Древний Рим

В предыдущих сериях:

Поздняя Римская Республика, ч1. Марий (105-78г до н.э.)

Поздняя Римская Республика, ч2. Помпей (83-70г до н.э.)

Поздняя Римская Республика, ч3. Помпей (70-62г до н.э.)

Поздняя Римская Республика, ч4. Цезарь (63-58г до н.э.)

Поздняя Римская Республика, ч5. Галлия

Населяли Галлию кельтские народности, со схожими языками, традициями, религией и обществом. Огромный регион с населением 3-5млн человек, с мощными горизонтальными связями, достаточно развитыми городами и технологиями. Всё это надо было завоевать небольшой, компактной армией, не превышающей в моменте 30-50к человек суммарно, при этом римляне были для местных чужими и мало шарили в кельтских разборках между собой. Собственно, первичное завоевание Галлии, о котором мы сегодня поговорим, случилось по одной простой причине — галлы просто не поняли что их кто-то завоевывает. Традиция набегать на соседушек с целью пограбить лута была им абсолютно не чужда. А когда галлы поняли что римляне это не местные и даже не германцы, и их неиллюзорно затягивает в мясорубку — стало уже слишком поздно...

Первый этап галльских завоеваний Цезаря прошел быстро и почти без проблем. Нельзя не восхититься той ловкостью, с которой он решает все насущные проблемы, разруливает кризисы и всегда обводит варварских слоупоков вокруг пальца. Республика этой войны не хотела и даже немного боялась, армия от амбиций своего полководца крутила пальцем у виска, а из Сената бомбардировали реляциями и просьбами не раскачивать лодку. Юлию плевать, он чуть ли не в одно лицо продавливает кампанию, огнем и мечом проходясь по региону. Таскает за собой всё ещё сомневающуюся в адекватности своего вождя армию, заливая сомнения богатой добычей, победами и двойным жалованием, которое он первое время выплачивал вообще за свой счет. В Италию же летят подробные описания боевых действий для народа (те самые «Записки о Галльской войне», первая в истории Рима задокументированная хроника боевых действий от участника), от которых народ пребывает в перманентном восторге. Знать же получает галльское золото, которое бурным потоком потекло в Рим. После чего консерваторов уже никто не слушал, а все молодые и дерзкие пошли записываться в галльские легионы, на самый популярный в то время военный стартап. Галльская война стала модной, как бы странно не звучало это для современного читателя.

Карта Галлии по племенам. Красным — Республика.Запомните отсюда где поживают гельветы (фиолетовым) и эдуи (красным), пригодится.

Населяли Галлию кельтские народности, со схожими языками, традициями, религией и обществом. Огромный регион с населением 3-5млн человек, с мощными горизонтальными связями, достаточно развитыми городами и технологиями. Всё это надо было завоевать небольшой, компактной армией, не превышающей в моменте 30-50к человек суммарно. При этом римляне были для местных чужими и мало шарили в кельтских разборках между собой. Собственно, первичное завоевание Галлии, о котором мы сегодня поговорим, случилось по одной простой причине — галлы просто не поняли что их кто-то завоевывает. Традиция набегать на соседушек с целью пограбить лута была им абсолютно не чужда. А когда галлы поняли что римляне это не местные и даже не германцы, и их неиллюзорно затягивает в мясорубку — стало уже слишком поздно.

Гай Юлий Салат смотрит на тебя как на варвара.

Еще в на­чале вес­ны 58г до н.э. в Ри­ме по­яв­ля­ют­ся из­вестия о том, что пле­мя гель­ве­тов за­готав­ли­ва­ет при­пасы, опус­то­ша­ет ре­ги­он и го­товит­ся к миг­ра­ции. Тог­да это бы­ло дос­та­точ­но при­выч­ное де­ло, це­лые бо­лее или ме­нее ди­кие на­род­ности мог­ли пе­реме­щать­ся на ог­ромные рас­сто­яния в по­ис­ках но­вых зе­мель или прос­то ра­ди до­бычи. Для Ри­ма это бы­ло очень опас­но, по­это­му та­кое, ко­неч­но, от­сле­жива­лось, бла­го скрыть при­готов­ле­ния прак­ти­чес­ки не­воз­можно. Ко­неч­ная цель миг­ра­ции не­понят­на, есть мнение что их начали щемить соседи, или климат испортился, или просто скучно стало.

В лю­бом слу­чае, пред­по­ложи­тель­ный мар­шрут дол­жен был про­легать че­рез римскую Нарбонскую Галлию, а это уже приг­ла­шение к вой­не, та­кой шанс упус­кать нель­зя. При­казав наб­рать в Ци­заль­пий­ской Гал­лии два но­вых ле­ги­она и под­го­товить три рас­квар­ти­рован­ных там к по­ходу, Цезарь очень быс­тро выд­ви­га­ет­ся к границе, при­нима­ет под ко­ман­до­вание на­ходя­щий­ся там ле­ги­он и быс­трым мар­шем от­прав­ля­ет­ся на пе­рех­ват к Ге­неве (один легион у него сейчас на руках и ещё пять готовятся за Альпами). Ус­пев как раз вов­ре­мя, он ве­ша­ет лап­ши гель­вет­ским пос­лам, что­бы вы­иг­рать вре­мя, а по­том на­от­рез от­ка­зыва­ет­ся про­пус­кать их че­рез римские территории. Пос­ле дос­та­точ­но вя­лых по­пыток пе­ресечь ре­ку Ро­дан гель­ве­ты ухо­дят на за­пад в сторону племени эдуев.

Тут мож­но бы­ло и за­кон­чить, на­тиск гель­ве­тов от­ра­жен. Но Це­заря это не ус­тра­ива­ло. Опять-та­ки, фор­си­рован­ным мар­шем он переходит через Альпы, бе­рет там ещё пять своих ле­ги­онов (два све­жесоб­ранных и три из­на­чаль­но там рас­квар­ти­рован­ных) и ве­дет их об­ратно в Галлию. Пос­ле че­го ус­трем­ля­ет­ся в по­гоню за гель­ве­тами, мо­тиви­руя это тем, что «они слиш­ком силь­ны и во­инс­твен­ны» что­бы прос­то так бро­дить по региону. Гель­ве­ты тем вре­менем не то­ропясь миг­ри­ру­ют в Цен­траль­ную Гал­лию. Но у ре­ки Арар не об­ре­менен­ная обо­зами и по­это­му бо­лее быс­трая ар­мия Це­заря до­гоня­ет их и в ноч­ном сра­жении вы­реза­ет часть пле­мени на пе­реп­ра­ве (око­ло чет­верти). За­тем Це­зарь стро­ит мост че­рез Арар, пе­реп­равля­ет­ся и на­чина­ет прес­ле­дова­ние, дер­жась в 5-6 км от арьергарда варваров. Что интересно, мост римляне построили за пару дней, а племя на самодельных плотах переправлялось до этого несколько недель, и всё равно не успело.

Римская инженерия наглядно.

Так, двигаясь за гельветами и продолжая их не торопясь харасить, римляне понимают что забыли прихватить с собой достаточное количество продовольствия. Расчет был на то, что удастся уговорить местных эдуев поделиться хавчиком ради общего дела. Но что-то пошло не так. Эдуи не очень понимали какое у них с римлянами общее дело, почему те преследуют гельветов по их землям и что вообще происходит, поэтому прост запирались в своих городах и на контакт не шли. Но Цезарь не гордый, поэтому в определенный момент он просто бросает преследование гельветов и движется к Бибракту, столичному городу эдуев. Туда же, непонятно зачем, сворачивают и гельветы. Скорее всего, паникующие эдуи, когда к ним двинулся Цезарь со всей своей армией, предложили последним на пару перебить римлян, пока момент подходящий. Это, фактически, удваивало силы галлов и план был хороший, шансов у Юлия в таком случае не было. Пока римская армия стояла под стенами города, а Цезарь пытался договорится насчет пожрать, клещи медленно захлопывались.

Общий план кампании

Но толи эдуи в последний момент испугались, толи изначально собирались просто посмотреть как гельветы и римляне убиваются друг об друга, толи ещё чего, но они остались за стенами. Там же, караулить этих буйных варваров, остались два самых молодых легиона армии Цезаря. А с оставшимися четырьмя он схлестнулся с подходящими силами гельветов. Битва была крайне сложная, армия слишком неопытная, а превосходство в численности явно не на стороне римлян. По итогу к вечеру обе стороны просто откатились на исходные позиции, утратив боеспособность. Но эдуи не вмешались. Они вообще ничего не сделали, сидели себе, переглядывались с резервными легионами Цезаря и всё. После чего у гельветов, судя по всему, сдают нервы. Несмотря на то, что они, технически, вполне способны были продолжить битву, и имели хорошие шансы даже в одиночку победить, но зачем? Всем племенем убиваться об римские легионы чтобы что? Они явно себе миграцию не такой представляли. Поэтому они предлагают Цезарю мир, и когда тот требует от них вернуться обратно в альпийские предгорья (современная Швейцария) — соглашаются. В этот момент уже эдуи несколько охренели, оставшись один на один с недовольным ими Цезарем. Тот заставляет эдуев подчинится, выдать гельветам еды в дорогу, выдать еды себе, а потом ещё и крупно тех подставляет под молотки. Следите за руками.

После отражения «ужасного гельветского нашествия» на­до бы­ло что-то де­лать с Ари­овис­том, германским вождем, который «крышевал» примерно половину галльских племен. Мы о нем в прошлой части беседовали. В Гал­лии дол­жна быть толь­ко од­на си­ла, ко­торая бу­дет на­водить по­рядок и му­дохать не­сог­ласных. Ес­ли их бу­дет две, то очень быс­тро де­лега­ция галль­ских пле­мен при­дет Ари­овис­ту, ког­да ус­та­нет от по­хож­де­ний Це­заря по Гал­лии, пос­ле че­го нем­но­гочис­ленной и от­ре­зан­ной от снаб­же­ния ар­мии пос­ледне­го при­дет ко­нец. По­это­му воп­рос на­до бы­ло ре­шать быс­тро и на­дол­го, чем Це­зарь и за­нял­ся.

Лютые германцы.

В том же самом Бибракте собирается всеобщий галльский съезд (тоже, в общем-то, нормальная практика: кельты плотно контачили друг с другом, и когда не воевали, то любили периодически гдет собираться и обсуждать что в мире происходит), на котором представители большинства галльских племен выступают с речами, общий смысл которых «помоги нам, Цезарь, с Ариовистом справится, защити сирых-убогих, обильна наша земля, но нет в ней римского порядочка, зато дохрена злых германцев…» ну и так далее. Неизвестно, были ли вожди этих племен вообще в курсе о том, что просят Цезаря о такой услуге, я думаю что нет, и весь этот цирк нужен был скорее для внешнего наблюдателя из Италии и для самих галлов. В этом плане крайне не повезло эдуям, им пришлось, хоть и под давление римлян, всё это дело организовать и провести на своей территории, и теперь они с римлянами плотно повязаны. Если что не так, то тонуть вместе будут, германцы такое поведение врятли простят.

