Саяны

Интерес к устройству стал настолько сильным, что малыши попытались оторвать камеру и даже отгрызть от него часть пластикового ушка.

Несмотря на инцидент, устройство не получило серьёзных повреждений, и мордочки котят остались на карте памяти. После игры на дереве один из котят заметил фотоловушку внизу и начал её обнюхивать. Во рту у котёнка были остатки травы — видимо, он недавно лакомился сочной зеленью.

«Котята на видео заметно подросли, выглядят здоровыми и активными.  Сейчас у молодых ирбисов важный период. Под руководством своей матери они постигают искусство охоты, изучают окружающий мир дикой природы, готовясь к самостоятельной жизни.
Это дерево было обнаружено нами относительно недавно, однако ранее на нем отмечалась сама мать котят, Клёпа. Она также любила лазить по дереву, когда была моложе, и даже сейчас иногда не прочь запрыгнуть на него», – рассказывает старший научный сотрудник Роман Афанасьев.

Фото и видео: фоторегистратор

Источник: пресс-служба Объединённой дирекции заповедника «Саяно-Шушенский» и национального парка «Шушенский бор»

Ирбисы используют различные методы скрадывания для того, чтобы подобраться к своей жертве незамеченными.

Они могут ползти по земле, прячась за камнями и другими препятствиями, а затем внезапно броситься на свою добычу. Иногда они используют тактику засады, поджидая свою жертву в укромном месте и затем прыгая на неё сверху.

Один из самых удивительных фактов об ирбисах заключается в том, что они способны совершать прыжки длиной до 6 метров. Это позволяет им быстро преодолевать расстояния между собой и своей добычей.

Однако стоит отметить, что ирбисы обычно не преследуют свою жертву на большие расстояния.

Саяно-Шушенский заповедник Западный Саян, юг Красноярского края).
Источник

Лето для медвежат – время активного обучения и взросления. Под пристальным взором матерей, юные хищники делают первые шаги в мир, полный новых впечатлений и важных уроков. Медведицы-мамы воспитывают своих малышей – показывают лакомую пищу, учат быть хищниками, передают опыт. Для малышей это лето полно открытий, им нужно познать много нового и полезного.

Видео из жизни косолапых получено в Саяно-Шушенском заповеднике (Западный Саян, юг Красноярского края) с помощью фотоловушек.
Источник

Лошадок загрузили инструментом и продуктами, после чего проводник забрался на Янычара, я – на Ваську, а Вовка никуда не забрался, поскольку лошадей было всего две. Наш караван отправился в путь. По пути мы с напарником и проводником менялись местами: кто-нибудь шёл пешком, а двое других ехали на лошади. Поначалу я переживал, что лошадям сложно тащить на себе и груз и седока, но глядя на флегматично семенящего Янычара да резвящегося Ваську понял, что им в общем-то не так уж и плохо, как могло показаться. Разве что Хавалыкин время от времени ругал Ваську за то, что он лентяй, на что тот отвечал разве что презрительным фырканьем.

Самым необычным в нашем караване был, конечно же, наш монгольский конёк. Он шёл какой-то смешной, семенящей походкой, при этом довольно быстро и ходко. Явно чувствовалось, что идти так он может очень и очень долго. Зато ехать на Янычаре было одно удовольствие: никакой тряски, только лёгкое покачивание, которое за пять минут вгоняло меня в сон. Но спать в седле – не самая лучшая идея, в чём я убедился довольно быстро, проснувшись в полёте из седла в болото, когда Таракан, заметив болотину, очень резко затормозил. Вытершись и высказав коню всё, что я о нём думаю, я отправился пешком, уступив место довольно щурившему глаза проводнику.

На полпути мы заехали в лагерь геохимиков, занимающихся «дятлоскопией» - сбором проб коры деревьев специальным пробойником и молотком. Да-да, в коре тоже могут содержаться химические элементы, которые деревья вытягивают из почвы вместе с водой и питательными веществами. Так что, изучая кору, можно найти целое месторождение!

Все работяги были на работе, а нас встретил геолог Володя Байцев. Белокурый, молчаливый и очень накачанный Володя («Истинный ариец», - как говаривал Юра Конев) должен был отправиться с нами, чтобы задать работу на участке. Про него поговаривали, что он таскает в рюкзаке гирю, чтобы всё время иметь возможность подкачивать свои и без того крупные мышцы, спит на земле, укрываясь лёгким одеялом и… О! Ужас! - каждое утро делает зарядку. Насчёт гири и зарядки сказать не могу, а вот то, что он действительно спал под полиэтиленовым навесом на лапнике в лёгком туристическом спальнике несмотря на то, что в палатке вполне хватало для него места – это точно.

