Серия «Темнейший»

И тогда началась жестокая мясорубка. Отряд Эрна ворвался во двор, его люди бежали к воротам, закалывая на пути всех, кто помогал гарнизону оборонять имение. Командир Орманд видел приближающихся головорезов. Но с участка над воротами не отступал. Иначе за стены имения прорвались бы и оборванцы-крестьяне, атаки которых дружинники успешно отражали градом стрел и булыжников. Никто из крестьян так и не забрался по лестницам выше середины. Воители стреляли метко, а у бунтующих оборванцев не было доспехов и щитов, чтобы спастись.

Темнейший

Темнейший. Глава 2

Орманд отправил Некраса и Есения с парой дружинников по скрытым коридорам – к залам, где укрывались женщины и дети. Нужно было спасать их. Уходить по скрытым подземным ходам за стены. Гарнизон падёт. Но немного времени выиграет, отвлечёт на себя внимание. Орманд намеревался возглавлять остатки дружины до самого конца. Утянуть как можно больше бунтующих ублюдков за собой…
Крестьяне с каждой волной атаковали стену всё неохотнее. Под штурмовыми лестницами стремительно росли горы трупов. Горы истошно визжащих раненных. Их атака захлёбывалась. Бунтующих ошарашило кровавое зрелище, кровавая баня. Крестьяне даже не представляли себе до этого момента, что такое – штурм стен…
Малютка-Камил тоже не представлял. Его трясло от ужаса. Нужно было слезать с башни, уходить к залам. Нужно было бежать.
Последнее, что он увидел – как крестьяне убегали назад, к своему лагерю. На них орали оставленные Эрном командиры, пытались отправить тех обратно – ведь шайка-то уже прорвалась за стены! Нужно было потерпеть ещё чуть-чуть, пока они перебьют мизерный гарнизон, откроют ворота! Командиры показательно зарубили парочку дезертиров. Но пыл бунтовщиков остудил ледяной страх. Идти в безнадёжную атаку они хотели меньше всего, а стены поместья казались куда опасней командиров… Может, теперь Орманд сможет разбить шайку? Проверять Камил не решился. Он бежал по длинным коридорам к залам, поскуливая от ужаса.

Тогда-то к нему навстречу и выбежала одна из молодых служанок – Дарья.
-- О, Боже! Вот вы где, Камил! – воскликнула она, схватила его за руку и потащила… в обратном от залов направлении. – Там небезопасно! Бежим! В залы ворвались бунтовщики…

На душе стало как-то холодно и темно. Если в залы ворвались бунтовщики, то что же сталось с его матушкой, с братом-Аркашей? А что с отцом и Есением? Он спросил служанку.
-- Их всех схватили, -- служанка чертовски боялась, и этот страх перекидывался на Камила. – Ваш отец и старший брат пытались всех спасти. Но разбойников больше…

Служанка бежала, сама не зная куда. Подземелий она не знала. Камил пытался её убедить – повернуть обратно. Там, неподалёку от залов, находились входы в запутанные подвалы. Там – их шанс на спасение. Но служанка не хотела поворачивать назад. Она боялась. И плохо соображала. Она думала, что может ещё найти дружинников. Что они её точно спасут…

Отступившие крестьяне испортили Эрну все планы. Получилось так, что дружинников на стене было лишь немного меньше, чем пехотинцев в шайке, пробравшейся в поместье со стороны обрыва. На стену по оставленным верёвкам следом за шайкой карабкались ещё полтора десятка арбалетчиков. Но когда те подоспели, создав хороший перевес – крестьяне стену уже не штурмовали. А дружина Орманда приготовилась к новому бою, обстреливая наёмников издалека. Подойти к дружине без потерь – нельзя. Слишком многие погибнут. Поэтому Эрн решил не спешить с этим. И вторгнулся в покои барона… Он носом чуял – где-то там прячутся беззащитные.

В это же время Некрас и Есений с двумя дружинниками выводили женщин и детей из залов. Едва люди увидели в другом конце коридора разъярённых бойцов Эрна – началась паника, давка. Дружинники пали первыми. А Некрас и Есений быстро сдались – воли к сопротивлению у них не было, как и бойцовского характера. Барона и его наследника побили и вытащили во двор. За ними выволокли жену-матушку – Хельгу, хнычущего Аркашу-младшего. И ещё несколько служанок, для демонстрации. Эрн потребовал у дружинников на стене сдаться.

Именно в этот момент Камил и Дарья выглянули во двор. Они подошли к стене, на которой оборонялась дружина Орманда.
Ту бесконечную и полную ужаса минуту Камил не забудет никогда…
Эрн крикнул дружинникам, что поместье теперь принадлежит ему. Что все будут наказаны за неповиновение. Особенно Эрн злился на Некраса. Поэтому матушку-Хельгу сначала раздели догола, а потом подвели к брошенному котлу с кипящим маслом.
И идиотка Дарья не додумалась закрыть ребёнку глаза, всё с ужасом причитая, что она пропала и всё пропало, что все они умрут ужасными смертями, так и не выбравшись из западни...
Хельгу бросили в котёл. А обратно выбраться не давали копьями – матушка сначала напарывалась на них, боясь кипятка куда больше острых наконечников, а потом шлёпнулась в котёл и больше не вставала. Болтыхалась. И визжала, хрипела. Ужасная смерть. А что отец?
Некрас смотрел на всё это и дрожал. По ногам его текли ручьи. Он язык проглотил. Жалкое зрелище…
Эрн упивался местью. Тогда он мстил за своего дорогого друга, которого убил Орманд во время набега на лагерь. Эрн сказал, что отца Камила насадят на вертел и зажарят над костром, как свинью, чтобы было чем накормить голодных крестьян; и что всем дружинникам следует сдаться. Иначе – пленных запытают. В случае сдачи – смерть будет быстрой и милосердной. Всего лишь голова с плеч…

И тогда он схватил Аркашу. И принялся пилить шею прямо перед отцом, наслаждаясь собственной безнаказанностью… Камил сам отвёл глаза, не в силах больше смотреть. Некрас должен был умереть в самую последнюю очередь – наблюдая смерти своих близких, очевидно.

Орманд рычал от ярости. Он отправил всю дружину в атаку, покинув выгодные позиции. Эта атака должна была оказаться последней для него… если бы старый волк не приметил Камила и Дарью за углом у стены. Это остудило ярость Орманда.
Ещё был шанс. Ещё была возможность за всех отомстить. Они проиграли эту битву. Но война не будет проиграна, пока жив Камил.

Дружина ринулась в атаку, под град арбалетных болтов, прикрываясь щитами.
А командир Орманд позвал за собой Мямлю и Ларса – лучших из оставшихся в живых. Вместе они бросились через коридоры. Громила Мямля взвалил на своё могучее плечо Камила, придерживал его левой рукой, а правой размахивал молотом, разбивая в щепки щиты встречающихся на пути наёмников. Юркий Ларс ломал топором черепушки врагов, фехтуя им, словно циркач; а Орманд рычал так свирепо, что вторженцы терялись, замирали, как мыши перед змеёй, и командир сшибал их своим щитом, прочищая дорогу…
Так они пробились к подвалам. Спустились вниз по тёмным лестницам. Кажется, никто не преследовал беглецов – шайка была увлечена битвой с дружиной.
Стены запутанных подвалов дружинники освещали светом факелов.
Здесь Орманд шёл аккуратно, постоянно озираясь, пребывая в полной готовности.
Тогда Камилу показалось, что старый волк здесь опасается не шагающих по их пятам разбойников, а чего-то иного.

-- Чёртовы старые развалины! – рычал он, явно нервничая. Неужели, темноты боится??
Тогда Камилу даже пришлось подсказать путь-дорогу к тоннелю под стенами. Он-то лазил по этим подземельям всё своё детство. Знал практически всё, кроме некоторых загадочных комнат в самой глубине. Комнаты были заперты наглухо, старыми, проржавевшими и покрытыми лохмотьями паутины воротами. Что скрывалось в тех комнатах – Камил не знал. Он так и не смог в них проникнуть, как бы ни пытался. Не знал этого и старший брат Есений, всё своё время проводивший за древними книгами. А Орманд сторонился этих врат. Проходил мимо них в легко читаемом на его лице ужасе. Что же могло так пугать матёрого вояку, служившего роду Миробоичей всю свою жизнь?…
Камил задал бы этот вопрос командиру, если бы не был окутан страхом сам. Его маму убили, братика Аркашу – зарезали. В душе мальчика что-то безвозвратно надломилось…

А потом из темноты позади них послышались шаги. Кто-то шёл следом и не отставал. Орманд тем сильнее пугался, злился, торопил соратников. Шаги были человеческие. Шумное дыхание. Командир дружины решил остановиться лишь когда услышал девичий плач. И знакомый голос. Это было не то, о чём он подумал. И даже не разбойники.
Из темноты вынырнул Есений. С красавицей Жанной, которую вёл под руку. Увидеть здесь дружинников для него было так же неожиданно. Его лицо посветлело, когда он увидел своего брата…
-- Небеса!.. Как тебе удалось вырваться?! – удивился Орманд.
-- Дружина… -- только и ответил Есений, переводя дух. Бегать в доспехах с непривычки было тяжко.
-- Как билась дружина? Расскажи мне! – потребовал Орманд, схватив Есения за плечи. Он всей душой сожалел, что не пал вместе с боевыми товарищами, со своими братьями по стали.
-- Дружина билась отчаянно, -- ответил Есений. – Они добрались до шайки стремительно. Арбалетные болты стрелков их не остановили… щиты их были крепки. Они ворвались в ряды наёмников… Так стремительно, что Эрн не успел нас всех прикончить… Тогда нас и спасли. Дали нам время, чтобы убежать…
-- А как же твой отец?!
-- Отец был слишком близко к Эрну… -- поник Есений.
-- Вот чёрт…А остальные?!
-- Остальные отстали от нас… Кажется, их догнали люди из шайки…

Жанна плакала. Она едва ли снова не угодила в лапы бунтовщиков.
-- Всё же небеса к нам благосклонны, -- заметил Ларс. – Такая безнадёжная битва, но всё же…
-- Когда доберёмся до Перевала – тогда и будем делать выводы! – рявкнул Орманд. – А пока – ни слова об удаче! Удача – хуже последней шлюхи из имперской Дельты!

