Замки. Что мы представляем, когда видим или слышим это слово? Шотландия? Долина реки Луара? Германия с её Нойшванштайном? Нет, это банально. Это, если хотите, попса. Беларусь! Здесь вас ждут не просто замки и дворцы. О, нет. Это наследие ЮНЕСКО. Вот Нойшванштайн не наследие. А в братской республике наследие.

Поэтому мы снова встали рано. Ладно, не только поэтому, но и потому, что нужно было заехать на шиномонтаж, потому что в дороге от Петербурга до Минска мы всё-таки пробили колесо.

Первый переезд был лёгким и недолгим. Ведь между нашей квартирой в Минске и Мирским замком нам нужно было преодолеть меньше сотни километров. Сущие пустяки после того, что мы преодолели в первый день.

Замок Впечатляет еще на подъезде. Это белорусская готика. И если вы впервые слышите об этой разновидности архитектуры, вы многое потеряли. И я снова не шучу и не иронизирую. Для понимания: белорусская готика находится не только в самой Беларуси, но и в Западной Украине и Восточной Польше. Это совсем не локальное явление. Поскольку все эти земли находятся довольно далеко от тех мест, где готика зарождалась и формировалась (например, Италия и Германия), белорусская готика в лучшем смысле своеобразна. Во-первых, это кирпичная архитектура. Да, из-за этого вы не встретите скульптурные украшения, которые из кирпича просто не сделать. Но при этом она удивит вас богатством орнаментальных деталей и структурированными плоскостями. Во-вторых, белорусская готика впитала в себя черты еще и ренессанса, византийские архетипы и традиции древнерусского монументального строительства, которые были характерны для этого региона на предыдущих исторических этапах.

Замок был построен более пяти веков назад в начале XVI века, однако несколько раз после этого повреждался в боях, но всякий раз восстанавливался. Лично меня не покидает ощущение, что архитектор, чьё имя история, к сожалению, не сохранила, создавая этот шедевр, думал не только про оборонительные функции, но и об эстетике. Потому что будучи надежным с точки зрения фортификации, Мирский Замок вызывает и чисто визуальное восхищение. Мы, дети больших городов, привыкшие с огромным, несоразмерным человеку архитектурным гигантам, были поражены, и мне сложно представить, какие эмоции эта кирпичная громадина вызывала у людей прошлого.

Дам несколько рекомендаций тем, кто решит повторить наш путь:

1. Советую крепко подумать над покупкой билетов в музей при замке. Если вы жить не можете без прогулок по покоям, библиотекам и винным погребам, бегите в кассу, сметая конкурентов словно вы сам стенобитное орудие. Лично я пожалел и потраченных денег, и еще больше потраченного времени. Снаружи интереснее, чем внутри. А во внутренний двор впускают и без билетов (по крайней мере, у нас не спросили). Аудиогид в этом конкретном музее настолько шляпа, что даже лучшие образцы мексиканских сомбреро стыдливо курили бы в сторонке.

2. Если вы все-таки купите билет, сходите на балконы (расположены вдоль крепостных стен). С них открывается красивый вид на двор. А вот если при подъеме на башню вас посетит разумная мысль «А не махнуть ли мне на это рукой?!», махните или даже машите. Лестницы узкие, ступени высокие, окна маленькие и для настоящего обзора не предназначены. Впрочем, и по этому пункту, и по первому - дело ваше, я лишь советую.

Здесь в формате дневника я позволю говорить за себя фотографиям, но обязательно напишу и про замок, и про другие объекты нашего путешествия позже.

А вот обед вызвал сложности. Мы думали, что нам достаточно будет сохранить в закладках навигатора несколько местных кафе, чтобы без проблем утолить голод. Как бы не так. Оба заведения, которые были приоритетными для нас в плане рейтинга и цены (кафе Дорога Замков и Лiхтарiк 1876, 4.9 и 4.8 на Яндексе) были закрыты на спецосблуживание. Поэтому мы были вынуждены пойти на компромисс и вернулись из поселка к замку в заведение с названием Мiрум. Мы с женой заказали борщ (хотя в меню он представлен не был), деревенскую сковородку (картофель, капуста, поджаренное сало, колбаска, свекольная икра) и два вида драников (с грибами и с говядиной и черносливом). Вместе с пряным фруктовым чаем - 1970 российских рублей. Кстати, по карте МИР у каждого банка свой курс. Могу ошибаться, но Visa и MasterCard себе подобного не позволяли, и при оплате в других странах курс считался по ЦБ на момент транзакции. Не могу сказать про этот обед ничего плохого. Но и хорошего, что ясно из отсутствия фото, тоже.

