«Звук — это вибрации, поэтому на Земле можно слушать любой предмет, так как вибрирует всё», — считал авангардный композитор Джон Кейдж. Ему далось то, что сделал своим «Черным квадратом» Малевич в живописи, или Кант своей философией с метафизикой — расширил границы музыки до бесконечности. И сам Джон Кейдж преобразился в «в нуле форм». Признание пришло к нему только в конце жизни, а в 1950-1960-х годах было хроническое безденежье, случайные заработки и эксперименты с музыкальными формами в поиске ритма, которые привели к изобретению универсальных принципов гармонии...

Джон Кейдж начал рано выбирать пути, по которому никто не ходил. В колледже его потрясло наблюдение за одноклассниками — они все читали копию одной и той же книги. Кейдж получил самую высокую оценку в классе, взял первую попавшуюся книгу, чье имя начиналось на Z. После этого он решил уйти из колледжа, стать писателем и уехать в Европу, чтобы набраться личного опыта вместо стандартного обучения.

В Европе он пытался заняться живописью и архитектурой. Услышав, что для этого надо посвятить всю свою жизнь, он понял, что не готов это сделать. И занялся музыкой. В 1930-х годах через рекомендации композиторов Кейдж обратился к известному музыкальному экспрессионисту Арнольду Шёнбергу, чтобы тот научил его. У Кейджа не было денег, но в этот раз он согласился бросить живопись и посвятить свою жизнь музыке. И Шёнберг согласился учить его бесплатно.

После двух лет занятий Шёнберг пришёл к выводу, что обучение не принесет плоды — у Кейджа не было чувства гармонии, а это было ключевым элементов в понимании музыкальной композиционной структуры. А значит, он быстро упрётся в стену и не сможет пробиться. Кейдж не сдался и решил, что лучше проведёт свою жизнь «стукаясь головой об эту стену», чем отступит.

Работая ассистентом у режиссера Оскара Фишингера, Кейдж услышал от него, что «у всего в мире есть свой собственный дух, который можно высвободить, настроив его на вибрацию». Кейдж начал экспериментировать со звучанием разных предметов и писать перкуссионную музыку (перкуссия в музыке основана на принципах удара для создания ритма и звука — примечание А.А. Морозова). Композиции получились из коротких мотивов с чередованием тишины, расположенных по кругу, по которому можно было двигаться вперед и назад. А в целом произведение имело такое же количество измерений, как у квадратного корня. Полученную ритмическая структура можно было выразить не только через звуки, шумы и тишину, но и через движения в танце.

Так Кейдж нашел свой ответ на структурную гармонию своего учителя Арнольда Шёнберга.

Автор: Алексей Александрович Морозов

Интересно? Еще можно почитать

1) Арнольд Шёнберг предложил двенадцатитоновую музыкальную систему, «… где все 12 нот, отчётливо различимых нормальным слухом в пределах одной октавы (двукратного изменения частоты колебаний), равноправны. Строго говоря, человеческий слух различает в октаве 24 частоты, но сочетания частот, отличающихся столь мало, заведомо неблагозвучны, а потому для музыки нужно использовать звуки, отстоящие друг от друга вдвое дальше различимого минимума»

Этот и еще 64 материала VIKENT.RU по теме Музыка

2) Видео: Круглый стол: Развитие личности. И.Л. Викентьев. 03 апреля 2022 — ответы на вопросы по развитию креативности детей и подростков

Источники

1. Джон Кейдж на портале VIKENT.RU https://vikent.ru/author/1054/

2. John Cage, An Autobiographical Statement https://web.archive.org/web/20070226123315/http://www.newalbion.com/artists/cagej/autobiog.html

Благодарю И.Л. Викентьева за присланный фрагмент

Фото:

1. Электрическая будка, расписанная портретом в виде клетки, расположена к востоку от сторожки монастыря Бурчарди в Хальберштадте

2. Портрет Арнольда Шёнберга. Рихард Герстль, 1905

Решил запилить серию постов про академическую музыку, акцентируясь на 20 и 21 веках. Сейчас введение и герой сегодняшнего дня - Джон Кейдж.

Если вы не понимаете, как можно получать удовольствие от Моцарта, то музыка двадцатого века, возможно, кажется вам какофонией. Если вы получаете удовольствие от Моцарта, то музыка двадцатого века, возможно, кажется вам какофонией.

Так уж вышло, что целый век искусства вышел из горизонта понимания для большинства людей. В начале прошлого столетия искусство искривилось, завертелось и, в попытке прыгнуть выше головы, перепрыгнуло через себя. Из этого вышел постмодернизм. А пока мои коллеги-искусствоведы не попытались оторвать мне голову за метафоры, я предлагаю вам пройти в мир музыки Джона Кейджа - композитора, ненавидевшего гармонии и обожавшего шум и случайные звуки.

