Дворяне

Князь был в ярости: карта не шла. Он проигрывал своему сопернику, графу Разумовскому, раз за разом. Ставки все повышались и, наконец, количество утраченного князем имущества достигло пределов, граничащих с полным разорением.

Избежать позора можно было единственным способом - отыграться. Во что бы то ни стало отыграться! Вот только что ставить на кон? Свою усадьбу, проиграв которую, остаться без крыши над головой и пустить пулю в лоб?

-Вы можете поставить на кон вашу жену, Александр Николаевич, - вдруг сказал его соперник. - В этом случае все проигранное вами ранее при любом раскладе останется при вас.

Князь удивленно уставился на графа: не шутит ли? Нет, тот не шутил. Александр Николаевич тут же вспомнил светские сплетни о влюбленности Разумовского в его супругу. Злость начала заполнять душу князя, но он справился с этим нерациональным чувством, и хрипло сказал:

-Хорошо, я ставлю на кон свою жену..

10 апреля 1772 года вторая супруга статского советника Григория Ивановича Вяземского родила ему очаровательную дочурку, которую назвали Марией.

В 1789 году, в возрасте 17 лет, папенька отдал Марию за одного из богатейших людей империи - князя Александра Николаевича Голицына. Голицын был всего лишь на три года старше супруги, однако, уже в столь молодом возрасте пользовался репутацией закостенелого самодура, крайне жестокого и грубого человека.

Кроме того, Александр Николаевич был большим гулякой и мотом, так что большая часть оставленного отцом наследства (которое, кстати сказать, и привлекло статского советника Вяземского), было им потрачено в первые пару лет жизни с Марией Григорьевной.

По мере того, как деньги исчезали из закромов Голицына, он становился все более придирчивым и суровым к молодой супруге. В свете поговаривали, что князь нещадно бьет бедняжку.

Однажды на одном из балов Марию Григорьевну увидел граф Лев Кириллович Разумовский - талантливый военачальник, владелец богатейшей московской усадьбы Петровское, и просто очень образованный и добродушный мужчина, который, кстати сказать, был старше княгини Голицыной на пятнадцать лет.

Графа поразил внешний облик "печальной красавицы", живущей под одной крышей с тираном. Лев Кириллович влюбился сразу и навсегда, и княгиня ответила ему взаимностью.

Однако на пути влюбленных находился супруг Марии Григорьевны - князь Голицын.

Лев Кириллович начал искать способ для устранения этого "препятствия". Первоначальным планом было оскорбить Голицына действием, а затем сойтись с ним на дуэли. Однако, слезы Марии Григорьевны заставили Разумовского отказаться от этой затеи.

В свете прекрасно знали, что князь Голицын является отчаянным игроком, однако, игроком неумелым и неудачливым. Этой слабостью и решил воспользоваться Разумовский.

В 1799 году граф заявился в гости к Голицыну и предложил ему сыграть в карты.

Князь от таких предложений не отказывался. Слугам немедленно было приказано готовить стол, вино и свечи.

Играли ночь напролет. Разумовский выигрывал раз за разом, что ввело Голицына в состояние форменного исступления. Князь, и без того находившийся на грани разорения, оказался в ситуации, когда впору было брать с супругой дорожные сумы и идти просить подаяние.

И вот здесь-то Разумовский и нанес Голицыну решающий удар: Мария Григорьевна в качестве основной ставки, при любом раскладе перекрывающей все потери князя. Иными словами, в случае победы Голицын получал все, а, в случае поражения, терял только жену.

Предложение было невероятно заманчивым, однако, Александр Николаевич поначалу отказался, испугавшись. Раздосадованный Разумовский уже начал было рассовывать ассигнации по карманам, когда Голицын все-таки передумал, в пылу азарта в очередной раз понадеявшись на свою "счастливую звезду".

Счастливая звезда подвела князя - он снова проиграл. Разумовский немедленно вернул Александру Николаевичу все его деньги до копейки, а Марии Григорьевне было сообщено, что она "может собираться".

Разумовский увез свой "выигрыш" в имение Петровское, где стал жить с Марией Григорьевной, как с законной супругой. Между тем, история о карточной игре стала достоянием не только Москвы и Петербурга, но всей России.

Для Марии Григорьевны новость о том, что ее, княгиню, выиграли в карты, как крепостную девку, стала огромным шоком: она была уверена, что Александр Николаевич просто ее отпустил.

