Antropogenez

Эволюция предков человека более-менее изучена для последних 7 млн лет. А что происходило в Африке до этого? Находки возрастом от 7 до 17 млн лет на Чёрном континенте – это в основном зубы и челюсти. Мы знаем, что в миоцене (примерно от 23 до 5 млн лет назад) на нашей планете жило много-много человекообразных обезьян – 30 родов и более 40 видов описано палеонтологами, но найденных черепов при этом негусто. Есть африканские проконсулы, но они всё же древней, есть европейские и азиатские гоминоиды – но от Африки далековато.

В этом важность древнего черепа KNM-NP 5905, найденного в 2014 году в местонахождении Напудет - в северной Кении, недалеко от знаменитого озера Туркана. Аргоновым методом для отложений, в которых залегал череп, получилась дата 13,3 млн лет – прямо в середине озвученного интервала.

На фото: Сверху - череп KNM-NP 59050. Снизу - результаты рентгеновской томографии черепа, показаны зубы, костный лабиринт внутреннего уха, эндокран.

Судя по тому, что постоянные зубы еще не прорезались, череп принадлежал детёнышу возрастом примерно год и 4 месяца. Радует сохранность находки: череп почти целый, хотя слегка деформирован и потерял коронки молочных зубов. С помощью синхротрон-микротомографа специалисты изучили строение зубов, эндокрана (внутренней полости черепной коробки) и внутреннего уха. Форма моляров и резцов привела учёных к выводу, что древняя обезьяна относится к уже известному роду ньянзапитек (Nyanzapithecus), однако детали строения позволяют описать новый вид этого рода Nyanzapithecus alesi (ales на языке туркана означает «предок»). Сам череп так и прозвали Alesi (или, по-русски, «Алеся»).

На фото: Череп "Алеси", частично очищенный от отложений.

Заметим, что ньянзапитеки описаны ещё в 1986 году по многочисленным зубам и челюстям, найденным в кенийской провинции Ньянза, и специалисты выделяли 3 вида этих обезьян, так что «Алеся» будет четвёртым.

Посмотрим, правда, что скажут специалисты: описание нового вида по детскому черепу – рискованная затея. Непросто будет сравнивать с ним черепа взрослых обезьян – если, хочется надеяться, их обнаружат.

Небольшая обезьянка (объем мозга 101 см³, что меньше, чем у гиббонов того же возраста) с короткой мордочкой и крупными глазами жила в то время и в том месте, где, по идее, должны были бродить предки современных больших человекообразных обезьян. В общей форме черепа и строении зубов встречаются гиббоньи черты, однако лабиринт внутреннего уха размерами и строением скорее роднит нашу Алесю с современными шимпанзе и орангутанами, а из древних обезьян – с ореопитеком и гораздо более древним египтопитеком. Ряд других признаков обезьянки – лопатовидные резцы, широкое межглазничное расстояние, узкое носовое отверстие и полностью окостеневшая барабанная пластинка (это такая косточка, относящаяся к слуховому аппарату) – встречаются и у других древних гоминоидов, таких как турканапитек и уже упоминавшийся ореопитек.

На фото: "Алесе" делают КТ.

Сравнив Ньянзапитека алеси с другими древними и современными обезьянами, учёные пришли к выводу, что свежеописанная обезьянка и её родичи входят в отдельное подсемейство ньянзапитековых (Nyanzapithecinae), к которым авторы исследования отнесли и древнейшую из известных человекообразных обезьян – руквапитека, а это подсемейство – «сестринское» ко всем современным гоминоидам, то есть восходит к общему предку с гиббонами, орангутанами и африканскими человекообразными, включая человека. Как видите, члены подсемейства Nyanzapithecinae были известны и раньше, просто наконец нашёлся хорошо сохранившийся череп, который позволил уточнить эволюционные связи и лучше представлять себе, каким был череп типичного гоминоида из группы, давшей начало современным человекообразным.

Если так, то этот общий предок получается несколько гиббоноподобным (как не вспомнить Эжена Дюбуа с его «гигантским гиббоном»).

Авторы обращают внимание, что некоторая «гиббонистость» встречается не только у ньянзапитековых, но и у других древних узконосых, а также у современных колобусов, поэтому речь может идти о конвергентном сходстве. Вероятно, разные группы приматов приобретали эти особенности в процессе эволюции независимо – говорить о близком родстве древних гоминоидов с современными гиббонами преждевременно (это, кстати, касается и недавно описанного плиобатеса из Испании).

Что можно сказать об образе жизни «Алеси»? Пока немного: судя по маленьким размерам полукружных каналов внутреннего уха, эта обезьяна не была такой быстрой и ловкой, как современные акробаты-гиббоны.

