Бытует мнение, что люди одной профессии чем-то похожи. Можно спорить, но крановщики Северной верфи знают: их объединяет одно — страсть к высоте. Наталья Бурдакова, машинист крана дока «Кораблестроитель Дмитрий Афанасьев», — живое доказательство. Её история — о том, как детская мечта достать до неба стала делом всей жизни. О том, почему работа крановщика — это не просто подъём грузов, а тонкое искусство баланса, где цена ошибки — человеческие жизни. И о том, как женщина в «мужской» профессии не просто нашла своё место, а стала одной из лучших.

«Качели — моя первая любовь», - делится с редакцией заводской газеты Северной верфи Наталья.

Наталья Бурдакова не похожа на представителя суровой рабочей профессии. У неё лёгкая улыбка, спокойный голос и манера говорить так, будто она рассказывает не о многотонных машинах, а о чём-то удивительно простом и прекрасном.

— В детстве я обожала качели, — вспоминает она. — Чем выше, тем лучше. Мне казалось, если раскачаться посильнее, можно коснуться неба.

Этот детский восторг перед высотой остался с ней навсегда. Только теперь вместо качелей — стальной кран, а вместо облаков — корабли, которые она помогает спускать на воду.

— Мне всегда везло, — улыбается Наталья. — Но тот день, когда я пришла на Северную верфь, был особенным.

Кадровик посмотрел на неё и спросил:

— Девушка, вы боитесь высоты?

Она чуть не рассмеялась.

— Работать крановщицей? Да, я согласна!

Так начался её путь в профессию, где нет места страху, невнимательности или слабости.

«Кран — это рояль, а я — пианист», - рассказывает Наталья.

Работа крановщика — это не просто «поднять-опустить». Это точность ювелира, хладнокровие сапёра и выносливость сталевара.

— Меня не сразу пустили в кабину одну, — рассказывает Наталья. — Сначала были месяцы учёбы под руководством наставницы.

— Она не делала скидок, — смеётся Наталья. — Говорила: «У тебя в руках не рычаги, а жизни. Ошибёшься — кто-то может не вернуться домой».

Такой подход — не перестраховка. Грузы на верфи весят десятки тонн. Одно неверное движение — и…

— Первый раз, когда кран послушался меня, я поняла: это моё.

Она говорит об этом так, будто речь идёт о первом поцелуе.

«Портальный или доковый — оба мои», - с гордостью говорит Наталья Бурдакова.

Бурдакова, как многие на Северной верфи — универсал. Начинала на портальном кране, но мечтала о доке.

— Здесь другая энергетика, — объясняет она. — Док — как сцена. Корабли — как актёры.

Её «рабочий кабинет» — кабина крана высотой с 12-этажный дом.

— Зимой — печка, летом — кондиционер. Кресло подогнано под меня.

Но расслабляться некогда. Краны в движении постоянно.

— Внизу — суета, а у меня — тишина и облака. Правда, любоваться ими можно только в обед.

«Команда дока — моя вторая семья», - с улыбкой делится крановщица.

С Ольгой Родиной они работают в тандеме двадцать лет.

— Мы не просто коллеги. Мы — подруги.

Но главная «семья» — это док. Здесь всё по-честному.

— Если корабль на воде — я с крана не схожу.

Крёстные матери и воздушные предложения

У Натальи есть особая миссия: во время спуска кораблей она доставляет крёстных матерей с дока на набережную.

— Я помню всех: Наталья Пилипенко (корабль «…») была первой. А Елена Разенко (корабль «…») получила предложение руки и сердца прямо в воздухе от коллеги старшего строителя по электрической части Сергея Добромиля! Так на заводе появилась еще одна семья.

Романтика? Нет, просто ещё один день на верфи.

Высота — это навсегда

— Мне до сих пор нравится подниматься в кабину. Ветер, солнце, вид сверху — это свобода.

Она смеётся:

— Качели были началом. А кран — продолжением.

Наталье Бурдаковой небо по-прежнему близко. И, кажется, оно отвечает ей взаимностью.