Перед продолжением пути, мы ненадолго остановились у костела Святого Николая в поселке. А вот дальше отправились к Дворцу Пусловских и усадьбе Костюшко близ городка Коссово. Это уже 200 километров, поэтому наши дамы успели поспать, а я обработать фото.

Удивительно, но в Коссовском Замке (еще одно название Дворца Пусловских) мы были едва ли не единственными посетителями. Красоты и роскоши залов и опочивален нам с горкой хватило еще в Мире, поэтому гуляли мы исключительно снаружи.

Но! Здесь я отвлекусь и расскажу вам о своем однокласснике Кирилле Демиденко. Кирилл был веселым и артистичным парнем, занимался в театральном кружке. И однажды их коллектив выступал в челябинском Органном Зале. Моему товарищу выпала невероятная удача в процессе выступления оказаться рядом с органом. И, конечно же, он нажал на две клавиши. А кто бы на его месте устоял?! Маленькая шалость, два легких касания, но теперь Кирилл стоит в не самом длинном ряду людей, которые играли на органе. И никто не смеет сказать, что он на нем не играл.

И эта не случайная история, потому что по заветам Кирилла я зашел во Дворец. Со стороны правого торца была открыта дверь хозяйственного помещения ресторана. И я зашел. Да, мой визит длился секунды. Но он был. А потом я вышел. Никем незамеченный. Вышел не потому что был изгнан, а по своей воле покинул этот храм роскоши. Но я вернулся! Чтобы сделать фото.

Да, кстати, Коссовский Замок во время Войны сожгли партизаны, думая, что внутри немецкий госпиталь. Поэтому стены исторические, а вот внутреннее убранство новодел.

Через дорогу от Коссовского Замка стоит восстановленная усадьба Тадеуша Костюшко. Если вам нужна метафора интересной и насыщенной жизни, я предлагаю вам использовать для этого Костюшко. Достаточно сказать, что его именем названа самая высокая гора Австралии, а сам он умудрился стать национальным героем Беларуси, Польши, США и Франции.

Возможно, мы совершили ошибку, но и здесь мы отказались заходить внутрь, предпочтя насладиться пейзажами и красиво состаренными деревянными домиками.

До Гродно, где мы собирались провести день и две ночи, оставалось ехать чуть больше 150 километров, и мы думали, что на этом наши приключения заканчиваются. Но проезжая поселок Ружаны, мы увидели впечатляющих размеров руины. Не остановиться было невозможно. Мы выяснили, что это разрушенный дворец князей Сапег. Часть дворцового комплекса восстановлена. И, должен сказать, что мне понравилось вот такое сочетание руин и отреставрированной части. Как будто такой подход углубляет восприятие места, потому что не игнорирует трагичные страницы истории.

В самом поселке мы совершили еще одну небольшую остановку, чтобы посмотреть на Костел Святой Троицы, построенный в начале XVII века.

Не смотря на несколько внеплановых остановок (мы не удержались и остановились еще, чтобы снять поместье Подороск), в Гродно мы приехали не поздно. И сейчас смогли встать пораньше, чтобы весь день погружаться в красоту этого древнего города.

Вторая часть Путевого Дневника здесь!

Ставьте лайки, оставляйте комментарии - это будет лучшей благодарностью, если вам нравится то, что я делаю!

Подписывайтесь на мой канал в Telegram: https://t.me/nbrzh

Что может быть общего у этих четырёх картинок?

Те, кто меня более-менее знают, смогут предположить: "Опять какая-нибудь шняга с именами". Ну и, конечно, будут правы.