Когда мы подъехали к лагерю, из палатки выскочила мелкая собачуха и радостно бросилась навстречу Угрюму. Смотрелась эта парочка очень комично: суровый и сдержанный Угрюм, а рядом с ним мелкая Сойка, умильно крутившая хвостом.

— Брат и сестра встретились! – улыбаясь, сказал проводник.

— Да ладно! – изумился я. – Они же совершенно разные!

— Точно говорю, - степенно ответил Хавалыкин. – Угрюм первый, Зойка последний. Совсем хотел Сойку выкинуть, да Володя не дал, себе забрал.

Я только головой покачал в изумлении. Если Угрюм был настоящей лайкой, причём очень крупной, то Сойка была классическим двортерьером: мелкая, худая, хоть и с характерным чёрно-белым окрасом. Но в паре она была явной заводилой, а Угрюм молча и безропотно подчинялся ей.  Про эту парочку ходило множество самых разных историй, одну из них рассказал нам Хавалыкин, пока мы пили чай в палатке геохимиков.

Как-то раз в лагерь привезли здоровенный кусок сливочного масла. Его торжественно водрузили на стол, чтобы разделить масло между несколькими отрядами, стоящими в разных местах. Неожиданно за палаткой раздался лай собаки.

— Угрюм лает, птицу видел, - сообщил проводник, привёзший масло в лагерь.

Он подхватил ружьё и выскочил из палатки, а следом за ним из палатки выскочили и другие геологи. Угрюм, лая, удалялся всё дальше от лагеря. Охотники устремились вслед за ним: охотничий азарт – страшная штука! Потаскав геологов по лесу, Угрюм неожиданно замолк и стремглав рванул к лагерю. Когда же раздосадованные неудачной охотой мужики вернулись в лагерь, то оказалось, что за то время, пока Угрюм таскал их по лесу, Сойка пробралась в палатку и стащила масло. Операция была проведена безупречно: масло так и не нашли, зато собаки ходили счастливые и довольные, хоть и старательно пытались принять виноватый вид.

— Хитрый Сойка, - заключил проводник, допивая очередную кружку чая.

Отдохнув, наш караван двинулся дальше. Если до лагеря геохимиков мы ехали практически по лугам и сухим болотам, то теперь нам предстояло идти напрямик по лесу. Так что ни о какой поездке верхом речи уже не шло - только пешком, ведя лошадей под уздцы. Вообще ходить с лошадью по лесу весьма нелёгкая задача: этот урок я освоил ещё в свой первый полевой сезон. Как же мне пригодился опыт вождения лошади! Если человек может легко продраться сквозь кусты или перейти через поваленное дерево, то лошадь с грузом всенепременно придётся обводить вокруг всех кустов и лежащих лесин. И даже мимо близко стоящих деревьев: это я тоже уяснил после того, как мерин Васька застрял вьюками меж двух молодых кедров. Да так сильно, что пришлось снимать с него вьюки и седло. Правда, глядя на радостную Васькину физиономию, я решил, что сделал он это вполне осознанно. Лошади тоже не любят напрягаться. Даже за кусок хлеба с солью.

Но вот, наконец-то мы дошли до места будущего лагеря. А место было просто шикарным: небольшая поляна, выстланная слоем мха таким толстенным, что казалось, будто мы ходим по очень мягкому ковру. В какие-то давние времена тайга здесь выгорела, о чём напоминали обгорелые пни, торчащие то тут, то там. Но с тех пор всё вокруг заросло молодыми кедрами, невысокими, зато с шишками практически на каждом дереве. А метрах в двадцати от лагеря протекал ручей с хрустально-чистой водой. Чистое, светлое место с таким вкусным воздухом, что хотелось есть его ложками.

Разгрузившись, проводник с моим напарником Вовкой и лошадьми отправились за продуктами на базу, Володя Байцев пошёл задавать для нас канавы и расчистки, а я остался ставить палатку.

