Серия «Забытый бой "Авроры".»

"Аврора" встретила Цусимское сражение в составе отряда крейсеров. Согласно плану боя их задачей было охранять транспорты, по недомыслию Рожественского продолжившиеся тащиться с эскадрой, замедлять ее ход и сковывать маневр даже после того, как были замечены японские корабли. Это же решение исключило возможность крейсеров как-то активно участвовать в бою. Им отводилась роль защиты транспортов и броненосцев от набегов крейсеров и миноносцев – и всё.  Под командованием Энквиста оказались два допотопных крейсера – «Дмитрий Донской» и «Владимир Мономах», медленные и слабо вооруженные, по сути – броненосные фрегаты, записанные в крейсера, а так же два относительно современных, быстроходных, бронепалубных крейсера – «Аврора» и «Олег».

Бой «Авроры» начался около часу дня  14 мая 1905 года. Японский крейсер «Идзуми», тоже бронепалубный, но оснащенный тяжелыми 203-мм орудиями, обошел колонну крейсеров с тыла и открыл огонь по идущему в ее хвосте броненосному (тяжелому), но безнадежно устаревшему крейсеру «Владимир Мономах». На помощь «Мономаху» были брошены крейсера «Аврора» и «Олег», флагман Энквиста, которые плотным, хотя и не слишком точным, огнем отогнали японца.

Около трех часов дня на крейсерский отряд Энквиста обрушились целых 8 японских крейсеров и завязали бой. Энквист приказал «Авроре» следовать за «Олегом» и попытался отвлечь японцев. Набрав 18-узловый ход корабли метались между японцами и русскими кораблями, не давая им атаковать транспорты и  тихоходные старые крейсера, которые стали бы изничтожены – или сковали бы маневр «Авроры» и «Олега» - и потому оставленные прикрывать транспорты в бою. Это было рискованным шагом – но Энквист, понимая что у старых кораблей нет и шанса решился положиться на скорость и маневренность новых крейсеров.

Так начался неравный  бой: 29,5 тысяч тонн японской стали, 4 260-мм, 4 203-мм, 28 152-мм, 32 120-мм и 48 76-мм японских орудий против 13,7 тысяч тонн стали русской, 20 152-мм и 36 75-мм орудий Русского флота. Этот бой был сравним разве что с отчаянным боем «Варяга» - у Чемульпо новейшему «Варягу», превосходившему силой «Олега» и «Аврору» и утлому, но вооруженному 203-мм орудиями «Корейцу» противостояли 6 крейсеров, здесь же вражеских крейсеров было по 4 на сражающийся русский крейсер. Правда здесь крейсера не были скованны прикрытием утлого тихохода – транспорты и старые корабли пропустили вперед – и не скованные их малым ходом  капитаны  выжали из крейсеров всю скорость и маневренность, что дало им шансы на выживание.

Решение Энквиста было единственно верным – взятие в бой старинных тихоходов: «Мономаха» и «Донского» превратило бы крейсерский отряд в неповоротливый и уязвимый строй, пусть и способный огрызаться, но очень уязвимый. Энквист сделал ставку на мобильность современных кораблей – и не проиграл. Крейсера оказались достаточно верткими, чтобы уклоняться от японского огня и уверенно отвечать.

«Олег» и  «Аврора» получала удар за ударом и уверено отвечали врагу огнем. Капитаны знали что делать - корабли уклонялись, меняли расстояние до противника и держались.  Удар следовал за ударом – осколки пробили корпус у ватерлинии, другой снаряд уничтожил одно из 75-мм орудий, убив или ранив весь расчёт, 120-мм снаряд ударил в верхушку фок-мачты. Но ее обломки никого не задели, повиснув на повешенных над палубой сетях. Флаг "Авроры" был сбит, но его вновь подняли. В последующем бою флаг сбивала еще несколько раз – но экипаж упорно поднимал его на обрубке мачты вновь и вновь. Тяжелый 152-мм снаряд ударил в боевую рубку, заволокя обзор дымом. Его осколки убили или ранили весь расчет носовой 152-мм пушки – однако пожаров не было. План Егорьева сработал. Тяжелый 203-мм снаряд вырвал солидный клок борта и разбил 2 76-мм орудия. Кусок шимозы вызвал пожар в погребе 75-мм снарядов, который был быстро потушен. Еще один неразорвавшийся снаряд вражеский был выброшен моряками за борт. Усилиями капитана и экипажа корабль был спасён – и снова работал как часы, защищаясь и отвечая огнем на огонь врага. К «Олегу» и «Авроре» подошел на помощь «Жемчуг», очень слабый крейсер, почти без брони и 152-мм орудий, лишь 8 120-мм пушками и почти не способный уравновесить баланс сил – но способный хотя бы отвлечь на себя огонь.