Заметим: в статье нет громких фраз вроде «Найдено недостающее звено эволюции!» Зато мы узнали кое-что новое о разнообразной группе древних человекообразных, поздние представители которой – если относить к ним экзотического итальянского ореопитека – просуществовали до конца миоцена.

Автор: А. Соколов

Источник: АНТРОПОГЕНЕЗ.РУ

Нас спрашивают: стоит ли ввязываться в интернет-полемику со сторонниками лженауки? И как вести себя, если уж полез в спор? С любезного разрешения издательства «Альпина-нон-фикшн» публикуем главу из книги Александра Соколова Учёные скрывают? Мифы XXI века, целиком посвященную этому вопросу.

В мае 2016 года я и еще несколько энтузиастов под руководством экспериментатора Николая Васютина просверлили в граните 5-сантиметровое отверстие с помощью медной трубы и сыпучего абразива — наждака [1]. Мы хотели показать, что такая задача была вполне посильной для древних египтян, с их технологиями бронзового века. Когда видео опыта появилось на Youtube

в комментариях возникли недовольные. Доводы критиков эксперимента звучали, например, так:

— «дырка у вас неправильная, она ровная, а должна быть конической!» (или, наоборот, она коническая, а должна быть ровной)

— «а я видел отверстие диаметром полметра и глубиной в метр. Вашим методом такое не сделать, только лазером!»

— «таким способом можно получить отверстие только в горизонтальной поверхности. А как вы будете сверлить вертикальную стену? Шах и мат!»

— «такое каждый может, а сделайте гранитный саркофаг с идеальными углами!»

— «Кристофер Данн пишет, что египетское сверло должно вращаться в 500 раз быстрее, чем современные свёрла — иначе правильное отверстие не получится!»

— «а где египтяне взяли медную трубу? Купили в магазине? Хахаха»

— «5 см за 8 часов? Да таким методом пирамиду и за 500 лет не высверлить не построить!»

— «вы нарушили чистоту эксперимента! У египтян не было такого пластилина и таких пластиковых бутылок!» 

Столкнувшись с человеком, отстаивающим лженаучные идеи, кто-то промолчит, а кто-то яростно бросится «в бой». Летят пух и перья, число спорщиков растет, страсти накаляются. Если ввязываться в спор, то как и ради чего?

Крылатая фраза, даже попавшая в название книги популяризатора науки Аси Казанцевой — «В интернете кто-то неправ», намекает на типичную мотивацию сетевого спорщика: эмоциональный порыв отстоять свою позицию, самоутвердиться и выпустить пар. Если вам просто обидно, что некто не разделяет вашей позиции, то решайте сами, тратить ли время на «восстановление справедливости» (если честно, я бы не стал. Смирение — великая добродетель!) Другое дело — просветительские задачи. В этом случае принципиально важно оценить, сколько человек будут свидетелями вашей дискуссии. Просветительское мероприятие имеет смысл, если его увидит хотя бы несколько десятков, а лучше сотен или тысяч человек. Помните, что переубеждаете вы в первую очередь не оппонента — особенно если это закоренелый спорщик, который вряд ли изменит свое мнение. Основная работа ведется для читателей или зрителей, следящих за вашим поединком.

После анализа аудитории — оценим самого оппонента:

— этот человек искренне интересуется, задает вопрос с целью что-то для себя выяснить?

— этот человек делится своим мнением, но открыт к диалогу?

— или же он пришел проповедовать, клеймить, изобличать?

В последнем случае дискуссия, как правило, бессмысленна — никакие ваши доводы на оппонента не подействуют, а лишь больше распалят его. И, конечно, не стоит тратить время на хамов, «троллей» и ненормальных.

В дискуссии же с адекватным оппонентом я стараюсь придерживаться нескольких несложных правил.

Во-первых, обращаюсь к собеседнику только на «вы», не позволяю себе грубостей и переходов на личности.

Во-вторых, требую, чтобы оппонент обосновывал свои утверждения — как бы уверенно они не звучали. Особенно если эти утверждения начинаются со слов вроде: «Как известно…» (кому известно?), «генетики доказали…» (хорошо, приведите ссылку на научную публикацию) или «сам Дарвин писал, что…» (опять-таки, жду ссылку и корректную цитату). Нередко в процессе спора выясняется, что оппонент не читал источники, на которые ссылается.

В-третьих, добиваюсь ответов на заданные вопросы, и снова и снова возвращаюсь к ним, если оппонент пытается увести разговор в сторону.

Это были общие рекомендации. Перейду к конкретике. Сейчас я хочу рассмотреть несколько типичных полемических уловок, которые используют сторонники лженауки, и предложить возможные способы противодействия. Некоторые из приемов специфичны для исторических наук, другие — универсальны.

При этом я предполагаю, что оппонент — хотя бы на словах — готов к диалогу, и не включаю в список личные выпады, обвинения в продажности и некоторые другие классические трюки, которые мы обсудили в предыдущих главах книги.

