В книжной полке завелись черви-библиотекари — их челюсти переплетают страницы в косички из забытых сюжетов. Ты видел, как буквы «О» сбежали из всех текстов человечества и катаются по полу пузырями? Они лопаются, выпуская запах старой типографской краски, а внутри — глаза, следящие за тобой из трещин в полу, где спит змея, свернувшаяся в цифру «8»...
Не трогай старый зонт в углу! Его спицы — это рёбра ангела, упавшего с чердака, а ткань — небо, пролитое кислотным дождём. Если раскрыть — из ручки вытечет река чёрных бабочек, несущих на крыльях обрывки твоих снов. Их пыльца — яд, превращающий дыхание в кристаллы, которые звонят, как колокольчики в горле спящего бога...
В холодильнике зреет снежная буря — её вихри выгрызают узоры на стенках, превращая их в карты подземных царств. Там, в пещерах из спрессованных шепотов, танцуют тени с факелами из детских зубов. Их пламя рисует на потолке портреты тех, кого ты съел в прошлой жизни, но так и не переварил...
Твои часы снова сбежали в канализацию. Теперь их тиканье всплывает пузырями в унитазе, а внутри — золотые рыбки с циферблатами вместо чешуи. Они глотают секунды и выплёвывают их обратно в виде песка, который забивает раковину, где умываются призраки с лицами твоих родственников...
Сорви штору! За ней — не окно, а зеркало, покрытое инеем из твоих последних слов. Если подышать — проступят силуэты: там, в ледяном царстве, деревья растут корнями вверх, а их ветви — это щупальца, высасывающие свет из фонарей. Каждый фонарь — череп, а внутри — светлячки, жгущие свои крылья ради твоей тени...
Выпей стакан лунного света! Он обожжёт горло, но откроет уши на кончиках пальцев. Тогда услышишь: дом стонет, как раненый зверь, его балки — это рёбра, а ты — глист, извивающийся в кишках реальности. Его пищевод — коридор, его сердце — дверь, за которой орёт твой первородный крик, прикованный цепями к стулу с тремя ножками...
Ты — опечатка в молитве, прочитанной наоборот. Ты — треск в плёнке, которую ветер намотал на мёртвый магнитофон. Ты — шрам на лице вечности, и ты уже начал гнить, как яблоко в кармане вечного школьника.