Корабли маневрировали, сходились и расходились и продолжали вести бой. К 3 часамдня японцы смогли выставить крейсера под перекрестный огонь. Снаряды рвались всё чаще и чаще. В «Аврору» ударили еще 2 152-мм снаряда, разбившие 2 152-мм орудия, начался пожар. Старший помощник  Аркадий Константинович Небольсин возглавил тушение пожара – но осколки разорвавшегося рядом снаряда пробили его голову в двух местах, пробили ногу в колене и руку, тяжелые ожоги. Его, тяжело раненного, унесли в лазарет. Пожар потушили – но вслед за этим еще один снаряд попал в трап. Его осколки и обломки через смотровые щели попали в боевую рубку. Рикошеты, высекая искры, понеслись по командному пункту. Почти все, кто был в рубке, были ранены, сам же капитан  Егорьев был ранен смертельно. Корабль потерял управление, но находившиеся рядом старые крейсера «Владимир Мономах» и «Дмитрий Донской» вышли вперед и закрыли поврежденную «Аврору» от вражеского огня корпусами. И вскоре посеченный осколками рулевой встал за штурвал, а еле стоящий на ногах, израненный старший штурман крейсера Прохоров принял командование – и крейсер вырвался из под перекрестного огня.

Крейсера бились упорно и отважно, но к сожалению – не умело и не эффективно. Боевая подготовка в эскадре была поставлено плохо, учебных стрельб было недостаточно, да и стрельба по малоподвижным мишеням, медленно плывущим за буксиром, это не то же самое, что и огонь мечущегося как заяц  крейсера по таким же маневренным целям. Проблем добавляло то, что качество поставленных снарядов было отвратительным, многие снаряды попав в японский корабль не взрывались – и стрельба походила на стрельбу допотопными ядрами. Но вины погибшего Егорьева  в этом не было  -  командовавший эскадрой Рожественский почти не выделил времени и боеприпасов на подготовку и пары-тройки учебных стрельб, проведенных при подготовке к походу и в ходе него, было явно недостаточно для того, чтобы превратить новичков в опытных наводчиков и командиров орудий.
Однако результативные попадания  все же случались – два японских крейсера всё же были повреждены.

Бой продолжался. В три часа пополудни с «Олега» заметили выкатывающийся из строя, подожженный непрерывным огнем японских кораблей, флагманский броненосец «Суворов». Над морем поднялся туман и Энквист решил использовать время для помощи флагману. Он оставил тихоходные старые крейсера у транспортов и повел их было на помощь «Суворову», но видя, что тот быстро теряет ход – приказал вернуться к транспортам и поднять сигнал сбора. К ним поспешили крейсера «Светлана», «Алмаз»  и «Изумруд». Но и к преследовавшим «Олег», «Аврору» и «Жемчуг» японцам подошла помощь  - еще 4 бронепалубных крейсера. И неравный бой продолжился. 6 крейсеров, 2 из которых были очень слабыми, а 2 – поврежденными в прошлом бою бились против 12. Японцы снова получили превосходство в огневой мощи и не дали уравнять численность. Бой продолжился. "Аврора" вновь получала удар за ударом – и отвечала врагу огнем. Японцам удалось пристреляться,  - и  вскоре крейсер поразили два 203-мм снаряда. Осколки разорвавшегося рядом с крейсером снаряда крупного калибра изрешетили нос корабля, перебили цепь якоря. Вода хлынувшие в пробоины затопила отсек носового торпедного аппарата. Еще один 203-мм снаряд  прошил крейсер почти насквозь, от борта до борта и разорвался внутри его носовй части, оставив огромную пробоину. Корабль получил крен – слишком уж много пробоин было рядом с ватерлинией. Чтобы выправить крен пришлось затопить угольные ямы левого борта.