Следующей проблемой было то, что Ариовист являлся «другом и союзником Римского Народа», и очень этим статусом дорожил. Прямое нападение на него вызвало бы бурю в Сенате — там и германцев боялись и Цезаря не любили. Надо было как-то заставить германцев самих начать действовать, чтобы реакция римлян воспринималась как самооборона. Для этого Гай Юлий вступает в переписку с Ариовистом и тонко троллит того, явно провоцируя сделать ошибку. И тот делает. Варвара бесит хамское поведение римлян, которые влезли в Центральную Галлию и права тут качают, и он отвечает в стиле «если тебе чет не нравится, ты со мной раз на раз выйди, а не в переписке базарь». Что, собственно, и требовалось. Юлий немедленно раздувает из этой оговорки чуть ли не объявление войны всей Республике, и начинает собирать армию, напрягая всех своих союзников, в первую очередь эдуев.

Очень наглядная стилизация. Цезарь и Ариовист устраивают «версус» по переписке. В центре — Галлия, трофей, который достанется победителю.

Тут появилась другая проблема — легионы Цезаря, в отличии от своего полководца, германцев по настоящему боялись, и идти к Рейну чтобы там умереть — совершенно не хотели. На сходке центурионов они посовещались, а потом выбрали пару представителей и передали полководцу что «Юлий, ты мужик хороший, но поехавший наглухо, и с германцами воевать мы с тобой не пойдем. Они нормально сидят, тихо, никого не трогают, ты их сам провоцируешь, а умирать потом нам. Так что вот сам иди и воюй». Вот это уже было проблемой, бунд армии прямо в центре Галлии, недалеко от германцев — прям лучше не придумаешь. Но Юлий не растерялся, собрал все свои войска и толкнул проникновенную речугу про то, что «мы уже победили, а вы просто трусы и у вас душка нет», после чего заявил что всё равно пойдет на германцев со своим любимым Десятым легионом, «а вы сидите дальше в Бибракте и ждите пока мы победим». И это проняло, легионерам Десятого понравилось что они элита, а остальным стало стремно что сейчас реально уйдут и победят. В общем, солдатня побарагозила, но в конце концов Юлий ещё накинул премию в честь будущих побед и все успокоились. После чего армия выдвинулась на Ариовиста, который за всеми приготовлениями следил, но не очень беспокоился.

Мотивация германского вождя достаточно любопытна. Насколько можно судить, он уже тогда имел, если можно так сказать, «волосатую лапу» в Риме, которая ему гарантировала что всё происходящее — не более чем инициатива амбициозного и отмороженного Салата. И когда Ариовист его грохнет, то никто особо не расстроится. Плюс, к нему буквально вот на днях должны были прибыть крупные подкрепления из Германии, которые резко усилят его полевую армию. Я думаю что он даже обрадовался когда Цезарь начал собирать армию и готовиться идти к Рейну. Появлялась возможность одним ударом отрезать римлян от коммуникаций, разбить и полностью уничтожить, а потом уже спокойно зажевывать Галлию без прямого конкурента. Плюс, Ариовист был просто опытнее, и, возможно, талантливее в чисто военных вопросах.

Карта. На самом деле никто не знает где точно проходило сражение, единственное что известно, это то, что неподалеку (и то, либо 1 миля, либо 10) от Рейна. Вот такая вот точность античного GPS.

Ариовист, судя по всему, не обладал существенным численным перевесом над усиленной союзными галлами армией Цезаря, но имел несколько преимуществ. Его армия состояла, в основном, из очень качественной кавалерии и легковооруженных воинов, тоесть была значительно мобильнее, плюс местность им была изучена и он ей умело пользовался. Да и в принципе, в стычках и хаотичных боях на пересеченной местности германцы были сильнее, тогда как римляне больше ориентировались на линейные сражения, где им не было равных. Отсюда и тактика Ариовиста. При подходе Цезаря к Рейну, он выдвинулся наперехват и расположил свой лагерь всего в нескольких километрах от римлян, протащив повозки (а германские лагеря составлялись из укрепленных и сцепленных телег, вагенбург так называемый) через складки местности, фактически, прямо у них под носом. Укрепив лагерь, Ариовист получает этакий «огневой контроль» над единственным входом в долину, в которой всё это и происходит. Его конница была сильнее галльской союзной кавалерии, и поэтому регулярно набегала на пути снабжения римлян, да и вообще на всех кто из лагеря выходил. Цезарь несколько раз выводит свою армию на равнину, но германцы отказываются от сражения и продолжают харасить коммуникации.

Это моделька уже средневекового вагенбурга, но смысл уловить можно. Очень практичное изобретение получилось, дожило до времен тотального превосходства огнестрела и полевой артиллерии, и только тогда, постепенно, сошло на нет. Ещё во времена Гуситских войн (первая половина пятнадцатого века) чехи их будут активно применять, весело отстреливая из подобных повозок рыцарскую конницу, которая не могла с ними, в данном случае, сделать вообще ничего.

При этом баттл по переписке между полководцами продолжается. Ариовист предлагает Цезарю попилить Галлию «по-братски», обещая снабжать войсками «для любых войн, которые тот захочет вести», а единственная личная встреча полководцев закончилась тем, что германцы попытались Цезаря просто убить прямо во время переговоров, и того еле отбили. После чего германцы ещё раз приглашают Салата, но тот не рискует и посылает пару своих офицеров. Германцы же, посчитав что болтовней уже ничего не добьешься, но «с паршивой овцы хоть шерсти клок», берут прибывших для переговоров римлян в плен, и хрен знает что с ними потом стало. С другой стороны, всё это мы знаем в изложении самого Цезаря, который мог и напридумывать клюквы чтобы к нему самому было меньше вопросов.

- «Юля, ты зачем на германского рикса напал? Нормально же общались, стригли галлов на пару, локтями не толкались. Он в Рим долю малую отстегивал, неуважения не проявлял. Ты совсем дурак?»

- «Да он моих послов убил и меня чуть не прикончил, и вообще госдолг у него огромный он варвар сраный и свои войска мне предлагал для захвата Рима. Ну я его и того, ибо нефиг»

Напомню, немалая часть римского истеблишмента реально не понимала что творит Цезарь, а денег чтобы залить ими ворчание и полностью развязать себе руки, у него покашто не было.

Ещё одно изображение личной встречи Ариовиста и Цезаря. Ариовист какбы аллегорически говорит «я лучше сдохну ебучим ноунеймом, чем прославлюсь и стану тобой!», а Цезарь какбы не менее аллегорически отвечает «простите, вы кто и что тут вообще происходит?». В реальности, если внимательно посмотреть на факты, становится понятно что было всё примерно полностью наоборот. Старый, опытный и достигший, в принципе, всего чего хотел германский вождь на своем поле принимал молодого, дерзкого и голодного до власти римского проконсула. Ну, в принципе, ничего удивительного, очередная победа Цезаря как гениального пеарщика.

Но вернемся на поле боя. Там, тем временем, события наконец-то, после почти недельной паузы, получили развитие. Главное для Цезаря, как и в свое время для Мария, было преодолеть почти животный ужас своих солдат перед германцами. Там и историческая память работала, да и сами по себе они страшные были пиздец. Но если недельку посидеть в укрепленном лагере, который легковооруженное войско германцев взять в принципе не могло, покидать пилумами в копошащихся под стенами застрельщиков, пообвыкнуться, то тогда нормально, в принципе, варвары и варвары. Вот для этого Цезарь паузу и брал. Тем более когда римляне выходили в поле и начинали там маневрировать, то германцы от боя уклонялись, что тоже боевой дух поднимало. И хоть со жратвой были уже ощутимые проблемы, но армия наконец-то настроилась и стала даже рваться в битву. Когда Цезарь это почувствовал, то в очередной раз вывел свои войска в поле, но вместо приглашения Ариовиста на битву они начали ставить второй лагерь как раз между позициями германцев и римлян. Варвары пытались помешать, но не очень активно, их отгоняли и буквально за световой день стройку закончили. После чего основные силы отошли в большой лагерь а в малом осталось два легиона. Толку от этого было немного, конечно, но данное событие показало римской армии что германцы их сами боятся, и к решительным действиям не готовы. Для Ариовиста это была вилка, либо он пытается переиграть римлян в их любимом деле — стройке всяких полевых фортификаций, их взятию и защите, либо он не делает ничего и теряет инициативу. После этого в римском войске пустили слух что германскому вождю их провидица прямо сказала что если он вступит в бой в ближайшие дни, то точно проиграет, вот поэтому он и сидит, и ничего не делает. А на самом деле, как мы помним, Ариовист ждал подкреплений из-за Рейна, и они, судя по всему, были на подходе. Но уже не успевали, следующий день стал решающим.

Собственно, битва при Вогезах. Свежепостроенный лагерь находится на левом фланге римлян. Но на самом деле карта, диспозиция и даже само название битвы очень условны. Мы банально, например, не знаем где она происходила: есть примерно десяток возможных мест по руслу Рейна, которые подходят под описание.

Версий как развивалось само сражение две, Цезаря и Диона Кассия, они довольно сильно различаются. Я их обе привожу в несколько порезанном виде под двумя картинками, выделяя ключевые моменты.

Цезарь говорит что в полном порядочке вывел свою армию, и подогнал её прямо к лагерю германцев, с целью начать штурм. И только угроза того что преимущественно мобильной армии Ариовиста сейчас навяжут сражение в узком пятачке лагеря вынудило того принять бой. После чего войска германцев построились и даже (вот же напридумывают, лол) перегородило себе тылы и фланги повозками, чтобы, значит, не иметь возможности отступить и более храбро рубать. И только после этого Цезарь посмотрел на это всё, и своим полководческим чутьем вкурил что левый фланг германцев слаб, и, значит, там начал атаку, а одновременно с ними и германцы побежали вперед, все передрались и Цезарь победил.

