Почему в театрах 19-го века обязательно были суфлёры, и как они спасали премьеры с пьяными актерами
"Уберут суфлеров, уйду и я", — так Станиславский век назад оценивал профессию помощников актеров театра. А Фаина Раневская, по свидетельству коллег, отказывалась даже репетировать без суфлера. В эпоху расцвета русского театра премьеры выпускались каждую неделю, что лишало актеров возможности полноценно усвоить новый текст. В суфлерах театр нуждался, как в воздухе. А они умудрялись развивать сверхспособности и завоевывать в театральной среде особую славу.
Суфлер - профессия не самая древняя, но существует очень давно. Принято считать, что такие специалисты присутствовали уже в классическом греческом театре средних веков. Тогда суфлеры выполняли те же функции, что и сегодня, нашептывая актерам реплики в мгновения «потери памяти». Правда, достоверных подтверждений тому нет. А вот свидетельств в 19 веке более, чем достаточно.
Театры в тот период были коммерческими, поэтому ставили своей главной целью повышение прибыли. Такой подход предусматривал постоянно пополняющийся репертуар, что для актера оборачивалось заучиванием сотен листов текста каждый месяц.
А ведь понятно, что даже вызубренный текст нужно успеть наложить на правильную передачу эмоций, соблюдение пауз и игру интонациями. Отсюда и возникла потребность в подсказчиках. На сцене суфлерам 19 века отвели особое место — будку в форме морской раковины. В некоторых местах помощники подсказывали актерам из-за боковой кулисы или даже из первого ряда партера. В редких случаях суфлеры прятались среди объемных декораций.
В эту профессию люди попадали разными путями, но очень часто суфлерами становились бывшие актеры, по разным причинам завязавшие с игрой на сцене. Ошибочно считать, что постаревшие звезды искали покоя, потому как тихой и ровной эту деятельность не назовешь. Весь спектакль суфлер пребывал в колоссальном напряжении, играя не меньше артиста. Чтобы вовремя подсказать, порой одно слово за весь спектакль, нужно было неотрывно следить за всем процессом.
Быть в курсе изменений, вносимых в сценическую редакцию произведения, отвечать за культуру речи (соблюдение языковых норм, корректных ударений и т.п.). Суфлер имел на руках свой экземпляр текста с корректорскими значками, фиксирующими все мизансцены, переходы актеров, интонации, темп и потенциальные места сбоев. Эта работа проводилась с первой репетиции при тщательном анализе каждого исполнителя роли.
Во время спектакля нельзя было перепутать, где актер замолчал по сценарию, а где забыл текст. Отдельные требования предъявлялись и к качествам самого суфлера. Ему полагалось иметь четкую дикцию, аккуратно регулировать громкость и тембр голоса, обладать отличными зрением и слухом, в идеале - владеть несколькими языками, а ещё быть тонко чувствующим человеком.
Ведь в работе с одним актером в силу его особенностей достаточно было подсказать основной глагол из фразы, кто-то улавливал текстовку по прилагательным, а третьему приходилось нашептывать целую реплику.Виртуозы-суфлеры умели издавать настолько сдавленный звук, что он больше походил на чревовещание, доносясь только до артиста. Большинство суфлеров были образованными людьми. Неохотно связывались театры с иностранцами. В истории сохранился один казусный случай, когда в пьесе «Ревизор» работал подсказчик-поляк. Вместо реплики «Держиморда пьян» он прошептал артисту: «Держиморда пан».
Как и в любом важном деле, среди суфлеров появлялись свои легенды. Один из лучших - Иосиф Дарьяльский. Его суфлерская будка даже получила отдельное название - «Дарьяльское ущелье». На рабочем месте Иосиф Иванович мог параллельно пить чай и даже бриться, потому как проводил там большую часть жизни. Актеры обожали его и называли своим талисманом. Дарьяльский прослужил в Малом театре почти полвека, и невозможно даже сосчитать спектакли, в которых он поучаствовал. В его эпоху суфлер зарабатывал свыше 100 рублей в месяц (1 кг лучшего мяса стоил меньше рубля).
Еще один знаменитый суфлер 20 века - Степан Раскатов. Этот специалист обладал поистине феноменальной памятью, всегда зная исполняемую на сцене пьесу наизусть и ни разу не допустив заминки в присутствии зрителя. Он умудрялся настолько незаметно, вовремя и уместно подсказать текст, что артист моментально заполнял паузу, а в зале никто ничего не замечал.
Алексей Касаткин начинал в качестве актера, сохранив актерские амбиции до конца жизни. До поступления помощником во МХАТ успел поиграть в провинции, поработать у знаменитого комика Константина Варламова. В 1922-м МХАТ отправился в зарубежное гастрольное турне. В Европе и Америке случались постоянные срочные вводы, и Касаткин проявил себя незаменимым. Сохранилась в воспоминаниях труппы одна напряженная ситуация во время спектакля «На дне». Зимой 1923-го заболели сразу все исполнители роли Сатина: Станиславский, Подгорный, Ершов.
Касаткин заперся в номере с Ричардом Болеславским, никогда не игравшим в той пьесе, и в считанные часы «вживил» текст Сатина в голову артиста, проиграв заодно перед ним все мизансцены. Без актерского опыта суфлер бы не справился. Заслуженный деятель искусств Вадим Шверубович говорил о Касаткине, что тот был идеальным суфлером, знал в совершенстве актерскую психологию, подавал безошибочно ключевое слово, которое неизменно восстанавливало в памяти весь текст.
Еще один известный суфлер 19 века - Владимир Новицкий, который прямо по ходу спектакля сочинял в своей будке экспромтом целые сцены, маскируя какой-нибудь актерский промах и спасая любую премьеру. Старожилы вспоминали, что однажды случился форс-мажор, когда один небезызвестный актер явился на спектакль под влиянием даров Бахуса. Помощник режиссера запаниковал и сообщил о том суфлеру. «Спокойно», – прокомментировал Новицкий и уверенно провел сцену без действующего лица. Отсутствие пьяного коллеги актеры заметили только когда опустился занавес.
