BlacAnGol

Березкин — начальник охраны НИИ «ТехноШам» спал в середине рабочего дня и полностью осознавал, что нарушает трудовую дисциплину.

Началось всё с посещения перед обедом отдела тестирования. Начальнику охраны захотелось проверить систему оповещения и работу блокировки дверей. Своей чуйке Березкин доверял ещё с армии, ни разу она его не подводила, раз захотелось, значит, надо проверить. У дверей оказалась небольшая задержка на закрытие, что тут же было исправлено.

Один из сотрудников, кажется, Васин, предложил домашнее печенье. Из вежливости Березкин сжевал сухое с привкусом травы печенье и попрощался.

Вернувшись на рабочее место, через двадцать минут начальник охраны почувствовал непреодолимое желание закрыть глаза, веки словно чугуном налились. Бой с организмом Березкин проиграл, несмотря на отчаянное сопротивление, и погрузился в мутный туман зыбких образов и мыслей. Неожиданно из этой мешанины пограничного сонного бреда выступил странный маленький человечек в длинном красном халате и со смешным убором из перьев на голове.

«Индеец, что ль? Почему? Может, в телевизоре видел, вот и снится…» — подумал начальник охраны и почувствовал струйку слюны, вытекающую из уголка рта.

Смешной человечек со сморщенным, как чернослив, лицом и слегка раскосыми глазами внимательно посмотрел на Березкина, а затем поднял руку, и из тумана вышел волк. Вид волка начальнику охраны не понравился: мутные, полные боли глаза, оскаленная морда с ниточками слюны из пасти, клочьями облезлая шкура. Дальше старичок-«индеец» руку опустил, и волк, утробно рыча, бросился на Березкина.

Боли не было, лишь вспышка страха, когда желтоватые волчьи клыки щёлкнули перед глазами, и сон стал кошмаром. Березкин всё так же понимал, что спит, но превратился в зрителя, неспособного вмешаться в происходящее. Он шёл по коридору своего НИИ к кабинету директора, держа табельный пистолет. Когда в коридоре появился Васин из отдела разработок, пистолет дёрнулся в руке, как живой. Подстреленный Васин отлетел к стене и сполз по ней, дёргаясь и оставляя кровавый след на пластиковых панелях.

Начальник охраны ощутил какую-то кровожадную ярость и возбуждение, но это были не его чувства, он почему-то подумал о волке, что прыгнул на него, и в груди противно заныло. Очень захотелось проснуться, но Березкин не знал, как это сделать, он пытался себя ущипнуть, но руки не слушались.

Неожиданно со стороны лабораторий раздались визг сирен и хлопки закрывающихся автоматических дверей. Из груди Березкина послышалось утробное рычание, и всё вокруг погрузилось во тьму.

Сидеть долго в засаде скучно, даже если она в таком таинственном месте, как астрал. Дух всё не появлялся, а смотреть на завихрения тумана и танец хлопьев золотистой пыли быстро надоедает. Конечно, рядом стоял ещё и дом: этакая избушка-развалюшка из сказки про Бабу-ягу — проекция астрального тела больного человека. Сегодня директору НИИ «ТехноШам»  с утра нездоровилось, и Дедушка Кам решил, что необходима разведка в астрале. Дом Ейко успел осмотреть со всех сторон: битые окна, покосившееся крыльцо, только дверь ещё оставалась достаточно прочной и надёжной на вид. Не бережёт нервы директор, вон до чего себя довёл, надо сказать Каму, пусть травы успокоительные ему посоветует, так и до серьёзной болезни недалеко. При осмотре Ейко заметил следы духа, который бродил вокруг, и, похоже, шаман его спугнул своим появлением. Ейко решил, что стоит понаблюдать в засаде, чтобы понять, что за дух беспокоит астральное тело директора.

На запястье Ейко пульсировал «транс», скоро сработает таймер и его выбросит отсюда. Где же эта тварь? Рядом завозился Ур — большой белый волк, дух помощник Ейко.

Вдали, словно золотая колонна, подпирающая небо, виднелось Мировое Древо или, как его называли земляки Ейко, «Мировой столп». А над головой мерцала Полярная Звезда, ненцы называют её «Гвоздём Неба», чей свет в любом из миров указывает Ейко путь. На самом деле видимый столб был воронкой энергетического поля, шаман, словно пылинка, влетал в него, чтобы перенестись в доступное для него «небо» одного из трёх миров. Вид этого огромного водоворота энергии, проходящего через все существующие миры, вызывал оторопь у новичков, но Ейко за пару лет обучения научился не отвлекаться.

Наконец туман дрогнул, лизнул крыльцо избушки и откатил обратно. У крыльца осталось тёмное маслянистое пятно, из него показалась когтистая лапа, вторая, а потом на свет выбралось существо, очень похожее на полуразложившегося медведя. Фу-ты, гадость какая! А он крупнее, чем Ейко ожидал. Тёмный дух встал на задние лапы и выпустил из груди два склизких чёрных щупа, которые протаранили дверь дома. Строение вздрогнуло и замерцало, кажется, даже съёжилось от удара. А дело-то дрянь! Ейко вытащил кинжалы и приготовился к атаке, Ур взволнованно запыхтел. Существо снова выпустило щупы и ударило в дверь дома. Ейко вскочил и бросился к твари, держа кинжалы в руках. Рядом мелькнула тень волка, а затем обрушилась на плечи, Ейко слился с духом-помощником в одно могучее существо. И вот он бежит на четырёх лапах, а кинжалы стали длинными острыми клыками. «Саблезубый волк», — хихикнул Ур внутри сознания Ейко. Дух-помощник чаще всего избегал открытого боя и с удовольствием отдавал управление телом, у Ейко же выбора не было. Прыжок, и он, как охотничья собака, повис на холке Демона астрала. Клыками вцепился в его плоть и стал драть облезлую медвежью шкуру когтями. Два щупа из груди твари обвили задние лапы Ейко-волка и со страшной силой дёрнули вверх. Недолгий полёт, и тупая боль в спине от встречи с землёй. Туча пыли поднялась вокруг и закружила воронкой, пылевой вихрь стряхнул с плеч духа-помощника, а самого Ейко выбросил в реальный мир. Только успели мелькнуть перед глазами светящиеся пластинки коры Мирового Древа.

Ейко смотрел на голубое небо над головой, рядом шумел сосновый бор. Сбоку зашуршало, и вид на плывущие облака перекрыла склонившаяся голова Алимаа, лицо у неё было недовольное.

— Тебя долго не было? — Алимаа села рядом. — Мы договаривались, что ты быстро разведаешь обстановку и вернёшься, а я уже час тут круги наматываю.

— Ну, я решил получше осмотреться, там оказался дух. — Ейко сел, ноги и спина болели. — Опять я плясал?

— Как обычно. — Девушка пожала плечами и показала пальцем на вытоптанный кружок рядом с ним.

— Ну, когда же я стану сильнее, чтоб ходить в астрал без этой фигни? Хорошо, хоть мы сегодня без Айдына, а то бы опять на телефон снял и ржал неделю.

— Ейко, не ной. Давай по делу, уже домой пора ехать. Что ты видел?

— Мерзкое существо, полуразложившийся медведь на задних ногах. А из груди щупы такие выстреливают. Сильный демон. - сказал Ейко, поднимаясь с земли и кряхтя, как старый дед.

— Ты что, с ним дрался? — Алимаа резко вскочила на ноги. — Ты не имеешь права драться, ты не Боец, ты Разведчик! Твоё дело — прийти, тихонько посмотреть, запомнить и так же тихо и незаметно уйти! Всё! Поехали, всё расскажешь Деду.

Дед был дедом только для Алимаа и её брата-близнеца Айдына. Но когда двое из группы «Савун» называют руководителя Кама Дедом — это становится позывным для всех. Да и как ещё называть Кама — старичка с лицом древнего божка Дайкокутэна. (*один из семи богов удачи, «Великий Чёрный»), глядя на него, так и хотелось сказать Дедушка. Кам и его внуки — тувинцы. Алимаа — симпатичная, невысокая и хрупкая, с раскосыми глазами и высокими скулами; её брат немного полноват и с годами станет похожим на Деда. А вот Ейко родился в семье кочующих ненцев. Мальчик оказался очень слабым и болезненным, а с пяти лет с ним стали случаться припадки. Так что родителям пришлось его оставить у тётки, живущей в Салехарде. Родственница своих детей не имела и мальчика растила как сына, потом вышла замуж за командировочного инженера, и они все вместе уехали на его родину в Нижний Новгород. С возрастом Ейко всё чаще страдал от приступов, во время которых ему казалось, что он скользит по грани между сном и явью и слышит буханье, сотрясающее тело. Но и в обычном состоянии мир вокруг плыл, краем глаза Ейко видел существ и силуэты, слышал чей-то шёпот. Когда он решил пойти к психиатру, к нему во сне пришёл Дедушка Кам и сказал, что Ейко шаман и ему надо учиться. Вот уже три года Ейко учился у Кама, приступы почти сразу прошли, а духи больше не мучили его, а помогали в работе.

Пока пробирались вдоль соснового подлеска к машине, Алимаа бубнила о том, что все мужики неразумные дети, что ничего им доверить нельзя, что всё чуть не испортили, что она попросит Деда отстранить Ейко от операций надолго, может, тогда Разведчик группы начнёт слушать старших товарищей.

— Послушай. Тварь почти выбила дверь в дом. Если б у неё получилось вытащить дух заказчика, то мы его по Нижним мирам чёрт знает сколько времени искали бы. А так я её спугнул, — решил оправдаться Ейко.

— Нашли бы, Дед он и не такое может. Вот если б таймер не сработал, то твоё пустое тело без души я бы сейчас тащила к машине. Да и с чего ты думаешь, что спугнул?

— Ур остался следить, вернулся и сообщил, что туша ушла.

Девушка подёргала себя за косы, так она обычно собиралась с мыслями, и больше не сказала ни слова до самой машины.

По дороге в машине Ейко дремал, пока очередная кочка не заставила подпрыгнуть и выругаться. Они подъезжали к родной деревне, трасса закончилась, и машина катила по грунтовке. Дом Дедушки Кама стоял в самом конце улицы, и за забором его огорода уже поднимался подлесок, пробившийся на когда-то колхозном поле. Ейко нравился этот дом: фасад, окрашенный голубой краской, пристроенная со стороны сада веранда с разноцветными стёклами. Палисадник зарос кустами сирени и мальвой. Когда-то дом построила сильная ведьма, найдя отличный энергетический узел на окраине деревни. Затем дом достался в наследство её внучатой племяннице Кире, которая вступила в группу «Савун» пять лет назад.

Сегодня Ейко работал парой с Алимаа, кроме лечения, они проверяли место силы недалеко от деревни, знакомились с духами того места. Ейко, как выучится, станет настоящим шаманом, начнёт самостоятельно подбирать место для работы, так что хорошая практика с незнакомыми местами только на пользу.

Машина резко остановилась у заросших травой ворот, и Ейко поспешил за Алимаа в дом, а то успеет наябедничать Деду раньше. Шамана они нашли на веранде. Кам сидел за накрытым столом, на котором стояли самовар и блюдо с пирогами и ватрушками. В животе Ейко заурчало, с утра ещё ничего не ели, а время-то уже ближе к вечеру. Алимаа села за стол и налила себе чай. Дед поглаживал усы и бороду, и вид у него был как у сытого кота.

— Что-то долго вы. Выяснили, что с клиентом?

— Нашёл, его астральное тело атакует какой-то злой дух. Скоро дверь с петель снимет и до души доберётся.

— Ейко с этим духом в драку полез, — тут же наябедничала девушка.

— Ейко, ответь, кто ты? — спросил и сощурил и без того узкие глаза Дед.

— Шаман, — Ейко понял, что очередной лекции не избежать.

— Шаман, а кто такой шаман? — Не дожидаясь ответа, Кам продолжил: — Это ставленник духов. Шаман говорит с духами, несёт их волю в мир, а из нашего просьбы к духам. Мы, если на современный лад, дипломаты меж трёх миров. Скажи, ты говорил с увиденным духом?

— Ну, не говорил, он же страшный, на тело клиента нападал. О чём с ним говорить?

— А как в том анекдоте: «Рыцарь был голоден, и его мучила жажда. Вдруг вдалеке он увидел озеро. Едва держась на ногах, он двинулся к воде. У самого берега сидел огромный трёхглавый дракон. Рыцарь из последних сил выхватил меч и начал сражаться с чудовищем. Сутки бился, вторые бился. Две головы дракона отрубил. На третьи сутки издыхающий дракон упал на песок. Рядом упал умирающий рыцарь. И тогда истекающий кровью дракон спросил: «Рыцарь, а ты чего хотел-то?» «Воды попить». «Ну, так и пил бы…»

Алимаа засмеялась, вовремя отставив кружку с чаем. Ейко чувствовал себя глупо, проклиная взыгравший сегодня не к месту героизм. Но у него ещё были аргументы.

— Уверен, что дух был не в себе, странный. Тело как у мёртвого, уже погнившего медведя, я таких ещё не видел.

— Хорошо, но мне бы хотелось, чтоб все вы помнили, что войны с духами — это совсем не наш путь. Как поешь, покорми духов, не стоит их злить. К тому же на директоре стоит моя защита, дух бы ничего не смог сделать.

Ейко спорить с Камом не стал. Может, шаман и должен говорить с духами, но та тварь в разговорах не нуждалась, это Ейко сразу понял. Вечером приехали Кира и Айдын. Привезли продукты из города. Ужин снова накрыли на веранде.

Летние сумерки мягко легли на дом. Словно кошачьи глаза, зажглись на столе две керосиновые лампы. Электричество на веранде не работало. Ейко живой огонь нравился больше, в тёплом полумраке движутся живые тени, и кажется, что видно духов, что бродят совсем рядом с людьми, а электрический свет бьёт по глазам, сбивает с нужного настроения.

Задумчивую тишину нарушила трель телефона. Дедушка Кам, похлопав себя по карманам, вынул смартфон и ответил на вызов.

— Амыр-менди, Алексей Николаевич. Как дела в НИИ?  Есть проблемы?  Приехать надо, а суть? Да. Пошлю своих. Прости, сам не могу, но проконтролирую, не волнуйся. Экини кузедим.

Кам нажал отбой, и все тихо ждали, что он скажет. Дело было серьёзное, звонивший, Алексей Николаевич Пехов, — занятой человек и разговаривал лично лишь по особым случаям, доверяя решение обычных вопросов секретарю или заместителям.

Когда-то давно Дедушка Кам с двумя внуками-близнецами Алимаа и Айдыном переехал из Тывы в Москву. Близнецы рассказывали, что Дед покинул Тыву после разногласий с Управлением верховного шамана. Кам считал, что приёмы шаманизма устарели и всё давно пора модернизировать, отказаться от устаревших практик и подключить научный подход и исследования. Такие идеи показались остальным шаманам еретическими. Каму пришлось покинуть родные места в поисках людей, которым будут близки его взгляды. В шумной и многолюдной Москве Кам и встретил Пехова — генерального директора научно-производственного холдинга. На вопросы, как так удачно получилось, Дедушка Кам обычно отвечал «духи свели». Алексей Николаевич был в то время сильно болен. Болезнь после лечения Кама отступила, и врачи, которые определили для Алексея Николаевича пару месяцев жизни, после очередного обследования пожали плечами и сказали, что, возможно, ошиблись и у больного есть пара лет. После чего Алексей Николаевич пришёл к Дедушке Каму и предложил свою благодарность и покровительство. И вот уже пять лет, как созданный НИИ «ТехноШам» трудится над изучением феномена шаманизма, обеспечивая специально созданную группу «Савун» новейшими разработками, которые те проверяли на практике.

— Похоже, в НИИ случилось ЧП. Начальник охраны убил человека и впал в кому. Так что нужно поехать туда и разобраться. Айдын, возьми с собой Ейко и Киру, — сказал Дедушка Кам и, поднявшись, пошёл говорить с духами в сад.