Самое известное его произведения - это "4'33". Слушатель проводит четыре минуты и тридцать три секунды, никакой музыки не играет. Суть в том, чтобы услышать (а не только лишь слышать) звуки вокруг. Ветер за окном, шёпот в зале или пение птиц, дождь и другие звуки окружающей среды.

Биография Кейджа.Он родился в 1912 году в Лос-Анджелесе, в семье изобретателя и журналистки. Денег в семье было немного, а желание заниматься музыкой у Джона переплеталось со страстью к живописи. В старших классах он решил заработать денег на преподавании современного искусства интересующимся людям.

Обходив несколько домов в городе и собрав толпу домохозяек, Джон Кейдж объявил им на первом групповом занятии, что он совсем ничего не понимает в современном искусстве. Но к каждому занятию будет старательно готовиться и делиться с ними полученными знаниями. Впрочем, до этого Кейдж успел поработать на радио, выпросив у руководства время для передачи скаутов. Впоследствии передача стала популярной и старшие по званию скауты взяли её в свои руки, вытеснив Кейджа. После этого передача транслировалась ещё всего два раза и руководство закрыло её. Старшие скауты оказались неорганизованными хамами.

А это один из его самых знаменитых перформансов - Water Walk. Как вам такая музыкальная лаборатория?

Кого любил из композиторов? Вольфганга Моцарта, Чарлза Айвза.

Чем интересовался? Восточной философией, шахматами, грибами. Придерживался макробиотической диеты (до знакомства с ней через Джона Леннона, курил минимум по три пачки сигарет в день).

В связи с влиянием на музыку и искусство вообще, Джона Кейджа называют не только музыкантом, но и философом.

Уже будучи известным и при деньгах (но всё ещё не особо больших, и для имения которых Кейджу приходилось проводить концерты практически еженедельно), Кейдж снял пентхауз в Нью-Йорке. Кстати, среди композиторов признания как композитор Кейдж при жизни так почти и не получил. Даже его учитель - знаменитый Арнольд Шёнберг, в интервью сказал, что как композитор Кейдж слабенький, а вот изобретатель гениальный. Философы же называли его слабым философом, но интересным композитором.

Квартира Джона Кейджа в Нью-Йорке выходила на шумное шоссе. Однажды его спросили, не мешают ли постоянные шумы спать. На что Кейдж возмутился - не только не мешают, но и помогают, звуки улицы вплетаются в сны.

Почему Шёнберг назвал Кейджа гениальным изобретателем? Его ученик, принципиально не любивший главного идеологического соперника Шёнберга - нашего соотечественника, Игоря Стравинского, придумал и активно использовал подготовленные музыкальные инструменты в своих работах. "Подготовленными" называют инструменты, звуки которых искажаются различными предметами, встроенными в механизм инструмента искусственно. Например, зафиксированные на струнах рояля вилки, монеты, колокольчики. Наиболее популярно "подготавливать" (препарировать) фортепиано. Этим приёмом в будущем будет пользоваться всемироно известный Дэвид Боуи.

Также Кейдж написал множество композиций с помощью древней китайской книги "И Цзин" - на русском "Книга Перемен" или "Канон Перемен". Например, он подбрасывал монету шесть раз, черкал линии (орёл - сплошная, решка - прерывистая) и на основе получившейся схемы строил композицию. Вообще был большим любителем "случайной" музыки - например, записывал звук журчащей по трубам воды на магнитофонную ленту, и вместо метода "продумывания" композиции, он чаще транслировал окружающий мир.

Джон Кейдж - Музыка Перемен, по книге "И Цзин".

Пишите в комментариях, как по теме этого поста, так и о чём вам хотелось бы узнать в последующих. Пока я думаю рассказать о советском авангарде, в котором было очень много интересных и знаковых для мировой музыки личностей и явлений.

Как сказано в восьмой главе Экклезиаста: «И похвалил я веселье; потому что нет лучшего для человека под солнцем, как есть, пить и веселиться ...». И этой мудрости человечество старается следовать. Иногда изо всех сил. А что за выпивка без музыки? Скукота.

За столами средневековых пиров берёт своё начало жанр кводлибета (с латинского «кто во что горазд»). Собравшихся на гулянку людей, после пары-тройки чарок неудержимо тянуло на пение. Такое вокально-хоровое безумство строилось по принципу мотета, т.е. многоголосного произведения полифонического склада, состоящего из многосоставных многочастных композиций. В условиях пьяного веселья подобные мотеты из гармоничной полифонии превращались в своего рода перебранку, основанную на пересмешничестве, в ходе которого высмеивались недостатки друг друга.