С каменных стен низкого тоннеля сочилась вода. Столетия назад предки Камила пробили этот ход, чтобы всегда иметь возможность уйти из под осады. О выходе знали только старшие мужи – и Камил, потому как всё здесь облазил. Командир лишь слышал о лазейке. Но не знал, где именно она находится. И не знал, куда тоннель их всех выведет…

Выход оказался завален камнями. Некоторое время они разгребали завал. Потом выбрались наружу. Тоннель выводил в густой лес на другом берегу быстрой речки. О неприметности выхода явно позаботились, посадив вокруг густой и колючий кустарник – вряд ли кто захотел бы в него влезать без надобности…

Камил взглянул на стены родового гнезда, через просветы между деревьями. Врата открыли. Смерды, вооружённые вилами и рогатинами, заходили в поместье. Были слышны крики пленённых женщин…
-- Идём! -- Орманд подтолкнул остальных. – Не время глазеть. Мы проиграли. Но мы ещё живы. И способны отомстить.

План у командира Орманда был прост, как пшённая каша. Он намеревался отвести наследников барона в крепость Серебрянный Перевал, к их тётушке Анне. И договориться с князем Искро о войске. Орманд бы поведал князю о слабых местах в обороне имения – и тогда бы получилось обойтись без больших потерь – ведь всё равно бунтовщиков придётся выбивать. Как бы Искро не хотел отсиживаться на месте… пока единственная крепость на юге захвачена восставшими – весь юг обречён на разорение. Эрн не остановится на достигнутом. После такого успеха, бунт охватит весь юг. Армия ублюдка разрастётся, пополнится уверившими в победу голодными крестьянами. А там и до Серебряного Перевала недалеко…

-- Будь я на месте Эрна, -- рычал Орманд. – Я бы так и сделал! Помяните моё слово – так и будет! Хорошо только, что сейчас Эрн вряд ли пойдёт на север, по нашим пятам. На севере – укреплённый Приозёрный Монастырь. Последняя преграда, отделяющая замок князя Искро от бунта. У Эрна нет сил противостоять монастырскому войску. Пока что нет… Эх, князь Искро, чёрт бы его побрал! Не разори он наше имение Долгом – этот бунт затух бы, как свеча от дуновения ветра! Но сейчас – восстание разразится… Ой и разразится!

Они брели вдоль дороги, ведущей на север, опасаясь попасться даже случайным прохожим на глаза. Никто не должен их видеть. Шли, спрятавшись среди стволов деревьев, в осыпавшихся от осени кустарниках. Колючие ветры завывали. Наступала морозная ночь, пробирающая до костей, до дрожи. Тёплой одежды они с собой не взяли, а костры разводить в местных лесах было опасно. Разбойничьих шаек в этих местах полно…
Спать нельзя. Вряд ли они тогда проснутся, как говорил Орманд. Нужно идти. Идти. И идти.
Пока они не добрались до монастыря – они в опасности.
Камил не плакал. Настолько огромным было горе.
Камил жаждал мести. В тот день он понял, что не хочет быть похожим на своего отца. Ни на малую долю! Миром правила сила и смелость. Мальчик решил, что будет делать всё для того, чтобы стать сильнее. Чтобы стать таким же отважным, как командир Орманд. И таким же сильным, как громила Мямля…
Визг матушки, заживо свариваемой в кипящем масле, ещё долго не выходил из его головы...

__________________

Спасибо огромное за доныч)

Никита С. 666р "На Темнейшие"

__________________

Мой ТГ канал:  https://t.me/emir_radrigez

Они шли без остановок. Измотанные, голодные и замёрзшие. Шли всю ночь, сторонясь огней в чащобе. Шли утром, днём. Затаивались, едва приметив встречных путников. Под вечер совсем выбились из сил. И если старые вояки были неприхотливы, если для них такой поход не в новинку, то Есений, Жанна и Дарья совсем изнылись. Будто жалобы и стенания призовут к погоде – тепло, а к ужину – сочный шмат мяса…

Темнейший

Темнейший. Глава 2

Темнейший. Глава 3
Камил тоже ужасно устал. Но он твёрдо решил брать пример с дружинников. Полностью копировать их поведение, ведь только так, думал он, можно стать таким же храбрым и сильным. Поэтому шагал он молча, сердито хмурился, не отставал и был наготове.
Ларс собирал с кустов по пути орехи, срезал съедобные, но отвратительные на вкус коренья. Придворные воротили нос, плевались, а Камил послушно брал коренья, жевал, стараясь при этом не покривить лицом.
-- Крепитесь, -- сказал Орманд. – Чтобы совсем не растерять силы – нужно жрать! До Серебряного Перевала – неделя пути пешком.

Это был ужас. Целую неделю идти вот так по морозу, без еды… Но Орманд сказал, что самое главное – добраться до Приозёрного Монастыря. За ним швали в лесах поменьше – всё-таки там владения князя начинаются. Поэтому можно будет и по ночам спать, и жаркие костры разводить.
К вечеру Ларс настрелял из лука двух ворон и одну куницу. Мямля наломал хвороста – Камил ему в этом помог. Разожгли костёр, немного согрелись и нажарили мяса... Поначалу, конечно, носом вертели, но голод своё взял. Захотелось спать, но Орманд потащил всех дальше, мол, дым их мог выдать. Да и до монастыря оставалось совсем немного…

К стенам его они пришли посреди ночи. Монахи поначалу не хотели впускать гостей. Мало ли какое отребье из лесов пришло… Но услышав вести о бунте, о разорённом поместье, увидев богатые доспехи Есения, да и знакомые гербы на щитах дружинников – впустили. Угостили остатками со стола – даже скудная монашеская кухня пришлась оголодавшим по вкусу. Да отвели в тёплую спальню с камином и кроватями, где обычно останавливались проезжие купцы. Встретили их вполне гостеприимно. Ноги ныли, ноги истёрлись. Глаза закрывались…
Орманд рассказал монастырскому воеводе Брониславу всё, что знал о восставших. Они сошлись на мнении, что без княжеского войска восстание теперь не подавить. Воевода сказал, что стены монастыря крепки и выдержат долгую осаду. Что монахи не пропустят сброд, а если тот попытается обойти – будут бить по тылам, принуждая Эрна всё-таки взять монастырь в осаду. А ещё Бронислав отправил птицу с прошением – князю. Если Искро не любит Миробоичей, то пусть знает, что не только им нужна его помощь.

Денег у путников с собой оказалось мало. Есений обменял свой шлем, поножи и наручи на медвежьи шубы, палатку, и мешок сушёной рыбы, отловленной монахами в местных озёрах. Хоть Орманд отговаривал его от этого, уверяя, что за фамильные доспехи можно было купить половину деревни… Обменять выгоднее не получилось бы. Монахи роскошью и богатствами не отличались. Даже не получилось выторговать лошадей – конница тем нужна была самим. Монахи подарили лишь сверху крестики, в качестве оберегов.
Курам на смех.
Зато теперь путники были готовы к долгому переходу. И не погибнут по пути от простуды или червей, которыми кишели вороны…

В монастыре они отдохнули, отоспались – две ночи. А потом отправились дальше. С каждым днём всё холодало. Зима постепенно вступала в силу. Пошёл снег. Далёкие горные пики Хребтов побелели ещё сильней. Орманд рассказывал, что те высоченные горы невозможно пересечь. Что Хребты тянутся через весь мир и делят его на две части. Что существуют только два пути, ведущих на ту сторону света. И эти перевалы охраняются двумя крепостями: Серебрянным Перевалом – столицей Горной Дали, и Небесной Горой – столицей соседнего Лунного Герцогства, границу с которой и охранял род Миробоичей после распада царства. Могучего Царства, которому все эти огромные земли раньше и принадлежали... Был, конечно, ещё и путь через торговый город Сарагон, что далеко на юге, но там Хребты попросту заканчиваются и упираются в океан… Через эти крепости, получается, протягиваются важные торговые пути. А тот, кто владеет торговым путём – владеет и кучей золота. Так что князь Искро неплохо устроился…

Монастырские земли закончились. Начались личные владения князя. По ним, как говорил Орманд, они будут идти ещё пять дней…
Морозы теперь не были так страшны, как раньше. Отряд останавливался, переводил дух у костра и отогревался. Иногда удавалось подстрелить что-то съестное – на этот раз ловили только зайцев или уток. Есений сказал, что ворон и хищных зверей есть нельзя, что они переносят заразу – это он вычитал в книжках. Дружинники посмеялись, но спорить не стали – всё-таки барон, наследник. Да и сражался с ними на стене – считай уже и свой.