Тем не менее, широкая огласка пошла влюбленным на пользу: ситуацией заинтересовалась церковь, признавшая ставку Голицына вопиющим поруганием священных уз брака. В результате Мария Григорьевна получила долгожданный развод.

В 1802 году в одной из московских церквей состоялось венчание Льва Кирилловича и Марии Григорьевны.

Свадьба Разумовского и разведенной княгини Голицыной вызвала в светском обществе новую волну осуждения. Марию Григорьевну за глаза называли безнравственной, хотя от посещения ее пышных балов в Петровском-Разумовском никто не отказывался.

Многие аристократы, в том числе, представители семьи Разумовских и императорской фамилии, не считали брак законным. Спас ситуацию император Александр I. Родственник Марии Григорьевны, известный поэт князь П.А. Вяземский, так описал вмешательство царя в судьбу женщины:

На одном бале в наместническом доме государь подошел к Марье Григорьевне и громко сказал по-французски: "Госпожа графиня, не окажете ли вы мне честь станцевать со мной полонез?". С той минуты она вступила во все права и законной жены, и графского достоинства.

Памятный полонез в наместническом доме случился в 1809 году, после чего брак Марии Григорьевны и Льва Кирилловича был официально признан.

Наконец-то Разумовские получили возможность жить спокойно, наслаждаясь своей любовью. А любовь между ними была огромная, настоящая: современники называли этот брак самым счастливым в империи. Граф и графиня обожали друг друга, не могли долго жить в разлуке.

Единственное, что омрачало жизнь супругов - отсутствие общих детей. Однако, в отличие от многих других аристократических пар, не желающих брать в дом чужих отпрысков, Разумовские без раздумий усыновили сразу трех детишек - мальчика (будущего сенатора И.И. Подчасского) и двух девочек.

В 1818 году в возрасте 61 года граф Разумовский скончался, оставив супруге все свое огромное состояние. Горе Марии Григорьевны на знало границ, а тут еще один из братьев покойного супруга, Алексей Разумовский, подал на вдову в суд, требуя часть наследства.

Тяжба продолжалась три года - и на протяжении всего этого срока привыкшая к роскоши графиня, жила, по сути дела, в бедности.

В конце концов суд отверг притязания Алексея Кирилловича, признав завещание Разумовского в пользу жены "единственно ценным".

Процесс отнял у графини немало здоровья, поэтому, по совету врача, она сразу же отправилась на отдых за границу.

Мария Григорьевна подолгу жила в Вене, в Париже, в Карлсбаде. И повсюду ее дом становился местом притяжения не только для местной аристократии, но и для известных писателей, артистов, философов. Очарованность европейцев добросердечной и щедрой русской графиней была настолько сильной, что в Карлсбаде ей даже поставили памятник. Тем не менее, как писал все тот же П.А. Вяземский:

При всей любви своей к обществу, соблазнам и суетным развлечениям его, она хранила в себе непочатый и, так сказать, освещенный уголок, предел преданий и памяти минувшего. Рядом с её салонами и большой залою было заветное, домашнее, сердечное для неё убежище. Там была молельня с семейными образами, мраморным бюстом Спасителя, работы знаменитого итальянского художника, с неугасающими лампадами и портретом покойного графа.

Да, любимый граф сопровождал ее повсюду. Никогда и ни на одно мгновение она не забывала о своем дорогом муже.

Мария Григорьевна говорила, что любовь к Льву Кирилловичу согревает ее и продлевает ей жизнь. А жизнь графини получилась долгой: она скончалась 9 августа 1865 года в возрасте 93 лет. Таким образом, своего первого, нелюбимого, мужа она пережила на 48 лет, второго, любимого - на 49.

В своем завещании Мария Григорьевна попросила похоронить ее на кладбище Донского монастыря рядом с супругом. Что и было сделано.

Так сложилась судьба женщины, которая пережила великое унижение - еще бы, ее, потомственную аристократку, проиграли в карты! - но, благодаря своему добродушию и жизнелюбию, смогла забыть все плохое и выиграть у жизни то, что мало кому удается получить - счастье и долголетие.

Пост ранее кто-то опубликовал на Пикабу, поэтому его вдруг сочли "Баяном" и поставили тег "Повтор". Но это мой пост, то есть, Василия Гавриленко, автора Дзен-канала "Еще один блог о кино".

Честно говоря, меня поразило, как легко твои рассказы становятся в Интернете "баянами" и "национальным достоянием". И вот уже меня с удивлением спрашивают: мой ли это рассказ.

