Лига авторов

На заводе Макар Петрович слыл человеком принципиальным. Строгого вида, в черных очках, он мерил территорию предприятия четким, едва ли не строевым шагом, и ко всему, что касалось технологий, был так же дотошен и строг.
Сослуживцы его уважали, хоть и посмеивались за спиной. Дело в том, что Макар Петрович и в житейских вопросах был так же принципиален, терпеть не мог пошлых анекдотов, сальных историй и даже намеков на адюльтер, из чего следовало, что двадцать лет его брака были столь же принципиальны и чисты.
И ведь так оно и было. Макар Петрович гордился своим непорочным браком, ставившим его в моральном плане выше падких на женский пол сослуживцев. Женская половина отдела его уважала, мужская посмеивалась и побаивалась. Ходячий принцип, говорили о нем.
Одной поздней дождливой осенью на предприятии случился аврал, и технологи вкалывали допоздна. Макар Петрович уходил позже всех. В пятницу он снова задержался и, оторвавшись от чертежей, обнаружил, что уже стемнело.
Приведя в порядок бумаги на столе, он отправился в раздевалку. На работе Макар Петрович носил халат, и после работы его надо было повесить в шкафчик.
Зайдя в мужскую раздевалку, Макар Петрович обнаружил, что все уже ушли. Было тихо, и лишь в душевой лилась вода - наверно, забыли выключить. Он снял халат и повесил на гвоздик. Посмотрелся в зеркало, отмечая строгий принципиальный взгляд и несгибаемые складки у рта.
Скрипнула дверь душевой. Макар Петрович мельком кинул взгляд и остолбенел. Из клубов пара вышла нагая Венера.
- Ну, и чем мы с тобой займемся? - лукаво спросила Венера, и Макар узнал Ирку из хозотдела, девку наглую и, само собой, без принципов. Что она здесь делает? В мужской раздевалке, голая? Сладкий вихрь завертелся в голове технолога. Он тут же вспомнил, как случайно слышал, будто Ирка не пропускает ни одного новенького, и на заводе ходят байки об Иркиной ненасытности. Вспомнил, как не однажды, встречаясь с Иркой в полутемном коридоре, ловил ее бесстыжий взгляд, а как-то раз она даже подмигнула. Значит, и до меня добралась, подумал Макар Петрович и отступил на шаг. Пальцы запутались в пуговицах рубашки. Он оглянулся. Помощи ждать неоткуда.
Ирка приблизилась. Шаловливые ручки расстегнули несколько пуговок. Макар Петрович впал в ступор, ведь еще никогда его не домогались столь напористо и нагло. Во рту пересохло, и вместо жесткого окрика вырвался полузадушенный всхлип. Рубашка упала на пол. На технологе еще оставались штаны, и Макар Петрович вцепился в них, как в последний оплот демократии.
- Ну, что ты, котик? - проведя пальчиком по его щеке, обиженно промурлыкала Ирка. - Стесняешься? Тогда я отвернусь.
И отвернулась, встала коленками на скамейку и выгнула спину. Макар Петрович обомлел. В таком ракурсе Ирка смотрелась на порядок выигрышнее жены. Темные силы эволюции взыграли в Макаре Петровиче, и воспрявшее достоинство само потащило его вперед.
- Ах! - прогибаясь, сказала Ирка.
- Да! - простонал Макар Петрович, забыв обо всем.
В один миг раздевалка с лавками и шкафчиками разлетелась в стороны, и весь мир сузился до белой прыщавой задницы, похотливо покачивающейся перед ним.
А потом грянул взрыв. Да такой, что первый взрыв вселенной был жалким хлопком. По крайней мере, так показалось Макару Петровичу.
Томно мурлыча, Ирка скрылась в душе, а обессилевший технолог присел на скамью. «Как же так, - думал он, постепенно приходя в себя, - ведь сколько лет я держался... Мне было, чем гордиться. И в один миг... И кто? Какая-то Ирка... И ведь я не виноват. Ведь я же не хотел, даже не думал! Не я к Ирке в раздевалку пришел, а она ко мне. А еще жена! То голова у нее, то спина, то настроения нет. Но почему я это допустил? Неужели и впрямь инстинкт? Ведь не мог сопротивляться, ничего не мог! Мои принципы сбежали перед этой... задницей. Выходит, есть сила выше человеческой воли, и пресловутый зов плоти, этот древний инстинкт размножения - не брехня, а реальность. А человек - животное, раз воли не имеет. Но что же теперь делать, - испугался он, перейдя от философских вопросов к насущным. - Что, если Ирка проболтается?»
Венера как раз выходила из душа. Странно, но на этот раз ее формы выглядели не столь соблазнительно, и это повергло Макара Петровича в еще большее уныние.
- Ирочка, - заискивающе начал он, вскакивая с лавки, но нимфа помахала пальчиками и скрылась за дверью.
Макар Петрович закрыл рот и упал на скамейку. Одна его половина настойчиво требовала бежать к жене и покаяться, другая уверяла, что все шито-крыто, что все так делают, и это нормально. «Подумай о своей репутации, - презрительно громыхало в голове, - когда все узнают об этом, ты тотчас станешь тем, кого ты всегда презирал, и даже хуже, потому что они давно поняли то, что до тебя доперло только сейчас!» Признаваться в глупости, даже себе самому, Макар Петрович не желал. Из принципа.
На следующий день Макар Петрович написал заявление, а на изумленные вопросы начальства ответил молчанием. Положенные две недели отрабатывал молча, сжав зубы, ни с кем, кроме как по делу, не общаясь.
Никто так и не понял, почему он ушел, ведь Ирка никому ничего не сказала, а проговорилась значительно позже, когда о "ходячем принципе" уже и забыли.

Теперь он работает у нас. Мерит коридоры четким шагом, строго глядит из-под роговых очков. Постарел, но складки у рта стали еще принципиальней.
- Положительный мужчина, - шепчутся женщины за его спиной. - Вот бы все такими были!
Я улыбаюсь и киваю. Здесь один я знаю его историю, но никому не расскажу. Люблю принципиальных. А что случилось - ну, с кем не бывает?

Тамара Тарабердиева вот уже несколько недель мучилась со стулом. Она не могла нормально сходить в туалет.
– Мира, помоги мне, на тебя у меня одна надежда! Свози меня в туалет!
– Вы можете сходить на судно здесь, прямо в палате, – предлагала Мира, – Ничего в этом зазорного нет. Вы сходите, а я сразу всё вынесу, и проблемы нет.
– Нет. Я не могу здесь, – шептала Тамара Тарабердиева. Меня бабы обижают. Им, видите ли, воняет. А то, что я ходить не могу им всё равно, – Тарабердиева всхлипывала, и под глазами у неё блестели мелкие круглые капельки. Действительно, женщина Татьяна очень грубо относилась к Тамаре. Вместе с ещё одной сопалатницей Ниной она постоянно нападала на Тамару.
Мира пыталась примирить женщин. Объяснить, что Тамаре действительно больно и плохо, но те лишь отнекивались:
– Да пусть не выдумывает! Мы все через это прошли, и никто не ныл! И ходили в туалет! И вообще, чего она такая разнеженная! Всё стонет, всё стонет. Что она чуть ли не умирает. А сама живёт и живёт. Ест да пьёт. Ест да пьёт.
– Но мне больно! Сами-то понимаете! Пятый день опять сходить не могу!.. Надо клизму, микроклизму. У меня есть, Мира, ты не думай, всё есть, всё есть, ты только подсоби, а?
И Мира «подсобляла». Конечно, у Миры было довольно много дел. За суточную смену нужно было дважды вымыть пол в десяти палатах на первом (маленьком) посту. В десяти палатах лежало по 4-6 человек, большинство неходячие. Всех их надо было минимум 6 раз в сутки подмыть, поменять подгузники, либо подать и вынести судно, утку или слить мочу из мочеприёмников. Часто сёстры не успевали и покормить лежачих. Тогда Мире нужно было покормить их из ложечки или через зонд. После завтрака, обеда и ужина, нужно было прибраться, протереть тумбочки, вынести грязную посуду. Кроме того, необходимо было разнести передачки, повозить пациентов на каталках на различные обследования. И весь день практически был занят. Конечно, она могла бы время от времени присесть и немного отдохнуть в санитарной комнате. Но как раз в такие моменты кому-либо из пациентов требовалось особое Мирино участие.
Мира повезла Тарабердиеву на сидячем кресле-каталке в душевую. Там она помогла Тамаре сделать микроклизму и освободить кишечник.
Тарабердиевой полегчало, она заулыбалась и горячо благодарила Миру.
– И всё же, почему Вы терпели столько дней? У вас была микроклизма, долго была задержка стула, болел живот. Это не шутки!
– Я тебя ждала! Чтобы ты меня свозила. Не могла при всех них! Не могла в палате...
– Это я понимаю. Но почему же Вы не попросили кого-нибудь другого, кого-нибудь из санитарочек?
– Кого?
– Полину Дмитриевну, например.
– Да ты что! Она знаешь, знаешь, какая грубиянка?! Не хочу я у неё просить!
– Но ведь это же Ваше здоровье!
– Да она только поорёт, всё равно не сделает ничего!
И Мира понимала Тарабердиеву.
– Лучше ты почаще приходи, и будешь меня возить! – причитала Тамара.
– Но ведь я не только на этом посту работаю, – объясняла Мира.
– А ты приходи, – молила Тамара Тарабердиева.
И Мира возила её в туалет. А та мучилась, терпела и всякий раз ждала свою Миру.
Миры не было несколько дней. Татьяну из пятой палаты выписали. Тамара лежала и постанывала.
Как только Мира вошла, Нина сразу же пожаловалась ей на притворщицу Тарабердиеву, которая «всех достала».
Мира про себя отметила, что Тамара выглядит не очень. Тамара приоткрыла один глаз и изобразила жалкое подобие улыбки. Мира была готова, как всегда, отвезти её в туалет. Но Тамара проблеяла:
– Не сейчас, Мирочка. Попозже, попозже. Я сейчас ещё хочу творожка поесть. Страсть, как люблю творожок!
Нина пробормотала: «Сахарный диабет, а всё туда же. Сама себе проблемы наедает».
Тамара сделала вид, что не слышала этого выпада.
– Знаешь, Мира, у меня вообще всё стало плохо. Кал идёт, понимаешь, шариками такими, как у козы, как у козы... Плохо, Мирочка, мне плохо, плохо! – Тарабердиева закрыла глаза.
– Ага, плохо, плохо! – злобным эхом шипела Нина и покачивала головой, давая понять всем присутствующим, что ни на йоту не верит Тарабердиевой.
Мира взглянула на табличку, которая висела на кровати. Такая табличка здесь была у всех пациентов. «Тарабердиева Тамара Ивановна, 76 лет. 7.02.44»
Мира смотрела на округлое и такое беззащитно-хрупкое лицо Тамары и размышляла. Она обратила внимание на испарину, вялость, нежелание вставать. Взгляд девушки перескочил на короткие седые волосы Тамары, чуть подвивающиеся – ну прямо барашек! Вдруг её осенила внезапная мысль: «Точно, как у козы! Это может быть опухоль кишечника! Нужно срочно сообщить это лечащему врачу!»
Через некоторое время вокруг Тамары засуетилась постовая медсестра. Тамару перевели в реанимацию, а затем, уже глубокой ночью, Тамара попала на операционный стол.
На следующее утро, когда пришедшая на смену Мира осторожно вошла в пятую палату, кинжалом по сердцу кольнула её обнажённая, без матраса и простыни, пустая кровать Тамары.
Нина будто изменилась за ночь. Мира почувствовала её вопросительный взгляд. Нина была похожа на рыбу, выброшенную на берег, которой не хватало воздуха. Она опечаленно хлопала губами. Наконец, собравшись с духом, но всё же поперхиваясь, Нина спросила:
– Как там наша Тамара, не знаешь?
– Не знаю. Но я узнаю.
Днём Мира застала Нину в коридоре у палаты. Женщина (а она была ровесницей Тамары Тарабердиевой) не могла устоять на месте. Она ожидала выписку от врача. Сумки нехитрых пожитков лежали на полу. Увидев Миру, Нина растерянно остановилась:
– Ну как там Тамара наша, что-то долго нет вестей, всё хорошо, прооперировали? Когда её вернут в палату? Я переживаю... Тамарочка наша... – виновато и скомкано пробормотала она.
– Оперировали. Всё будет хорошо! Поздравляю с выпиской! – как можно веселее ответила молодая санитарка.
– Правда?.. Спасибо! – улыбаясь, ответила ей Нина.
Мира уже знала, что ночью Тамара умерла. Прободение кишки. Перитонит. Слишком поздно... Но не умела она резать по-живому.
...А своим любимым творожком Тамара всё-таки полакомилась. Мира поняла это, когда увидела утром обёртку от того самого творожка в мусорном ведре палаты №5. Кто знает, может быть, именно этот творожок стал последней радостью в жизни Тамары Тарабердиевой.

