Серия «Ведьмак»

Посвящается Фенне. Безрассудная была девка.


Мой дед был атаманом,
Потом им стал отец,
Дед с той поры хихикал,
Тяжёлым был клевец,
Однажды на подводе
Мне привезли отца,
Напополам разрублен,
От жопы до лица!

Стал новым атаманом,
За глупость поплатился,
Любви прелестной жрицы
Насилием добился,
В расплату жутким зверем
Я стал на третий день,
Вернулся в дом отцовский
И крепко запер дверь!

Навсегда пропасть в коридорах тёмных,
Здесь моя тюрьма, здесь моя могила,
В память обо мне расцветут у дома
Ярко-голубые розы из Назаира!

Страдал я так годами,
Пока один купец
Забрел ко мне и розу
Посмел сорвать, наглец!
Я выбежал из дома,
Рыча и скаля пасть,
Купец от страха обмер, –
Не смей, мерзавец, красть!

Купец стенал и плакал,
Просил не убивать,
Сказал для милой дочки
Цветок хотел забрать.
Для дочери старался,
Веди её ко мне!
Купец взмолился - Сударь,
Малышке восемь лет!

Навсегда пропасть в коридорах тёмных,
Здесь моя тюрьма, здесь моя могила,
В память обо мне расцветут у дома
Ярко-голубые розы из Назаира!

Того купца не тронул
И отпустил домой,
Он рассказал знакомым,
Что вовсе я не злой,
Что дочек бесприданниц
Готов принять к себе
И обменять их ласку
На сладкий звон монет!

С тех пор в мою усадьбу
Свозили дочерей,
Отцы со всей округи
Толпились у дверей,
Расхваливали дочек,
Как лошадь или скот,
Что ж, если ты красива,
Возьму к себе на год!

Прокатись на мне верхом, девица, голой,
В рог охотничий труби, что есть силы,
Пусть краснеют от стыда у дома,
Ярко-голубые розы из Назаира!

О событии, послужившем основой для моего очередного произведения, я узнал совершенно случайно, общаясь с моим другом, душой компании и балагуром, Геральтом из Ривии. Однажды я в очередной раз подобрался к нему с клещами и иголками, чтобы выспросить его о загадочном Нивеллене, которого он как-то упомянул (скорее пробурчал что-то нечленораздельное и снова вперился в костёр). Геральт сдался, после чего подробно и в красках (читай, односложно и нехотя) рассказал мне историю юноши, ставшего зверем. Не решаясь в полной мере раскрыть всю эту историю в одном произведении, я взял на себя смелость обрисовать в общих чертах лишь ее начало.

Юлиан Альфред Панкрац, виконт де Леттенхоф

10.02.1255


Глупый юнец, разбойник и вор
Жрицу познал в Гелиболе,
Корам Агх Тэра вершит приговор
Брызгами девичьей крови.

"Облик людской не нужен тебе,
Силой склонять к любви
Зверя достойно, прими, злодей,
В дар от меня клыки.

Шерстью густой ты обрастёшь
К исходу второго дня,
В ужасе все зеркала разобьёшь,
Скроешь себя в тенях.

Ярость и злобу сердце исторгнет,
Станет насильник убийцей,
Дом наполняют крики и стоны,
Тех, кто не смог скрыться..."

Смерть придает силу проклятию,
Жрица наотмашь бьёт,
Нож на слова ложится печатью,
Горло на части рвёт.

Алая дымка туманит взор,
Шелест последних слов:
"Спасёт тебя дорогой ценой
Истинная любовь".

Поговаривают, что сей уничижительный памфлет написал кто-то из недовольных темерских дворян, вдохновившись кровавыми похождениями королевской дочери, обращённой в стрыгу.

Поговаривают также, что сам король Фольтест, прочитав памфлет, несколько минут смеялся, не переставая, а потом резко помрачнел, приказал установить автора и лишить его языка и кистей обеих рук.

И добавил, при этом: "Идиоты. Нет чтобы писать про лютики-цветочки, про море синее, про любовь до гроба. Да хоть про кикимор болотных, хоть про гузно куриное, но нет же, непременно надо про политику!"


Протрубите повсюду,
Королевская свадьба грядёт,
Возликуй стар и млад,
Под венец моя дочка пойдёт,
Ей исполнилось ныне четырнадцать лет,
Плод запретной любви от сестры появился на свет,
В черноте подземелий доныне живет,
Лунной ночью выходит порой погулять,
Потрохами чужими набить свой живот...

Женихи, поспешите, здесь мешкать нельзя,
На приданное буду щедр,
В нём деревни пустые, худая земля,
Кости в поле, а в доме — тлен,
Мой зарок нерушим и священ,
Получи же, смельчак, новоявленный зять,
Коли бегством не спасся —
Полцарства!...
И половину коня!

От болот Зеррика'нских
До Ко'вирских вечных льдов,
От окраинных гор
До суровых, лихих Островов,
В целом мире не сыщешь принцессы такой,
Сердце сразу отдашь, если встретишь ночною порой,
Всем прекрасна: походкой, оскалом клыков,
Целомудрием пышет пылающий взор,
Полон нежности томной чарующий рёв...

Женихи, поспешите, здесь мешкать нельзя,
На приданное не поскуплюсь,
Средь монет золотых чья-то кисть и ступня,
Кости в залах лежат — пусть!
Слова данного крепко держусь,
Получи же, смельчак, новоявленный зять,
Коли бегством не спасся —
Полцарства!...
И половину коня!