Да, мой.

(с) Василий Гавриленко, то есть, я)

Мой Телеграм Женщины в Истории https://t.me/istoriazhen

Прошу прощения у дорогих читателей за такое неприятное послесловие, но что поделать(

Турчаночка была чудо как хороша. Барин, усмехаясь, смотрел на пленницу, нимало не заботясь о том, что стоящей рядом с ним супруге его интерес был прекрасно виден и понятен.
Смуглая кожа, пронзительные карие глаза, изумительные изгибы, напоминающие барханы пустынь.
Турчанка стояла перед русским помещиком и его женой, скромно потупив взгляд. Она была настоящей дочерью своего народа, и с молоком матери впитала простую тайну выживания: если ты попала в плен, сохраняй покорность и верно служи своим новым господам.
Барин что-то сказал по-русски, засмеялся, глядя на Сальху. Девушка, понимая, что сказанное относилось к ней, улыбнулась в ответ.
Она в плену; этот толстоватый, лысоватый мужчина - ее господин, и она будет покорна ему во всем.

В 1774 году в село Мишенское Белевского уезда, имение тульского помещика, секунд-майора Афанасия Ивановича Бунина привезли двух девочек-турчанок. Фатьма и Сальха были захвачены во время штурма турецкой крепости Бендеры русской армией. Отец девочек погиб во время осады, других родственников в Бендерах у них не было.
Фатьме было одиннадцать лет, Сальхе - шестнадцать.
Обстоятельства, предшествующие появлению юных турчанок в имении русского помещика, описаны в дневнике Анны Петровны Зонтаг, внучки Афанасия Бунина:

"В царствование императрицы Екатерины II, когда были ведены Россией такие счастливые войны против Турции, мещане города Белева и многие крестьяне, казенные и помещичьи, повадились ездить за нашей армией маркитантами и торговали с большой выгодой. Один крестьянин села Мишенского, находящегося в трех верстах от Белева, принадлежавшего деду моему и где он преимущественно проживал со своим семейством, также собрался в маркитанты и, пришедши проститься со своим господином, спросил: "Батюшка, Афанасий Иванович, какой мне привезти тебе гостинец, если посчастливится торг мой?". Дедушка отвечал ему шутя: "Привези мне, брат, хорошенькую турчаночку, - видишь, жена моя совсем состарилась!". Но крестьянин не за шутку принял эти слова"

После взятия Бендер крестьянин выменял двух турецких девочек у захвативших их в плен солдат. Вскоре Сальха и Фатьма оказались в белевском имении Бунина. Афанасий Иванович и его супруга, Мария Григорьевна Бунина (урожденная Безобразова), осмотрели турчанок. Помещик был в восторге от красоты юных пленниц, а вот Мария Григорьевна, хорошо знавшая легкомысленный нрав своего мужа, тяжело вздыхала, будто предчувствуя дальнейшее развитие событий в усадьбе.

Для одиннадцатилетней Фатьмы разлука с родиной оказалась невыносимой: девочка вскоре захворала и скончалась. А вот Сальха приспособилась к жизни в русском поместье. Красивая, ловкая, смиренная турчаночка проявила покорность своей участи, полюбила младших дочерей Буниных - Варвару и Екатерину, - и стала им нянькою.
Всего у Афанасия Ивановича и Марии Григорьевны родилось одиннадцать детей, но выжило только пятеро. Старшие дети Буниных, как и младшие, приняли Сальху, относились к ней добросердечно, и даже учили русскому языку.
Турчанка оказалась удивительно умелой хозяйкой: она быстро выучилась готовить русские блюда, делать заготовки на зиму и разные домашние припасы. Афанасий Иванович, который обожал хорошо покушать, не мог нарадоваться на свой "гостинец".
Однако не только вкусные борщи да вареники влекли помещика во флигелек, выделенный Сальхе для жизни. На фоне постаревшей, несколько раз рожавшей Марьи Григорьевны, свежая, отменно сложенная юная турчанка смотрелась особенно выигрышно.

"Сальха, как невольница, по своим магометанским понятиям, покорилась ему во всем, но все также была предана душою Марье Григорьевне, которая, заметя связь мужа своего с турчанкою, не делала ему ни упреков, ни выговоров, а только удалила от Сальхи дочерей своих". - А.П. Зонтаг.