Около четыре часов с «Авроры» снова, в шестой уже раз, сорвало флаг. От фок- (передней) мачты ничего не осталось – и изорванный и многократно пробитый осколками, опаленный, флаг подняли уже на грот- (задней) мачте. По правилам на этой мачте было ожно поднимать только императорский штандарт или флаг командующего флотом – но моряки не могли себе позволить не показать флаг неприятелю. Тали и такелаж были перебиты – и матросы закрепили его на уцелевших обрывках.

Русская эскадра терпела поражение – и всё что оставалась крейсерам – выстроиться в медленно ползущий строй, включающий современные и старые корабли, закрыть транспорты корпусами и прикрывать фланг колонны броненосцев от возможных артиллерийских и торпедных атак японских крейсеров. Крейсера, отбиваясь, ползли вслед за гибнущей эскадрой сперва на запад, потом – на восток. К японцам подошло новое подкрепление –и уже почти 20 крейсеров противостояли 8 русским. В какой-то момент нашим крейсерам повезло – побитая, горящая, но плюющаяся огнем колонна броненосцев прошла между ними японцами. Ее орудия отогнали японские крейсера и  дали крейсерам передышку – но через 15 минут Энквист вновь приказал крейсерам снова встать между броненосцами и транспортами- и бьющими по ним начиненными шимозой снарядами и торпедными аппаратами  японцев. Прочь убрел  с сильным креном японский крейсер «Кассаги», флагман одного из 4-х японских отрядов крейсеров  - русским морякам всё же удалось  если не потопить, то тяжело повредить один из японских крейсеров - попадание русского 152-мм снаряда ниже ватерлинии привело к затоплению угольной ямы и одного из котельных отделений. За ним ушел еще один крейсер - "Читосе" – спасать экипаж, если «Кассаги» не дотянет до порта.

На мостик вернулся раненный старший помощник – капитан 2 ранга Небольсин. Обожженный, в повязках, с головой обмотанной окровавленными бинтами и рукой на перевязи, принявший слоновую дозу морфия, чтобы хоть как-то держаться на ногах он оставался спокойным и бесстрашным, вдохновляя экипаж. Крейсера совершали невозможное, спасая транспорты и броненосцы от врага. Неравный бой продолжался.

Корабль же получал вновь попадания – и всё так же отвечал японцам огнем. Задняя кормовая батарея получила попадание 152-мм снаряда – осколки убили несколько матросов и ранили большую часть расчёта. Эскадра продолжала терпеть поражение – за кормой остался пылающий остов броненосца «Князь Суворов», выкатился из строя кренящийся и охваченный огнем броненосец «Александр III». Часть японских крейсеров засыпала  шимозой  не только крейсера, но и броненосцы – в перелёт над русскими крейсерами. Вот снаряд с японского броненосца пробил броню «Бородино» и взорвался в погребе со снарядами, после чего корабль перевернулся и затонул. Остался за кормой, переделанный из транспорта, не бронированный вспомогательный крейсер «Урал», пытавшийся прятаться за полноценными крейсерами, но всё же получил свою порцию ударов. Злосчастный корабль получил удар снаряда ниже ватерлинии, другой снаряд разбил рулевой привод. Перед тем как крейсер перешел на управление машинами он успел столкнуться с "Жемчугом", помяв тому корму и лопасти одного из винтов. Вскоре отстающий "Урал" получил еще один удар ниже ватерлинии - и его капитан приказал экипажу спасаться и открыть кингстоны.

Погибли два транспорта из 12.  «Олег», после множества попаданий снарядов и крупных осколков напоминал решето, но медленно полз вперед, за ним в таком же состоянии следовала «Аврора» и остальные корабли, оказавшиеся под командованием»Экнвиста» Дневной бой завершался, темнело – но пожары подсвечивали русские корабли и адмирал Того, командовавший японской эскарой, послал в бой миноносцы.

В дневном бою русские крейсера совершили, казалось бы, невозможное. – за долгие часы неравного боя они не только выжили, потеряв лишь большой, почти безоружный и почти бесполезный «Урал», но и смогли прикрыть транспорты от избиения и броненосцы от атак врага. Однако наступала ночь перед развязкой. Японские броненосцы и крейсера отошли – но на остатки русской эскадры обрушился злой рой из 41 миноносца, готовых всадить торпеды в борта русских кораблей. Приближался конце сражения.