Пестун и Корней почти вышли к кордону, места знакомые, исхоженные. Вот это подвело, расслабились, начали барыш с хабара в уме подсчитывать. В Зоне так нельзя, уважать надо Зону-кормилицу, булки держать крепко сжатыми даже в схроне. До схрона и правда всего километр остался по знакомой местности и тут появились они — «гиены». Опасного в них ничего не было, старые комбезы, дешёвая амуниция, из оружия ножи армейские. Они никогда не нападали, просто шли за выбранной жертвой и ждали, когда она сама самоубьется, чтобы забрать всё ценное. Хотя ходили слухи, что они нападали на спящих одиночек, убивая ударом в глаз. Пестун смотрел, как десять человек топчется у края леса. Выбирала эта банда обычно одиночек и новичков, почему вдруг увязались за ним с Корнеем непонятно. Но не вовремя, не будешь при такой толпе тайный схрон вскрывать.

— Не бояться, суки. Давай решать, что делать? Патронов мало осталось. — сказал Корней, заряжая свой ИЛ86. — Ты же знаешь, всё на Кордон нести нельзя, засветим. Надо половину скинуть. Запасы кончились, мне ногу обработать надо, а то скоро «кровостоп» перестанет действовать и сюда на запах крови, что похуже «гиен» подтянется.

— Значит, валим их? Это бля, как в тире будет, стрельба по мишеням.

Пестун поморщился, беспредельничать он не любил. Ангела он из себя не строил, бывало и в спину стрелял и новичков брал «открывашками» и «консервами». Но чтоб просто расстрелять десяток безоружных, такое прям против души. Заныла голова. «Они сами виноваты, могли уйти по-хорошему.»

— На старт, внимание, пошёл — прошептал Пестун, подскочил с земли и бросился к лесу, поднимая автомат.

Пули полетели веером, скашивая замерших противников. Тела мягко дёргало, и они валились на землю. Корней приковылял, когда всё было кончено. «Гиены» лежали на земле, некоторые подёргивались, скребли землю руками и ногами. Может, и живые останутся, главное, чтобы за ними не смогли идти.

— Смотри-ка, а это почти не коцаный. — показал Корней на «гиену», который пытался уползти в сторону леса.

— Фиг с ним, один он за нами не пойдёт.

— Любопытно, рожу его посмотреть. Слухи ходят, что «гиены» и не люди, а мутанты новые, уж больно трусливые и тупые.

— Трусливые и тупые это как раз про людей.

Про «гиен» и правда ходило много слухов. Появились они около года назад, сначала никто не обращал внимания на придурков, которые бродили толпой по Зоне, без оружия. Потом самые отбитые стали устраивать на них сафари и отстреливать. Затея оказалась скучной, под пулями «гиены» замирали и тихо гибли, хабара у них не было. А на следующий день новая группа «гиен» уже бродила рядом со свалкой в поисках очередной жертвы. На них все плюнули, ну, ходят за смертниками и новичками так пусть, сами они никакого вреда не приносят. До этого Пестун их сам не встречал, он года три ходил с группой Саввы, к хорошо вооружённым группам ветеранов гиены не подходили. Когда Корней предложил ему совместную ходку на пару суток, Пестун согласился, порадовавшись, что его выбрал в напарники опытный и знающий Зону сталкер. Корней был одиночка, но на последней ходке повредил ногу и решил позвать на подстраховку Пестуна, с которым частенько пересекался у костров нейтралов. Про Корнея говорили, что «любопытство сгубило кошку», что если и погибнет он в Зоне, только из-за желания сунуть свой нос, куда не стоило. Но именно это качество и помогало ему собирать отличный хабар.

Любопытство у Корнея было качеством профессиональным. Бывший учёный Корнеев трудился на правительство и изучал артефакты, но в какой-то момент его второе качество непомерная жадность победило. Корней не был типичным очкариком, увлекался охотой и имел разряд по стрельбе и стоило ему узнать, за какие суммы уходит на лево изученное им, так он сбежал в Зону вольным сталкером. Вот и сейчас, его любопытство заставило догнать «гиену» и стянуть с него фильтр и балаклаву. Лицо у «гиены» было белое, аж до синевы, почти бесцветные ресницы и брови, выцветшие голубые глаза смотрели в ужасе.

— Ба, да я его знаю. Чмо это белобрысое. — сказал Корней — Беляк! Ты ли это? Я думал, ты сдох давно трусло поганое, а ты к гиенам прибился.

Паренёк лишь испуганно таращился на Корнея и трясся мелкой дрожью.

— Похоже он от страха забыл, как разговаривать. — сказал Пестун.

— Знаешь, отойдём, у меня мысль возникла.

Они оставили Беляка сидеть на земле и отошли к сложенным на бетонке вещам.

— Давай его отпустим и проследим, где у «гиен» схрон. Они же хабар не сдают, а за год даже такие лохи хоть что-то собрать должны были. Я этого бздуна знаю, сейчас на базу сразу рванёт к своим. Помню, я его на свалке отправил автобус проверить, так эта мразь туда полезла и с концами пропала. Я дурак переживал, что его там аномалия убила, а он, похоже, просто отсиделся, а потом сбежал.

— А наши вещи куда, да и твою ногу надо обработать.

— Ну, привяжем его сейчас к дереву, если дождётся, то и нам и ему повезло. А нет, так нет. Сколько таких шастает, нового поймаем.

Вернулись они вечером, Пестун ожидал увидеть пустую верёвку и ошмётки окровавленного комбеза. Но им всем действительно повезло. Беляк всё также тряся, когда его развязали и вяло заковылял прочь, как только отпустили.

— Странный он какой-то. — сказал Пестун.

— Гиены все странные, вон как под автоматом ложились, даже бежать не пытались, может наркотики какие жрут, я бы не удивился. — сказал Корней.

Беляк медленно, но, верно, двигался в сторону Свалки. На идущих за ним сталкеров, «гиена» не обращал никакого внимания. Пестун подумал, что стоило его как-то пометить, а то затеряется среди других новичков и неудачников, которые так любили эти места. Радовало, что идти совсем недалеко, пусть и в обратную от Кордона сторону. На блокпосте плату за вход с Беляка не взяли, бандиты головы не повернули, когда он медленно брёл мимо. А вот Корнея и Пестуна тормознули.

— Ну. — сказал один и протянул руку, другой придерживая автомат.

— А чего с того не взяли?

— Не учи нас, он местный, за таких Вольные платят.

Пестун подумал, что «гиенам» и правда проще всего затеряться на Свалке, народ тут пёстрый, кто только не обитает: Долговцы, Бандиты, Диггеры, Свобода, Нейтралы, даже группа Наёмников затесалась.

Заплатить пришлось, Беляка они нагнали у Кладбища Брошенной Техники. Он прошёл мимо шлагбаума и отправился к автобусу, мимо ржавых вездеходов и пожарных машин. До взрыва АЭС тут была охраняемая стоянка, с будкой сторожа и вышкой. Сохранилось кое-где бетонное покрытие, почти заросшее жухлой травой и лишайником. Автобус же хоть оброс колючкой, но выглядел совсем новым, словно только с рейса поставили. Беляк забрался в автобус и пропал из вида.

— Так, история-то повторяется. — буркнул Корней. — Я и в прошлый раз его тут потерял. Думал аномалия в автобусе и не полез за ним.

— Она там есть, сам же видишь автобус, как выглядит. Лезем?

Корней сплюнул и полез внутрь. В салоне оказалось пусто, внутри автобус совсем сгнил, дерматин на сиденьях полопался, выпуская наружу желтый поролон, пол проржавел и хрустел при каждом шаге, посередине салона в полу зияла дыра.

Под автобусом оказалась смотровая яма и там стоял Беляк. Корней посмотрел на Пестуна, и тот спрыгнул вниз и огрел парня по голове, прислонив осевшее тело к стене. Корней пошарил по дну и нашёл полузасыпанный бетонной крошкой квадратный люк, прикрытый листом ржавого железа. Вниз уходили металлические скобы, на дне по стенам пробегали голубые отсветы.

— Аномалия? Вляпаемся. — сказал Корней. — Беляка давай вперёд.

— Своих предупредит. Кто знает, как они себя в собственной норе поведут.

— Да, мы поди почти всех перестреляли. Давай гранату туда, световую. Пока очухаются.

Граната полетела вниз. Пестун прикрыл глаза рукой, а потом сразу начал спускаться. Не стоило давать времени врагам прийти в себя.

— Зря гранату потратили. — буркнул Корней, с трудом спустившись по скобам.

Внизу оказался коридор, выглядящий как аппендикс канализации. Синий отсвет давала «электра». Тут же у стены лежала кучка болтов и гаек. Кто-то специально приготовил их, чтобы обезвреживать аномалию. Корней матюгнулся, бежать с больной ногой не хотелось, но кто знает, как быстро перезаряжается аномалия, задерживаться на опасном участке не стоило.

— На старт, внимание, марш. — сказал Пестун и бросил гайку в «электру». Они побежали.

Коридор кончился через десяток шагов, они выбежали в небольшое помещение с низким потолком, освещённое тусклыми мигающими люминесцентными лампами. Внутри было тихо, зал был завален всяким барахлом: комбезы, оружие, консервы, артефакты. Впрочем, всё самое дешёвое, такое обычно собирают новички и неудачники.

— О! Ёо! Пещера Алладина. Ну мы попали! Сколько они сюда за год натаскали.

Пестун рассматривать валяющееся под ногами барахло не стал, его внимание привлёк металлический отсвет в дальнем конце помещения. Между стенами висела, переливаясь бензиновыми разводами, серебристая плёнка. Около неизвестной аномалии валялась канистра, на боку которой краской написали «III уровень очистки». Недалеко у стены стояли металлические баки, соединёнными трубками и змеевиками, датчиками давления. Конструкция показалась знакомой.

— Да они тут самогон гнали. — хмыкнул Корней.

— Может, топливо очищали, ты в химии разбираешься?

— Да пофиг что, но то, что было в канистре здорово трансформировалось под влиянием Зоны. Интересная аномалия.

Тут в углу, где были свалены вещи, загремело. Пестун метнулся туда и выволок спрятавшегося за хламом «гиену». Корней подошёл, прихрамывая и сдёрнул с лица балаклаву.

— Что за? Как ты вперёд нас смог? — удивился Корней, смотря на Беляка в руках Пестуна.

— Корней, слушай я тут случайно. — сказал Беляк срывающимся голосом.

— Ага, случайно, к своим побежал за помощью.

Пестун отпустил парня, но взгляд его привлекла сжатая рука «гиены», по ней вились серебристые нити.

— Осторожно, у него артефакт. — сказал Пестун, отступая в сторону и направляя дуло автомата на Беляка.

— Хм, интересный эффект, не знаю такого. — в Корнее проснулся учёный, сметая мишуру напускного просторечия. — Цвет позволяет предположить, что артефакт как-то связан с той серебристой плёнкой.

— Я всё расскажу, только не убивайте.

— Ты пока рассказываешь, положи эту штуку на пол. Без резких движений.

Беляк наклонился и выпустил из руки металлический кругляш. В котором Пестун узнал крышку от канистры.

— Так-так угадал. Составной артефакт. Ну так как он работает?

— Не знаю. Ну берешь его в руки, и из плёнки выходят твои клоны. Только они тупые и не разговаривают. Приказы не слушают. Я, когда прятался от тебя, нашёл это место. Поднял эту штуку, из плёнки вышли такие же как я и ушли. А потом вернулись с консервами и хабаром, свалили все здесь. Потом опять ушли. Я остался, страшно было выходить в Зону, а тут еда, вода, выбросы не страшны. Думал, может они принесут что-то ценное, то, что можно продать за большие деньги, тогда сдам и уйду из Зоны. Но только фигню приносили. Если они не возвращались, то я снова брал крышку в руки, и появлялись новые. Правда, всё медленнее. Первые сразу появились, а теперь сутки приходится ждать.

— Хм, интересно. Что ж пришло время эксперимента. Давай Пестун подними эту штуку.

— Иди ты. Я к тебе в подопытные не нанимался.

Пестун потёр виски, ему не нужны были копии, которые табуном станут бродить по Зоне. Кто знает, что они натворят, если он не сможет их контролировать.

Корней подошёл и поднял крышку. Пленка всколыхнулась и оттуда вышло двое. Один в костюме ССП-99 стандартного оранжевого цвета, он замер напротив плёнки и стал внимательно её осматривать. Второй одетый в «СЕВА» отправился изучать сваленные на бетонном полу вещи, складывая особо ценное в рюкзак.

— Так, настройка артефакта индивидуальна. — задумчиво проговорил Корней. — Создаёт что-то вроде узко специализированных дублей.

Дубль Корнея в оранжевом взял с пола предмет и кинул в серебристую плёнку, она заискрилась. Дубль поднял новый предмет, это заметил дубль в «СЕВА» и подбежав бросился на дубля в оранжевом. Они покатились по полу, избивая друг друга.

— Хм, обидно. Для моего обогащения и охраны эти два дубля непригодны. — сказал Корней и выстрелил в оранжевого.

Второй дубль поднялся и бросился на Корнея. Пришлось застрелить и его. Тела, полежав на каменном полу, растеклись серебристой плёнкой.

— Странно, в Зоне они так не делают. Тут надо длительное изучение. Очень перспективный объект. Надо приборы, пробы взять. Главное — можно дублировать аномалию, найти вещество, которое может после трёх степеней очистки давать такой эффект в Зоне. Я всё же думаю это был спирт или самогон. До взрыва тут скорее всего располагался подпольный цех.

Корнея, похоже, переклинило, и он забыл, зачем пришёл в схрон «гиен». Пестун оставаться и изучать бесполезную серебристую хрень не собирался. Добыть такой хлам он мог и сам, для этого ему не нужны клоны Беляка. Проверять, что там смоделирует Зона из его внутреннего мира, он не собирался. И так ясно, Беляк — жадный трус, вот и ходят его копии толпой в поисках халявного хабара, Корней же так и не может решить кто он, учёный или сталкер, его сущности передрались. Надо отсюда уходить. Зона-искусительница выставила им зеркало, посмотритесь в него, товарищи сталкеры, узрите свою внутреннюю суть.

— Лови! — крикнул Корней и резко метнул Пестуну что-то. Сработали рефлексы, и рука сама дёрнулась, хватая предмет.

Пестун разжал ладонь, на ладони лежала крышечка. Тут же руку обожгло холодом, и тонкие серебристые нити ушли в кожу. Пестун отодрал крышку от руки и бросил на пол, но было уже поздно, серебристая гладь экрана зашевелилась и оттуда вышли семеро. Сильный приступ головной боли оглушил, казалось, череп, вот-вот взорвётся, в ушах зазвенело.

— Что за хрень? — удивился Корней.

В центре зала в ряд по росту стояло семеро мальчишек, от одиннадцати до пятнадцати лет. В плавках и купальных шапочках.

— Твои ученики что ль, Пестун? Я вроде слышал, что ты тренером был.

Пестун смотрел на худенькие по-юношески нескладные тела мальчишек. Он помнил их, Зона берегла его от «слабости», выматывала, мучила, давая шанс забыть, но он не забыл. Горячая волна, тягуче приятно прокатилась по телу, как давно он не чувствовал этого. Пестун сделал шаг к мальчишкам. Те задёргались в беззвучном крике. Потом они начали захлёбываться, было видно, как невидимая вода заливается им в открытые рты. Они задрали головы к потолку, а потом рухнули на пол, разливаясь серебристой жидкостью.

— Жесть! Утонули? Так стой! Читал же, вожатый-потрошитель, заслуженный мучитель. — начал говорить Корней и осёкся, увидев направленное на него дуло автомата. Больше он ничего сказать не успел.

— Я никому не скажу! Честно! Я и не знаю ничего, я тут как раньше жить буду! — затрясся в припадке страха Беляк.

Пестун выбрался наружу. Прежде чем вылезти из смотровой ямы, вытащил гранату и бросил в люк. Хороший бы вышел схрон, но перед глазами всё ещё стояли мальчишки. Да, он утопил их, это было испытание, для него, для них. Трагическая случайность породившая его «слабость». Вначале он был осторожен, может быть, его и не поймали бы, но жертв становилось больше, и круг вокруг тренера по плаванью Емельяна Трешко начал сужаться. Он бежал туда, где его не достанет ни правосудие, ни его «слабость». А может, стоит вернуться, за пять лет про него успели забыть. Снова устроиться на работу, но вести себя осторожнее, не делать промахов.