Сальхе отлучение от полюбившихся ей девочек было тягостно, однако, визиты Афанасия Ивановича во флигелек не прекратились. Напротив, он стал задерживаться у турчаночки на все более продолжительное время.
После смерти старой ключницы Буниных все хозяйство поручили Сальхе. Кроме того, у турчанки появилась своя прислуга, состоящая из двух сенных девок.
Вскоре Афанасий Иванович окончательно перебрался к Сальхе во флигель. Турчанка три раза беременела от помещика, но все дети очень быстро умирали.
Несмотря на двусмысленность своего положения, Сальха сохраняла добрые отношения с Марией Григорьевной. Турчанка, с соответствии со своими магометанскими понятиями, считала барыню первой женой и своей госпожой. Бунина, в свою очередь, прекрасно понимала, что девочка не выбирала свою судьбу, и вина в происшедшем по большей части лежит на ее супруге.
Выучившись читать, Сальха начала изучать христианскую религию и вскоре выявила желание принять православную веру. Окрестили турчанку как Елизавету. Отчество она приняла по имени своего крестного отца, управляющего имением Буниных - Дементьевна. Фамилию своей наложнице придумал сам Афанасий Иванович - Турчанинова.
Все больше погружаясь в русскую культуру, изучая церковные книги, Елизавета Дементьевна начала осознавать преступность своего положения с точки зрения Православия:

"Тут только увидела она истинное свое положение. Узнала о нем с неописуемым горем, но не имела силы разорвать преступной связи. Привязанность ее к Марии Григорьевне сделалась беспредельной: она обожала ее терпение и ангельскую кротость. Елизавета Дементьевна жила во флигеле, обедала в своей горнице и приходила к бабушке моей только за приказанием". - А.П. Зонтаг.

В 1783 году Марье Григорьевне стало известно об очередной беременности турчанки, однако, барыня не подала вида, и все также приглашала Турчанинову в свой дом, давала ей разнообразные поручения.

Марья Григорьевна обожала проводить время в обществе Андрея Григорьевича Жуковского - бедного дворянина с Киевщины, волею судьбы оказавшегося в Тульской губернии и жившего у Буниных из милости. Приживал был отличным музыкантом и художником: он аккомпанировал девицам Буниным на скрипке, рисовал узоры для кружевниц Марьи Григорьевны. Афанасий Иванович обожал беседовать с Андреем Григорьевичем на самые разные темы, советовался с Жуковским по хозяйственным делам.

29 января 1783 года Елизавета Дементьевна Турчанинова родила мальчика. Малютку необходимо было окрестить, но свою фамилию Афанасий Иванович незаконнорожденному сыну дать не мог. В результате барин приказал приживалу Жуковскому усыновить новорожденного и стать ему крестным отцом.
Крестной матерью своего сына Афанасий Иванович "назначил" свою тринадцатилетнюю дочь Варвару. Марья Григорьевна, узнав об этом, поначалу выступила против, но затем смирилась.

Мальчика окрестили Василием Андреевичем Жуковским. Сразу после крещения Елизавета Дементьевна взяла сына и отправилась к барыне. Турчанинова положила спеленутого малютку на крыльцо, а сама бросилась Марии Григорьевне в ноги. Бунина была растрогана, а вид маленького ангелочка Васи умилил ее.
За два года до рождения Василия в Лейпциге умер единственный сын Буниных, блестящий студент Иван, гордость своей матери. Доброе сердце Марии Григорьевны сразу и навсегда приняло сына своего мужа от другой женщины:

"Бабушка моя взяла его на руки, целовала, крестила и даже плакала. С этих пор маленький Васинька сделался любимцем всей семьи. Бабушка часто спрашивала: "Варинька, где же твой крестник? Что так долго не несут его к нам?". У Васиньки была кормилица. мамушка, нянюшка, одним словом, он пользовался всеми правами сына и бабушка так любила его, что почти всегда хотела иметь его на глазах". - А.П. Зонтаг.

В метрике Василия записали "незаконнорожденным сыном дворовой вдовы" - это унизительное "клеймо" ему пришлось нести очень долго, доказывая высокородным, законным сынам помещиков, что он ничем не хуже, а даже лучше их.