Сегодня меня увлекло древнегреческое имя Таддеос... хотя греческое ли? История тёмная, есть такое арамейское имя Таддай, что может быть собственно арамейским именем (близко слово со значением "сердце"), может быть наследством древнееврейским (и тогда означает что-то вроде "благодарность"). Но если сову на глобус не натягивать, станет ясно, что перед нами редчайший случай, когда имя из одного языка переехало в другой язык и в эллинистическую эпоху вернулось обратно таким, что его узнать невозможно, как внуков после месяца в гостях у бабушки. Изначальное имя установить уже невозможно - может быть это Теодосиос (Феодосий), может Теодотос (Федот), а может и Теодорос (Фёдор). Во всех случаях, что примечательно, значение одинаковое - "дар Бога".

Не менее интересно дальнейшее расползание имени по Европе и его видоизменение. В Англии это будет Тэддиас, во Франции или Венгрии - Таде, в Германии или Скандинавии - Таддеус. Национальный герой Польши и США Тадеуш Костюшко оказывается тёзкой первооткрывателя Антарктиды Фаддея Беллинсгаузена (вообще при рождении Фабиан Готтлиб Таддеус фон Беллингсгаузен).

Анджей Тадеуш Бонавентура Костюшко

Фаддей Фаддеевич Беллингсгаузен

Да и с сокращёнными версиями весело и разнообразно. Деуччо в итальянском и Тадик в белорусском, Таддель в немецком и Фадя в русском. Того же Костюшко могли в детстве называть Таджиком (правда, ударение на первый слог), а португальских Тадеу звать к столу словом «Тату».

И всё это разнообразие и нежность в чисто мужском имени... сказал бы я, если бы не итальянский. Из всех языков в мире только наречие Петрарки и Рафаэля подарило нам женский эквивалент - Таддея. Или как говорят в Венеции, Тадия. Воистину, чего только не встретишь, изучая прозвания человеков!

Таддея Висконти, миланская аристократка

Для поляков Тадеуш Костюшко – национальный герой. Герой он не только для поляков. Костюшко – почётный гражданин Франции, герой Войны за независимость США. Его имя овеяно легендами, но мало кому известно имя Фёдора Ильича Лысенко – скромного офицера из малороссийского казацкого рода, пленившего Костюшко.

Родился будущий русский ратник в Курской губернии в 1751 г., и всегда проявлял склонность к ратному делу. В 20 лет Фёдор, сбежав от родителей, препятствовавших реализации его воинственных грёз, записался в солдаты, но суровый отец настиг его и увёл домой. Через год твердохарактерный юноша снова бежит из дому, и снова записывается в солдаты. На этот раз отец не угнался за молодым сыном, и так было положено начало долгой военной карьере Фёдора Лысенко.

Федор Лысенко был одним из тех, кто получил офицерский чин не благодаря аристократическому происхождению, а заслужил его в буквальном смысле слова потом и кровью на полях сражений. Безграмотный простолюдин, он с детства был обуреваем мечтами о ратной службе и воинских подвигах. С этой целью дважды сбегал из родительского дома и наконец в 1778 году, в 27-летнем возрасте поступил на службу рядовым солдатом, записавшись в Харьковский гусарский полк.

В рядах этого полка, переименованного вскоре в легкоконный, Лысенко прошел всю русско-турецкую войну 1787-I79I, участвовал во взятии войсками Потемкина Очакова, Аккермана, Бендер и Кили, в сражении при Матчине, проявляя в бою неизменную храбрость.

(рядовой легкоконного полка 1786-1798 гг.)

Но помимо храбрости, для продвижения по службе требовалась грамотность. И Федор эту грамоту освоил, самостоятельно научившись читать и писать, что было уникальным для того времени случаем.

Когда началось польское восстание, Харьковский полк находился в составе русских войск, стоявших гарнизоном в Варшаве. В марте 1794 года Костюшко провозгласил начало всеобщего восстания. В апреле армия повстанцев под его командованием разгромила у местечка Рацлавицы небольшой русский отряд под командованием генерала Тормасова. Эта легкая победа послужила сигналом для заблаговременно подготовленного восстания в Варшаве.

