стыдно за свою ругань. Я стал протискиваться среди артистов, чтобы найти того, кому нагрубил. Увидел спину в синем пиджаке, потянул за плечо и говорю: «Извините меня, пожалуйста, я не хотел вас обидеть». Человек повернулся ко мне. Это был не тот мужчина. В таком же пиджаке, с галстуком-бабочкой, но не он. Этот был намного моложе. Он смотрел на меня озадаченно, не понимал, за что я прошу прощения.

Поняв, что обознался, я хотел вернуться на свой стул. Дорогу мне преградила зрелая женщина в восточном наряде, она протянула поднос, на котором были выложены нарезанные кусочки розового мяса. Женщина сказала: «Попробуй, это наше традиционное блюдо!». Я потянулся, чтобы взять кусочек, но женщина погрозила мне пальцем – так у них не принято, следовало есть прямо с тарелки.

Я наклонился, взял кусочек розового мяса зубами, стал жевать, но не почувствовал вкуса, тогда и догадался, что всё это приступ безумия. И вот я уже стоял посреди пустого кабинета, и во рту у меня ничего не было. Всё исчезло. Как всегда, очнувшись от внезапного приступа, я думал только одно: добежать домой, выпить двойную дозу таблеток и лечь спать, а утром к врачу сразу как проснусь.

В другой раз, спустя много месяцев, приступ случился в середине рабочего дня. Стучали в дверь с улицы. Мои коллеги не отзывались, а я думал, кто там так настойчиво долбит в незапертую дверь. Весь на нервах, я вышел в коридор, толкнул входную дверь, и на меня шагнул плешивый мужик.

Я резко отступил назад, а он бросил на меня свою зловонную тряпку, будто сеть. Тряпка зацепилась мне за правое плечо и покрыла всю мою руку. Опять эта вонь!

Плешивый мужик, не мигая глазами, рассмеялся мне в лицо, показав свои уродливые жёлтые зубы. Я был взбешён и кинулся на ублюдка с кулаками. Плешивый не ожидал от меня такой злости и трусливо отодвинулся к стене. Меня было не остановить. От испуга мужик вдруг весь затрясся и грохнулся на пол. Ноги и руки его дёргались, а изо рта пошла пена, жёлтая, как его зубы. Плешивый бился в судорогах. Глаза его были широко открыты, зубы стиснуты, дёсны окрасились кровью. Я бросил на мужика его вонючую тряпку, и он перестал сотрясаться.

Гнев отпустил меня. Я понял, что натворил. Он же умер! Я убил плешивого мужика. Я теперь убийца!

Мои коллеги сбежались на шум. Я стоял над мёртвым телом. Они смотрели на меня растерянно. Меня поймали с поличным, и я каялся перед ними. Я плакал, говорил, что не хотел убивать, так само получилось, но скоро вспомнил, что плешивый мужик всегда существовал только в моей голове.

Я одновременно испытал облегчение, потому что мне не придётся нести наказание за убийство, и сожаление, ведь все мои коллеги увидели меня в приступе. Мне предложили пойти в отпуск, отдохнуть, но я уволился из той конторы насовсем. Там больше никто не смотрел на меня как на равного.

Всю следующую неделю моя рука не только воняла, но и чесалась. На ней появились красные воспаления. И если запаха никто не замечал, то эти красные пятна были настоящими. Люди спрашивали, что у меня с рукой.

Того плешивого мужика я больше живым не видел. Так работают мои бредни: если кто-то из «гостей» умирает, то это навсегда. Я сказал, что не видел плешивого живым, но ещё один раз он показался мне во время ночного приступа по телевизору.

Сны я вижу очень редко. Однако бывает, что я сплю беспокойно и просыпаюсь ненадолго посреди ночи. И во время одного из таких ночных пробуждений со мной случился приступ.

Я открыл глаза и увидел, что телевизор в моей спальне не выключен. На экране мерцали красноватые помехи. Я сел в кровати, потёр глаза и увидел на экране трансляцию странного сюжета. Голый по пояс плешивый мужик прохаживался среди садовых деревьев. Он был в заросшем огороде, в кадре появлялась и исчезала беседка, сколоченная из досок.

Внимание оператора было направлено на плешивого мужика. На экране зумом чередовались общие и крупные планы. Плешивый не смотрел в камеру, но очевидно знал, что его снимают, и будто позировал для оператора: то вставал боком, то поворачивался спиной, показывал торс. Его тело местами покрывали экземы и язвы. Снято всё это было на любительскую видеокамеру с форматом кадра четыре на три.

Я смотрел видео и думал: «Это ведь тот самый мужик, которого я убил». Мне было гадко от увиденного и горько от чувства вины. Я раскаивался за смерть человека, которого никогда не существовало.

Галлюцинациям почти всегда удавалось меня обмануть. Однажды я разговаривал с двухсотлетним дедом, который жаловался мне на свою никчёмность. Он говорил, что ещё сто лет назад был очень старым и что уже давно не помнит свою молодость, будто её не было никогда. А я говорил ему, что хоть и молод, но иногда тоже чувствую себя никчёмным, потому что болен шизофренией, и пока я это рассказывал, соображал, что со мной случился очередной приступ, а этот дед только мне мерещится.

Однажды у меня была девушка. Её не смущали мой диагноз и моё ослабленное медикаментами половое влечение. Она меня любила, а я разорвал с ней отношения. Всё потому, что эта девушка верила, будто я не сумасшедший. Она сказала, что у меня есть способность видеть больше, чем другие, сказала, что почти у каждого человека в глазах есть слепые пятна, люди просто не видят всей картины целиком, а я вижу и чувствую существ, которые находятся за гранью человеческого понимания. Ещё девушка посоветовала мне больше не принимать таблетки и принять всё то, что во мне есть, научиться с этим жить.

Я расстался с ней. Сказал, что больше не люблю её и не хочу с ней видеться. Это была неправда. Правда в том, что я не хочу быть одним из тех, кто верит в реальность своих галлюцинаций. Я хочу быть здоровым. Здоровым насколько это возможно с моим психическим расстройством.

Влад Райбер