В 1791 году в Туле в возрасте 75 лет скончался Афанасий Иванович Бунин. Все свое состояние помещик поделил между четырьмя дочерями. Елизавете Дементьевне Турчаниновой и ее сыну Василию Жуковскому не было оставлено ни копейки.
Несправедливое решение супруга-самодура привело Марию Григорьевну в негодование. Поговорив с дочерьми, она "выбила" для Василия 10 тыс. рублей - сумма по тем временам весьма солидная.
После похорон все домочадцы вернулись в белевское поместье, а Василий остался в пансионе Роде, где учился до 1792 года.
Несмотря на прекрасные способности юного Жуковского, будущее его, как незаконнорожденного, все еще было неясным. Марья Григорьевна и ее дочери приложили колоссальные усилия, чтобы обеспечить Василия дворянским титулом. 1 июня 1795 года в нарушение процедуры подачи "посемейного формуляра", Марья Григорьевна добилась для своего воспитанника грамоты на дворянство.

В 1797 году студент Московского университетского пансиона Василий Жуковский приехал в родное имение Мишенское, где жили его родная мать Елизавета Дементьевна и "названая" мать Мария Григорьевна. Василию выделили флигель, в котором раньше жил его приемный отец А.Г. Жуковский.
Именно здесь юноша пишет свое первое стихотворение - "Майское утро", которое он прочел двум своим матерям.
В июне 1800 года Василий окончил пансион с серебряной медалью. Марья Григорьевна по этому случаю подарила ему 35 томов "Энциклопедии Дидро".
К сожалению, Мария Григорьевна и Елизавета Дементьевна не понимали увлечения Жуковского поэзией. Обе женщины считали, что Василий "должен взяться за ум" и начать строить карьеру по чиновничьей части. Жуковскому же "мундир, один мундир" был отвратителен.

В ноябре 1801 года Василий пережил романтическую драму. Он влюбился в свою племянницу Марию Вельяминову, просил ее руки у Марии Григорьевны, но получил отказ. Вскоре Вельяминову выдали замуж за человека, которого она не любила.

После конфликта с начальством в Соляной конторе Жуковский оставил службу и едва не угодил в тюрьму. Выручили друзья - А.И. Тургенев, А.А. Протопович-Антонский.
"Расплевавшись с начальством", Жуковский написал письмо М.Г. Буниной с просьбой разрешить ему жить в Мишенском и заниматься литературными трудами. Мария Григорьевна была раздосадована, но отказать названому сыну не смогла:

"Теперь осталось тебе просить отставки хорошей и ко мне приехать… Всякая служба требует терпения, а ты его не имеешь. Теперь осталось тебе ехать ко мне и ранжировать свои дела с господами книжниками".

В Мишенском Жуковский стал гувернёром своих многочисленных племянниц. Кроме того, он занимался написанием стихов, прозы, критических статей, много переводил.
9 июля 1806 года 23-летний Жуковский пишет в своем дневнике:

"Можно ли быть влюбленным в ребёнка?".

Ребенок - это его 12-летняя племянница Мария Протасова. Василий Андреевич, и правда сильно влюбился в девочку: он посвящал ей стихи, впадал в депрессию, когда родители увозили Машу из имения.
В ноябре Жуковский объяснился со своей сестрой Екатериной Афанасьевной Протасовой, которой открыто признался в чувствах к Марии. Вся семья, включая "матриарха семейства" Марию Григорьевну Бунину, осудила молодого человека. Василия Андреевича обвинили в злоупотреблении доверием и в чувствах, которые недопустимо дяде иметь к племяннице.
Жуковский продал дом, который он строил неподалеку от бунинской усадьбы, и уехал в Москву. Его родная мать, Елизавета Дементьевна, предпочла остаться в Мишенском и, как и прежде, жить в качестве приживалки при Марии Григорьевне.

Приемная мать Жуковского Мария Григорьевна Бунина скончалась в мае 1811 года. Для Елизаветы Дементьевны Турчаниновой это стало тяжелейшим ударом. Так получилось, что турчанка, захваченная когда-то в плен, и привезенная в русскую усадьбу, полюбила всем сердцем не своего "хозяина", и даже не родного сына. Сальха полюбила свою госпожу, Марию Григорьевну. Верность и преданность Елизаветы Дементьевны барыне не знала границ, а та отвечала ей взаимностью.
Сразу после смерти Марии Григорьевны Елизавета Дементьевна тяжело заболела и через 10 дней скончалась.