Пестун стоял и смотрел в люк, из которого повалил дым, заставивший слезиться глаза. Как же давно он стал сталкером Пестуном и отказался от настоящего имени. Около пяти лет назад новичок сдал свой первый хабар и сидел в баре со стаканом разведённого спирта, в голове шумело. Спирт выгнал из тела боль, заставив течь её по щекам. К нему подсел кто-то и поставил на стол бутылку водки и консервы. Сейчас понятно, новичка прощупывали, выясняли чего, стоит: лох или толк будет. Весь разговор в памяти не сохранился, но окончание его Пестун запомнил.

— А ты там кем был?

Вопрос был наглый, чужих за такое сразу били по роже, но этого новичок тогда не знал.

— Тренер. — спирт развязал язык, и Пестун тогда ещё Емельян Анатольевич сказал правду, свою последнюю правду в Зоне.

— Чего тренировал-то?

— Туризму, в походы водил. — вспомнив о конспирации, наврал Емельян. Не хотелось, чтобы кто-нибудь вспомнил о маньяке, топившем мальчиков, о котором писали в газетах пару месяцев назад. Да и пожалел он, что вообще ответил, просто душу давно царапало желание выговориться.

— Тренер, знаешь, как раньше тренера называли? Пестун! — заржал собеседник.

Название, сказанное с ехидством, показалось почему-то обидным, и Емельян врезал в рожу наглецу. Дальше была драка, но дело было сделано, на свет Зоны появился Пестун. Проверку на слабо он прошёл, и старожилы оставили его в покое, дав шанс пройти очищение страхом, жадностью, собственной тьмой. Три уровня очистки.

Теперь он стоит здесь и чувствует, как Зона дышит ему в затылок, голову заломило и тут же острая боль прошла сквозь ребра. На комбез хлынула кровь, ноги перестали держать, и Пестун осел на дно смотровой ямы. Над ним склонился бледный, трясущийся от страха Беляк. Нет, не Беляк, его клон, о котором Пестун успел забыть. «Отражение» теперь существовало без прототипа и, похоже, стало гораздо храбрее, а может, им теперь управляла Зона.

Пестун лежал на земле и чувствовал, как жизнь толчками уходит вместе с кровью. Зона-матушка она такая, каждому залезет внутрь, вскроет душу, как консерву. Каждому даст шанс, а потом наградит или покарает по-своему. Он проверку не прошёл, Зеркало Зоны показала, что его «слабость» оказалась сильнее, стала его неотъемлемой сутью.

Пестун увидел, как Беляк распадается на семь частей, худые мальчики больше не кричали, они смотрели широко раскрытыми глазами на умирающего тренера. Суд Зоны состоялся, приговор приведён в исполнение, а мир стал чуть чище.

— Так ищем ёлку. Чтоб чуть выше меня. Вот такую. — Максим встал на цыпочки и поднял руку над своей головой. — Понятно? Чтобы я мог верхушку надеть. Лысые и кривые ёлки нам не нужны, Дед Мороз к такой может и не подойти.

Димка закивал головой и оглянулся на близнецов, те тоже кивали с умным видом, утирая сопли шарфом, одним на двоих. Шарф нашли только Кольке, а Ванька свой потерял ещё в начале зимы и теперь тёр нос шарфом брата.

— Так, Колька, Ванька, нам нужна ёлка, не сосна. У сосны иголки длинные и ветки редкие, поняли?

— Угу, мы не дураки.

— Ну, пошли. — скомандовал Максим и первый сошёл с тропинки провалившись в снег и побрёл вглубь парка. — Да и смотрите, чтобы рядом людей не было, а то спугнут Деда Мороза.

Братья разделились и разбрелись по парку в поисках подходящей ёлки. Нашёл её конечно, Максим, Димке даже показалось, что их он отправил искать ёлку, чтобы под ногами не мешались.

— Так, теперь украшаем. — Максим снял с плеч школьный рюкзак, где лежали собранные детьми новогодние украшения.

Сначала они хотели их украсть в магазине рядом с домом, но там их уже хорошо знали, и охранник сразу стал ходить за ними следом. Так что пришлось ехать на базар. Там их тоже знали, в продуктовом павильоне продавцы всегда пристально следили за товаром, если кто-то из братьев оказывался рядом. Но на счастье в той части рынка, где продавали игрушки и всё для дома они не примелькались, да и народу сегодня было много, особенно родителей с детьми, среди них было легко затеряться. Близнецы, как обычно, строили глазки особо жалостливым продавцам и покупателям, те умилялись и надарили им мишуры и простеньких пластиковых игрушек.

— Вы только ценного ничего не крадите, тогда и не заметят. Нам сейчас неприятности не нужны, мамка разозлится на все праздники дома запрет, как в прошлом году. — напутствовал их перед базаром Максим.

— Может, всё-таки и еды наберём? — Димка жалобно посмотрел на брата. — вон сколько народу, никто и не заметит.

— Нет, не нужна нам теперь еда.

Ёлку наряжать было неудобно, в дутики Димки набился снег и теперь таял, руки замёрзли и пальцы еле гнулись, а петельки у игрушек были короткие, с трудом надевались на колючие ветки. Но ёлка получилась красивая, у них такой не было раньше. Дома ёлку уже давно не ставили, когда-то папка вынес её вместе с игрушками на балкон, а потом её там завалили всяким хламом, за лето пластиковые ветки выгорели, а дешёвые игрушки облупились, так ёлка и осталась навечно на балконе, постепенно пропав из виду под горой всякой рухляди, которую отец таскал с помойки.

— Давайте шустрей, темнеет скоро. — подгонял их Максим, постоянно осматриваясь по сторонам. Боялся, что появятся взрослые и погонят их из парка домой.

Димка достал спрятанный в капюшоне его куртки шар, это был особенный шар, сделанный из тонкого синего стекла, на нём был нарисован весёлый Дед Мороз, в длинной шубе, а рядом лохматая собака в красном шарфе. Замечательный шарик - сокровище. Димка не удержался и стащил, когда увидел его на прилавке. На такой шарик Дед Мороз точно придёт посмотреть, волшебный шарик. Димка загадал желание, когда вешал его на тонкую еловую ветку. «Пусть в Новом году у них появится хороший дом и настоящая собака».

Когда всё было готово, Максим скомандовал ложиться, и братья легли под ёлку.

— Ты уверен, что Дед Мороз придёт и заберёт нас к себе? — спросил Димка брата.

— Конечно, мы в школе читали. Девочка пришла в лес и села под ёлку и когда пришёл Дед Мороз, то забрал её жить к себе в терем. Там много еды было и волшебные звери.

Максиму десять лет, он учился в третьем классе, знал очень много умных вещей. Не верить ему - смысла нет, он всегда оказывался прав. Димке было семь, он тоже должен был пойти в школу, но родители об этом забыли, а когда пришли строгие тётеньки и стали спрашивать, почему Димка не пошёл в школу, то мама сказала, что он много болеет и пойдёт в школу в следующем году. На самом деле мама потом говорила папке: «Вот ведь, из башки вылетело, что этому уже семь исполнилось». В садик Максим тоже ходил недолго, когда ему исполнилось пять мамка стала звонить и говорить, что он болеет и оставляла дома. На самом деле болел не он, а мама. «Давление поднялось, а голову то, как ломит сил нет.» говорила, она, когда просыпалась, точнее, её будил Максим, возвращаясь со школы. Потом родители уходили из дома лечиться, возвращались обычно поздно вечером, уже весёлые, иногда даже еды приносили. Называлась эта еда «закуска» и когда родители засыпали, можно было доесть остатки. Особенно Димка любил, когда оставались кусочки сыра, их можно было перемешать с макаронами, очень вкусно получалось.

— А собаки у Деда Мороза есть? — спросил Димка.

— Конечно, у него всё есть. Так хватит болтать, постарайтесь заснуть, а то спугнёте Деда Мороза.

Темнело, но спать Димке не хотелось, вода в дутиках стала подмерзать, неприятно немели пальцы, да снег примялся и стало жёстко лежать, очень хотелось есть. «Подушки надо было из дома взять». Рядом возились близнецы, но глаза честно закрыли, они очень хотели к Деду Морозу жить. Димка закрыл глаза и тут же услышал скрип снега. «Дед Мороз!»

— Еле нашёл. Вы чего тут разлеглись? Ну-ка давайте домой греться.

Близнецы разом подпрыгнули, стряхивая снег.

— Мы Деда Мороза ждём! Ты Дед Мороз?! Ты нас сейчас в терем свой заберёшь и покормишь? — затараторили они хором.

— Ну…да. Дед Мороз. Пойдёмте, надо вам чаю горячего напиться, замёрзли совсем.

Димка посмотрел на поднявшегося со снега Максима. Лицо у брата было серьёзное и задумчивое. Да и понятно, этого деда они знали, и похож он на Деда Мороза только густой белой бородой. Жил этот дед у них во дворе и звали его все «Домком». Вечно обижал братьев, то домой прогонит одеваться «по погоде», то петарды или сигареты отберёт, один раз даже бутылку пива забрал у Максима, тот её спёр у парней в соседнем дворе, и вылил прямо на землю. Ещё он часто ругался с их мамой, после чего та жаловалась папке. «Учит меня детей воспитывать, старый козёл.» Но Димка не мог простить «Домкому» другое, однажды он прогнал дяденьку, который звал Димку к себе домой смотреть маленьких щенков. Хороший был дяденька, дал Димке конфет и рассказывал, что собака у него большая и лохматая и её можно будет гладить, а щенка взять в руки. Больше дяденька не вернулся, а жаль. Наконец, Максим сказал:

— Ладно, Дед Мороз. Пойдём. Только домой мы не вернёмся.

— Договорились, у меня останетесь.

В квартире у Деда «Домкома» было тепло и пахло едой. На полу лежал тёплый толстый палас, на котором было так приятно стоять замёрзшими ногами. Вдоль стен стояли стеллажи с книгами, столько книг Димка видел только в библиотеке, куда один раз забежал погреться, пока ждал брата со школы.

— Заходите, руки мойте и за стол садитесь. Внучка мне к празднику много всего принесла, я один не съем.

— Снегурочка? — спросили близнецы, с восторгом глядя на деда.

— Она самая.

— Дедушка, а почему у тебя ёлки нет? Я думал, у Деда Мороза ёлка всегда стоит.

Димка чуть не рассмеялся, ох уж эти малявки. То, что Дед Мороз в соседнем подъезде живёт их не смущает, а то что у него ёлки нет, да. Что с малышни возьмёшь, всему верят.

— Ничего, ёлку и игрушки я достану, а вы нарядите, я уже убедился, что вы в этом деле мастера.

Они и правда наелись вкусных пирогов, с ароматным чаем, ещё была картошка с курицей и салаты, конфеты и мандарины. Живот у Димки округлился так, что как бы ни лопнул. Потом Дед «Домком» достал с антресоли ёлку и коробку с игрушками. По телевизору показывали весёлые мультфильмы, Димка нашёл среди книг большую про собак и устроился на кресле, где чуть и не заснул. Очнулся он, когда в комнате стало совсем тихо. Близнецы посапывали на диване, накрытые пледом. С кухни доносился тихий голос деда «Домкома» и Максима. Димка осторожно вышел в коридор и прислушался, да так и замер.

— Ну рассказывай, что случилось? Думаешь, я что ты задумал не понял? — сердито говорил дед.

— Это наше дело — не ваше.

— Наше — ваше, это для всех дело, если кто-то умереть хочет. Не верю, что такой взрослый парень пошёл в лес Деда Мороза ждать. А малых, зачем за собой потянул?

— А кому они нужны? Меня не будет, они всё равно с голоду умрут или отец их насмерть забьёт. Пусть лучше так, не страшно и не больно. А у меня сил жить нет уже. В школе учителя ругают, в классе все смеются. А то я не знаю, что одежда драная и грязная, да и мала уже давно. Но где мне новую взять, её не украдёшь. Учительница мамке звонила, что я альбом с красками забываю и форму спортивную, учусь плохо. А нет у меня ни альбома, ни красок, а форма дорогая, родители покупать не станут. Мамка потом орала и говорила, что в интернат меня сдаст, а если сдаст, может, и хорошо, только малые-то без меня пропадут. Что мне делать? Что?! Ненавижу вас всех, ненавижу! — на последних словах Максим всхлипнул и зарыдал.

Димка сунул кулак в рот и закусил, чтобы тоже не расплакаться и тихонько вернулся в комнату. Залез под плед к близнецам, прижимая их к себе. Он вспоминал: дни пряток, когда родители начинали громко кричать друг на друга на кухне, а Максим заставлял их одеваться и тихонько выводил на улицу. «Надо спрятаться» — говорил он тогда. Они обычно долго бродили по торговому центру до самого закрытия или ехали к бабе Нюре, но у неё было плохо. Ещё Димка вспомнил, как в прошлом году на Новый год родители заперли их дома на три дня и ушли. Но у брата оказалась спрятана еда в коробке под кроватью, три доширака, пакетики сухариков и даже две шоколадки. В дверь квартиры тогда кто-то барабанил, но открыть они не могли, а спрашивать, кто пришёл, боялись, вдруг друзья родителей. Димка всхлипнул, тихо потекли слёзы. Он не хотел умирать, он хотел пойти в школу и собаку. А что, если Максима и правда отправят в интернат? Тогда Димке придётся прятать и кормить близнецов, это над ним будут смеяться в школе. Может тогда ему тоже захочется умереть? Слёзы всё ещё текли, а Димка уже спал. Но страх не отступил даже во сне, казалось, братья опять лежат под ёлкой в парке, мёрзнут ноги, лица у близнецов совсем белые, а над Максимом стоит огромный бородатый мужик с огромным окровавленным топором и вот-вот зарубит спящего. Димка захотел разбудить Максима, заорал и проснулся, рядом сопели братья.

На кухне дед «Домком» говорил с кем-то по телефону.

— С Новым годом! Как дежурство?

…Ну-ну, не издеваюсь, Сашка. Прости. Там заявления на поиск детей не было?

…Ну так я и знал, ну тогда от меня примешь. Да всё на тех же, вчера под ёлкой в парке нашёл, спать там надумали.

…Да, вот так. Забрал к себе, а родителям хоть бы что. Да уж ты пошли кого разобраться, хотя понятно, что праздники. Ты не знаешь, Володя-то в департаменте ещё?

…В начальство выбился? Ух, это хорошо. Позвоню и его поздравлю. Может присоветует как лучше дело оформить, сгубят же ребятню-то.

…Как не моё? Моё теперь. Ничего, справлюсь, если что увезу их в деревню, не найдут. Да и искать не будут, пока им деньги за детей перечисляют. Есть на что пить, до другого и дела нет. Эх, чую тяжёлый будет год.

… Ну и ты не хворай.

Димка снова погрузился в сон, но уже с улыбкой, может всё-таки они и без Деда Мороза справятся, дед «Домком» поможет. Может тот синий шар, и правда был волшебный.

Город готовился к новогодним праздникам. На площади уже установили 3д фонари, которые транслировали в тёмное вечернее небо лучшие моменты праздников прошлых лет. Старенькие из них слегка помигивали картинкой, а самые новые передавали даже запахи, от которых в восхищении замирали, бегающие между фонарями, малыши. Художники и скульпторы заперлись по цехам и студиям, стараясь создать шедевр для новогодней аллеи Славы Мастеров. В отличии от них, музыканты, актёры и певцы репетировали в любом свободном помещении, распевались, танцевали и декламировали прямо на улицах, создавая атмосферу праздничного безумия. Сейчас можно было всё, каждый стремился во всей красе показать то, что смог создать и достичь за прошедший год. Тяжелее, конечно, было работникам умственного труда, но и они в содружестве с художниками старались создать инсталляции с учётом последнего слова техники. Город гудел как аэродинамическая труба и готовился превратиться в фейерверк яркого и красочного новогоднего шоу.