1. «А ты лично проверял?»

«Не нужно рассказывать про чьи-то гипотезы или чьи-то опыты, — заявляет оппонент. — Встаньте-ка с дивана и:

— перетащите многотонный блок,

— распилите гранит медной пилой,

— подбегите к живому быку и воткните в него деревянное копье (как всерьез требовал один спорщик, который считал, что неандертальцы не могли охотиться). Ну а мы посмотрим!»

Да, наглядные опыты — важный инструмент убеждения. Но можем ли мы проверять каждое научное утверждение? Если от школьной учительницы требовать, чтобы она своими руками измерила температуру Солнца и лично пересчитала число нейронов в мозгу, то учебный процесс встанет. Как я уже говорил в начале книги, современная цивилизация держится на распределении знаний и на разумном доверии к специалистам. Сомнение же в неких научных данных считается обоснованным, если их не удалось воспроизвести. Поэтому довод оппонента обращается против него: чтобы не быть голословным, тот должен попытаться повторить условия опыта и получить отрицательный результат. Схема ответа примерно такая:

«Вот эксперимент. Вот ссылка на его подробное описание. Специалисты, профессионально занимающиеся этой темой, сочли его корректным. Вы не согласны? Очень хорошо. Укажите, в каком месте ошибка. А еще лучше — попробуйте повторить эксперимент, соблюдая условия из публикации. И если у вас не получится — возвращайтесь, поговорим».

2. «Этого мало!» Постоянное повышение требований к доказательствам

Оппонент требует от вас обоснований, но по мере того, как вы их предоставляете, он раз за разом поднимает планку. Больше доказательств! Надежней! Убедительней! Чтобы даже «щелки для сомнений не было»!

Скажем, противник эволюции просит показать ему переходные формы. Получив пример, заявляет, что «одна сомнительная находка» его не убеждает — да и не подделка ли это? После нескольких новых примеров оказывается, что никакого доверия нет к палеонтологам, которые «по одному зубу придумывают внешний вид животного». Когда спорщику объясняют, что речь идет не об одном зубе, а о черепах и скелетах, выясняется, что даже такие открытия не убедят его, поскольку «переходных форм должны быть миллионы».

Что возразить на подобную демагогию? Совет простой: фиксировать тезисы оппонента и, если он начнёт «поднимать планку» — дословно цитировать. А затем — требовать подтверждения: получен ли ответ на первоначальный вопрос? Обычно в этом месте спорщик начинает юлить, изворачиваться и пытаться сменить тему. Пусть! Адекватные читатели увидят, кто чего стоит в данном споре.

Например, в обсуждении эксперимента по изготовлению медной трубы древнеегипетским способом некто заявляет: «Если бы до наших дней дожили египетские медные трубки, можно было бы сказать об уровне их производства, а этих трубок нет, как нет и остального».

То есть как это «нет трубок»? Мы показываем спорщику фотографию древнеегипетских медных трубок из Музея египетской археологии Питри в Лондоне.

Не моргнув глазом, оппонент продолжает: «К какому периоду относятся эти медные трубки из музея сэра Уильяма Флиндерса Питри? Какая из этих трубок использовалась для сверления гранита? И что вы думаете о том, что сам сэр Петри писал насчет технологий древних египтян? А вообще смешно смотреть, как люди без специального технического образования…» — и так далее.

Как быть? Просто процитировать первое утверждение спорщика:

«Выше вы писали: «Если бы до наших дней дожили египетские медные трубки, можно было бы сказать об уровне их производства, а этих трубок нет, как нет и остального». Я вам показал, что трубки есть. Вы признаете свою ошибку? Или вы не отвечаете за свои слова?»

3. «Ускользающая мишень»

Оппонент постоянно меняет свои «показания», так что объект спора остается неуловимым.

«Гомеопаты, которых ругают в прессе — это не истинные гомеопаты!

Экстрасенсы, обманывающие доверчивых граждан — обычные мошенники, а вот настоящий экстрасенс — это совсем другое дело.

Да, большинство артефактов, найденных в Перу — примитивные подделки, но были находки и подлинных, «первичных» изделий — вот на них следов ручной обработки не видно даже на макрофото!

Фотографии летающих тарелок, публикуемые в прессе — это намеренная фальсификация, чтобы дискредитировать сам феномен НЛО и отвлечь внимание людей от реальных фактов».

Налицо непроверяемое утверждение. Что бы вы не сказали, всегда можно возразить: «Это не настоящий астролог, не подлинный, а «подражательный» артефакт, не реальные, а поддельные НЛО. И вообще, я говорил совсем о другом».

Ну что ж, раз так — дальнейшее обсуждение бессмысленно, пока оппонент сам не предъявит вам настоящего астролога, подлинного гомеопата. Ну, или селфи с пришельцем.