Прошли годы. Василий Жуковский стал одним из самых известных и влиятельных людей в стране. Знаменитый поэт, друг и учитель Пушкина, один из основоположников романтизма в русской поэзии, переводчик, литературный критик, педагог, наставник членов императорской фамилии, тайный советник, автор государственного гимна "Боже, царя храни"...
Значение Василия Андреевича Жуковского для русской культуры невозможно переоценить. Не будет преувеличением сказать, что без этого человека отечественная литература была бы другой. Вполне возможно, что без Жуковского не было бы и Пушкина.

Так получилось, что Васинька, незаконнорожденный сын помещика Бунина и пленной турчанки, стал защитником гонимых перед лицом самого Государя. Пользуясь своим влиянием на императора, Василий Андреевич неоднократно ходатайствовал за своих друзей, боролся с цензурой, защищал от нападок Пушкина и Гоголя.
Завершить эту статью хочется словами А.П. Зонтаг, племянницы и друга Жуковского:

"Василий Андреевич, на верху своего счастия, не забывал никого из прежних своих знакомых: родные, друзья, знакомые. даже самые отдаленные старинные слуги - все были осыпаны им ласками или благодеяниями. Отечество говорит о Жуковского с гордостью, а друзья и родные произносят имя его с восторгом любви и благодарности".

(с) Василий Гавриленко, то есть, я)

Мой Телеграм Женщины в Истории https://t.me/istoriazhen

Герб князей Москворецких

Наполеон I создал новое дворянство, Noblesse Impériale, из людей, служивших ему (с титулами герцога, графа, барона и рыцаря), одновременно принимая часть старого дворянства в свою систему и давая ему новые титулы и гербы. При реставрации Бурбонов в 1814 году императорское дворянство формально было признано.

Наполеоновские герцоги (8 родов), большей частью это потомки маршалов, почти все существуют до сих пор: Abrantès-Junot, Decazes-Glücksbierg, Fouché d´Otrante, Lannes de Montebello, Massa-Regnier, d'Avout d'Auerstaedt, Мurat de Ponte Corvo, Ney La Moskowa.

Титул князя Московского (Москворецкого) был дарован Наполеоном Бонапартом одному из своих верных сподвижников, маршалу Мишелю Нею. Этот сын бочара из Лотарингии участвовал почти во всех сражениях наполеоновских войн.

Разночтения «Московский-Москворецкий» связаны большей частью с особенностями русского, а не французского языка. Французы называют Бородинскую битву bataille de la Moskova, при этом имеется в виду не город Москва, а Москва-река. Поэтому и княжеский титул prince de la Moskowa правильно было бы переводить как «князь Москворецкий», однако в русских текстах встречаются оба варианта.

Ней при отступлении из России

В числе первых Ней получил чин маршала империи, и, оправдывая это высокое доверие, отважно сражался во всех наполеоновских кампаниях. В 1812 году он был ранен в шею в битве под Смоленском, но быстро вернулся в строй, и при Бородине командовал войсками, штурмовавшими батарею Раевского. За это через несколько месяцев Наполеон пожаловал Нею титул князя Москворецкого. Во время отступления французов маршал командовал арьергардом. В том же Смоленске он так тщательно готовил взрыв укреплений, что отстал от французской армии. Ему пришлось бросить двадцать тысяч измождённых солдат и всю артиллерию. С тремя тысячами самых боеспособных вояк он форсировал Днепр. Большая часть смельчаков провалилась под лёд и утонула. Ней догнал Великую армию лишь с пятью сотнями человек.Считается, что именно маршал Ней был последним французским военным, покинувшим территорию Российской империи на мосту в городе Ковно (сейчас Каунас, Литва).

После отречения Наполеона Ней был обласкан Людовиком XVIII, но стоило императору вернуться во Францию, князь Московский присоединился к нему. Во время битвы при Ватерлоо он до последнего пытался организовать сопротивление англичанам. Ядра убили под ним пятерых лошадей, Ней сам был ранен, но пытался собрать войска, крича врагам: «Глядите, как погибает маршал Франции!»

После возвращения Людовика изменник-маршал был схвачен и отдан под суд. Генералы отказались его судить, и этим делом пришлось заниматься пэрам Франции. Они приговорили героя к смерти, и в тот же день он был расстрелян неподалёку от парижской обсерватории.

Титул князя, согласно «Кодексу Наполеона», унаследовал его старший сын Жозеф, затем его брат, младший сын Эдгар. Последний князь Московский, Жорж Наполеон Ней, правнук Мишеля Нея, скончался бездетным в Париже в 1969 году.

Таким образом, в списке князей Московских -Москворецких всего шесть имён.