Дорогие Пикабушники! У меня открыт сбор средств на издание художественного произведения "Вирус". В книге вы узнаете о судьбах людей, которые оказались в вирусном госпитале по воле судьбы. Это люди разных профессий, возраста, статуса и разных взглядов на жизнь. Есть среди них и очень добрые, и нетерпимые, сильные и слабые. Все они борются с болезнью, взаимодействуют друг с другом, ссорятся и мирятся, и все без исключения надеются на выздоровление. В книге есть проникновенные моменты, когда у людей жизнь переворачивается с ног на голову. Пребывание в госпитале меняет не только судьбы, но и мировоззрение этих людей. В жизни пациентов госпиталя есть и большие трудности, борьба со смертью лицом к лицу, но есть и радости, встречи, эмоции, надежды...

Очень надеюсь на вашу поддержку! И верю в Силу Пикабу. И, конечно же, хочу поблагодарить @MаmаLаdа, которая горячо поддерживает меня. Во многом этот проект был запущен благодаря ее ценным советам и рекомендациям.

P.S. Спешите принять участие! Вы можете заказать книгу с автографом, приобрести ее с электронном или бумажном варианте.

Ссылка на проект: https://planeta.ru/campaigns/204134

Ирина из палаты номер пять всегда безошибочно узнавала Миру. Еще не успевала девушка сказать свое коронное «Здравствуйте!» или «Добрый день!» или «Добрый вечер!», как Ирина понимала – Мира пришла. Воистину говорят, что каждый человек – это уникальный мир. Ирина отличала каждую санитарку. Мира по-своему, деликатно открывала дверь. Шаги ее были быстрыми, но аккуратными. Иные сочли бы их неуверенными, но Ирина считала такую походку скромной и уважительной. Ведь палата, в которой люди лежат подолгу, становится для них самым настоящим домом. А разве можно грубо вторгаться к человеку в дом? Это невежливо, некультурно. Некрасиво. В этом смысле Мира была просто великолепным человеком. Она всегда входила в палату так, чтобы ее обитатели не чувствовали себя застигнутыми врасплох. Либо Мира мягко стучалась (что ее коллеги санитарки считали абсолютной дикостью), либо так трогательно-нежно отворяла дверь, что души присутствующих трепетали от радости. Они чувствовали, что вот-вот произойдет какое-то чудо. Оно и происходило. Это было чудо слияния душ. Доброта в чистом виде. Невероятно любящее приветствие Миры бодрило, вселяло надежду, призывало жить. Всякий раз Ирина искренне откликалась на зов Мириного сердца. Она говорила: «Здравствуй, Мирочка! Ну как дела?»
– Спасибо! А у Вас?
– А у меня что?.. Дети ждут меня домой. Да и я собираюсь... Дел у меня много, – отвечала Ирина.
Несмотря на то, что работа у Ирины была не самая интеллектуальная, она была довольно интересным, начитанным человеком. Ирина имела множество хобби. Она умела любить и дружить. У нее был любящий муж и две очаровательных дочери, двойняшки, которых Ирина родила в тридцать один год. Обе дочери были замужем. Старшая (на тридцать минут старше сестры) имела семилетнюю дочку, а младшая вот-вот ожидала рождения сына.
Ирина потянулась на кровати, улыбнулась и сказала:
– Я так по всем своим соскучилась!
– Ничего, скоро Вы поправитесь, а когда поправитесь, тогда всех и увидите, – отвечала Мира.
Родные часто звонили Ирине по телефону. Она слушала, как довольно лопочет её внучка в трубку. Муж по обыкновению желал Ирине скорейшего выздоровления и успокаивал её тем, что дома всё хорошо. Девочки – Марина и Ася – готовят, следят за домом и ухаживают за мужьями. Оксаночка учится читать и готовится к 1 сентября. Вся большая и дружная семья Ирины обитала в большой трёхкомнатной квартире.
Мире нравилась мудрая Ирина. И не только мудрая, а очень стойкая! Смирение – самая трудная в мире вещь. Смириться с болезнью, со слепотой в общем-то ещё не старой женщине (Ирине было 59 лет) – это непомерно сложная задача. Сложная для человека, который много читал, писал картины (и какие! – иконы)...
Когда Мира впервые узнала, что Ирина пишет иконы, она изумилась.
– Это же.... Это ведь не просто картины писать... Иконы – это совсем другое. Тут особый дар нужно иметь, чтобы чувствовать образы. Чтобы вкладывать в них дух святой, – воскликнула Мира, – не каждый художник, владеющий рисунком, сможет это сделать. Здесь благословение нужно, тонкость... Я интересовалась.
– Наверно, – ответила Ирина, – меня батюшка благословил. Мои иконы в его храме и новой часовне дом обрели.
– Вы молодец! – поддержала Мира, – Я вот не умею писать иконы... И никогда бы не смогла. Вы – молодец!
Ирина подумала тогда, что маленькая Мира умеет писать иконы, только делает это немного по-другому.

***

Дорогие Пикабушники! У меня открыт сбор средств на издание художественного произведения "Вирус". В книге вы узнаете о судьбах людей, которые оказались в вирусном госпитале по воле судьбы. Это люди разных профессий, возраста, статуса и разных взглядов на жизнь. Есть среди них и очень добрые, и нетерпимые, сильные и слабые. Все они борются с болезнью, взаимодействуют друг с другом, ссорятся и мирятся, и все без исключения надеются на выздоровление. В книге есть проникновенные моменты, когда у людей жизнь переворачивается с ног на голову. Пребывание в госпитале меняет не только судьбы, но и мировоззрение этих людей. В жизни пациентов госпиталя есть и большие трудности, борьба со смертью лицом к лицу, но есть и радости, встречи, эмоции, надежды...

Очень надеюсь на вашу поддержку! И верю в Силу Пикабу. И, конечно же, хочу поблагодарить @MаmаLаdа, которая горячо поддерживает меня. Во многом этот проект был запущен благодаря ее ценным советам и рекомендациям.

P.S. Завершилась четвертая неделя сбора. Проект рискует быть неуспешным, так как на данный момент собрано только 3 % от необходимой суммы.

Ссылка на проект: https://planeta.ru/campaigns/204134

Пожалуйста, загляните на его страницу! Там можно не только безвозмездно помочь, но и сделать предзаказ будущей книги.