А сам он, построив войско в три линии, вплотную подошел к лагерю врагов. Только тогда германцы уже по необходимости вывели из лагеря свои силы. … Все свое войско они окружили повозками и телегами, чтобы не оставалось никакой надежды на бегство. Цезарь ... сам начал сражение на правом фланге, так как заметил, что именно здесь неприятели всего слабее. Наши по данному сигналу атаковали врага с таким пылом и с своей стороны враги так внезапно и быстро бросились вперед, что ни те, ни другие не успели пустить друг в друга копий. Отбросив их, обнажили мечи, и начался рукопашный бой. … В то время как левый фланг неприятелей был разбит и обращен в бегство, их правый фланг своим численным превосходством сильно теснил наших. Это заметил начальник конницы молодой П. Красс, который был менее занят, чем находившиеся в бою, и двинул в подкрепление нашему теснимому флангу третью (резервную) линию. Благодаря этому сражение возобновилось. Все враги обратились в бегство и прекратили его только тогда, когда достигли реки Рейна приблизительно в пяти милях отсюда. (с) Цезарь

Совсем другую версию рисует нам Дион Кассий. Тут Ариовист вовремя понял что это уже не «попугать» и римляне настроены серьезно, поэтому использовал свое преимущество контроля местности, да и армия у него значительно мобильнее. И напал первым, не дав римлянам выстроить свою боевую линию толком, тем самым превратив сражение в достаточно хаотичную свалку, в которой германцы были особенно сильны. Они атаковали так стремительно, что римляне даже не смогли нормально покидаться дротиками, что очень хорошо характеризует ситуацию.

«Когда варвары увидали, что римляне выходят из лагеря, они не остались на месте, а наскочили на них и не позволили им как следует выстроиться, бегом напали на них с криком и отняли у них возможность воспользоваться дротиками на что те особенно рассчитывали. Варвары подошли к римлянам настолько вплотную, что не могли употребить в дело копья и слишком длинные мечи. … Наконец, возможно дольше затянув такого рода битву, римляне, хотя и поздно, но одолели. Да и сами они могут дольше выдерживать такое напряжение и выносливее варваров, у которых выносливость не равняется быстроте атак. Поэтому последние были разбиты, однако не были обращены в бегство не потому, что они этого не захотели, а потому что они не смогли бежать из-за безвыходности своего положения и истощения. ... Поэтому римляне стали вырывать у них щиты и, нападая на них одни с разбегу, а другие изблизи, как-то на них наскакивали и их рубили. С этого момента многие из них падали с первого удара, а многие умирали, еще не успев упасть, так как от тесноты их строя даже мертвецы держались прямо. Так там, было уничтожено большинство пехоты. А те, кто случайно попал с поля к повозкам, погибали около них вместе с женщинами и детьми. Ариовист с конницею покинул эту местность и ушел к Рейну» (с) Дион Кассий

Если попытаться по этим скудным источникам воспроизвести картину более-менее адекватно, то выходит следующее. Кто на кого напал лично мне абсолютно неочевидно. Думаю, что когда римляне начали выводить свои войска и разворачивать на поле, германцы их слегка опередили. После этого Ариовист, как опытный военный, увидел что у римлян левый фланг еще не успел построится, в отличии от правого, и нанес удар туда. Цезарь, в свою очередь, атаковал со своего правого фланга. Обе стороны сразу пошли на сближение, так как понимали что сейчас всё решают минуты — кто первый опрокинет перед собой силы противника и развалит строй, тот и победит. Сражение было упорным, довольно таки долгим. Римляне затащили на своем правом фланге, германцы на римском левом. Но тут сыграла римская организованность, римляне смогли вовремя перебросить на сминаемый левый фланг подкрепления (может Публий Красс ими командовал, а может это просто Цезарь сыну своего кореша Марка Красса так респектнул, но это и не важно) и удержать его. Но и Цезарь, скорее, всего, завяз в германских порядках. Началась рубка на истощение, и тут показала себя римская выучка: они начали теснить германцев. Либо к повозкам (версия Цезаря), либо просто окружая (версия Кассия). Лично мне кажется что германцев начали поджимать к их собственному лагерю, и им там просто не развернуться было, они выдыхались и теряли даже остатки организованности. После чего началась резня, и римляне по максимуму порезали германцев, взяли их лагерь и обратили в бегство.

Сам Ариовист с частью своей армии отошел к Рейну. Переправившись через реку, он встретился с спешащему к нему на помощь племенному ополчению свевов и начал отходить вглубь германских земель. Где сыграла чисто внутригерманская политота. Ариовист был мощным военным вождем, как только его армия погибла, немедленно начался кровавый передел власти между германскими племенами. Скорее всего Цезарь не имеет к этому никакого отношения, хотя… Впрочем, это не важно, важно то, что Ариовист до конца своих дней будет решать проблемы на той стороне Рейна, и больше мы его никогда уже не увидим, так и сгинет непонятно где, и даже непонятно когда.

Цезарь же собрал осенью 58г до н.э. ещё один галльский съезд и подвел итоги войны. Германцы на несколько лет полностью выпали из галльской политики, после чего образовался вакуум силы, который немедленно заполнили римляне. Про то как Салат ловко балансировал между десятками племенных союзов, стравливал их между собой мы поговорим чуть попозже. Пока просто отметим что в Центральной Галлии под патронажем эдуев создавался достаточно сильный проримский союз, на который Цезарь будет опираться следующие пять лет. Он какбы разрубает всю Галлию на сектора и не дает противникам римлян нормально скооперироваться. Римляне же, в свою очередь, имея хорошие позиции прямо в центре региона, могут бить куда захотят, быстро концентрируя силы. Эдуи это крайне важный союзник Цезаря, который обеспечил ему, в общем и целом, практически все его победы. Кроме этого удалось договорится с арвернами и сенонами, ещё двумя крупными союзами. Римляне на этом этапе действуют очень осторожно: берут какой-нибудь средний по силе союз племен и дают ему безнаказанно гнобить более слабых соседей, а тот, в ответ, поддерживает римлян и не мешает им. В итоге римская армия чувствовала себя в Галлии как дома. А ещё, оцените мудрость данной политики, вокруг каждого крупного игрока создавался пояс из более мелких, которые его люто-бешено ненавидят. А римляне в каждый конфликт вписываются в роли арбитров до кучи. «Разделяй и властвуй» из палаты мер и весов.

Я обвел красным те регионы, где Цезарь имел наиболее мощные позиции.

К кон­цу 58 го­да Гал­лия уже бы­ла за­во­ева­на Ри­мом в пол­ном объ­еме, даль­ней­шие дей­ствия Це­заря на про­тяже­нии ещё се­ми лет са­ми рим­ля­не обоз­на­ча­ют уми­литель­ным тер­ми­ном "за­мире­ние". Рим­ский са­пог был тя­жел, для мно­гих не­подъемен, по­это­му то тут то там по­яв­ля­лись оча­ги бун­та, ту­шить ко­торые от­прав­ля­лись ле­ги­оны. Они устраивали на тер­ри­тории бун­товщи­ков Адъ и Из­ра­илъ, пос­ле че­го их со­седуш­ки по­нима­ли что они-то ещё неп­ло­хо се­бя чувс­тву­ют под не­помер­ны­ми рим­ски­ми на­лога­ми, во вся­ком слу­чае они ещё жи­вы и да­же от­но­ситель­но сво­бод­ны. Сей­час Гал­лия да­лека от за­мире­ния, пред­сто­ит ещё мно­го ра­боты. Но всё это ло­каль­ные опе­рации на ог­ра­ничен­ной тер­ри­тории, тог­да как вся ос­таль­ная Гал­лия бо­лее-ме­нее мир­но су­щес­тво­вала в сим­би­озе с Ри­мом. По нас­то­яще­му власть Ри­ма за­шата­лась толь­ко в са­мом кон­це, ког­да рим­ля­не нас­толь­ко всех до­еба­ли, что спро­воци­рова­ли все­об­щее галль­ское вос­ста­ние, но до не­го еще пять лет.

Источник: Cat_Cat. Автор: Александр Картавых.

Личный хештег автора в ВК - #Картавых@catx2, а это наше Оглавление Cat_Cat (31.12.2019)

Для интересующихся есть видеоверсия!

После убийства Домициана и объявления его "тираном", что влекло за собой уничтожение его статуй и имени на надписях, сенат и войско передали власть уже раньше намечавшемуся сенатом на пост императора престарелому консуляру Нерве из знатного рода Кокцеев, внуку и сыну знаменитых юристов и консулов. С него началась династия Антонинов, названная так по имени одного из ее представителей - Антонина Пия. К ней принадлежали Нерва (96-98 гг.), Траян (98-113 гг.), Адриан (117-138 гг.), Антоний Пий (138-161 гг.), Марк Аврелий (161-180 гг.) и Коммод (180-192 гг.). Кроме последнего, унаследовавшего престол от своего отца Марка Аврелия, все императоры этой династии усыновлялись своими предшественниками с одобрения армии и сената. В эпоху Антонинов империя достигла максимально возможного расцвета.

Наиболее прочными стали экономические связи провинций и отдельных областей империи благодаря интенсивному развитию торговли. Корабли, снабженные тремя мачтами и парусами, тоннажем до 500 тонн и вмещавшие до 600 пассажиров, были соизмеримы с судами XVII и даже начала XVIII в. Путешествия совершались довольно быстро: так, путь от Коринфа до Путеол длился 5 дней, от Путеол до Александрии - 7 дней, от Гадеса до Остии - 7 дней, от Нарбоны до Остии - 3 дня. Хорошо были оборудованы и маленькие, и большие гавани, где разгружались и загружались суда. Некоторые имели много причалов для стоянки судов; погрузка и разгрузка производилась машинами. Если корабли не могли пристать, корпорации лодочников и плотовщиков доставляли товар до берега, а затем по рекам в глубь страны. В гаванях имелись склады для товаров, здания администрации порта, помещения коллегий торговцев и работников порта, базилики, где заключались сделки, трактиры, гостиницы.

Торговали не только в границах империи, но и за ее пределами - с племенами свободной Германии, отчасти используя древний "янтарный путь"; с Индией, куда вывозились вино и некоторые ремесленные изделия и ввозились предметы роскоши, драгоценные камни, шелк; с племенами, жившими за границами империи в Африке и поставлявшими слоновую кость и зверей для цирков, и даже с Дальним Востоком, куда направлялись караваны, шедшие через Аравию, где (особенно в Пальмире) для них оборудовались караван-сараи и вербовались отряды, охранявшие караваны от разбойников. Сухопутная торговля была более затруднительна из-за несовершенства транспортных средств, но благодаря непрестанно строившимся императорами удобным дорогам с расположенными на них селами, где проезжие могли остановиться в гостинице, купить еду для себя и вьючного скота в трактирах, она также развивалась.

Особенно богата была Испания. Рудники, перешедшие теперь в собственность императоров (Тиберий, например, конфисковал большие рудники Секста Мария, продолжавшие носить его имя), были поставлены под надзор императорской администрации. Рудники Бетики давали серебра на 255-400 тыс. денариев в год. Там же добывался свинец (его находят в слитках по 30-35 кг), сурик, киноварь. Рудники на севере полуострова давали по 20 тыс. фунтов золота в год. Там же имелись рудники, где добывалось серебро, железо, свинец. Огромных размеров достиг экспорт вина и масла. В одном только Риме, в так называемом Монте Тестаччо (холме, составленном из обломков амфор), найдено 40 млн. амфор, вывезенных за сто лет, что при цене амфоры в 20-40 сестерциев составляло в год 8-16 млн. сестерциев, не считая дохода, получаемого от вывоза масла в другие города Италии, Галлию, Африку, Британию.