Продолжение следует ...

Знаменитый крейсер «Аврора». У кого-то это имя ассоциируется с революцией, а у меня – с жуткой Цусимской бойней, в которой этот корабль отчаянно сражался против японских крейсеров, выжил – и из которой он вырвался. Подвиг, совершенный крейсерами «Олег» и «Аврора» при Цусиме, мало отличался от подвига «Варяга» и «Корейца». Они выдержали предельно жестокий, неравный бой, против противника, превосходившего русские корабли числом и умением, но в наши дни он незаслуженно забыт. «Аврора – крейсер революции» - вот и всё, что может сказать обычный человек. Симпатизирующий коммунистам скажет, что это корабль, с которого началась революция. Симпатизирующим белым назовет его кораблем- предателем.  И никто даже не вспомнит о чудесах отваги и мужества, которые совершил экипаж этого крейсера в Цусимском бою.

Корабль был обречен, но выжил благодаря стойкости и выучке экипажа, уму и предусмотрительности его капитана Евгения Романовича Егорьева и  решительности адмирала Оскара Адольфовича Энквиста, командовавшего при Цусиме отрядом крейсеров. «Аврора» отважно билась до конца, выстояла там где гибли другие корабли, получила два десятка прямых и кучу осколочных попаданий, увернулась от десятка торпед, не пошла на дно, не спустила флаг, когда другие корабли сдавались – и вернулась домой. Разве большего можно было желать от небольшого бронепалубного (читай легкого) крейсера не самой удачной серии?

Крейсера русского флота в те годы вообще  сражались лучше, чем броненосцы  - причин тому было много, но одной из важнейших была замшелость и стереотипность мышления немолодых уже и порядком забронзовевших командиров эскадренных броненосцев, мыслящих бой категориями едва ли не парусных сражений и не понимающих современный бой кораблей от слова совсем. Тем же, по большей части страдали и адмиралы, за вычетом нескольких. Среди последних, конечно же, стоит выделить адмирала Степана Осиповича Макаров, но он долго не прожил, погибнув глупой смертью вместе с кораблём – но на войне такое бывает.  В конце концов, поставленное в ходе ночного боя минное заграждение неразличимо и просто ждет своего часа. Поэтому адмирал не мог предвидеть, что в воде его корабль ждет японская мина. 2-я Тихоокеанская эскадра же, под командой опытного царедворца, но посредственного морского офицера Зиновия Петровича Рожественского, происходившего чинами в штабах, свите императора и на его яхте, шансов, конечно же, имела мало – японские адмиралы, корабли и снаряды обращали мало внимания на отличные манеры, умение польстить начальству,  впечатлить его показухой и опыт маневров при дворе. Когда-то Рожествнский неплохо походил на руских кораблях, повоевал с турками - но карьера и политика увлекли его куда больше.
Воспрявшая же после тысячелетнего сна Японская держава выбирала командиров и адмиралов умелых и зубастых, склонных к новациям в военном деле. Но о причинах поражения написано много.

С командирами крейсеров же ситуация была иной – многие из них были довольно молодыми офицерами, успевшими почувствовать новинки в морской войне и осознать насколько она изменилась.  Эти моряки-балтийцы, брошенные на Дальний Восток, многому научилисья у новатора морской войны Макарова в бытность его командиром практической эскадры Балтийского Флота и комендантом Кронштадта. Да, когда пришла война почти все они оказались подчиненными посредственностей, но их имена – бесстрашного и  гордого Руднева (капитан «Варяга»),  основательного и упорного Лилье (капитан «России»), умного и предусмотрительного Егорьева (капитан «Авроры»), вдумчивого и справедливого  Добротворского (капитан «Олега»)  не забыты до конца – как не забыты и имена других блестящих капитанов русского флота - Казарского (командир «Меркурия») и Ерошенко (Командир «Ташкента»), сражавшихся до и после них.

«Аврора» и ее капитан

«Аврора» - второй бронепалубный (читай лёгкий) крейсер типа «Диана» был спущен на воду в 1900 году. «Дианы» были не самыми удачными для своего времени кораблями,  уступавшими английским, немецким и японским аналогам,  и примерно равные французским. Да, они были легче, медленнее и слабее вооруженными, чем тот же «Варяг» американской постройки, и куда слабее вооружены чем большинство кораблей сходного класса, но имели и свои преимущества.  Сильной стороной «Диан» оказалось удачное размещение орудий и очень высокая, для своего водоизмещения и брони, живучесть. Корабли этого класса пережили жестокие сражения – Цусиму и бой в Желтом Море, хорошо себя показали в бою, приняв немало ударов японской артиллерии – и упорно отвечая врагу.

«Аврора» была наименее удачной «Дианой» - недостатки пришлось устранять уже после принятия корабля в состав флота. Крейсер не мог идти оговоренные 6 часов с максимальной скоростью, двигатель грелся и между спуском на воду и принятием крейсера в состав флота прошло почти 3 года. На момент принятия в строй крейсер имел водоизмещение 6700 тонн, машины мощностью 12 000 л.с. и ход в 19 узлов, был вооружен 8 152-мм, 24 75-мм и 8 37-мм скорострелками, а так же тремя торпедными аппаратами. 

Командир  « Авроры», Евгений Романович Егорьев, не был карьеристом и взлетел не быстро. Долгое время он занимал незначительные должности. Поворот в его жизни произошел после того, как  встретил  Макарова и получил должность капитана учебного корабля в подчиненной Макарову Практической Эскадре, обучая новых моряков и учась сам, впитывая новинки в морском деле и знания о современной войне. Звание капитана I ранга он получил почти в 50 лет – сказались отсутствие связей и не одобряемый начальством нрав – ну  и отсутствие заслуг, ибо на мелких должностях, вроде командира транспорта или учебного корабля шансы их получить были околонулевые. Впрочем, подобная судьба была и у капитана "Варяга" Руднева, так же получившего капитана I ранга по выдвижению Макарова. Вот такой человек и стал капитаном «Авроры» - без большого практического опыта, не считая учений, однако с отличной теоретической подготовкой и развитыми за годы службы в Практической Эскадре незаурядными лидерскими качествами и чёткими представлениями о современном бое крейсеров – а этим  в те годы похвастать мог далеко не каждый.

Лидерские способности капитана в полной мере проявились при переходе к Цусимскому проливу. Он практически не прибегал к мордобою и телесным наказаниям – но экипаж доверял и повиновался ему – возможно, потому что многие младшие офицеры учились на кораблях которыми он командовал. Он был требовательным наставником и много требовал от экипажа – но и заботился о нем, поддерживал самообразование и профессиональный рост подчиненных. Видя капитана подтягивались и офицеры, демонстрировавшие стойкость и выучку.  Даже досуг на «Авроре» был организован лучше, чем на других кораблях эскадры: Егорьев отлично понимал, что скука – худший враг солдата и матроса в долгом походе, и что от нее они начинают всякую дичь творить, поэтому организовал досуг – на стоянках экипаж соревновался в шлюпочных гонках, в пути и на стоянках много занимался спортом, изучал свои аспекты военного дела, участвовал в работе и смотрел представления любительского театра, который часто приглашали на другие корабли эскадры. Среди обшей подавленности бодрая и исполнительная команда «Авроры» выглядела прекрасно, а число дисциплинарных нарушений на голову в бескозырке было одним из самых низких в эскадре. Даже Рожественский не раз ставил экипаж, корабль и командира в пример всем остальным. К Цусиме корабль вышел более готовым, чем большинство остальных кораблей: экипаж был сработан, доверял капитану и офциерам и имел отличный боевой дух – этим могло похвастаться мало кораблей во II Тихоокеанской эскадры, где обычным было пренебрежительное отношение к матросам и зуботычины со стороны офицеров, и чувство безнадёги и недоверие со стороны экипажей

Отлично образованный Егорьев хорошо знал с чем придется столкнуться кораблю в битве: такое нововведение как фугасные снаряды начиненные пикриновой кислотой было ему хорошо известно – благо информация об их испытаниях и применению уже стала достоянием гласности. Пикриновая кислота, она же мелинит, она же лиддит, она же шимоза имела очень серьезный недостаток: она была капризной, реагировала с металлами и образовывала при реакции соли, способные взорваться от малейшего сотрясения не хуже чем нитроглицерин. При  неправильном хранении снаряд с ней мог разорваться даже в канале ствола просто от сотрясения при выстреле. Однако, как начинка снарядов, она была просто идеальной – в два раза боле мощная чем тротил, она при взрыве давала не только очень горячую вспышку, поджигающую все вокруг, но и высокое давление, разрывающее снаряд на очень быстрые и сильно бьющие осколки.