Следующий день результатов не дал. Они ходили туда и сюда, продирались сквозь заросли и валежник, измучились сами и измучили коня. Лес был, как лес, деревья - как деревья, и машин в нем не было и быть не могло.
Сергей был мрачен и почти не ел, Толик мысленно прощался с родителями и родным двадцать первым веком. Он оказался там, куда в детских мечтах своих так жаждал попасть, но теперь так же сильно желал вернуться обратно! На поле Куликовом шла чудовищная сеча, гибли десятки тысяч, писалась история, а они искали в ярославских лесах будущее. Ну, не смешно ли?
Звезды, одна за одной, зажигались на темнеющем небе. Еще один день. Что для звезд день, сто лет, тысяча?
Сергей и Толик устраивались на ночь, выбрав для ночлега полянку недалеко от дороги, но совсем близко раздался волчий вой. Конь вздрогнул и забился в поводьях, обмотанных вокруг дерева. Одинокому волку ответил второй, третий. Завыли отовсюду.
- Вот черт! - Сергей вскочил, выхватив меч. - Еще волков тут не хватало!
- А ты что думал? Здесь не наше время, - сказал Толик, - здесь, в лесах, наверно, волков полно...
Вой приближался. А что, если они нападут? Времена-то дикие, зверье непуганое, пороху не нюхало.
Товарищи переглянулись. Вариантов было немного. Залезть на дерево - а если волки не уйдут? Хищники могли ждать долго. Это их лес. В первую ночь им повезло. То ли волки были далеко, то ли люди поблизости. Сергей отвязал бьющегося, храпящего коня и отпустил. Конь рванулся прочь.
- Зачем коня отпустил? - крикнул Толик.
- Это им подарок! Надеюсь, хватит, - ответил Сергей. - Давай за мной!
И они побежали. Толик мчался за Сергеем, перепрыгивая через поваленные деревья, обегая овраги и лощины, не обращая внимания на хлещущие по лицу и рукам ветки.
- Все, стоим! - Сергей, тяжело дыша, остановился. Было так темно, что бежать дальше стало невозможно - того и гляди, поцелуешься с деревом... Вой не прекратился, значит, они все еще в опасности!
- Смотри, Сергей! - Толик не поверил глазам. Вдали от них среди непроглядной темноты горел огонек. - Там огонь!
- Пошли!
Спотыкаясь о невидимые корни, натыкаясь на деревья, они рванули к огню. Запыхавшись, друзья вылетели на заросшую кустами поляну, посреди которой горел костер, а вокруг сидели люди. Один обернулся - и Толик узнал старого знакомого Худейку.
- Вона! - изумленно проговорил он. - Гляньте, други!
- Знакомцы! - протянул самый рослый, поднимаясь на ноги. В руке он держал огромную дубину.
- Сидеть!! - ошеломляющим голосом ОМОНа крикнул Сергей. - Бросай дубину! Кому сказал!
В свете костра блеснул его клинок. Верзила нехотя бросил ослоп и попятился.
- Теперь ты, - сказал Сергей, подходя ко второму. - Давай сюда нож!
Справедливо заключив, что перед ними слишком сильный противник, который раньше поколотил их даже без меча, разбойники подчинились, побросав дубины и ножи.
- Вот так-то лучше, - сказал Сергей. Один из ножей он передал Толику, и тот сжал черное лезвие в кулаке. - Мужики, что было, то было, я на вас зла не держу. Мы вас не тронем.
- Чего ж тебе надобно? - хмуро проронил верзила. Лицо его густо заросло темной бородой, глаза смотрели дерзко и страшно. Толик припомнил: звали его Червец.
- У костра вашего посидеть, отдохнуть. И все.
- Добро, коли так. Садитесь, - промолвил Червец.
- И ты можешь сесть, - милостиво разрешил боярин, не убирая меча. Повисла тягучая тишина. Толик боялся сидеть в компании с головорезами, но оставаться в лесу с волками было еще хуже. Он присел возле костра, поближе к Сергею.
- Ну, что же вы молчите, мужики? - спросил Сергей. - Скучно тут у вас. Позабавьте боярина.
- А что сказывать? - спросил третий разбойник.
- Вы же о чем-то говорили, я слышал. Ну, так продолжайте.
- Про Ведьмакову просеку сказывал, - блестя дерзкими глазами, нехотя сказал Червец. - Чего там сказывать - гиблое место. Путнику там не пройти. Страшные голоса мерещатся, тьма жуткая среди бела дня приходит...
- Сказки это, - усмехнулся Сергей. - Я бы вам такие сказочки мог рассказать, да, Толян? Про самолеты, мерседесы, телевизоры...
- Да, могли бы, - машинально подтвердил Толик. И догадка мелькнула в его голове. "Тьма жуткая среди бела дня приходит..."
- Где это?! Говори, где это! - закричал он Червецу. Сергей глянул на студента и преобразился в лице.
- Думаешь, это оно? - спросил он Толика радостным шепотом.
- Да! Наверняка!
Разбойники с изумлением взирали на них. Сергей поднялся и навис над ними:
- Кто покажет туда дорогу? - спросил он. Мужики посмотрели на него как на безумца, Худейка мелко закрестился, бормоча под нос молитву.
- Сказано же - гиблое место! Не ходим мы туда, - отрезал Червец.
- Не ходите, но дорогу знаете! - сказал Сергей. - Кто отведет нас туда, получит все это! - он выгреб из кармана монеты, оставшиеся после продажи кольчуги и шлема.
Разбойники переглянулись. Толик понятия не имел, сколько у них денег и что можно на них купить, но видел, как заблестели глаза татей...
- Лучше в неволю к татарам попасть, чем к ведьмаку на обед! - отрезал Худейка. - Сами идите.
- За твои деньги, боярин, я тебя и из леса не выведу! - засмеялся Червец. Толик опомниться не успел, как Сергей подскочил к разбойнику и хлестко ударил ногой в грудь. Тот опрокинулся навзничь. Сергей выхватил меч и прижал к его горлу.
- Хорошо смеется тот, кто смеется последним, - сказал он. Лицо у водителя было такое, что Толик испугался. Неужели убьет?
- Убьешь и дороги не найдешь! - прохрипел разбойник. - И из леса не выйдешь!
- У твоих друзей спрошу!
- У каких друзей? - осклабился Червец. Сергей и Толик обернулись: разбойники как сквозь землю провалились.
- Удрали, сволочи! - удивился Сергей. Он повернулся к Червецу и убрал меч:
- Ладно. Что хочешь за дорогу? Но больше денег нет.
- А перстень у боярина хорош! - нагло заявил Червец, разглядев на руке Сергея княжий подарок. - Дашь перстень, проведу на Ведьмакову просеку!
Сергей думал не более двух секунд:
- Ладно, если не обманешь, твой перстень! Пошли!
- Куда?
- На просеку эту!
- Ты что, боярин, - неподдельно испугался Червец, - там днем-то жуть берет, а ты хочешь ночью!
- Ну ладно, - смячился Сергей. - Идем утром. Долго идти-то?
- Да, знаючи дорогу, недалече.
- Отлично. Но извини, парень, до утра я тебя свяжу, а то вдруг ты сбежать надумаешь...
Оставшееся до утра время Толик не сомкнул глаз. Скоро узнаем, суждено нам вернуться или нет... Пожалуй, впервые в жизни Толик истово взмолился Богу, прося, чтобы Ведьмакова просека оказалась тем местом, через которое они и попали сюда, и чтобы она сработала в обратном направлении! Толик даже хотел перекреститься, но не знал: слева направо или справа налево... Сергей заснул, но спал неспокойно, ворочался, то ли храпя, то ли рыча, и сжимал во сне кулаки. Червец спал тихо, а может, притворялся, и Толик не спускал с него глаз. Судя по тому, как ловко и бесшумно эти парни ускользнули, так же они могли и появиться, и Толик ежеминутно оборачивался, прислушиваясь к каждому подозрительному звуку. Это была самая ужасная ночь в его жизни - и каким еще будет день?
Едва рассвело, Сергей растолкал разбойника.
- Пора идти.
- Пошли, - согласился тот, - только развяжи.
Сергей молча разрезал путы, а когда Червец встал, показал ему нож:
- Не вздумай со мной шутить! - и с силой метнул нож в ближайшее дерево. Клинок воткнулся в ствол и задрожал.
- Понял?
Червец опустил глаза. По заросшему черной бородой лицу прочитать что-то было невозможно.
Втроем они двинулись в путь. Толик тотчас заметил: в лесу Червец чувствовал себя, как дома. Обутый в берестяные сапоги, стянутые кожаными ремешками, двигался Червец еле слышно, и в движениях его была звериная сила и стать. "Никогда бы не имел с ним дело, - глядя на разбойника, думал Толик. - Очень опасный тип!"
Не прошли они и часа, как лес сменился буреломом.
- Вон там то место! - указал Червец рукой. - Где сосны рядком стоят. А вон там они рядком же лежат, ведьмак повалил, не иначе. Далее я не пойду. Давай, боярин, перстень!
- Погоди малость, - сказал Сергей, вглядываясь в указанное разбойником место. - Еще неизвестно, куда ты нас завел. Чем докажешь, что то это место, а не другое? Может, ты обмануть нас решил?
- Истинный крест, - закрестился Червец, - то это место! Ведьмаково!
- Как думаешь, Толян, это то место? - спросил Сергей.
- Не знаю. Может быть. Тогда темно было. Не знаю, - покачал он головой. Хотелось верить Червецу, но перед глазами был обычный бурелом, хотя деревья и впрямь лежали странно, рядком...
- И где твои голоса таинственные? Где тьма жуткая? - спрашивал Сергей, озвучивая сомнения Толика.
- Ночью это все. Днем редко бывает.
- Редко, говоришь... - Сергей неожиданно заломил Червецу руку. Тот взвыл от боли. - Будешь мне лапшу на уши вешать!? Говори, это место или нет?
- Оно самое! Христом-богом клянусь! Отпусти, боярин!
Сергей выпустил его.
- Стой рядом! - приказал он холодно. - Вздумаешь бежать - твой нож тебе в спину воткнется! Будем ночи ждать!
- Помилуй, боярин, ведьмаки нас под землю утащат! - крикнул Червец. Толе показалось: разбойник испугался не на шутку.
- Смотри, Серега, как он дрожит, - подойдя к другу, негромко сказал Толик. - Может, и не врет.
- Он-то, может, и не врет. Только где написано, что Ведьмакова просека - дырка в наше время? Просто дурная слава ходит про это место, такое ведь бывает. Ну, кто-то заблудился, натерпелся страху и давай трепать языком. Тьма там... и прочее. Нет, мы сами должны эту тьму увидеть!
- А мне кажется, что мы здесь были, - сказал Толик. - Хотя место не похожее.
- Тебе хочется, чтобы так было, - заметил Сергей. - Ладно, подождем. А ты сиди, если хочешь перстень получить! - сказал он Червецу. - Даю слово: как тьму твою увидим, отдам перстень и катись на все четыре стороны!
День тянулся томительней, чем ночь. Червец сидел тихо, юркие черные глаза внимательно следили за друзьями и, пересекаясь с ним взглядом, Толик ощущал пропасть времени, лежащую меж ними.
Наконец, небо посинело и стало темнеть. Спрятав нож за пояс, Сергей встал с поваленного дерева и подошел к Червецу. - Ну, пошли, дорогой...
Троица двинулась вперед и, еще не дойдя до поваленных деревьев, Толик услышал жуткую тишину. Словно уши заложило мягкой тканью. Было еще не так темно, и они увидели, как между молодых сосенок заклубился черный дым, заволакивая лес непроглядной чернильной пеленой.
- Господи, господи! - Червец закрестился и рванулся прочь, но Сергей крепко держал разбойника за рукав.
- Ты видишь, Толик?! - крикнул он.
- Вижу! Оно! Оно!!
- Пошли! - водитель потянул за собой Червеца, но тот уперся, побелев от страха.
- Не пойду туда! - крикнул он. - Отдай перстень, боярин, ты слово давал!
- Отдай ему перстень, - сказал Толик.
- На фиг он ему сдался! - отмахнулся Сергей. - Смотри, он чуть не помер со страху. Будет доволен, что жив остался!
- Серега! - сказал Толик. - Не надо обманывать. Именно сейчас не надо! Отдай перстень, и пусть идет. Отдай!
Толя почувствовал: если это портал в его время, если это шанс... то сейчас им надо поступить честно, надо заплатить...
Червец стоял и ждал. Чувствовалось: татю так и хочется дать стрекача, но жадность и близость награды удерживала.
- Ты обещал, боярин...
- Ладно, - вдруг согласился Сергей. - Что б ты не думал, что я жадный, держи! - он сдернул перстень с пальца и протянул разбойнику. Тот схватил награду и помчался так, что только пятки мелькали.
Мгла была совсем близко. Пожалуй, они еще могли убежать, ведь временная аномалия могла перенести их куда угодно, но друзья уже решились.
- Дай руку, Толик. Не дай Бог, потеряемся...
Они взялись за руки и шагнули во тьму. Стало тихо, словно кто-то выключил все звуки, вдруг закружилась голова и... мгла рассеялась. Толик увидел звездное небо, а потом...
- Машина!! - хором заголосили они. «Мерседес» стоял, как ни в чем не бывало, и фары горели, привлекая многочисленных комаров. Толик и Сергей бросились к «мерсу», и только после того, как открыли двери, очутившись в пропахшем табаком салоне, поняли, что - дома... Спасены!
- Толян! - Сергей радостно обнял товарища. - Не соврал этот подлец, как там его?
- Червец, - счастливо улыбаясь, подсказал Толик. - Червец-молодец!
Они радостно захохотали.
- Слушай, - вдруг произнес Сергей. - Сколько времени мы с тобой... ну, нас с тобой не было - а двигатель, что, до сих пор работал? Я ведь его не выключал...
- У тебя часы здесь есть? - спросил Толик.
- Есть, конечно, - Сергей включил магнитолу, на крохотном экранчике они увидели цифры "1:24".
- Подожди, может, и здесь часы стоят? - сказал Толик. Опровергая его слова, дисплей высветил: "1:25".
- Идет время, идет! - воскликнул Сергей. - Наше время!
- А число? - спросил Толик. Сергей нажал кнопку. Высветились цифры.
- Блин, я вспомнить не могу, какое число было! - посмотрел на Толика водитель.
- Да то, число, то! Кажется, я понял! - улыбаясь во весь рот, произнес Толик. - Мы пробыли там месяц, но в нашем времени ничего не изменилось. Быть может, какие-то секунды...
- Знаешь, Толян, у меня эти аномалии уже вот где! - Сергей красноречиво провел ребром ладони по горлу. - Поехали отсюда! - он включил передачу и дал задний ход. Бока машины задевали разлапистые ветви сосен, их трясло на корнях и ухабах, но Сергей вел машину и жадно курил, пока «мерседес» не вырулил на асфальтовую дорогу.
- Все, твою мать! - выругавшись, Сергей глянул на Толика. - Даже не верится! Просто как сон!
- Сон? А ты на себя посмотри! Так с мечом и поедешь?
- О, черт! А я думаю: что там мне в боку жмет?
Они расхохотались. Сергей снял ремень с ножнами и бросил на заднее сиденье.
- Зря ты так, - сказал Толик, - вдруг милиция увидит? Подумают, украл в музее!
- Да пошли они все в... - выругался Сергей. - После такого бояться каких-то ментов? Слушай, я, помню, хотел тебя подвезти?
- Хотел когда-то, - улыбнулся Толик. - В Дмитровку.
- Поехали в твою Дмитровку.
"Мерседес" резво рванул с места и помчался через разрезанный полосой автомагистрали лес.
Через полчаса они свернули на грунтовую дорогу и, провалившись в грязную колею, въехали в деревню. Свет в доме бабушки не горел. Конечно, ведь два часа ночи.
- Пошли со мной, - предложил Толик. - Бабушка нас чаем напоит.
- Пошли, - не стал отказываться Сергей. И вдруг Толик вспомнил, что бабушка может быть больна, и ему стало неловко, но делать нечего, не выпроваживать же друга... Он понял, что теперь считает Серегу другом. После всего, что они пережили, так и должно быть.
Они вошли во двор. Соседская собака огласила окрестности хриплым лаем, и Толик поторопился пройти в дом. Сергей деликатно остался на веранде.
- Бабушка! - тихо позвал он, входя в темную комнату. - Бабушка, это я приехал!
В соседней комнате зажегся свет, и Толик услышал знакомый с детства голос:
- Кто там пришел?
- Это я, бабуля!
Бабушка вышла, завязывая пояс на халате. Выглядела она неплохо, с удовлетворением отметил Толик. Как всегда. Значит, все в порядке!
Они обнялись.
- Как же ты добрался, Толик? Ведь ночь уже.
- Меня друг подвез. Он там, на веранде стоит.
- Что же ты его в дом не пригласил?
- Да приглашу, приглашу! Бабушка, ты как себя чувствуешь? Все в порядке?
- Конечно. Прихворнула немного, думала даже: помру. А потом полегчало.
- Бабуль, может, лекарства надо? Скажи, какие, я привезу.
- Спасибо, внучек. Что-то ты одет странно. Что за одежда на тебе такая?
- Эта мода сейчас такая. Под старину, - улыбаясь, вывернулся Толик.
- Ну, зови своего друга. Чайку попьем...