Каждый год я наблюдал за этой суетой. Когда-то в детстве она захватывала, и я бежал помогать маме программировать домашнюю ёлку и скачивать из сети новые наборы новогодних украшений, а потом всё закончилось, и праздник стал грустным. Праздник — это не время для одинокого человека, любой праздник предполагает совместное веселье. Когда ты одинок, сложно заставить себя радоваться. Ради чего? Праздничный день — это такой же день, как и другие дни, особенным его делает желание порадовать кого-то и порадоваться с кем-то. Нет, конечно, можно было напиться в баре, где вокруг пьют такие же люди, но станет ли от этого веселее или накроет беспросветное «ты одинокий неудачник»? Эти вопросы я задавал себе каждые новогодние праздники, и ответа не находил, как и не мог найти того, с кем разделил бы эти тяжёлые дни. Я не был ни художником, ни поэтом, да и умственный труд не был моей стезёй. Я был обычным автоматизатором, и это тоже расстраивало. На моём попечении находились шесть автоматизированных магазинов Дисктерочка и их доставочные боты. В праздники работы было много, большой поток покупателей и в магазинах постоянно что-то ломалось, то упаковщик, то робокасса, то штрихкодеры, то склад сходил с ума и начинал путать продукты. Но чаще всего ломались, конечно, доставщики, они были автономные и летали по всему городу, а районы в городе были к сожалению, не всегда благополучные. Трудовая молодёжь с удовольствием швыряла в доставщики всё что под руки подвернётся, отрабатывая меткость. Молодая интеллигенция норовила удалённо перепрограммировать боты и заставить их летать кругами или под музыку. Так что приходилось отыскивать такой бот в городе и везти в ремонтную мастерскую. Я достал из комбеза задачник и быстро пролистал задания на сегодня. В паре магазинов забарахлили тележки и, конечно, вышли из строя три доставочных бота где в районе Детской деревни. Ох уж эти Детские деревни, хорошо с каждым годом их обитателей становится всё меньше и правительство обещает, что скоро эти пережитки исчезнут из города. Из размышлений вывел шум приближающегося скутера и радостный вопль:

— Привет, Серёга! Чего сопишь, опять твои доставщики чудят?)

— А, привет, Санек. Да как обычно, ты же знаешь праздники, техника не справляется, а у меня в магазинах вообще одно старьё работает, иногда хочется плюнуть и податься в «Азспар».

Санек был моим старым знакомым, тоже автоматизатором. Правда, с работой ему повезло меньше, он был ответственным за утилизаторы и мусоросборники.

— А тебя как сюда занесло? — спросил я, чтоб поддержать разговор. Мы познакомились с Сашкой в Детской деревне, в том самом пережитке, где оказались, после того, как наши родители сняли с себя бремя воспитания. В случае с Саньком всё было просто, его маман бросила мужа и полугодовалого малыша ради большой любви и укатила с каким-то приезжим мужиком в автономный полис где-то у моря. Отец Александра, не долго думая, отвёз ненужного ему ребёнка в детскую деревню. Так, по крайней мере болтали старшие девчонки в той самой деревне. Сам Санек родителей не помнил и от этого я ему завидовал, я бы тоже хотел не помнить.

— Да какой-то кретин бросил хлопушку в уборщик. Вот гад, может и нарочно это сделал, а мне теперь разбирайся. Ты что планируешь на праздники? — Сашка энергично топтался на месте, его круглое лицо светилось радостью, будто не мусорку он сейчас чистить будет, а подарки получать. Хотя Санек всегда был таким, его мало что заставляло загрустить, ну разве что пиво быстро кончится или начальство накрутит хвостов и лишит премии, но даже это не долго задерживало его в печали.

— Мы планируем всеми нашими собраться, весело будет, говорят Колян нагнал самодельного вискаря, вот чудик. Странно, чтохимиком не стал, такой потенциал пропадает. — продолжил Санек, он любил поговорить и остановить поток его сознания было сложно.
— Не хочешь немного? — Санек пошевелил рукой в кармане комбеза, и там что-то характерно забулькало, — только не здесь, тут датчики кругом.

— Не, спасибо Санек, но я воздержусь, работы полно. Да и в праздники закончу поздно, домой бы доползти. — наконец смог вставить в поток Сашкиной речи я свой ответ. — Бывай, я поеду, ещё трёх ботов в нашей родной деревне искать.

— Ты скоро совсем в люди выходить перестанешь, станешь хикки. У тебя поди девчонки то нет, пришёл бы к нам, мы бы тебе нашли кого. — Сашка, резко развернул старенький скутер и понёсся к краю площади, где стоял мигающий красными лампочками мусоросбощик.

Махнув ему вслед рукой, я залез в свой флаер и загрузив в него данные о местоположении доставщиков, отправился на поиски. Первые два бота я нашёл довольно быстро, неисправности у них были простейшие, так что подлатал их на месте, и они понеслись по своему маршруту. Последний бот я обнаружил на окраине Детской Деревни и было похоже, что у него коротнуло блок управления, а резервный почему-то не включился. Выругавшись, я покидал коробки с продуктами из бота в багажник флаера, сам бот повесил сзади на транспортировочный подвес и отправился по адресу заказа, ну не везти же продукты обратно в магазин и искать новый бот и так задержали доставку, как бы жалобу не накатали. Груз оказался для администрации Деревни, я пролетал мимо аккуратных цветных домиков, кое где светились огоньки, сейчас народу здесь было мало. Новые экзамены на родительство были очень серьёзные, кроме физических и умственных показателей, кучи психологических тестов, учитывали силу желания человека иметь детей и всю историю его семьи. Так что, например, у меня возможности стать отцом не было никаких, впрочем, ни у кого из выходцев Детской Деревни шансов стать родителями не было. Так, в Деревню сейчас попадали в основном дети, чьи родители обошли закон ради их рождения, а потом всё равно оказались не в состоянии их вырастить.

В администрации Деревни меня встретила симпатичная девушка. Я чуть не ляпнул: а где Грымза? Грымзой за глаза называли сухонькую старушку, которая была бессменным администратором деревни долгие сорок лет. Девушка радостно мне заулыбалась

— Здравствуйте. Я так рада! Боялась продукты для праздничного стола не успеют сегодня доставить.

— Добрый вечер. А Вы новый администратор деревни?

— Я исполняющая обязанности, временно. Валентина Викторовна ушла по состоянию здоровья, а нового администратора ещё не подобрали. Деревню планируют расформировывать после нового года, возможно, уже не успеют никого назначить. А ты меня не помнишь? — девушка несколько смутилась.

— М, возможно. — увы, хоть лицо и показалось знакомым, но имени девушки в памяти я не нашёл.

— Лана, я жила в деревне неподалёку от вас. Юркины мы.

— Точно, Лана. А ты выросла! — я засмеялся, глупая фраза вышла. Конечно, выросла, сколько лет то прошло. Лане повезло с воспитателями. Юркины были бывшими воспитанниками деревни, которым удалось получить семейный сертификат. А вот на детей они разрешения не получили. Тогда они вернулись в деревню в качестве воспитателей и своих подопечных любили, как родных детей. Мы все немного завидовали детям этого дома.

— Завтра будет доставка, нам сказали на ваш склад приехали подарки от спонсоров. Так что завтра ещё увидимся, — улыбнулась девушка.

— Сомневаюсь, обычно заказы доставляют боты. Это сегодня мне пришлось заменить сломанного лично. — сказал, а сам почувствовал, что с удовольствием увиделся бы с Ланой и завтра, но увы.

Домой вернулся поздно, грязный, уставший и злой. Злой, потому что голодный. Когда я голоден, то готов убивать всякого, кто станет между мной и куском съедобного. Так что злился я и на тупую технику в магазинах, на старые постоянно ломающиеся доставщики, на дверь квартиры, у которой завис сканер, и она не хотела меня пускать в родную нору. Но особенно я злился на себя, когда обнаружил, что из съедобного дома только пачка макарон. Ну как так можно, у человека, который работает в магазине, под новый год дома только пачка макарон, бубнил я, ставя на плиту кастрюлю с водой. За стеной подвывала местная певица, наверно готовилась к новогоднему выступлению. Стала ещё гаже, вот кто-то поёт, а я как подорванный носился весь день по городу. А теперь буду есть слипшиеся макароны, которые, как назло, даже посолить забыл. Спать ложился с мыслями, что Новый год дурацкий праздник, и придумал его какой-то садист, которому не жилось спокойно. До Нового года оставались сутки.

Утро началось плохо. Меня разбудил писк коммуникатора, пришли сообщения от доставочных ботов и все они были одинаковые, выход из строя, ошибка ходовой. Я в панике открыл карту и увидел красные огоньки доставщиков на складе. Может дверь склада заклинило, утешал я себя мысленно. Всё оказалось куда хуже. Какой-то гад, отогнул дверь склада и бросил внутрь две бомбы липучки. Такие были на вооружении полиции, когда надо было срочно остановить что-то живое или нет, не повредив это. Мерзкая слизь размазалась по всему складу, боты застыли в ней как мухи в янтаре. Срочно позвонил начальству и доложил, скоро прибыл юрист корпорации и пара полицейских. Осмотрели склад и потом долго ругались в сторонке, после чего полицейские заполнили кучу каких-то документов, просили меня рассказать, что я видел и расписаться в планшете. После чего буркнули «обычное хулиганство» и торопливо удалились. Юрист прошипел им вслед что-то нецензурное. Понятное дело, что это было не хулиганство, а очень даже спланированная акция конкурентов. Перед праздником магазины остались без доставки, а это значит много недовольных клиентов. Сильное понижение рейтинга торговой сети. Мы с юристом час обзванивали всех транспортников, чтоб найти хоть что-то для перевозки товаров. Пусть это и стоило бы фирме больших денег, но рейтинг дороже. Увы, все перевозчики были заняты, последний день года у них, своего транспорта не хватало, не то что найти свободный грузовик. Юрист улетел в контору на экстренное совещание, забрав с собой пару заказов, как простой курьер.

Я позвонил Сашке, он часто вляпывался в разные виды грязи по работе, так что может посоветует какой растворитель для этой гадости. Объяснил ситуацию, на что он заявил, что скоро будет.

— Вот — протянул он мне железную канистру, — Есть у меня знакомый в полиции, из нашей деревни парень, так вот у них есть специальный растворитель для этой дряни. Только учти, что даже с ним процесс будет долгий. Ох и не любят в полиции этими бомбами пользоваться, проблем от них.

— Ну другого то выхода нет, транспорта мы не нашли. Мне, конечно, ничего не сделают, моей вины нет. Но обидно же, что конкуренты так хитро нам подгадили. Да и люди без подарков и продуктов в праздник могут остаться.

— У меня мысль возникла, — Сашка схватился за коммуникатор и начал обзванивать всех наших знакомых выпускников деревни.

Скоро к нам стали подъезжать парни и девушки на скутерах, небольших флаерах и даже крошечный грузовик кто-то пригнал. Мы быстро раздали мелкие заказы знакомым, заказы покрупнее увёз грузовик. На складе остались несколько самых огромных коробок на грузовой платформе. Что ж, могло быть и хуже, мы почти спасли ситуацию. Точнее Сашка и его товарищи, а я так только пальцем тыкал. Прочитал адреса на ящиках, как я и боялся это были заказы Детской Деревни. Решил позвонить Лане предупредить о случившемся ЧП. Выслушав меня девушка, сказала жди, скоро буду и оборвала связь. Минут через пятнадцать на дикой скорости принеся маленький розовый скутер.

— Привет, парни, — Лана спрыгнула со скутера и как ураган ворвалась на склад. Осмотрев место трагедии и оставшиеся ящики, приуныла.

— Я думаю, надо попробовать отмыть парочку транспортных ботов и прицепить к ним грузовую платформу. Потихоньку мы сможем отбуксировать это всё к деревне. — решил успокоить я девушку.

Мою идею Санек и Лана поддержали с энтузиазмом, будто я и правда нашёл выход из ситуации. Набрав тряпок губок и щёток, облив три небольших доставщика средством от липучки, мы принялись тереть. Работа была неприятной, средство воняло, липучка прилипала к любой поверхности и приходилось порой обливать часть своей одежды растворителем, чтоб не стать единой композицией с транспортными ботами. Когда мы закончили работу, было уже шесть часов вечера. Три бота были очищены, а вот мы напоминали раненых пришельцев в разводах слизи и чистящего средства по всей одежде.

— Думаю, нас в таком виде и тройку ботов тянущих платформу сразу остановит патруль. — задумчиво почесал в затылке Сашка. А потом достав коммуникатор, стал быстро набирать текст.

Мы стали ждать продолжения его речи. Наконец, он отправил написанное, а потом получил пару сообщений в ответ и ухмыльнулся.

— В десять у постовых предпраздничное совещание, всех полицейских соберут для выдачи ценных инструкций на праздничные дни, так что если мы тихонько в это время проедем по улице, то шансы выехать за город есть. Тем более, в десять улицы уже будут пусты, все разбегутся по домам провожать старый год.

Это была хорошая мысль, мы договорились собраться в десять в гараже. Я поехал домой отмываться и переодеваться.

Дома я с ужасом вспомнил, что из поесть у меня опять вчерашние макароны, а из чистой одежды только фирменный комбинезон, в цветах нашей торговой сети, то есть красный с белыми полосами вдоль краёв. Одевал я этот комбинезон очень редко, только перед проверкой начальством магазинов. Встретились мы, как и договорились в десять. Сашка был в своём обычном зелёном комбезе, а вот Лана поразила. На ней была белоснежная коротенькая шубка, милая пушистая шапочка и высокие белые сапожки, всё это делало её похожей на звезду молодёжных сериалов. Ммм, промычали мы с Александром хором, когда она слезла со своего скутера.

— Ну так праздник же, — смутилась она и даже покраснела под наши офигевшими взглядами.

Вдвоём с Саньком мы быстро прикрутили тросами боты к грузовой платформе. После чего он заявил, что с нами не поедет.

— Что мне там делать, сами справитесь, а меня ребята ждут. Да и вы потом к нам приезжайте, как освободитесь, мы до утра гулять будем.

До деревни ползли долго, всё-таки три бота для такого груза мало. Но в двенадцатом часу на главной площади деревни мы открывали первый самый большой грузовой контейнер, в нём оказалась самораспаковывающаяся ёлка, подаренная Детской Деревне спонсорами. Ёлка выстрелила из упаковки верхушкой ввысь, контейнер сложился. В другом ящике мы нашли несколько тридэ фонарей и пульт к ним. Быстро настроив, включили. И над площадью полетели сверкающие снежинки, заиграла музыка и запахло мандаринами. Скоро из всех окрестных домов к ёлке уже спешили воспитатели и дети. На площади воцарился хаос, радостный шум и крики. Но Лана быстро навела порядок и стала раздавать подарки из другого грузового контейнера, я, как мог, помогал. А потом был бой часов, поздравления, объятия, радостный детский смех и танцы вокруг ёлки.

— Последний Новый год для этой деревни, — немного печально сказала Лана. — я понимаю, что детям нужна настоящая семья. Но для нас эта деревня и была настоящей семьёй и теперь так грустно её терять.

Я обнял девушку, и мы стали смотреть, как пустеет площадь, воспитатели отводят детей по домам. Всем давно было пора спать. А потом я плюнул на всю свою нелюбовь к Новому году и уговорил Лану поехать к ребятам, надо же было отблагодарить их за сегодняшнюю помощь. Тем более, после того, как я сообщил начальству, что проблема решена, мне перечислили небольшую премию. Мы набрали в ближайшем магазине самого вкусного и завались в гости. Сашка был в восторге, сбылась его мечта затащить меня на общие праздничные сходки. Многие вспомнили Лану и с радостью приняли в нашу компанию. Уже утром возвращаясь домой и поддерживая под локоть уставшую девушку, я смотрел на знакомые улицы, украшенные к празднику, и понял, что не чувствую обычную новогоднюю тоску.

Первые новости года

3д фонари транслировали тройку ботов, тянущих грузовую платформу. Шли кадры как парень в красном комбинезоне и девушка в белой шубке раздают под огромной ёлкой подарки детям. Под записью бегущая строка сообщала: сегодня группой энтузиастов были возвращены из небытия старые новогодние традиции. Древние герои праздника, Дед Мороз и Снегурочка, раздали подарки детям.

Чуть ниже: «Такъ же къ тѣмному колдовству прiчисляется Вуду — магiя афрiканскихъ рабовъ съ острова Гаити, малоизученное воздѣйствiя на разумъ и тѣло человѣка. Особыя тѣхнiка прѣвращенiя человѣка въ покорнаго раба-зомби, сложный рiтуалъ, до конца не изученный въ наше врѣмя.

Но избавить тѣло человѣка от воздѣйствiя такаго колдуна лѣгко, достаточно дать зомби ложку соли. Послѣдствiя же и для зомби и колдуна смѣртѣльнъ. Зомби, вышѢдшiй из подъ контроля, убиваетъ колдуна, а затѣмъ возвращается въ лоно могилъ, из которой былъ поднятъ.»