Южные и юго-восточные области Испании были полностью романизованы как в социально-экономическом, так и в культурном отношениях. Отсюда выходили такие переселявшиеся в Рим деятели культуры, как Сенека, его племянник поэт Лукан, поэт Марциал, автор труда "О воспитании оратора" Квинтилиан, Колумелла и др.

Сходную картину мы видим и в Галлии. Расширяется площадь возделываемой земли, и значительно повышается качество ее обработки за счет поднятия нови, осушения болот, расчистки лесов. Быстро растет число вилл в Нарбонской Галлии, Лудунской провинции и Южной Бельгике на территориях больших городов, и здесь же концентрируется наибольшее число надписей рабов. Среди рабов, отпущенников и клиентов господ особенно распространен был фамильный культ Гения господина или патрона, что также свидетельствует в пользу римских форм организации хозяйства. В городах, особенно связанных с водными путями, развивается специализированное ремесло, в котором было занято и значительное число отпущенников. Надписи упоминают таких специалистов, как золотых дел мастера, шлифовальщики драгоценных камней, красильщики тканей пурпуром, гвоздари, кожевники, плотники, строители, изготовители грубых плащей для рабов и простого народа и т. п.

Особое место занимали придунайские провинции - Далмация, Реция, Норик, Верхняя и Нижняя Паннония, Верхняя и Нижняя Мёзия, Дакия. Между ними были довольно значительные различия, обусловленные как временем их присоединения к империи (часть Далмации попала под римскую власть уже во II в. до н. э., Дакия - в начале II в. н. э.), так и их географическим положением (меньшая или большая близость к границе). Вместе с тем у них были и черты сходства, поскольку населявшие их кельтские, иллирийские, фракийские племена находились примерно на одном уровне развития.

Южная прибрежная часть Далмации и прилегающие острова быстро романизировались. Здесь сосредоточивались крупные города - столица провинции Салона, крупный порт на Адриатике Сения, Ядер, Нарона, Скардона, Эквум и другие, получавшие права колоний и муниципий начиная с правления Августа. Стоявший в Эквуме легион в конце I в. был уведен из замиренной и не граничившей с варварами Далмации. Оставались здесь лишь три вспомогательные когорты и полицейские посты на дорогах. Ветераны, в I в. до н. э. - I в. н. э. селившиеся в городах, в дальнейшем особой роли в их жизни не играли. Зато многочисленны были переселенцы из городов севера Италии. Семьи Веттидиев, Аквилиев Барбиев и др. через посредство своих многочисленных рабов и отпущенников вели широкие торговые и финансовые операции, приобретали возделывавшиеся рабами по италийскому образцу имения. Торговля велась главным образом между прибрежными городами и Италией; ввозили ремесленные изделия, стекло, драгоценности, вывозили вино, оливки, фрукты. Наряду с земледелием и торговлей в городах развивалось и свое ремесло, создавались ремесленные коллегии, включавшие и отпущенников. Вообще городские рабы и отпущенники здесь принимали довольно активное участие в общественной жизни, особенно в культе, коллективно и индивидуально приносили дары римским богам, занимали должности магистров и министров богов и богинь.

Расцвет городов падает на II в. Определяющую роль в их жизни играли военные. Из ветеранов выходило значительное число декурионов и магистратов. Во II в. в легионы стали набирать уроженцев Греции и восточных провинций. Они приносили свои культы - Митры, Юпитера Долихена и т. п., распространявшиеся и в городах. Особенно многочисленны были выходцы с Востока в Дакии, куда их переселял Траян, чтобы пополнить убыль населения после войн. Все более укрепляется связь армии с городами. Многие солдаты происходили из семей декурионов. Отставные военные становятся не только декурионами, но и патронами, иногда нескольких городов, на территории которых владели имениями. Ветераны входили в культовые и ремесленные коллегии (некоторые из которых состояли только из ветеранов), становились их патронами. Близость армии к городским слоям сказывалась и в общности идеологии, популярности бога римской мощи Юпитера, обетах, приносившихся за здравие императора и его "божественного дома", за их победы, в распространении культа "бога господ" Митры, воинственной, карающей ослушников закона Немесиды, а также "домашнего Сильвана", хранителя полученных ветеранами и колонистами земельных наделов.

Своеобразное место среди европейских римских провинций занимала Фракия, присоединенная к империи в середине I в. н. э. Она издавна подвергалась греческому влиянию (греческий язык вытеснил туземные, фракийские боги сливались с греческими), но ее многочисленное местное население под покровом эллинизации сохраняло свои обычаи, верования, организацию. Романизация Фракии была в общем незначительна.

При всех внешних признаках процветания в "золотой век" Антонинов уже стали обнаруживаться некоторые тревожные симптомы надвигающегося кризиса. Кризис классического рабовладельческого способа производства, признаки которого стали проявляться в старых рабовладельческих районах Италии уже в середине I в., через столетие стал сказываться и в других областях западных провинций с наиболее развитым рабством. Производительность рабского труда если и не падала абсолютно, то уже не соответствовала растущим потребностям, главным образом в наличных деньгах, которые были необходимы декурионам, магистратам, патронам коллегий для расходов на нужды города.

Как уже неоднократно отмечалось в литературе, готовые изделия как в сельском хозяйстве (например, мука по сравнению с зерном), так и в ремесле (изделия из металла по сравнению с его стоимостью) стоили гораздо дороже сырья, что говорит о низкой производительности труда и его дороговизне. Удешевить продукцию можно было, или усилив эксплуатацию рабов, или введя механизацию труда, но и то и другое было невозможно. Не говоря уже о том, что чрезмерная эксплуатация рабов ускорила бы их амортизацию и потребовала бы дополнительных затрат на покупку или обучение новых, ее исключала и политика императоров II в. Идя по пути, намеченному Августом, опасаясь выступлений рабов или их бегства, они, с одной стороны, расширяли действие Силанианского сенатус-консульта (он был распространен на малолетних рабов, затем на отпущенников убитого) и принимали меры по отысканию беглых, с другой стороны, все более ограничивали самоуправство господ, все чаще превращая рабов в подданных государства. Теперь уже ни муниципальный магистрат, ни господин не могли приговорить раба к вечным оковам, ссылке в рудники, сдаче в гладиаторы, казни. Если раб совершал преступление, требовавшее такой кары, ее мог назначить только суд. Запрещены были эргастулы, подтверждено и упрочено право рабов, страдавших от плохого обращения, жестокости, чрезмерного труда, прибегать под защиту императорских статуй и требовать, чтобы их продали другим господам.

Эти меры призваны были обеспечивать безопасность господствующего класса в целом, но отдельные его представители, практически утратив возможность прибегать к мерам устрашения, должны были все более использовать меры поощрения и не повышать норму эксплуатации.

Вопрос о том, почему римляне не прибегали к механизации производства, неоднократно ставился в литературе, и ответы на него давались, в общем, неубедительные: незаинтересованность собственников в повышении доходов (что противоречит тому огромному значению, которое придавалось юристами извлечению дохода из имущества как праву владения им); презрение высших классов к труду и практической деятельности (но таким же было и отношение к труду феодалов, что не помешало возникновению капитализма, тем более что в Риме производящие классы как раз уважали труд, а некоторые близкие народу стоики и киники видели в нем очистительную силу); дешевизна рабов, делавшая ненужным введение машин (но рабы ни в один период римской истории не были особенно дешевы, а о возможности заменить рабов орудиями, которые сами будут работать, как известно, мечтал еще Аристотель). Видимо, исходить надо из сопоставления условий Рима с условиями нового времени, когда возникли машинная индустрия и капитализм. Как известно, механизация стала возможной, когда возникли достаточно крупные мануфактуры с тем типом разделения труда, который превращает работника в частичного рабочего, что, с одной стороны, повышает производительность труда, а с другой - подготовляет введение машин. Упоминавшиеся выше противоречия рабовладельческого способа производства, требовавшие огромных затрат на обеспечение надзора и подавлявшие в работнике внимание и инициативу, делали невозможным и то, и другое. Неустойчивыми оказались и основанные на рабском труде латифундии. А вне более или менее крупного производства механизация оказывалась невозможной, следовательно, невозможны были и удешевление продукции, повышение производительности труда и рост прибавочного продукта.

Муниципальные слои, хозяйства которых основывались на рабском труде, беднеют, беднеют постепенно и города. Уже Траян назначал в города кураторов, ведавших их финансами. В ряде надписей чествуются "благодетели", помогшие своими средствами городу выплатить налоги, а Адриан простил городам недоимки в 900 млн. сестерциев, но затем они стали накапливаться снова.

Обеднение части граждан городов вело к концентрации земли в руках лиц более состоятельных. Траян пытался предотвратить этот процесс, разрешив землевладельцам закладывать государству свои имения с тем, чтобы на ссуду улучшить свои хозяйства, а на вносимые за нее 5% оказывать помощь имеющим детей беднякам (так называемый алиментарный фонд). Однако это мало помогало, а выплата процентов еще более обременяла хозяйство. Концентрация земли продолжалась, как можно судить по Велейской таблице, содержащей список имений, заложенных в районе Велейи и Луки , а также по клеймам на кирпичах. Они показывают, что во II в. часть имений сосредоточивается в руках немногих богатых сенаторских семей и главным образом в руках императоров и членов их семей благодаря бракам и вошедшим в обычай завещаниям части имущества императорам, получавшим также большие доли имущества своих многочисленных и богатых отпущенников и рабов.

Так как крупное рабовладельческое производство оказывалось нерентабельным и, кроме того, сосредоточение массы рабов в одном месте казалось опасным, крупная собственность, чем далее, тем более начинает сочетаться с мелким производством, дробясь по частям между арендаторами разных категорий. Аренда становится основной формой эксплуатации крупных предприятий, а мелкие арендаторы все в большей мере попадают в зависимость от крупных собственников, перестают быть самостоятельными хозяевами, какие по исконной римской традиции только и были полноценно свободными гражданами. Это вновь создававшееся положение было оформлено двумя законами, совершенно чуждыми всем понятиям и правам античной гражданской общины. Со времен Адриана была признана ранее невозможная самопродажа взрослого (сперва возраст был установлен в 25, а затем в 20 лет) гражданина в рабство, а со времени Антонина Пия население империи, включая римских граждан, было разделено на "благородных", включавших сенаторов, всадников и декурионов, и "простонародье", практически лишенное всех тех привилегий, которые имели римские граждане. Их можно было теперь наказывать телесно, ссылать в рудники, и вообще, по определению юристов, их карали так же, как рабов. Таким образом, шло разложение классов-сословий античного мира: часть рабов становились владельцами средств производства и рабов-викариев, часть мелких и даже средних собственников практически опускались до уровня рабов.