13

Глубокой ночью они прощались.
- Ну, Анатолий, держи пять! Трубку мою знаешь, звони, если какие проблемы. Решим.
- Проблемы постараюсь сам решить, - ответил Толик. - Позвоню как-нибудь.
- Правильно, Толян, - улыбнулся Сергей, - удачи!
- Счастливо!
"Мерседес" уехал, красные габаритные огни пропали во тьме. Толик вернулся в дом.
- Проводил гостя? Толик, иди-ка сюда, - позвала бабушка. Толик вошел в комнату и увидел, как бабушка достает из-под кровати небольшую шкатулку.
- Сядь, Толик.
Она открыла шкатулку. Там были старые бумаги, пожелтевшие от времени письма и какие-то документы, но бабушка отложила все в сторону. На дне лежала маленькая коробочка.
- Вот это, - сказала она, - я хочу отдать тебе. Я уже старая, сам понимаешь. Не хочу, чтобы пропал, когда помру.
- Что ты, бабуля...
- Помолчи! - строго сказала бабушка. - Это кольцо древнее... Мне от моей бабки досталось. Говорила, что оно княжеское. Нашему предку его сам князь Дмитрий Донской подарил. За что, не знаю. Теперь оно твое...
Она открыла коробочку, и Толик увидел перстень. Тот самый, отданный шесть веков назад Червецу на Ведьмаковой просеке.


2001 г.