Вот что меня больше всего удивляло в Туве, так это совершеннейшее безразличие к навыкам и умениям. Надо инструмент? На тебе рубанок и топор – делай себе инструмент сам. Нужно палатку поставить? Бери и ставь. Всё легко и просто и никого не волнует, умеешь ты что-нибудь делать или нет. Наверное, это может показаться очень плохим, но подобный подход быстрее всего учит самостоятельности.

Палатку я поставил по-уральски. На крепкое основание с настоящими нарами и столом, а не с брошенными на землю тремя жердями, укрытыми сверху лапником. Правда жерди под нары и стол пришлось обстругивать топором, чтобы сделать их хоть немножко более плоскими, зато теперь мы с напарником могли спать на нарах, а не на земле, тем более что в конце августа это становилось более чем актуальным. Вернувшийся с участка геолог помог мне натянуть палатку на основание – в одиночку натягивать её не так сподручно - после чего занялся собственным лежбищем: воткнул в землю под углом две жерди, натянул на них кусок полиэтилена, после чего закинул в получившийся навес пару охапок пихтового лапника и расстелил на них туристический ватиновый спальник. Как радушный хозяин, я пригасил его переночевать его в палатку, но Володя отказался, молча помотав головой. Честно говоря, собеседник из него оказался никакой. За весь день я услышал от него не больше трёх фраз: «Есть пойдём!», «На участок – по зарубкам, там увидите» и «Где учишься?» Даже с Сойкой он общался жестами. Настоящий индеец.

Поужинав, мы разошлись по своим спальным местам. С утра Володя сводил меня на участок, молча показал, где копать канавы, а где - расчистки и всё так же молча отправился назад, в лагерь геохимиков, оставив меня одного ожидать Вовку Бабича с продуктами.

П.С. Потихоньку моя история приближается к завершению, ещё пара постов и всё. Пишите, комментируйте, критикуйте - люблю общаться с вами.

А если кто захочет отблагодарить материально, то лично я против не буду.

Обычное рабочее утро начиналось с того, что я, придя на канаву, выкидывал, свалившихся в неё ночью, землероек и мышей. А как-то раз я, на этой же самой канаве поругался с бурундуком. Пришёл с утра на канаву, а в ней бурундук сидит. Свалился, видать, ночью. Надел я на всякий случай рукавицу на рукавицу – у бурундуков зубки острые, да две брезентовые рукавицы ему не прокусить – схватил его, да и выкинул из канавы. Так эта мелочь полосатая ещё полчаса у канавы под сосной сидела и на меня на своём бурундучьем языке всячески ругалась.

В обед к нам на канаву приходила Наталья и приносила еду. Юра уехал по своим геологическим делам на базу, а ей одной в палатке скучно сидеть – вот и ходила в гости к нам поболтать.

Одного она не знала, что всё время, пока мы канаву эту копали, за нами из кустов малинника медведь наблюдал. Правду сказать, мы с Вовкой об этом тоже не знали. Нам об этом геолог рассказал, который ходил нашу канаву описывать. Нашёл он лёжку медвежью метрах в пяти от канавы. Хорошую такую, долговременную. Приходил мишка туда, видимо, как на работу: лежал и за нами наблюдал. Разведчик, блин, мохнатый.

Медведи вообще очень любознательные: очень часто наблюдают за тем, что люди делают, при этом стараясь не попадаться им на глаза. Наш начальник и страстный охотник Юра Конев, рассказывал множество историй про них:

Пошли топографы на работу, да на полпути оказалось, что буссоль (компас такой, особо точный) забыли в лагере. А без неё профиль никак не задать. Отправил начальник одного работягу обратно в лагерь, а остальные остались его ждать. Двадцать минут ждут, тридцать… Давно уже рабочий вернуться должен, да всё нет его. Заблудился он там, что ли? Плюнул топограф, да пошёл ему навстречу – может и впрямь что случилось.

Идёт он и видит такую картину: стоит его мужичок на коленях, что-то бормочет и вроде как кланяется. «Вот же, блин! – подумал топограф, - Никак крыша у человека поехала». Давно ли проходчика, который метр канавы потерял, санрейсом в город отправили: каждый день считал, сколько заработает, да и просчитался как-то раз. Стал пересчитывать и снова ошибся, снова пересчитал и снова неверно, а там и крыша поехала. Неужто и у этого так?

