Земляки

Как здорово иметь родину!

За полторы тысячи километров и двенадцать часов езды на комфортабельном автобусе.

Далёкую, лесистую и болотистую.

За полтора года жизни на милой сердцу чужбине (г. Санкт-Петербург) мне единожды довелось работать с земляками. Точнее – с землячкой.

Любкой.

Любка была уроженкой моего города над Сожем. И, всласть поскитавшись по объектам питания Приморского, Петроградского, а особенно Невского района, целых две недели трудилась драниковым сомелье.

Каждый день, ввиду отсутствующих гостей (желающих съесть драник с креативным наполнителем за двести пятьдесят рублей), мы устраивали с Любкой шоу. Вечера белорусской речи и культуры. Для маленького трудового коллектива из четырёх человек.

Почти петербуржцы (добирающиеся на работу по два часа из Павловска и Всеволжска) с удовольствием наблюдали. Украинка Юля и узбечка Негора – завидовали: им было не с кем поговорить на родном языке.

Пятый член трудового коллектива, наниматель-арендатор, в шоу не участвовал. Был занят в закуте-офисе: подсчитывал предполагаемую прибыль с мешка картошки – если вдруг. Кроме того, чистый петербуржец (уже два года) изо всех сил старался забыть свою родину – мегаполис Краюшкино, то ли в Тульской, то ли в Новгородской области. На объекте питания он находился из опасений: что повара и мойщицы совершат диверсию и ускорят конец и без того загибающегося бизнеса.

Вечера родной речи и культуры начинались одинаково: уставшая от ожидания очереди за драниками Любка, кассир-сомелье по драникам, входила в кухню и говорила:

- Пагамоним?

Я, выбросив вчерашние непроданные драники и изваявшая море новых, радостно отвечала:

- Пагамоним! – и коллеги прекращали имитировать деятельность и занимали зрительские места. Согласно бесплатных билетов: стоя у парика, сидя у слайсера и опиравшись на холодильник.

(В прежней жизни, на родине, белорусский был Любкиным хлебом. Именно его она преподавала в университете имени польского врача, который, почему-то числился там первопечатником. За убогих сто пятьдесят долларов.

Это уже здесь её хлебом стали блинчики, пышки и шаверма.)

И начиналось.

- Мне у вечары сяброука званила, вярнулась з вандроуки.

- Цикава было?

- Цикава, але клапотна, маркотна и грошай вельми багат звязла…

Или:

- Чым ты снедала сёння?

-Я? Суничным варэнням, смачна! Адрэзала ад кавалка лустачку…

И так полчаса, не меньше.

Очарованные коллеги, жители Ленобласти, обычно просили Любку под занавес:

- Люб, почитай что-нибудь!

(Я могла почитать только «Цвёрда трымауся юнак на дапросе» - больше ничего не помнила).

И Любка читала:

- Мой родны кут!

Як ты мне милы.

Забыць цябе,

Не маю силы….

Добрые люди передали нам зимой, в аккурат к Новому Году, трёхкилограммовый кусок Родины. Шмат домашнего сала. От бегемотоподобной белорусской свиньи которую зверски (шилом) убили в деревне. И подсмолили льняной соломкой.

Посоленное «По-полесски» сало, завёрнутое в обязательную к прочтению населением газету «Советская Белоруссия», везлось от Балтийского вокзала к дому с крайним бережением. Как яйца Фаберже.

Белорусское домашнее сало отличалось от петербуржского великолукского всем: снятое с хиба свиньи-бегемота, шириной в далонь, с многочисленными мясными прослойками-проростинами, тонюсенькой соломенной шкуркой, посоленное в домашней сальнице, хранимое на морозе…. Слюна бежала от вида и запаха как у бешенной собаки.

Дома, несколько месяцев, родное сало занимало почётное место-пьедестал в сейфе-морозилке холодильника. Пока не съелось.

Не реже раза в месяц, моя семья (две белоруски и русский кот), устраивает ностальгические гурманские вечера. С традиционной этнической кухней.

Узбеки на таких готовят плов, армяне – долма. А мы…

Мы готовим два блюда: или драники, или жемчуг белорусской кулинарии – бульбу з мясам (жалкое подобие этого шедевра в неевропейских ресторанах Питера называется «жаркое по-домашнему, в горшочке»).

Потом с тарелками полными родины мы включаем что-нибудь соответствующее: старый концерт «Песняров» или «Сябров» (ансамбль «Бяседа» с хитом «Чарка на посошок» угнетает аппетит, а речи главного белоруса – вызывают изжогу.) Или замечательный фильм – «Белые росы».

И – вкусно едим.

После этого, уже сытым, очень хочется плакать. И – домой, туда.

Минут десять-пятнадцать, не больше.

Обратился ко мне один из Пикабушников за консультацией. Чем мог - тем помог. Оказалось, что сам человек сейчас в Норильске, но родом - из Челябинска. И живет через дорогу от моего офиса! Вот так встреча! Земляки! Тесен мир!

И отправил мне немного гостинцев из Норильска - оленины!

Если честно - оленины ни разу не пробовал, по вкусу - мне напомнило конину.

Спасибо, Вячеслав! Вернешься в Челябинск - бутылочка коньяка, чтобы отметить встречу, найдется!

Может быть кто-то скажет: да фу, сходил в магазин да купил, какие ж это гостинцы с Севера? А я отвечу: человек проявил внимание. А это многого стоит!

ЗЫ: как считаете, елочку со стола стоит убрать в шкаф, или уже поздно - пусть до января постоит?

