Однажды мы с подругой по очереди катались на качели, видавшей еще времена союза. За день до этого лил ливень, и под качелью была огромная грязная лужа, но мы подтаскивали сиденье к себе, а пока качались, ноги поднимали.
- А смотри как я сейчас спрыгну красиво! - осенило меня блестящей в своём идиотизме идеей.
Наверное, по закону жанра, я должна была поскользнуться после спрыгивания и упасть в лужу, но вышло еще веселее.
Прямо в момент моего эффектного соскока моя длинная куртка зацепилась за сиденье этой коварной качели. И, разумеется, когда качель полетела назад, за ней, еще не осознавая всего звездеца, полетела я задницей назад. Качель протащила меня по луже моей самоуверенной физиономией, пузом, ногами, в общем, я почти утонула в этой глинистой грязной жиже.
Отплевавшись от грязи (рот закрыть я, разумеется, не додумалась), и кое-как протерев глаза (грязными ручищами залитые грязью глаза) я увидела рядом умирающую со смеху подругу.
- Ты не ударилась? - давясь хохотом, спросила она.
Как ни странно, я была в полном порядке, не считая того, что грязь впереди меня покрывала ровным красивым слоем, задорно стекая и капая, наверное, я из той лужи даже немного напилась.
Подруга не пожалела рукава своей куртки, чтоб хоть как-то оттереть мое лицо, и повела меня домой, все так же давясь смехом. Да что там, я уже смеялась вместе с ней, только представив, как я выгляжу со стороны. По дороге нам попалась всего одна бабка, отошедшая с нашей дороги на всякий случай в сторонку.
Дома был только папа, обомлевший от моего эффектного появления.
- Я так понимаю, попытка перепрыгнуть лужу не удалась. - констатировал он, - давай раздевайся и разувайся, не сходя с коврика.
Меня, кстати, никогда не ругали за травмы, порванную одежду и прочие последствия баловства. Но куртку я застирывала сама.