Камил спросил у брата о впечатлениях после битвы на стене. Есений рассказывал о тех событиях с ужасом, признавался, что ещё никогда так сильно не боялся. А Орманд похвалил его и сказал, что для новичка тот был очень неплох – даже продырявил парочку крестьян стрелами.
-- А что боялся – это ничего! Все в своём первом бою – ссались. Даже я! Со временем пройдёт…

Есений же считал себя трусом и жалел, что не смог спасти отца. Но в тот момент он собой не владел. И бежал со всех ног, лишь прихватив за собой бедняжку Жанну.
Камил напрашивался на обучение бою на топорах. Ларс согласился давать мальчику уроки каждый день, после ужина перед ночлегом. По ночам дружинники караулили по очереди. И Камил тоже напрашивался помогать им в этом деле.
Мальчик договорился, что будет сторожить вместе с Ларсом – тот был не против. Ларс во время таких караулов тихим голосом рассказывал Камилу много историй из своего боевого прошлого. О том, что в лесах бродят не только разбойники. И о том, как ему доводилось видеть на таких же караулах в горной глуши – мерзенных чудовищ из темноты. Тогда дружине, в которой он служил, пришлось туго. Ларс вовремя поднял тревогу, воители быстро приготовились к бою, но в ту кошмарную ночь они потеряли многих, в попытках одолеть тварь.
-- В этом мире много зла, Камил, -- Ларс смотрел на далёкие звёзды. – И чтобы выжить, чтобы защитить своих близких – умело махать топором и быть отважным, конечно, очень полезно. Но недостаточно. Иногда от зла не спасают даже самые высокие стены. Сумеречные тени сжимают свои лапы на глотках самых могущественных правителей... И монашьи крестики, и даже божественные печати святых отцов – не помогают им избежать зла.
-- А что тогда поможет защититься?
Ларс лишь пожал плечами.
-- Только судьба.
Камил задумался. В таком мире было очень страшно жить! И что тогда делать, если даже стать верзилой – не выход?
-- А если подружиться с этими сумеречными тенями? – спросил тогда мальчик. – Или самому стать злом!
Ларс внимательно глянул на своего маленького напарника, прищурился.
-- Тогда сама жизнь утеряет вкус. И ценность. И смысла в таком отчаянном поступке будет мало… Люди – единственные светлые существа в этом мире. Они ими и должны постараться остаться. Изо всех сил, не смотря ни на что. Потому что нет никаких добрых ангелов, о которых любят рассказать святые отцы. Я их не видел. Зато я видел ангелоподобных чудовищ. Своими глазами. Я видел Зло. Однако, и добрых светлых людей я видел тоже… Они украшают этот серый мир. Без них было бы совсем худо…

Ларс зазывал на свои уроки владения топором и Есения. Однако старший брат делал это с неохотой и больше ныл, чем тренировался.
С каждым днём высокие горы становились всё ближе и ближе. Воздух – всё холодней и свежей. Лиственные деревья сменились хвойными.
Однажды через дорогу перед ними переходило кабанье семейство. Голодный Ларс тут же стрелой подранил кабаниху, которая затем бросилась на путников, в ярости защищая своих поросят. Но Ларс успел всадить в мчащуюся навстречу кабаниху почти с десяток стрел. Поэтому когда она добралась до них, ей для смерти хватило одного крепкого удара Мямли.

Дружинники радостно потёрли ладоши и тут же принялись свежевать тушу, разводить костёр. Гора мяса – праздник для живота. Жанна же, почему-то, тихо расплакалась. Что-то ей смерть этой кабанихи напомнила…
Есений пытался Жанну успокоить, весь путь он ухаживал за ней, словно бы исполняя последнюю волю своего отца. Но ухаживания эти для Жанны были будто противны, хоть она и не сопротивлялась…
В тот день путники первые за неделю достойно отожрались. До Серебряного Перевала они шли в приподнятом настроении…

Стены Серебряного Перевала были вдвое выше стен родового имения Миробоичей. И сам размах оказался приличнее – за этими стенами скрывался целый город.
-- Такие стены нужны, чтобы удержать перевал, -- пояснил Орманд. – Уж больно много претендентов на эту крепость. Торговый путь – приманка для жадных.
Через замок тянулся широкий тракт – с востока на запад, соединяющий две части света. По тракту брели охраняемые всадниками караваны. Мулы, лошади, гружёные тюками с товарами; воители и торговцы, сопровождающие караваны, как казалось Камилу, одевались странно. Другие земли – другие нравы.

Сам город не бедствовал. Князь Искро выжимал из своих баронов все ресурсы, стягивал сюда все богатства Горной Дали. Ведь гораздо безопаснее, если рядом с тобой живут сытые и довольные горожане. А что творится на окраинах – не так важно.
И всё же лучшие времена этого города канули в лету вместе с Царством. Раздор и война коснулись всех…

Главная улочка Перевала была богатой. Искусная каменная кладка, резные фасады из дерева. Но чем дальше от улочки – тем больше грязи, тем больше нищеты, вони и дерьма на обочинах…
Во дворец их не пустили. Сказали, что князь занят важными делами.
На ночлежку остались в дешёвой гостинице. Нужно было думать, где же раздобыть золотых…
Командир Орманд всё пытался достучаться до дворцовых холуев. Имя Миробоичей здесь ничего не значило. Князь Искро намеренно игнорировал их. Калил, злил. У него это получалось – Орманд впадал в бешенство.
-- Сидят за стенами! – рычал он. – С такой гвардией! Прячутся, когда народу нужна помощь! Зато когда нужна дань – прибегают раньше времени! Шерсть на заднице плешивого пса – вот кто он!

И Есений пытался его успокоить – как бы кто не услышал таких речей, как бы командир не наговорил себе на виселицу. Искро ведь любил вешать. На площади у его дворца на специальных столбах висела коллекция из почти сотни предателей, коллекция врагов князя. Все, кто вставал на его пути, оказывались там, рано или поздно. В том числе там повесили и царского наследника – прямо в золотых доспехах. Благо, дедушки-Святомира там не было – его голову князь подарил Некрасу, поэтому вешать труп было не за что… Зато старые дружинники могли узнать в некоторых мертвецах – своих давних командиров. Трупы гнили, позвонки рассыпались – тогда мертвецы обрушивались к основаниям своих столбов. И оставались там лежать. Князь запрещал их убирать. Пусть хранится память…

Государь согласился их принять только через два дня. Оружие и доспехи свои пришлось припрятать в гостиной – Орманд не хотел отдавать своё добро гвардейцам, вряд ли бы те вернули всё обратно. Они вошли в залу, к трону, преклонили колено. Надменный взгляд, презрительная ухмылка, чёрная бородка. Серебряная корона прикрывала залысину. Тётушка Анна сидела у него в ногах. Благо, что не на цепи.

Едва командир раскрыл рот – Искро тут же приказал ему заткнуться.
-- Ты кто такой, холоп? – спросил князь у него. – Деревенщина будет говорить за своего хозяина? Это что, какая-то шутка? На такое скоморохи у меня уже есть!

Орманд тут же вскипел от бессильной ярости. Но промолчал, опустив глаза.

-- И почему твой хозяин не говорит за себя сам? – продолжал Искро. – У него язык отсох, что ли? Пусть прыщавый юноша изъясняется самостоятельно. Насколько я знаю, он теперь барон... Посмотрим, что с вами делать после всего этого. Вы изрядно докучали моим слугам с требованием аудиенции… Так получайте! Надейтесь, что ваши слова покажутся мне важными. Очень надейтесь. У меня сегодня плохое настроение и я не отличаюсь милосердием.

Орманд скрипел зубами. А скромник-Есений задрожал от волнения, не находя слов, с которых бы следовало начать. Чтобы при этом никак не задеть деспота. В горле у него пересохло. Предстояли тяжёлые переговоры... 

_________________

Спасибо за дон!

Александр Геннадьевич 379р "Темнейшему на шаурму из дикого кабана.!" Ответ: Будет сделано!