Процессы эти сказались и на состоянии армии. В Италии и тех романизованных западных провинциях, из которых раньше набирались легионеры, практически не оставалось свободных крестьян, считавшихся лучшими воинами, и Адриан переходит к набору в армию из пограничных провинций, где стояло войско и еще были многочисленны сельские общины. Частично армия пополнялась и за счет сыновей ветеранов, родившихся при лагерях, в канабах. Дети солдат auxilia перестали получать вместе с отцами римское гражданство и должны были сами идти на службу, чтобы после отставки стать римскими гражданами. Боеспособность армии падала, часты были случаи дезертирства. Адриану пришлось отказаться от завоеваний Траяна на Востоке, а на Западе начать сооружать оборонительный limes, состоявший из ряда укрепленных кастеллей, рвов, валов и частоколов. Такие укрепления, строительство которых было продолжено Антониной Пием, возводились в Британии, на Рейне, на Дунае.

Все подспудные противоречия и конфликты выступили наружу при Марке Аврелии в связи с тяжелыми войнами с парфянами и маркоманами, чумой, голодом. Мавры, переправившись через Гибралтар, опустошали Бетику, костобоки - Ахайю, и хотя и тех и других удалось отогнать, ущерб был значителен. При Коммоде на лимес обрушились свободные британцы, так что границу пришлось отодвинуть обратно к югу. На Рейне продвижение племен семнонов, хавков, хаттов, гермундуров задело обе Германии и Бельгику. В это же время начинается крупное движение угнетенных масс: беглый солдат Матерн собрал дезертиров, рабов, крестьян севера Италии, Галлии и Испании и нападал с ними на виллы местных землевладельцев. Он даже составил план убить Коммода во время праздничного шествия, пробравшись переодетым в Рим, но был выдан и казнен, после чего его движение на время затихло. Все это были грозные признаки надвигающегося кризиса, обострения социальных противоречий.

http://gumilevica.kulichki.net/HEU/heu1214c.htm

В предыдущих сериях:

Поздняя Римская Республика, ч1. Марий (105-78г до н.э.)

Поздняя Римская Республика, ч2. Помпей (83-70г до н.э.)

Поздняя Римская Республика, ч3. Помпей (70-62г до н.э.)

Поздняя Римская Республика, ч4. Цезарь (63-58г до н.э.)

Сегодня поговорим о долгих, более чем трехвековых отношениях галлов и римлян. Знакомство этими варварами закончилось тем, что Рим они сожгли, но добить настырных латинов не получилось, и у тех было время на то, чтобы обдумать свое поведение. Обдумав, Рим начал потихоньку, десятилетие за десятилетием, в бараний рог скручивать галлов у себя на границах, постепенно полностью вытеснив из их из Италии, и даже подготовив плацдарм под завоевание самой Трансальпийской Галлии (современная Франция и Бельгия). Но, в силу разных обстоятельств, о которых уже рассказывали, заняться таким полезным делом удалось только сейчас, в 58г до н.э, когда проконсульство в регионе получил амбициозный и талантливый Гай Юлий Цезарь.

Галлия. Римляне всегда боялись галлов. Для них это был некий "пиздец из-за Альп", который однажды набежал в уютный Италийской полуостров, устроил экстерминатус местным, достаточно травоядным североиталийским племенам и чуть не уничтожил римскую государственность в самом начале ее пути. Это был давний, жестокий и страшный враг, которым реально пугают детей.

Ага, вот эти ребята

Цезарь не мог не знать этого отношения к северным соседушкам Республики. И хоть галлы и скатились к тому времени в достаточно аморфную массу племен, тогда как Рим завоевал пол Европы, но есть противники, а есть враги. Одно дело походы Помпея где-то в ебенях и хрен знает против кого. И совсем другое это убивать-порабощать галлов, это дело богоугодное, нужное, правильное. Вся Республика и даже его откровенные политически противники ничего не могли с собой поделать. Почти на десятилетие Цезарь становится воплотителем давней римской мечты и самым популярным человеком Республики.

Легионеры готовятся встречать каких-то кельтов или германцев

Предположительно, в шестом веке до нашей эры первые галльские племена (это общее название сотен всяких кельтских народностей, в которых даже бывалые античники толком не разбираются) начинают просачиваться с севера в более плодородные и приятные для жизни места по южную сторону Альп. Места были и вправду хороши, а народец слабоват и удар не держал. Поэтому они постепенно заполоняют всё новые и новые земли, двигаясь на юг.

Начало четвертого века до н.э, кельты уже давно взяли предгорья, а теперь начинают активно щемить этрусков и умбров

А из центра Италийского полуострова начинает подминать под себя соседушек другой игрок, пока ещё молодая Римская Республика. Давление галлов развязывало её руки для выхода из под влияния этрусков и дарило более-менее спокойные десятилетия, за которые римляне сумели подкопить жирка. Возможно, именно поэтому галлы в определенный момент перестали кошмарить своих непосредственных соседей, и решили глянуть чего там в Центральной Италии.

Собственно, вторжение галлов в римскую зону влияния. Непонятно кто там участвовал, внезапно словившие пассионарный толчок местные галлы, или из-за Альп пришло очередное племя с целью найти себе новый дом, уничтожая всё на своем пути.

Сборные встречаются в 390г до н.э, и ополчение Рима множат на ноль в жуткой резне более матерые, злые и отмороженные галльские воины. После чего консульская армия просто перестает существовать, а Республика остается совершенно беззащитной. Галлы идут на сам Рим. Сенат с гражданами запираются в Капитолии и 7 месяцев держат осаду против не умеющих в осадные работы, но бойких и креативных варваров.

В итоге галлам надоедает лезть на стены, всё что было рядом они уже сожрали, разграбил или сожгли, а у римлян начинает заканчиваться жрат. Ситуация тупиковая. Но Сенат умудряется договорится с галлами и выплатить им огромную сумму золотом за то что те просто уйдут обратно на север. Галлы получают деньги и уходят, но недалеко и ненадолго. Именно с тех пор каждый римлянин при их виде начинает срать кирпичами абсолютно непроизвольно, уж больно в культурном коде это первое и самое страшное поражение Республики хорошо отпечаталось.

Вообще, это крайне богатый на древнеримские мемы набег, давайте их разберем. Они хоть и полулегендарны, но дают представление о мироощущении как римлян, так и их противников:

Первый лулз связан уже с самым началом войны. Галлы щемили один дружественный римлянам городок, и Рим послал трех братьев послами, для того чтобы они выступили посредниками в переговорах. Послы послушали галлов (те требовали земель в качестве компенсации), а потом горожан (те давать ничего не хотели), и... приняли участие в следующей вылазке осажденных, поубивав кучу галлов и героически себя проявив. Проблема была в том что их узнали, а участвовать в боях будучи послом это вообще страшное святотатство. После чего галлы посылают уже своих послов в Рим, требовать справедливости. И там… Народное Собрание назначает всех троих братьев народными трибунами, которые неподсудны до конца своих полномочий, чем вертят галльских послов на пилуме в очень грубой форме. Галлы пожимают плечами, снимают осаду, идут на Рим, вырезают римскую армию, сжигают город и осаждают Капитолий.

"Гуси спасли Рим". Легенда гласит, что в определенный момент галлы разработали хитрый план как взять штурмом Капитолий, и уже ползли на стены. Но в этот момент гуси засуетились, разбудили проебавшую всё на свете стражу, а та уже подняла тревогу и нападение отбили. С тех пор в Риме появился праздник, во время которого надо было славить гусей и украшать их, а собак бить палками и даже убивать, так как те проспали галльскую вылазку. Но есть теория что собачки не виноватые, томушта римляне тогда страшно голодали в осаде, и поэтому просто всех своих собак сожрали уже к тому времени. Гусей тоже почти всех, но эти конкретные гуси были при храме богини Юноны, и кушать их большое кощунство.

Очередной мем этого галльского нашествия. Когда галлы подходили к городу, то было понятно что римлянам его не удержать. Всяким бесполезным гражданским было предложено бежать куда глаза глядят, солдаты были размещены в Капитолии и там же было спрятано всё ценное что только можно. Вопрос был в сенаторах пожилого возраста, им с одной стороны бегать от галлов по лесам несолидно, а, с другой, во время осады эти люди только жрать будут, никакого толку. Поэтому они, в то время когда армия галлов входила в город, сидели в здании Сената и ждали своей судьбы. Когда галлы вошли в зал, то даже глазам не поверили, куча каких-то пожилых мужиков в тогах сидят на ступенях как статуи. После чего самых храбрый галл аккуратно подошел к одному из стариканов и собирался потрогать его за бороду. Сенатор не выдержал, вытащил тросточку (именно это изображено на картине) и огрел варвара по ебальнику. А тот вытащил меч и зарубил сенатора. После чего галлы похватали оружие и всех там перерезали.

Ну и последняя поучительная история связана с мирными переговорами. Римляне стали обвинять галлов в том, что те жульничают с весами и потребовали проверки. На что Бренн, вождь галлов (и вообще первый галл, которого история знает по имени), бросил на весы ещё и свой меч, сказал «Горе Побежденным». После чего римляне немедленно перестали выебываться и догрузили столько золота сколько понадобилось. Но запомнили, ох как хорошо запомнили. Посмотрите на лицо латина на переднем плане, у него явно трещит шаблон и в голову проникают некие инсайды, хехехе.

Далее была отстройка города и работа над ошибками. Сила Рима не в том, что он всех побеждает, а в маниакальной упертости и даже упоротости по достижению цели, а так-же обучаемости. Новые нашествия, после небольшой паузы, случались каждые несколько лет, но достаточно успешно парировались Республикой, которая попутно подчиняла себе италиков, воевала с Пирром, вела Первую Пуническую войну и так далее.

Галлы набигают

Активизировали галлы в 238 г, когда Рим добивал этрусков и сенонов, подходя, непосредственно, к их границам. Но Рим был уже не тот, достаточно успешно разгромил варваров, дошел до реки По, пересек ее и закрепился на северном берегу. Римляне делили Цизальпийскую Галлию (по эту сторону Альп) на Цизпаданскую (по эту сторону реки По) и Транспаданскую (по ту сторону).

Затем случился Ганнибал вместе со Второй Пунической войной (218-201г до н.э.), который перешел через Альпы с армией из иберов и пунийцев, но на месте пополнял ее в основном галлами. После того как Карфаген соснул, римляне занялись галлами всерьез и к 190г до н.э. зачистили всю Ближнюю Галлию целиком. Это были плодородные земли, а Риму надо было куда-то селить своих ветеранов от многочисленных войн, да и население должно было быть надежным. Поэтому они, за две тысячи лет до одного усатого семинариста, депортировали галлов целыми племенами на юг Италии, а север заселяли лояльными себе племенами и ветеранами.