- Я так рад, Серега! Ты просто молодец! - закричал Толик, в восторге набросившись на товарища.
- Осторожней, на ногах еле стою, - улыбаясь, отмахивался от объятий Сергей.
- Как ты его бросил! Потрясающе! У меня сердце чуть не выскочило, когда он меч у тебя выбил! Ну, ты дал! Теперь нам ничего не страшно! - не уставал восклицать Толик. - Теперь мы...
- А что за села князь обещал? - спросил Сергей. Теперь он не смущался своей "непроходимости" в вопросах истории и, вполуха слушая объяснения Толика про оброк и землевладение, думал: "Ничего, что я институтов не кончал, зато вот, в боярах хожу! Ничего, жить можно и здесь. А если не суждено нам вернуться... Нет, вернуться надо, надо постараться вернуться!"
- Слушай, Толик, - сказал он, - надо князя упросить, чтобы он нас в Ярославль отпустил. Надо попробовать выбраться отсюда! Мы должны попробовать!
- Конечно, Серега, упросим!
Миновали несколько дней, а друзья так и не увидели князя Василия Васильевича. Говорили, что он срочно уехал с великим князем, а куда - Бог весть...
Сергей и Толик жили в его доме в центре Москвы, ели-пили вдоволь и бесцельно шатались по улицам. Чтобы себя занять, Толик рассказывал Сергею все, что знал о древней Руси, Сергей, в свою очередь, показывало Толе хитрые приемы из арсенала разведчика.
Князь явился неожиданно, и с ним пришла тревога. Челядь переговаривалась вполголоса, женщины охали, закрывая ладонями печальные и растерянные лица. Василий Васильевич сам пришел к ним:
- Худые вести, боярин. Собирайся, поедешь со мной в Ярославль. Будем кметов собирать.
- А что случилось? - спросил Толик и прикусил язык - он снова встрял в разговор без спроса. Но князь не обратил на это внимания:
- Война, отрок! Мамай вступил в землю рязанскую, сказывают, идет на Москву. Великий князь велел войско собирать. Утром едем в Ярославль.
Толик понял, что значат его слова. Куликовская битва! 1380 год! Теперь он точно знал время, в которое попали! Значит, скоро случится одно из величайших событий в русской истории - битва на Куликовом поле, и конец власти монгольских ханов!
Толик почувствовал необычайное волнение. Он может сам, своими глазами увидеть великую битву и даже участвовать в ней! Да в моем сереньком времени за всю жизнь не выпадет такого шанса постоять за Русь, остановить нашествие, сражаться и победить!
Князь ушел, и Сергей тронул Толика за рукав:
- Ты чего такой радостный? Надо еще это место найти, тогда и радоваться будем.
- Да я не по этому поводу.
- А по какому? Войне, что ли, обрадовался?
- Я понял, в какой год мы попали!
- Да не пофигу теперь? Мы едем в Ярославль - вот что главное!
Толик обиделся и промолчал. Нет, какой все-таки Сергей... Дальше своего носа не видит, да и не желает...
Едва проснувшись, они сели на приготовленных дворовыми коней и помчались в Ярославль. Сергей уже привык к верховой езде, и держался гораздо уверенней, как и подобало знатному челядину. Князь Василий Васильевич за всю дорогу до вотчины не проронил ни слова. Толику казалось: он понимает его тревогу, ведь от исхода битвы зависела судьба Руси, судьба его народа. Даже зная исход наперед, Толик всем сердцем проникся важностью наступающего момента...
Весть о войне с Мамаем летела быстрее, чем скакали великокняжеские гонцы. Наутро у княжеского двора собрались первые ратники, и Василий Васильевич велел оповестить все села и верви, призывая всех, кто мог держать оружие и хотел стоять за веру и Русь...
Ополчение росло. Смерды выводили лошадей, угрюмый бородатый ключник выдавал княжеским воинам оружие.
Не у всякого ополченца было оружие, многие приходили с тем, что могли найти в крестьянском хозяйстве: с топорами, вилами, рогатинами для охоты на медведя, самодельными щитами, не говоря уже о доспехах. Зато воины князя были как на подбор: в шлемах, в кольчугах, или в крепком кожаном доспехе, у каждого на бедре меч, в руке копье, к седлу приторочен круглый, либо миндалевидный щит. Были и лучники, которых Толик рассматривал с особенным восхищением - с детства обожал Робина Гуда. Вскоре он сошелся с одним и учился стрелять в старый, набитый соломой мешок в углу княжеского двора.
- Как руки-то держишь? - шпынял Толика наставник по имени Векша. - Сколько уж говорю: не прижимай локоть! А кисть где? Коли так стрелять будешь, то только в эту баньку сможешь попасть, и то шагов с пяти, не боле...
Толик усердно выправлял кисть и локоть, мускулы ныли от напряжения, пальцы отбила тетива, но он старательно пристреливался к мишени...
- Учишься, отрок? - спросил князь, внезапно явившись рядом. Толик опустил лук и, не забыв поклониться, выдохнул:
- Учусь.
- Добро. Хочешь на татар идти?
- Хочу! - выпалил Толик и улыбнулся.
- Добро. Но сперва спроси соизволения у дяди своего! - назидательно сказал князь и, повернувшись, ушел.
- Дядя, - процедил сквозь зубы Толик. - Про тебя я и забыл...
Он вытер пот, отдал лук Векше и отправился на поиски Сергея.
Толик нашел его в горнице для дружинников. Сергей сидел на лавке, опершись локтями о колени, и подперев кулаками щеки, задумчиво и печально насвистывал "Тореадор, смелее в бой". Видеть его в таком состоянии Толику было непривычно.
- А, Толян, - обрадовался боярин. - Садись-ка сюда. Слушай, надо делать ноги, да поскорее. Время для этого самое подходящее! Пока эта буча заваривается, в суматохе нас никто и не заметит. Кони есть, возьмем жратвы, рванем в лес и будем искать!
- Я не поеду.
- Чего?! - изумленно спросил Сергей. Он опустил руки и, выпрямившись, взглянул на студента.
- Я не поеду, Сергей, - твердо повторил Толик.
- Как это не поедешь? Почему?!
- Потому что я хочу видеть битву. Я поеду с князем.
- Ты что, больной?
- Нет, я здоровый, - серьезно ответил Толик.
- Это пока, а скоро станешь трупом! - нахмурившись, произнес Сергей. - Тебе этого очень хочется? Тебе жить надоело?
- Я хочу увидеть Куликовскую битву, Серега, увидеть, как наши победят! Я даже из лука стрелять научился!
- Видел я, как ты стреляешь, - усмехнулся Сергей. - Да ты представляешь, что с тобой может случиться? - Сергей огляделся и заговорил яростным шепотом. - Куда татары твой лук тебе засунут, представляешь? Вояка! Мать твою! Битву он посмотреть хочет! "Шайбу, шайбу" покричать! А там будет не футбол, там головы рубить будут...
Он замолчал, глядя на нахохлившегося Толика.
- Ты посмотри вокруг, Сергей! - горячо запротестовал Толя. - Видишь, как люди идут на битву? Ты думаешь, все они умеют сражаться? И ведь все равно разобьют Мамая! Посмотри на их лица! Это же просветление какое-то, вера! Они за будущее идут сражаться! За наше с тобой будущее! Двести лет рабства было, понимаешь!
- Да какая разница! Битву-то они выиграют и без тебя, сам говорил! Не мели ерунды, и поедем в лес! Ну?
- Я не поеду! - тихо, но твердо произнес Толик. - Я был о тебе лучшего мнения, Сергей. Сколько ты мне говорил о Родине, помнишь? А это все - не Родина, не Русь? Ты же сам говорил: тут Россия, и там ? Россия... Выходит, трепался ты только?
Сергей внимательно посмотрел на Толю. Студент поежился под жестоким взглядом друга, но выдержал и глаз не отвел.
- Ты это серьезно? - спросил Сергей.
- Да.
- Ты хоть знаешь, что такое война? - тихо и проникновенно спросил водитель.
- Знаю.
- Да не по книжкам!
- Не по книжкам. Мне дед рассказывал. Я понимаю, что не игрушки!
- Понимает он, - проговорил Сергей. - Думает, что понимает... Поиграться захотелось... Ну, ладно, уговорил. Поеду с тобой, Робин Гуд.
- Спасибо, дядя, - повеселел Толик, - без твоего отеческого благословения князь не отпустил бы.
- Вот оно как? Жаль, не знал. А почему вдруг "дядя"?
- Так князь тебя моим дядей считает. Ты же, наверно, ему и сказал.
- Не помню. Это когда мы с ним пили, наверно...