Капитан был одним из немногих офицеров в эскадре, кто прекрасно понимал, насколько будут уязвимы к такому оружию русские корабли – загруженные деревом, с шлюпками и деревянными настилами палуб. Его опасения были не напрасны – в грядущем сражении многие корабли превратились в пылающие гробы для экипажа. Горели даже броненосцы – японская артиллерия вела огонь с приличной дальности и почти не пыталась пробивать броневые пояса броненосцев тяжелыми бронебойными снарядами – а просто обрушивала на них тонну за тонной шимозы.  Предвидя всё это Егорьев перенес вглубь крейсера расположенный крайне неудачно лазарет, приказал рассредоточить по кораблю провизию, чтобы при поражении снарядом или затоплении складов вся она не оказалась потеряна. Он так же приказал поставить над орудиями и по бокам от них дополнительную защиту из пробковых матросских коек и противоминных сетей – в этом ограждении должны были вязнуть горящие куски шимозы и горячие осколки.. Такая же защита была сооружена вокруг мачт – чтобы защитить экипаж и горючую деревянную палубу от обломков мачт и осколков разорвавшихся снарядов. Деревянные щиты внутри бортов, способные, попадании в них фугасного снаряда, дать массу деревянных осколков, способных ранить или покалечить экипаж были выдраны с мясом и выброшены за борт. Корабль стал напоминать какой-то нелепый курятник, но в бою это спасло множество жизней. Однако адмирал Оскар Адольфович Энквист, командовавший отрядом крейсеров не возражал. Сходные меры защиты были предприняты и на флагмане отряда крейсеров – крейсере «Олег».

Старый моряк был немного старомоден, не склонен к чинопочитанию и лизоблюдству, принципиален, презирал интриги, без которых карьерный рост был невозможен. Единственная причина, по которой его включили в состав командования эскадры и представили к званию адмирала, состояла в том, что среди всех высших офицеров эскадры он был почти единственным, кто неплохо знал дальневосточные воды. В бытность его старшим офицером на броненосном фрегате «Память Азова», он в 1891-93 гг. совершил плавание на Дальний Восток. Как и Егорьев он медленно рос в чинах – и служба его проходила в основном на берегу. С 1895 по 1904 он практически не выходил в море и служил командиром то одного, то другого флотского экипажа – по сути его заперли на должности начальника казарм, в которых проживали списавшиеся на берег матросы во время ремонтов, недавно назначенные моряки, не получившие еще назначения на корабль и некий резерв нижних чинов и нестроевых, вроде денщиков, докторов и мастеровых. По выслуге лет, ходатайству родни и после отменно проведенного строевого смотра, он  получил звание контр-адмирала и должность капитана важнейшего торгового порта Чёрного моря -  г. Николаев на Украине. Адмирал Энквист  успешно совмещал эту должность с должностью градоначальника этого города. 53-летний адмирал понимал, что жизнь его клонится к закату, карьера сложилось посредственно, и пора бы выходить в отставку, но в 1904 началась война – и про него вспомнили и назначили одним из младших флагманов формирующейся эскадры. Не обладая опытом службы на современных боевых кораблях он прекрасно понимал, что капитаны крейсеров лучше него понимают, что делают – и не мешал. Однако не отчаявшись и не забронзовев, в отличии от большинства других адмиралов, он изучал морскую тактику, а в походе – жадно учился у капитанов подчиненных крейсеров, возможным тактическим приемам. К моменту сражения он был, возможно, самым компетентным адмиралом из находившихся с эскадрой – вот только под его началом была не эскадра, а лишь небольшой отряд крейсеров. Однако его знания очень пригодились в ходе боя.

Крейсера, вверенные Энквисту - современные "Олег", "Аврора" и безнадежно устаревшие "Владимир Мономах" и "Дмитрий Донской" были готовы к бою настолько, насколько возможно. Эскадра приближалась к Цусимскому проливу. Самоуверенный Рожественский вел её навстречу судьбе.