4. «Личные истории»

В качестве возражения оппонент рассказывает историю: он сам, либо его знакомый, либо знакомый знакомого:

— исцелился с помощью гомеопатии, молитвы или чудо-приборчика;

— руками разгонял облака;

— видел снежного человека, НЛО, следы лазерных резаков в Египте;

— вдруг заговорил на неизвестном языке;

— отравился ГМО, чуть не умер от прививок.

Увы, людям свойственно заблуждаться и фантазировать. А еще — искать связи там, где их нет. Почему-то эффект от гомеопатии или чудо-приборчика исчезает, как только начинаются нормальные клинические испытания.

Подробно различные ошибки человеческого восприятия описываются в книгах «Псевдонаука и паранормальные явления: критический взгляд» Смита Джонатана, а также «Защита от темных искусств» Александра Панчина.

Поэтому ученые относятся к свидетельствам очевидцев осторожно и просят предъявить что-то более существенное, материальное и поддающееся измерению. Лучше всего, если кто-то уже исследовал это явление, и результаты опубликованы в научном журнале. Мы ведь говорим о науке?

Недавно на мероприятии ко мне подошла женщина и сообщила, что видела снежного человека. Дама ожидала комментария «от науки». «Уверен, что вы честный человек, — ответил я. — Но учёные недоверчивы, их не устраивают слова, не подкрепленные доказательствами. В следующий раз, когда повстречаете йети, постарайтесь, чтобы у вас осталось для учёных, помимо ваших слов, нечто материальное. Догоните монстра и вырвите у него клок волос. Добудьте его экскременты или, если не боитесь, сделайте так, чтобы он вас укусил — пусть в руки учёных попадёт хотя бы проба слюны для генетического анализа». К сожалению, все образцы шерсти «снежного человека», до сих пор попадавшиеся ученым, после генетической экспертизы оказывались волосами медведей, волков, коров или обычных людей [2].
5. Перескок
Оппонент произвольно меняет область дискуссии: начинает разговор с палеонтологии, переходит на физику, затем перескакивает в генетику и астрономию. Тем самым спорщик убивает двух зайцев: и поражает публику невероятной широтой кругозора, и запутывает противника, поскольку разговор перемещается в сферы, специалиста по которым в аудитории просто нет.
Одна из модификаций такого подхода получила название «галоп Гиша», по имени американского креациониста Дуэйна Гиша. Этот деятель лженауки прославился агрессивным стилем ведения дебатов, в которых заваливал оппонентов бесчисленными доводами, действуя по принципу «количество важнее качества».
«Эрнст Геккель подделал изображения эмбрионов! И ваш пилтдаунский человек — тоже фальшивка! Камни Ики, люди на динозаврах! Кистеперые рыбы не меняются миллионы лет! Эволюция нарушает 2-й закон термодинамики! Методы датирования ошибочны!» Попробуйте-ка что-нибудь возразить. Пытаясь спорить по любому отдельно взятому доводу из такой обоймы, вы все равно будете выглядеть бледно.
Замечено, что чем менее сведущ в обсуждаемой теме спорщик, тем легче он срывается на «галоп». На одном из научно-популярных мероприятий посетитель (представившийся ювелиром) так и сделал: начал он с Велесовой книги, потом переключился на рисунки в пустыне Наска, затем перепрыгнул на бозон Хиггса, а закончил патетическим: «Видел ли кто-нибудь вирус СПИДа?»
Дискуссия, вообще-то посвященная преподаванию биологии в школе, была убита, растерявшиеся эксперты вытирали пот, а «ювелир», сожравший минут двадцать общего времени, сидел страшно довольный и непобежденный.
Как остановить галопирующего оппонента? Жестко обозначить границы обсуждения. Остановить спорщика, пытающегося «скакать», и пояснить, что в рамках дискуссии реально рассмотреть 2-3 вопроса, но не 150. Тем более, что для погружения в астрофизику придется приглашать астрофизика, в дебри ДНК — генетика. Уточнить, что ваш оппонент эти темы едва ли глубоко изучал. Попросить спорщика обозначить 2-3 пункта, которые интересуют его больше всего. Если же собеседник заявит, что его в равной мере волнуют ВСЕ пункты, то взять из них тот, который находится в зоне вашей компетенции — о чем можно честно объявить. Изложить свою позицию и добиваться от оппонента подтверждения — удовлетворен ли он ответом по этому пункту.
Итак, действуйте так же, как в пунктах 2-3: постарайтесь управлять диалогом. И цитируйте оппонента, как только тема дискуссии начнет «скакать».
6. «Независимых исследователей» не пущают к материалам!
Наука — это секта, закрытая для посторонних!
«Если мы с вами захотим поехать в Олдувайское ущелье, покопаться не получится! Там с собаками это охраняют. И там все это лежит буквально на поверхности, окаменелости, они рассыпаны. Можно их поднять, сфотографировать, если ты деньги заплатил, и положить на место. Они там разрушаются, дожди идут и все такое… но что-то вынести, описать — это невозможно. Потому что есть монополия американцев». Это цитата из выступления некого Александра Белова [3]. Такой довод удобно использовать, если кто-то попросит «альтернативного ученого» предъявить результаты его исследований. Конечно, мы могли бы, если бы нам позволили — да только академики-монополисты никого не подпускают к кормушке. Нас не финансируют. Нам связывают руки.
До боли напоминает жалобы черных копателей — охотников за кладами, которым злые официальные ученые мешают заниматься их невинным хобби — разорять археологические памятники.
Недовольному «независимому исследователю» стоит задать встречный вопрос: «А как бы вы отнеслись к «хирургу-любителю» без диплома, который бы кричал, что «хирургия — это секта», потому что его не пускают в операционную, не доверяют даже обычный аппендикс? Восприняли бы вы всерьез ценителя искусства, недовольного, что он не может унести картину из Лувра к себе домой, не может даже «потрогать» ее? Сопереживали бы чудаку, который мечтает поиграть в футбол с «Челси» — но ему не дают выйти на поле?»
Да, человека с улицы не пустят в операционную, не позволят прикасаться к ценностям или участвовать в соревновании. Сначала — покажи, что ты из себя представляешь. Наука (так же, как профессиональный спорт) недемократична. А как иначе?
Сколько археологических памятников было повреждено, растащено на сувениры или просто уничтожено «любителями»? Сколько людей пострадало от лекарей-шарлатанов? Нужно ли объяснять, зачем в науке существуют фильтры от дилетантов? Хочешь работать с древностями, трудиться в лаборатории или лечить людей — учись. Подтверди свою квалификацию. Получи диплом, защитись, публикуйся. И тогда — милости просим. Конечно, престижную лабораторию, ценный памятник, крупный проект никто тебе сразу не доверит. Признание в науке — долгий и трудный путь. Думаю, это правильно. Обижаться на это глупо.