10

Князь Василий Васильевич долго не собирался: уже через два дня все ополченцы, собравшиеся в Ярославле, выступили из города, продвигаясь к Москве. По дороге к отряду присоединялись новые и новые воины, Толику казалось: вся Русь собирается на битву с монголами.
Отряд миновал Ростов и двигался далее, через Переяславль и Дмитров на Москву. Как положено боярину, Сергей ехал на коне, Толик шел пешком за телегой с оружием, отчаянно завидуя товарищу, которого экипировали на славу: шлем, круглый щит, кольчуга и меч...
На одном из привалов Толик попросил примерить кольчугу.
- Хорошо, что я на коне, а то не знаю, как таскал бы это железо, - проговорил Сергей, стаскивая с себя кольчугу. Толик с благоговением облачился в доспех.
- Класс! - выдохнул он, ощупывая себя со всех сторон. Кольчуга была великовата, но Толик восторженно гладил себя по металлической груди.
- Я так думаю, тебе надо щит и меч для полного удовлетворения, - с усмешкой сказал Сергей. Толик кивнул, не замечая сарказма приятеля. В его руках настоящее, древнее оружие!
Он неприятно удивился тяжести, которой вдруг налились ноги и плечи. Деревянный щит был довольно тяжел, про меч и говорить не приходилось, а ведь в бою этим мечом нужно еще и размахивать!
- Ну как, студент, здорово? - усмехнулся Сергей. - Как оно?
- Офигенно! Да уж, не так легко, как кажется, - признал Толик, - но все равно классно!
Через несколько дней ярославская рать пришла в Москву. Толик и Сергей не узнавали столицу: улицы запружены воинами и ополченцами, все говорят о предстоящей битве и готовятся биться насмерть. В церквях звонили колокола, и через открытые двери слышалось пение молебнов. Никогда в жизни своей Толик не видел и не ощущал ничего подобного. Даже в воздухе чувствовался дух веры и свободы и, вдыхая его, власть и народ слились, как единое целое. Москвичи ободряли, обнимали и осеняли крестным знамением идущих через город воинов, совали в дорогу хлеб и одежду. Женщины плакали, провожая детей, мужей и отцов. А звон оружия и топот многочисленной конницы едва не заглушал торжественные крики горожан. Тысячи и тысячи двигались на юг - и это было еще не все войско! Толик и Сергей узнали, что возле Коломны к рати присоединятся дружины князей Полоцких и Брянских, что Мамай давно стоит за Доном, не решаясь идти вперед.
- Ждет Ягайлу, - пояснял товарищу Толик. - А Ягайла то ли не успел, то ли не хотел успеть. Возможно, собирался выждать и посмотреть, чья возьмет. Но нам это только на руку...
Огромные массы воинов двигались медленно. Пестрая, отливающая металлом, многоголосая колонна растянулась на километры. Дни шли, наступала осень, и утром Толик замерзал даже у костра. До сих пор ему было странно и непривычно видеть дороги без асфальта и столбов электропередач, топившиеся по-черному дома и однообразную одежду русичей. И вроде читал много книг - но все равно смотрел с изумлением. Это - мои предки? Это - наша Русь?
Сергей молчал больше обыкновенного и, судя по виду, не разделял восторгов Толика. И все равно каждый привал студент старательно упражнялся с луком, вспоминая уроки Векши, и, надо сказать, получалось все лучше и лучше, а стрелы летели точнее и дальше. Но и этого было мало, и Толик подошел к Сергею и попросил, чтобы тот достал для него меч. Лук луком, а дойдет до рукопашной?
- Зачем тебе меч? - тихо спросил Сергей.
- Мало ли что, - сказал Толик, пожимая плечами. - Вдруг сражаться придется?
- А толку? Я и сам им не владею, и тебя не научу.
- Здесь много воинов, научат!
- Нет! - отрезал Сергей.
- Ну, достань хоть бы кинжал! - взмолился Толик.
- Еще порежешься...
Толик понял: Сергей помогать не станет. Можно попросить князя Василия Васильевича, да где его найдешь среди толп ратников?
После этого случая они с Сергеем стали мало говорить, разве что спали вместе и держались рядом, чтобы не потерять друг друга среди тысяч воинов.
Войско приближалось к Дону. По прикидкам Толика, до битвы оставались считанные дни...
Однажды Сергей сам подошел к Толику:
- Ну что, не передумал? - спросил он. - Может, вернемся?
- Нет уж, - упрямо ответил Толик, - решили, так решили! - но в голосе уже не было прежней уверенности.
- А если наш отряд вперед поставят? - спросил Сергей. Толик не ответил, но понял, что в этом случае он может не выдержать и, быть может, позорно побежит еще до начала битвы. Воодушевление, остававшееся с ним на протяжении многих дней похода, ослабевало, сменяясь думами о жизни и смерти. Толик смотрел на людей - и не мог понять, почему так спокойно и уверенно идут они навстречу смерти? Толик знал, что они победят, но боялся больше их! А ведь они-то не знали исхода! И не знали, какой ценой достанется победа...
На следующий день Толик сам подошел к Сергею и, присев рядом, потупил глаза и признался:
- Серега, я боюсь. Представляешь, большая часть из них умрет, особенно эти простые ратники! Я не могу смотреть им в глаза. Мне стыдно, что я боюсь, а они - нет.
- Толян, я же говорил, война - не игрушки! А впрочем, знаешь, подумай: все они давно умерли. Все эти люди, и татары тоже - ходячие мертвецы. Ведь это все уже было, Толян, б-ы-л-о! А мы есть и будем, если не дадим мертвецам ухлопать нас из-за твоей глупой затеи!
Толик вздохнул. Сергей пристально посмотрел на него:
- Я воевал, Толик, случалось всякое... Но я не хочу убивать даже мертвецов! Говорят, татары триста лет Россию гнули... Да мне плевать, меня-то не трогали! И тебя тоже! Не наше это время, и проблемы не наши.
- Но мы ведь тоже русские, - запротестовал Толик.
- Хорошо. Давай представим, что ты будешь делать в бою? Постреливать из лука, наслаждаясь панорамой битвы? Не думаю, что будет так просто! Это тебе не кино "Александр Невский"! Тут по-настоящему черепа проламывать будут! Ты в морге хоть раз был? Нет? Ну, о чем еще с тобой говорить? Здесь ведь не Вторая Мировая, не будет окопов и укрытий. Выйдешь в поле и будешь стоять и сражаться лицом к лицу. И либо ты проткнешь его мечом, либо он тебя! Другого не дано! Это страшно, Толик, я знаю, как это страшно!
Толик молчал. Только сейчас он понял, как ошибался. "Как же я глуп, - подумал он, - даже Поле Сергея с литовцем не научило меня. Серега прав: нечего здесь делать, мы и так еле выжили, так чего еще в бой лезть? Битву увидеть захотелось! Кретин! А если поставит нас Великий князь в передовой полк, из которого, как писали летописцы, вообще никто не выжил, что тогда? О чем я думал, вернее сказать, чем?"
- Мы имеем такие же шансы умереть, как и они, - сказал Сергей, - но они знают, за что сражаются, и готовы умереть, а ты? У них есть вера и воля князя, а у тебя что?
- Поехали обратно... - еле слышно проговорил Толик.
- Наконец-то, - довольно проворчал приятель. - Все-таки образование ни черта ума не прибавляет... Я еще в Москве знал, что так и будет. Давай, залезай на коня... И пойми: мы за свое время отвечать должны, Толик, а с этим и без нас разберутся!

11

Назад даже конь скакал веселее, словно бы зная, от какой беды уносит он хозяев. Толик и Сергей почти не разговаривали. Толя думал, удастся ли найти то место, с которого начались их приключения. А найдя его - сумеют ли вернуться обратно?
Они миновали обозы, двигавшиеся вослед за московским войском, и остались на дороге одни. Редкий всадник нагонял их на истоптанной тысячами ног дороге. Толик не мог смотреть в глаза встречным пахарям, старикам и двигавшимся на юг запоздавшим ратникам. Он чувствовал себя предателем и бежавшим с войны трусом. А Сергей, как ни в чем не бывало, гнал коня вперед. Завидя большой отряд, они съезжали с дороги, чтобы избежать неприятных вопросов. Несколько раз сбивались с дороги, но смерды охотно указывали им путь, и до Москвы приятели добрались быстро.
В желудках давно было пусто, и Сергей продал на рынке кольчугу со шлемом, посчитав, что это железо им больше не понадобится. В ценах они не разбирались, и Толик сильно подозревал, что их обманули, но - не все ли равно? Сейчас они поставили на карту все - стоит ли мелочиться?
- Жаль, "Макдональдса" нет, - вздохнул Сергей.
- Еще не открыли, - грустно пошутил Толя. - Я бы и от обыкновенной пирожковой не отказался.
На рынке они, не торгуясь, купили хлеба, мяса и яиц, привязали к седлу плетеный туесок с квасом.
Меч по настоянию Толика Сергей оставил - мало ли что может случиться? Война... К тому же человек с мечом всегда заставляет с собой считаться.
Их конь сильно устал. На том же рынке Сергей сумел обменять его на свежего, и через день они были в Ярославле.
В город заезжать не стали, опасаясь неприятных расспросов, и объехали стороной.
- Как ни крути, мы дезертиры, Толян, - сказал Сергей. - И лучше никому на глаза не попадаться. Особенно тем, кто видел нас раньше.
Толик не спорил. Чем ближе они были к цели, тем страшней становилось. Страшно заглянуть за занавес, зная, что за ним может оказаться...
- Вот эта дорога! - воскликнул Сергей. - Толян, видишь?
Оглянувшись, Толик увидел стены и башни Ярославля - картину, которую не забудет до самой смерти.
- Да, кажется, тут нас остановили дружинники...
- Теперь надо вспомнить, как долго мы сюда шли.
- Тогда слезем с коня, - предложил Толик. - Мы ведь шли пешком, на коне расстояние покажется другим.
- Верно мыслишь, студент.
Они спешились, коня повели в поводу. День шел к концу. Лес неприветливо тянул колючие разлапистые ветки к путникам, размытые дождями корни цеплялись за ноги...
- А где-то здесь на нас те психи напали, помнишь?
- Еще бы не помнить! Ты их кистень в лес зашвырнул. Вот бы найти - тогда бы точно нашли это место.
- Где ж его здесь найдешь? Будем до зимы по кустам шариться. Ночь уже скоро. Надо ночевать где-нибудь, а с утра искать. Для нас обратной дороги нет.
Толик молча кивнул. Они поставили на карту все и, если не смогут вернуться в свое время, нужно отсюда уходить. Дезертиров во все времена не жаловали, и попадаться на глаза князю Василию Васильевичу не стоило. Куда же идти, горько размышлял Толик, в Литву? А если с тем Мечиславом встретимся? Хоть к Последнему морю иди... И перед глазами вспыхнула картина: они с Сергеем пробираются в Европу, видят средневековую Германию, Францию, Англию! А еще можно отплыть за море и увидеть Константинополь, Египет, Иерусалим! Со своими знаниями они могут открыть Америку, даже оставить след в истории! Но больше всего Толику хотелось домой.
Вечерело. Лесная дорога выглядела так однообразно, что ни Сергей ни Толик не могли сказать, где они вышли из леса.
- Может здесь, а может, не здесь! - Сергей выхватил меч и в сердцах изрубил ближайший куст. - Твою мать! Как нам выбраться отсюда!?
Он воткнул меч в землю и опустился на траву. Толик, в отличие от Сергея, пока держал себя в руках, но удовольствия от осознания этого не было.
- Толя, ты чувствуешь, что все здесь чужое, не наше? Даже эти деревья, этот лес не такой, как у нас...
Толик чувствовал. И знал: устройся они здесь, как бояре, даже как цари - чувство чужеродности будет заживо пожирать их. Зная то, чего не знает здесь ни один человек, они, скорее всего, сойдут с ума. Сейчас мы держимся друг за друга, общаемся и понимаем с полуслова, но, случись мне остаться одному, и этот мир раздавит, сомнет и расплющит меня...
- Чувствую, Серега.
Да, легче быть за тысячу километров, чем за тысячу лет...
- Ничего, Серега, - сказал он, - мы точно помним, что вышли из леса с этой стороны. Уже легче искать. Давай лучше найдем, где спать, а завтра засветло начнем.
- Ладно, Толян, - похоже, Сергею стало стыдно за проявление слабости, он встал на ноги и засунул меч в ножны. - Ты прав. Начнем искать утром.


