Роман Милорада Павича «Хазарский словарь» имеет две версии – женскую и мужскую – которые отличаются друг от друга только одним абзацем (и обложками).
Кстати, если кто ещё ничего не читал у этого писателя – я настоятельно рекомендую приниматься за чтение, удовольствие гарантировано! Его язык насыщен образами, теплом, грустью и нежностью; Слово такой красоты и силы встречаются очень редко. Если охарактеризовать поэзию (прозой назвать такие произведения язык не поворачивается) Павича в двух словах (только лишь, чтобы дать приблизительное представление о том, что ждёт читателя), то это – магический реализм. Но не латиноамериканский, а сербский, точнее, югославский, потому как писал он с оглядкой на культуру народов всех стран, некогда входивших в состав этого государства (боснийцы, сербы, хорваты, словенцы, черногорцы). Из мифов, преданий, истории и волшебства, романтики и трагедии, сюжета и витиеватых описаний сложена словесная магия Павича…
На этом я, пожалуй, и прерву это затянувшееся вступление, поскольку текст мой не о литературе. На самом деле он о фильме Софии Коппола «Где-то», а о Милораде Павиче (очень уважаемом и любимом мною писателе, книги которого читаю с большим удовольствием), наверное, если осмелюсь, более подробно расскажу как-нибудь в другой раз. Вспомнил же я о его романе потому, что хотел провести параллели с «двуполыми» версиями: «Где-то» – это мужская версия «Трудностей перевода» (тоже очень мною любимого фильма, а потому до сих пор не отрецензированного). И хоть две этих ленты отличаются друг от друга более, чем на один абзац, но настроение, атмосфера и тема у этих картин общие. Они похожи, как разнополые близнецы. Это фильмы одной крови, рождённые одной женщиной, вскормленные одной грудью.
Жизнь взаймы
Можно проживать жизнь взаймы, занимая мгновения счастья, украдкой выгадывая себе нечаянные часы и случайные дни радости, неожиданно находя ответный трепет там, где, казалось бы, ничего уже не могло вызвать хоть какого-то душевного отклика. Крадучись быть счастливым, стыдиться этого, тысячи раз обещать себе, что больше этого не повторится, но вновь падать в манящую пропасть, чтобы урвать себе ещё капельку чужой жизни. И то, что позже придётся расплачиваться за испытанное удовольствие, что цена эта будет неизмеримо высокой, а расплата тяжким бременем упадёт на тебя, прибив к земле – не останавливает, ведь так хочется чувствовать себя живым, даже если эта жизнь взята в долг.
В принципе, все фильмы Софии Коппола, снятые на сегодняшний момент, рассказывают об одном – о людском одиночестве. Но только две из этих картин так полно зарифмованы друг с другом. И, как это бывает в поэзии, идентичность рифмы упрощает восприятие стихотворения, позволяя запаковать в него иногда прямо противоположные посылы. Фонетическое созвучие скрывает смысловую уникальность, которую читатель разгадывает сам. Так и с кино: атмосферное сходство картин позволяет получать удовольствие от нюансов каждой из историй, от их по-разному расставленных акцентов. И это неудивительно, ведь между «Трудностями перевода» (2003) и «Где-то» (2010) – семь лет жизни режиссёра.
Шарлотта в исполнении Скарлетт Йоханссон – молодая девушка, недавно вышедшая замуж, она только начинает свой жизненный путь, и страдает от скуки и необъяснимой тоски. «Вроде жив и здоров, вроде жить-не тужить, так откуда взялась печаль?» – вопрос этот однажды посещает каждого. Кто-то ответом пишет песни, кто-то – снимает фильмы, а кто-то – живёт персонажами этих песен и фильмов. Мужской версией Шарлотты является Джонни Марко (Стивен Дорфф в этой роли – просто великолепен, таким я его ещё не видел) – кинозвезда на вершине своей карьеры, разведённый плейбой, у которого есть дочка тринадцати лет. Однажды она приезжает к нему погостить, и несколько дней, проведённых с дочерью, меняют что-то внутри Джонни, он понимает, что проживает не свою жизнь, а что-то ему чуждое и ненужное.
У жизни взаймы – две стороны. Есть те, кто её берут в долг, и те, кто отдают. И если первые испытывают хотя бы иллюзию счастья, то вторые лишены и этого. Поселившись в потребительском раю, и имея всё, о чём только можно мечтать – шикарный автомобиль, коллекцию милашек в постели, тренера и массажиста, визажиста и стилиста, портного, музыканта, весь сонм обслуживающего персонала, а также всю королевскую рать в придачу – Марко проживает отпущенный ему срок без цели, без смысла, без ощущений, без чувств. Слава – его работа, популярность – его ремесло; интервью, встречи с поклонниками, презентации, фотосессии, пресс-конференции и посещение торжественных церемоний – это рутина. То, что для обычного человека – предел мечтаний, для Джонни – скука смертная. Внешне красив, в отличной физической форме, в душе он – глубокий старик, которого уже ничего не радует, и потому старческий грим а-ля «Брэд_Питт_Бенджамин_Баттон», который на самом Питте смотрелся нелепо, на Джонни Марко – вполне гармоничен. Потому что глаза – единственное, что в этом «лице» от Марко – это настоящие глаза старика, уставшего от «жизни».
Устал пить, флиртовать, заниматься сексом, играть в казино, получать массаж и прочие оздоровительные процедуры, отдыхать на пляже, давать интервью, проходить фотосессии, ездить на дорогом авто, селиться в отелях, принимать душ в чужих номерах и откалывать номера в чужих душах. Существовать в рамках заведённых правил и распорядков – но не жить.
Он раздал свою жизнь по кусочкам – сценаристам, чьи придуманные истории воплощает на экране, режиссёрам, в роли альтер-эго которых выступает, поклонникам, грёзы которых олицетворяет. Он раздал свою жизнь, думая, что отдаёт в долг, что достигнув вершины, сумеет всё наверстать. Да только в долг жизнь отдать нельзя, она уходит безвозвратно. Так уходит жена с твоим ребёнком к другому, и даже через десяток лет остаётся той единственной, кому ты можешь позвонить, рыдая в предрассветный час от одиночества. Время течёт только в одну сторону и не возвращается. Фарш назад не прокручивается, и вместо живой плоти ты получаешь однородную мякоть существования, из которой только котлет слепить или пельменей сварганить – настоящего жаркого уже не получится.
Жизнь не здесь. Она где-то там за горизонтом событий, за периметром славы и денег, за гранью материального, там, где сливаются в одну точку пустыня, небо и дорога. Где-то там…
ПС. Главное отличие фильмов: Шарлотта к концу картины возвращается из побега «в Билла Мюррея» назад, а Джонни Марко, наоборот – отправляется в неизведанное Где-то. Бросив свою дорогущую машину на шоссе посреди пустыни, счастливо улыбаясь, он уходит из кадра.
ППС. София – сама «женская версия» режиссёра Копполы.
ПППС. Вопрос о глобализации на пресс-конференции в Италии ставит героя фильма в тупик, Коппола отвечает на него же со свойственным ей юмором: позже в отеле Джонни Марко смотрит по телевизору сериал «Друзья» в итальянском дубляже, и отлично обходится без перевода на английский. Он меняет страны, но для него ничего не меняется – те же отели, те же приёмы, те же церемонии награждения (только вместо «Эмми» – премия национального итальянского телевидения).
Источник: ОП! Обыкновенный Постмодернизм (если нравится пост - прошу подписаться)
Другие мои отзывы на фильмы:
и сериалы:
