Взятие

… 75 лет назад, как раз на Покрова, советские войска взяли Ригу – последнюю из шести столиц союзных республик, захваченных противником в ходе Второй Мировой войны.

И самую чужую для включающей страны. Хотя Рига вошла в состав Российской Империи ещё в 1710 году, но даже и в 1881-м более 33 % её населения назвали себя прибалтийскими немцами, около 30 % — латышами, 19 % — русскими, 8,5 % — евреями. До конца 19-го века городская культура и крупное землевладение оставались под влиянием немецких высших слоёв. Русский язык стал официальным языком делопроизводства в Риге лишь в 1891 году, до этого был немецкий. Впрочем, балтийские немцы успешно продвигались по карьерной лестнице в Российской империи и за пределами Прибалтики. Так, 74 % российских генералов 19-го века имели этнические немецкие корни и 24 % — собственно русские. Известно высказывание, приписываемое барону Унгерну, выдающемуся полководцу Гражданской войны: «Самые настоящие русские – это остзейские немцы» (Остзее – это, по-ихнему, Балтийское море), в том смысле, что и государи Романовы тоже из прибалтийских немцев.

Отсюда же, из Риги, из среды прибалтийских немцев, вышли ряд основателей германского фашизма (вернее, национал-социализма). Так, полковник Винберг является, по некоторым данным, не больше и не меньше – автором текста «Протоколов сионских мудрецов». В Рижском университете учились будущие политтехнологи партии Гитлера: Максим Рихтер, Арно Шикеданц, Альфред Розенберг. Последний, в частности, с 1933 по 1945 гг. совмещал должности начальника Внешнеполитического управления партии Гитлера, уполномоченного по контролю за общим духовным и мировоззренческим воспитанием и руководителя Центрального исследовательского института по вопросам национал-социалистической идеологии и воспитания, а также министра восточных оккупированных территорий. Кроме Рижского политеха, закончивший и МВТУ имени Баумана, Альфред Розенберг считается автором таких ключевых понятий нацистской идеологии, как «расовая теория» и «окончательное решение еврейского вопроса».

Вот почему взятие советскими войсками города Риги, как инкубатора фашизма, имело не меньшее сакральное значение, чем последующее взятие Берлина. Изданный в этот день приказ маршала Сталина, адресованный командующим прибалтийскими фронтами, расставлял акценты следующим образом:

«…Генералу армии Масленникову, генералу армии Еременко

Войска 3-го Прибалтийского фронта при прямом содействии войск 2-го Прибалтийского фронта, развивая успешное наступление, сегодня, 13 октября 1944 года, штурмом овладели столицей Советской Латвии городом Рига – важной военно-морской базой и мощным узлом обороны немцев в Прибалтике …

В ознаменование одержанной победы соединения и части, наиболее отличившиеся в боях за овладение городом Рига, представить к присвоению наименования “Рижских” и к награждению орденами.

Сегодня, 13 октября, в 23 часа столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 3-го и 2-го Прибалтийских фронтов, в том числе латышскому корпусу генерал-майора Бранткална, овладевшим столицей Советской Латвии городом Рига, двадцатью четырьмя артиллерийскими залпами из трехсот двадцати четырех орудий.

За отличные боевые действия объявляю благодарность руководимым Вами войскам, участвовавшим в боях за освобождение города Рига.

Верховный Главнокомандующий

Маршал Советского Союза И. СТАЛИН

13 октября 1944 года, № 196».

Как видно уже из этого приказа, при взятии Риги впереди поставили местных – 130-й Латышский стрелковый корпус под командованием генерала Детлава Карловича Бранткална. Весьма дальновидное решение, с целью избежать в будущем спекуляций на тему «нас оккупировали»: выходит, латыши оккупировали сами себя. Такая же схема практиковалась и в Эстонии, Румынии, Чехословакии, Венгрии: создание национально-однородных воинских соединений (не по названию, как «украинские» и «белорусские» фронты) специально под конкретный регион боевых действий.

130-й Латышский стрелковый корпус, как национальное соединение был сформирован в составе Советской Армии 5 июня 1944 года. В состав этого корпуса (как и 8-го Эстонского) входили две национальные (латышские) дивизии: 43-я гвардейская, которой командовал полковник Альфред Калнин, и 308-я (командир – генерал Вольдемар Дамберг). По состоянию на август 1944 года в корпусе насчитывалось около 16 тысяч человек. При этом в состав, скажем, 308-й дивизии входили 36,3 % латышей, 47,8 % русских, 7,8 % евреев, более 2 % украинцев, около 1 % белорусов и 5 % солдат других национальностей СССР, в дивизии издавалась газета на двух языках (на русском «Советский боец», на латышском «Падомью стрэлниекс»). Со временем, когда 130-й корпус пошёл с боями по территории Латвии, за счёт мобилизаций местного населения, удельный вес латышей в его составе был доведен до 80 процентов и выше. Поддержку с воздуха оказывал Латышский авиаполк, постоянно действовавший совместно с этим корпусом.

После формирования, Латышский корпус с 3 июля 1944 года начал боевые действия в составе 22-й общевойсковой армии Второго Прибалтийского фронта, в рамках тотального летнего наступления Советской Армии. Ядром летней кампании была операция «Багратион», проходившая в Белоруссии и Литве, но ряд частных операций проводился и в соседней Латвии, на северном фланге «Багратиона». Части 130-го Латышского стрелкового корпуса прибыли 4 июля в полосу 22-й армии и заняли боевой участок севернее озера Нещердо в районе населённых пунктов Зайчиха, Денисово, Рамуси и Храмино (в 60 км от восточной границы Латвии). 9 июля состоялся митинг в 43-й гвардейской дивизии, на который прибыли представители руководства Латвийской ССР. 10 июля началось общее наступление войск Второго Прибалтийского фронта, с целью прорыва немецкого оборонительного рубежа «Восточный вал» по линии Опочка — Идрица — Себеж — Дрисса. 16 июля войска фронта вышли к границам Латвийской ССР, и 130-му Латышскому корпусу было дано торжественное право первыми вступить на территорию Латвии.

В целом, упорные бои в Прибалтике с участием Латышского корпуса продолжались в течение июля-августа 1944 года, за это время было проведено несколько частных наступательных операций, но в целом продвижение советских войск было крайне медленным, в силу ожесточенного сопротивления противника.

В Латвии, как и в Эстонии, (как и везде), с той стороны тоже были местные – Латышский легион СС, также состоявший из двух пехотных дивизий (15-й и 19-й), и многочисленных полицейских батальонов, карательных и иных подразделений: общая численность этого легиона составляла 115 тыс. чел. (за все годы), из них свыше 40 тысяч погибли, и почти 50 тысяч попали в советский плен – отсюда и все эти ужасные истории о фильтрационных лагерях НКВД, через которые якобы проходил каждый, возвращавшийся с Запада, при этом составители подобных историй обычно не уточняют, кто были все эти люди.

Латышский легион СС создали немцы в феврале 1943 года (на основе уже существовавших латышских частей, которые действовали в составе Вооруженных Сил Германии и войск СС). Командовал легионом немецкий генерал Кристиан Хансен, а латыш Рудольф Бангерскис был назначен генеральным инспектором (фактически вторым командующим). Легион был построен по принципу немецкой армии, высший командный состав состоял преимущественно из немецких офицеров, средние командные должности занимали бывшие офицеры латвийской армии, вооружение было немецкое, чешское и румынское, обмундирование частично бывшей латвийской армии, частично войск СС. Команды отдавались на латышском языке.

Впервые Латышский легион СС принял участие в боевых действиях против наступающих советских войск 16 марта 1944 года, в районе реки Великая, юго-восточнее города Остров (Псковская область); с 1952 года эта дата отмечается в определенных кругах как День Памяти латышских легионеров-эсэсовцев. Отступая в течение весны-лета 1944-го под натиском советских войск, Латышский легион СС оказался там же, где и советский 130-й Латышский стрелковый корпус: в родной Латвии, на подступах к Риге.

В такой обстановке, когда «два тоталитарных режыма заставили латышей воевать друг с другом», 14-го сентября 1944 года началась Рижская наступательная операция, как часть более крупной Прибалтийской стратегической операции.

К исходу первого дня наступления, на рижском направлении 4-я ударная и 43-я армии Первого Прибалтийского фронта прорвали оборону противника на участке шириной 25 километров, и более чем на 10 километров продвинулись в глубину. 16 сентября 43-я армия прорвалась к городу Балдоне, а передовой отряд 3-го механизированного корпуса вышел к Западной Двине. Однако, ударные группировки соседних, Второго и Третьего Прибалтийских фронтов встретили ожесточённое сопротивление, и лишь 21 сентября завершили прорыв обороны противника, овладев городами Валмиера и Смилтене (им очень помог действовавший севернее Ленинградский фронт, начавший 17 сентября Таллинскую операцию).

Перегруппировавшись и продолжив наступление, к 27 сентября советские войска вышли к сильному рубежу обороны противника «Сигулда», в 60 километрах от Риги, где их наступление было окончательно приостановлено ожесточенным противодействием противника.

В этой ситуации, 24 сентября советское командование приняло решение о переносе главного удара Первого Прибалтийского фронта с рижского направления на Клайпеду, с целью отсечения прибалтийской группировки противника от полуострова Европа. Эта операция, получившая название Мемельская (раньше Клайпеда называлась Мемель) увенчалась успехом, что заставило немецкое командование начать 6 октября отвод своих войск из района Риги на запад, избегая окружения. После этого, Второй и Третий Прибалтийские фронты перешли к преследованию противника, сходу прорвав ряд оборонительных рубежей.

В частности, 130-му Латышскому стрелковому корпусу была поставлена задача: наступая в обход Риги с юга на правом фланге 22-й армии, перерезать дорогу Рига — Елгава в районе станции Олайне, выйти с юго-запада в тыл немецким войскам, занимавшим оборону вокруг Риги, и блокировать шоссе и железную дорогу, ведущие на Рижское взморье. Для выполнения этой задачи, корпус совершил 110-километровый марш в район города Балдоне, остановившись в 30 километрах к юго-востоку от Риги.

Финальная схватка непосредственно за Ригу началась в 6 часов утра 10-го октября: обе дивизии 130-го Латышского корпуса, взаимодействуя с соединениями соседней 10-й гвардейской армии, двинулись на линию Галдниеки — Скрундас — Судмалкалнс — Смилтниеки. За день им удалось взять 28 населённых пунктов, а 308-я дивизия к исходу дня достигла линии Зиемели — Какаули, где ей пришлось отражать контратаки противника. 43-я гвардейская дивизия тем временем вышла к рубежу обороны противника, проходившему восточнее Иецавского шоссе на участке Мисаскрогс — Балкас и далее по северному берегу реки Кекава, и овладела населёнными пунктами Лидакас и Балкас. На следующий день эта дивизия снова продвинулась вперед, перерезала шоссе Кекава — Иецава и овладела рубежом Силини — Балкас. Бойцы дивизии форсировали реку Кекаву и преодолели укреплённую полосу по ней.

12 октября немцы предприняли сильные танковые контратаки со стороны Риги, и ожесточённые бои продолжались весь день. Отбросив противника с большим трудом, обе латышские дивизии начали его преследование и перерезали шоссе Рига — Бауска в районах Пулкартне, Виллис и Силини. На рассвете 13 октября наступавшие с севера по правому берегу Западной Двины советские подразделения очистили всю правобережную (восточную) часть Риги.

Этот город расположен на обоих берегах реки Западная Двина, которая в тех местах называется Даугава, и впадает в Рижский залив Балтийского моря. Южные и западные окрестности Риги относительно слабо заселены: обширные болота и топи некогда являлись естественной защитой города. Ландшафт изобилует небольшими озёрами и ручьями, а к востоку и северу от Риги ещё в конце XIX века простирались пустоши из песчаных дюн. Известнейший фильм не случайно называется «Долгая дорога в дюнах», он и об этом тоже.

Борьба за западную, левобережную часть Риги — Пардаугаву (Задвинье) — продолжалась. С 13 октября 10-я гвардейская армия и 130-й Латышский корпус усилили свой натиск на противника, предприняв наступление на Пардаугаву с юго-востока и юга по левобережью Западной Двины. Латышский корпус приблизился к юго-восточной окраине Риги на расстояние 15 км, повёл непрекращающиеся атаки и к концу дня 13 октября вместе с соседним 7-м гвардейским стрелковым корпусом перерезал шоссе и железную дорогу Рига — Елгава в районе Зандери и станции Олайне. На следующий день, 130-й Латышский корпус, согласно особой директиве Генерального штаба, был отведён с передовой для подготовки к торжественному вступлению в Ригу. Из района Олайне корпус вывели в районы Шкиротава и Пурвциемса.

Тем временем наступление продолжалось: вечером 14-го октября, 15-й гвардейский стрелковый корпус достиг южной окраины Риги, а с утра 15 октября все три корпуса 10-й гвардейской армии возобновили движение. Но в ночь с 14 на 15 октября немцы полностью оставили Ригу, отведя свои войска за реку Лиелупе и на Тукумский оборонительный рубеж. Это позволило избежать разрушения города и жертв среди мирного населения, сохранить большую часть жилых и общественных зданий. 15-го октября войска Второго и Третьего Прибалтийских фронтов встретились в Пардаугаве, полностью овладев левобережной частью города, и тем самым вскоре после полудня завершили освобождение Риги.

В ознаменование полного освобождения Риги, командование Второго Прибалтийского фронта решило ввести 130-й Латышский стрелковый корпус в Ригу для прохождения торжественным маршем. Этот марш состоялся 15 октября 1944 года: 43-я гвардейская стрелковая дивизия у острова Доле (Дарзини) перешла через Западную Двину и сосредоточилась севернее станции Шкиротава, а в 10 часов утра части корпуса, с оркестром и развернутыми боевыми знаменами, по Лубанскому шоссе вошли в латвийскую столицу. 22 октября в 13 часов дня в Риге на площади Коммунаров состоялся массовый митинг по случаю освобождения города от немецких захватчиков.

Личный состав 130-го Латышского корпуса в первые дни после освобождения Риги включился в работу по восстановлению города от бомбёжек и обстрелов, разбирая завалы, восстанавливая водопровод и канализацию. Хлебопекарни Риги в эти дни не работали, и войсковой автотранспорт 130-го корпуса использовался для подвоза хлеба, выпеченного в других городах Латвии. К 6 ноября город получил воду. С 19 октября по 8 ноября подразделения Латышского корпуса обороняли побережье, несли гарнизонную службу в Риге, охраняли мосты и ряд городских объектов, вылавливали скрывавшихся немецких шпионов и националистов.

В целом, Рижская наступательная операция завершилась к 21 октября 1944 года, когда войска Первого Прибалтийского фронта вышли на линию Барта — Приекуле — Зварде (северо-западнее Ауце), а Второго Прибалтийского — на подступы к Тукумсу. Что касается Третьего Прибалтийского фронта, то он с 16 октября был расформирован, в связи с успешным завершением своей миссии: южный берег Рижского залива был полностью очищен от противника.

Остатки немецких войск были блокированы в треугольнике Лиепая — Вентспилс — Тукумс, так называемый Курляндский плацдарм. Чаще говорят не «плацдарм», а «котёл», что неверно: немцы в Курляндии были заблокированы с суши и прижаты к берегу моря, но при этом имели связь (морским путём) с остальной Германией. Это всё равно что называть «котлами» наши плацдармы – Букринский, Сандомирский, Сталинградский, Урыв-Сторожевой и другие. На плацдарме войска окружены противником на суше с трёх сторон, а с четвёртой (у себя за спиной) имеют водную преграду, и на том берегу – наши. Так было и у немцев в Курляндии.

В состав немецкой группировки, заблокированной на Курляндском плацдарме, входили обе (15-я и 19-я) латышские дивизии СС. Вскоре 15-я дивизия была переброшена в Германию; в апреле 1945 года она приняла участие в боях за Нойбранденбург и позже сдалась американским войскам. Действовавший отдельно, разведывательный батальон 15-й дивизии в конце апреля 1945 г. был переброшен в Берлин, где участвовал в последних боях за этот город. 3 мая 1945 года последние бойцы латышского разведбатальона покинули позиции в министерстве авиации (офис Германа Геринга). До того они покинули Рейхстаг как последняя часть, его оборонявшая, вместе с французскими эсэсовцами из дивизии «Шарлемань». А 19-я дивизия продолжала сражаться на Курляндском плацдарме даже после капитуляции немцев в Берлине: локальные боевые действия в Курляндии продолжались до осени 1945 года (!), после чего последние латыши-эсэсовцы эвакуировались морем в Швецию. Но в 1946 году Швеция, чтобы не нарываться на неприятности, скрутила их и выдала назад в СССР.

Тем, кто знаком с ситуацией с советскими памятниками в соседней Эстонии (прежде всего, эпопеей с переносом Бронзового солдата) или во Львове и Тернополе, может показаться странным, что как раз в Риге до сих пор стоит монумент воинам Советской Армии — освободителям Советской Латвии и Риги от немецко-фашистских захватчиков (на фото). Он расположен в парке Победы на левом берегу Даугавы за Каменным мостом, завершая перспективу бульвара Победы.

Интерактивная карта боевых действий:

https://yandex.ua/maps/?um=constructor%3Ad6c8261dedc4de705c6...

75 лет назад – 22 сентября 1944 года, в День осеннего равноденствия, советские войска овладели городом Таллин, столицей Эстонии – как бы подтверждая известный тезис, что «города берутся к датам, и потому – любой ценой».

В последующие годы, вокруг этого события развернулось много политических спекуляций, самые известные из которых: «Таллин был взят русскими без боя; Эстонию не освободили, а оккупировали». Как мы увидим ниже, они не имеют ничего общего с реальностью, а призваны разводить народ (с обеих сторон) с целью отвлечения от текущей социально-экономической ситуации.

В Таллинской операции есть три важных момента. Во-первых, она была составной частью более крупной, Прибалтийской стратегической операции, которая началась 14-го сентября, наступлением советских войск на Рижском направлении. То наступление привело к ограниченным успехам: продвинувшись в первые дни, советские войска были остановлены противником на дальних подступах к Риге. Тогда руководитель Прибалтийской операции, маршал Сталин, принял решение о начале наступления на другом, таллинском, направлении. Впрочем, положение под Ригой от этого только ухудшилось: немецкие войска спешно покинули Таллин и эвакуировались под Ригу, усилив её оборону. Ригу взяли очень трудно, зато Таллин – легко. А могло быть и наоборот.

Во-вторых, Таллинская операция не началась из ниоткуда: она венчала собою последовательность нескольких, масштабных и кровопролитных сражений: Нарвской, Тартусской, Великолукской, Невельской наступательных операций. Взятие Таллина является последним эпизодом в этой череде драматических боевых действий, и очень жаль – что в них не довелось поучаствовать тем, кто сейчас делает ударение на «Таллин взяли без боя».

И это в-третьих: состав участников. Эстонцев, на самом деле, никто не оккупировал и не освобождал, и не потому, что они сами по себе никому в бок не впёрлись (мы просто ликвидировали НАТОвский плацдарм на восточном побережье Балтийского моря). Они сами себя брали-сдавали, освобождали-оккупировали, если учитывать национальный состав войсковых соединений – участников Битвы за Эстонию.

С нашей стороны, впереди поставили 8-й Эстонский стрелковый корпус, состоявший из двух дивизий: 7-я Эстонская и 249-я Эстонская, а также 1-й Эстонский отдельный запасной стрелковый полк. Если, скажем, Первый Украинский фронт на самом деле был так назван только по региону боевых действий (без преобладания в нём титульной нации), то в 8-м Эстонском корпусе около 80% составляли этнические эстонцы. Этот корпус формировали летом 1942 года; предпочтение отдавалось бывшим офицерам эстонской армии, жителям Эстонии, а также эстонцам из других регионов СССР, советским партийным работникам, эвакуированным из Эстонии в начале войны, и служащим истребительных батальонов, сформированных летом 1941 года из добровольцев-жителей Эстонии. В мае 1943 года, 8-му корпусу был передан 221-й танковый полк «За Советскую Эстонию», летом 1944 года — авиационная эскадрилья «Тазуя» из 14-ти «кукурузников». Командовал корпусом генерал Лембит Абрамович Пэрн; служили в нём некоторые известные эстонцы, например композитор Раймонд Валгре, писатели Уно Лахт и Пауль Куусберг. Последний является автором романа «Два „я“ Энна Кальма», в котором повествуется о боевом пути бойцов 8-го Эстонского стрелкового корпуса; действие романа происходит в период от Великолукской операции (зима 1942/1943) до ночного боя 8 октября 1944 года у деревни Техумарди (это уже следующая после Таллинской – Моонзундская десантная операция). По мотивам этого романа в 1968 году на киностудии «Таллинфильм» был снят художественный фильм «Люди в солдатских шинелях». Ещё один фильм – «1944», согласно аннотации, «…показывает все ужасы войны глазами эстонских солдат, которые воюют друг против друга по разные стороны фронта во время битв на рубеже «Танненберг» (25 июля—10 августа 1944) и в боях у Техумади (октябрь-ноябрь 1944)…».

С немецкой же стороны, в Таллинской операции (как и в предыдущих – Великолукской и Невельской), 8-му Эстонскому стрелковому корпусу Красной Армии противостояла 20-я Эстонская дивизия СС. У неё не менее насыщенная история, она была сформирована тоже по национальному признаку, из нескольких войсковых соединений. Во-первых, это Эстонский легион СС, созданный осенью 1942 года. Во-вторых, это 3-я добровольческая Эстонская бригада СС, созданная в марте 1943 года. В-третьих, эстонский батальон «Нарва» из состава 5-й танковой дивизии СС «Викинг» (я ранее писал о том, как этот батальон попал в засаду и был разгромлен в так называемом Корсунь-Шевченковском «котле»; а вообще-то к нам на Украину он попал ещё раньше: летом 43-го держал оборону в районе города Изюм Харьковской области). В четвёртых, это 200 («двухсотый») Финский полк: был такой полк, с символическим номером, в составе Вооруженных Сил Финляндии, созданный из эстонских добровольцев; после выхода Финляндии из войны, они переплыли море и прибились к «своим»-эсэсовцам. Помимо обще-эсэсовского девиза («Наша честь – верность»), у 20-й Эстонской был и свой девиз, не менее странный, зато весьма пророческий: «Месть восстанет из руин!». В наши дни, ветераны этой дивизии проводят ежегодные слёты у высот Синимяэ, где летом 1944 года проходили самые ожесточённые бои на территории Эстонии во Второй мировой войне.

Уже из этой, краткой биографической справки участников Таллинской операции, становится очевидно, что говорить о «взятии без боя» города Таллина не совсем уместно: были, были ужасающие сражения, пусть и не в самом городе, а на дальних подступах к нему. Здесь в точности, как с нашим Харьковом: в августе 1943-го он был взят штурмом всего лишь за пару недель (быстрее, чем Тернополь или Черкассы), но историки умалчивают о том, что знаменитая Курская Дуга – это и есть битва за Харьков, на дальних подступах к нему: рубеж обороны Воронежского фронта проходил ближе к Харькову, чем к Курску, но предпочитают говорить «под Курском», чтобы не смешивать великую победу и самый несчастливый город для Красной Армии.

Хронология большого пути к «бесплатному взятию Таллина» примерно такова.

24 июля 1944 года началось наступление войск Ленинградского фронта в рамках Нарвской операции; после тяжёлых оборонительных боёв, противник под угрозой окружения начал отвод войск из-под Нарвы, закрепившись на упомянутом выше рубеже обороны «Танненберг». Это — комплекс оборонительных сооружений на Нарвском перешейке между Финским заливом и Чудским озером. Немецкое командование весьма серьёзно оценивало роль и значение этого рубежа, намереваясь удерживать его до последнего солдата. Об этом свидетельствовало, в частности, обращение командира немецкого 2-го армейского корпуса генерала Хассе:

«… Балтийское предмостное укрепление является волнорезом непосредственно перед воротами родины от стремящегося с востока большевистского потока. Оно осуществляет связь с Финляндией и представляет собой опору, на которой строится защита северного фланга Европы. Оно является основой немецкого господства в Балтийском море, которое обеспечивает родине безопасность и снабжение немецкой индустрии ценным сырьём. … 700 лет назад в Прибалтике шла борьба не только за прибалтийские страны и за Балтийское море, но также за судьбу и сохранность немецкого государства. Это политическое наследие, которое создали наши отцы и прадеды и за которое они проливали кровь, должно найти преемников. В этом смысл сегодняшней борьбы против большевизма, его должен осознать каждый немец…».

В эти же дни, в конце июля, в результате Псковско-Островской операции, войска Третьего Прибалтийского фронта достигли оборонительного немецкого рубежа «Мариенбург». Для его взлома проведена Тартуская операция (с 10 августа по 6 сентября 1944 года). В результате был создан плацдарм на северо-западе Эстонии, с которого и началась Таллинская операция.

На начало Таллинской операции, советские 8-я и 2-я ударные армии имели охватывающее положение по отношению к немецкой армейской группе «Нарва» (часть группы армий «Север»). Планировалось силами 2-й ударной армии атаковать тыл группировки «Нарва», после чего штурмовать Таллин. 8-й армии отводилась роль наступления на позиции группы армий «Нарва» в случае отступления немецких войск.

17 сентября войска 2-й ударной армии генерала Федюнинского перешли в наступление, форсировали на своём правом фланге реку Эмайыги и в первый же день прорвали оборону противника на глубину до 18 км. Осознав бесперспективность удержания Эстонии, Гитлер разрешил эвакуацию немецких войск из Таллина в район Риги. При этом 20-я Эстонская дивизия СС была поставлена в заслон на рубеже «Танненберг», чтобы прикрыть эвакуацию.

2-я ударная армия и перешедшая в ночь на 19 сентября в наступление 8-я армия генерала Старикова стали преследовать отступающего противника. К исходу 20 сентября 8-я армия, продвинувшись на 70 км, овладела Раквере и сомкнула фланг с частями 2-й ударной армии.

21 сентября 8-й Эстонский стрелковый корпус (из состава 2-й ударной армии) начал наступление непосредственно на Таллин. Командир корпуса, генерал Пэрн, сформировал подвижную группу, которая утром 22 сентября, пройдя за сутки более 100 километров, первой вступила в город, практически оставленный немецкими войсками.

Тем временем, у местных князей шла своя работа мысли. Не то, чтобы они в здравом уме собирались противостоять Советскому Союзу, однако была надежда: натолкнувшись на сопротивление, «русские» пройдут стороной, а там, может, им будет не до Таллина. Для этого ими 18 сентября было сформировано «Правительство независимой Эстонии», однако ему не удалось собрать сколь-нибудь значительных сил: эстонские подразделения на фронтах рек Нарвы и Эмайыги были рассеяны и смешались с немецкими отрядами, отступающими в Ригу. Юри Улуотс, исполняющий обязанности президента Эстонии, бежал в Швецию. В последующие дни несколько боевых групп сторонников независимости Эстонии совершили нападения на советские войска в округах Харьюмаа и Ляэне, но были отбиты.

24 сентября 8-й Эстонский стрелковый корпус овладел городом Хаапсалу и очистил побережье до Виртсу. 21-24 сентября Балтийский флот высадил десанты в бухтах Кунда, Локса, в Таллин, овладел островом Найссаар (северо-западнее Таллина) и Палдиски. Силы флота также препятствовали эвакуации немецких из Таллина войск морем. Соединения 2-й ударной армии 23 сентября овладели знаменитым курортом Пярну, вышли к Рижскому заливу и, продвигаясь вдоль морского побережья на юг, к исходу 26 сентября, очистили от противника всю Эстонию (кроме Моонзундских островов), вступили на территорию Латвии и соединились с вышедшими на побережье войсками Третьего Прибалтийского фронта.

Приказ Верховного Главнокомандующего, изданный 22 сентября, гласил:

«… Войска Ленинградского фронта в результате стремительного наступления сегодня, 22 сентября, с боем овладели столицей Эстонской ССР городом Таллин (Ревель) – важной военно-морской базой и крупным портом на Балтийском море.

… В ознаменование одержанной победы соединения и части, наиболее отличившиеся в боях за овладение городом Таллин, представить к присвоению наименования “Таллинских” и к награждению орденами.

Сегодня, 22 сентября, в 23 часа 30 минут столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам Ленинградского фронта, в том числе эстонскому корпусу генерал-лейтенанта Пэрна, овладевшим столицей Советской Эстонии городом Таллин, двадцатью четырьмя артиллерийскими залпами из трехсот двадцати четырех орудий.

За отличные боевые действия объявляю благодарность руководимым Вами войскам, участвовавшим в боях за освобождение города Таллин.

Верховный Главнокомандующий

Маршал Советского Союза И. СТАЛИН

22 сентября 1944 года, № 191».

В соответствии с этим Приказом, 8-й Эстонский стрелковый корпус (наряду с другими соединениями) получил почётное наименование «Таллинский».

Ровно через три года после описанных выше событий, в Таллине на холме Святого Антония, был установлен памятник, пожалуй, наиболее скандальный в мире – «Бронзовый солдат» (на фото), а в 1964 году перед ним был зажжён Вечный огонь. В результате горбачёвской перестройки начали поднимать голову ветераны 20-й эстонской дивизии СС, и их духовные последователи, заявляя, что они были оккупированы эстонцами из советского 8-го стрелкового эстонского корпуса. А этот памятник, соответственно, символ оккупации.

Причины ментального противостояния между Эстонией и, скажем так, Москвой, уходят корнями в исторический период, предшествовавший так называемой Ливонской войне и Смутному времени (16-17 век). Здесь они рассматриваться не будут, поскольку этот вопрос, затронутый в предыдущих публикациях, вызвал многочисленные дискуссии не по сути. Ограничимся официальной версией. В ходе Ливонской войны, в 1561 году, когда русские войска приступили к штурму Таллина, местные князья обратились за помощью к Польше и Швеции. Не дождавшись помощи от Польши, они 6 июня 1561 года присягнули на верность шведскому королю. При этом Таллин стал крупнейшим торговым городом шведского королевства, превосходя размерами и объёмом внешней торговли столицу Швеции Стокгольм. В начале 1577 года русские войска вновь осадили Таллин, но трёхмесячная осада закончилась безрезультатно. В результате Ливонской войны торговля в Таллине пришла в упадок: город потерял своё значение как порт транзита в Россию, который шёл теперь через Нарву. После заключения русско-шведского мира в 1583 году, северная часть Эстонии осталась во владении Швеции.

В ходе Северной войны, Таллином наконец овладели русские войска, подступившие к городу 18 августа 1710 года. В это время в городе началась эпидемия чумы, вызвавшая высокую смертность. По данным магистрата в декабре 1710 года в городе насчитывалось 1962 жителя, от чумы к этому времени умерло 5687 горожан. Во время осады активных боевых действий не происходило, город даже не был обложен полностью, но был перекрыт доступ к питьевой воде. 30 сентября 1710 года Таллин сдался. Остатки шведского гарнизона покинули город через Большие морские ворота, одновременно через Соборные ворота в город вступили русские войска. Царь Пётр Первый даровал местному дворянству и городским сословиям жалованные грамоты. Чума в городе продолжалась до 1711 года. По некоторым данным, она унесла до 15 000 жизней.

После этого, Таллин оставался в составе Российской Империи до момента её распада в 1918 году, в результате чего Эстония стала независимой. В 1940 году, в соответствии с Пактом Молотова-Риббентроппа, она была включена в состав СССР. С началом Великой Отечественной войны, советские войска обороняли Таллин с 5 по 28 августа 1941 года, после чего вынуждены были его оставить. При немцах (в 1941-1944 гг), в одном из храмов Таллина служил алтарником юный Алексей Ридигер, будущий епископ Таллина и затем глава РПЦ (Алексий Второй). Он из классической талантливой семьи потомственных дворян: его дед был действительным статским советником (что соответствует воинскому званию генерал-майор) в окружном суде Санкт-Петербурга. Семья в 1918 году бежала от Октябрьского переворота в независимую Эстонию, где и дожидалась восстановление монархии в России, при необходимости прикрываясь рясами. Отец будущего Патриарха Алексия был рукоположён в пресвитера в 1942 году в Казанском храме Таллина, мать Алексия была дочерью полковника царской армии, убитого солдатами в 1917 году. Нетрудно понять истинное отношение этого человека к «советским ценностям», и таких было очень много среди таллинских князей. Не случайно, именно в Таллине в 1988 году возникло первое в СССР антикоммунистическое общественно-политическое движение «Народный фронт» (куда же без него).

В начале 90-х Вечный огонь перед «Бронзовым солдатом» был погашен, затем демонтирован, как и табличка с именами захороненных здесь советских воинов. Позже перед памятником начались постоянные столкновения, хорошо знакомые тем, кто уже в наши дни следил за развитием событий в Украине после Евромайдана, при активном участии всё того же «Народного фронта».

Так, 23 февраля 2007 года эстонские патриоты попыталась возложить к подножию памятника венок из колючей проволоки с надписью «Убийцам, насильникам и мучителям эстонского народа». Завязалась потасовка; 25 марта они пришли снова, уже в сопровождении спецназа эстонской полиции, который, образовав живой коридор из полицейских с собаками, позволил положить указанный венок. Для разгона протестующих полицией был применён слезоточивый газ, нескольким про-советским защитникам памятника предъявлены обвинения.

Закончилась вся эта эпопея тем, что через месяц (27 апреля 2007 года) бронзовый солдат был демонтирован, перенесен на какое-то кладбище и там установлен. Разумеется, Москва заявляла решительный протест, но уже давно прошли те времена, когда достаточно было Молотову зачитать какой-нибудь доклад – и наутро в МИД торопились послы иностранных государств, с извинениями и объяснениями. Как и в ситуации со сбитым бомбардировщиком и убитым пилотом, партнёры «отделались помидорами», в данном случае – эстонской кисло-молочной продукцией и уменьшением транзита через Таллинский порт.

Интерактивная карта боевых действий:

https://yandex.ua/maps/?um=constructor%3Aade625c8a98d611e1e1...

75 лет назад – 25-го августа 1944 года – наши англо-американские партнёры овладели городом Париж, столицей Франции. Это была концовка операции «Оверлорд» - той самой, что началась высадкой в Нормандии 6-го июня (этот юбилей они отмечали с помпой) и закончилась 30-го августа, и вряд ли они будут отмечать финал, но поживём – увидим.

Хотя от места высадки в Нормандии до Парижа – менее чем 140 километров, этот путь оказался долгим и опасным. Несмотря на то, что количество участников операции «Оверлорд» (со стороны «союзников») всё время нарастало за счёт завоза на Европейский Полуостров новых и новых дивизий, и к концовке операции превысило 2,9 миллиона человек, действовавших в полосе шириной 200 километров, достигнутые результаты за 86 суток операции совершенно не впечатляют. Для сравнения можно привести крупнейшую из наших операций – Днепровско-Карпатскую (весна 1944-го): 2,4 миллиона участников с нашей стороны, за 116 суток продвинулись на 250-450 километров на участке шириной 1400 км – от Припятских болот до Чёрного моря. На втором месте (по количеству участников) у нас идёт операция «Багратион», проводившаяся синхронно с «Оверлордом», но менее длительная – 68 суток: здесь советские войска общей численностью 2,3 миллиона человек продвинулись на 600 километров, при ширине зоны операции в 1100 километров.

Как видим, даже по этим, формальным показателям, их Второй фронт по сравнению с нашим Первым, больше напоминал детские игры в песочнице. 140 километров от Нормандии до Парижа за почти три месяца, с такими ресурсами – это, с точки зрения достигнутого результата, не наступление, а, говоря военным языком, улучшение позиции. Примерно с такой же скоростью немцы продвигались у нас по улицам Сталинграда.

Но, конечно, главный показатель (который никто никогда не учитывает) – это сила противостоящего противника. Общеизвестно, кого мы ломали в Украине и Белоруссии (меньшим количеством сил и в меньшие сроки), и кто противостоял «союзникам» в Нормандии: отпускники и раненные на восстановлении (из уцелевших на Восточном фронте), подростки из «Гитлерюгенда» и так называемые «Восточные Легионы» - из бывших советских граждан: как военнопленных, так и добровольцев и мобилизованных в немецкую армию на оккупированных территориях СССР. Только в августе, у англо-американцев появился серьёзный противник: танковые части СС, хорошо знакомые каждому, кто интересовался сражениями за Харьков в течение 1943 года и за Тернополь весной 1944-го. Впрочем, эсэсовские танкисты как раз и входят в указанную выше категорию «отпускники и раненные, уцелевшие на Восточном фронте и проходящие восстановление во Франции».

Сначала «союзники», несмотря на относительно успешную высадку на побережье Нормандии в ходе десантной операции «Нептун», долгое время не могли продвинуться вглубь континента (говоря военным языком – «вскрыть плацдарм»), так и оставаясь в прибрежной полосе шириной 10-17 км, и только превосходство англо-американской авиации в небе Западной Европы помешало немцам сбросить десант обратно в пролив Ла-Манш. К концу июня союзникам удалось лишь углубить плацдарм до 20-40 километров, при его длине в 100 км вдоль моря.

Продолжая непрерывные бои, в двадцатых числах июля союзники овладели прибрежными городами Сен-Ло и Кан – главными опорными пунктами в системе немецкой береговой обороны в Нормандии. К 25 июля они расширили полосу плацдарма до 110 км вдоль моря и углубили до 30-50 км от берега.

Для командования союзников стало очевидным, что напрямую прорваться к Парижу и далее в Германию так просто не получится, и они пошли на прорыв в обход – в сторону, противоположную Парижу: от Сен-Ло на юго-запад, к городу Авранш (с дальнейшим разворотом на 90 градусов в сторону Парижа). Это была операция «Кобра»: перейдя в наступление, союзники пробили «коридор» шириной 6,5 километров, и, выйдя таким образом в тыл оборонительной полосы противника, развернулись на 90 градусов и начали стремительно продвигаться на восток к Парижу – по немецким глубоким тылам, за спинами солдат береговой обороны.

Образовался «слоеный пирог», где всё перемешалось: верхний слой – море и прибрежная полоса (как сказано выше, глубиной до 50 километров), на которой по-прежнему стояли английские и канадские армии. Южнее – немецкая полоса обороны, глубиной километров 20, которая опоясывает побережье и не даёт англо-канадцам выйти за пределы прибрежной полосы. И третья полоса – это американская армия, которая пробила узкий коридор, прошла в него, повернула на 90 градусов и выстроилась вдоль немецкого оборонительного рубежа с юга. Получился «сэндвич», где немецкие войска, вытянутые в узкую линию, были зажаты с севера и с юга между двумя линиями «союзников». Современному читателю, для наглядности, можно привести похожий пример из нашего времени: Изваринский «котёл» (он же – «Южный котёл 2.0») летом 2014 года, когда группировка из нескольких бригад ВСУ оказалась зажатой между ополченцами и российской границей. Совпадают даже размеры «котлов»: оба они имели ширину до 10 км и длину около 100 км, представляя собою узкую и длинную «кишку».

Котёл, образовавшийся в Нормандии, получил название «Фалезский» - по имени городка Фалез (в 30 км южнее Кана), возле которого до самого конца (до 21 августа) шла борьба за «гуманитарный коридор»: наши партнёры пытались сомкнуть окружение встречными ударами с юга и севера, т.е. «запечатать котёл», а немцы удерживали стенки коридора, выводя по нему войска из котла, с запада на восток.

Но до выхода из Фалезского «котла» было ещё далеко: немецкое командование попыталось, ударом в противоположном направлении – на запад – перекрыть тот самый коридор между Сен-Ло и Авраншем, по которому пробились американцы: тогда бы те оказались отрезанными в глубоком тылу противника. Здесь-то и вышли на сцену хорошо знакомые нам эсэсовские танковые дивизии, которые не будет преувеличением называть «харьковские». Их наступательная операция носила название «Люттих», началась она 7 августа. Главную роль играли дивизии, входившие в состав Второго танкового корпуса СС периода боёв за Харьков: «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и «Дас Райх», которые приходили в себя с весны 1944 года, после прорыва из так называемого Каменец-Подольского «котла» (остатки третьей дивизии из «харьковского» состава, «Тотенкопф», в эти дни сражались в зоне операции «Багратион»). Здесь же участвовал и сам обновлённый Второй эсэсовский танковый корпус – теперь в него входили дивизии «Гогенштауффен» (именно она ранее деблокировала упомянутый Каменец-Подольский «котёл») и «Фрундсберг» (она безуспешно пыталась деблокировать Тернополь в апреле 44-го: была разгромлена частями советской 3-й гвардейской танковой армии, как раз получившими на вооружение новые тяжёлые танки «ИС-2»). Ещё там была танковая дивизия СС «Гитлерюгенд», ею командовал Курт Мейер – бывший командир разведбата дивизии «Лейбштандарт Адольф Гитлер», в своё время награждённый по итогам боёв за Харьков «Дубовыми листьями к Рыцарскому Кресту» (высшая воинская награда в Германии), а за описанные бои в Нормандии – ещё и «Мечами к Рыцарскому Кресту».

Все эти дивизии были сведены во вновь созданную 5-ю танковую армию; командовал ею генерал Эбербах. Когда-то он на Восточном фронте командовал 48-м армейским танковым корпусом, после тяжёлого ранения в декабре 1942 года стал инвалидом и больше командной работой почти не занимался, пребывая на должности «инспектора танковых войск» - и вот такого человека поставили во главе новой армии. В конце августа он попал в плен к англичанам, и эту армию возглавил Йозеф Дитрих – бывший командир дивизии «Лейбштандарт Адольф Гитлер», тоже получивший в своё время по итогам боёв за Харьков «Мечи к Рыцарскому кресту с Дубовыми листьями», а 6-го августа 1944 года ставший 16-м (из 27-ми человек за всю историю), награждённым ещё и «Бриллиантами к Рыцарскому кресту с Дубовыми Листьями и Мечами».

Кроме 5-й танковой армии, в Фалезском «котле» оказалась 7-я общевойсковая немецкая армия, которой командовал Пауль Хауссер: в период битвы за Харьков он был командиром Второго танкового корпуса СС, и, конечно же, там «отличился»: вопреки приказу Гитлера, вывел свой корпус из Харькова, сдав город 16-го февраля 1943 года, за это Гитлер отменил уже готовое награждение его «Дубовыми листьями к Рыцарскому кресту». Однако спустя месяц, в марте 43-го, корпус Хауссера перешёл в контрнаступление и снова овладел Харьковом, и Гитлер таки отдал ему эти «Дубовые листья». А за умелое руководство войсками в Фалезском «котле», 26-го августа 1944 года Хауссер получил ещё и «Мечи» к своему «Кресту».

Итак, все эти очень серьёзные люди, (ранее побеждённые, впрочем, Первым Украинским фронтом генерала Ватутина на Курской Дуге, при личном участии моего деда – офицера артиллерийской разведки Петра Прокофьевича Лисичкина), оказавшись в Фалезском «котле», не испугались, а, наоборот, перешли в наступление, пытаясь отрезать американцев и ответить на ихний котёл – своим котлом. Немецкая наступательная операция «Люттих» продолжалась с 7 по 13 августа, но успеха не имела: артиллеристы 1-й армии США сосредоточенным огнём отбили все немецкие танковые атаки, одержав победу в этом оборонительном сражении возле города Мортен (примерно посередине между Сен-Ло и Авраншем).

Это неудачное контрнаступление немцев у Мортена не только не улучшило их положение, но и привело к их ещё более плотному охвату «союзниками». В это время как американцы продолжали давить на юге, британцы – с севера (от моря, восточнее Кана), 1-я канадская армия ударила по возвышенности к северу от Фалеза, в рамках операции «Тоталайз». Она основывалась на предварительной ковровой бомбардировке и новаторской ночной атаке танков при поддержке пехоты на бронетранспортёрах «Кенгуру». В 23:00 7-го августа, 641 тяжёлый бомбардировщик атаковал немецкие позиции; через полчаса механизированная колонна из 76 «Кенгуру» двинулась вперёд, используя электронное навигационное оборудование и сигнальные ракеты. На 14-километровом участке им противостояла танковая дивизия СС «Гитлерюгенд» при поддержке 101-го батальона тяжёлых танков СС и остатков 89-й армейской пехотной дивизии. Несмотря на захват городов Верьера и Сенто, к 9 августа из-за немецкого сопротивления и некомпетентности низшего командного состава продвижение значительно замедлилось; тяжёлые потери понесли 4-я канадская и 1-я польская танковые дивизии. К 10 августа британо-канадские силы взяли «высоту 195» к северу от Фалеза, однако войти в город они не смогли, и на следующий день их танковые части были отведены с позиций, а взамен зашла пехота. Зато на юге американское наступление было успешным: 3-я армия США 12-го августа овладела городом Алансон (50 км южнее Фалеза), а на следующий день 15-й корпус США достиг окрестностей Аржантана (20 км южнее Фалеза).

Навстречу американским войскам с северо-запада продвигалась 1-я канадская армия, а за ней 2-я британская. 12 и 13 августа эти силы восстанавливались после операции «Тоталайз» для участия в новом наступлении, операции «Трэктэбл». Оно началось в 11:42 14 августа, артиллерия создала дымовую завесу, скрывавшую атакующих. Наступление 4-й канадской и 1-й польской танковых дивизий замедлилось во время переправ через реки Лисон и Див, когда они были атакованы 102-м батальоном тяжёлых танков СС. Из-за проблем с ориентированием на местности и координацией между армией и ВВС, канадцы прошли в первый день значительно меньшее расстояние, чем ожидалось. На следующий день 2-я и 3-я канадские пехотные дивизии при поддержке 4-й танковой бригады продолжили наступление, но и их успехи оказались ограниченными. После жаркого сражения и отражения серии контратак 4-я танковая дивизия захватила Суланжи, однако опорник в Трене немцы отстояли, по итогам дня отступив только с нескольких позиций. На следующий день 2-я канадская дивизия ворвалась в Фалез, где встретила незначительное сопротивление разрозненных частей противника; к 17 августа этот город был захвачен полностью.

В полдень 16 августа главнокомандующий немецкими войсками в Западной Европе, фельдмаршал фон Клюге отклонил требование Гитлера перейти в очередное контрнаступление как совершенно невозможное. Во второй половине того же дня Гитлер дал разрешение прорываться из Фалезского котла на восток. На следующий день фельдмаршал фон Клюге, замешанный в покушении на Гитлера (операция «Валькирия»), был снят с поста и отозван в Германию; по дороге он покончил жизнь самоубийством. Его сменил Вальтер Модель (бывший командующей группой армий «Центр», только что уничтоженной нами в ходе операции «Багартион», и потому освободившийся). Модель первым делом приказал 7-й и 5-й танковой армиям пробиваться из Фалезского «котла» на восток; при этом Второй танковый корпус СС держал оборону против британцев и канадцев на северной стенке «гуманитарного коридора», а 47-й армейский танковый корпус — против американцев на юге.

Теперь смыкание «котла» было делом времени, однако канадцы продвигались на юг к Трену слишком медленно, и к 17 августа окружение ещё не было завершено. 1-я польская танковая дивизия получила приказ направляться на юго-восток с целью соединиться с американцами в Шамбуа. 18 августа Трен захватила 4-я канадская танковая дивизия. Взяв утром Шампо, 19 августа польские боевые группы, а также некоторые части 4-й канадской дивизии сошлись в Шамбоа; к вечеру поляки закрепились в городе и связались с 90-й американской и 2-й французской танковой дивизиями. И всё же, несмотря на соединение клещей окружения, «союзники» не смогли полностью перекрыть пути отступления немецкой 7-й армии, подвергнувшись ударам как изнутри котла, так и снаружи. В этот же день Второй танковый корпус СС смог пробить брешь на запад, захватив половину Сен-Ламбера и удерживая её на протяжении шести часов, после чего он вновь был отброшен. Многие немецкие солдаты смогли пройти через эту брешь, ночью отдельные мелкие группы также сумели перебраться на восток через реку Див.

Заняв Шамбуа, две польские боевые группы отправились на северо-восток и захватили часть «высоты 262» (Монт-Ормель), где в ночь на 20 августа окопали защитные позиции. На следующее утро немецкие войска предприняли новую попытку прорвать кольцо окружения, силами танковых дивизий СС «Дас Райх» и «Фрундсберг» атаковав польские позиции на высоте 262. Около полудня некоторые подразделения дивизий СС «Гогенштауфен» и «Гитлерюгенд», а также армейской 116-й танковой дивизии, смогли прорвать тонкую линию обороны поляков и открыть коридор, пока дивизия СС «Фрундсберг» сдерживала канадцев. К полудню около 10 тыс. немцев смогли выйти из «котла».

Хотя поляки были изолированы от основных сил и подверглись мощному натиску немцев, они продолжали упорно удерживать «высоту 262». Их сил было недостаточно для того, чтобы перекрыть немцам пути отступления, однако польская артиллерия могла вести с высоты огонь прямой наводкой по отступающему противнику. Атаковав поляков силами 352-й пехотной дивизии и эсэсовской танковой «Дас Райх», немцы нанесли им тяжёлые потери, однако не смогли захватить их позиции. Оборона стоила полякам большинства боеприпасов, что ставило их в опасное положение; не располагая запасом снарядов, они были вынуждены наблюдать, как мимо них выходит из окружения немецкий 47-й танковый корпус.

На следующий день, 21 августа, на помощь к полякам вскоре после полудня пробилась канадская пехота, а вечером началось отступление танковых дивизий СС «Дас Райх» и «Гогенштауфен» на восток, к реке Сене. Вечером 21 августа танки 4-й канадской дивизии встретились с польскими позициями у Кудеара; 3-я и 4-я канадские дивизии расположились в Сен-Ламбере и северном проходе к Шамбуа. Фалезский «котёл» был запечатан. К 22 августа все германские солдаты восточнее Шамбуа были убиты или взяты в плен. Потери немцев были огромны: так, только одна танковая дивизия СС «Гитлерюгенд» потеряла 94 процента танков, почти всю артиллерию и 70 процентов грузовиков; насчитывавшая к началу Нормандской кампании 20 000 человек и 150 танков, после выхода из «котла» она сократилась до 300 человек и 10 танков. Несмотря на то, что многим немецким подразделениям удалось отступить на восток, они потеряли большую часть техники: в «котле» было уничтожено около 500 танков и САУ, только 24 танка были переправлены на восточный берег Сены.

В результате ликвидации Фалезского «котла», нашим союзникам открылся беспрепятственный путь на Париж.

Этот город, который 130-ю годами ранее уже брали русские войска под командованием императора Александра (из династии Гольштейн-Готторп-Романовых), основан, по официальной версии, в 3-м веке до нашей эры, племенем паризиев, отсюда и название города (Paris на языке оригинала). Есть и другая версия происхождения названия: от имени героя Троянской войны — Париса, похитившего прекрасную Елену. По версии Вергилия, спасшиеся троянцы во главе с Энеем приплыли на Апеннинский полуостров, где и основали Рим, а затем Париж. В пользу этой версии говорит то, что сейчас Рим – единственный город-побратим Парижа: «только Рим достоин Парижа, и только Париж достоин Рима». Для сравнения, у нашего Харькова 21 город-побратим.

Считается, что основатели Парижа – паризии – небольшое кельтское племя, жившее на реке Сене – на острове, где сейчас находится исторический центр Парижа. Между тем, в тексте Библии неоднократно встречаются такие племена или группы людей, как «ферезеи» и «фарисеи». Что-то мешает учёным увидеть в них тех же паризеев-парижан-французов, ведь известно о постоянных переходах букв «Ф» в «П» и наоборот, поскольку по-латински сочетание «PH» произносится либо как "Ф" либо как "П", если латинская буква Н "проглатывается". Хорошие примеры – написание через «П» слов «Филадельфия» и «философия»: соответственно, «Philadelphia» и «philosophy», по такой же схеме «Paris» могло читаться как «Фариз» или «Фарис».

В ходе Второй Мировой войны, Франция с самого начала была, по хитрой схеме, выведена «за скобки» боевых действий, хотя её армия была сильнее немецкой: это должна была быть, по замыслу организаторов, смертельная битва между Германией и Советским Союзом («а всё, что между – честная игра», как выразился 22 апреля 2016 года госсекретарь США Джим Керри, уже относительно раздела Сирии); при этом англо-американцы выступали бы в качестве «третьей силы» - такой же, что в 2014-2015 на Донбассе «не давала ополченцам разгромить ВСУ, и не давала ВСУ разгромить ополченцев».

Париж, занятый с 1940 года немецкими войсками, как и Франция в целом, считались одним из самых спокойных регионов Третьего Рейха. Как уже сказано выше, основной контингент германских войск, находящихся во Франции, составляли демобилизованные по различным причинам солдаты и офицеры с Восточного фронта, не имевшие значительного боевого опыта и обладавшие малой эффективностью. Хорошая иллюстрация – это знаменитая «Красная Капелла»: обычно стараются не упоминать, что это была не совсем сеть из кадровых разведчиков, а, скорее, достаточно широкий круг (из нескольких тысяч абсолютно мирных людей), которые совершенно спокойно собирали информацию и отправляли её в Советский Союз, не видя в этом ничего такого особенного. Словом, это была не совсем та оккупация, что, скажем, в Белоруссии или Восточной Украине.

После того, как Фалезский «котёл» прекратил существование, и стало ясно – на пути к Парижу англо-американцев уже не остановить, Адольф Гитлер приказал любой ценой удержать Париж, а в случае невозможности — уничтожить город.

Первоначально в планы «союзников» входило окружение Парижа и принуждение немецких сил там к сдаче. Однако генерал Шарль де Голль и его окружение убедили командование союзников пойти на штурм города. Этот генерал был руководителем французского «Сопротивления»: как и польское, словацкое и многие другие «не легитимно избранные» правительства оккупированных Гитлером стран, они убежали в Лондон и там имитировали бурную деятельность, пока Советская Армия и её «партнёры» занималась освобождением их стран (как мы увидим далее). Однако вот эта команда Де Голля была единственной из «лондонских тусовщиков», которую официально признало правительство СССР: во всех остальных странах мы ставили своих людей, объявляя сидящих в Лондоне «нелегитимными», но до Франции нам было не дотянуться.

15 августа 1944 года, в связи с приближением к городу англо-американской армии, началась всеобщая народная забастовка парижан, которая полностью парализовала работу почти всех инстанций города к 18 августа.

17 августа немецкий военный комендант Парижа, генерал Дитрих фон Хольтиц издал приказ заминировать наиболее важные объекты, исторические и религиозные здания, включая Эйфелеву башню. Это был, в прошлом, боевой офицер: его войска штурмовали Севастополь в 1942 году, и Курскую Дугу в 43-м. А в 1944-м его перевели в Западную Европу; он воевал в Италии (Анцио-Неттунская операция) и потом в Нормандии, а 7 августа был назначен военным комендантом Парижа, вместо предыдущего коменданта, принимавшего участие в неудачном покушении на Гитлера 20-го июля (известном как операция «Валькирия»).

18 августа начали распространяться слухи о приближении союзников к городу, бойцы Французского Сопротивления активизировали свою деятельность, на стенах домов и почти везде они расклеивали плакаты с призывом начать всеобщее вооружённое восстание лиц от 18 до 60 лет, способных держать оружие против немцев, а также предупреждение о скором возмездии для коллаборационистов и тех немецких солдат и офицеров, которые не сложат оружие.

Вечером 18 августа некоторые немецкие подразделения, сотрудники оккупационной администрации и местные сторонники немцев стали стихийно покидать Париж. В городе остался гарнизон численностью в 20 000 человек при поддержке 200 орудий разных калибров и 80 устаревших танков и самолётов. 15 000 солдат гарнизона составляли немцы, ещё около 5000 полицейские и вооружённые формирования местных сторонников Гитлера.

Утром 19 августа начались первые вооружённые стычки между бойцами Французского Сопротивления с одной стороны и немцами — с другой. На улицах начали появляться первые окопы и баррикады, устроенные как немцами, так и французами.

От мелких стычек противостояние перешло в полномасштабные уличные бои по всему Парижу уже 20 августа. Силы Французского Сопротивления теснили немцев, а на освобождённых территориях вводили добровольческие охранные дружины из местных жителей. Днем 20 августа в ходе штурма была очищена от немцев городская тюрьма Парижа и лагерь для заключённых, действовавший с октября 1940 года.

Несмотря на успехи, бойцам Сопротивления всё ещё сильно не хватало боеприпасов и оружия. Немцы же хотели перегруппировать оставшиеся у них силы, получить подкрепление с фронта и одним контрударом подавить восстание. Поэтому вечером 20 августа при посредничестве генерального консула Швеции в Париже Рауля Нордлинга было заключено временное перемирие между немцами и французами.

В 9:00 22 августа немецкая артиллерия и танки, нарушив перемирие, открыли массированный огонь по занятым бойцами Сопротивления и их сторонниками районам города. Через несколько часов Гитлер лично отдал приказ перейти в наступление и подавить восстание, однако у немцев по-прежнему не хватало людских резервов для контрудара, и выполнение приказа отложили. Ровно через 24 часа, в 9:00 23 августа, немцы повторили обстрел и в некоторых районах даже попытались перейти в наступление, но бойцам Сопротивления удалось их отразить и вернуть наступающих на прежние позиции.

Наконец, 24 августа в 21 час 20 минут, в город сразу с двух сторон начали входить 4-я пехотная дивизия США и 2-я бронетанковая дивизия «Свободная Франция» общей численностью в 16 тыс. человек. С помощью артиллерии и танков им удалось почти полностью подавить сопротивление противника. К концу дня бои с переменным успехом продолжались лишь в центре Парижа и на нескольких восточных окраинах.

Взбешённый Гитлер приказал взорвать город, однако генерал фон Холтиц отказался это сделать, за что и был впоследствии объявлен спасителем Парижа (а не, скажем, повешен Нюрнбергским трибуналом). Около 3:30 ночи, 25 августа года был подавлен последний немецкий опорник у отеля «Hôtel Meurice», в котором располагался штаб фон Холтица; последний сдался в плен союзникам. Вместе с ним сложили оружие 11 800 немецких солдат и около 4000 их «местных» пособников.

В следующие дни после освобождения города состоялись несколько парадных шествий союзнических войск на Елисейских полях в Париже. В них принял участие и Шарль де Голль, будущий Президент Франции, имя которого носит аэропорт Парижа.

Несмотря на общую капитуляцию немцев, в городе ещё было небезопасно, так как несколько десятков снайперов продолжали сопротивление в отдельных частях города. От их действий погибли и были ранены несколько десятков солдат и мирных жителей. Известен случай, когда днем 29 августа немецкий снайпер с крыши одного из домов в центре Парижа недалеко от «Hôtel de Crillon» произвёл выстрел в выступающего на параде Шарля де Голля, но промахнулся и был уничтожен ответным огнём. Де Голль же спокойно договорил свою речь и покинул трибуну.

30 августа последние немецкие части во Франции отступили на восточный берег реки Сена. Эта дата считается официальным днём завершения операции «Оверлорд».

Интерактивная карта боевых действий:

https://yandex.ua/maps/?um=constructor%3A7774e074ad6655b5ddb...

75 лет назад – 23-го августа 1944 года – польский райцентр Дембица был взят войсками Первого Украинского фронта, на финальном этапе Львовско-Сандомирской стратегической наступательной операции.

Этот город находился в полосе наступления 60-й общевойсковой армии, которой командовал генерал Курочкин. Буквально накануне операции он сменил генерала Черняховского: тот за полтора года довёл 60-ю армию от Воронежа до Тернополя, после чего ушёл на повышение – возглавил Третий Белорусский фронт. Кстати, комиссаром одного из трёх корпусов этой армии был Н.А.Щелоков: до войны – глава Днепропетровска, а впоследствии – многолетний руководитель МВД СССР.

Перед началом Львовско-Сандомирской операции, 60-я армия была скрытно переброшена из Тернополя в район Бродов и, действуя в центре оперативно-тактического построения войск фронта, в ходе операции последовательно овладела Бродами и Львовом, продолжив наступление в общем направлении на Дембицу. В это время северный фланг фронта прорвался за Вислу и вёл бои на Сандомирском плацдарме, а южный фланг – в предгорьях Карпат.

К этому времени советское наступление уже начинало выдыхаться: войска непрерывно участвовали в тяжёлых наступательных боях с 13-го июля. Это была первая операция маршала Конева во главе крупнейшего из советских фронтов – Первого Украинского (ранее им командовал генерал Ватутин, погибший весной). В своих мемуарах Конев достаточно самокритичен: неоднократно приводит случаи потери управления войсками со своей стороны, отсутствие должного взаимопонимания с командующими армией (в первую очередь Рыбалко, Лелюшенко и тем же Курочкиным), в целом – в соответствии с народной поговоркой «первый блин – комом». Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин был вынужден вывести из подчинения Конева, не справлявшегося с управлением, весь левый фланг фронта – и передать его в состав другого, Четвёртого Украинского фронта. Соответственно, 60-я армия сама теперь оказалась на фланге: южнее её была только 38-я армия знаменитого генерала Москаленко, а за ней уже начинался участок соседнего фронта (Четвёртого Украинского), прижавшегося к подножию Карпатских гор.

После взятия Львова, 60-я и 38-я армии пытались развить наступление на запад – вглубь польской территории, однако значительных успехов они не добились. В течение августа 60-я армия, продолжая наступление в направлении Жешув – Дембица, вела бои с группировкой противника, отошедшей из-под Ивано-Франковска.

38-я армия вышла на линию Глиник – Кросно – Санок; этим были перерезаны пути отхода «Ивано-Франковской» группировки противника на Ясло – Краков.

Действовавшие ещё южнее, войска Четвёртого Украинского фронта медленно наступали вдоль склонов Карпат, последовательно овладели Стрыем, Бориславом и Дрогобычем; к 15 августа они вышли на рубеж Санок – Красноильск и там остановили наступление.

Штаб Первого Украинского фронта расположился в Дембе — это военный городок, в котором перед началом войны базировалась 2-я немецкая танковая армия генерала Гудериана. Он был хорошо оборудован, имел большое количество казарм, госпитальную базу, и, что самое важное, поблизости был большой полигон. Те, кто интересовался историей битвы за Тернополь, могут вспомнить одно из главных действующих лиц – немецкий батальон спецназа со странным названием «Демба» - вот он как раз отсюда.

Взятие города Дембицы войсками 60-й армии (совместно с соседней 5-й гвардейской общевойсковой армией генерала Жадова, основные силы которой вели бои севернее – на Сандомирском плацдарме) – было последним успехом войск фронта, и конечным рубежом продвижения в этой операции.

Город Дембица, расположенный на реке Вислока (южный приток Вислы), является достаточно древним (основан в 1358 году), но большую часть своей истории был небольшим и малозначимым городом юго-восточной Польши. Отсутствие фортификационных сооружений и малая защищённость делали Дембицу уязвимой при нападениях воинственных соседей, которые сжигали и грабили город каждые несколько лет. Не удивительно, что почти не осталось исторических зданий тех лет. С 1772 года, после второго раздела Польши, Дембица оказался в составе Австро-Венгерской империи. Мощный толчок его развитию дало строительство железной дороги Краков — Львов (середина 19-го века). К концу века Дембица становится крупным железнодорожным узлом, имеющим сообщение с Сандомиром, который был расположен на границе – в соседней, Российской, империи. Естественно, что в ходе Первой мировой войны этот город был полностью разрушен, занимаемый с боем попеременно русскими, австрийскими, венгерскими и немецкими войсками: к началу 1915 года фронт здесь стабилизировался, но не осталось практически ни одного сохранившегося здания.

В ходе Второй мировой войны, после завершения боевых действий в сентябре 1939 года и немецкой оккупации Польши, заводы в Дембице были переориентированы на выпуск военной продукции в том числе крупный завод синтетического каучука и вагоностроительный завод.

23-го августа, в связи со взятием Дембицы, Верховный Главнокомандующий, маршал Сталин, издал приказ следующего содержания:

«… Маршалу Советского Союза Коневу

Войска 1-го Украинского фронта, развивая наступление, сегодня, 23 августа, штурмом овладели городом Дембица – крупным центром авиационной промышленности и важным узлом коммуникаций на краковском направлении.

В ознаменование одержанной победы соединения и части, наиболее отличившиеся в боях за овладение городом Дембица, представить к присвоению наименования “Дембицких” и к награждению орденами.

Сегодня, 23 августа, в 24 часа столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 1-го Украинского фронта, овладевшим городом Дембица, двенадцатью артиллерийскими залпами из ста двадцати четырех орудий.

За отличные боевые действия объявляю благодарность руководимым Вами войскам, участвовавшим в боях за освобождение Дембицы.

Верховный Главнокомандующий

Маршал Советского Союза И. СТАЛИН

23 августа 1944 года, № 172»

Это был последний в том году салют в честь воинов Первого Украинского фронта (одним из которых был и мой дед – офицер артиллерийской разведки Пётр Прокофьевич Лисичкин). Далее до конца года войска фронта не будут вести боевых действий (кроме частной операции 38-й армии в Карпатах): для них наступила оперативная пауза сроком на полгода, связанная с подготовкой наступления на самом ответственном направлении – Берлинском. Зато первый в 1945 году салют прозвучит, как мы увидим далее, в честь вскрытия ими Сандомирского плацдарма, на старте Висло-Одерской – лучшей наступательной операции за военную историю человечества. В полном соответствии с народной пословицей о тех, кто долго запрягает.

С 29-го августа Львовско-Сандомирская операция была завершена. За высокое воинское мастерство и героизм, участвовавшие в ней 353 соединения и части были награждены орденами, 246 получили почётные наименования Львовских, Висленских, Сандомирских, Станиславских и др.; свыше 123 тыс. воинов награждены орденами и медалями, 160 человек удостоены звания Героя Советского Союза. Мой дед, Пётр Прокофьевич Лисичкин, получил за неё орден Отечественной войны второй степени.

Интерактивная карта боевых действий:

https://yandex.ua/maps/?um=constructor%3A39eaa428cb75afce42a...

75 лет назад – 7-го августа 1944 года – город Самбор был взят войсками Первого Украинского фронта, в ходе продолжавшейся Львовско-Сандомирской стратегической наступательной операции. Этот районный центр, был последним городом перед польской границей – до неё оставалось 35 километров.

Считается, что Самбор был основан в 1241 году на территории Галицко-Волынского княжества. Он расположен на левом берегу реки Днестр, на стратегическом перекрёстке автомобильных и железных дорог, а в наши дни через него проходят ещё и магистральные трубопроводы и линии электропередач. В частности, через Самбор проходят трассы Львов—Ужгород, Нижанковичи—Дрогобыч и Мостыська—Борислав.

С 1340 года Самбор, как и вся Галиция, находился в составе Польши. В 1387 году королева Польши подарила Самбор некоему Спытко из Мельштына, отметив таким образом его военные заслуги.

В 1390 году Самбор приобретает статус города в формате Магдебургского права; тогда же рядом со старым городом, на низком открытом холме начали строить новый город, в западноевропейском готическом стиле. После гибели хозяина города (Спытко) в битве на Ворскле, самборскими землями владела и всецело управляла его вдова Эльжбета. Она, в частности, профинансировала строительство каменного костёла взамен деревянного.

С 1415 года Самбор вновь возвращён во владение и под управление польских королей, а в 1431 году передан во владение богатейшему польскому семейству Одровонжей.

В 1539 году Великий князь литовский Сигизмунд I проводит налоговую реформу и ограничивает в правах иудеев: запрет на свободное поселение в городе, с 1551 года им запрещается торговать на ярмарках за редким исключением в церковные праздники.

В 1554 году польская королева выкупила Самбор за 19187 злотых у Станислава Одровонжа. В 1570 году были уравнены в правах представители католики и православные, и тогда же талантливая семья Комарницких профинансировала строительство первого православного храма в Самборе.

Особенным был в мировой истории 17-й век, и для Самбора тоже. В то время хозяином города был Ежи Мнишек, и в его замке в 1604 году поселился Григорий Отрепьев, известный как Лжедмитрий I, выдававший себя за сына Царя Ивана IV Грозного – Дмитрия. Марина, дочь Ежи Мнишека, была женой Лжедмитрия I, а впоследствии и Лжедмитрия II, они помогли ему взойти на Российский Престол 21 июня 1605 года, и продержаться до середины мая 1606 года. А в ходе тотальной Гражданской войны Семнадцатого века, 1648-1649 годах Самбор штурмовали подразделения армии Богдана Хмельницкого, под командованием полковника Лавреня Капусты, нанеся городу существенный ущерб в ходе боевых действий.

В ходе русско-шведской войны, Самбор был занят шведской армией 1704 году.

С 1772 года, в результате распада Польского государства, Самбор вошёл в состав Королевства Галиции и Лодомерии со столицей в Лемберге – это был относительно автономный регион в составе Австро-Венгерской империи Габсбургов.

В 1855—1858 годах была построена шоссейная дорога Самбор — Дрогобыч, в 1872 году железные дороги Самбор—Борислав и Стрый—Самбор—Перемышль. Позже, в 1903—1905 годах – железные дороги Львов—Самбор и Самбор—Санок.

С началом Первой мировой войны, в сентябре 1914 года в ходе Галицийской битвы, Русская Императорская армия нанесла поражение Австро-Венгерской, и овладела Галицией. Именно в эти дни погиб в тех сражениях мой прадед – Прокофий Лисичкин. А через 30 лет, в 1944-м в этих же краях сражался его сын (мой дед) – офицер артиллерийской разведки Первого Украинского фронта Пётр Прокофьевич Лисичкин.

21 августа 1914 года войска Юго-Западного фронта Русской Императорской армии взяли Львов, 22-го Галич (бывшую столицу Галицкого княжества), а 17 сентября в Самбор вступили части 8 полевой армии генерала Брусилова. Начала свою деятельность канцелярия графа Георгия Бобринского, назначенного военным Генерал-губернатором Галиции. Генерал Брусилов издал следующий приказ:

«Приказываю объяснить нижним чинам, что мы вступаем в Галицию, хотя и составляющую теперь часть Австро-Венгрии, но это исконная русская земля, населённая главным образом русским же народом... Я выражаю полную уверенность, что никто из чинов, имеющих честь принадлежать к армии, не позволит себе какого- либо насилия над мирным жителем и не осрамит имя русского солдата…».

В марте 1915 года, Государь Император Николай II прибывает с инспекцией в Галицко-Буковинское генерал-губернаторство. Во Львове он встречается с Генерал-губернатором Бобринским, а с генералом Брусиловым на следующий день в Самборе, затем Император посещает Хыров и Перемышль.

Российское правительство планировало в дальнейшем интегрировать восточную часть Галиции в состав Российской Империи, а Западную Галицию (населённую в основном поляками) — в состав Царства Польского (которое, впрочем, было автономным регионом в составе Российской Империи же). Деятельность администрации Бобринского длилась меньше года, в условиях постоянных военных действий, поэтому трудно говорить о целенаправленной политике гражданского управления. С первых дней пребывания в Галиции, российским властям, офицерам и солдатам Императорской Армии строго предписывалось проявлять веротерпимость по отношению к духовенству Униатской церкви, её пастве и лояльность к местному населению.

После распада Австро-Венгрии и Российской Империи, окончания Первой мировой войны, на территории Самборского округа провозглашалась власть Западно-Украинской Народной Республики. Однако польские войска, в ходе боевых действий, разгромили армию ЗУНР; 16 мая 1919 года они взяли Самбор, включив его в состав Польши.

С началом Второй Мировой войны, в сентябре 1939 года, немецкая авиация разбомбила железнодорожный узел Самбор, а 10 сентября город заняли части VII армейского корпуса Вооруженных Сил германии, но лишь на две недели – до 25-го сентября. В соответствии с Пактом Молотова – Риббентропа, Самбор входил в зону интересов Советского союза, поэтому с 26 сентября немцы покинулм город, и в него вошли подразделения Советской Армии.

В октябре 1939 года Советская Власть открыла в Самборе первую поликлинику, а также педагогическое училище. Уже после войны, в середине 1945 года открыт Самборский статистический техникум (ныне техникум экономики и информатики), в 1953 году – Самборский медицинский колледж. Таким образом были продолжены славные традиции образования в Самборе: в своё время в этом городе учились в гимназии будущий гетман Украины Пётр Сагайдачный (ныне его имя носит сторожевой корабль, флагман украинского военно-морского флота), и творец нефтеперерабатывающей отрасли Ян Зег.

В самом начале советско-германского противостояния, 29-го июня 1941 года немецкие войска снова овладели Самбором.

Началось истребление еврейского населения. В 1943 году «за помощь и укрывательство евреев» 27 украинцев и поляков из числа жителей города было казнено, а общее число казнённых за помощь евреям в Галиции составляет более 170 человек.

Как уже сказано выше, 7-го августа 1944 года Самбором снова овладели советские войска. Интересно рассказывает об этом в своих мемуарах участник событий, офицер-танкист, заместитель командира танкового полка из 4-й танковой армии генерала Лелюшенко:

«… Два танка из нашего полка на тот момент были в ремонте. Командиры танков необстрелянные. Младшие лейтенанты, только из училища. Мне было поручено после ремонта взять их под свою опеку и догнать полк. Полк в это время, отбив контратаки, ушел в оперативную глубину [по Колтовскому коридору, обходя Броды с юга – на Львов]. Наш маршрут по направлению Львова с юга. К утру танки были на ходу, и под моим началом стали догонять полк. На окраине Золочева ремонтировался ещё один танк нашего полка. Остановились и общими усилиями неисправность устранили, и уже три машины продолжили путь. Мы на больших скоростях проскочили поворот на г. Перемышляны градусов под девяносто. Это был поворот на маршрут полка. Последняя машина на повороте остановилась. Порвалась гусеница. Оставив машины, я бегом к третьей машине, чтоб уяснить, что произошло. Подходя к танку, увидел два «Виллиса» и узнал в одном из выходящих командующего нашей армии генерала Лелюшенко. Доложил, кто я и какая у меня задача. Генерал был рассержен. Их машины обстреляли, а тут дорогу загородил танк. Он потребовал у меня карту и на ней собственноручно нанес маршрут и поставил задачу. Первое: как можно скорее освободить дорогу. Второе: двигаться по намеченному маршруту. Обходить населенные пункты и узлы сопротивления. Перерезать шоссейную дорогу Львов — Самбор и держаться до подхода главных сил.

Командующий уехал, а мы продолжили путь к г. Перемышляны, обходя его стороной — там шел бой. Двигались ускоренно. В населенные пункты не входили. Но Старое Село, которое находилось на нашем маршруте, обойти было нельзя. Маленькая речушка, а мост через нее только в селе. Тут на грех в одной машине забарахлил мотор. Ремонтники стали исправлять неполадку. В одном из домов шла свадьба. К нам подошел пожилой мужчина — жених и совсем молоденькая невеста. Мужчина был со стаканом самогонки. Предложил мне выпить за новобрачных. Я сказал, что одному пить нельзя. Он отдал стакан невесте, а сам пошел за вторым стаканом. Невеста с дрожью в голосе сказала: «Уезжайте скорее, они из УПА». Я вылил стакан самогона на землю. Нас из дома видно не было. Нас прикрывал танк. Пришел жених со стаканом. Я сказал, что уже выпил. Он покосился на невесту. Я перед его приходом успел дать команду: «К бою». Танкисты помаленьку стали поворачивать башни. Ремонтники доложили, что неисправность устранена, и мы двинулись дальше. Благодаря девушке-невесте мы избежали возможных эксцессов.

Вскорости мы вышли к дороге Львов – Самбор, к нашему конечному пункту. По дороге двигалась большая колонна машин. В голове колонны танк. Мы сразу развернулись и открыли огонь. Головной танк мы подбили сразу. Он задымил. Еще один танк замыкал колонну. Его мы не заметили. Он поджег танк младшего лейтенанта Мещерского. Экипаж погиб. Обнаружив замыкающий танк, мы с двух танковых орудий подбили его. С открытого места отошли метров на 200–300 на опушку леса и начали расстреливать колонну. На опушке небольшая насыпь, вроде бруствера. На этом бруствере поставили пулеметы, снятые с танков (лобовые). Откуда-то появился бронетранспортер и два взвода автоматчиков-немцев. Двинулись на нас в атаку, непрерывно строчили из автоматов. Я был за пулеметом. …. В общем, мы эту атаку отразили и продолжали жечь машины в колонне. Колонна немецких машин была примерно до километра в длину. Дорога была забита горящими машинами. Мы ползадачи выполнили. Теперь осталось держаться и ждать подхода своих. Мы слышали западнее за лесом непрерывный гул машин. Это, возможно, немцы отходили на юг от Львова, боясь окружения. Нас больше немцы не тревожили.

Стояли у дороги два дня. Ждали. Полк в это время вел тяжелые бои во Львове. После боя за Перемышляны полк вошел во Львов. Наша бригада вела бой за железнодорожный вокзал. Он переходил из рук в руки пять раз. Бронепоезд, который курсировал от станции Подзамче до главного вокзала, помогал немцам отражать все наши атаки. Старший лейтенант Барабанов на танке по серпантину Высокого Замка забрался на одну из смотровых площадок и прямой наводкой расстрелял бронепоезд. Это решило исход боя за вокзал. В общем, полк был втянут в затяжные бои и не смог выйти к нам.

Поступил приказ о дальнейшем наступлении. Ближайшей задачей было освобождение г. Старый Самбор и в дальнейшем выход к г. Добромыль, далее на г. Санок. Попытка с хода ворваться в город не увенчалась успехом. Причин было две. Первая — г. Старый Самбор был крепким узлом сопротивления немцев, а второе — перед городом протекал ручей, или маленькая речушка, которую танки преодолеть не смогли. Несколько машин застряли. Одна машина даже уткнулась стволом пушки в землю. Отошли на исходное. Это была южная окраина села с высокой заводской трубой от кирпичного завода. Мы еще любовались тем, как на вершине трубы свили гнездо аисты. Под вечер на северную окраину села подвезли много реактивных снарядов в деревянных решетках каждый, их устанавливали под определенным углом. Мы слышали о так называемых «Андрюшах», но запуск и действие их не видели. Пошли посмотреть. Их было 306 штук, установленных в одну линию.

В восемь утра начался запуск «Андрюш». Скорость полета их была небольшой. В небе они гудели, как шмели. Один снаряд обгоняет другой. Шли как наперегонки. Некоторые летели вместе с деревянными решетками. По словам пленных, про такое немцы говорили: «Pyс-Иван сараями бросается». Два снаряда в воздухе столкнулись между собой и упали около кирпичного завода. От взрыва крыши близлежащих домов сорвало, не говоря уже о выбитых окнах и дверях. Удивление вызвало то, что аисты как сидели на трубе в гнезде, так и не пошевелились. Потом только крыльями как будто отряхивались. Полк с десантом пошел в атаку. Сопротивления практически не было. Оборона немцев, да и сам город были разрушены. Дальше путь в горы на г. Добромыль. Прав был маршал Конев И.С., который сказал, что тот, кто не воевал в горах, тот не знает всех тяжестей войны. Дороги идут по лощинам, а ближайшие высоты заняты противником. Пока не уничтожишь противника на высотах, двигаться дальше невозможно. Так медленно и продвигались, выкуривая немцев с высот. Вышли на плато. Открылся путь на Санок, но дальше не пошли. Приказ: в темпе совершить марш на Сандомирский плацдарм…».

Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин отметил взятие Самбора отдельным приказом № 164:

«…Маршалу Советского Союза Коневу

Войска 1-го Украинского фронта в результате упорных боев сегодня, 7 августа, овладели городом и крупным железнодорожным узлом Самбор – важным опорным пунктом обороны немцев в предгорьях Карпат.

В ознаменование одержанной победы соединения и части, наиболее отличившиеся в боях за овладение городом Самбор, представить к присвоению наименования “Самборских” и к награждению орденами.

Сегодня, 7 августа, в 21 час столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 1-го Украинского фронта, овладевшим городом Самбор, двенадцатью артиллерийскими залпами из ста двадцати четырех орудий.