Композиторы барокко использовали технику кводлибета при создании шуточных и пародийных сочинений. Самый известный «Свадебный кводлибет» принадлежит Иоганну Себастьяну Баху (BWV 524) и представляет собой десятиминутную череду бессмыслицы, шуток, каламбуров, пародий на различные песни и отсылок к другим произведениям искусства.

Американский композитор и философ Джон Кейдж завершает кводлибетом аэмоциональный Струнный квартет (1949 – 1950). От барочного веселья, увы, не осталось и следа, а отрешённость звучания больше напоминает обратную сторону алкогольной монеты – жуткое утреннее похмелье. В ремарках композитора Quodlibet символизирует весну.

За пару веков до Кейджа у сладкозвучного Антонио Вивальди в первой части «Осени» из цикла скрипичных концертов Le quattro stagioni (Четыре времени года) мы обнаруживаем забавную жанровую сценку «Подвыпившие» (или «Захмелевшие»):

Шумит крестьянский праздник урожая.

Веселье, смех, задорных песен звон!

И Бахуса сок, кровь воспламеняя,

Всех слабых валит с ног, даруя сладкий сон.

Солист в струящихся у скрипки пассажах «разливает» вино; мелодии в оркестровых партиях, с их нетвердой походкой, изображают захмелевших поселян. Их «речь» становится прерывистой и невнятной. В конце концов, все погружаются в сон (скрипка замирает на одном звуке, тянущемся пять тактов!). И все это изображено Вивальди с неизменным юмором и доброй ироничной улыбкой.

Совсем иначе, гротескно и зло рисует пьяного человека Дмитрий Дмитриевич Шостакович в куплетах «задрипанного мужичонки» «У меня была кума» из оперы «Леди Макбет Мценского уезда». Музыка «кривляется» и «гримасничает», инструменты перекрикивают друг друга, соревнуясь в хвастовстве с подвыпившим героем:

Ух Ух Ух Ух Ух Ух

Без вина моя родня

не могла прожить и дня, ух

Ну, а чем я хуже их?

Дую водку за троих, ух

Начинаю пить с утра,

ночи, дни и вечера,

зиму, лето и весну

пью, покуда не засну, ух

Буду пить я целый век

Я душевный человек, ух

Ух Ух Ух Ух Ух

Но хмель мгновенно улетучивается после обнаружения в погребе страшной находки. Следующий за этим эпизодом симфонический антракт предельно динамизирует действие, придавая ему до крайности обостренный, напряженно-нервный, судорожный характер, ускоряя надвигающуюся катастрофу.

Пётр Ильич Чайковский в «уличных зарисовках» скерцо Четвёртой симфонии с помощью деревянных духовых инструментов изображает плясовую песенку «подкутивших мужичков», а её совмещение в коде с бодрым маршем «военной процессии» создаёт интереснейший звуковой эффект многоголосия жизни.

И именно эту «истинную полифонию», «когда останавливаешься на городской площади в таком месте, где с одной стороны играет шарманщик, с другой — доносятся звуки любительского хора пекарей, а наискосок проходит военный оркестр местного гарнизона», всю жизнь пытался записать нотами Густав Малер. В истинном многоголосии жизни без бутылки не разобраться.

В пятой части («Пьяница весною») вокальной симфонии Малера «Песнь о Земле» мы слышим трагический монолог пьяницы, обращенный к птичке. На фоне оркестровой партии, словно наполненной птичьим щебетом, всеми звуками весны – трелями деревянных инструментов, легкими флажолетами скрипок, их дрожащими тремоло, глиссандо арф, обрывками мелодий, - звучит этот монолог в исполнении тенора. Он всё время прерывается, будто человек не может овладеть ни своими мыслями, ни своей речью и дыханием. Это центр цикла, в котором господствует скепсис – красота природы, вечное обновление земли уступают место опьянению, сну. Грубоватая жанровость, сочная оркестровка, то ослепляюще фресковая, то наивно-изобразительная, вся нервно-экзальтированная атмосфера этой части скрывает за собой ощущение горечи и недостижимости счастья:

Что мне до весны?

Оставьте мне моё опьянение!

Однако, «не смотри на вино, как оно краснеет, как оно искрится в чаше, как оно ухаживается ровно: впоследствии, как змей, оно укусит, и ужалит, как аспид … » (Притчи, глава 23).

Продолжение следует ...