Однако галлы никуда не делись, за Альпами их ареал расселения был в землях между, Альпийскими и Пиренейскими горами, Средиземным морем и Атлантическим океаном. На востоке их ограничивала река Рейн, где они много столетий вели вялотекущий срач с условными германцами (тоже куча всяких племен, которых запихали под одно общее название, чтобы удобнее было), захаживая друг к другу в гости и грабя-убивая. Причем если поначалу захаживали в основном галлы, а германцы прятались по лесам, то постепенно ситуация изменилась, через Рейн бродили германцы, а галлы в ужасе разбегались кто куда. Галлы к тому времени уже немного вкусили яда цивилизации, а германцы как были так и остались отмороженными животными с родоплеменным строем и военным коммунизмом. Так их быт опишет Цезарь через полтора столетия, на правах первооткрывателя.

Галлы набегают х2

К концу второго века Рим решает, что ему пора обзавестись сухопутным коридором между Италией и Испанией. По приглашению союзников он начинает там военную кампанию, но, после её завершения, не выводит войска, а объявляет эти земли римской провинцией с оригинальным названием "Провинция" (сейчас Прованс) или Нарбонская Галлия.

Нарбонская Галлия наглядно

Отсюда планировалось начать крупномасштабное вторжение на север, но не сложилось. Занятые своими делами римляне прозевали появление у своих границ германских племен кимвров и тевтонов, которые нанесли несколько очень болезненных поражений римским войскам (тут начинается история восхождения Гая Мария к вершинам власти, как раз для разгрома этого вторжения он был 5 раз подряд назначен консулом в 104-100г до н.э.). И хоть их в итоге и уничтожили при вторжении в саму Италию, но с большим трудом. А до этого они славно покуролесили в самой Галлии, устроив там настоящий ад, забредали и в Испанию и вообще — творили что хотели. Именно с этих времен Галлия стала рассматриваться Римом как буферная территория от поехавших германцев. Римляне активно вмешивались в политику галлов. стравливали их между собой и потихоньку романизировали, но до оккупации дело не доходило. Пока не наступил 58г до н.э.

Расклад сил по племенам перед войной. Почти все они так или иначе будут задействованы в истории, поэтому эта картинка тут не раз ещё появится.

Вся эта предыстория нужна была затем, чтобы понять чего там дальше будет происходить, в этой Галлии. Она не была опасна для Рима. Галлы давно уже были не те что раньше, да и завоевывать там было особо нечего — "разделяй и властвуй". Рим и так практически в каждом племени имел мощную партию сторонников, ставящих на то, что сотрудничать с Республикой выгоднее чем воевать. Да и стравливание галлов друг с другом шло вполне успешно. Большая часть лишней пассионарности сливалась не отходя от кассы, в междоусобных зарубах галлов между собой.

галлы набигают х3

Но было две проблемы. Во-первых, Римская Республика для своего функционирования требует постоянных завоеваний, открытие новых горизонтов и всего такого. Иначе никак, экономика требовала постоянного притока ресурсов извне, то есть грабежа всего, что удастся разграбить. Рим крайне жестоко обходился в этом плане с побежденными государствами, выкачивая из них все соки, но этого было мало. Средиземное море уже полностью контролировалось, воевать там было не с кем и не за что. Фактически, единственным куском более или менее известной, но ещё не завоеванной земли оставалась Галлия. А по количеству профита эта территория вполне могла бы конкурировать с открытием Америки через полтора тысячелетия: 3-5млн человек, отличная, плодородная земля, много ресурсов, много новых подданных Республики и много новых рабов. И всё это не где-то там за океаном, а рядом, почти в шаговой доступности от Италии.

Карта региона перед войной. В позапрошлой части мы обсудили как Помпей закрыл «восточный вопрос», воевать там теперь стало решительно не с кем.

Второй проблемой было постепенное зажевывание галлов германцами. В 71г до н.э. германский вождь Ариовист перешел Рейн и вмешался в вялотекущий галльский срач на одной из сторон против другой. Даже не важно за кого и против кого, осмотревшись и увидел достаточно травоядное местное население на богатейших землях, он тут же обложил данью вообще всех до кого дотянулся и обустроился в Галлии всерьез, постепенно подмяв центральный регион под себя. За ним пришло множество германцев, но ещё больше их было за Рейном, они постепенно просачивались в Галлию и заселялись по эту сторону реки. А что такое германцы Рим помнил очень хорошо: в прошлый раз их остановили после почти двух десятилетий войны недалеко от Рима, и это был всего лишь набег. А тут миграция намечается впечатляющих масштабов. Короче, получить в соседей германцев римлян вообще не улыбало, но из двух зол выбирают меньшее, и если выбор был соседствовать с германцами по Рейну или по границе Нарбонской Галлии, то Рим выбирает первый вариант, канешн. Участь Галлии была решена.

Третьим фактором был сам Цезарь.

Несмотря на все объективные предпосылки, нельзя сбрасывать со счетов этого амбициозного отморозка, ему сейчас нужны победы над кем угодно. А уж выполнить веками висящий в римской национальной гордости запрос на завоевании Галлии, попутно подчинив и разграбив огромный регион, этож прям мечта. Если у галлов и были какие-то шансы, они стали исчезающе малы когда за дело взялся Салат.

А на сегодня всё.

В следующий части начнем разбирать Галльскую войну. Те­атр од­но­го ак­те­ра по име­ни Юлий Це­зарь. Хро­ника дол­го­го и му­тор­но­го шестилетнего за­во­ева­ния Гал­лии Ри­мом: не­обу­ча­емые вар­ва­ры, рим­ские ле­ги­оны, эпик и пре­воз­не­мога­ние в ассортименте.

Источник: Cat_Cat. Автор: Александр Картавых.

Личный хештег автора в ВК - #Картавых@catx2, а это наше Оглавление Cat_Cat (31.12.2019)

Для интересующихся есть видеоверсия!

Три существенные черты характеризуют старую римскую религию: сухой символизм в представлении о богах, сухой формализм в культе и теснейшая, неразрывная связь с государственным строем и политической жизнью. Римляне отличались особенным благочестием, и богов у них было огромное количество. Еще задолго до рождения и до самой смерти каждый сколько- нибудь важный момент жизни человека находится под покровительством особого бога; при самом рождении нужно обращаться к 19 различным божествам, из которых каждое охраняет от какой-нибудь специальной опасности или мать, или ребенка. Затем богиня Потина учит ребенка пить, Эдука — есть, бог Фабулинус — говорить и т. д. Далее идут боги, научающие считать, петь, сообщающие память, потом свадебные боги, боги, примиряющие несогласных супругов, и т. п. Каждый акт в земледельческом хозяйстве, каждая часть дома — под покровительством особенного божества; словом, богов так много, что, по статистическому замечанию одного поэта, «гораздо легче встретить бога, чем человека». Но все эти божества не что иное, как сухая, безличная абстракция различных актов человеческой жизни. Римлянин ничего не умел рассказать о своих богах, совсем не интересовался их бытом и взаимными отношениями. Творческая фантазия, сделавшая из греческой религии высокохудожественное произведение, совершенно отсутствует у римлян.

Римский культ — скучная юридическая сделка, обставленная многочисленными и трудными формальностями. В его основе лежит вера в могущество богов и в обязанность для них известных формул. Молиться для древнего римлянина значило купить за жертву у известного бога его помощь и оформить покупку договором. Как всякий юридический акт, молитва только тогда приводит к цели, когда совершается с соблюдением всех формальностей, установленных государством. Государство назначает место для молитвы, оно же предписывает весь ритуал богослужения. Сам процесс жертвоприношения обставлен массой сложных формальностей. Жертва недействительна, если животное сопротивляется, если оно вырвалось, если теленка убили не молотком, а свинью — не камнем, если, наконец, во внутренностях жертвы обнаружится хотя бы малейшая анатомическая ненормальность.

Совершенно понятно, что обыкновенный гражданин при такой массе формальностей не мог принести богам целесообразной жертвы и государство пришло к нему на помощь и установило жрецов. Римская религия не требовала посредника между богом и человеком, и жрец не священник, а юрисконсульт, сведущий человек по религиозным формальностям. На его обязанности лежит тщательное наблюдение за тем, чтобы божество, получив жертву, не имело возможности уклониться от исполнения договора. Иногда в произнесении молитвы приносящим жертву принимали участие еще два жреца: один диктовал религиозную формулу, другой по книге следил, не пропустил ли молящийся какого-нибудь звука.

Римлянин считал возможным обмануть божество, и религия допустила в некоторых случаях фиктивные жертвы: фигуры из хлеба или из воска вместо животного и вместо его головы — головку луковицы или мака. К таким фикциям прибегало само государство. Римлянам пришлось сражаться с эпирским царем Пирром, а религия требовала, чтобы предварительно для объявления войны особенный жрец, фециал, бросил копье на территорию врага . Но до Эпира далеко, и власти вышли из затруднения очень просто: заставили пленного эпирского солдата купить маленький клочок земли в Риме, и на эту «территорию» фециал бросил копье.

Римские верования и культ, служивший их выражением, играли громадную роль в политической жизни. Гадания производились перед каждым сколько-нибудь значительным актом государственной жизни — перед выбором сановников, перед существенным постановлением, перед объявлением войны, перед началом битвы.

Ужасные смуты конца республики внушали страх за личную безопасность, а такое настроение всегда усиливает религиозное чувство. Установление империи лишило гражданина тех интересов, которыми он жил до этого времени, и духовная пустота обнаружилась с полною ясностью. Потребность веры проснулась с новою силой; идея о загробной жизни приобрела особенный интерес; вопросы индивидуальной морали получили жгучий характер, и при появлении на исторической сцене христианства в языческой религии обнаруживается небывалое оживление.

Первые два века нашей эры ознаменованы подъемом язычества, который ранее всего обнаруживается в мероприятиях первого императора. Историческая заслуга Августа заключается в том, что он сумел угадать настоятельную потребность в политических реформах и положил начало таким учреждениям, которые обеспечили многовековое существование начинавшему распадаться государству. Но первый император не ограничился политическою деятельностью и сделал попытку реформировать религию. Август понимал, что моральные основы — существенное условие прочности политических учреждений, и его религиозная реформа была задумана очень искусно. Прежде всего он действует практически, старается вызвать религиозное одушевление не указами, а такими средствами, которые оказывают влияние на чувство. Его поэты напоминают публике заслуги религии в политических успехах Рима, стараются оживить религиозные предания, придать художественную прелесть мифологическим рассказам. Наконец, он принял на себя звание верховного жреца, и с этих пор в течение почти 400 лет это звание составляло неотъемлемую принадлежность императорского сана. Высшая духовная власть в руках императора получила небывалую прежде силу.