За отличные боевые действия объявляю благодарность руководимым Вами войскам, участвовавшим в боях за освобождение города Самбор.

Верховный Главнокомандующий,

Маршал Советского Союза И. Сталин».

Действительно, в силу географического положения Самбора, взятие этого города было важным психологическим рубежом. Следующий населенный пункт – Санок (упоминаемый и выше в мемуарах танкиста), находится уже на польской территории, на реке Сан (Сян) – своеобразной ментальной границе, о которой идёт речь в тексте второго куплета Гимна Украины, и вот что интересно: наступление Первого Украинского фронта (бывшего Воронежского) началось как раз от берегов Дона – с Урыв-Сторожевского и Щученского плацдармов, при личном непосредственном участии моего деда, Петра Прокофьевича Лисичкина:

«… Станем, браття, в бій кривавий

від Сяну до Дону,

в ріднім краю панувати

не дамо нікому!».

В наши дни, название города Самбор лежит в основе творческих псевдонимов таких известных деятелей культуры, как Анастасия Терехова ("Настасья Самбурская") и Екатерина Долгова ("Катя Самбука").

Интерактивная карта боевых действий:

https://yandex.ua/maps/?um=constructor%3Acfc77d16fe1275b2601...

75 лет назад – 7-го августа 1944 года – город Борислав был взят войсками Четвёртого Украинского фронта под командованием генерала Петрова, в ходе продолжавшейся Львовско-Сандомирской стратегической наступательной операции.

Нет, здесь не было каких-то эпических многодневных сражений или стотысячных «котлов»; в Бориславе нет больших братских могил и привычных для нас монументов советским солдатам (зато в 1998 году появился памятник Степану Бандере). Городом овладели две дивизии из состава 1-й гвардейской общевойсковой армии – 141-я и 161-я; почётное наименование «Бориславских» присвоено 565-му стрелковому полку, 1646-му истребительному противотанковому артиллерийскому полку и 203-му отдельному сапёрному батальону.

Несмотря на достаточно скромные масштабы боевых действий, Верховный Главнокомандующий посвятил этому событию отдельный приказ, за номером 165. Не просто «… освободили 400 населенных пунктов, в том числе: …., Борислав, …», а вот так:

«… Генерал-полковнику Петрову

Войска 4-го Украинского фронта, продолжая наступление, сегодня, 7 августа, с боем овладели городом Борислав – крупным центром нефтедобывающей промышленности Западной Украины.

… В ознаменование одержанной победы соединения и части, наиболее отличившиеся в боях за овладение городом Борислав, представить к присвоению наименования “Бориславских” и к награждению орденами…

Сегодня, 7 августа, в 22 часа столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 4-го Украинского фронта, овладевшим городом Борислав, двенадцатью артиллерийскими залпами из ста двадцати четырех орудий.

За отличные боевые действия объявляю благодарность руководимым Вами войскам, участвовавшим в боях за освобождение города Борислав.

Верховный Главнокомандующий

Маршал Советского Союза И. Сталин».

Как видим, в Москве был дан салют третьей категории, которыми полагалось отмечать «важные военно-оперативные достижения, овладение значимыми железнодорожными, морскими и шоссейными пунктами и узлами дорог, окружения крупных группировок противника». Борислав под это определение не попадает. Но в данном случае был взят город, до войны дававший 5% мирового объёма добычи нефти. Единственный в мире населенный пункт, который расположен прямо на промышленном нефтяном месторождении (во всём мире на месторождениях создаются только вахтовые посёлки, но не полноценные города).

Впрочем, начинался Борислав (основанный в 1387 году) с производства соли, как и соседний Дрогобыч. В 15-18 веках Борислав, работавший на местном сырье, был одним из мировых центров солеварения: отсюда соль возили по всей Польше (в составе которой он и находился), а также в Литву, Венгрию, Румынию. В конце 18-го века Борислав не выдержал конкуренции с Дрогобычем, и соляной бизнес здесь пришёл в упадок, а сам город превратился в маленькое неприметное село в предгорьях Карпат, на живописных берегах речки Тисменицы: 48 дворов (по состоянию на 1692 год), три мельницы и две корчмы, и владели всем этим 6 талантливых семей.

Структура населения (уже по данным 1880 года) была характерна для данного региона: 62 % евреи, 28 % русины-украинцы, 10 % поляки.

Нефть в этих краях находили давно, в том числе в ходе добычи соли, но в древности она не имела промышленного применения. Ею разве что смазывали колёса от телег и тому подобные трущиеся поверхности; горит сырая нефть с большим количеством копоти, примерно как сейчас шины. Более ценным продуктом считался озокерит: воскоподобная масса типа битума, его тоже очень много в тех краях. Бориславское месторождение озокерита (открытое в 1854 г. Робертом Домсом, львовским промышленником немецкого происхождения) — являлось одним из наибольших в мире по запасам и уровню добычи. Во второй половине 19-го века бориславский озокерит использовался для изоляции первого трансатлантического телеграфного кабеля связи между Европой и США.

К тому времени (точнее, с 1772 года, после распада Польши), Борислав был в составе Австро-Венгерской Империи. Австрийцы, наряду с французами, едва ли не самая креативная нация в мире, и сразу после изобретения способов переработки нефти в горючие продукты, не дающие копоти, нефтедобыча в Бориславе развернулась семимильными шагами.

Вначале нефть добывалась путём копания колодцев: в тех краях достаточно выкопать яму, она заполняется нефтью – и черпай лопатой в бочку. В 1873 году в Бориславе было 12 тысяч ям-колодцев (так называемые «дучки»), с помощью которых добывали нефть и озокерит 75 крупных и 779 мелких предприятий, на которых трудилось 10,5 тыс. рабочих. И в наши дни здесь осталось более 20 тыс. таких заброшенных ям, которые теперь выделяют газ.

С 1861 года нефть стали добывать по технологии ручного ударного бурения скважин, внедренной тем же неугомонным Робертом Домсом. На территории бывшего села быстро вырос «лес» нефтяных и озокеритовых вышек. До наших дней сохранилась, в качестве памятника, всемирно известная нефтяная скважина № 298 «Ойл Сити», которая эксплуатировалась с 1907 по 1952 год (по нынешнему адресу ул. Б. Хмельницкого, 64). Фирмы США, Канады, Бельгии, Франции, Германии вели нещадную эксплуатацию месторождений, не уделяя никакого внимания охране окружающей среды и безопасности труда. Смерть и потеря трудоспособности были обычными явлениями на нефтепромыслах. Окружающей среде был нанесён непоправимый ущерб.

Вместе с нефтью и озокеритом добывался так называемый попутный нефтяной газ (фактически это обычный природный газ), а также минеральные и лечебные воды типа «Нафтуся» (известный курорт Трускавец примыкает к Бориславу с востока, тогда как Дрогобыч с севера; чуть менее известный бальнеологический курорт Сходница является частью города Борислав). Нефть отправлялась на перерабатывающий завод в Дрогобыч, а газ перерабатывался на заводе в самом Бориславе (вроде нынешнего завода на Шебелинке у нас в Харьковской области, но поменьше).

Символично, что именно в Бориславе закончил свой жизненный путь человек, являющийся творцом мировой нефтеперерабатывающей отрасли – аптекарь Ян Зег.

Он родился в семье аптекаря; закончив гимназию в соседнем с Бориславом городе Самбор, начал там же работать учеником в аптеке с 1830-х годов, при этом впервые ознакомился с местными нефтепродуктами. Закончив Венский университет (магистр фармации), он с 1848 года поступил работать в крупнейшую аптеку Галичины «Под Золотой Звездой», она находилась во Львове по нынешней ул.Коперника, 1 (сейчас там аптека №24). Владелец аптеки, Петр Миколяш, создал «под него» химико-фармацевтическую лабораторию при аптеке, закупил у дрогобычского предпринимателя Абрагама Шрайнера (бывшего бориславца), около 100 кг нефтесодержащего сырья, добытого в Бориславе, и поручил Яну Зегу осуществить его дистилляцию (ректификацию) до степени «Oleum petrae album» - продукта, который поставлялся в аптеки из Италии и назывался Petreoleum (что можно дословно перевести как стеклянное масло). Ян Зег успешно решил эту задачу, проведя разделение нефти на фракции и выделив новый продукт – керосин (он горит, не образуя копоти). Кроме того, он изготавливал свечи из озокерита.

В отчёте Львовской торгово-промышленной палаты за 1854—1856 годы упоминалась фабрика Яна Зега, с двумя дистилляционными аппаратами и двумя чанами, на которой работало 4 работника. Эта фабрика переработала сырья: в 1854 году — 600 центнеров нефти; в 1855 и 1856 годах по 250 центнеров, при этом были получены такие продукты переработки: «Asphalt» (нефтяной битум); «Rectificirtes Brennöl» (ректифицированное горючее (осветительное) масло); «Steinöl» (каменное масло); «Wagenschmiere» (смазка для вагонов и телег) и «Goudron» (гудрон). Сырьё поставлялось из Борислава, а также Коломии и Богородчан (ныне Ивано-Франковская область). Также указывалось в этом отчёте, что при условии значительных капиталовложений, в Галичине может быть создана новая отрасль производства – нефтепереработка. Так оно и получилось: в Галичине позже была создана крупная нефте-озокеритная промышленность с центром в Бориславе.

Львовская фабрика Яна Зега трансформировалась в нынешний Львовский опытно-экспериментальный нефтезавод. Но сам Ян Зег не выдержал конкуренции, которая всё время усиливалась, и вынужден был покинуть львовский нефтебизнес. Он перебрался в Борислав.

В 1875 году Ян Зег получил разрешение на открытие первой в Бориславе аптеки, она находилась на нынешней ул. Шевченко, 12, которую назвал «Звезда». Он был владельцем этой аптеки до самой смерти (умер в Бориславе в 1897 году), после него владельцами этой аптеки были его дочь и её муж Александр Хоминский, а в 1920-30 годах Артур Ротенберґ. В 1973 году городские власти снесли здание аптеки, в связи с перепланировкой городского пространства. В 2007 году, на День города Борислава и День нефтегазовика (разумеется, эти даты совпадают), в Бориславе по этому же адресу открыли памятную табличку с надписью:

«На этом месте находилась аптека, в которой проживал и работал Ян Зег, магистр фармации, исследователь, изобретатель и основатель нефтяной и озокеритной промышленной переработки в Украине (1853 г.), первый аптекарь в Бориславе с 1876 года». Сейчас в Бориславе 27 аптек (на 37 тыс. чел. населения).

Ещё один известный человек, чья память увековечена в Бориславе, наряду с Яном Зегом и Степаном Бандерой, - это выдающийся украинский писатель Иван Франко, частично посвятивший своё творчество острым социально-производственным вопросам нефтяного бизнеса в Бориславе. Это, в частности, повести «Борислав смеётся» и «Боа Констриктор», «Кое-что о Бориславе» и сборник «Борислав», где называл тогдашний Борислав «Галицким адом».

В частности, Иван Франко писал: «Борислав известен на всю Галичину, да и на всю Европу, как копальня нефти и земного воска — но известен, конечно, только по названию. Не знаю, приходило ли в голову тем тысячам образованных людей, которые раз в год ездят туда, чтобы удовлетворить любопытство, хотя бы присмотреться к жизни той огромной массы работяг, что для них добывают сокровища земные... Долгие годы у меня была возможность наблюдать за этой ужасной эксплуатацией, которая, словно зараза, распространяется всё сильнее, растёт одновременно с ростом нужды и недостатка в народе, и имел я возможность наблюдать немало печальных последствий её…».

Несколько другими глазами смотрел на ситуацию великий [анти]советский писатель Виктор Астафьев, которому довелось повоевать в этих краях в рядах Первого Украинского фронта. Ему, разумеется, не было известно о том, что существует чёткое разделение: Борислав с его нефтепромыслами – это «Галицкий Ад», тогда как в соседних Дрогобыче и Трускавце строились дворцы и бассейны нефтяных королей, то есть владельцев скважин. Там-то, судя по всему, и пролегал боевой путь подразделения, в котором служил телефонист Астафьев, и вот как он описал свои впечатления:

«… Я сам, ещё живучи в Игарке, верил … советской пропаганде, что люди в Западной Украине живут столь скудно, что приходится одну спичку на четыре части делить… Бедные люди! Потом, уже в войну, когда сами наступать туда стали, - мамочки мои! В каждом хозяйстве бетонированные дворы, своя колонка, кафельные печи… Так вот кого мы освобождали, думаю…».

После войны ближе к нашему времени, месторождения в Бориславе стали истощаться, вернее: нужны были инвестиции для добычи с больших глубин залегания, и выяснилось – что денег нет. Мне недавно попался фоторепортаж с тех мест; под одной из фотографий, например, подпись «это не дверь в сельский туалет, а вход на территорию диспетчерской»… Дошло до того, что по железной дороге, которую ввели в эксплуатацию через Борислав 31 декабря 1872 года, сейчас не ходят никакие пассажирские поезда – только грузовые: последнюю электричку Борислав – Дрогобыч отменила Укрзализниця с 2003 года «по экономическим причинам».

