На территории мемориала в Катыни некоторое время назад появился комплекс со сведениями о красноармейцах, погибших в польском плену в 1919-1922 годах. Официальная Варшава сразу же весьма негативно высказалась по этому поводу, заявив, что количество погибших в плену явно завышено. Якобы польскими историками достоверно установлен факт того, что в плену погибло всего 16-18 тысяч красноармейцев, а такие сведения на территории мемориала польских жертв, отвлекают внимание от Катыни и вообще Россия хочет переписать историю.
На самом деле Польша, раздувая мыльный пузырь расстрела сотрудниками НКВД польских офицеров, хочет отвлечь внимание от преступлений, творимых поляками во времена Второй Речи Посполитой.
Во время советско-польской войны на территории Польши оказалось большое количество военнопленных красноармейцев. По оценкам некоторых исследователей к полякам попало около 208 тысяч бойцов Красной Армии. Вместе с тем историки утверждают, что не все из них стали военнопленными. Кто-то был добит раненным на поле боя отрядами польской самообороны, кого-то определили в рабочие команды в прифронтовой полосе, отдельным удалось сбежать. Были случаи расстрела поляками пленных сразу после боя. Известен случай, когда генерал польской армии Сикорский приказал расстрелять 199 захваченных в плен, сразу же по окончанию боя. По подсчет исследователей к «специализированным учреждениям» добралось порядка 157 тысяч красноармейцев. И для этих тысяч начался ад.
Путь в лагеря, которые были созданы еще немцами в годы Первой Мировой войны, начинался с ограбления. Польские «жолнеры» раздевали и обыскивали пленных, забирая у них все более-менее ценное, а также изымая для своих нужд теплую одежду. После этого их отправляли на сборные пункты и дальше в пересылочные пункты. Условия пребывания в них были очень тяжелыми. Причем это признавали польские офицеры. В 1919 году заместитель начальника санитарной службы Литовско-Белорусского фронта майор Хакбейль, находясь на пересылочном пункте в Молодечно писал:
«Никто об этих несчастных не заботился, ничего удивительного, что человек неумытый, неодетый, плохо кормленный и ненадлежащим образом размещенный в результате инфекции был обречен только на смерть...»
В 1920 году руководству Познанского военного округа докладывали:
«транспортировка пленных не налажена должным образом… Время движения транспорта обычно рассчитывается на два-три дня, в действительности же оно длится около шести дней. Пленные получают продовольственный паек, обычно хлеб, фасоль на два, максимум на три дня, а затем голодают. Голод, холод, отсутствие теплой одежды на фоне общего ослабления пленных приводит к такому истощению, что во время пути постоянно умирает несколько пленных. Это же имеет место после прибытия в лагерь и в первые дни карантина».
И действительно в польских источниках найдены факты, когда при движении поезда с семистами военнопленными из Ковеля умерло 15 человек. В другом эшелоне с 300 военнопленными умерло 37 человек. Причина смерти довольно проста. На всем протяжении пути пленных не кормили.
Всего насчитывалось 6 стационарных лагерей для красноармейцев: Стшалково, Домбе, Тухоля, Демблин, Брест-Литовск, Вадовице. Но, при резком увеличении количества пленных, лагерями становились просто участки поля, огражденные колючей проволокой, без каких-либо строений. Содержавшиеся там пленные жили и спали прямо на земле, не взирая на непогоду. В таких лагерях сильно процветали различные эпидемии, которые буквально выкашивали солдат.
Питание военнопленных было вполне приличным… на бумаге. По нормам, которые были установлены военным министерством Польши пленному в день полагалось: 500 граммов хлеба, 150 граммов мяса, 700 граммов картофеля, 150 граммов сырых овощей или муки, различные приправы, а также две 100-граммовые порции кофе. Но на самом деле, содержащимся в лагерях приходилось собирать картофельные очистки, чтобы хоть как-то утолить голод. В своем рапорте начальник распределительной станции в Пулавах майор Хлебновский сетует на «несносных военнопленных». Оказывается, ему пришлось выставить караул около мусорной ямы, в которую ссыпался навоз, и окружить эту яму колючей проволокой, так как военнопленные спускаются туда для сбора очистков. Ясновельможный пан майор считал, что «большевики специально поступают таким образом для распространения беспорядков и фермента в Польше».
Схожей была ситуация и в других местах. Вернувшийся из лагеря в Белостоке Андрей Мацкевич рассказал о том, что пленные там в день получали "небольшую порцию чёрного хлеба весом около 1/2 фунта (200 г), один черепок супа, похожего скорее на помои, и кипятку". А комендант лагеря в Бресте прямо заявлял его узникам: "Убивать вас я права не имею, но буду так кормить, что сами скоро подохнете". Обещание он подтвердил делом…
Комиссия Международного комитета Красного Креста, проверив в октябре 1919 года санитарное состояние лагеря в Брест-Литовске, констатировала:
«… из-за непригодных для жилья помещений, совместного тесного проживания здоровых военнопленных и заразных больных, многие из которых тут же и умирали; недостаточности питания, о чем свидетельствуют многочисленные случаи истощения; отеков, голода (…) лагерь в Брест-Литовске представлял собой настоящий некрополь».
После заключения Рижского мира и договора об обмене пленными вернулось в СССР около 76 тысяч красноармейцев. Около 30 тысяч военнопленных вступили в ряды антисоветских формирований, кто-то просто не захотел возвращаться (таких было около одной тысячи). Простые расчеты показывают, что около 40000 военнопленных не выжило.
Для сравнения: в плен Красной Армии попало около 41-42 тысяч поляков. После заключения договора о пленных вернулись на Родину около 35 тысяч человек, около 3000 поляков предпочли остаться в России. Согласно документов умершими в плену числиться около 2-3 тысяч человек. Но есть и другая версия: в плен попало около 60 тысяч поляков. Из них в Польшу вернулось 27 598 человек, около 2 000 осталось в РСФСР. Судьба оставшихся 32 тысяч человек неясна.
Польские политики в 20-е годы прошлого столетия (как и сегодня) успешно использовали метод постоянного давления встречными претензиями на советскую сторону и соглашались на конструктивный диалог лишь при предъявлении им обоснованных контраргументов. Так, в Риге Польша планировала выставить Советской России счет за содержание красноармейцев в польском плену.
Однако расчеты советских дипломатов, основанные на результатах опросов 3 тысяч вернувшихся на Родину пленных красноармейцев, показали «очень выгодный для РСФСР баланс, а именно: пассив (стоимость продовольственных и больничных пайков, вещевого и денежного довольствия) выразился в сумме 1.496.192.042 марки. Актив, то есть исчисление эквивалента труда русских военнопленных в Польше, — 6.034.858.600 марок». После этого польская делегация прекратила разговоры о предъявлении каких-либо счетов советской стороне.
Современные российские политики забыли этот опыт и в вопросах урегулирования проблем в российско-польских отношениях «ушли» в глухую оборону. Польская сторона успешно пользуется предоставленной ей возможностью создать «ореол» собственной непогрешимости. Она категорически отвергает любые обвинения в свой адрес по поводу причастности польских властей к гибели красноармейцев.
Источник