Разрозненные и внезапно атакованные русские войска были захвачены врасплох и оказались в западне. Началась жестокая резня. Русские оборонялись с отчаянием обреченных. Харьковский полк потерял ранеными и убитыми почти 200 человек, в том числе командира полка, а также все полковое имущество — обоз, канцелярию и казну. Федор Лысенко, как напишут впоследствии в его послужном списке, «во время варшавской революции отлично храбро поступал, где и ранен в правую ногу пулею». С большинством Харьковцев он все же сумел вырваться из Варшавы и соединиться со спешащими на подмогу войсками из отряда генерала Ферзена.

Спустя полгода, в сентябре 1794 года, у местечка Мацеевице именно этот отряд нанес сокрушительное поражение повстанческой армии Костюшко. Федор Лысенко, получивший уже к этому времени за храбрость первый офицерский чин корнета, «при разбитии мятежнического корпуса храбро поступал и несколько неприятелей своеручно срубил», беспощадно мстя за убийства однополчан. Но главным его подвигом стало пленение вождя повстанцев.

О подобном подвиге перед сражением мечтает каждый солдат и офицер. Что могло быть почетней для воина, чем взять в плен неприятельского генерала или знамя? Почетнее и труднее. Мысль захватить Костюшко, судя по всему, появилась у Лысенко не спонтанно, не возникла в горячке боя. А само пленение стало не столько счастливой случайностью, сколько запланированной акцией.

Возможно, корнет получил на то специальный приказ, а может быть, действовал исключительно по своей инициативе. Во всяком случае, еще до начала сражения он «просил, чтобы позволено ему было во время сражения при удобном случае отлучаться от полку для отыскания Польской революции Главнокомандующего Польскими войсками Генерала Костюшки».

Начальство разрешило корнету Лысенко начать эту «охоту». И под конец сражения, когда русские войска занялись преследованием спешно ретирующихся мелких отрядов уцелевших повстанцев, «охотник» наконец настиг свою жертву. Издалека заметив главнокомандующего, Федор Ильич пробился к нему, а потом «гнавшись за ним, дал саблею две раны по голове, взял в плен помянутого польскою Революциею начальника Костюшку».

(Пленение Т. Костюшко (картина как вы понимаете польская))

Известие о пленении Костюшко полностью деморализовало повстанцев и предрешило судьбу восстания в Польше. Вскоре войска Суворова штурмом взяли предместье Варшавы — Прагу, после чего сдалась и столица. Федор Лысенко в этих последних боях вновь отличился, получив золотой крест «За прагскую штурму». А за пленение Костюшко… он не получил ничего.

Этот факт выглядит как минимум странно, особенно если учесть, что в ту компанию некоторые офицеры получали высшую воинскую награду России — Орден Св. Георгия Победоносца — за дела куда менее значительные, вроде «захвата» брошенной неприятелем пушки.

И в череде странностей, которые последовали за пленением Костюшко, эта далеко не единственная. Еще одна — та завеса тайны, которая тут же была опущена на обстоятельства взятия в плен предводителя восстания. Возможно, она объясняется соображениями конспирации в условиях еще не угасшего пламени восстания.

(Казаки выносят раненого Т. Костюшко с поля боя под Мацейовицами)

Буквально сразу после взятия Костюшко в плен из Петербурга пришел приказ везти пленника в столицу окружным путем через Киев и Могилев — по тем местам, где не было повстанческих отрядов. Сопровождавшему пленника офицеру был вручен секретный приказ: «Главного польского бунтовщика Костюшко… отправить в Санкт-Петербург.

А как сей секрет есть великой важности и для того везется под чужим именем, то с самого места имеете сказать всем, что это есть раненый в Варшаве господин генерал-майор и кавалер Милошевич, на имя которого и подорожная прилагается. Наистрожайше предписываю иметь над ним непременное бдение... чтобы Костюшко отдельно от других везен был и чтоб... день и ночь был под глазами стерегущего офицера, и никто бы из обывателей видеться и переговариваться не имел случая».

Наверняка молчать до поры начальство приказало и Лысенко. А когда пришла эта пора — пора раздавать награды, — то же начальство «забыло» о подвиге храброго офицера. И приписало этот подвиг себе, по-видимому, рассудив, что «не по Сеньке шапка» — не пристало, мол, «солдатскому» офицеру брать в плен столь масштабную фигуру, а прославленным генералам — делиться победными лаврами со вчерашним солдатом.