Сашка, когда полиция, наконец, признала его потерпевшим от рук психа и сняла все подозрения, перетащил свои вещи из дворницкой в дом бабки. Жил он там полулегально и боялся, что соседи могут сообщить в полицию и те приедут проверять законность Сашкиного проживания. Так что возвращался он домой аккуратно, когда стемнеет и светом пользовался осторожно, чтобы в окнах не было видно. Но зима прошла, темнеть начинало позднее, и времени приходилось проводить на улице всё больше. Сашка после смерти Китаева чувствовал себя одиноким и стал ходить туда, где ему разок помогли спастись. Хозяин кладбища сначала не показывался, но вычитав в книге «Пособiя по борьбѣ съ нѣжитью и нѣчестью» про дары и принеся несколько раз на кладбище конфет, печенья и даже мясного рагу, Сашка добился, что в вечерних сумерках к нему вышел большой, чёрный пёс. Обычно собака или кот сидели с ним рядом, когда он читал книжку, которую удавалось раздобыть в библиотеке или помойке. Ещё был планшет, куда сейчас и смотрел пёс, мешая Сашке рассуждать.

— Я вот думаю: это вуду на той ферме. Они там очень странные ходят. Илью я видел: двигается как робот. Вечером их раздевают и в сарай голых загоняют. Старичок там негр, весь в бусах, и сын его не лучше, гоняют работников как скот. Я в интернете немного нашёл, но подходит. Слушай, не лезь под руку, весь планшет обслюнявил. Мне твой совет нужен, что делать.

— Не лезть, куда не звали. Что тебе за дело? — пёс сел и склонил голову, лицо у него стало человеческим, и это выглядело жутко, но Сашка успел привыкнуть к такому.

— Ну Макс мне не нравится, я за ним год понаблюдал, так он всё наглее становится. Раньше он тех, кто и так не лучше зомби собирал, а сейчас вон Илью прихватил. Парень, конечно, ленивый и погулять любит, но так-то нормальный, и родители его приезжали, искали. Если об этом Макс узнает, они его убьют, чтобы следы замести.

— Эка беда, он и так мёртвый. Ему сейчас за счастье мучаться перестать.

— Я что-нибудь придумаю.

— Ну и думай, мой совет: не связывайся с колдунами и их делами, — фыркнул пёс, морда его стала обычной, и он выбежал из часовни.

Прошлой весной Сашка решил, что устал прятаться и надо что-то делать. Идеей стало поступить в институт. Несмотря на частые прогулы, школу он закончил, аттестат получил без троек и ЕГЭ сдал на хорошие баллы. Учёба Сашке давалась легко. Мешало отсутствие денег, а как следствие частые конфликты с классным руководителем и одноклассниками.

Большую часть школьного времени Сашка проводил в библиотеке, где пожилая библиотекарша, тётя Таня, кормила его домашней выпечкой и подсовывала книги. Она приносила из дома интересную фантастику и фэнтези. Книги для Сашки стали местом, куда он сбегал от злой действительности. Благодаря набранным баллам, удалось поступить на бюджет в университет Лобачевского. На популярные направления Сашка не замахивался, выбрал, где конкурс на место был маленький. Главным для него было — получить общагу, повезло, что прописан в области. Все вышло, и с осени проблема с жильём исчезла, зато появилась новая.

После битвы с демоном и общения с хозяином кладбища Сашка стал замечать, что видит чёрную дымку вокруг некоторых людей. Сначала подумал, что от пережитого просто поехал головой и теперь разговаривает на кладбище с животными и видит глюки. Но отправляться в психушку не хотелось, да и жить эти глюки не мешали, так что Сашка принял это как новую реальность. Потом удалось узнать у Петра, хозяина кладбища, что тёмная дымка — это показатель того, что человек сталкивается в жизни с чёрной магией. Над Максом, старшекурсником из общаги, дымка вилась всегда. Сашка и сам не знал, почему стал следить за этим совершенно чужим ему человеком. Но скоро понял, что общительность Макса оказалась напускной. Он лихо давал деньги в займы самым неблагонадёжным студентам, над которыми висело отчисление. Макс был лучшим другом не только двоечникам и прогульщикам, но и всем окрестным бомжам. Единственное, что смущало — многие из его знакомых пропадали. Правда, смущало только Сашку; остальные только радовались, когда очередной непутёвый студент исчезал из общаги, а за бомжами вообще никто не следил. Последний раз пропавших Сашка видел в компании Макса, когда тот усаживал их в свою машину. Было желание написать заявление в полицию и забыть об этом, но чёрная дымка вокруг Макса не давала покоя. Последней каплей стало похищение Ильи. Парень как парень, да погулять любит больше, чем учиться, но в стандартные жертвы Макса он не вписывался. «Маньяк пошёл в разнос», — решил Сашка и отправился выяснять подробности. Он вручил Илье фонарик с маячком, который ему когда-то достался от Китаева; тот им отслеживал, где живёт клиент, у которого ему удалось украсть ключи. Правда, маяк он обычно прятал во флешку и подбрасывал в сумку или рюкзак. Люди не сильно удивлялись, если находили у себя обыкновенную пустую флешку, просто оставляли  дома, где Китаев её и забирал вместе с остальным ценным имуществом.

Отследив место, Сашка добрался туда на электричке. Ферма вначале показалась обычной, Илью он увидел живого, тот трудился на стройке. Что ж, его право, но тёмное марево над всеми работниками заставило Сашку задержаться на птицефабрике и понять, что Илья попал в беду. Пришлось думать, как помочь, читать справочник и советоваться с Хозяином кладбища. Главное — как не допустить, чтобы после смерти колдуна Илья добровольно не вернулся в могилу. Сашка думал, что, может, удастся освободить и остальных, пусть они не самые лучшие, но люди. Увы, они были мертвы по сути, в этом мире их держал лишь приказ колдуна-вуду. Одного мертвеца он потянет, но не толпу. Он заметил, что Макс на птицеферме носит куриную лапку на шее, как и его отец. Но если дед был сильным колдуном, отец тоже, то Максу силы совсем не досталось. Управлять он мог только через амулет, заряженный дедом. Значит, и Сашке нужен этот амулет, чтобы командовать Ильёй. Когда вечером Макс уехал в город, Сашка вскрыл его дом и пробрался внутрь. Воровское чутьё привело его в ванную, где он нашёл амулет на крючке для полотенец. Похоже, перед отъездом Макс всегда отмывался от куриного запаха и амулет оставлял тут же. «Ну теперь можно и повоевать», — подумал Сашка, надевая амулет на шею. Переночевал он в доме, а утром отправился на птицефабрику, захватив с собой найденные в гараже канистры с бензином.

Пары выходили из сарая почти бегом. Илья присмотрелся, на зомби Сашка не похож, в руках он держал маленький мешочек и ложку. На груди у него висела куриная лапка. Выходящим из ворот он совал в рот ложку, те дёргались как от удара тока и выбегали на улицу. Когда очередь дошла до Ильи, Сашка посмотрел ему в глаза и ложку не дал.

— Пригодишься ещё. Кстати, тебя родители по всему Нижнему ищут.

«Мама и папа меня ищут.» Илья расплакался, если б смог. Значит, Сашка пришёл им помочь. Как узнал? Почему не дал ложку? Что значит — пригодишься? Похоже, радоваться было рано.

— Пошли за мной.

В голове металлически звякнуло, не сильно, но тело послушно двинулось за Сашкой. Они вышли из сарая, под ногами что-то чавкнуло. Илья скосил глаза и понял, что босая нога вляпалась в жидкую грязь. Странно. Разве ночью прошёл дождь? Сашка сморщился, стал обходить лужу по кругу. Илья заметил в грязи какие-то ошмётки, куски мяса, кости и обрывки ткани; всё стало понятным, когда он споткнулся о кроссовок, из которого торчала окровавленная ступня. Впереди в сторону главного дома бежала толпа.

— Так, давай позвоним твоим родителям; пока с полицией свяжутся, пока доедут, тут уже всё закончится. Скажи, что тебя похитили и заставили работать на ферме. Ну объясни, как сюда доехать. Объяснишь, что случился бунт, и все работники разбежались, а ты нашёл телефон. Надеюсь, твоё состояние на шок спишут, а там разберёмся, что делать. Диктуй номер.

Илья открыл рот и первый раз за месяц смог произнести слова. Это показалось настоящим чудом. Язык двигался с трудом, назвать цифры номера родителей удалось не с первого раза. Но голос вернулся, и, когда на вызов ответила мать, Илья говорил почти нормально. После телефон схватил отец, и пришлось объяснять ещё раз, как добраться до птицефабрики, на заднем фоне он слышал, как рыдает мама.

После разговора они с Сашкой пошли к главному дому, вокруг которого бродили зомби. Они пытались попасть внутрь, но колдун позаботился, чтобы это оказалось не так просто. Сашка покачал недовольно головой и ушёл. Илья подумал в ужасе: "А что если Сашка бросил его. Тело так и не слушалось. Почему Сашка не дал ему тот же порошок, что и остальным? Что он вообще тут делает?"

Сашка вернулся с двумя канистрами бензина и подошёл к дому. Зомби повернули к нему головы.

— Жгите, — сказал он и поставил канистры на землю. Тут же к нему подошли две девушки, они схватили канистры. Сашка вытащил из кармана спички и отдал подбежавшему к нему парню. — Удачи.

Сашка вернулся к Илье и стал смотреть, как девушки поливают бензином дверь дома. Когда вспыхнуло пламя, из дома выбежал колдун с дробовиком в руках, зомби бросились к нему. Он успел выстрелить пару раз; те, кто бежал впереди, рухнули, но подползли к нему и вцепились в ноги. Скоро подбежали остальные, грохнул еще один выстрел. Сашка громко сглотнул и сказал: «Отвернись». Илья с удовольствием повернулся спиной к кровавой куче-мале. Скоро зазвучали вопли умирающего старика. А потом всё стихло. Илья почувствовал, что дышать стало легче, он с большим усилием повернул голову. Приказа не двигаться не было. Окровавленные зомби развернулись и синхронно зашагали к лесу. Сашка тяжело вздохнул и повернулся к Илье.

— Думаю, тут скоро будут твои родители и полиция. Но прежде, чем отпустить тебя к ним, я немного разъясню ситуацию. Тот старик провёл над вами ритуал вуду, похоже, кто-то научил его на родине, а затем он переехал сюда и решил, что тут его вполне неплохо можно использовать для собственной выгоды. Я дал всем им соль, это помогает снять контроль колдуна, после чего бывшие марионетки убивают его и возвращаются в могилы, успокаиваются, как им и положено. Все вы мертвы, вас лишили связующего между душой и телом, с помощью него колдун управлял зомби. Если я дам тебе соль, ты умрёшь. Если оставлю так, ты будешь слушаться меня, так как я перехватил управление. Всех вас я бы не удержал: я не колдун вуду. Они уже были зомби и до того, как Макс привёз их сюда. Он выбирал тех, кто спустил свою жизнь под откос: алкоголики, наркоманы, просто придурки, тех, кого не будут искать, не удивятся их исчезновению. Я не знаю, почему он ошибся с тобой, может, торопился найти замену, но тебя окончательно убить я не могу. Есть шанс, что душа вернётся в тело, такие случаи были, но потребуется много времени. Я дам тебе установку, ты поедешь с родителями домой, а завтра я приеду к тебе. Скажешь им, что я твой друг из института. Думаю, твоё состояние спишут на шок. А потом ты вернёшься в общагу. Обещаю: я о тебе позабочусь, как смогу и поищу средства вернуть тебя к жизни. Так, а теперь слушай приказ: «Встреть родителей и полицию, расскажешь им о том, что здесь было, только вуду заменишь угрозой оружием и избиениями. Предупреди родителей о моём приезде. Слушайся их, говори, что хочешь отдохнуть. Дома ляг спать и спи до моего приезда.»

В голове у Ильи загудело. Вся эта информация, как ушат грязной воды, вызвала шок и омерзение к себе. Он мёртв, все они мертвы, те, с кем он работал, сейчас дойдут до ящиков в земле и навсегда застынут. Стоит ему съесть ложку соли, и он отправиться за ними. Но, может, так и лучше, чем быть рабом парня из общаги. К сожалению, выбора Илье не дали.

— Иди к дороге и встречай полицию или родителей, кто раньше приедет, — скомандовал Сашка, и Илья пошёл.

Дом колдуна горел на фоне летнего голубого неба, словно прощальный костёр в детском лагере. Сашка сидел на траве и переводил дух, держать Илью в живых оказалось тяжело, огромная энергетическая пиявка присосалась к основанию шеи и лишала его сил.

— Послушный, не задающий вопросов слуга — отличное приобретение, одобряю.

Сашка повернулся и увидел сидящего в траве чёрного кота.

— А ты тут как оказался? Я думал, дальше кладбища нельзя.

— Я тебе в карманы своей могильной земли насовал. Ты бы хоть иногда стирал одежду. Так что ж, ты не рассказал этому зомби про другой вариант его судьбы. Что если душа всё-таки отлетит, он станет очень кровожадным тупым телом.

— Я прослежу, чтобы такого не случилось.

Кот меланхолично тряхнул головой и, задрав хвост, зашагал в траву. Сашка понял, что Хозяин кладбища не верил в его задумку. Он и сам теперь не верил, взять на себя ответственность за жизнь другого человека оказалось не очень хорошей идеей. Сашка похлопал мешочек соли в кармане…что ж, всегда можно передумать.

Илья сидел в своей комнате на койке, покрытой только ватным матрасом с застарелыми пятнами. У ног стояла спортивная сумка, из которой выглядывал кипятильник и железная кружка с торчащей из неё зубной щёткой и зарядником. Настроение у него было сумрачным. Илья закончил первый курс Лобача, с большим трудом закрыв сессию. Но расстраивало не это, а то, что не удалось найти жильё и работу на лето. Официантам летних кафе платили недостаточно, чтобы снять квартиру и жить ни в чем себе не отказывая. Илья поспрашивал знакомых однокурсников, но те желания снимать жильё с ним не высказали. Возвращаться домой к родителям не хотелось, придётся всё лето провести, помогая отцу, работая в хлеву и в поле. Ну уж нет!

Впрочем, пару дней назад Макс — самый компанейский парень в общаге и старшекурсник — зашёл к нему в комнату.

— Ну ты чего грустишь? Какие планы на лето? — спросил Макс.

— Да не знаю. Не хочу из города уезжать. А работу так и не нашёл. Жить негде, — сказал Илья.

— А я помню, ты сирота.  Мамка пьёт сильно.

Илья смутился, как-то по пьяни он занимал денег у Макса и решил надавить на жалость. Ему сказали, что этот парень без вопросов снабжает деньгами обиженных жизнью. Вот и сочинил сказку про пьющую мать и детство в бараке. Смотри-ка, а Макс это запомнил.

— У меня для тебя предложение. Я тебя с тремя такими же горемыками заселю в дом моей бабки. Полчаса на электричке от города. Ты не переживай, дом норм, туалет, ванная. На электричку сел  и до Московского вокзала, работать в «Схавал и тошно» или ещё куда, там жрален полно, а в выходной в городе гуляй. С ночными клубами, конечно, хуже, но можно всем на такси скинуться. Ну как?

Предложение было, конечно, неидеальным, но вполне сносным. Обустроенный дом, компания, недалеко от города.

— И сколько платить? — с сомнением спросил Илья.

— Да нисколько, в этом и самая радость для тебя. Я даже отвезу вас туда с вещами через пару дней.

— С чего такая благотворительность?

— Добрый я. За домом присмотрите, надо чтобы там кто-то жил, если вдруг риелтор приедет с покупателями. А я на лето в Москву устроился на стажировку, если выгорит, после института возьмут на постоянку.

Илья подумал, что дуракам везёт. Макс учился плохо, нет, он совсем не пропускал занятия, сидел на всех парах. Постоянно крутился в общаге и универе, но работал он больше языком, чем головой, словно хотел подружиться со всеми в Лобачевском.

Они договорились, и вот теперь Илья сидел и ждал назначенного времени, когда Макс подъедет за ним на машине. Что Илья теряет, глянет на этот деревенский дом, если не понравится, сядет на электричку и вернётся в город. От родившейся надежды хорошо провести своё первое самостоятельное лето немного кружило голову.