7. «В науке все постоянно меняется и опровергается»

Тут оппонент спрашивает: уверены ли вы, что ваши «официальные» теории не будут завтра признаны заблуждениями, а нынешняя «лженаука» не станет мейнстримом? Может быть, через год найдут доказательства, что и эволюции не было? Дальше он приводит примеры, иллюстрирующие этот тезис: и Джордано Бруно когда-то сожгли, и законы генетики Менделя признали с обидным опозданием, и даже французская Академия наук заявляла по поводу метеоритов, что «камни с неба падать не могут». Из этого следует, видимо, что никакое научное утверждение нельзя признать истинным «до конца», ибо у ученых нет способа, позволяющего отличить правду от вымысла. Научные гипотезы, концепции, теории сменяют друг друга, будто в калейдоскопе, повинуясь капризам моды: вчера все носили длинные юбки, сегодня — короткие. Вчера был в почете ламаркизм, сегодня котируется дарвинизм, а завтра популярным станет какой-нибудь номогенез Берга.

Спросите сторонника такого «релятивизма» в науке: если все настолько изменчиво и непредсказуемо, как он сам оценит вероятность, что когда-нибудь научный мир вернется к модели плоской Земли на трёх китах? Даже если кому-то очень захочется — подобный поворот вспять вряд ли возможен. Да, научное знание меняется, но происходит это не хаотично, не по прихоти «академиков». Появляется новая гипотеза, которая лучше, точнее описывает имеющиеся факты, согласуется с бОльшим количеством фактов — и лишь в этом случае она сменяет существующую. Поэтому одни модели устаревают, другие уточняются, третьи незыблемы. В том, что 1-й закон Ньютона никто не отменял, вы легко убедитесь, когда ваш автобус резко затормозит. Если не схватитесь за поручень или за соседа — полетите вперед, продолжая «равномерное прямолинейное движение».

На мой взгляд, лучший способ противодействия философским рассуждениям о том, что все относительно — постоянное «приземление» дискуссии. Добивайтесь от оппонента конкретики. Потому что философствование — верный признак того, что нормальных доводов «по делу» у спорщика нет. Итак, прямой вопрос: что оппонент может возразить не в принципе, а конкретно по обсуждаемому вопросу? Какие факты приведет?

8. «Это не строгое доказательство!»

Высказывание по поводу любой гипотезы, связанной с событиями прошлого. «Вы показываете, что так могло быть, но кто гарантирует, что было именно так? — заявляет оппонент. — А на 100% ли доказано, что это существо — предок человека?» Прежде чем отвечать, уточните: возможно ли в принципе, по мнению вашего оппонента, изучать прошлое? И что явилось бы 100% доказательством в такой ситуации? Письменное свидетельство с печатью нотариуса? Анализ ДНК? Полет на машине времени?