Впрочем, Федор Ильич Лысенко заработал еще немало наград. Он отважно сражался с французами в Отечественную войну 1812 года, был в зарубежной кампании, участвовал в сражении под Бауценом и грандиозной «Битве народов» под Лейпцигом, в составе Харьковского полка в авангарде русских войск брал Париж… В отставку он уволился в 1816 году, ослабев от ран и старости. Было ему тогда 65 лет. Мы не знаем точно, когда он умер. Известно лишь, что похоронили его близ кладбищенской церкви маленького городка Тим, что в Курской губернии. Перед революцией могила его была еще цела. Но до сегодняшнего дня она сохранилась едва ли…

Эти слова, хотя и были сказаны не в отношении случая с корнетом Лысенко, однако вполне подходят к его случаю. Награды за «участие в пленении Костюшко», помимо командира отряда генерала Ферзена, получили генерал граф Тормасов и казачий атаман, генерал Денисов. Тот самый Тормасов, чьи войска Костюшко наголову разбил под Рацлавицами — кстати, по вине того самого Денисова, не приславшего вовремя подкрепление.

Эти люди и вошли в историю как «пленители самого Костюшко». А имя настоящего героя, как и обстоятельства пленения, так и остались почти никому не известными, будучи зафиксированы лишь в нескольких документах. Впоследствии это породило различные мифы, благодаря которым некоторые историки, хотя и знали правду, но в угоду поклонникам Костюшко представляли эпизод пленения героя в несколько ином свете.

(бригадный генерал американской армии Анджей Тадеуш Бонавентура Костюшко)

Так появилась на свет версия о том, что на скачущего в одиночку по полю Костюшко якобы набросились прельщенные его формой казаки, убили под ним коня и тяжело ранили пикой, намереваясь ограбить. Не желая пленения, Костюшко якобы пытался застрелиться, но курок дал осечку.

Якобы казаки обезоружили генерала, стащили с него сапоги, сняли несколько перстней, из кармана вытащили золотые часы. А потом якобы подъехал кавалерийский корнет и рубанул безоружного Костюшко палашом по голове. И лишь отчаянные крики видевших эту картину поляков дали русским понять, кого они захватили в плен….

Впоследствии император Александр I приказал отвести ему 1000 десятин в Саратовской губернии и не пожаловал ему единовременно 1000 рублей.

Позже он купил в Курской губернии, в городке Тим, дом. Там Лысенко провёл остаток своей жизни рядом с любящей женой и любимой дочерью.

Скончался русский герой в 1832 г. На могиле была выбита надпись: «Здѣсь тѣло отставного ротмистра Ѳедора Ільіча Лысенко, родился 1751 г., февраля 19 дня, жил 81 год, 2 мѣсяца и 11 дней. Въ жизни своей на войнѣ самъ взял Костюшку в плѣнъ».

Советская власть, рассматривая Костюшко и его приверженцев, как соратников по идейной борьбе с русским царизмом, не посчитала нужным увековечивать память Фёдора Лысенко.

Наоборот, на территории советской Белоруссии один из отрядов советских партизан, боровшихся против фашистских захватчиков, носил имя Костюшко. Названные в его честь улицы имелись и в Польше, и в СССР. Но, несмотря на то, что царский, а за ним и советский режим рухнул, любви у поляков к русским не прибавилось.

И Польша продолжает чтить Костюшко. Его считают гениальным, прозорливым, безупречным и мудрым, хотя ещё Наполеон высказался о нём так: «Я не придаю никакого значения Костюшко. Он не пользуется в своей стране тем влиянием, в которое сам верит. Впрочем, всё поведение его убеждает, что он просто дурак. Надо предоставить делать ему, что он хочет, не обращая на него никакого внимания».

А хотел Костюшко восстановления Великой Польши от Риги до Одессы. Наверное, в том, что и Рига, и Одесса были избавлены от этого, есть немалая заслуга скромного русского солдата Фёдора Лысенко.

По материалам из интернета