Дверь в комнату резко распахнулась, и на пороге появился Сашка. Вот кто был настоящей заучкой: вечно с книжками ходит, ни с кем не дружит и слова из него не вытянешь. Выглядел он как бомж: ходил в одной и той же застиранной футболке и спортивных штанах, на занятия надевал сверху огромный пиджак, похожий на дедовый, и берцы. Сочетание заставлявшее хихикать не только девчонок, но и парней. Зимой к этому добавилось чёрное пальто, найденное, вероятно, на свалке. Раньше Сашка на Илью внимания не обращал, денег у такого не займёшь. А тут Сашка пришёл и заглянул в комнату, словно они давно дружили.

— Уезжаешь? Слушай, у тебя книжек не осталось? Ты, вроде, из дома что-то привозил, — сказал Сашка.

— Да, уезжаю. А ты что, остаёшься?

— Ну я к родственникам в городе перееду на лето.

— Везёт. Книжек у меня не было. Зачем, если планшет есть?

— Ну у меня нет планшета. Читаю по старинке. А ты куда летом?

— Да Макс предложил вариант, недалеко от Нижнего, но в городе было б лучше.

Сашка задумался и взлохматил волосы, потом тряхнул головой и, ни слова не говоря, ушёл. Илья подумал, что было в этом щуплом не по возрасту пареньке что-то страшное. Может, сочетание детского лица и холодных стариковских глаз, а может, слишком самоуверенное поведение; чувствовалось, что за ним стоит сила, но какая, никто не знал. Так что над нелепым парнем хоть и хихикали, но только за спиной, когда он не видел, и никто не рискнул его травить. Вернулся он через десять минут и протянул Илье небольшой фонарик.

— Держи, пользуйся. Пригодится вечерами добираться с электрички до дома. Деревня всё-таки. Мне лишнего не тащить в сумках, осенью вернёшь.

Фонарик и правда мог пригодиться; кто знает, как там со светом, вдруг Макс соврал, и туалет на улице. Нет, можно, конечно, и телефоном подсветить, но тот садится быстрее фонарика.

— Спасибо. Верну, конечно, не переживай.

Сашка серьёзно пожал протянутую ладонь и ушёл. Илья подумал, что как-то это всё странно. Зачем Сашка решил с ним дружить, может, надо чего? Зря надеется, денег взаймы Илья ему не даст. Через полчаса в комнату заглянул Макс и помог дотащить сумки до машины. На улице стремительно темнело, огромные грозовые тучи бугрились над головой. Резкий порыв ветра ударил в лицо, когда Илья вышел из общаги. Внутри фольксвагена Макса сидели трое парней. Место спереди оказалось занято, и Илья втиснулся третьим на заднее сидение. Его смутил стойкий запах пота и перегара, стоявший в салоне. Макс представил попутчиков. Будущих соседей Ильи звали Иван, Павел и Денис. Встретили они Илью неприветливо, он в их компанию явно не вписывался. Через Сормовский район они выехали из города, и скоро по краям дороги замелькали сосны. Тьма в небе раскололась молнией, ударил гром, и на трассу рухнул поток воды.

Ехали они по трассе гораздо дольше обещанных Максом тридцати минут. Дождь мутной пеленой заливал дорогу, и рассмотреть хоть что-то за пределами машины было невозможно. Иногда Илья видел силуэты домов, мимо мелькали фары других машин, а впереди стелилось полотно дороги, расчерченное линиями падающих в свете фар капель. Когда они свернули на грунтовку, с двух сторон от машины встали тёмные глыбы леса.

— Что-то долго едем. Ты говорил: полчаса, — сказал Илья.

— Так дождь, да и разок с поворотом ошибся. Давно туда на машине не ездил. Но если не нравится, то могу сразу до электрички подбросить, поедешь обратно.

Илья промолчал. Поздно что-то менять, хотя попутчики и будущие соседи его не радовали. Трое парней выглядели не очень. Ваня жутко пах перегаром и, несмотря на молодость, на лице видны последствия алкоголизма. Денис с бегающими глазками зачем-то прощупал рюкзак Ильи, когда думал, что тот не видит. Надо будет свои вещи ценные носить всегда с собой. Павел постоянно почёсывался, от его одежды пахло какой-то химией. Так себе компания, мимо таких ночью Илья бы с опаской прошёл.

Машина резко остановилась. Сквозь промельки дворников Илья увидел, как через дорогу две тёмные фигуры тащат какой-то длинный мешок или свёрток. Максим посигналил и выругался. Пешеходы словно не замечали сигналящую им машину, замерли на дороге, потом один из них повернул голову и посмотрел на водителя. Фары высветили его лицо: отёкшее и бледное с синюшными губами и мутными, белёсыми глазами. Макс показал мужику кулак, и фигуры снова потащили свёрток в сторону леса.

— Зомби проклятые! — буркнул Макс.

— Зомби? — спросил сидевший рядом с ним Ваня.

— Ну алкаши местные, хуже зомби. Спёрли, поди, чего на ферме, и тащат, — отмахнулся Макс, и машина поехала дальше.

Через пять минут они свернули с грунтовки, и Макс объявил, что они на месте. Дом оказался хорошим, после обмана с дорогой Илья ожидал увидеть полуразвалившуюся халупу с туалетом на улице. Но нет, двухэтажный коттедж, с кухней-гостиной на первом этаже и двумя спальнями на втором. Туалетов оказалось аж три: гостевой на входе, рядом с кабинетом, около кухни и на втором этаже; порадовали и две ванные комнаты. Смутило Илью только то, что дом не похож на жилище старушки, такие строят молодые семьи, обстановка говорила о том же. Огромный телик с приставкой в гостиной привёл всех в восторг.

Парни достали свои вещи из машины, а Макс притащил из холодильника бутылку недорогой водки и закуски. Накрыли большой стол в кухне-столовой, и все дружно накинулись на еду. Илью водка и сомнительная колбаса не привлекли, он предпочитал виски, ну или хотя бы коньяк, а из закуски — бутеры с красной рыбой. Родители денег присылали нормально, но на частые посещения дорогих клубов и кафе их всё равно не хватало, и приходилось занимать у таких, как Макс. Но остальным парням явно такой фуршет оказался за радость, только почёсывающийся Пашка не жрал, а на водку смотрел скептически.

— Чего не ешь? — спросил его Макс.

— Укачало, да и не люблю водку.

Макс хмыкнул и куда-то вышел. Остальные быстро все доели и допили, трое здоровых лбов управились с бутылкой и закуской за десять минут. Потом парни осоловело выползли из-за стола и перебрались на большой диван в гостиной. Илья включил телевизор и повернулся к остальным.

— Что смотреть будем?

На него уставились три пары мутных глаз, Ваня открыл рот, невнятно промычал и вдруг сполз по дивану на пол. Остальные, чуть подёргиваясь, смотрели в одну точку. Илья удивился, что-то быстро их развезло, а Павел и не пил. Он посмотрел на Пашку, у того из края полуоткрытого рта потекла тонкая нитка слюны. Илья почувствовал, как холодеют руки, он бросил пульт и метнулся к двери. Дверь открылась, и вошёл весёлый Макс.

— Что с ними? — заорал Илья, показывая на валяющихся без движения на диване парней.

— Отдыхают, — усмехнулся Макс. — И ты отдохни.

Макс хлопнул Илью по плечу, кожу кольнуло. Илья дёрнулся и отпрянул. От плеча по руке стал растекаться холод. Илья бросился к двери, Макс мешать не стал. Машина стояла недалеко, осталось только до неё добраться, но уже через пару шагов ноги онемели и перестали слушаться. Илья успел схватиться за дверцу машины, когда тело окончательно прекратило повиноваться, и он сполз на землю.

Мимо него прошёл Макс, говоря по телефону.

— Готовы, можно паковать. Да, норм, только одного колоть пришлось.

Через полчаса мимо лежавшего на траве Ильи прошли два парня с длинным деревянным ящиком и скрылись в доме. Макс стоял рядом с машиной и курил. Илья попытался подвигаться в надежде, что то, что вкололи, со временем начнёт действовать слабее. Увы, единственное, что он смог — это двигать глазами. Ящик пронесли мимо него обратно, в этот раз было заметно, что тащили что-то тяжёлое. «В ящике один из парней», — подумал Илья. Что с ними будут делать? Органы вырежут и продадут? Незнакомые парни сделали ещё две ходки в дом, и следующий ящик поставили рядом с Ильёй. Когда его укладывали внутрь, ему очень хотелось орать и брыкаться, но Илья лишь выпучил глаза и утробно завыл, не открывая рта. Ящик занесли в лес, после грозы тут одуряюще пахло хвоей и грибами. Сверху на ящик положили грубо сколоченную из тёса крышку. Снова подняли и стали опускать, с боков зашуршало, запахло мокрой землёй. «Да они же меня хоронят!» — взорвалась мысль в голове у Ильи. Опустили его не очень глубоко, задняя часть ящика стукнулась о дно ямы. А в крышку что-то ударило. Тыщ-рршш. Зашуршало. Снова и снова. Закапывают! Тонкие полоски света в щелях между досками исчезали, оттуда посыпалась мелкая земля. Вместе с землёй в щели между досками попали какие-то насекомые. Илья чувствовал, как они ползают по лицу и рукам, и не мог даже дёрнуться, чтобы стряхнуть. В крышку бухало, пока наконец Илья не остался в темноте. Он слышал лишь  хриплое дыхание и бешеный стук сердца. Мысли метались в голове: «как выбраться, пока не кончился воздух?». Он сейчас умрёт! Сердце, бешено бившееся в панике о рёбра, вдруг пропустило удар. Илья почувствовал, как холод, что сковал всё тело, заливает грудь. Он попытался вздохнуть, но не почувствовал никакого движения. В гробу наступила тишина.

Илья очнулся в темноте, попытался повернуться и понял, что всё также закопан в деревянном ящике, а он надеялся, что просто увидел жуткий кошмар. Но что-то изменилось. «Шряп-шряп», — раздавалось над головой. «Бух», и между досками упали лучи света. Крышка заскрипела, а потом дёрнулась, в лицо ударил порыв свежего воздуха, запах земли сменился на хвойный. Над гробом с двух сторон наклонились тёмные фигуры, и в четыре руки вытащили Илью. Спасён! Его нашли! Тело не слушалось, но врачи же смогут это исправить? Радость померкла, когда Илье удалось рассмотреть спасителей — это были бледные мужики, одного из которых он узнал. Алкаш, что смотрел на них в свете фар тогда на дороге. Илью уложили на разложенный по земле чёрный тент, а затем, завернув, как конфетку в фантик, подняли и поволокли. Вблизи на деревенских алкашей эти двое не похожи; да и зачем им воровать закопанные тела? Илья надеялся, что эти притащат его в деревню и там окажут помощь, надежда на спасение продолжала тлеть, вопреки всякой логике. Радовало то, что он всё-таки не умер, а значит, есть шанс выбраться. Когда тент опустили на землю и развернули, над Ильёй склонились двое. Если б он мог, то протёр глаза. Первый — старый скрюченный дед, одетый в поношенный пиджак и чёрные сланцы, с вытянутыми коленями на спортивных штанах, был бы совершенно обычным деревенским стариком, если не иссиня-чёрный цвет кожи и внешность истинного африканца, несколько массивных золотых цепей и куча разных подвесок на шее. Второй моложе, лет сорока, мулат, одет в спортивный костюм и кроссовки, но его шею тоже украшало несколько массивных подвесок, камни в которых блестели на солнце.

— Рохля, на стройку не поставишь, — буркнул дед с заметным акцентом. — Макс совсем не старается.

— Говорит: этого на замену брал, нужный кого-то покалечил, и полиция забрала.

— Эх, не вовремя. Рук не хватает. Пусть ещё парочку найдёт.

Старик поцокал языком, а потом повернулся к лежащему на земле Илье, достал из кармана белый шарик размером с аскорбинку и сунул ему в рот. Язык тут же защипало, а к онемевшим губам вернулась чувствительность, волна жара прошла по телу. Старик сказал: «Встань». Вроде сказал одними губами, но слово словно разорвалось гранатой в мозгу Ильи. Пока он приходил в себя, его тело сделало всё само. Он резко, прыжком встал и замер напротив старичка. Илья, обрадовавшись, что тело двигается, пытался заговорить, но смог лишь подвигать губами. Он стоял как столб, а старый негр задумчиво перебирал свои подвески на груди. Скоро те двое принесли новый свёрток, в нём оказался Ваня, ему старик дал тот же приказ, и Ваня занял место рядом с Ильёй.

— Этих двух на комбикорм пока. Пусть осваиваются, — сказал мужик помоложе.

Старик мотнул головой и сказал: «Машина там, мешки выгрузить. Слушаться владельцев амулета». Старик указал на куриную лапку на цепочке, висящую на груди мулата. В мозгу опять бахнуло, а ноги понесли Илью мимо длинных каменных строений, оттуда едко тянуло куриным помётом, к небольшой крытой газели, стоявшей рядом с двумя здоровыми баками. Они выгружали мешки и таскали их к кормовым бакам. Несмотря на то что мозг отключили от управления телом, все чувства остались. Илья ощущал тяжесть мешков, натирающих плечи, усталость, боль. Вот дурак, куда он вляпался? Зачем поверил Максу, лучше б поехал к родителям и таскал мешки под присмотром бати.

После этой работы их подвели к одному из длинных строений и приказали раздеться. Вместо одежды, выдали водонепроницаемые синие халаты с застёжками на спине, перчатки из толстой резины по локоть и высокие резиновые сапоги. Потом провели внутрь через выложенный кафелем «предбанник», где на полу лежали мокрые тряпки, от которых сильно пахло хлоркой. Работой оказалось отмывать цех и оборудование от ошмётков, оставшихся после разделки кур. Хорошо, что делать это пришлось не руками, а специальным пистолетом, как в автомойке. Тело под недышащей тканью халата потело; пот противно тёк по спине, животу и ногам, раздражая кожу. Но возможности почесаться не было. Потели ноги в резиновых сапогах, прели руки в перчатках. Влажный воздух пах куриным мясом, полежавшим и начавшим разлагаться куриным жиром. Потёки куриной крови покрывали автоматические ножницы, которым курам отрезали головы. Работа казалась бесконечной, они мыли цех за цехом, рядом работали ещё три человека, лица их ничего не выражали, и глаза казались стеклянными шариками. Тело работало автоматически, а мозг чувствовал себя в ловушке. Невозможно поговорить, отдохнуть, позвать на помощь. Через несколько часов тело уже горело от пота, ноги стёрлись в неудобной обуви, плечи простреливала боль. Илья один раз потерял сознание от вида куриных кишок, удушливого запаха крови, дикой боли и усталости, но тело продолжало механически выполнять работу. Два раза им приносили пить вёдра с водой, от которой пахло хлоркой. К концу смены Илья понял, почему Макс старательно набирал работников. Один из парней поскользнулся на мокром полу и разбил голову, его унесли. Другой отмывал ножи, и вода ударила в спусковой крючок ножниц, пара пальцев упала на пол, а кровь начала заливать разделочный стол и пол.

Из цеха их вывели уже ночью, отправили одетыми под душ, а потом, отобрав всё, загнали в большой ангар, скомандовав спать. Илья провалился во тьму, из которой смог всплыть только после команды «подъём». Боль стала его постоянным спутником, тело работало, а мозг метался в поисках выхода, спасения, перебирая все возможные варианты. Но их не было. Работы было много, и вся она была грязной и тяжёлой. Илья стал удивляться, что кто-то работает на фермах добровольно. Чуть легче было на «разделке»: Илья просто раскладывал куриные ножки по упаковкам. К сожалению, в таком режиме и мыслей приходило гораздо больше, и все они крутились вокруг смерти. Если сначала было желание выжить и спастись, то через некоторое время появилось желание умереть и перестать мучаться.

