«Побеждающие драконов»: собачий след в японской демонологии
Сегодня мы поговорим о том, какие следы собачьих лапок остались в японской мифологии и узнаем, как маленькая собачка, помещавшаяся на ожерелье, победила гигантского дракона; почему без помощи гигантской собаки не обошлась легендарная Годзилла; как Тоетоми Хидэеси с крылатой собакой воевал; почему, перемещаясь по средневековым японским дорогам, нельзя спотыкаться и падать; как с помощью собаки стать колдуном-киллером в Средневековой Европы.Для предков японцев, переселившихся из Китая и Кореи, никогда не были чужды мифологические и магические представления западных соседей. Чуть ранее начала периода Нара из Китая в Японию «перебралась» традиция устанавливать в жилищах львов-собак («шиса»), с которыми мы уже встречались в Китае. Собака-лев с открытой пастью защищала дом от злых духов. Примерно в десятом веке ее деревянным, каменным или глиняным спутником стала собака с закрытой пастью, которую изображали с рогом на голове. Судя по всему, традиция устанавливать такие обереги стала проявлением распространения буддизма на архипелаге.
Однако для японцев, как и для большинства народов планеты, собаки практически всегда являлись мощным охранительным средством против всякой опасной нечисти. Например, подарок китайского императора, ожерелье с фигуркой «шиса», по преданию спасло жителей нескольких рыбацких деревушек. Фигурку принесли к морю, и она издала такой страшный рев, что с небес упал гигантский камень, который пригвоздил хвост дракона к земли, и он вскоре умер от голода. А на Окинаве, где раньше часто происходили лесные пожары, каменное изображение «шиса» останавливало огонь на подступах к поселениям крестьян.
Представления о собаках-защитницах нашли отражение и в японском кинематографе. Например, в фильме про легендарную Годзиллу, вышедшем на экраны в 1974 года, гигантский ящер не в силах побороть своего робота-двойника, пока гигантский Король Шиса, до этого спавший в горе на Окинаве, не приходит к нему на помощь.
Однако, помимо собак-защитников, японский мифологический свод населяют и собаки, несущие человеку угрозу. В цикле, посвященном истории котиков, мы встречались с таинственными «екаи». Это целая армия разношерстной нечисти, куда входят демоны, призраки и оборотни. Сравнительно безобидные «сунекосури» в темноте путались в ногах людей, заставляя их падать. А вот своей свирепостью и могуществом безусловно отличались инугами – демон в обличье собаки.По мнению японцев, злые колдуны (особенно злобные из них проживают на острове Сикоку) порождают сотни инумаги после страшного ритуала. Собаку зарывают в землю, оставляя только голову. Рядом с ней в пределах видимости кладут еду, чтобы несчастное животное мучалось. Колдун, перед тем как собака умрет, или перед тем как он ее убьет, рассказывает ей о ее страданиях, дабы после смерти получился особо злобный дух.
Дух этот может вселиться в человека, довести его до бешенства, превратить в сумасшедшего убийцу и изувера. Однако, если колдун, создав инугами, был достаточно силен, то он может стать ее хозяином и натравливать ее на людей. Более того, средневековые японцы верили, что такие колдуны являлись своеобразными киллерами, которые принимали «заказы» на устранение разных конкурентов: торговцев, чиновников, а то и могущественных дайме. Впрочем, известно множество преданий, когда инугами пожирали незадачливых «киллеров» или, вселяясь в них, пожирали колдунов изнутри.
Путешествия по горным областям Японии в древности были занятием опасным. Разбойники, ронины, восставшие крестьяне или буддийские монахи, дикие звери могли убить всякого, идущего по безлюдным дорогам. Но особенно страшны были «окури-ину», так называемые «сопровождающие собаки». Они двигались следом за путниками, терпеливо ожидая, пока кто-то не споткнется и не упадет на землю. Только тогда они пожирали несчастного.
Впрочем, чаще всего японцы боялись не мифических собак, а своих правителей, самураев, дайме и сегунов, которые иногда проводили весьма своеобразную политику.