_________________

Мой ТГ канал: https://t.me/emir_radrigez

Как не оказаться на виселице этого безумца? Слова подбирать следовало тщательно. Князь не щадил своих врагов.
— Наше родовое имение разорено. Восставшие крестьяне захватили его… — сказал Есений.
— «Наше», — тут же перебил его князь. – Это «чьё»? Твоё и этих бородатых скоморохов рядом с тобой??
Есений тут же потерялся. Не зная, что ответить, он огляделся. Орманд едва ли не рычал от злобы. Мямля сжал кулаки, малютка-Камил – тоже. Только Ларс хлопал глазами, оскорбления пролетали сквозь него.
— Моё родовое имение, — поправился Есений. – Разорено восставшими крестьянами…
Темнейший

Темнейший. Глава 2

Темнейший. Глава 3

Темнейший. Глава 4

— Твоё? А где же твой отец? – спросил князь Искро, будто ничего не зная. – Разве имение Миробоичей – не принадлежит ему?
— Восставшие убили моего отца… — голос у Есения невольно дрогнул.
— Да?... Какая жалость, — сказал Искро. – Он был такой забавный. Сразу видно – главный в вашем бродячем цирке…

Слуги князя захохотали, надрывая животы. Придворный карлик и вовсе покатился по полу, стуча пятками в каменный пол, от чего слуги захохотали ещё яростнее. Но Искро заткнул их, ударив кулаком по трону.
— Уймитесь!… — сказал он, а затем снова обратился к Есению. — Стало быть, теперь ты барон. Ведь согласно праву наследования – ты старший сын в своей семье?
— Да… Теперь титул отца перешёл ко мне, Ваше Сиятельство…
— Титул-то у тебя есть, — сказал Искро. – А где же имение, которое ещё Царство вверило вашему роду, чтобы вы имели честь защищать прилегающую территорию? Куда подевалось?
— Восставшие крестьяне…
— Слышать не хочу!! – рявкнул Искро. – Это же глупое оправдание, мальчик! Крестьяне… Я вижу всё так: ваш род не справился со своими баронскими обязательствами. Ваш род допустил бунт на вверенных ему землях. Ваш род – с позором потерпел поражение от каких-то… крестьян!

Князь опёрся руками в колени и чуть наклонился к вопрошающим.
— Так почему же я должен сидеть здесь и слушать тебя? Если твой титул теперь ничем не подкреплён? Ответь мне на этот вопрос, мальчик. Чем ты теперь отличаешься от холопов? Непомерными амбициями?

Есений шумно сглотнул. Он судорожно пытался придумать ответ. Князь был явно несправедлив, однако, в его словах была и доля истины… Лишь доля. Этот гад переворачивал всё с ног на голову, как ему было выгодней. Есений набрал в грудь воздуха и сказал:
— Вы ничего не должны, Ваше Сиятельство… Я лишь пришёл сообщить тревожные вести… Что восстание крестьян возглавил старый опытный командир наёмников и разбойник – Эрн. Что его сброд – это теперь многочисленная армия. Мы… То есть – Я – не справился со своим долгом… И не защитил земли горсткой солдат, которые достались мне в наследство… Моего отца, мою мать и м-моего младшего брата… жестоко казнили, жестоко пытали бунтари. И теперь я горю лишь одной мыслью. Отомстить Эрну. Подавить восстание. А для этого нужно золото, либо армия. Ни того, ни другого у меня не осталось. Поэтому я пришёл к вам просить о помощи…
— Ты хочешь, чтобы я дал тебе армию? – князь Искро захохотал.
— Сочту за честь, Ваше Сиятельство…
— У тебя нет и не будет чести, оборванец, — сказал Искро. – Её у тебя забрали, когда твою мамашу забросили в котёл, а ты при этом – трусливо сбежал. О чём мне Эрн уже успел прислать насмешливое письмо… Тьфу! Позорище!

Есений едва ли не упал от этих слов.
Тут уже не выдержала тётушка Анна. Она всё это время сидела у князя в ногах, молчала, но теперь аудиенция превратилась в дешёвую перепалку, которая может привести и к повешению племянников…
— Как бы то ни было, юг охвачен восстанием, — сказала она, стараясь сохранить спокойствие. – Пострадало уже три баронства, считая Миробоичей. Армия восставших сильна и набирает обороты. С этим придётся что-то делать… Иначе восстание скоро охватит и всю остальную Горную Даль…

Князь Искро, видно, разозлился на свою наложницу, вспыхнул одними бровями. Женщина заговорила! Но распаляться не стал…
— Да, именно так, — согласился он. – Я прекрасно понимаю обстановку на юге.
— Не давайте войско лично мне, государь. Но мы можем оказаться полезными, если вы отправите нас вместе со своим войском, потому что покажем воеводам, где у нашего имения находятся слабые места в обороне, — затараторил Есений, не давая князю наговорить ещё глупостей сверху. – Тогда удастся избежать потерь. И тогда визит вашего войска, государь, будет совершенно внезапным для бунтовщиков… Ваши войска сокрушат восстание... Пока не поздно. Нужно успеть, пока крестьяне не двинулись дальше…
— Это уже я буду решать, щенок! – рявкнул князь Искро. – Э-ко разговорился!
— Государь, — добавила тётушка Анна. – У имения имеется слабое место… Потайной ход. О котором известно только старшим. Можно вечно не любить Миробоичей, но только лишь поэтому отдавать весь юг на разорение восстанию... А если вы с лёгкостью сокрушите восстание при помощи знаний поместья Есения, то это будет урок остальным крестьянам и вашим противникам. Что противиться тактическому гению князя Искро – невозможно. И бесполезно. Что князь придёт за всеми, кто пойдёт против него. И разобьёт безо всякого труда…

Князь даже немного расплылся, но тут же стёр улыбку с лица.
— Аннушка, дорогая моя. В твоих словах полно мудрости… Пусть Есений расскажет о потайном месте, — сказал Искро, немного смягчившись. – Говори, щенок.
— Его не найти просто так, Ваше Сиятельство, — сжался Есений. – Я бы рассказал на словах, но, боюсь, ваши люди всё равно не смогут его отыскать, потому что ход замаскирован так, что его нельзя заметить лишь по рассказам. Если бы вы отправили меня вместе со своим войском… не во главе, нет, этого я не прошу. Просто – как участника. Со своими людьми мы окажем вашему войску огромную помощь, — немного подумав, Есений добавил. — И, быть может, хоть немного искупим старые грехи нашего рода.
— А ещё Есений тогда искупит свою «трусость», — добавила тётушка Анна. — И отомстит за своих отца, мать и младшего брата… А вы, государь, вернёте в княжество мир. Добро восторжествует, а зло будет наказано. Мальчик окажется очень полезен, и это я говорю не как его родня, а как ваш верный советник и ваша любящая женщина… Горная Долина будет торжествовать после вашей победы.

Князь хотел было что-то возразить, как-то уколоть, но слова красавицы-тётушки сильно смягчили его. Искро покачал головой и принялся внимательней разглядывать лица вошедших. Тогда они с Камилом впервые пересеклись взглядами. Ещё тогда этот взгляд князю показался непокорным, вызывающим, дерзким. Искро лишь усмехнулся в ответ.
А потом взгляд князя упал на Жанну.
— Насколько мне известно, эта девочка – из рода Житников? – спросил он. – Её семью ведь убили. Как она оказалась у вас?
— Орманд, Ларс, Мямля, стоящие рядом со мной здесь, а ещё двое моих дружинников, уже павших при защите крепости, — сказал Есений. – Спасли её во время вылазки. Посреди ночи они атаковали лагерь противника. Изрубили множество врагов. И вызволили Жанну из плена.
— Хоть один достойный поступок, — фыркнул князь. – Скоморохи не так уж и плохи, да?... И что теперь вы будете делать с девицей?
— Я возьму её под свою опеку, — сказал Есений. – Больше у неё никого не осталось…
— Девица тоже претендует на своё баронство, — вздохнул князь Искро. – Хочешь взять её земли себе, хитрый мальчишка? Ха-ха!

Есений не нашёлся, что сказать в ответ.

— Сколько же разорённых семей теперь на юге… Эрн действительно представляет большую угрозу. Но вы, Миробоичи, имея единственную крепость в тех краях – были обязаны подавить бунтовщиков… Что же теперь. Бунт придётся давить моим войском. Ничего не можете без меня, без своего князя. Вечно приходится решать ваши проблемы – по что мне эта незавидная участь?… Но таково моё божье предназначенье – защищать сирых и убогих. От зла… Моим военачальникам действительно пригодится твоя помощь, мальчишка, — Искро почесал бородку. – И если осада поместья пройдёт успешно. Если вы окажете достаточно много помощи, и я обойдусь малой кровью при подавлении бунта… То я… Возможно, прощу вас.
— Вы великодушны, Ваше Сиятельство, — поклонился Есений.