Кроме уборки и упаковки, Илью иногда гоняли и в другие места. Они с парнями строили новый птичник, ремонтировали мелкие поломки, таскали мешки с кормом, ведра с куриным дерьмом. На птицефабрике трудились и женщины, они обычно работали на упаковке и помогали по хозяйству в большом доме, где жили колдуны. Иногда приходил Макс и забирал парочку самых симпатичных девушек с собой. Илья заметил, что на его груди висела куриная лапка, и понимал, что должен слушаться и его тоже. Кормили один раз в день, загоняя всех в один большой сарай и выставляя им ведра с варенной куриной требухой, перемешенной с разваренным зерном. От запаха курицы тошнило, но без приказа даже проблеваться было невозможно. Поили в цеху из крана, а утром и вечером из бочек с дождевой водой. Илью мутило, когда он видел в железной кружке извивающихся личинок комаров, но пил, его тело слушалось приказов черномазого хозяина. Хуже всего было с туалетом: его не было, тело справляло нужду в процессе, спасал душ утром и вечером.

Когда они грузили мешки, Илья слышал разговор водителя с хозяевами.

— Абимбола, повезло вам с работниками. Я тут своего непутёвого племяша на одну из птицефабрик устраивал, так он на второй день сбежал, сказал: работа каторжная. А ваши, смотрю, года два некоторые работают.

— Платить надо лучше, — усмехнулся старик Абимбола.

Илья замедлился, ему хотелось подать хоть какой-то знак шоферу, что их рассматривал. Он вспомнил тех двоих, что мешали их проезду на дороге, возможно, они надеялись так привлечь внимание людей в машине. Но долго задержаться на одном месте не получилось, ноги запнулись и пошли дальше.

После отъезда водителя к старику Абимболу подошёл мулат. Как Илья понял во время работы во дворе птицефабрики, это был внук африканца Денис, а Максим правнук. Все они занимались управлением птицефабрикой.

— Дедушка, может, сменить шофера? Этот стал слишком внимательным, вдруг догадается.

— Чушь, белые не понимают в вуду, для них зомби — это полуразложившиеся мертвецы, которые бегают за мозгами живых, — отмахнулся от переживаний внука Абимбола. — Денис, ты лучше скажи сыну, чтобы внимательнее отбирал тех, кого сюда привозит. Нужны такие, которых искать не начнут.

Так вот кто они — зомби. Не может быть! Магии не существует, это чушь! Как такое может быть? Но как объяснить состояние, в котором они все находятся. Отравление каким-то экзотическим ядом, но почему организм его до сих пор не вывел? Он же слышал, как шофер говорил о тех, кто работает тут уже два года. Яд мог быть в еде и воде, жаль, нельзя перестать есть и пить, чтобы проверить. Получается, судьба Ильи — пахать на эту семейку долгие годы. Он не хотел верить в это, но в голове стал называть остальных зомби; да и как называть механически работающую толпу со стеклянными глазами, людей, имён которых не можешь спросить?

Кроме зомби и начальства, на ферме работали и обычные люди: ветеринарная служба, водители, бухгалтеры и другие. Но никто не обращал внимания на молчаливых работников цехов. Сначала Илья думал, что всё в сговоре с колдунами, а потом понял, что людям просто наплевать. Выполняющих тяжелую и грязную работу считали тупыми, низшей кастой человечества. О чём с такими разговаривать? Как-то Илья слышал, как одна бухгалтерша сказала другой: «Ты осторожнее с ними! Знаешь, на такой работе алкаши, наркоманы и бывшие сидельцы трудятся, опасно с такими болтать». Да, и внешний вид, и лица работников-зомби нормальных людей к общению не располагали.

Ко всему привыкаешь. Время шло, каждый день тело ныло и чесалось, но Илья не обращал на это внимания, это стало обыденностью, фоном. Отвращение к окружающей действительности сменилось отупением, Илья перестал делать попытки нарушить приказ старого колдуна и вернуть тело под свой контроль. Однажды механически укладывал в лоток куриные крылья и понял, что это состояние ему отлично знакомо. Он так и жил до этого: выполнял рутину, навязанную другими; учился там, куда пихнули его родители. Пытался доказать, что он самостоятельный, прогуливал и отрывался в ночных клубах, но это делало существование ещё более тупым. Ему ничего особо не нравилось, он давно не радовался и не знал, чего ему действительно хочется. Превращение в зомби стало для Ильи как удар дефибриллятором, он испытал желание действовать, что-то менять, но, оказалось, уже поздно. Илья почувствовал, как по лицу текут слёзы.

Гостевой дом Бабы-яги пустовал, не сезон. На улице мерзко: то мелкий дождь, то липкий снег, первый ноябрьский, тот, что тает, не долетев до земли. В такую погоду нет желающих на экскурсию в заповедный лес. Русалки и Леший залегли в спячку, кот Баюн снял номер у Бабы-яги и выходит из него только на завтрак, обед и ужин, по вечерам требуя горячий коктейль «Белый русский». Избушку свою Баба-яга загнала в ангар до поры, пока не ляжет на землю плотный наст, в котором не будут увязать куриные ноги. Заповедный лес до самой его границы с навью накрыло серое и безысходное спокойствие умирающего перед неизбежным концом. Морана, аватар зимы и смерти, ступила на землю яви.

В столовой гостевого дома расположилась группа из пяти богатырей. Сидели они молча, обед был уже съеден, и пустые тарелки поставили стопкой на край стола. Нарушил общее молчание кудрявый парень с круглым лицом, на носу картошкой россыпь веснушек, а в глазах голубая тишь, незамутнённая мыслью.

— Ну, что за командир, на тридцать минут уже опаздывает.

— Задерживается. Может себе позволить, Иван-царевич всё-таки, — откликнулся пожилой богатырь с длинной бородой, конец которой он заправил за армейский ремень.

— Да уж, царевич, отец у него всего-то губернатор Новгородской области, а гонору, словно сын градоначальника Москвы.

— Дурак ты всё-таки, о начальстве либо хорошо, либо ничего. У себя в деревне, что хочешь трепли, а тут армия. Приказ ждать, сидим ждём, не рассуждаем, — бородач поморщился и длинным ногтем на мизинце стал чистить ушной проход.

— Идёт, — оживился третий богатырь, сидящий за столом, и надвинул армейскую фуражку, которую не снял в помещении, пониже на глаза.

В столовую вошёл мужчина лет двадцати в новёхоньком комбинезоне. Видно было, что надел первый раз, даже заломы ещё не разгладились. Внешность у Ивана-царевича оказалась непримечательная: тёмно-русые волосы коротко острижены, глаза серые, словно дымкой подёрнутые, пыльные какие-то, невысокий, худой, невзрачный. Такого встретишь, а как с глаз пропадёт, забудешь тут же. По выражению лица Ивана-царевича стало понятно, что богатырская команда на него тоже не произвела впечатления. Иван-царевич остановился около стола, богатырь в фуражке подскочил и встал по стойке смирно, остальные продолжили разглядывать прибывшего командира.

— Я младший сержант Иван-царевич, сын Владимира, назначен командиром вашего боевого расчёта. Здравствуйте, богатыри! — рявкнул он в конце.

— Здравия желаем, — ответили остальные и поднялись с мест, выходя из-за стола.

— Вольно. Я привёз приказ с нашим заданием. Давайте сядем и обсудим, в ногах правды нет.

— И чего вставали, спрашивается, — буркнул Иван-дурак, но бородач шикнул на него.

— Но для начала неплохо бы с вами познакомиться. Вы кто будете? — обратился Иван-царевич к бородачу.

— Я Батька Черномор, покинул пограничную службу в силу возраста, приписан теперь сюда.

— Хорошо, представляйтесь по очереди. Вы? — обратился он к угрюмому человеку с ожогами на лице, которые он старался прикрыть длинными патлами чёрных волос.

— Ворон Воронович я. В дисбат по здоровью не прошёл, отправили сюда.

— Я тут один нормальный, если что. Из остальных бойцы, как из полена кочерга. Попросился на службу, и меня сюда приставили временно. Вот как покажу себя, так сразу в охрану Царя-батюшки переведут, — вмешался в разговор Иван-дурак.

— Вы на него внимания не обращайте, он глупости часто болтает, аж голова болит, но в бою не подведёт, — сказал Черномор.

— Это кто глупости говорит? — взвился Иван-дурак. — Я что баба, языком зазря трепать? Голова у него болит. Вон Иван Медвежий сын всегда со мной соглашается, только ты сразу в контры.

— Соглашается? Да глухой он, как пень, он вечно башкой мотает и улыбается, боится, что его попрут из дружины, вот и прикидывается. Эй, Иван, хочешь с крыши прыгнуть? — обратился Черномор к огромному бугаю, которой действительно смотрел на перепалку и улыбался. Поняв, что Черномор обращается к нему, отрицательно замотал головой. — Совпало, он этак по очереди мотает, то согласно, то нет. Вы к нему погромче обращайтесь, он контуженный, с Соловьём-разбойником встретился на границе.

— Так, оставить разговоры. Ну, а ты? — Иван-царевич с надеждой посмотрел на богатыря, который встал при его появлении.

— А это Марья, она сама стесняется признаться, что баба. Ты хоть кепку сними, пусть на тебя командир полюбуется, — снова вмешался Иван-дурак.

— Я тебе язык отрежу, — холодно сказала Марья, — поляница я.

— Сними фуражку, — потребовал Иван-царевич.

Марья нехотя стянула головной убор, волосы у неё были чёрные, обстрижены под мальчика, внешность обычная, разве что портил её тонкий шрам, рассекающий лицо от лба до подбородка, да слишком крепкая фигура для женщины. Иван-царевич сморщился, команда его не порадовала, полный набор сирых и убогих, даже баба есть. Как с такими воинскую славу добывать? Задание надо выполнить на отлично, тогда, возможно, доверят под командование отряд получше.

— Хорошо. Давайте к делу. А оно простое, отряд инженерных войск с силовиками по обычной дороге идут к Калинову мосту, а мы должны окольным путём, не привлекая внимания, туда же доставить инструменты. Есть вопросы?

— Каким таким окольным путём? Сейчас ноябрь, нам если дочери Мораны встретятся или отряд змеёнышей Горыныча, так мы пикнуть не успеем, поляжем, — сказал Ворон Воронович.

— Окольный путь нам предоставит Баба-яга, с ней договорённость есть. Ещё вопросы?

Все уныло промолчали, задание, конечно, простое. Но кому хочется лезть на границу с навью на пороге зимы?

— Нет вопросов? Отлично, жду вас через пять минут на выходе, брать только самое необходимое, после выполнения задания вернёмся обратно.

Предзимний лес оглушал своей тишиной. Отряд окружали чёрные стволы вековых дубов, голые ветки которых, словно потрескавшиеся узловатые руки, старались вцепиться в серое марево низкого неба. Дорога была ухабистой и размокшей от дождя, самоходка еле тащилась, виляя прицепом с инструментом. Путевой клубок, что дала Баба-яга словно из вредности старательно катился в самых непроходимых для транспорта местах и прятался от глаз в кустах и овражках.

— Что-то слишком тихо, эту дорогу никто не охраняет? — Марья разглядывала окрестности сквозь прицел снайперской винтовки.

— Зачем? Что тут делать, по пустому лесу бегать? — ответил Ворон Воронович. Он сидел на крыше самоходки, нахохлившись, и щёлкал затвором автомата.

— Но вот мы же едем, к тому же сами не знаем для чего. Зачем кому-то столько пил и топоров, да ещё и на Калиновом мосту, он же железный, его даже взрывчаткой не подорвёшь.

— Цыц, был приказ, надо значит надо. Думаю, мы тащимся по личному «пути» Бабы-яги, ведьмы могут прокладывать такие в складках реальности. К тому же ты забыла, что одно дерево там всё-таки растёт, — прервал рассуждения Марьи Черномор.

Из леса они выбрались через три часа, уже на опушке ветер принёс запах серы, впереди раскинулась почерневшая долина. Земля под ногами напоминала кожуру обгоревшей в костре картошки. Вокруг никого не было, лишь изредка порывы холодного ветра поднимали маленькие смерчи из пепла и гнали их в сторону нави. С каждым шагом едкий запах становился сильнее, и вдали уже было видно огненный разлом реки Смородины и раскинувшийся над ней вековой дуб. С другой стороны блестело и рябило упавшее на землю небо. Лишь если присмотреться, становилось понятно, что это море-океан, куда река Смородина изливала свои огненные воды. Там, где огонь встречался с водой, стояла стена пара. Они добрались до моста, но никто их не встретил. Над головой неприятно царапали небо ветки дуба. Раскалённый Калинов мост гудел под порывами ноябрьского ветра.

— Ну и где обещанная бригада рубщиков и конвой? Надо связаться с командованием, — сказал Иван-царевич.

— Как свяжешься? Тут одни помехи, навь-то вон прям за мостом. Ждём гонца, не думаю, что про нас забыли, — ответил Черномор, — мы, когда тут дозором ходили, всегда гонцами приказы получали.

Действительно, не прошло и получаса, как над головой захлопали крылья и перед ними ударился оземь сокол, обратившись в красивого парня в форме с нашивками старшего лейтенанта.

— Здравия желаем! — вытянулась вся команда по струнке.

— Вольно. Я рад, что вам удалось добраться. Яге будет вынесена благодарность за содействие. Увы, подразделение инженерно-технического обеспечения наткнулось на Морану. Ждать, пока отправят новых, слишком долго, так что миссия возлагается на вас.

Все обречённо переглянулись, не понимая, как шесть человек заменят отряд в сотню бойцов, но с приказом не поспоришь.

— Всё просто, смотрите туда, на дуб. Видите, на третьем ярусе веток чёрное пятно? Это сундук, его нужно оттуда достать. Не открывать. Доставить обратно в гостиницу. К сожалению, везти его обычной дорогой сейчас опасно, так что придётся довериться Бабе-яге. Она наш старый агент, и надеюсь, не пойдёт на предательство. В гостинице дождётесь новых распоряжений от меня лично. Всё понятно?

— Так точно!

Финист улетел, а они остались стоять под дубом. Лезть наверх и пилить толстую, словно слоновья нога, ветку, к которой был цепями прикручен сундук, никому не хотелось.

— Слушайте, а давайте Иван Михайлович туда слазит и сундук снимет. Он же в медведя обращается, ничего пилить не придётся, — предложил Черномор.

— А сможет? Даже для медведя сложно. Цепи от ветки не оторвёт, а один пилить он долго будет.

— Ну, есть у меня кое-что. Вот, — Черномор достал из кармана крошечный бутылёк, — мёртвая вода. От сердца отрываю, если её на цепи капнуть, то они ржой рассыплются сразу. Если мне стоимость возместят, так я предоставлю.

— Я укажу в отчёте, должны возместить.

— Эй, Иван! Давай на дуб! Вон там сундук! Этим капнешь на цепи! Сундук достань! — проорал Черномор почти в ухо Ивану Медвежьему сыну.

Тот рыкнул, кувыркнулся через голову и поднялся с земли огромным бурым медведем. Затряс головой, встряхнулся. Черномор сунул бутылёк с мёртвой водой медведю в пасть, и тот полез по стволу наверх. Ждали минут тридцать, пока он добрался до сундука. Покрутив пузырёк в лапах, медведь взревел и разбил его о цепь. Затрещало, вниз полетели рыжеватые хлопья, которые тут же подхватил ветер.

Дальше всё пошло не по плану, медведь подхватил сундук и, размахнувшись, бросил вниз. Кряк. Ударившись о землю, сундук разорвался, как граната, брызнув в стороны щепками. Из разлома выпрыгнул заяц и, прижав уши, метнулся в сторону моря-океана. Раздался выстрел, это Марья вскинула винтовку. Заяц споткнулся, перекувыркнулся, и в небо взметнулась утка, несколько взмахов, и она скрылась в стене пара. Марья бессильно опустила винтовку. Секунда и Ворон Воронович ударился о землю и взмыл в воздух вороном. Утку он нагнал уже над морем, поднялся над ней и ударил клювом. Марья в прицел рассмотрела, как из утки выпало что-то белое и без всплеска упало в пучину вод. Все бросились к берегу, море-океан лениво катил свои волны на чёрный песок. Там, где упало, расходились небольшие круги.

— Ладно, не хотел я вам это показывать, но ситуация, эх. — Иван-дурак подошёл к самому краю воды и заорал: — Щука!

Пару минут ничего не происходило, а потом из тёмной воды показалась голова щуки. Она посмотрела на Ивана-дурака, и на её рыбьем безэмоциональном рыле почему-то всем почудилась вселенская усталость и обречённость.