Вот пример того, каким образом антропологи выдвигают гипотезы. В экспедиции 2013 года под Харьковом, при раскопках погребений начала нашей эры, среди множества останков оказалось два черепа с любопытной особенностью: скученные передние зубы. Это называется «краудинг». Осмотрев черепа, антрополог Станислав Дробышевский сразу предположил, что останки принадлежали близким родственникам — возможно, отцу и сыну (черепа мужские). Почему? Потому что мы видим наследуемую особенность, которая есть только у этих двух черепов среди десятков других в могильнике. Можно ли говорить о «100% доказательстве»? Конечно, нет. Это всего лишь гипотеза. Но такое объяснение вероятней, чем случайное совпадение. Если при изучении скелетов обнаружатся новые детали, указывающие на родство — обоснованность гипотезы возрастет, но все равно мы никогда не получим эти самые «100%». В исторических науках 100% и невозможно, и не требуется.

При изучении далекого прошлого действуют сходные принципы доказательства: свидетельства в пользу гипотезы должны перевесить доводы против. Если оппонент не согласен с таким подходом, стоит еще раз попросить его привести пример «100% доказанного» факта, касающегося древности.

9. «Если я чего-то не знаю — этого не знает никто!»

Я бы сильно упростил ситуацию, если бы заявил, что все сторонники лженауки — малообразованные люди. На самом деле, это далеко не так. Среди креационистов, «альтернативных историков» и конспирологов иногда встречаются и обладатели ученых степеней, и люди недюжинной эрудиции. Это говорит о том, что образование и интеллект сами по себе не делают нас неуязвимыми — лженаучные идеи опасны как раз тем, что способны поражать наш разум в обход знаний и логики.

И тем не менее, низкий уровень образования упрощает лжеученым задачу. Нередко самые отчаянные ниспровергатели «официальной науки» — те, для кого главным источником знаний служат ролики на Youtube из серии «Учёные скрывают». Как водится, чем хуже оппонент владеет темой — тем с большей уверенностью и апломбом он заявляет, что:

— переходные формы так и не нашли;

— нет ни одного исторического свидетельства о строителях пирамид;

— никто не видел лунного грунта, якобы привезенного американцами;

— инструменты, которыми добывали камень древние жители Перу, неизвестны;

— ученым не удалось повторить опыт по клонированию овечки Долли;

— нет никаких доказательств существования ВИЧ.

Если вы точно знаете, что оппонент ошибается — то полемику вести просто. Достаточно показать на примерах, что все «не совсем так»: и переходные формы хорошо известны, и поселения строителей пирамид раскопаны, и на лунный грунт можно посмотреть в десятках музеев по всему миру (в том числе в Мемориальном музее космонавтики в Москве), и ВИЧ является самым изученным из всех вирусов, и коммерческое клонирование кошек ведется уже более 10 лет [4]. Разумеется, чтобы опровержение было веским, нужны ссылки на научные публикации.

Если же довод оппонента вам незнаком, но кажется сомнительным — спросите об источнике его сведений. Уточните, что интересует именно научная литература, а не видео и блоги. С некоторой вероятностью, выяснится, что собеседник не понимает, в чем разница.

Затем можно пойти в поисковик по научным статьям, например в Google Scholar, и вбить туда запрос на английском. Впрочем, часто достаточно беглого просмотра английской Википедии, чтобы увидеть, что ваш оппонент самоуверенно врет (самое ценное в Википедии — это ссылки на научные источники, которые часто приводятся в примечаниях к статье).

Бывают и сложные случаи, когда простым поиском достоверную информацию по вопросу не найти, а даже найдя источник — не разобраться в совершенно незнакомой области. Тут (если есть возможность) поможет только консультация эксперта. Так и из споров с лжеучеными, если не слишком увлекаться словесными поединками, можно извлечь пользу: озадачился вопросом — и в итоге получил подробный, интересный и, порой, красивый ответ. Узнав интересный факт, развеяв для себя некий миф — не жадничайте, поделитесь с другими, написав хотя бы короткую заметку в вашем блоге. Борьба с заблуждениями — наше общее дело. Не исключено, что вы окажетесь первым, кто это сделает на русском языке.

Например, вольный перевод англоязычной статьи про храмовый комплекс в Баальбеке (Ливан), сделанный Дарьей Третинко и опубликованный на сайте АНТРОПОГЕНЕЗ.РУ, оказался первым в Рунете внятным рассказом о том, как римляне могли установить огромные каменные плиты в основании храма без использования кранов и летающих тарелок [5].

Кандидат физико-математических наук Георгий Соколов предполагает, что существует 5 уровней незнания. И одна из причин распространения заблуждений — когда эти уровни путают. Мне нравится идея Георгия:

Уровни незнания

Уровень—1. Я чего-то не знаю.