Я, как и мои родители, родилась в Казахстане. Там наши прабабушки/прадедушки оказались во время войны - туда, в тыл, отправляли раненных и их семьи.

В Россию мы приехали во второй половине девяностых годов.

По приезду основную часть денег родители вложили в участок с недостроенным домом и арендовали магазин.

Предусмотрительный собственник взял арендную плату вперёд за полгода. Месяца через три родители поняли, что с этим магазином толку не будет - хоть что ты делай, место мёртвое, рядом находился ещё один, который мы успели увидеть и книжным, и рыбным - видимо, также покупатель не шёл.

Арендодатель отказался вернуть часть денег, на что имел право, так как был договор, где он это прописал.

Ждать ещё три месяца не было никакого смысла, жили мы на съёмной квартире - прибыли не было, одни траты. Родители собрали в кучу оставшиеся деньги и решили, что на них можно купить ларёк. Хороший вариант нашёлся очень быстро - ларек-мороженое в самом центре. В этом же ларьке можно было продавать и напитки, и пиво, и коктейли, и сигареты. Место очень проходное, стоил он больше, чем рассчитывали родители, но рисовались неплохие перспективы. Чтобы его купить, пришлось даже залезть в долг.

Родители поехали на переоформление. Работник конторы, которая регистрировала подобные сделки, оказался нашим земляком, что выяснилось в беседе. Встречи с земляками (русскими выходцами из стран  СНГ) всегда трепетны, почти всегда хотя бы на словах предлагается какая-то взаимная помощь, происходит обмен контактами. Эта же встреча оказалась, не люблю пафосное "судьбоносной", но очень важной для нашей семьи.

Благодаря этому ларьку родители купили ещё один, потом ещё. С трёх "точек" построили хороший капитальный магазин, выкупили землю под ним. Когда наладилась система доставок и отпала необходимость мотаться по оптовкам, в торговле осталась мама, а папа занялся своим небольшим делом, стартовым капиталом для которого также стали доходы от ларьков.

Есть одно маленькое но - всего этого не было бы, если бы на месте регистратора-земляка оказался другой человек. Дело в том, что буквально через полчаса после подачи документов и получения денег хозяин ларька (по факту уже бывший) вернулся в контору и предложил аннулировать сделку. В качестве вознаграждения он предложил регистратору половину суммы по сделке. Предложение было отвергнуто, то ли потому что земляки, то ли просто человек хороший попался.

От любого рода благодарности он отказался.

Уже много лет дружим семьями.

Понадобилось мне тут в банк скататься: оплатить кое-какие бумаги, на которых должна быть отметка банка об оплате, а заодно поменять машинку для автоматической оплаты проезда, у которой заканчивался срок действия. Машинка, кстати, называется забавным словом "телепахэ", причем звук "х" нужно произносить как при заболевании обструктивным бронхитом, сопровождаемым жуткой мокротой.

Ну, написал менеджеру Джосепу Джоэлевичу Пуджолю, который как брат мне. Можно ли, спросил в письме, поменять телепахэ на какую-нибудь поновее, а то эта скоро протухнет, а меня весна зовет в дорогу. А вот как раз, отвечает Джосеп, твоя новая машинка и приехала, заезжай в любой момент.

Приезжаю в банк. Джосеп Джоэлевич, как обычно это и бывает, присутствует в виде Джосепа Джоэлевича Шредингера, то есть пиджак его висит, а сам Джосеп Джоэлевич, видать, вкушает круассан с кофе в соседней кафешке. Банки ведь тут работают только до обеда, но обед - это одно, а ланч - это совершенно другое и это святое. Почти такое же святое, как и обед.

Ладно, думаю, пока бумаги у операционистки оплачу, благо операционистка на месте и в очереди всего два человека: какой-то, судя по внешнему виду, каталан и школьница - судя по всему, латинка. Спросил по-испански, кто последний, занял очередь за школьницей.

Заходит тетя, по виду - типичная каталанка. В сапогах и чуть ли не в шубе - зима все-таки, на улице четырнадцать градусов. Спрашивает на каталанском, кто последний, занимает за мной, а пока, чтобы два раза не вставать, пытается что-то там сделать с банкоматом. И банкомат ей что-то делает не так. Тетя на каталанском спрашивает операционистку, почему банкомат ей какую-то бумажку не выдает, а операционистка ей отвечает, что банкомат сегодня бумажки не выдает, так что его только если доить на предмет получения денег (по-испански наличка смешно называется - эффективо).

Заходит еще одна тетя, а та тетя, которая развлекается с автоматом вдруг говорит по-русски: "О, Наташка, привет, сколько лет, сколько зим". Ну и они начинают обмениваться мнениями по поводу предстоящий на завтра всекаталанской забастовки в честь Индепенденсии. При этом первая тетя, заговорившись, отходит спиной от банкомата и натыкается на меня. Начинает на испанском извиняться.

- Да ничего-ничего, - говорю я ей по-русски, - все нормально.

Тут девочка-латинка почему-то начинает хихикать и говорит:

- Прикол, одни русские кругом.

- Ни фига, - отвечает по-русски мужик-каталан. - Я, например, белорус.

И ржать начинает весь банк.

Конечно, смешнее всего было, если бы операционистка тоже оказалась русской, но вот тут врать не буду - она действительно каталанка, я ее пять лет знаю. И она с большим удивлением смотрела на группу клиентов, которые вдруг заговорили на совершенно непонятном языке.

Джосеп Джоэлевич, кстати, так и не пришел, но мне операционистка поменяла телепахэ с обструктивным бронхитом, так что все в порядке.