— Там в воду сейчас что-то свалилось, вон в той стороне. Принеси, — словно собаке, скомандовал Иван.

Щуки не было минут пятнадцать, да и понятно, глубина у моря-океана приличная даже у берега и дно в разломах. Все дружно выдохнули, когда у самого берега появилась щука и аккуратно опустила яйцо в протянутую руку Ивана, после чего быстро скрылась в волнах.

— Отлично! — сказал Иван-царевич. — С сундуком нехорошо вышло, но самое ценное сберегли. Я про это слышал, в яйце смерть Кощея. Я думал, это сказки. Давай яйцо.

— Яйцо отдать? Ну уж нет! Я его получил, а значит, и Кощея убью я. Думаю, за такое сразу генеральские погоны дадут, — сказал Иван-дурак.

— Дурак! За невыполнение приказа тебе трибунал светит! Отдай яйцо! — не выдержав, заорал Иван-царевич, направив на Ивана-дурака автомат.

— Вот ещё, чтоб ты сам убил Кощея и все лавры себе забрал, — Иван и не подумал испугаться, зло глядя на командира.

— Да вы оба с ума сошли, если убить Кощея, война между явью и навью начнётся, за такое любого на кол посадят, — сказал Черномор.

— С чего бы война? Если Кощей мёртв будет.

— А с того, что к власти тогда придёт Змей-Горыныч, а он сторонник войны с явью, его только Кощей и сдерживает. Его змеёныши то и дело на границе нарываются, чтобы нас на нападение спровоцировать.

— Ну и пусть война, так даже лучше. Я тогда точно орден получу в сражении, — хмыкнул Иван-дурак.

— Так, не ссорьтесь, добры молодцы. Здесь опасно шуметь, давайте вернёмся в гостевой дом и там в безопасности этот вопрос решим. Яйцо всё равно придётся отдать Финисту, если не хотим больших проблем, — сказал Черномор.

— Вот я и отдам, — Иван-дурак замотал яйцо в платок и сунул за шиворот. После чего хитро подмигнул Марье, отчего та нахмурилась.

— Это мы ещё посмотрим, но ты прав, отходим, не место тут отношения выяснять, — сказал Иван-царевич.

Дорогой Иван рассуждал, как его наградят за победу над Кощеем, остальные хмуро слушали, не пытаясь с ним спорить, только Иван Медвежий сын глупо улыбался и кивал в такт.

По прибытии в гостиницу Иван-царевич ещё раз попытался отобрать яйцо, но это привело к новой ссоре. Иван-дурак ушёл в свою комнату, сказав, что сам решит, что ему делать.

— Думаю, не стоит обострять конфликт, утро вечера мудренее. Стоит отдохнуть, выпить и поспать, а завтра Иван поймёт, что не имеет права решать судьбу страны. Мы остались живы, выполнили задание, так что есть повод отметить, — сказал Черномор и увёл всех в бар.

Пили водку, закусывали найденным в кладовой у Бабы-яги салом и солёными огурцами. Марья сомлела быстро, хоть и богатырша, отпросилась в номер. Остальные закончили пить за полночь, а утром помятые вновь собрались в столовой. Не хватало только Ивана-дурака. Марью послали его привести, пора было решать, что делать с яйцом. Марья вернулась бледная, прижимая руки ко рту. В глазах у неё плескалось тёмное море, полное ужаса. Черномор сразу понял, что случилось что-то неприятное, с такими глазами перед погребальными кострами стояли жёны его погибших бойцов.

— Что случилось? — спросил Иван-царевич. — Что с этим балбесом, перепил вчера?

— Ваня мёртв, — с трудом оторвав руки ото рта, проговорила Марья.

Черномору показалось, что она вот-вот завизжит, а потом начнёт взахлёб рыдать, но Марья снова зажала рот и стала часто моргать.

— Как мёртв? Не понимаю? А яйцо? Яйцо-то у него забрала?

Марья промолчала и, резко выдохнув, вылетела за дверь. Черномор догадывался, что побежала она в туалет в конце коридора.

— Пойдёмте, надо всё осмотреть и вызвать розыскную дружину, — сказал Черномор Ивану-царевичу.

— Розыскную дружину? Вы думаете, Ивана убили? Или яйцо украли? Но кто? Кроме нас, тут только Баба-яга.

— Вот пойдём и всё узнаем.

Они пришли в номер Ивана-дурака, который он делил вместе с Иваном Медвежьим сыном. Труп лежал на кровати, то, что это труп, стало понятно ещё с порога, голова была повёрнута так, как только сове под силу вывернуть. Иван-царевич, мельком взглянув на тело, заметался среди разбросанных и перевёрнутых в номере вещей. Черномор понял, что он ищет яйцо.

— Надо позвонить в дружину.

— Нет! Мы сами найдём убийцу и яйцо! Если тронешь телефон, я тебя под трибунал отдам. Главное — найти яйцо, не мог же этот дурак его разбить, — сказал Иван-царевич.

В кабинете клубился дым, жирные кольца которого поднимались к низкому потолку, а затем, разбиваясь о деревянные перекрытия, сползали по бревенчатым стенам тонкими змейками, оседая на стопках книг в мягких обложках, сваленных на полу. Блёклый свет ноябрьского утра с трудом пытался пробиться сквозь пыльные бархатные портьеры, помещение освещалось лишь светом работающего ноутбука. Баба-яга посасывала трубку и смотрела на монитор, где мелькали видео с камер наблюдения гостиницы. Иногда останавливала видео и что-то набирала в смартфоне, который держала в руках. Пару раз она подпрыгивала на ступе, которая служила ей стулом, и прикрикивала: «Ах ты ж, ежиный потрох, как он её! Ах ты ж, жабья икра, чего девка-то творит!» После чего поправляла сползшую с тощей груди цветастую шаль и снова принималась дымить. Тут в дверь постучали, Баба-яга рявкнула «Открыто!» и посмотрела на вошедших, выключая ноутбук и откладывая трубку в сторону.

— Так и что у вас? Вид как на похоронах.

— Ивана-дурака убили и украли одну очень важную вещь. Вы должны нам помочь её найти до прихода отряда, — сказал Иван-царевич. — Я слышал, что у вас всякие штуки есть, чтобы узнать правду: колдовство, ворожба. Камеры видеонаблюдения?

— Так и почему я должна вам помочь? — мохнатые брови Яги сошлись на переносице.

— Так у вас в гостинице убили. Вы хотите под следствие попасть?

— Ну, если с этой стороны посмотреть, то конечно. Камеры у нас есть только в общественных местах, как по закону положено. В остальном помогу, чем смогу. Только учтите, у меня любимчиков нет, я всех подозреваю, даже себя. Я, знаете, всегда была не прочь человеческим мясом перекусить, особенно молодым Иваном, — сказала Яга и улыбнулась, демонстрируя золотой клык. Ивана-царевича передёрнуло. — Пойдёмте на место преступления, надеюсь, домовые там ещё не успели убрать.

В комнате Яга долго изучала тело, весь труп истыкала своим костлявым пальцем, в глаза заглянула, челюсти мертвеца разжала и долго принюхивалась так, что кончик длинного носа ходил ходуном. Покряхтев, полезла под кровать, потом за шкаф, понюхала валяющуюся на полу бутылку из-под вина. Выглянула за окно, бубня при этом: «Ясно, ясно, дитя природы. Тута она, а тута он, да он не он, она не она». Покрутившись на костяной ноге в центре комнаты, Яга, растолкав вставших в дверях богатырей, отправилась в столовую.

— Ну-с, касатики мои. Готова я вам рассказать всё как было, без утайки. Садимся, а я Баюна позову.

Яга посадила недовольного кота рядом с собой и зашептала ему что-то в ухо, тот разгладил лапой усы и кивнул. Черномор встал рядом, остальные расселись на стулья.

— Ну, начнём. Сначала с тебя, Вороночек. Как ты попал в команду? — сказала Яга, вынимая из кармана фартука маленькое чёрное пёрышко.

— Какое отношение это имеет к смерти Ивана? — Воронович смотрел на перо, и обожжённая щека его подёргивалась.

— Ты мне вопросом на вопрос не отвечай. Вот ты говорил, что у меня ворожба есть специальная, чтобы правду выяснить, — ткнула скрюченным ногтем в Ивана-царевича, — а вся моя ворожба в этой коробочке.

Яга потрясла в воздухе смартфоном, а потом погладила по крышке сухой ладошкой. Все недоуменно переглянулись.

— Что глазами зыркаете? Тут вся информация, все новости, сплетни, мысли, хакерские базы данных. Вот что про нашего Воронёнка в этой волшебной коробочке говорится: «Похищение царевны, убийство двух её братьев, ну и барабанная дробь! Смерть от руки Ивана-царевича — третьего брата похищенной царевны». Так, милый мой, сожгли тебя в бане, так как же ты объяснишь, что всё ещё по земле ходишь?

Ворон Воронович с места бросился к окну, ударился о землю и обернулся вороном, только тут же прыжок с места сделал и кот, сбивая ворона на плитки пола. Ворон бился, шипел и громко каркал, пытаясь скинуть вцепившегося в спину кота.

— Так, давай обратно в человека, пока Баюн в азарте тебе шею не свернул, — рявкнула Баба-яга.

Секунда, и на полу уже сидит растрёпанный Ворон Воронович, держа за шкирку кота. Баюн басисто мявкнул, ударил когтистой лапой богатыря и вальяжно вернулся на своё место. Остальные богатыри смотрели на сидящего на полу Ворона Вороновича, пытаясь уловить что-нибудь мертвяцкое в его виде.

— Ну, рассказывай, кто тебя оживил и в команду подослал, — Баба-яга направила камеру телефона на лицо Ворона.

— Кощей. Информаторы сообщили, что готовится покушение. Кощею нужен был свой человек в дружине, вот меня и оживили. Ну, знаете, мёртвая вода, живая вода, клятву взяли служить.

— Знаю я этих бородатых запечных информаторов. Так, значит, ты Ивана убил и яйцо стащил?

— Нет. Да, я к нему ночью залетал в комнату, как вы это по перу поняли. Убил бы, если б нужда возникла, но он спал мёртвым сном. Я всё обыскал, но яйцо не нашёл, — Ворон поднялся с пола и вернулся на своё прежнее место.

Яга спрятала перо в карман и вытащила оттуда пробку от вина, поднесла к длинному носу и понюхала. Раздался сдавленный вздох Марьи, и Яга посмотрела на неё.

— Ну, теперь о тебе, милочка моя, Марьюшка, — Яга опять посмотрела на экран смартфона. — Тут, конечно, имени нет пострадавшей, всё-таки о большом военном чине разговор, но намёков достаточно. Читаем заголовки: «Илья Муромец убил собственную дочь. Незаконная дочь Ильи Муромца напала на отца, убийство признано самозащитой. Поляница — незаконная дочь Ильи Муромца». Разрубил он тебя, милая, на две половинки, так тут пишут. Зачем ты к нему полезла?

— Да он тварь! Тварь! Он мою мать изнасиловал, когда в походе был. А когда я к нему в дружину попала, понял, что я по силе только ему равна, и признал дочерью. А я всю жизнь тренировалась, чтобы этого подонка найти и убить, — Марья вскочила, но тут же села на стул, закрыв лицо руками.

— Второй мертвец в команде! Да вы издеваетесь? Мне что, под командование мертвецов дали? — вскочил Иван-царевич и напряжённо вгляделся в лица богатырей.

— Ну, нет, их двое, да и то не мертвецы они уже. Воронёнку жизнь вернул Кощей, а вот нашей Марье — Горыныч, его она агент. Что, милая, так куда ты яйцо дела?

— Ничего я вам рассказывать не собираюсь, — Марья уже пришла в себя и сидела, сжав побелевшие губы.

— Расскажешь. Баюн, давай. Черномор подержи-ка ей голову.

Кот затарахтел, как трактор, поймал взгляд Марьи, и та обмякла, взгляд её затуманился.

— Так зачем ты ходила к Ивану-дураку в комнату, чего ему в вино намешала?

— Он давно ко мне клинья подбивал, намёки пошлые делал. Я сделала вид, что согласна, раз он такой герой и яйцо добыл, вина принесла с дурман-травой. Я не собиралась его убивать, мне нужно было найти яйцо и передать Горынычу.

— Ну и где яйцо?

— Не нашла, только скорлупки, я их за окно выкинула от злости.

— Получается, Кощея Иван-дурак успел убить? — снова вскочил Иван-царевич.

— Тихо, не всё так просто, в яйце должна быть игла. В кончике иглы смерть Кощеева. Да, это как искать иголку в стоге сена, но это потом, сначала убийцу найдём.

Все посмотрели на Ивана Медвежьего сына. Тот улыбался и чесал шею, словно не понимал, что вокруг него происходит.

— Он убийца! Такой запросто шею свернёт, да и комнату они с Иваном Медвежьим сыном делили. Тоже засланный казачок! — кажется, Иван-царевич уже не мог сидеть, он бросился к Ивану Медвежьему сыну. — Отдавай иглу!

— Почему это он? — спокойно сказала Баба-яга, листая ленту на телефоне. — Нет, он лишь орудие и даже не человек. Может, не заметили, но в медвежьем облике ему сподручнее, а в человеческом и не понимает ничего, только приказы хозяина — колдуна. А настоящий Иван Медвежий сын на моей дочери женат, так что, где сейчас мой зять, я отлично знаю.

— Что за глупость, вы грибов, что ль, каких наелись? — ехидно спросил Черномор. — Тут только одна колдунья, и это вы.

— Почему глупость, до меня слухи доходили, что ты, Черномор, в отставке стал баловаться чёрной магией, но дело это замяли. Я-то думала почему. Так ты думе или князю продался? Ставлю на думу, там денег больше.

— Князь тут при чём? Мы же по его заданию сундук и так доставали, — удивился Иван-царевич.

— Нет, милый. По заданию думы боярской. Думе война не нужна, а вот аргумент, чтобы давить на Кощея, очень даже. Им Кощей живой нужен, но на коротком поводке. О, князь бы не послал на это дело инвалидную команду, у него войска достаточно. Только не было никакого войска, обманули вас, за спиной у князя дело хотели провернуть, — постучала себе пальцем по лбу Яга.

— Так Ивана убил медведь Черномора, чтобы тот иглу не сломал? Чтобы потом её думе передать?

— Мыслишь, не дурак, так вот только и князь не дурак. Власть она всем нужна. Пока мирные времена, дела экономические да внешнеполитические, власти больше у думы боярской, что хотят, то и творят, князь следи за границами, да не мешай. А вот если война, да ещё и с навью, кто главный? Скажи, а не у тебя ли матушку Кощей похитил? И почему тебя, лучшего выпускника академии, поставили младшим лейтенантом над этой командой сирых и убогих? И главный вопрос — попади в твои руки игла, сломал бы?

— Сломал, — неохотно ответил Иван-царевич. — Да я за матушку Кощею бы и шею сломал, попадись он мне.

— Ну вот, информаторы у князя не хуже, чем у нави, а возможно, одни и те же. Задумка простая: ставим во главе посланцев думы неопытного богатыря, Кощеем обиженного, с мыслями о воинской славе. Сундук достаётся амбициозному борцу за справедливость, надо потом намекнуть, что у него в руках смерть Кощеева. Иван-царевич ломает иглу, а князь? Князь тут как бы и ни при чём, личная месть, порыв молодости, да и команду дума послала, не он. Не князь войну начал, но теперь ему все карты в руки. Но тут в схему вмешивается случайный фактор, и шахматная партия превращается в игру «в дурака» на четверых. Что ж, убийцы найдены, маски сброшены, — закончила Баба-яга свою речь и откинулась на кресле, прикрыв глаза.

— А как же игла? — робко среди гробового молчания спросила Марья.

— Что мне за дело до иглы? Ищите, это ваша забота. Ни до кого их ваших хозяев мне дела нет, не я эту кашу заварила, не мне и расхлёбывать, — хмыкнула Яга и тяжело встала. — Хоть по брёвнышку тут всё разберите, давно хотела ремонт сделать за государственный счёт.

Баба-яга удалилась, кот Баюн увязался за ней. В коридоре луч заходящего солнца пробежал по яркой шали Яги, и блеснула тонкая полоска металла.

«В казино выигрывает только тот, кто владеет этим казино». - сказала Яга, убирая иголку в сейф в своей комнате.