Уровень—2. Чего-то не знает мой сосед, друг, авторитетный для меня специалист.

Уровень—3. Чего-то не знает конкретный ученый, исследовавший конкретную проблему. В его публикации в таком-то году в таком-то издании нет ответа на некоторые вопросы, о чем он честно говорит. Это нормально: настоящий ученый всегда понимает границы своих знаний.

Уровень—4. Чего-то не знает современная наука. И это тоже нормально — есть поле для дальнейших исследований. Но говорить об этом можно, только хорошо зная современную ситуацию в данной области науки.

Уровень—5. Что-то вообще непознаваемо, недоступно, сверхъестественно.

Очередной миф рождается, когда мы путаем уровень—1 с уровнем—4 или, того хуже, с 5-м уровнем.

Например, архитектор Жан-Пьер Протцен, изучая сооружения инков, обнаружил, что в некоторых случаях древние строители пилили камни. И честно написал: «Какие инструменты они использовали для этого, я еще не знаю». Как преподнести этот факт? Сказать, что исследователь пока — в данной статье начала 1980-х годов [6] — не нашел ответа на этот вопрос? Ну, если очень хочется интриги, то можно сформулировать так: Протцен к этой проблеме «боится подступиться, потому что не может объяснить увиденного и даже просто предположить...» Так возникает очередная легенда о непостижимых технологиях богов.

К сожалению на Пикабу имеются некоторые ограничения по количеству символов и весь текст не поместился =)

Но это ничего, в статье осталось всего два абзаца, так что приглашаем вас прочесть их на портале перейдя по этой ссылке.

Если же наши уважаемые подписчики изъявят коллективное желание прочесть всю статью на Пикабу - мы сделаем короткий пост-дополнение и оставим ссылку на него либо в конце этой статьи, либо в комментариях под ней)

Приятного чтения!

Иллюстрации Олега Добровольского

Автор: А.Соколов

Источник: АНТРОПОГЕНЕЗ.РУ

Вопрос читателя: Давно читаю ваш ресурс, спасибо огромное за ваши мероприятия и работу, дышится легче и узнаю много нового. Мой вопрос наверное банален, я тут прочитал данную статью на элементах. И потом мне на глаза попалось такое мнение: (полная цитата) «Абсолютно каждый новорожденный человек несет в своем геноме в среднем 70 новых мутаций. Раньше думали, что это не так уж много, потому что всего полтора процента нашего генома кодирует белки: есть вероятность, что из 70 мутаций ни одна вообще не попадет в жизненно важную область. Но теперь выясняется, что функционально значимы не менее 10% всего генома человека. И это значит, что каждый новорожденный несет около семи новых мутаций, которые потенциально вредны. Даже самый консервативный расчет показывает, что никакой отбор не успеет удалить такой мутационный груз: наш вид обречен сгинуть под ним всего за десяток поколений. И, кстати, плодовая мушка дрозофила сгинет тоже, потому что у нее похожая статистика, хоть ее и не так жалко, как нас.

Тем не менее, пока не сгинули ни мы, ни мушка. А значит, во всей этой истории с мутациями и отбором есть какая-то ошибка».

Не могли бы вы прокомментировать данное распространённое мнение. Мои малозначительные и неуверенные догадки, что можно ответить в таком случае таковы: мутация в каком-то гене не обязательно плачевно влияет на какую-то жизненно важную функцию, то есть есть может измениться уровень экспрессии гена, переключиться какой-то триггер, важны не только белки которые требуются для какой-то внутренней химии, например фактор транскрипции может опять же изменить реакцию организма на какой-то стимул, всё это слегка модифицирует реакции организма, а не приводит к его смерти или бесплодию. Кроме того, мутации разбросаны не хаотично по хромосомам, некоторые области активно тасуются, а какие-то консервативны и активно восстанавливаются. Как-то так. Но может я не прав.

д. б. н., ведущий научный сотрудник лаборатории анализа генома Института общей генетики им. Н.И.Вавилова РАН Светлана Боринская: Все генетические различия между людьми возникли в результате когда-то произошедших мутаций. Они прошли отбор в поколениях. Вредные мутации отсеиваются отбором - чем вреднее, тем быстрее.

Вновь появившиеся мутации могут быть как нейтральными, так и вредными. Некоторые оказываются полезными. Вредность или полезность зависит от условий среды.

Отбор начинается с момента формирования половых клеток. Часть сперматозоидов нежизнеспособна и имеющиеся у него мутации, и в том числе те, которые делают его нежизнеспособным, включая как старые, так и новые, никому передать не может. Отбор происходит и при созревании яйцеклеток.