Эта реакционная политика римских императоров сопровождалась непонятным с первого взгляда успехом. Обыкновенно официальное, навязанное сверху благочестие вызывает или насмешку, или лицемерие и приносит один только вред религии. Между тем римские религиозные учреждения, пришедшие в крайний упадок в конце республики, ожили при империи и долго выдерживали борьбу с христианством, а некоторые из них сохранились еще при Константине и даже при его преемниках. Императорская политика совершила чудо, если только она вдохнула жизнь в умиравшее язычество. Лучше всего доказывает эту истину история императорского культа, который составляет, по-видимому, самое характерное выражение деспотизма в религии.

Мы привыкли видеть в обоготворении римских императоров возмутительное извращение религии, созданное деспотизмом государей и поддержанное сервилизмом подданных. Но культ императоров не противоречил основам политеизма и был создан не правительством. Язычество не отрицало возможности для человека сделаться богом: Цирцея предлагала Одиссею обожествление за любовь; Геркулес был человеком и стал богом; обоготворение основателей городов — обычное явление в Греции, и в Риме обоготворяли Ромула. Труднее найти основания для обоготворения живых представителей верховной власти, но и здесь римляне не были изобретателями. Такое обоготворение впервые появляется в Греции и усиливается здесь под влиянием Востока. Идея при жизни поклоняться тому, кто после смерти сделался богом, сама по себе вполне понятна и логически, и психологически: египетский фараон не только при жизни получал божеские почести от подданных, но и сам приносил жертвы своему изображению.

В Римской империи не могло быть национальной религии, потому что не национальность лежала в основе государства. Римский гражданин, которого греческая философия давно уже воспитывала в духе космополитизма, враждебного всякой национальной исключительности, теперь в действительности был гражданином мира. Чтобы сделаться связующим элементом мировой империи, язычество должно было приобрести универсальный характер. То время, когда государство поглощало всю личность гражданина, включая сюда его религиозное чувство и моральные стремления, давно миновало. Теперь в обществе господствовало противоположное настроение: политический дух исчез, мысль занимали вопросы о загробной жизни, нравственные усилия лучших людей направлялись на личное самосовершенствование. Религия должна была дать удовлетворение этим идеальным потребностям, и общество в этом пункте не только уклонилось от религиозной политики Августа, но и вступило в пассивную борьбу с императорами и одержало над ними победу. Вместо национальной религии в Риме распространяется теокразия, т. е. полное слияние языческих богов Востока и Запада.

Теокразия была единственным результатом постепенногоо бъединения античного мира под властью Рима. Верующий язычник никогда не сомневался в реальном существовании других богов, кроме его собственных, и поклонялся им, когда находил это почему-нибудь нужным. Поэтому совершенно естественно, что римские боги получали известность и культ у покоренных варваров: их сила и могущество доказаны опытом. Но то же самое явление замечается и в Риме. Местные боги почитаются, но наряду с ними появляются иноземные божества и находят себе многочисленных почитателей, причем и местные культы также подвергаются чужестранному влиянию: Сатурну и Венере начинают служить с теми же обрядами, как Митре и Исиде.

С первого взгляда кажется странным, как можно было предпочитать ясным, определенным, глубоко человечным и в то же время божественно- прекрасным образам греко-римской мифологии таинственно-туманные и расплывающиеся символы, которым поклонялись на Востоке. Но эта таинственность и неопределенность и производила чарующее впечатление. В римском обществе проснулся мистицизм, вера в возможность таинственного слияния человека с богом и стремление к этому слиянию, развилась искренняя вера в чудо. Особенною популярностью пользовалась Исида, и ее поклонникам пришлось выдержать упорную борьбу за нее с правительством. При Августе запрещалось строить храмы Исиде в городе, а Тиберий приказал разрушить ее храм и за городскими стенами. Но египетская богиня уже в половине I века одержала победу над римскими императорами, и ее культ не только укрепился в городе, но и распространился почти по всему Западу. Это новая религиозная потребность, которая стояла в противоречии с прежними обычаями. Старый культ был доступен каждому и происходил под контролем государства; мистерия ускользала от правительственного надзора и требовала предварительной нравственной подготовки. Индивидуализм в религии, сказавшийся в полном устранении государственного вмешательства в отношении человека к богу, и более глубокое понимание культа, чем обычная покупка милости за быка или поросенка, обнаруживаются здесь самым несомненным образом.

Корелин М.С. "Падение античного миросозерцания"

https://www.koob.ru/korelin/padeniye_antichnogo_mirosozertsa...

Среди общественных сооружений Рима огромное значение имели термы. Они были неотделимы от римского образа жизни и являлись не только банями, но и клубами, где люди разных культурных уровней находили себе занятие по их склонностям, отдыхали и развлекались.

К началу империи в Риме было около 170 терм — государственных и частных. К IV в. н. э. их насчитывалось уже около тысячи. На каждый из 14 районов города приходилось от 60 до 80 терм. Особо выделялись колоссальные императорские термы.

Термы Траяна построенные Аполлодором (110 г.), были ориентированы не по странам света, а под углом к ним, что давало обращенному на юго-запад и сильно выступающему зданию кальдария наибольший дополнительный обогрев в часы максимальной посещаемости терм, а выходившему на северо-восток фригидарию — затененность (Кальдарий, фригидарий – буквально: «нагреватель», «охладитель» - PapaSilver). Эта ориентация станет обязательной для терм последующего времени.

Сразу после входа в термы виден огромный бассейн. Словно залили водой целую площадь. Вновь напрашивается сравнение с Венецией. Представьте площадь Сан-Марко, затопленную наводнением, с отраженными зеркальной поверхностью водной глади портиками. Это natatio, бассейн глубиной один метр, который является одним из элементов термальных процедур. Но многие люди пользуются этим местом, просто чтобы расслабиться, поболтать с друзьями, окунуться в прохладную воду в жаркий день.

Термы Траяна простираются настолько широко, что они не перед тобой, а «вокруг» тебя… Размерами они с целый квартал! Разница такая же, как между маленьким луна-парком на окраине города и Диснейлендом. Пример не случайный, потому что термы Траяна – это подлинный город наслаждений, релаксации и развлечений, поистине город в городе…

По внутреннему периметру терм в многочисленных помещениях разных форм размещались библиотеки, залы для бесед и отдыха, палестры, бассейны, нимфеи. В зоне отдыха имелись беговые дорожки и цветники. Прекрасные условия для мытья, отдыха и приятного времяпрепровождения привлекали в термы огромное число людей из средних и низших слоев римского населения (богатые римляне предпочитали небольшие частные бани).

Поэтому наряду с хлебом и зрелищами термы, также отвлекавшие толпу от политических проблем, играли важную роль во внутренней жизни империи, и их строительство предпринималось и поощрялось императорами и их наместниками в провинциях.

А откуда берется вода? Она поступает сюда по водопроводу из огромного резервуара, спроектированного Аполлодором и частично дошедшего до наших дней. Он носит любопытное имя: «Семь залов». В действительности залов девять, и они поражают воображение посетителя даже в наше время. Это громадные, длиною в десятки метров помещения, они сообщаются друг с другом многочисленными проемами. Потолки с арочными сводами расположены почти на высоте трехэтажного здания. В целом этот водный резервуар был способен вместить более семи миллионов литров воды, получая ее по особому водопроводу.

Вход не бесплатный, но цена вполне демократичная – один квадрант. Для сравнения: квадрант равняется четверти асса, а на полтора асса вы можете купить флягу вина и небольшую буханку хлеба. Так что билет в термы действительно недорогой. Однако внутри нам придется дополнительно оплачивать все услуги: от мытья до хранения вещей и так далее.

Надо снимать с себя все? Не совсем. Кто-то остается в тунике (она пригодится, чтобы не переохладиться во время гимнастических упражнений), но есть и те, кто остается в любопытной набедренной повязке из черной кожи (отдаленно напоминающей киноодеяние Тарзана) – той, что Марциал называет nigra aluta. Подавляющее большинство, однако, носит особую опоясывающую талию повязку, subligaculum.

В течение нескольких столетий присутствие женщин в термах оставалось в центре жаркой полемики. Первоначально (II век до нашей эры) для разных полов были расписаны раздельные процедуры. Но уже при Цицероне эта норма не соблюдалась, и его сетования на забвение старинных обычаев вошли в историю. Нам известно, что через несколько лет Адриан издаст указ о раздельном посещении терм – либо в разных помещениях, либо в разное время. Женщины смогут принимать ванны с рассвета до 13 часов (седьмой час по римскому счету), затем с 14 до 21 часа (с восьмого до второго ночного часа) вход будет открыт для мужчин. Однако и эти ограничения в действительности не будут выполняться.

В исследуемую нами эпоху (правление императора Траяна 98—117 г. - PapaSilver) «смешение полов» – уже норма. Женщины могут сами выбирать линию поведения: уважать ли традиции или же преступать их, принимая ванны вместе с мужчинами.

https://archisto.info/dr-rim-imper-termy-1.html

https://history.wikireading.ru/7599

Царю Иудеи Ироду очень не повезло с исторической репутацией. Его жизнь являет собой пример необыкновенной удачи, вознёсшей человека к вершинам жизненного успеха. В жестокой борьбе он сокрушил своих конкурентов, добился царской власти, признания сильных мира сего и 34 года правил своим народом. Он покровительствовал интеллектуалам и философам, при нём были воздвигнуты великолепнейшие постройки. Величие Ирода признавали даже враги. Но сегодня его помнят лишь как жестокого тирана, приказавшего истребить младенцев в Вифлееме.

Происхождение и семья

Ирод происходил из Идумеи, библейского Эдома — обширной области, простиравшейся к югу от Мёртвого моря на территории нынешней пустыни Негев. Отцом Ирода был Антипатр, сын Антипы, управлявший Идумеей в годы нахождения у власти иудейского царя Александра Янная (103–76 годы до н.э.) и при его вдове Саломее Александре (76–67 годы до н.э.). Благодаря браку со знатной набатеянкой Кипрой он обзавёлся крепкими связями с могущественным набатейским царём Аретой III (87–62 годы до н.э.). У Антипатра и Кипры было четверо сыновей: Фазаель, Ирод, Иосиф и Ферор, а также дочь Саломея.

После смерти царицы Саломеи Александры в 67 году до н.э. царская власть в Иудее перешла к Гиркану II, старшему из двух её сыновей. Младший, честолюбивый Аристобул, поднял восстание против своего брата, сместил его и сам занял трон. Антипатр был одним из приближённых Гиркана и потому опасался со сменой правления потерять своё былое влияние при дворе. В 65 году до н.э. он уговорил набатейского царя Арету III вмешаться в конфликт между братьями.

