Религия против Разума

Вместо этого мы обнаруживаем, что Евангелие от Матфея, первая книга Нового Завета, начинается с генеалогии человеческих предков Иисуса. Перечисление десятков ничтожных грешников казалось Матфею более важным, чем вопить во весь голос: «Иисус — Бог».
Странно, но, эй, Иисус тоже человек, так что какая разница? По крайней мере, «Иисус — Бог» — это следующее предложение после генеалогии, верно?

Нет. И это тоже не следующее предложение. И не то, что после него. В Евангелии от Матфея нет предложения «Иисус — это Бог».

Ладно, но у нас есть четыре Евангелия, а не одно. А ещё есть Деяния, Послания и Откровение. Может быть, самое важное находится где-то в другом месте?

Позвольте мне избавить вас от ожидания: в Библии нигде нет фразы «Иисус — Бог».
И эквивалентного перефразирования этой фразы тоже нет. На сотнях и сотнях страниц нам сообщают о таких деталях, как то, что Симон Пётр поймал «153 большие рыбы», но чёткое, недвусмысленное утверждение о том, что Иисус — Бог, почему-то не было достаточно важным, чтобы его вставить.

Библейские доказательства божественности Иисуса смехотворно слабы, учитывая дерзость и важность этого утверждения. Вы найдёте примерно столько же доказательств того, что Элвис Пресли был вторым пришествием. По крайней мере, пять разных авторов Нового Завета не смогли чётко сформулировать свою убеждённость в том, что Иисус — Бог. Единственная разумная интерпретация состоит в том, что эти авторы на самом деле не верили, что Иисус — Бог.

Это всё равно что написать книгу о Юлии Цезаре и рассказать о его чувствах и убеждениях, о том, что ему нравилось делать, а также о его друзьях и возлюбленных, но ни разу не упомянуть, что он был императором Римской империи. Здесь что-то не так. Если бы Святой Дух действительно вдохновлял авторов Библии, разве этот важный факт об Иисусе не был бы чётко изложен? Вместо этого кажется, что идея о том, что Иисус — Бог, возникла уже после того, как был написан Новый Завет.

Иисус родился в городе Назарете в год…

Анонимный характер Евангелий вызывает сомнения в их достоверности для христианства.

Согласно исследованиям, проведённым, в частности, специалистом по Ветхому Завету Рональдом Хенделем (Hendel 2012), включение истории о потопе во времена Ноя создало проблему, которую не могли игнорировать более поздние переписчики: если посчитать, то выходило, что долгоживущие патриархи Иаред, Малелеил и Ламех прожили много лет после потопа, хотя в истории о потопе ясно сказано, что всё, что находилось за пределами ковчега, погибло.

У редакторов LXX, СП и MT было в основном два способа решить эту проблему: либо отодвинуть год потопа, увеличив возраст, в котором патриархи зачали сыновей, либо заставить упомянутых патриархов умереть раньше. Вот что сделал каждый из них:

Редактор LXX методично прибавлял 100 лет к возрасту, в котором каждый патриарх зачал своего сына. Адам зачал Сифа в возрасте 230 лет вместо 130, и так далее. В результате дата потопа была перенесена на 900 лет без ущерба для продолжительности жизни патриархов, которую он, возможно, считал слишком важной, чтобы менять. Примечательно, однако, что редактор не учёл исключительное долголетие Мафусаила, поэтому старый Мафусаил всё равно умирает через 14 лет после Потопа в 5568 году до н. э. (Упс!) старичелло никак не хотел выписываться, в христианский рай наверное не верил.

Редактор СП выбрал более простой метод. Он просто изменил продолжительность жизни трёх патриархов, которые создавали проблемы. Скорректировав их возраст как можно меньше, он заставил их умереть в тот же год, что и Ной.

Редактор MT решил оставить продолжительность жизни без изменений (как и в LXX) и изменил возраст зачатия только для трёх патриархов, в результате чего дата Потопа была перенесена на более поздний срок. Сначала он добавил 100 лет к возрасту зачатия Иареда, а затем 120 лет к возрасту зачатия Мафусаила. Это сократило период наложения до 94 лет. Добавив 94 года к возрасту Ламеха, он исправил ошибку, поместив год смерти Мафусаила в год Потопа.

Любой, кто считает Библию буквальной и совершенной, должен столкнуться с этой проблемой и осознать, что, во-первых, люди никогда не доживали до нескольких сотен лет, а во-вторых, когда библейские редакторы произвольно меняют местами числа, даже если эти патриархи были долгожителями, нельзя быть уверенным, что их продолжительность жизни точно задокументирована. Это не похоже на то, как могла бы развиваться книга, вдохновлённая Богом.

Конечно, вы можете сказать, что самоубийство — это грех, поэтому нельзя причинять себе прямой вред. Но даже если так, зачем предпринимать какие-либо другие меры предосторожности, которые могут продлить вашу жизнь? Зачем пристегиваться ремнём безопасности в машине или устанавливать в доме датчики дыма? И самое главное, зачем вообще ходить к врачу? Зачем даже молиться об исцелении, если вы больны?

Вера в рай делает эту жизнь бессмысленной. Любое удовольствие или достижение здесь и сейчас — лишь бледная тень того, что ждёт нас в следующем мире. На самом деле вера в рай делает эту жизнь нежелательной. Чем дольше мы живём, тем больше у нас шансов столкнуться с искушением, впасть в грех и потерять спасение — худшую катастрофу, которую только можно себе представить. Если рай — это цель, то чем раньше мы умрём, тем лучше.

Эта идея доведена до крайности современными христианскими апологетами, которые утверждают, что плоды, умершие до рождения, попадают прямо в рай, минуя человеческое существование. В этой системе верований это лучший из возможных исходов.
Второй лучший исход — это крещеные дети, умершие до наступления возраста, когда они могут отвечать за свои поступки. Они могут страдать, но у них никогда не будет шанса потерять своё спасение.

Для ясности: я не думаю, что все верования в загробную жизнь вредны. Вполне понятно, что люди боятся вымирания или желают воссоединиться с потерянными близкими. Надежда не вредит, и я не осуждаю тех, кто ищет утешения в этой идее. Вред возникает, когда смиренная надежда превращается в высокомерную веру, и люди считают свою веру в загробную жизнь настолько незыблемой, что ставят её выше этой жизни.

Напротив, светский взгляд на жизнь напоминает нам, что это единственная жизнь, в которой мы можем быть уверены. Быть живым — это бесценная возможность, и мы должны дорожить ею и жить полной жизнью. Если другого шанса не будет, то это наш единственный шанс на счастье. Растратить его во имя веры — это невосполнимая трагедия.

В христианстве смерть (Иисуса) стала средством спасения, эта жизнь — лишь испытанием перед вечной загробной жизнью, а смерть (мученичество) — героическим поступком. Вопрос в том, почему смерть стала таким важным понятием для Яхве, если в предшествующие Иисусу века она не была таковой. Кажется, что христианский бог — это не тот же бог, что и еврейский бог.