После зачатия отбор продолжается. Есть оценки, показывающие, что около половины беременностей спонтанно прерывается (значительная часть на ранних этапах), если зародыш имеет несовместимые с развитием нарушения. Если остановка развития происходит на ранних этапах, в первые недели, то женщина этого может даже не заметить.

Рис. 1

Среди родившихся детей отбор продолжается. Дети с тяжелыми наследственными нарушениями погибают в первые годы жизни. Раньше детская смертность достигала 60%, и в этом тоже большой вклад отбора. Погибшие при катастрофах, убитые в войнах - не отбор, умершие от инфекционных болезней - отбор.

Когда мы рассматриваем возможные эффекты мутаций, надо учесть, что люди - диплоидные организмы. Вновь возникшая у папы мутация, даже очень вредная, может быть рецессивной и не проявится в присутствии нормального маминого гена. В обществах с близкородственными браками "защита" этого типа ослаблена, так как оба родителя могут оказаться носителями вредной мутации.

То же верно и для регионов, где частота вредных мутаций высока, как в случае с мутациями, защищающими от малярии. Среди гетерозиготных носителей защитных мутаций ниже смертность от малярии. В популяции таких носителей может быть половина и больше. Но платой за эту защиту была смерть младенцев, которым досталось две мутации - они погибали от болезни крови. Сейчас медицина позволяет спасать их, но это означает пожизненное лечение и многие проблемы как для самого пациента, так и для общества. Поэтому есть программы генетического мониторинга, позволяющие разными методами снизить долю рождения больных детей. Это тоже отбор, но уже не естественный, а управляемый обществом.

Среди мутаций, прошедших сквозь все эти фильтры, часть не портит жизнь и не проявляется внешне, но очень вредна с точки зрения поддержания вида. Это мутации, делающие человека бесплодным (тут мы возвращаемся к нежизнеспособным сперматозоидам и яйцеклеткам). Около 20% супружеских пар бесплодны, и по некоторым оценкам треть из них - по генетическим причинам.

Остальные мутации позволяют иметь потомство даже если внешне проявляются. Например, если человек совсем лысый и даже бровей нет (есть такая точечная мутация в гене фосфолипазы А), это не мешает ему иметь детей. Или в случае ахондроплазии (вид карликовости, обусловленный мутацией в гене рецептора гормона роста) - 80% пациентов получили мутацию de novo, но 20% получили ее от своих родителей, также имевших ахондроплазию.

Судьбу мутаций можно проследить на известном генетическом исследовании, проведенном при идентификации останков семьи последнего российского императора Николая II. У царевича Алексея была гемофилия, мутацию он получил от своей матери императрицы Александры, которая унаследовала ее от королевы Виктории. Мутация находится на Х-хромосоме, поэтому у женщин не проявляется, у них имеется вторая Х-хромосома с нормальным геном. Ни у кого из предков королевы гемофилия не отмечена.

Рис. 2

Современные исследования показывают, что больные гемофилией с мутацией de novo наследуют ее в большинстве случаев от отца. Поэтому можно предположить, что королева Виктория тоже получила ее от отца. На момент рождения дочери герцогу Кентскому было за пятьдесят. В трех поколениях потомков королевы рождались мальчики с этим заболеванием, но среди ее ныне живущих потомков больных гемофилией нет. На рис. 1 мужчины с гемофилией указаны красными квадратиками, женщины-носительницы мутации - кружками с красным сектором. Носительство мутации для женщин установлено по наличию больных сыновей, для царицы Александры и ее детей установлена конкретная мутация гемофилии. Генотипы остальных женщин не известны.

Другая мутация в царской родословной произошла, видимо, у матери Николая II Марии Федоровны. Эта мутация в митохондриальной ДНК была обнаружена при генетическом исследовании останков из захоронения царской семьи. У Николая II и его брата Георгия, чьи останки тоже были исследованы, имеется митохондриальная ДНК двух типов, отличающихся друг от друга одной нуклеотидной заменой. Один из вариантов (с нуклеотидом С) является "канонической версией", другой (с нуклеотидом Т) - результат мутации. У потомства произошло то, что генетики называют расщеплением - одна из версий потерялась и они имеют не два вида мтДНК, а только один.

Анализ ДНК показал, что у внука Марии Федоровны, сына Ольги, осталась версия "С", а у праправнучки от дочери Ксении - версия "Т" (рис. 2). И если гемофилия доставила горе семьям больных детей, а в России сказалась и на судьбе империи, то мутация в мтДНК никак не проявлялась и лишь доставила дополнительные хлопоты генетикам при идентификации.

Рисунки из статьи: Григоренко А.П., Боринская С.А., Янковский Н.К., Рогаев Е.И. Достижения и особенности в работе с древней ДНК и с ДНК из сложных криминалистических образцов. // Acta Naturae 2009, № 3, 56-68

Источник: АНТРОПОГЕНЕЗ.РУ