Окончание следует...

Продолжение.

Наутро их повели к князю. В красивой, с расписными стенами и потолком палате они увидели Великого князя в окружении бояр. "Прямо, как в исторических кинофильмах, - подумал Толик, - разве что бояре не толстые дядьки с мантиях до пола, тяжелыми посохами и длиннющими бородами - а статные молодые мужчины в добротной и не вычурной одежде". Среди них стоял и Василий Ярославский. Едва Сергей и Толик переступили порог, голоса утихли, и Василий Васильевич тотчас подошел к ним.
- Сказывайте Великому князю все без утайки, - сказал он замершим в дверях Сергею с Толиком. - Как мне сказывали! Ступайте.
Великий князь Московский Дмитрий стоял у окошка, забранного цветным стеклом. Не узнать его было невозможно, хотя бы потому, как расступался люд, открывая гостям проход к князю.
Толик шел рядом с Сергеем, и глаза его не могли оторваться от статной фигуры величайшего из правителей Руси. Достаточно было взгляда на лицо князя, исполненное гордости и недюжинного ума, необыкновенной одухотворенности и силы, чтобы понять: Дмитрий Иванович создан, чтобы править. По четким жестким складкам у рта невозможно сказать, что князь добр или милостив, но у Карамзина он описывался таким, и Толик надеялся, что историк не ошибся...
Они подошли и остановились. Прошли несколько секунд, и Толик с ужасом подумал, что надо поклониться! Он низко нагнулся, прижимая руки к бокам, как японец и, кланяясь, толкнул Сергея. Тот среагировал быстро. Если поклон и запоздал, то на доли секунды... Толик не был уверен на все сто, но утром сказал Сергею, что начинать разговор не следует. Первым должен говорить князь.
Но Дмитрий Иванович начинать не торопился, разглядывая гостей из будущего, и Толик почувствовал, как от волнения и страха задрожали пальцы. Тем не менее, старался смотреть по сторонам раскованно и прямо.
- Сказывайте, что за вести привезли? - спросил, наконец, князь.
Товарищи полночи не спали, готовя "легенду". Момент истины настал, а ценой ошибки была их жизнь...
Сергей заговорил, и Толик не мог сосредоточиться на его фразах, чтобы подсказать, когда потребуется. На счастье, Великий князь не был дотошен и перекрестного допроса не устраивал. Он посмотрел лжепосланникам в глаза, и Толик мог поклясться чем угодно, что такого пронизывающего душу взгляда он не испытывал за всю жизнь! От страха ему хотелось сжаться до размеров амебы и исчезнуть... Но Сергей был из другого теста, и говорил уверенно, с достоинством. И если и допустил ляп, то никто этого не заметил. Когда Сергей закончил, повисла гнетущая тишина. Вот он, момент истины!
- Спасибо, боярин, за службу, - сказал Дмитрий Иванович. - Не токмо мне послужил, а всей земле Русской. По службе будет и награда. Говори, чего желаешь. Сел ли, гривен ли - все дам тебе.
- Позволь служить князю Василию Васильевичу, - сказал Сергей, поражаясь прозорливости студента. - Принял он нас как дорогих гостей, у него хотим остаться...
Ночью Толик объяснил: если дело выгорит, нас наградят, а если наградят, будет шанс вернуться в Ярославль. А если вернемся - будет шанс найти то место в лесу... Для этого надо попроситься на службу к Василию Васильевичу. От великокняжеского двора надо держаться подальше, объяснял Толик, людей там много из разных мест, расколоть могут, в Ярославле будет безопасней. Сергей согласился. Кто знает, вдруг сможем это место проклятое найти - и в свое время вернуться?
- Василий Васильевич, бьем челом тебе! - поклонился ярославскому князю Толик. - Будем служить верой и правдой.
Князья переглянулись.
- Верой и правдой, баешь? Хорошо говоришь... Быть посему, - сказал Великий князь, - если князь Василий Васильевич согласен. А тебе, боярин, дар от меня, - с пальцев, унизанных перстнями, князь снял один и вложил Сергею в ладонь. Тот неловко поклонился:
- Спасибо, Великий князь.
- Идите в гридницу, - велел князь, - вас накормят, как дорогих гостей... А мы совет держать будем!