В этот самый момент в Иудею из Сирии прибыл римский посланник Марк Эмилий Скавр, для которого междоусобная война в соседней стране стала превосходным поводом для вмешательства в её дела. От имени Гнея Помпея он потребовал от братьев прекратить военные действия и удалить из страны набатейскую армию. Аристобул сумел за 300 талантов подкупить Скавра. Однако в 64 году до н.э. в Иудею явился сам Помпей, на которого деньги и доводы иудея не возымели никакого действия. Аристобул повёл себя враждебно, и потому Помпей распорядился отправить его под арест, затем взял штурмом Иерусалим и оккупировал страну. Её правителем Помпей назначил Гиркана, у которого, правда, отобрали царский титул — ему пришлось довольствоваться властью первосвященника. При слабовольном Гиркане Антипатр стал всемогущим временщиком. Чтобы упрочить своё положение, он старался угождать Помпею и последующим римским наместникам Сирии.

Царь Ирод Великий

Высокое положение Антипатр использовал для продвижения интересов своей семьи. Его старший сын Фазаель в 47 году до н.э. стал начальником над Иерусалимом и его окрестностями, а Ирод получил должность наместника Галилеи. Это назначение для 27-летнего Ирода стало дебютом на политическом и военном поприще. В 43 году до н.э. врагам Антипатра удалось, наконец, с ним расправиться: на пиру некий Малих, его приближённый, отравил правителя Иудеи. Ирод сумел отомстить убийце, однако и ему, и его брату Фазаелю пришлось отчаянно бороться против врагов, пытавшихся отодвинуть их от власти.

Царский венец

В октябре 42 года до н.э. произошло сражение при Филиппах, в котором армия Кассия и Брута была разбита, а сами они покончили с собой. Победители-триумвиры разделили между собой дела и провинции. Цезарь Октавиан отправился в Италию, где он должен был наделить землями выходивших в отставку солдат легионов Цезаря. Марк Антоний отправился на Восток, чтобы взыскать деньги, необходимые для расплаты с солдатами, а также урегулировать запутанные отношения в провинциях и в зависимых от Рима царствах. Объезжая союзные общины, он повсюду налагал взыскания и штрафы, без всякого стыда торговал титулами и привилегиями. Ирод решил не дожидаться вызова и сам в 41 году до н.э. явился к Антонию. Щедрыми подарками, обхождением и лестью он сумел так очаровать триумвира, что, несмотря на выдвигавшиеся против него обвинения, без труда получил все прежние полномочия Антипатра и титул правителя-тетрарха для себя и брата.

Зимой 41–40 годов до н.э. в пределы римских владений вторглись парфяне. Царевич Пакор разбил войска сирийского наместника Луция Децидия Саксы, после чего Антиохия и другие города провинции открыли перед ним ворота. Захватить Ирода парфяне не сумели. Ему удалось скрыться, а затем нанести поражение преследовавшим его противникам. Набатейский царь Малих отказал ему в помощи, и тогда Ирод отправился к Антонию. Узнав по прибытии в Александрию, что тот направился в Рим, он также сел на корабль и последовал в Италию.

В Риме, заручившись поддержкой Антония, Ирод в торжественной обстановке получил из рук сената вожделенный царский титул. Зимой 38–37 годов до н.э. Антоний отправил на помощь Ироду своего легата Гая Сосия с двумя легионами пехоты и вспомогательными отрядами из Сирии. С этой армией, насчитывавшей около 30 000 воинов, Ирод вновь подступил к стенам Иерусалима. На сороковой день с начала осады ему удалось с севера прорваться в город, а спустя ещё 15 дней — захватить оставшуюся часть города и Храмовую гору. Римские солдаты устроили в Иерусалиме страшную резню, которую Ироду удалось остановить лишь ценой богатых подарков.

Одержав победу, Ирод щедро вознаградил сторонников и жестоко расправился с противниками. Он казнил 45 из 70 членов синедриона, заменив их собственными креатурами. Имущество казнённых пополнило царскую казну. Чтобы заручиться поддержкой сторонников прежней династии, Ирод вступил в брак с Мариаммой, дочерью Александра и внучкой царей Аристобула и Гиркана.

Семейное древо Ирода и последних Хасмонеев

Верность — лучшее из достоинств

2 сентября 31 года до н.э. флот Антония был разбит в сражении у мыса Акций. Неделю спустя перед Октавианом сложила оружие и его армия. Летом 30 года до н.э. войска Октавиана с двух сторон вторглись в Египет. Антоний покончил с собой, вскоре за ним последовала Клеопатра. Это стало сильным ударом для Ирода, который из-за тесной дружбы с Антонием имел все основания опасаться за собственную жизнь. Весной 30 года до н.э. он прибыл на Родос, где в то время находился Октавиан со своей свитой. Ирод предстал перед ним как частное лицо, сняв в знак смирения диадему. Он произнёс речь в свою защиту, в которой утверждал, что его преданность Антонию объясняется неизменной верностью и благодарностью тому, кого он считал своим благодетелем.

Его доводы убедили Октавиана в необходимости иметь такого союзника на своей стороне. Он вновь возложил царскую диадему на голову Ирода, и тот с большим почётом отправился домой. Летом того же года Ирод радушно принимал Октавиана в Птолемаиде на пути в Египет, где преподнёс ему в подарок 800 талантов и снабдил его армию продовольствием и водой.

Безопасность владений Ирода обеспечивала сильная армия, насчитывавшая примерно 10 000 воинов и полностью состоявшая из наёмников. Многие солдаты происходили из Идумеи и потому были по-родственному преданы Ироду, а также из Самарии и Малой Азии. Встречались среди них выходцы из отдалённых земель, в том числе галаты и фракийцы. Командирами являлись преимущественно римляне и греки. Вдоль юго-восточных границ своих владений Ирод воздвиг цепь крепостей и военных поселений, где обычно получали землю вышедшие в отставку ветераны.

Возвеличить своё имя

Ирод был поклонником космополитической средиземноморской культуры. Многие из царского окружения были греками по происхождению или получили греческое образование. К ним относился, например, Николай из Дамаска — знаменитый историк, наставник Ирода, впоследствии царский секретарь и доверенный советник. Эти люди смешались с прежней знатью и образовали новый владельческий класс так называемых иродиан. Подобно другим правителям эпохи Ирод привлекал к своему двору знаменитых инженеров и художников. Чтобы возвеличить своё имя, он развернул широкомасштабное строительство в самой Иудее и за её пределами. В Иерусалиме около 25 года до н.э. он возвёл новый укреплённый царский дворец, а также окружил город мощными стенами с башнями. Внутри города была воздвигнута цитадель Антония. В пригороде был построен амфитеатр для проведения скачек и гимнастических состязаний.

Важнейшим из всех проектов Ирода стала реконструкция Иерусалимского храма, которая началась в 22 году до н.э. и продолжалось девять лет. За это время благодаря строительству двух мощных подпорных стен площадь Храмовой горы значительно расширилась, составив 144 000 м², а её периметр достигал 1550 м. Сохранившаяся до наших дней Стена Плача в западной части постройки — это остатки одной из подпорных стен. Для их строительства использовались обтёсанные камни весом до 100 т. Вершину горы строители выровняли, снеся высокие участки и надстроив низкие. На получившейся плоской платформе за полтора года выросло новое здание Храма. Строительные работы в окружавших его дворах, крытых галереях и переходах продолжались ещё много лет. Храм превратился в красивейшее архитектурное сооружение, неизменно поражавшее современников своим великолепием. В полном объёме строительные работы закончились только при ближайших преемниках Ирода. Храм просуществовал до 70 года н.э., когда в ходе Иудейского восстания римляне разрушили его и сожгли.

Построенная Иродом Кесария стала главной гаванью Иудеи. Современная реконструкция.

jeanclaudegolvin.com

Итоги правления

Внешний блеск, сопровождавший правление Ирода, не мог скрыть серьёзных проблем, копившихся за его фасадом. Власть Ирода держалась на принуждении, жестоком терроре и репрессиях против недовольных. После 34 лет правления в глазах большинства иудеев он по-прежнему оставался выскочкой, узурпатором, захватившим власть силой и уничтожившим последних представителей законной династии Хасмонеев. Не удивительно, что в последние годы царствования в иудейском обществе распространились ожидания пришествия законного царя, спасителя, о чём рассказывали авторы евангельских текстов. Монументальные постройки Ирода, блестящие приёмы, которые он давал в честь своих покровителей, и раздаваемые им щедрые подарки оплачивались путём безжалостной эксплуатации иудейского крестьянства. Чтобы рассчитаться со сборщиками налогов, беднякам приходилось влезать в долги, а затем спасаться бегством в пустыню или подаваться в разбойники.

Пропагандистские усилия Ирода принесли ему мало пользы: основная масса населения так и не приняла ценности эллинизма. Золотой орёл, прикреплённый по распоряжению Ирода над зданием Храма, его подданные считали символом двойного угнетения. Чужеземцы из-за моря держали в рабстве народ Израиля, а пришедший с их помощью к власти узурпатор попирал законы страны.

Общие итоги правления Ирода оказались разрушительными во всех смыслах. В последние годы мнительность царя превратилась в настоящую манию. Он начал подозревать в заговорах своё ближайшее окружение. Эти опасения искусно раздували родственники Ирода, в том числе его сын от первого брака Антипатр, сестра Саломея и брат Ферор. В 7 году до н.э. жертвой навета стали сыновья Ирода от Мариаммы Александр и Аристобул: по обвинению в покушении на жизнь отца они предстали перед судом и были приговорены к смерти.

Ужас последних лет правления Ирода воплощён в евангельской легенде об истреблении вифлеемских младенцев. Царь якобы таким образом пытался помешать рождению Иисуса — будущего Царя Иудейского и Спасителя рода людского. Благодаря бегству родителей в Египет Иисус уцелел, чего нельзя сказать о других детях. Византийская традиция называет цифру 14 000 погибших младенцев, а сирийская — даже 64 000, однако в Вифлееме едва ли насчитывалось более двух десятков мальчиков в возрасте до двух лет. Поздний автор Макробий соединил известное ему предание об избиении вифлеемских младенцев с реальной драмой в семье Ирода: по словам писателя, один из умерщвлённых младенцев был царским сыном.

Ирод умер спустя пять дней поле казни Антипатра. Его наследником стал Архелай, старший сын правителя, который устроил отцу пышные похороны. Иосиф Флавий писал, что тело царя, покрытое пурпурным покрывалом, покоилось на золотом ложе, голову украшала диадема, рука держала скипетр. В почётной процессии перед телом царя шли облачённые в доспехи солдаты, родственники и слуги. Похоронили его в Иродионе. В дни Иудейского восстания могила Ирода была осквернена, мраморный саркофаг разбит, а останки разорваны на части. Со временем само место погребения исчезло из памяти людей, и лишь в 2007 году его обнаружили израильские археологи.

https://warspot.ru/16213-tsar-so-skvernoy-slavoy