Подходит он поближе и слышит, как рабочий бормочет: «Двадцать лет в тайге, детей трое, не ешь меня…» Повернул топограф голову, а на поляне медведь здоровенный сидит и внимательно так работягу слушает. Подкосились ноги у начальника, бухнулся он на колени рядом с рабочим и заголосил с ним на пару:

— Мишенька! Не ешь меня! Двадцать лет в тайге, дети маленькие!

Смотрел на них медведь, смотрел, а потом вздохнул, да и пошёл своей дорогой.  Делать ему больше нечего, как на всяких дурней время своё тратить.

Туристы и осы

Как-то раз, возвращаясь с работы, мы с Вовкой остолбенели от открывшегося вида. Весь наш лагерь расцветился разноцветными рюкзаками и палатками!

— Вот так ничего себе, - сказал Вовка. – Это что у нас за гости?

— Туристы, - ответил я. В свой первый сезон я работал в местах, где туристы ходили практически постоянно.

— Вижу, что туристы, - буркнул Вовка. – Сюда-то их как занесло?

— Дойдём – узнаем!

И мы направились в лагерь. Завидев нас, болтающиеся по лагерю туристы тоже остолбенели и выпучили глаза. Один из них, видимо самый главный, отойдя от шока, спросил:

— Здравствуйте, а это действительно вы на этой сопке ямы копали? – и он махнул рукой в сторону нашей линии, где мы били самые глубокие шурфы.

— Ага, мы!

— Да как же вы с такой глубины землю-то выкидывали? – снова спросил турист, глядя на наши не совсем крупные фигуры.

— Я им говорила, что лопатами выкидываете, а они не верят, - сказала подошедшая к нам Наталья.

— Ну мы думали, что вёдрами или ещё как.

— Лопатами-лопатами, - ответил я. – Если приноровиться, конечно.

— Уйти, что ли в геологию? – пробормотал турист, отходя от нас.

Оказалось, что туристы шли на сплав на реку Улуг-О, приток Большого Енисея, да заблудившись в лесу, вышли на нашу линию шурфов. По ней и вышли к нам в лагерь, попутно удивляясь, как можно вручную выкопать такие «здоровенные ямищи». На следующий день они отправились дальше, ну а мы отправились на работу.

А ещё через пару дней мы всё же добили канаву. Юра Конев с Натальей её описа́ли и взяли нужные образцы и пробы. Наступило время закопать обратно все наши труды, т.е. все выкопанные шурфы и канаву. В какой-то степени немножко жаль засыпать свои труды, а с другой – не дай бог туда кто-нибудь провалится. И не важно человек это или зверь, не стоит в лесу оставлять такие ловушки. Ну и опять же работа эта оплачиваемая, а лишними деньги никогда не бывают.

Перед самой линией мы с Вовкой заспорили: я говорил, что линия идёт по низу сопки, а он – что по верху. Чтобы долго не препираться решили разделиться: Вовка пошёл вверху, а я -внизу. Пройдя буквально сотню метров, я наткнулся на первый шурф и заорал:

— Здесь шурфы! Иди сюда!

Вовка откликнулся и начал спускаться вниз по склону. Судя по доносившимся до меня звукам, сначала он шёл спокойно, а потом вдруг рванул по склону, снося всё на своём пути. Не останавливаясь, он пролетел мимо меня. Не успел я открыть рот, чтобы спросить, что случилось, как получил сильнейший удар в нос!

Осы! За Вовкой гналось целая стая ос! Не задумываясь, я развернулся и рванул вслед за ним, получив ещё пару укусов вдогонку. Оказалось, что Вовка, пробираясь ко мне по склону, наступил на осиное гнездо. Осы, конечно же, не оценили подобный поступок и отметелили нас на славу, так что когда мы вернулись с профиля, Юра Конев долго ржал, глядя на наши распухшие физиономии:

— Вы там за шурфы бились что ли? – всхлипывая и вытирая выступившие от смеха слёзы, всё же сумел выговорить он.

П.С. Не устали ещё читать? Что-то опять длинная история получается. Историю про то, как мы у тувинцев чай выменивали переписывать не стал , но ссылочку на пост скинул. Если кому будет интересно - почитайте.
Жду от вас комментарии, критику и вопросы - мы каждый раз очень хорошо общаемся! Не стесняйтесь, пишите - ваши комментарии мне всегда очень важны.

А если кто захочет, то может поблагодарить материально, я против не буду.