7

Наевшись до отвала, Сергей и Толик вышли во двор.
- Как думаешь, Толян, теперь мы свободные люди? Можем идти, куда захотим?
- Думаю, да, - ответил Толик. - Покажи-ка кольцо!
Перстень был красив. Вправленный в золото синий самоцвет играл на солнце шлифованными гранями. По внутреннему ободу кольца шла замысловатая вязь кириллицы. Что было написано, Толик прочесть не мог.
- Интересно, сколько бы он у нас стоил? - усмехнулся Сергей. - Может, я уже миллионер?
- Ты что, продал бы, если б вернулся назад? - спросил Толик.
- Не знаю, наверно.
- Слушай, подари мне! - попросил Толик.
- Ну, ты даешь, Толик! Мне его московский князь подарил, ты только врубись! А ты говоришь: отдай...
Сергей поглядел на погрустневшего Толика и хлопнул его по плечу:
- Знаешь что, если мы вернемся, я тебе не только перстень, я тебе «мерс» подарю!
Он огляделся и сплюнул на деревянную мостовую:
- У меня тот мужик из головы не идет! Кажется, он тоже, как мы... Прибыл. Только рехнулся...
Толик промолчал. Ту встречу он тоже забыть не мог. Стать юродивым - не самый плохой исход, подумалось ему. Ведь можно стать и трупом...
- ...вернемся в Ярославль, и там будем искать. Прочешем чертов лес вдоль и поперек! Ты прав - мы можем найти это место!
- Должны, - невесело отозвался Толик, - только найдем ли... Может, всю жизнь искать придется.
- Ну и что? Тебе же тут нравится, - усмехнулся Сергей. - Тут ведь и честнее и чище...
- Да ну тебя...
- Пошли-ка, прогуляемся, - предложил Сергей, - поглядим на древнюю Москву, а!
- Пошли, если выпустят.
- Выпустят, - уверенно сказал Сергей.
Они подошли к воинам, стоявшим возле ворот. Ворота были открыты, за ними шумел "Третий Рим". Толик стушевался и остановился перед дружинниками, но Сергей нагло двинулся вперед, спокойно миновал стражников и повернулся к Толику:
- Ну, чего встал? Иди сюда!
Толик улыбнулся и пошел.
Безлюдная и тихая ночью, днем Москва была иной, но ощущение «большой деревни» осталось. Дома в большинстве своем стояли скромные, почти все обнесены заборами, из-за которых раздавалось кудахтанье кур и поросячий визг.
- А дорогу назад найдем? - опасливо проговорил Толик.
- Найдем, башни издалека видны, - уверенно сказал Сергей. - Оп, ты посмотри, какие девочки!
Толик посмотрел. Две девушки, идущие навстречу, были хороши. Длинные прямые платья до самых пят покрывала узорчатая вышивка, на щеках красные пятна румян, на головах - красивые уборы. Платья скрывали фигуры, а лица девушки застенчиво опустили к земле, но, проходя мимо, одна метнула на парней любопытный взгляд из-под жгуче-черных ресниц, и Толик мог поклясться, что такого прекрасного лица не видел за всю жизнь!
- Жаль, здесь не носят мини-юбок, - пошутил Сергей, провожая глазами уходящих девушек.
- Они и так красивы!
- Эй, молодец! - окликнул кто-то. Толик обернулся и увидел молодую женщину с пестрой курицей в руках. Она смотрела на Сергея, и он подошел.
- Ты меня звала? - спросил он.
- Тебя, - весело ответила молодка, - не поможешь ли шею свернуть? - и она протянула птицу Сергею. Тот опешил, но взял спокойно сидевшую пеструшку в руки. Толик быстро отвернулся и вздрогнул, услышав, как хрустнула куриная шея.
- Благодарствую, - поклонилась Сергею молодка, игриво сверкнув глазами.
- Может, еще чем помочь? - засунув ладони за пояс, спросил Сергей. Он явно заинтересовался симпатичной горожанкой, приосанился и выпятил грудь. - Дрова, может, порубить?
- Дрова муж привез, - улыбнулась москвичка.
- А-а, - Сергей погрустнел. - Значит, муж есть? Что же, он курице голову свернуть не может?
- В отъезде он, - ответила женщина и, отвернувшись, вошла во двор ближайшего дома. Серега с сожалением поглядел ей вслед.
- А что, и здесь жить можно, - ухмыльнувшись, заметил он. - Бабы - везде бабы. Верно, студент? - подмигнул он Толику.
- Только учти: на "мерседесе" их не покатаешь и в кино не сводишь.
- Это точно, подход надо искать, - согласился Сергей. - Пошли дальше...
Нагулявшись, Сергей и Толик вернулись к княжеским хоромам. Там их дожидались.
Но далеко уйти не удалось. Товарищей нагнал хмурый дружинник с вислыми пепельными усами.
- Боярин, - сказал он Сергею, останавливая гарцующего коня, - великий князь тебя кличет, поспеши.
Его тон насторожил Толика. Он взглянул на Сергея - тот еле заметно кивнул. Выбора нет. Князь ждет - и надо идти.
- Люди прибыли из земли литовской, - сказал Донской, едва Сергей и Толик вошли в палату, - сказывают то же, что и ты...
Сергею встретил пристальный и испытывающий взгляд князя.
- Ты, боярин, первым предупредил меня, посему хочу, чтобы ты признал тех людей. Хочу знать, не изветчики ли, не подосланы ли с чем худым...
Толик похолодел. Он понял, что предстояла очная ставка с людьми, живущими в княжестве Литовском и наверняка знавшим всех тамошних бояр и князей! Отказать князю было невозможно, значит, надо выпутываться самим. Но как?!
Сергей уловил испуганный взгляд напарника, подобрался и сунул ладони за пояс.
- Их уже ведут...
Воины ввели в палату литовцев. Первый сразу не понравился Толику: невысокого роста, коренастый, он имел хищное, отталкивающее лицо с крупным мясистым носом и толстыми губами. "Не может эта морда предупредить чужого князя об опасности из любви к России... Просто хочет заработать, вот и прискакал, шакал, - пронеслось в голове Толика. - А, может, в ловушку хочет завести?"
- Так, сказываешь, будто Ягайло Мамаевых послов принял? - спокойно спросил Дмитрий Иванович. Литовцы дружно закивали.
- Доподлинно так, княже! - сказал носатый.
- А ведомо вам, что уж два дня тому, как я знаю об этом... от сего мужа? - князь указал на Сергея.
Литовцы пораскрывали рты.
- Говорите! - голос Дмитрия был резок. - Почто медлили, коли предупредить хотели? Али изветчики вы?
- Не может того быть, Великий князь! - старший литовец пал на колени. - Послы три дня как уехали, мы за ними тотчас же!
- Знаешь ли его, боярин? - обратился князь к Сергею. Тот понял, как надо действовать.
- Знать не знаю, и ведать не ведаю, кто таков! - до того складно и с презрением выговорил Сергей, что Толик обомлел от восторга. В этот момент он простил ему все. "Да, ты прирожденный боярин!"
- Ну, что скажешь? - спросил князь у литовца.
- Так и я не знаю боярина сего! - выкрикнул он. - Кто ты таков? Назови имя!
- Сергей Владимирович! - гордо отчеканил Сергей.
- А служишь кому?
- Берестовскому князю, - вывернулся Сергей, не называя имени, которого не знал, но запомнив город, о котором сто раз талдычил Толик.
- Знаю я берестовских князей и слуг их знаю, но никогда не слыхал о тебе! - выкрикнул литовец.
- А я о тебе! - не моргнув глазом, ответил Сергей. Толику было ясно: в среде разборок тот чувствовал себя как рыба в воде. - Ты-то кто такой?
- Мечислав Глебович, - назвался литовец.
- Так вот запомни, Мечислав, - шагнул Сергей к литовцу и едва не сплюнул ему под ноги, но вспомнил, что в княжеских палатах, и просто окинул его презрительным и уничижающим взглядом, - запомни: если я что-нибудь говорю, то так оно и есть! И если ты, козел, вздумаешь сказать, что никогда не слышал обо мне, я тебя по этому полу размажу, понял? И тогда ты меня запомнишь!
Литовец покраснел, как рак, и схватился за меч. Стражи встрепенулись. Опомнившись, он поклонился князю:
- Пусть Поле решит, кто лжет, княже! Дозволь встать за честь свою!
Князь посмотрел на него, потом на Сергея:
- Добро. Будь посему. Будет Поле, и Господь уязвит обманщика!
Яростно сверкнув на Сергея глазами, литовец вышел. От ледяных взглядов его спутников Толику поплохело. Еще Поля не хватало!
- А что за Поле? - спросил Сергей, когда они спускались из княжеских палат во двор.
- Что же делать? - не отвечая, бормотал побледневший Толик. Ноги его стали ватными, и он едва не загремел вниз по крутым ступеням.
- Что ты там ноешь, Толик, давай объясняй! - торопил Сергей.
- Поле - это поединок, - упавшим голосом проговорил Толик.
- То есть, придется драться? - уточнил Сергей. - Парень он крепкий, но думаю, справлюсь.
- Да нет же, Серега, это поединок на мечах! До смерти!
- На мечах? - переспросил Сергей. До него стало доходить. - Я на мечах никогда не дрался...
- А ты думаешь, бояре на кулаках машутся? Он наверняка умеет, и неплохо!
- А замять никак нельзя? - спросил Сергей.
- Раз князь так решил - нельзя! Ты при всех оскорбил знатного человека и обязан принять вызов!
Толя часто задышал. Убьют, его убьют - проносилось в голове, и ты ничего не можешь сделать!
- Какие правила? - остановившись, спросил Сергей. Толик с изумлением заметил: на лице товарища не было ни капли страха. Он был сосредоточен и суров. Толик завидовал его выдержке, а сам боялся изо всех сил. Если Сергей погибнет, и мне непоздоровится. Или изгонят, или убьют...
- Не знаю, - убито ответил Толик. - Наверно, никаких особенных... Знаю только, что победитель признавался правым, а побежденный виновным. Суд неба...
- Что смотришь, будто я - покойник! - разозлился Сергей и ткнул Толика кулаком в грудь. - Не дрейфь, студент, прорвемся! Надо драться - будем драться! Ничего, посмотрим, кто кого...
Толик растерянно молчал. Он не обиделся на выходку Сергея, просто слабо верилось, что человек двадцать первого века способен победить в поединке на мечах боярина, который сызмальства обучался этому, для которого война и убийство - обычное дело...
- Князь сказал, Поле будет вечером, - подошедший воин оценивающе глянул на Сергея, - и велел готовиться...

8

Место для поединка выбрали за детинцем, на берегу Москва-реки.
Сжимая ладонями рукоять тяжелого меча, Сергей ожидал атаки противника. Он не привык обороняться, считая, что лучшая защита - нападение, но сейчас у него не было выбора. Бросаться вперед, сломя голову, с оружием, которым никогда не пользовался, на искушенного бойца означает верную смерть. Сергей решил выжидать...
Литовец приближался. На противнике была отливавшая синевой кольчуга, в руках такой же длинный меч. У Сергея кольчуги не было, и он понимал: ценой неверного удара станет его собственная жизнь. И жизнь Толика...
Литовец крякнул и с силой взмахнул мечом. Сергей вскинул меч навстречу вражескому клинку и парировал. Последовал удар с другой стороны - отбил и его. Надо сближаться, мелькнуло в голове, вблизи железяки бесполезны...
С каждым ударом Сергей старался войти в клинч - и вот ему удалось! Мечи столкнулись у самых рукоятей, бойцы налегли друг на друга, меряясь силой и стараясь вывести соперника из равновесия. Отклонив лезвие меча литовца, Сергей резко ударил его лбом по носу и, пользуясь моментом, оттолкнул врага ногой. Мечислав упал, но Сергей не спешил бросаться, опасаясь какой-нибудь уловки.
Среди гула немалой толпы, собравшейся поглазеть поединок, Сергей услышал прерывистый возглас Толика:
- Молодец, держись, Серега!
Сергей приободрился. Противник-то не так силен, как кажется, если до сих пор меня не завалил...
Утерев рукавом бегущую из носа кровь, литовец снова напал, и Сергей почувствовал все его мастерство. Он не поспевал за Мечиславом и спасался благодаря хорошей реакции и тренированному телу, едва уходя от разящих справа и слева ударов. Но все ж прозевал сильный удар литовца. Недостаточно крепко державшие меч пальцы разжались, и клинок отлетел в сторону...
Толпа вздохнула. Многие стали креститься.
Оставшись без меча, Сергей растерялся, но увидя ухмылявшееся лицо литовца, загорелся злостью, чувствуя, как адреналин наполняет вены.
Полагая, что безоружный бросится бежать, литовец слишком быстро пошел вперед, и Сергей не упустил свой шанс. Он бросился навстречу и перехватил не успевший опуститься меч. Тело крутанулось, повторяя заученный до автоматизма прием. Шихэ-наге кате-та тори... Меч рубанул землю, инерция понесла Мечислава вперед, Сергей нащупал точку контроля и выкрутил литовцу кисть. Меч выпал. Толчок швырнул литовца наземь.
Толпа ахнула.
Не успел литовец подняться, как Сергей поднял меч. Лезвие коснулось груди противника.
- Твоя взяла! - хрипло проговорил тот, не сводя взгляда с острия. - Что ж, руби!
- Не хочу, - ответил Сергей, опуская оружие. - А хочу, чтобы духу твоего в Москве не было, понял?
Побежденный отвел глаза.
- Второй раз не помилую! - для острастки сказал Сергей, подошел к наблюдавшему бой князю и воткнул клинок в землю.
- Моя взяла, великий князь!
- Хороший ты воин, боярин, - сказал Дмитрий. - Почто не убил изветчика?
- Неохота руки пачкать. Да и за что убивать? Не он меня охаял, а я его, - усмехнулся Сергей.
- Незлобив ты и человеколюбец. Так и должно быть. Негоже христианам отнимать жизни христианские. Люб ты мне, боярин Сергей Владимирович. Хочешь, оставайся и служи мне. Пожалую селами, землю дам, не обижу. Добрые воины мне нужны, змию татарскому голову отсечь... - последние слова Великий князь произнес вполголоса, словно в задумчивости.
- Спасибо, Великий князь, - Сергей неловко поклонился, чувствуя, как запоздало задрожали ноги. Адреналин...
- Сего литвина и его клевретов гнать из Москвы! - распорядился князь, и Толик вздохнул с облегчением.