Будет спутницей верной
Моя нелюдимая дочь,
Загрызёт колдунов,
Краснолюдов и эльфов в ночь,
Сможешь сразу же вдвое налоги поднять,
Недовольство любое супруге позволь обглодать,
С бунтом черни сумеет в два счёта помочь,
Ропот дерзких дворян тонет в лязге зубов,
Всех скорми, кого хочешь, принцесса не прочь...

Женихи, поспешите, здесь мешкать нельзя,
На приданное тщи'ва нужда,
Старый замок и склеп прибавляю к дарам,
Всюду кости и ждёт Она,
Королевская клятва тверда,
Получи же, смельчак, новоявленный зять,
Коли бегством не спасся —
Полцарства!...
И половину коня!

Только помни, смельчак, если ты не ведьмак, будет кратким твой брак, потому делай так,
Чтоб дожить до утра!
Будет дочка милей и в постели нежней, если ты у дверей, тёмной спальни своей,
Будешь класть.... Половину коня!

Дневник ипата Велерада

09.11.1255

Спасение принцессы Адды стало возможным благодаря исключительному мужеству и милосердию ведьмака Геральта из Ривии. Его, истекающего кровью, нашли рядом с расколдованной принцессой. Здесь же в замке слуги короля обнаружили останки Острита, повинного в рождении стрыги.

Пока ведьмак метался в бреду между жизнью и смертью, король повелел обыскать покои Острита. Как это часто случается, если у злодея есть камин, то в нём могут остаться следы преступления. Четырнадцать лет невзрачный листок бумаги лежал и ждал часа, когда его бросят в огонь. Сие свершилось тогда, когда Острит, сжимая черепаший камень, направился в старый замок отговаривать Геральта от выполнения заказа.

Листок изрядно обгорел, но судьбе было угодно сохранить хотя бы часть тёмного замысла, повергшего в ужас целое королевство.
Текст проклятия, а это было именно оно, был восстановлен при помощи сведущих людей под залог их никчемных жизней.

Чёрные слова, пропитанные ненавистью, прилагаю их ниже с надеждой никогда больше не прочесть. Места, уничтоженные огнём, записаны красными чернилами. Сам же текст начинается со слов: "Повторить трижды".


Повторить трижды.

Чёрен дол и чёрен лог,
Чёрно семя и росток,
В семени том — боль,
А в ростке том — хворь,
Прорастёт в свой черёд,
Жизнь с собой заберёт.

Чёрен луг, черна земля,
Черви ждут, им не до сна,
От червей их скрой,
От земли сырой,
В склеп снесут двоих,
Горе для живых.

Чёрен замок, чёрен склеп,
Мать угасла, плод окреп,
Плоть когтями рви,
Кость в зубах мели,
Пробирайся в ночь,
Проклятая дочь.

Чёрен разум, чёрен взор,
Месть вершит и приговор,
Горе королю узреть,
Горе королю — смерть,
Стрыга в склепе ждёт,
Яд слуга несёт.

Черён слог, чёрны слова,
Жизнь — проклятия цена,
Кровь ягненка в дар прими,
Ненависть мою возьми,
Пусть горит огнём она,
В прах сжигая короля.

Вот слова мои:
Пока жив король,
Месть моя — живи,
Не найду покой,
Тьма — свидетель мой.

Одно из известнейших приключений Белого Волка долгое время было незаслуженно обойдено вниманием талантливых композиторов и поэтов, к коим я, к сожалению, отнести могу очень и очень немногих, а прочих не подпускал бы к перу и бумаге под страхом смерти.

И потому, на правах первейшего и самого лучшего друга Геральта, этого молчаливого и нелюдимого, но обаятельного грубияна с добрым сердцем, я, виконт де Леттенхоф, взял на себя смелость увековечить подвиг милосердия, осветивший тёмные своды Вызимского замка и принёсший надежду в души всех без исключения жителей Темерии в далёком 1255 году. Мотив для песни мне любезно одолжила моя милая подруга, Присцилла (пусть она не знает о первом и не всегда в восторге от второго).

Юлиан Альфред Панкрац, виконт де Леттенхоф

02.02.1275


Безвинное дитя
Злодей жестокий проклял,
Ягнёнка кровь меняя
на жизни двух людей.
Погибла мать,
Застыв с улыбкой кроткой,
Восстала дочь
И смерть её удел.

В пустынных залах брошенного замка
Принцесса обрела
Свой новый дом,
Скелеты, черепа и тел останки
Ей заменили слуг, солдат
И пышный двор.

И год за годом гибнут
Десятками темерцы,
И глаз сомкнуть не могут
От криков за окном.
Найдут с рассветом тело,
Но вырванное сердце
Принцесса заберёт
Навек с собой.

В пустынных залах брошенного замка
Убийца, что попрал
Свою любовь,
Бежит во тьме, страшась её объятий,
Когтей её могучих
И гибельных клыков.

С мечом в руке,
Но сердцем сострадая,
Вступил во тьму
Отважный Белый Волк.
И пусть принцесса
Жалости не знала,
В ту ночь ведьмак
Зло превозмог.

В пустынных залах брошенного замка
Луч солнца возвестил
Конец смертям,
Затих ведьмак, отдав все силы схватке,
Затихло рядом с ним
Спасённое дитя.