Затем они удалились прочь из залы. С облегчением. Кажется, им всё-таки удалось заручиться поддержкой князя. Орманд тут же высказал мнение, что князь и без этих унижений Миробоичей – всё равно бы отправился в военный поход. Он же не придурок. Он понимает, к чему всё может привести. А Есений на это возразил тем, что если бы они не пришли на аудиенцию, если бы не унизились, то у них бы совсем исчезла всякая надежда вернуть родовое имение себе – князь после взятия крепости тогда бы передал баронство какому-нибудь своему подпевале… А так – князь обещал «простить».
— Его слова ничего не значат, — сказал Орманд. – Тем более, их можно трактовать как угодно. Он не обещал вам вернуть поместье. Он лишь сказал, что «возможно простит». А это уже совсем другое дело! Простит. А баронство передаст подпевале…
— Но ведь есть закон…
— Князю Искро закон не писан! Он сам – закон…

Тётушка Анна нагнала их. Она отвела компанию в тихий княжеский сад, усыпанный снегом, но всё равно уютный. Последовали объятия, полные любви. Слёз. Причитаний. Тётушка была опечалена известием о гибели семьи. Она очень горевала по своему брату Некрасу. Хоть всегда называла того непутёвым, но всё же была привязана – они вместе росли, хоть Некрас и был никчёмным правителем, человеком она запомнила его хорошим.
Тётушка поблагодарила верных дружинников. И сказала, что никогда не забудет этот их поступок.
Они все расположились в одной из беседок у застывшего пруда. Где начали размышлять и думать, как поступать всем им дальше.
Положение у тётушки при дворе было не самым дурным, как они сначала подумали. Аннушка была любимой наложницей князя Искро. Ходили слухи, что князь любил её даже больше, чем свою княгиню Светлану. Что, впрочем, было не удивительно – на Светлане он женился, чтобы получить расположение Милы Перепутича – крупнейшего барона Горной Дали, который ранее помог князю своим войском в гражданской войне. А вот тётушка Анна ему приглянулась давно, своей красотой и умом…

Всё-таки, благодаря тётушке они и вышли живыми из залы. Князь Искро не стал бы их убивать. Пригрозить, приструнить, наказать – вполне. Но не вешать у своего дворца уж точно – на глазах у Аннушки.
Орманд, Есений и Анна теперь обсуждали будущее семьи Миробоичей.
Лучшим исходом было поженить Есения на Жанне. Как можно скорей. Лишить баронского титула одного Есения – ещё куда ни шло. А лишить баронского титула ещё и Жанну – это во дворце князя воспримут, как беспредел. Житников уважали. Времена и без того были не стабильные, мутить воду князь точно не станет. И тогда у Миробоичей будет больше шансов вернуть себе имение, да ещё и обзавестись новыми владениями.

Жанна точно не хотела этой свадьбы. Её вообще не волновала политика. В голове её царил ад и пережитые в плену похотливых крестьян кошмары. Тётушка Анна решила взять её ко двору, где намеревалась позаботиться о ней, вылечить её от душевных недугов, которые могли помешать делу… Аннушка нашла к девице подход. И объяснила, что если она будет держаться с Миробоичами вместе, то будет в безопасности, и жизнь её будет счастливой. А если же захочет уйти, то ждёт её только подворотня и публичный дом, где она столкнётся всё с теми же ужасами, и лоно её будет принадлежать уродливым старикам и грубым солдатам, пока старость не выбросит её на улицу просить милостыню…

Орманд пообещал, что обеспечит безопасность Миробоичей во время предстоящей войны. Что будет биться до последнего. И что приложит все усилия, чтобы сделать Есения бароном поместья.
А потом речь зашла о Камиле. Тётушка предложила оставить его при дворе. Но Есений тут же возразил.
— Отец не хотел, чтобы его дети служили при дворе князя Искро. И я тоже не хочу, чтобы брат терпел унижения от местных сынов боярских… Пока я буду занят войной… Я бы не хотел вообще, чтобы Камил оставался в Горной Дали. Камил должен получить достойное образование, получить множество знаний, с которыми он бы, по достижении совершеннолетия, вернулся в отчий дом. И помогал мне вести дела… А если же мне не получится вернуть баронство, если князь Искро решит убить меня или упрятать в темницу… То Камил будет далеко. И хоть кто-то из Миробоичей всё же останется в безопасности. Поэтому мы отправим Камила в Долину Ветра, в Ветроград. В Башни Знания.
— Но, брат!... – едва возмутился Камил, как Есений встретил того многозначительным взглядом.
— В Ветрограде, — сказал он. – Величайшая библиотека минувшего Царства. В тех книгах – хранятся знания, копившиеся тысячелетиями. Древние знания. Ты понимаешь, Камил?

Мальчишка вдруг понял, к чему клонит старший брат, опасающийся говорить такие вещи напрямую...
— Ты должен не просто стать образованным, обучившись у мудрецов. Ты должен прикоснуться к Знанию. Отдаться ему полностью. Продолжить то, что мы начали в нашей родной библиотеке. Понимаешь? Если я не смогу вернуть имение… Тогда всё будет в твоих руках.

Камил погрустнел, осунулся. Уезжать далеко от родных земель, покидать свою семью – остатки от семьи!... Но согласился. В словах старшего брата имелся смысл. В библиотеках Ветрограда действительно можно было бы найти путь к тайному знанию, о котором постоянно упоминал Есений. Конечно, не верилось, что от каких-то книжек будет больше толку, чем от большой дружины…
Тётушка Анна согласилась. Она сказала, что оплатит обучение и содержание племянника, что идея здравая – у Камила нет титула, но будут знания, что прокормят его… А Орманд сказал, что отправит с малым – Ларса. Мол, эти двое уже спелись. Дружинник будет охранять и наставлять Камила, а так же тренировать его бою на топорах и верховой езде.
— А то ведь совсем станет сутулый и тщедушный! – рычал Орманд. – Как и все учёные мужи! Ларс воспитает из него – настоящего воина! Я вижу в Камиле большой потенциал, который жалко угробить библиотекой…

На том и закончили…
В воспоминаниях Камила день разлуки с братом занимал особое место. Наравне с гибелью родителей, наравне с ужасом осады, или с голодным походом через леса.
Тогда небо было чистое, голубое, высокое. Дым от печных труб тянулся вверх, обещая морозы. Но в местах, куда везли Камила, зима была куда мягче и приветливее. Ларс договорился идти вместе с одним из торговых караванов, поэтому ехали они на повозке. Дружинник ободрял Камила, о чём-то рассказывал, но мальчик думал о своём, ничего не слыша.
Ему казалось, будто он шагал в пропасть, в неизвестное.
У Камила начиналась совсем другая, новая жизнь…
_________
Мой ТГ канал: https://t.me/emir_radrigez

Когда Горный Хребет исчез за горизонтом, когда глубокие сугробы сменились едва присыпанной снежком землёй – впереди нарисовались стены Ветрограда. В этих местах январь был не столь суров, как на родине Камила – в нём было больше осени, чем зимы. А город был огромен… Ещё больше, чем Перевал. Даже такие длинные протяжённые стены могли оградить не больше половины от города – поэтому основная городская часть раскинулась за их пределами. Вдоль тракта тянулась бесконечная рыночная площадь. Ларс рассказал, что когда-то Ветроград был столицей Царства. Теперь же этот величественный город на берегу холодного моря превратился в столицу княжества Долины Ветра – самого крепкого и сильного княжества, на территории бывшего Царства. Княжество считалась приемником Царства. По крайней мере, преемником царя считал себя местный князь – Мал Леон, который этого царя и убил, ударив в спину, после чего вся эта мясорубка с гражданской войной, разрухой и голодными бунтами и началась…

Предыдущие главы: Темнейший

Первое время Камил и Ларс снимали комнату в пригороде. Когда Ларсу удалось пристроить мальчишку в Башни Знания, то Камилу дали постель в Лагере – в месте, где жили ученики, преподаватели, монахи и учёные. Ларса в комнаты Лагеря не пустила стража, как постороннего. Считалось, что ученики и без того содержались в безопасности. Камил заволновался, когда Ларса не пропустили. Испугался, что теперь останется совсем один. Но дружинник утешил его, сказал, что будет снимать комнатку в домах поблизости от Башен. И что будет за ним приглядывать издалека. Договорились встречаться по вечерам, перед сном, для тренировок.

Первая ночь в Лагере Камилу особенно сильно запомнилась. Всю большую комнату – скорее даже казарму – где спали ученики, держала в страхе компашка «старших». Задиры тут же решили показать новенькому, кто здесь главный. Сначала задиры прошлись, по традиции, по своим старым жертвам, уже принявшим правила игры и смиренно терпящим унижения. Задиры говорили гадости, про родителей, в основном про матерей, оскорбляли, плевали в испуганные лица, заставляли жертв подставлять свои зады под щедрые пинки. А потом они добрались и до Камила, всё это время наблюдавшего и не понимающего, откуда в задирах было столько бессмысленной жестокости.

Маркус – самый крупный и круглолицый, а так же и самый смелый, первым делом плюнул в Камила. И стал смотреть на его реакцию. Камил растерялся. Он не знал, что следовало делать в таких ситуациях. Никто его такому не учил – в поместье ему не приходилось иметь дел с холопскими детьми. Да и никто не мог позволить таких дерзостей против баронского сына... Тогда Камил, за неимением примеров из личного опыта, поставил на своё место командира Орманда. Как бы поступил этот свирепый бородач со страшным лицом, если бы в него плюнул, пусть даже, Эрн? О-о!.. Этот вояка бы пришёл в ярость, сорвался, словно горный склон после дождей, схватил бы топор…
Дальнейшие действия Камила складывались в том же духе, только без топора и без ярости – злобы ему не хватало. Надо было поступать, как дружинники. Иначе он станет таким же, как трус-отец, обоссавшийся от страха, когда семью резали у него на глазах.

Мальчик схватил железный подсвечник и, чуть было, не убил Маркуса, со всего маху зарядив тому по роже. Если бы здоровяку не помогли его товарищи – мальчик точно убил бы его, потому что не знал, когда надо было остановиться.
С остальными задирами Камил не справился. Подсвечник скоро перехватили. Кулаки посыпались со всех сторон. Тут уж ему не хватило злобности для более отчаянной битвы, но, стоит признать, дрался он неплохо, почти без страха – последние осколки этого чувства он потерял ещё когда бандиты забросили его мамку в кипящий котёл. Чего тут бояться каких-то сверстников...

Страх появился, когда его повалили на пол и долго пинали, от души, не останавливаясь и не давая встать. Потом задиры ушли, успокоившись – новичок наказан, они преподали ему первый урок в Башнях Знания. А Камил всё так же лежал, тяжело дыша. Сделалось как-то обидно. И одиноко – его занесло так далеко от дома, во враждебные места. Да и дома у него больше не имелось – отобрали разбойники. Ни родителей. Ни брата рядом. Даже Ларс – и тот не рядом, а пьёт пиво где-нибудь в таверне, целует шлюшьи титьки, проматывая тётушкины выплаты…
Камил хотел было сказать, что и друзей у него нет, но в тот самый миг к нему подошёл черноволосый паренёк с умными глазами и протянул руку.
-- Как ты? – спросил он шёпотом, чтоб никто не слышал. – Ну да, глупый вопрос… Ничего. Они со всеми так обходятся. А ты смелый. Вон как пригладил! Я даже обрадовался на секунду…
Так Камил познакомился с Ишуасом. Пареньком из семьи ремесленника. Ишуас прибился к нему тут же, новичок ему понравился, а Камил был не против хоть чьей-то компании.

Обучение началось на следующий же день. Тогда учитель озадачил Камила чтением огромного количества книг – чтобы тот навёрстывал упущенное и догонял сверстников. Поэтому ни о каких поисках «тайного знания» в самые первые месяцы учёбы не могло идти и речи.
Голова кружилась от сыплющегося потока информации, а глаза насыпались песком от напряжения за день чтения.
И только вечерние тренировки с Ларсом позволяли Камилу очухаться, вернуться в реальность. Дружинник обратил внимание на синяки, ничего не сказал о них. Но решил показать мальчику пару грязных приёмов. Несколько вечеров Камил потратил на обучение самому грязному кулачному бою. Было весело, смешно. И неприятно – Ларс как-то дал понять, где у людей больнее всего…

День шёл за днём. Из Серебрянного Перевала прилетели первые вести. Есений и Жанна успели пожениться. Свадьба была скромной и недорогой – формальной. Собрались в дворцовом саду в солнечный денёк, устроили небольшую церемонию, скрепили союз перед Богом... Жанна долго не хотела целоваться, но пришлось. Тётушка насела на бедную девицу, рассказывая той об ужасах, что ждут её, если она не позволит «подтвердить» брак после свадьбы. Есений, вроде, и сам не хотел заниматься такими делами. Стеснялся.
Обмолвился, что перед свадьбой Жанну водили к тёмным бабкам. Тётушка опасалась, что девица принесёт ребёнка от грязных смердов, долгое время насиловавших её…

Орманд и Мямля набирают рекрутов, обучают новую дружину – так же на скудные тётушкины денежки. Что бы они все делали без Аннушки…
А ещё Есений рассказал, что князь отказался идти на юг посреди зимы – на Горную Даль обрушились свирепые морозы. Поход мог обернуться для гвардии большими потерями, поэтому Искро решил, что лучше временно отдаст юг на растерзание восставшим, чем угробит свою гвардию. Он, к тому же, рассчитывал, что бунтовщики тоже пожалеют себя и на морозные времена остановят своё шествие. Искро отложил поход до весны. Но, как написал Есений, старый наёмник Эрн прекрасно осознавал своё положение, и намеревался по полной воспользоваться предоставленными ему преимуществами. Со своим сбродом он отправился дальше, через снега, мороз, но к новым баронствам, которые решил подчинить себе, заполучив новые силы, новое оружие, а так же и славу – что не менее важно для поддержки бунта населением. Вести из Родины были неутешительны – всё вело к кровавому побоищу в недалёком будущем. Камил волновался за старшего брата…

История до этого момента не особенно сильно интересовала Камила. В книгах он искал информацию, как же всё дошло до такого. Искал так же и то, как в прошлом расправлялись с бунтами. Оказалось, что история – это сплошная череда войн, бунтов, предательств, измен и прочих форм взаимного уничтожения. Он читал хроники и поражался. Неужели суть всего мира – это бесконечная жестокость? И неужели всегда было так?

Камил, однако, слышал, как в народе гуляет ностальгия по сытым и богатым временам. Как Ларс вспоминал своё детство, когда Царство раскидывалось от Хребтов – даже немного заходя за эти гигантские горы – и до южного залива, когда самый главный и опасный враг с юга – Империя – ещё не подошла к их границам. Вот в те времена жилось хорошо и спокойно. Поля полнились урожаями, леса – дичью, города – золотом. И всё же, Царство непрерывно вело войны. Но не внутри себя, оставляя своих жителей в безопасности, а снаружи – разграбляя и захватывая чужие земли. В этом цари преуспевали особенно хорошо. Поэтому даже такой мир и сытость стояли на человеческих черепах – только на чужих, не на своих. На черепах слабейших.

Но потом в своих бесконечных завоеваниях столкнулись два могучих государства. Царство и Империя. Последовала такая великая война, какую ещё не видел свет. Противостояние длилось многие годы. Чаша победы склонялась то на одну сторону, то на другую.
И эта война уже никому не могла принести богатства. Эта война разоряла обе стороны. Но, как нельзя ужиться двум тиграм на одной горе – так нельзя было ужиться двум свирепым агрессорам, привыкших отбирать чужое.

Земли разорялись, поля сжигались, города разрушались, сравнивались с землёй. Люди гибли от голода и болезней. Государи, в жажде победы, облагали народ всё большими налогами.

Прочность Царства оказалась меньше, чем Империи, южные земли которой могли давать и по два урожая в год. Царство стало терпеть поражение за поражением. Мужики заканчивались. И когда войска империи подступили к Зелёному Холму – что был не так уж и далеко от Ветрограда – армия Царя дала решающий бой, генеральное сражение. Сошлись два таких огромных войска, что солдаты обеих сторон гибли больше не от сражений, а от голода – прокормить столько ртов в одном месте не могли никакие плодородные земли.

Очередной раз пропускать врагов на свои земли царь Альгерд не захотел, это было бы ошибкой, грозившей ещё большим голодом. Но войска империи разбили царскую армию наголо. Ходят слухи, что поле битвы до сих пор имеет красный цвет от крови, что там бродят души не упокоенных, и терзают редких прохожих.

Альгерд бежал к Ветрограду, рассчитывая на изматывающую имперцев осаду. Войска империи не пережили бы эту зиму в здешних краях и были бы вынуждены отступить – и тогда Альгерд мог бы набрать новое войско и снова ударить по врагу. Однако, князья его устали от бесконечных битв. Они хотели перемирия, а царь – нет. Благородные князья решили убрать безумного царя. После долгих попыток убедить царя заключить мир, Мал Леон совсем отчаялся и нанёс первый удар. Его дружина схватила царя, разбила царскую гвардию. Альгерда казнили. Но у того ещё оставался наследник… Малу Леону помогли тогда ещё бароны из династии Дальничей и герцогский род Крюковичей.

В таком свете Камил подумал, что князья были правы, что царь – безумец, не щадивший бедный народ. Так писалось в книгах Башни Знания. Вот только Ларс рассказывал совсем другую историю, как видели её соратники Святомира… Князья задумали предательство. Они не сохранили Царство. После битвы у Зелёного Холма их войска потерпели поражение, но не такое сокрушительное, как пишут в источниках. Царь намеревался заманить имперские войска, привыкшие к южной жаре, на север, измотать их, а потом – сокрушить. И закончить войну триумфом. Жадные до власти князья же усмотрели здесь свою возможность возвыситься. Их поддержали хитрые дипломаты Империи, обещавшие мир и дружбу, взамен на свержение царя. Обещавшие каждому – владения. Гражданскую войну поддержали имперским золотом.

И вот, Альгерд мёртв. Дедушка Камила – Святомир – поддержал наследника и воспротивился изменникам. Началась война Распада. После отчаянной, но неравной борьбы, князья всё же загнали Святомира в угол. Припёрли к стенке. И разбили его дружину… С тех самых пор могучее Царство было разбито на шесть княжеств. Дальничи теперь владели Горной Далью – которой правил уже знакомый Камилу князь Искро Дальнич; и Лесной Далью, что находилась за Серебряным Перевалом, за Хребтами – там владел его младший брат князь Цветан Дальнич. Родогор Крюкович теперь владел Лунным Герцогством, что располагалось в нескольких днях пути от имения Камила. Заречье, что было ещё дальше Лунного Герцогства, управлялось Советом. Центр Мира – важный Перешеек между Южным и Северным заливами на западе – себе, в компенсацию, забрала Империя.

Но никакого обещанного мира не последовало. Конечно! Царство теперь раздроблено и разрозненно. Захват этих слабых земель Империей – дело времени. Пока что имперцы заняты войной за перешейком на западе – там у них остался последний достойный противник -- может, с десяток лет мира между ними и будет. Но, как говорил Ларс, потом земли снова обольются кровью. Куда обильней, чем раньше. Они и сейчас обливаются – варяги с севера отвоевали Белую Метель. И, кто знает, когда они пойдут на Серебряный Перевал… А с юга, помимо Империи, нажимали и Святые Земли – война за Заречье вот-вот разразится.

Так Камил впервые осознал, что не всегда стоило верить книжкам из Библиотеки. Победители писали историю, оправдывая свои отвратительные дела. Они смешивали ложь с правдой, и поэтому их история звучала убедительно.

В Башнях Знания обучали математике – королеве всех наук, астрономии, астрологии. Рассказывали о живых существах, самых разнообразных и причудливых. Обучали ораторскому искусству. Скучать не приходилось. Камил с Ишуасом занимались науками вместе. Новый друг с удовольствием помогал Камилу разобраться с некоторыми сложными моментами – Ишуас был очень умным!

В спальнях задиры Маркуса не донимали Камила – довольствовались более беззащитными жертвами, которые не хватались за болючий подсвечник. Всё-таки отпор хоть и разозлил их, но так же и поубавил запала на новые злоключения.
Камил не вступался за слабых, хоть очень этого хотел. Против толпы ему не сдюжить. Маркус продолжал творить бесчинства. И иногда задиры придумывали что-то действительно оригинальное, особенно жестокое. Смотреть на унижения было тяжело.
-- Не могу смотреть, -- признался Камил. – Я хочу их всех проучить.
-- С этим ничего не поделаешь, -- пожал плечами Ишуас. – Их больше. А ещё они все – самые сильные здесь.
-- Нет, они не самые сильные, -- возразил Камил. – Хочешь сказать, что Толстяк Имнар слабее Маркуса? Или дылда Грег? Ты видел их лапища? Им не хватает смелости, а не силы… Задиры не сильные. Они – самые смелые.
-- А ещё они держатся стайкой, -- заметил Ишуас. – Может, в этом дело? В толпе всегда как-то смелее…
-- И это тоже, -- согласился Камил, вспоминая, как сброд Эрна припёрся к их стенам. Однако дружинники не струсили, хоть их было гораздо меньше. Струсили как раз – крестьяне.
-- Может, тогда мы возьмём Имнара и Грега к себе? – спросил Ишуас. – И сделаем свою банду?
Камил оценил эту идею. И однажды, после ужина, подошёл к Имнару и Грегу.
-- Этой ночью мы будем вместе, -- сказал Камил. – Или сейчас мы даём отпор, вместе, как дружина. Или вы и дальше терпите унижения. Как самые последние трусы.
Имнар и Грег испуганно переглянулись. Но согласились. Было в Камиле что-то, вселяющее уверенность. Поговаривали ведь, что этот парень бился с разбойниками…

______

Спасибо за дон!)) Очень приятно видеть отклик на новый роман!

Алексей П. 500р "Это тебе, братишка. Темнейший - бомба!" Ответ: то ли ещё будет! Это всего лишь скучное начало)

_____

Телеграм канал, чтобы не пропустить новую главу: https://t.me/emir_radrigez

Ночь покрыла Башни Знания. В тёмных спальнях ненадолго воцарилась тишина. Но никто не спал. Жертвы с тревогой ожидали очередной порции унижений. А «старшие» ждали, пока учителя и монахи перестанут сновать по коридорам, улёгшись спать. Прошло не больше часа, прежде чем главный задира Маркус резко спрыгнул со своей кровати. И заранее замоченными тряпками принялся хлестать первого попавшегося «слабака», под улюлюканье своих соратников. К нему тут же присоединились остальные задиры. Шестеро. Костяк. Самые смелые и жестокие. Заёрзали постели. Кто-то уже успел уснуть и теперь со страхом затаил дыхание. Кто-то накрылся одеялом с головой и притворялся спящим – авось пронесёт.

Предыдущие главы: Темнейший

Замоченными тряпками хлестали всех подряд. Но особо доставалось самым трусливым. Их унижать приятнее всего. Поэтому Маркус скоро добрался до Толстого Имнара.
— Повизжи, как свинья! – приговаривал Маркус. – Ну же! Похрюкай, паскуда! Свиноматкин сын!

Дылда Грег вопросительно взглянул на Камила. Как-то неуверенно. Ненадёжных напарников себе выбрал, подумал Камил. Но ждать было нельзя. Злобы в мальчике накопилось уже предостаточно.
Он кротко кивнул Ишуасу и Грегу. Спрыгнул с кровати. Напарники последовали за ним как-то неуверенно. Однако, уговор – есть уговор. Очень дерзкое предприятие. Соратники его были меньше всего уверены и уже приготовились получать особенно рьяную порцию избиений. Но Камил хорошо запомнил слова Орманда – про льва над овцами. Главное, чтобы лидер был храбрым. На себя он примерил образ командира дружины.
— Ну-ка, отвали от него, — рыкнул Камил, вообразив себя Ормандом – это помогало лучше всего справиться с неуверенностью. – А то получишь!

Маркус и остальные задиры сильно удивились. Брови у тех поползли на лоб. Но не надолго.
— От вас что ли? – фыркнул Маркус, глянув на сжавшихся соратников Камила позади. Что Ишуас, что Грег стояли с круглыми от ужаса глазами и никакой угрозы не внушали. – Ты че, нарываешься? Щас как…

Камил не дал Маркусу договорить и ударил первым. «Старшаки» понимали только язык силы. В этой битве Камил намеревался отвоевать право сильнейшего в Лагере. Поэтому бил со всей дури – с размаху по коленной чашечке. Громила, каким бы он грозным не был, тут же отчаянно завопил от боли.
— Бьём гадов!! – прокричал Камил своим соратникам и первым ринулся в бой...
Он дрался так, как его всё это время учил Ларс. Грязно и бесчестно. Дрался на этот раз с яростью. Как бился бы Орманд. Он так себя и представлял со стороны – бородатым, страшным, врывающимся в ряды разбойников, вторгнувшихся в его поместье. Бился он, словно хотел встретить здесь свою смерть – прямо как командир…
Несколько секунд Грег и Ишуас не решались. Но, увидев, как их лидер налетел на задир, словно коршун…

Камила едва ли не побили. «Старшаков» было шестеро всё-таки. Когда его осыпали ответными ударами, когда прижали к стенке, едва ли не повалив на пол подножкой – высокий и долговязый, широкоплечий Грег ворвался в самую гущу драки. Своими большими кулаками он выбил кому-то зубы — те покатились под кровать Инмара. Старшаки замешкались. И этого хватило, чтобы Камил зарядил одному по горлу, а другому – между ног. Потом в толпу влетел Ишуас. Паренёк он был слабый, но не самый трусливый – держал удар, однако, он хуже всех.
Когда Маркус очухался и снова пошёл на них – тогда началась самая жара. Ишуас упал, как кукла, и больше не вставал. Грег с Маркусом сошлись в подобии мельницы – бились так ожесточённо и глупо, что всем в спальнях сделалось не по себе. Это была совсем не детская драка…

Толстый Инмар не вмешивался в побоище – он лежал в кровати и дрожал от страха. Чёртов трус, без него они точно продуют, Камил с остальными не справится. Рёбра у него страшно ныли, глаз заплыл, лицо гудело от ударов. Делалось как-то страшно за себя, но он пытался держать образ Орманда – и снова бросался в драку. В безнадёжную атаку…

Положение спасли светловолосые парнишки-братья, которым тоже опостылел беспредел задир. Братья увидели возможность присоединиться к новой силе – они видели, как метко бил Камил, с какой мощью зарубался Грег. Но так же понимали, что бунтарей одолеют. Жестоко одолеют. И тогда уж точно никто и никогда не осмелится на противостояние.
Поэтому братья вмешались. «Старшаков» повалили на пол, жутко запинали, забили. Камил не помнил ту часть драки – в себя он пришёл только когда колотил по затылку вжавшегося в пол Маркуса, разбивая в кровь костяшки.
— Всех убью!!! – ревел Камил. – Ещё раз, только попробуйте унизить кого-то!!.. Забью насмерть, как скотин!!

Задиры трусливо бежали из спален. Они были взрослее, больше, сильнее. Но в них не было столько ярости и отчаяния, как у восставших. Не было столько решимости идти до конца – они, всё-таки, хотели лишь поразвлечься и доказать себе, что они лучше «слабаков»… Тогда как «слабаки» отчаянно хотели мести, расправы и перемен.
В ту ночь «старшаки» не возвращались – все спали спокойно, а новая банда Камила праздновала победу. Парнишки беседовали до самого рассвета, выясняя кто откуда приехал и с какой целью...