В советское время в Бориславе работали десятки заводов разных отраслей. В девяностые годы всё это приватизировали несколько талантливых семей (как в семнадцатом веке), которые порезали оборудование на металлолом. В результате, тысячи жителей города потеряли рабочие места и были вынуждены уехать на заработки за рубеж, остальные выживают за счёт огородов. В городе проблемы с водопроводом: несколько десятков лет вода подавалась по графику, причем время подачи постепенно сокращалось. На сегодняшний день вода в квартиры подается несистематически, без графика. Из-за нефтедобычи под городом образовались обширные пустоты, что грозит обрушением под землю зданий. Сопутствующий нефти газ заполняет подвалы домов центральной части города, и люди продолжают жить во взрывоопасных домах. Воздух и вода загрязнены нефтью и продуктами их переработки.

Вот бы сейчас Астафьева сюда ещё раз посмотреть.

Интерактивная карта боевых действий:

https://yandex.ua/maps/?um=constructor%3A148b053c1a8d87fe5f8...

75 лет назад – 6-го августа 1944 года – советские войска взяли областной центр Дрогобыч, колыбель нефтегазовой отрасли СССР.

Впрочем, изначально этот польский городок на берегу реки Тисменица был крупнейшим центром солеварения. Считается, что он основан в 11 веке (Магдебургское право получил в 1460 году) в местности, богатой соляными источниками. Здесь до сих пор работает самое древнее промышленное предприятие Украины – солеваренный завод (древнейший в Европе), в паспорте которого указан год основания 1250-й. На гербе и на флаге города, при любой власти, были изображены девять соляных топок, официальный девиз города: «Дрогобыч – в нём вся соль».

Национальная структура населения города, начиная со Средних веков и до Второй Мировой войны, была характерна для данного региона: более 40% составляли евреи, остальные – в равных долях поляки и русины-украинцы.

В 1772 году, после распада польского государства, Дрогобыч оказался в составе Австро-Венгрии. Именно в этот период он превратился в крупнейший в Европе центр нефтяной промышленности. Издавна на его окраинах находили нефть и озокерит (воск типа битума). С 1788 года в Дрогобыче впервые в Европе начали использовать для освещения улиц фонари, работающие на нефти. В 1814 году была создана первая примитивная нефтеперегонная установка, а 1859 году уже запущена первая промышленная установка для полноценной переработки нефти. В 1866 г. запущен первый в Центральной Европе нефтеперерабатывающий завод, в 1910 г. — второй. Благодаря Дрогобычу, Австро-Венгерская империя занимала третье место в мире по объёмам нефтедобычи.

Собственно добыча нефти и озокерита велась в Бориславе (пригород, в десятке километров от центра Дрогобыча), а в самом Дрогобыче было построено два нефтеперерабатывающих завода. Кроме того, Дрогобыч и Трускавец (тоже пригород, в 5 километрах от центра) были чем-то вроде Куршавеля: здесь строились особняки нефтяных королей (владельцев скважин в Бориславе). Благодаря близости к нефтяным месторождениям, в Трускавце сформировались источники целебных минеральных вод, которые разрабатывались параллельно с нефтью Борислава. В те годы, как и сейчас, дорогих иномарок в Дрогобыче и Трускавце было больше, чем на улицах европейских столиц. Рабочих из Борислава в Дрогобыч возили на трёх автобусах.

Не отставал Дрогобыч от Европы и в архитектурном плане. Благодаря «нефтяным» деньгам из Борислава, город застраивался в разнообразных стилях: готика, ренессанс, барокко, классика, эклектика, модерн. В 1842-1865 годах построена хоральная синагога, самая большая в Восточной Галичине.

В 1775 году в Дрогобыче была открыта одна из первых в Галичине украинских гимназий. В ней учились классики национальной литературы Иван Франко, Василь Стефаник, Лесь Мартович, Бруно Шульц и ряд других деятелей культуры и искусства.

В ходе Первой Мировой войны Дрогобыч с боями переходил из рук в руки. Отступая, войска Русской Императорской армии демонтировали и увезли с собой оборудование нефтезавода, а запасы нефтепродуктов слили из хранилищ.

После Первой Мировой войны и распада всех империй, власть в городе ненадолго взяли коммунисты. Делались попытки создать своеобразный «красный пояс» с Венгрией и Баварией (где также ненадолго победило коммунистическое движение). Также Дрогобыч побывал в составе Западно-Украинской народной республики, а потом перешёл под власть Польши. В тот период (1924-1926 гг) был построен газопровод Стрый —Дрогобыч — Борислав — Стебник.

В начале Второй Мировой войны, 1-го сентября 1939 года германские войска напали на Польшу. 10-го сентября были нанесены авиаудары по железнодорожному вокзалу Дрогобыча и первому нефтезаводу, 11-го сентября – по сользаводу, второму нефтезаводу и Трускавцу. 18 сентября в Дрогобыч вошли немецкие войска, назначили бургомистра (из состава местной польской общины) и начали вывозить нефтепродукты. Но уже на рассвете 24 сентября 1939 года немцы покинули город, поскольку в соответствии с Пактом Молотова-Риббентропа, Дрогобыч входил в сферу интересов СССР. В 17:45 того же дня по улице Стрыйской в Дрогобыч вошли подразделения 12-й армии генерала Тюленева.

С осени 1939 года Дрогобыч стал центром Дрогобычской области в составе СССР, и сохранял этот статус до 1959 года, когда (в связи с исчерпанием запасов нефти, а значит – сокращением финансовых возможностей) Дрогобычская область была упразднена и включена в состав Львовской области, а Дрогобыч стал райцентром.

Сразу же началась национализация и конфискация банков, предприятий, имущества кооперативов, церковных организаций и частных лиц. Шикарные виллы нефтяных королей в Трускавце и Дрогобыче (полторы сотни штук) были преобразованы в санатории для трудящихся (кстати, именно там в эти дни гуляют «зелёные и невежливые» после победы на выборах).

Кроме того, был создан государственный областной драмтеатр (теперь это Львовский областной академический музыкально-драматический театр имени Юрия Дрогобыча), областная филармония, областной дом народного творчества, учительский институт (теперь это Дрогобычский педагогический университет), государственный областной исторический музей (теперь это краеведческий музей), государственные областные библиотеки для взрослых и для детей, школы и медицинские учреждения.

Взамен Советский Союз получил крупнейший центр нефтедобычи, причём большинство продукции шло на экспорт – в основном в ту самую Германию. 7-го ноября в Дрогобыче впервые прошло празднование годовщины Октябрьской революции, во время которого демонстранты топтались по государственной и национальной символике поляков.

Вся эта идиллия была нарушена 22-го июня 1941 года, когда началось советско-германское противостояние. Немецкие войска заняли Дрогобыч уже 1-го июля, и за годы оккупации уничтожили почти всех евреев: до прихода советских войск дожило только 500 человек (из 13500), в том числе главный раввин Якуб Авигдор.

Немецкая оккупация продолжалась более трёх лет. Городом снова овладели советские войска в ходе Львовско-Сандомирской наступательной стратегической операции. 6 августа 1944 года, около 8:30 утра, после двухчасового боя в районе Первого нефтезавода (Польмин), Дрогобыч взяли подразделения советской 167-й стрелковой дивизии (из состава 1-й гвардейской армии Четвёртого Украинского фронта).

Хотя боевые действия при взятии Дрогобыча были умеренно интенсивными, город был разрушен, как говорится, до основания, но не нами – а в ходе массированного авиаудара американской стратегической авиации, который состоялся 26-го июня 1944 года.

Там, вообще, получилась достаточно неприятная история, с этими американцами над Дрогобычем. Всё началось с того, что мы разрешили им использовать наши аэродромы под Полтавой, для стратегических бомбардировок Германии и её союзников. Американцам это было необходимо, они делали ставку на дальние авиаудары (а мы – на артиллерию и танковые войска).

Вся эта операция получила название «Неистовый Джо» («Джо» - это Иосиф, в смысле Сталин), и предполагалось сделать несколько рейдов, но всё окончилось уже на втором – над Дрогобычем.

Начиналось неплохо. Первая партия вылетела из Италии 2-го июня 1944 года: 130 стратегических бомбардировщиков В-17 «Летающая Крепость» в сопровождении 70 истребителей Р-51 «Мустанг». Головной самолёт пилотировал командующий 15-й армией ВВС США, генерал-лейтенант Айра Эйкер. Пролетев над Адриатическим морем, они разбомбили Дебрецен (крупный город в Венгрии) и приземлились: 65 бомбардировщиков в Миргороде, 64 в Полтаве (один погиб в пути), а в Пирятине – 64 истребителя (остальные 6 истребителей досрочно вернулись в Италию по техническим причинам).

11-го июня эта группа вернулась в Италию, по пути разбомбив Румынию (г.Фокшаны). При этом один бомбардировщик был сбит и, по трагическому стечению обстоятельств, именно в нём находился фотокорреспондент, в результате у немцев оказалось более 500 снимков Полтавского аэроузла, а главное – они сразу раскрыли всю схему.

Поэтому, когда вторая партия (163 бомбардировщика и 57 истребителей) взлетела 21-го июня с Британских островов, её уже ждали. В небе над Германией состоялся крупный воздушный бой, а главное – за американцами увязался немецкий самолёт-разведчик: он незаметно сопровождал их до Полтавы, раскрыв места базирования и систему ПВО аэродромов. Неприятности этим не ограничились: уже над Украиной они попали в грозовой фронт, из-за чего три В-17 осуществили вынужденную посадку в Жулянах, два — в Борисполе, ещё два — в Бышове и Деймановке. Остальные дошли до места назначения: 73 бомбардировщика сели в Полтаве, 64 — в Миргороде, истребители — в Пирятине.

В ночь с 21 на 22 июня немцы нанесли ответный удар, и здесь самое трагичное было то, что мы взял на себя ПВО этих аэродромов, где парковались американцы. В системе Вооруженных Сил СССР, войска ПВО всегда были худшим родом войск по своей боевой эффективности (тому есть ряд причин, заслуживающих отдельного разговора), как, впрочем, и сейчас – насколько мы видим по ситуации в Сирии.

С аэродрома в Барановичах взлетели немецкие самолёты-целеуказатели, с аэродромов Белосток и Деблин – по 90 бомбардировщиков. Около полуночи они подлетели к Полтаве и, если коротко, вдребезги разбомбили весь полтавский аэродром в течение полутора часов: на земле были полностью уничтожены 44 «Летающие Крепости», остальные – серьёзно повреждены, полностью уцелели только 9 штук. Эти потери стали крупнейшими для американской авиации за всю Вторую Мировую войну. Вина была полностью возложена на советскую систему ПВО: огонь зенитных установок с земли не просто был бесполезным – не сбито ни одного немецкого самолёта. Но зенитки, расположенные по периметру аэродрома, своим огнём только подсвечивали пространство, облегчая немцам целеуказание.

Понимая, что в данной ситуации никто не застрахован от повторения подобного, американцы перегнали свои уцелевшие самолёты в Харьков и Запорожье, и очень вовремя: следующей ночью немцы нанесли удар уже по аэродромам в Пирятине и Миргороде, уничтожив находившиеся там американские склады.

На этом фоне американцы приняли решение отказаться от дальнейшего проведения данной операции и вообще сотрудничества в сфере стратегических авиаударов (правда, несколько позже оно ненадолго возобновилось, в несколько ином формате).

Рано утром 26-го июня они собрали все свои уцелевшие самолёты и перегнали их из Полтавы в Италию. По пути, согласно заявке советского командования, они разбомбили Дрогобыч: около 127 тонн бомб было обрушено на нефтеперерабатывающий завод и транспортный узел.

Таким образом, советские войска овладели лишь дымящимися руинами. 6-го августа 1944 года, Верховный Главнокомандующий И.В.Сталин издал приказ № 163 в адрес командующего Четвёртым Украинским фронтом:

«… Генерал-полковнику Петрову

Войска 4-го Украинского фронта, развивая успешное наступление, сегодня, 6 августа, штурмом овладели крупным промышленным центром и областным городом Украины Дрогобыч – важным узлом коммуникаций и опорным пунктом обороны противника, прикрывающим подступы к перевалам через Карпаты… В ознаменование одержанной победы соединения и части, наиболее отличившиеся в боях за овладение городом Дрогобыч, представить к присвоению наименования “Дрогобычских” в к награждению орденами… Сегодня, 6 августа, в 22 часа столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 4-го Украинского фронта, овладевшим городом Дрогобыч, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.

За отличные боевые действия объявляю благодарность руководимым Вами войскам, участвовавшим в боях за освобождение города Дрогобыч...

Верховный Главнокомандующий, Маршал Советского Союза И.В.Сталин».

Почётное наименование «Дрогобычских» было присвоено 107-му стрелковому корпусу, 520-му 330-му гвардейскому стрелковым полкам, 306-му артиллерийскому полку, 356-й зенитному полку и 115-му инженерно-сапёрному батальону.

На Холме Славы в Дрогобыче, в Мемориале похоронены 128 советских воинов, погибших здесь. В отличие от известных соседей Дрогобыча, памятники советским воинам здесь не демонтированы, хотя и находятся в не лучшем состоянии.

В наши дни Дрогобыч сохраняет свои позиции промышленного центра, несмотря на исчерпание запасов нефти. Но главное: этот город является лидером в Украине по внедрению информационных технологий. Как выяснилось, счастье этого города – вовсе не в нефти, о чём писал ещё Иван Франко:

«… Над Тисьменичкою-рікою,

Що звесь «нафтовою калюжею»,

Там город преславний Дрогобич лежить,

Преславний, та не дуже.

І хоч Борислав, Трускавець,

Стебник і другі діти

На нього сиплють слави блеск, –

Він якось не міг проясніти…»

Интерактивная карта боевых действий:

https://yandex.ua/maps/?um=constructor%3A79d76264856d3d11c51...