Старшего из братьев звали – Вальдемар, а младшего – Карл. Разница у них была всего в год. Родом они были из Кратена – что далеко на востоке – из столицы Святого Престола. Их батюшка именитый рыцарь служил в святой гвардии, а сынов отправил в Ветроград, чтобы те получили лучшее образование и в будущем так же сделались рыцарями. И не опозорили свой древний род фон Нойманнов.
— Хорошо дерёшься, — заметил Вальдемар. – Где научился?
Камил рассказал всё о себе. Обо всём, что с ним приключилось, обо всех несправедливостях. И быстро заслужил в кругу не только уважение, но и сочувствие. Никто не мог похвалиться более тяжёлыми приключениями.
Дылда Грег был сыном кузнеца – ещё совсем недавно он помогал отцу в нелёгком деле. Широкие плечи и большие кулаки – единственное, что досталось ему по наследству. В Башни Знания его отправили с надеждой, что он чего-то добьётся и принесёт семье процветание.
По той же причине сюда отправили Ишуаса. Знания зачастую были единственной дорогой к хорошей жизни, а мальчик казался своему отцу чрезмерно умным и наблюдательным.
Толстый Инмар был сыном богатого купца. Поэтому и отожрался с детства… В банду его приняли с неохотой – слишком тот был труслив – всё ночное предприятие едва ли с треском не провалилось из-за его невмешательства. Но Ишуас на ухо Камила прошептал, что все могут быть полезны. Особенно – мешки с деньгами.

— Это хорошо, что тебя учат бою, — сказал Карл, когда узнал, что Камил тренируется. – С нами вот отец не отправил учителей фехтования… Хотя мы должны стать рыцарями. В Кратене нас учили фехтованию. Но чтобы стать рыцарем, говорят, нужно учиться этому всю жизнь.

Тогда Камил предложил парням обучаться у Ларса – ему как раз не хватало ровесников-напарников, с которыми он бы мог тренироваться на равных.
Когда ребята всей командой пришли к Ларсу, тот захохотал – прежде всего с заплывшей от гематом рожи Камила.
— Я смотрю, весёлая у вас была ночка. Но Камилу досталось больше всех? И кулаки у него сбиты тоже – сильнее, чем у остальных…
— Он больше всех и дрался, — признался Вальдемар. И рассказал, как всё было. Дружинник остался доволен успехами своего ученика. И от обучения ребятишек не отказался. Только пришлось делать новые щиты и тренировочные топорики…
Когда Ларс посетовал, что нет лошадей для занятий верховой ездой, Толстый Имнар пообещал, что договорится со своим батюшкой об их покупке – он хотел обрадовать новых товарищей, и был им безмерно благодарен за спасение от задир…
Братья Нойманны сказали, что у них на родине рыцари бьются на мечах, что в их краях топоры считаются оружием варваров.
— Топор, — возразил Ларс. – Может с лёгкостью пробить почти любой доспех. Удар им – куда сильнее! А вот ваши излюбленные мечи годятся только для парадов. И красований перед девицами, которые ничего в оружии не смыслят. А ещё – топор можно кинуть во врага.

И показательно метнул топор в столб. Судя по крепкому звуку, угоди этот топор во врага – тому бы точно не поздоровилось.
— Если такой тяжёлый топор попадёт в щит, — рассказывал Ларс. – То враг не сможет им так же ловко защищаться.
— Но ведь тогда и у тебя не останется топора, — усмехнулся Вальдемар.
— Мы, дружинники Царства, всегда таскали с собой несколько топоров, — ответил Ларс. – И перед тем, как враги подходили к нашим рядам в атаке – на них обрушивались облака из топоров. А это, мальчик, в сотню раз страшнее, чем облака из стрел! Уж поверь…

Братья заинтересовались. Топор, оказывается, не такое уж и плохое оружие, как рассказывали аристократы. Умение владеть топором подарит им небольшое преимущество над рыцарями-земляками.

Так и шли неделя за неделей, месяц за месяцем.
Днём ребята учились в Башнях Знания, учили новые языки, учились, в том числе, и основам ратного дела. Все эти знания определённо пригодятся в будущем.
А вечером ребята брели на безлюдную площадку, где их ждал Ларс. И тренировались бою на топорах, как один на один, так и стенка на стенку. Пытались научиться метать топор – что было не так-то и просто! А по воскресеньям обучались верховой езде – батюшка Имнара оказался благосклонен и подарил своему сыну коня, за которым вызвался ухаживать Ларс. Мальчишки обучались воинскому искусству, казалось, с большей охотой, чем искусству знания.

А по ночам банда держалась вместе. Даже расположили кровати свои поблизости друг от друга. «Старшаки» первое время вели себя тихо, обстановка в спальнях по-прежнему была напряжённая. Кажется, заводилы перестали быть заводилами. Но иногда происходили небольшие потасовки и перепалки – особенно когда среди ребят не было Камила или Грега – «старшаки» тут же борзели и вели себя бесстрашно.

Маркус кичился своим баронским титулом. Он был наследником своего поместья – одного из самых влиятельных в Долине Ветра. Грозился разобраться со всеми «холопами». На что однажды Вальдемар фон Нойманн ему ответил, что если тот будет слишком много дерзить – вызовет его на дуэль. Как представитель аристократии. Маркус сразу заткнулся – он слышал, что у Нойманнов война в крови, что владение оружием в совершенстве им доступно с момента появления из промежностей матери. К тому же, он слышал, что Вальдемар регулярно тренируется с каким-то матёрым дружинником, прославленным в войнах. А ещё дуэль – это когда один на один. Без толпы за спиной. Конечно, Маркуса такое не устраивало.

Камил, услышав об этой перепалке со слов Ишуаса, захохотал. Злорадство – это великолепно! И что было бы с ними всеми, не собери он парней против задир? До сих пор бы страдали все поодиночке…

В тренировках Ларса быстрее всех развивались вовсе не братья Нойманны. Дылда Грег – впечатлял всех. Через несколько недель никто из ребят не мог его победить.
— Тю-ю! – удивился Ларс, когда Грег сломал очередной топорик сильным ударом. – Не у каждого взрослого дяди столько силов есть, как у тебя. Топорик тебе не подходит, парень! Тебе нужно что-то потяжелее…

На следующий вечер Ларс притащил большой двуручный топор. Почти ростом с самого Грега. Самый настоящий, боевой. Камил попробовал топор на вес – тяжеленный…
— Будешь упражняться с ним, — сказал Ларс. – Маленький топорик – это не для тебя. С твоими-то ручищами…
Грег был очень рад подарку. Он не отлипал от топора. Размахивал им во дворе, рассекая соломенные чучела. Постоянно крутил его, вращал. Пришлось сделать тренировочный аналог. Теперь с Дылдой фехтовал только Ларс – остальным здорово доставалось. Даже тренировочный топор Грега мог наделать бед…
Однажды монахи заметили, как тот тренировался. И в шутку сказали, что лучше бы тот колол дрова для печей Башен Знания – всяко больше толку будет… И Грег не отказался. Идея бить топором, да ещё и с пользой, показалась ему великолепной. Поэтому он часто пропадал на поленницах, заслуживая похвалу монахов.

Толстый Имнар тоже был чрезвычайно силён. Но даже в тренировочных боях он трусил, поэтому и не добивался успеха. Ларс говорил ему, что не трусь он так сильно – из него вышел бы хороший воин.
Братья Нойманны и без тренировок хорошо сражались – на родине их учили фехтованию, поэтому они отлично чувствовали расстояние, знали, когда отойти, а когда атаковать. Камил пытался их переплюнуть. Но сказывалась разница в опыте. А то, что Камил превосходил только самых слабых – Ишуаса и Имнара – его не устраивало. Вот ещё совсем недавно он считался среди них всех самым сильным. А что теперь…

Из Серебряного Перевала приходили письма. Есений рассказывал, что старый наёмник Эрн со своим сбродом подчинил два баронства. И самое страшное — сделал он это без боя. Бароны примкнули к нему. По югу пронеслась тревожная весть: будто Эрн – выживший наследник Царя, жаждущий свергнуть князей-предателей и вернуть народу сытые времена. Что было, конечно, самой подлой ложью. Теперь он не просто главарь шайки. Он – претендент на престол Перевала… И всех окрестных княжеств. Эта весть грозила тем, что восстание выйдет из под контроля, охватит не только земли Горной Долины, но и все остальные… Сброд Эрна увеличивался с каждым днём. Баронские дружины к нему примкнувшие – очень хороший противовес гвардии князя Искро.
«Не забывай, что знания – важнее всего. Воспользуйся редкой возможностью посещать местные библиотеки. Лучшие книги, чаще всего, сокрыты от глаз, они лежат в самых глубоких уголках библиотек. Это посредственность всегда на поверхности, посредственность всегда пользуется спросом, знаменитостью. Истинный же гений прячется на запылившихся полках, покрыт паутиной, никем не понятый, всеми позабытый… Надеюсь, ты помнишь, зачем отправился в Ветроград. Не подведи.
Уж не знаю, вернусь ли я из похода на юг, брат. Весна приближается, наступили оттепели. И скоро Горная Даль умоется кровью…»
__________________
От души за дон!)
Котофей Котович 1500р
__________________
Мой тг канал: https://t.me/emir_radrigez